златик-плюс, и снова здравствуйте)) Рада видеть в любом профиле и с любой аватаркой)) Устраивайся поудобнее))) В честь возвращения завтрак поплотнее))

@темы: Привет

---

Такие дела)))

30.06.2021 в 08:19

Пишет златик-плюс:

Для тех, кто не в курсе, сообщаю: по велению левого яйца погромиста мой днев и профиль zlatik-plus внезапно вчера утром исчез с лица дайри. Из-за бурного обсуждения этого «трагического события» с друзьями на разных сайтах и в чатах я только к ночи вспомнила, что когда-то создавала запасной дневник, — хотела сделать склад фиков, но забросила эту затею. Пароль еле вспомнила, днев оказался не в архиве, короче, я снова здесь. Так как вернуть свой ник я не смогла — система сообщила, «что такой ник уже есть» пришлось переименоваться в русский вариант. В шапку забрала всё, что было раньше, чтобы было узнаваемо, эпиграф опять весь слипся…

Конечно, безумно жаль потерянных подписок, потерянных ПЧ, да и самого дневничка с его многолетней пятисотстраничной историей тоже. Я не очень злой человек, но от всей души желаю погромисту, мягко говоря, на хрен сгинуть, как и мой днев.

Огромное спасибо всем за поддержку и посты со ссылками Люблю вас

Совсем на дыбр пока не ухожу — хочу найти и перенести свои подписки на фесты, соо и прочее. Днев-то я выкачала, но ко вчерашней ситуации, как вы понимаете, вообще не была готова, и много нужного оставалось на дайри.
Поэтому прошу максимального репоста, чтобы мы все могли снова найтись, так как поиск по никам давно не работает, да и я не все ники помню. Ну и чтоб мои ПЧ смогли узнать, кто я теперь и где.

---

Минутка поэзии

Сын пришел к отцу с сюрпризом,
спрашивает кроха:
Что такое экстремизм?
Так ли это плохо?

Отвечал отец сурово,
покосясь на потолок:
— Где ты взял такое слово
и откуда приволок?

Все у нас законы в силе,
всплеск патриотизма.
Призрак бродит по России,
призрак экстремизма!

Путин двадцать лет у власти,
но ему в который раз
не дает построить счастье
экстремизм народных масс.

Столько недовольных граждан —
подтвердят юристы.
Если покопаться в каждом —
все тут экстремисты.

Их и ловят, и сажают,
и штрафуют их рублём,
а они круги сужают
возле бункера с Кремлем.

Вышел человек с пикетом,
поднимая чистый лист —
ясно следствию, что это —
настоящий экстремист.

Блогер фотке лайк поставил,
перепостил текст стишка —
он нарушил много правил,
арестуйте мудака!

Призывал голосовать
не за тех, что надо? —
Экстремист типичный, блять,
расстреляйте гада!

Недоволен врач зарплатой
и ругал идиотизм?
Это экстремист проклятый!
Настоящий экстремизм!

Вот поют иеговисты
песни богу своему.
Фу, какие экстремисты,
посадите их в тюрьму!

Вот не верит дарвинист
ни в царя, ни в бога.
Он — опасный экстремист,
их в России много!

Едут велосипедисты
ровной цепью вдоль по шоссе —
это точно экстремисты.
Экстремисты нынче все!

Их всё больше год от года,
а недавно стало так:
весь народ — враги народа.
Лишь правительство не враг.

Чайка воду пьет из миски —
поступает экстремистски!
Жук расправил два крыла —
экстремистские дела!
Над водой склонились ивы —
экстремистские призывы!
Длинный хобот у слонов —
экстремизм, подрыв основ!

Но особенные, блять,
образцы угрозы —
те, кто любят задавать
сложные вопросы!

Нам не нужно недовольных,
преподам тебе урок:
получи по жопе больно
и постой в углу часок.

Сын заплакал, вытер нос,
сел с планшетом на пол.
И за час большой донос
написал на папу.

Враг и сын врага народа.
Оба сели на три года.

(с) Леонид Каганов

@темы: Настроенческое

---

Окончание сказки про выход

Название: Педагогический талант
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер/вид работы: миди, 9 290 слов
Каноны: Гарри Поттер, Good omens
Пейринг/Персонажи: Том Риддл, Кроули, Азирафель, Сириус Блэк
Категория: джен
Жанр: приключения, юмор, АУ
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС
Краткое содержание: Разве может что-то пойти не так, если за воспитание берутся ангел и демон? Пусть даже их воспитанник — Темный Лорд.
Примечание: Таймлайн для героев ГП — времена мародёров, для героев БЗ — пост не случившийся Армагеддон



— 1 —

Кроули был уверен в своём педагогическом гении. И для этого у него были веские основания: в конце концов, кто был няней возможного Антихриста? Вот именно! Поэтому, когда речь зашла об очередном смертном, нуждающемся в некотором наставничестве, он ничуть не сомневался, предлагая себя:

— Ангел, предоставь это мне!

Азирафель прищурился, обозначая лёгкое недоверие:

— Но ты ведь имел дело с ребёнком.

— И его родителями, — успокоил Кроули. — Я знаю, о чём говорю. Этого не нужно высаживать на горшок и петь колыбельные.

— Ты пел? — улыбнулся Азирафель. — Наверное, это было мило.

— Я не нуждаюсь в горшке и колыбельных, — взгляд смертного полыхнул гневом. — И раз уж вам велено обо мне позаботиться, можете ограничиться деньгами.

Кроули уже собирался поддержать идею смертного — такой исход его бы устроил более чем полностью! — но мнение Азирафеля оказалось принципиально иным:

— Это было бы в корне неправильно. Вы же слышали о Непостижимом плане?

— Нет! — отрезал смертный.

— Не стоит стесняться, — улыбка Азирафеля стала ещё шире. — Никому еще не удавалось постигнуть суть непостижимости. Как к вам можно обращаться?

— Лорд Волдеморт, — прищурился смертный. — А к вам?

— Зовите меня просто Азирафель, а моего лучшего друга — Кроули. Мне кажется, вам будет это не сложно запомнить.

— Не сложно.

— Вот и отлично, Волдеморт. Вы любите какао?

— Лорд Волдеморт, — с нажимом начал смертный.

— Какие условности между своими? — Азирафель перебил его с самой очаровательной из своих улыбок. — Вы не ответили про какао.

— Не люблю.

— Тогда чай, — объявил Азирафель. — Кроули, ты не мог бы оказать нам любезность и принести те французские булочки?

Разумеется, Кроули мог. И любезность, и булочки, даже несмотря на то, что едва не сгорал от любопытства. Фигурально выражаясь, конечно. Поэтому, сдвинув очки на кончик носа, строго оглядел смертного и отправился в кафе на соседнюю улицу. За круассанами. Однако на всякий случай Кроули поспешил вернуться, но не смог устоять, чтобы не подслушать, о чём Азирафель пытался сообщить недалёкому смертному, кичащемуся дурацким титулом.

— Я коллекционирую книги.

— Никогда не понимал букинистов. Ценность книги не в годе издания, а в информации, которая заключена на её страницах. Какая разница, в каком году и каким шрифтом она напечатана?

— А как же редкие издания?

— Всегда можно найти альтернативу.

— Не могу с вами согласиться. Вот, к примеру, как вы относитесь к пророчествам?

— Ни разу не встречал ничего достойного внимания.

У Кроули возникли опасения, что Азирафель собрался хвастаться своей коллекцией пророчеств, и поспешил увести его с этой скользкой дорожки, сообщив о своём появлении:

— Я принёс булочки, ангел.

— Ты очень вовремя, Кроули. Чай как раз готов.

Похоже, смертный здраво оценил расстановку сил, и его взгляд снова стал настороженно-колючим. Впрочем, он промолчал, что как раз свидетельствовало в его пользу — далеко не каждый мог продемонстрировать такие зачатки разума, Кроули знал это наверняка. Смертные умели устроить себе проблемы, решение которых требовало невероятных сил.

— Итак, — Кроули уселся на диван, который привык считать своим, старательно не замечая присутствия чужака и глядя только на Азирафеля, — ангел, что мы имеем?

— Чай с булочками.

— Ты же знаешь, что я не об этом.

— Конечно, Кроули. Мне кажется, что наш гость не нуждается в воспитании или чём-то похожем.

Смертный неплохо держал лицо, но Кроули почудился вздох облегчения.

— В воспитании? Вы мне льстите. Конечно, я не нуждаюсь ни в чём подобном.

Кроули медленно повернул голову и оценивающе оглядел навязанного подопечного, после чего снова обратился к Азирафелю:

— Хорошо, но ему надо где-то жить.

— Думаю, что да!

Азирафель так решительно кивнул, что Кроули заподозрил неладное:

— Ты же не собираешься оставить его у себя?!

— Вы так говорите, будто я собака! — возмутился смертный.

— Ни в коем случае!..

— А вы против?..

Азирафель и Кроули заговорили одновременно, и стало понятно, что ангел слишком серьёзно воспринял свои случайные обязанности. С этим надо было что-то срочно делать, пока всё не зашло слишком далеко.

— Он может поселиться в моей квартире, — предложил Кроули, удивляясь, что говорит это. — Временно, разумеется!

— О, дорогой, я бы ни за что не стал тебя о таком просить, — просиял Азирафель.

— Кто бы сомневался, ангел, — пожал плечами Кроули и строго взглянул на смертного: — Вам нужны какие-то вещи?

— Вещи? — изумился тот.

— Пижама, мягкие тапочки, халат? — предположил Кроули.

— Смена белья и деловой костюм, пожалуйста. Если вас это не затруднит.

— Конечно же, нет, — снова разулыбался Азирафель. — А какую кухню вы предпочитаете?

— Простите?

— Японскую, итальянскую или, может, индийскую?

— Французскую, — буркнул смертный.

— У вас отличный вкус, — обрадовался Азирафель. — Там недалеко есть чудесный французский ресторанчик. И они могут доставлять завтраки.

Кроули вспомнил о том единственном разе, когда Азирафель остался у него на ночь. Тогда пришлось приложить некоторые усилия, чтобы на завтрак доставили то, что нравилось ангелу, но, судя по его мечтательной улыбке, оно того стоило.

— Они могут всё! — подтвердил Кроули. — Ещё вам понадобиться это.

Смертный с таким подозрением уставился на банковскую карту, что складывалось впечатление, будто он не сталкивался ни с чем подобным. И точно:

— Простите?

— Это деньги, — поспешил объяснить Азирафель. — Вам просто надо сообщать о том, что вы платите картой, и прикладывать этот кусочек пластика к такой чёрной коробочке, которую вам предложат.

— Всё гораздо проще, — Кроули поморщился, осознавая, что деваться всё равно некуда. — Сейчас мы пойдём с вами в торговый центр, где у вас будет возможность попрактиковаться. Кстати, вам ещё понадобится телефон.

— Дорогой, ты это сделаешь?

Кажется, Азирафель собирался вернуться к переплёту той рассыпающейся от времени рукописи и явно предвкушал любимое занятие, которое так некуртуазно прервали бывшие начальники. Что ж, Кроули всё равно надо было чем-то себя занять, так почему бы немного не развлечься, улаживая дела смертного, ставшие внезапно очередным заданием?

— Ты же меня знаешь, ангел.

Кроули не стал тянуть время, поэтому просто подхватил смертного под локоть и, не дав ему насладиться чаем с булочками, вытащил на улицу.

— Это недалеко, — сообщил он, не собираясь позволять чужаку занимать место Азирафеля в салоне «Бентли». — Не больше мили.

Смертный благоразумно воздержался от комментариев, ещё раз убедив Кроули в своей разумности. С другой стороны, иначе и быть не могло, если вспомнить, кто его сюда привёл и по чьему поручению. Впрочем, возможно, он всё ещё испытывал лёгкий шок от столкновения с такими могущественными силами. Так или иначе, Кроули не собирался с ним сильно церемониться, и помощь с выбором костюма в расчёт не шла.

— О, мистер Кроули! Я нашла для вас ту расцветку, — продавщица в его любимом отделе была сама любезность. — «Психоделический черный» с узором «пейсли». Помните?

— Несите, — разрешил Кроули. — И позаботьтесь о моём... приятеле. Ему надо выглядеть очень представительно.

— Конечно-конечно! Вы хотите что-нибудь конкретное?

— Я полагаюсь на ваш вкус, Мэри.

— Я Люси, — улыбка девицы слегка померкла. — Ваш друг останется доволен.

Кроули на мгновение показалось, что девица неправильно расценила его отношения со смертным, но рушить её картину мира он не собирался. Какая ему, к чёрту, разница?!

— На какую сумму я могу рассчитывать?

Вопрос застал Кроули врасплох. Лично он никогда о таком не задумывался и уж точно ничего не рассчитывал. У смертных, очевидно, существовали ограничения, вспомнить бы ещё какие! Шедвелл содержал свою армию на пожертвования, но Кроули так и не вник в его бухгалтерию. К тому же, как оказалось, Азирафель тоже принимал участие в пожертвованиях, и зная его щедрость, цифру можно было смело умножать на три... а количество меценатов в мире уж точно больше двух... м-да, задача.

— Двух тысяч вам должно хватить.

— Фунтов? — глаза смертного округлились. — А по какому курсу?

Такие мелочи точно не входили в круг интересов Кроули, но, похоже, он не угадал с суммой.

— И тысяча на представительские расходы, — решительно подытожил Кроули, — не считая того, что мы потратим сейчас.

Смертный кивнул, что-то прикидывая:

— Вы говорили о возможности практиковаться с оплатой, мистер Кроули.

— Здесь оплачу я, а в следующем отделе вы всё сделаете сами, мистер Морт.

Если смертному и не понравилось сокращение его имени, то он ничем это не выдал. Единственное, о чём он напомнил — документы, но для Кроули это была любимая часть игры:

— Не думали же вы, что я об этом забуду?

— Ни в коем случае, мистер Кроули.

На том и порешили. Поэтому всего через пару часов мистер Морт осматривал доставшиеся ему апартаменты Кроули, не скрывая восхищения. Особенно ему понравилось рабочее место, статуи и вращающиеся стены. Однако он не терял способности мыслить здраво:

— Сколько я смогу здесь находиться?

— Пока не устроитесь в этом мире, — пожал плечами Кроули. — Ну, знаете, как это бывает? Обрастёте связями, найдёте своё место в социуме... не мне вас учить. Ведь вы не нуждаетесь в горшке и колыбельных.

— Абсолютно.

Чтобы смертный не вздумал отлынивать от прямых обязанностей, Кроули решил его слегка ободрить:

— Кстати, ангел вас благословил на удачу, чтобы легче было внушать доверие.

Новость пришлась Морту по душе, и он довольно искренне выразил благодарность.

— Не забывайте ухаживать за цветами, — отмахнулся Кроули. — Приду, проверю.

— Как часто вы будете проверять?

— Раза в неделю будет достаточно.

К Азирафелю Кроули отправился с чувством выполненного долга и чрезвычайно довольным собой. Этот смертный казался гораздо разумнее остальных, с которыми приходилось иметь дело, и не возникало даже сомнений в том, что проблем с ним не будет. К тому же не стоило отрицать и другой приятный бонус — Кроули заодно удалось закрепиться в книжном магазине. Не то чтобы Азирафель стремился его оттуда прогнать — вовсе нет! — но червячок сомнений всё-таки изредка начинал подтачивать уверенность в том, что теперь так будет всегда. Ну, или хотя бы до тех пор, пока этот дом не наскучит Азирафелю. Не станет же добрый ангел выгонять на мороз бездомного? То-то и оно!

— Кроули, дорогой, не мог бы ты мне немного помочь?

Разумеется, Кроули смог не только принести особый клей, но и проследить, чтобы он сработал как надо. Если Азирафель и любил делать что-то, соблюдая технологии людей, то Кроули не жалел небольших чудес, чтобы не разочаровать ангела в эффективности этих самых технологий.

— Спасибо, дорогой. Как всё прошло?

— Всё отлично. Морт оказался довольно сообразительным и сейчас обживается на новом месте.

— Морт?

— Ну, не лордом же его называть? — фыркнул Кроули.

Азирафель снова улыбнулся и ласково погладил его по руке. Интересно, а к такому можно привыкнуть? Или так и придётся замирать, как змее под лучами солнца?

— Вот всё-таки сколько бы ты ни отрицал, но в тебе...

— Ангел! — Кроули предупреждающе взглянул на Азирафеля, сдвигая очки. — Ты знаешь, что это не так.

— Разумеется, мой дорогой.

Когда Азирафель так улыбался, Кроули был готов откликаться даже на какое-нибудь нелепое прозвище, не то что просто соглашаться с собственной добротой. В конце концов, у каждого могло быть своё мнение на этот счёт, и кто сказал, что мнение Кроули единственно верное?

— У меня есть неплохое «Пино Нуар», — начал Азирафель.

— И кому из нас положено искушать? — усмехнулся Кроули, разваливаясь на своём диване. — Ты здорово натренировался.

— Ты мне льстишь, мой дорогой.

Азирафель сначала неторопливо разлил вино по бокалам и устроился в любимом кресле, а потом поправил бабочку и взглянул на Кроули:

— Рассказывай.

— Если честно, то я не понял, из-за чего такой шум. Конечно, Её воля не обсуждается и все дела, но мне кажется, что кто-то сильно накосячил, и это не мы.

— Думаешь, Гавриил и Вельзевул ошиблись?

— Ну, не то чтобы ошиблись, — Кроули поморщился, подбирая слова. — Скорее, опять что-то не так поняли. Посуди сам, зачем нам нянчиться со смертным? Взрослым смертным, на минуточку. Полностью дееспособным и здравомыслящим. Я проверял.

— Они говорили, что он из другого мира... вроде бы даже умел там чудесить.

— Вот-вот! Тогда это имеет смысл. Я думаю, что они просто выдернули бедолагу из его мира и решили спихнуть его на нас. По старой памяти.

— Продолжай, дорогой.

Приободрённый Кроули растянулся на диване и, отхлебнув из бокала, продолжил:

— Это не самое сложное задание. Ну, будем мы с тобой за ним приглядывать... допустим. А дальше что?

— Может быть, они таким образом пытаются изучить наше влияние на человечество? — предположил Азирафель.

— Кто? Гавриил, что ли? Да он дальше собственного носа ничего не видит.

— По-моему, ты относишься к Гавриилу предвзято.

— Даже если это и так, ангел? Разве это как-то влияет на его сообразительность? Или умение взглянуть на дело под другим углом? Или...

— Я понял, Кроули, ты недолюбливаешь Гавриила.

— Да. И от этого он не становиться меньшим...

— И всё-таки, дорогой, — перебил его Азирафель. — Тебе не кажется, что детали задания выглядят слишком размытыми? Как будто нам чего-то недоговорили.

— Разумеется, ангел! Скажи они всё, пришлось бы уточнить, за каким-таким чёртом они вытащили смертного из одной реальности в другую. Сам понимаешь, чем это попахивает, вот они и сбросили это дело на нас, вроде бы как замели следы. Логично?

— Но мы могли бы лучше расспросить нашего гостя.

— А что нам мешает сделать это позже? Конечно же, мы у него всё узнаем. Например, как он познакомился с нашими шефами.

— Это-то я как раз уже и выяснил, — Азирафель сделал глоток и мечтательно прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.

— Так рассказывай! — Кроули перевернулся на живот и, подперев ладонью щёку, уставился на ангела. — Это же чертовски важно.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Азирафель. — Это была очень интересная история, самая пикантная деталь которой в том, что наш гость на момент знакомства был собакой.

— Да ну!

— Вот именно. И наши бывшие начальники вернули ему этот облик, после чего забрали с собой.

— Они что, альтруисты?! — Кроули едва не выронил бокал. — Особенно Гавриил.

Азирафель покрутил бокал, любуясь игрой света в вине, и его взгляд стал серьёзным:

— Поэтому слова о том, что это Её воля, обретают смысл.

— Теперь-то да... поэтому мы будем за ним приглядывать. Как и обещали.

— А ты не думаешь, что у нас с ним могут быть проблемы?

— У нас? С ним? Исключено! — Кроули допил вино и улыбнулся. — Он очень разумный.




— 2 —

Оставшись в одиночестве, Том первым делом обошёл квартиру, внимательно изучая детали. Он понимал, что столкнулся с фантастической силой, о которой ничего не знает, поэтому даже крохи информации имели значение. Как назло, хозяин квартиры был человеком крайне скрытным или просто безликим, а может и не человеком вовсе. Неумело спрятанный за картиной тайник лишь укрепил подозрения Тома: слишком уж нарочито, будто этот Кроули не сомневался, что до прикрытого картиной сейфа никто не доберётся. С другой стороны, кого ему здесь было бояться?

Судя по всему, Вельзевул и Гавриил были главнее Азирафеля и Кроули и могли приказывать. Хотя, если посмотреть, как эти агенты исполняют приказы, то картина складывалась немного удручающая. Том представил, в какое бешенство он сам бы пришёл, узнав о подобном отношении к своим распоряжениям, и тяжело вздохнул, зажмуриваясь от бессилия. Всё это осталось в прошлом. И созданная организация, в которой его уважали, любили и немного боялись, и магия, и почти безграничные возможности. Всё ушло, как вода в песок — и всё из-за Блэка, на физиономию которого приходилось любоваться каждый раз, подходя к зеркалу. Отвратительная насмешка судьбы. Или это кара за раздробленную душу? Пф-ф! Подумаешь, ценность!

Том зашёл в оранжерею и принялся поливать растения, которые вели себя с ним, как трепетливые кустики. Кого они хотели задобрить? Не имея других слушателей, Том сообщил растениям всё, что думает о ситуации, в которую попал. Несмотря на обилие откровенно обсценной лексики, он был не просто услышан, но и понят: листья прекратили дрожать и почтительно расправились. Вроде бы мелочь, но приятная. Том сжал кулаки, понимая, как низко пал, раз радуется одобрению в мире ботаники.

Ничего-ничего! Главное, он жив, относительно здоров, имеет какой-никакой начальный капитал и крышу над головой. В прошлый раз он начинал с гораздо меньшего... Том ещё раз тяжело вздохнул, признавая, что и был значительно моложе. Впрочем, ангельское благословение на удачу тоже стоило внести в актив. Пока Том с трудом представлял, чем будет заниматься, но в одном был уверен — у него всё получится.

Утром следующего дня Том, надев «психоделический черный» костюм с узором «пейсли», отправился «обрастать связями». Ему необходимо было осмотреться, чтобы понять, с чем придётся иметь дело. Он прогулялся по Мейфэру и даже немного помедитировал на скамейке в Бёркли-сквер, разглядывая психоделического зайца, уныло ползущего в сторону отеля «Мортон». Долохов бы такого оценил и, наверное, предложил бы выпить за его здоровье. Вот только где сейчас тот Долохов?

Размышлять о превратностях судьбы можно было бесконечно, но Том слишком хорошо знал цену сомнениям и нерешительности, поэтому, пообедав в «Аннабель», зашёл в букмекерскую контору. То ли внешность Блэка располагала к откровениям, то ли так действовало ангельское благословение, но Том везде чувствовал себя своим и очень уместным. Он даже поставил минимальную сумму на ближайший футбольный матч, чем никогда прежде не занимался, и снова оказался на улице.

На этот раз он направился в Сохо, помня о том, что в его реальности именно там находился магический квартал, притягивавший самую неоднозначную публику. Вот и сейчас внимание Тома привлёк немолодой мужчина с плакатом. И было в нем что-то, не позволившее просто пройти мимо. То ли едва заметная армейская выправка, то ли странный говор, напоминавший одновременно речь безумного валлийского сержанта и шотландского пресвитера, только что уличившего кого-то в греховном воскресном труде, а где-то между ними прорывался голос угрюмого пастуха из Йоркшира или язвительного скопидома из Сомерсета.

Не меньший интерес вызывал и текст на плакате: «ВСТУПАЙТЕ В РЯДЫ ПРОФЕССИОНАЛОВ. ЧАСТИЧНАЯ ЗАНЯТОСТЬ. ТРЕБУЕТСЯ АССИСТЕНТ ДЛЯ БОРЬБЫ С ТЕМНЫМИ СИЛАМИ. ПРЕДОСТАВЛЯЮТСЯ УНИФОРМА И НАЧАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ. ПРОДВИЖЕНИЕ ПО СЛУЖБЕ ГАРАНТИРОВАНО. БУДЬ МУЖЧИНОЙ!» Тому этот борец с тёмными силами показался настоящим знаком судьбы, именно поэтому он решил с ним заговорить.

— Добрый день, любезный, вы говорите про борьбу с ведьмами?

— Да. И с колдунами, — агитатор постучал по земле древком плаката и насупил клочковатые брови. — И чего ты хотел?

Том ощутил внезапный всплеск надежды. Не могло же такое оказаться простым совпадением? Он смахнул с рукава невидимую пылинку и изобразил улыбку, от которой его прежние вассалы слегка бледнели:

— Мне хотелось бы узнать об этом немного побольше.

— Воистину. Многие хотели бы узнать об этом побольше, многие, — агитатор оказался не из робкого десятка или же был впечатляюще глуп, потому что, выдержав достойную королевского театра паузу, захрипел в полную силу: — А многие НЕ ХОТЕЛИ БЫ.

— Возможно, — понизил голос Том. — Вы хотите об этом поговорить?

— Да. Но сначала скажите, сколько у вас сосков.

Тому показалось, что он ослышался:

— Простите?

— Сосков, парень... э-э... мистер...

— Морт, — подсказал Том имя, придуманное Кроули.

— Да, мистер Морт, сколько у вас сосков?

— Это важно?

— Принципиально.

Можно было лишь порадоваться, что никто никогда не узнает о том, что Том собирался вести дела с идиотом. Впрочем, особого выбора всё равно не было.

— Два.

— Отлично. С вами можно иметь дело, мистер Морт. Разрешите представиться: Шедвелл, младший капрал славной Армии ведьмоловов.

— Вы ловите ведьм?

— Именно!

Шедвелл с подозрением оглядел Трафальгарскую площадь, затем быстро отвинтил древко своего плаката и легко сложил его в трубочку, которой нашлось место в его вместительном бауле, как и самому плакату, сложенному в восемь раз.

— Идёмте за мной, я знаю одно достойное место.

Этим таинственным местом оказалась забегаловка с претенциозным названием «Лучшее кафе», в котором Шедвелл сразу же заказал себе кофе и самый большой сэндвич. В чашку он потребовал добавить восемь ложек сахара, и Том с содроганием вспомнил Дамблдора. Можно было сколько угодно убеждать себя в отсутствии связей между мирами, но что делать с ассоциациями? Или всё-таки лазейка для возвращения была?

— Вы не похожи на военного, мистер Шедвелл, — Том решил обозначить границы.

— Тс-с! Об этом-то как раз я и хочу с вами поговорить, — Шедвелл прищурился и кивнул девице, положившей перед ним тарелку с разрезанным пополам багетом, начинённым политой томатным соусом сосиской. — Человек вы, сразу видно, непростой и очень солидный, поэтому я буду говорить начистоту.

— Какая прелесть.

— Помните, я говорил про колдовство, которое повсюду?

Том ощутил, как его сердце пропустило удар. Неужели всё так просто? Этот Шедвелл, наверное, сквиб, и если войти к нему в доверие, то можно будет и отыскать следы магического квартала, и всё остальное. То, что Том не чувствовал в себе никакой магии, ещё ничего не означало: он прекрасно знал и о возможности её заблокировать, и о том, что этот процесс всегда обратим.

— Помню, — улыбнулся Том, жестом требуя подать себе апельсиновый сок.

— Ага, — Шедвелл откусил кусок сэндвича и, пытаясь его жевать, продолжил: — Я принадлежу к гигантской организации. Масштабной. Тайной. Противостоящей колдовским силам, — он отпил кофе и мечтательно прикрыл глаза, чтобы немного невнятно продолжить: — Я горжусь тем, что меня приняли в её ряды.

— Великолепно.

— Точно. Это Армия ведьмоловов. Может, слышали о ней?

— Она же тайная.

— Возможно, такому человеку как вы, когда-нибудь понадобиться помощь целой армии. Могущественной армии, — Шедвелл укусил сэндвич и активно заработал челюстями, хитро поглядывая на Тома. — Если нужно, то Армия ведьмоловов всегда к вашим услугам. Вам это интересно?

— Очень, — согласился Том.

— Может быть, тогда вы захотите поддержать нашу Армию?

— Разумеется! — Том широко улыбнулся. — Я в неё вступлю.

Вообще-то он собирался её возглавить, но знать об этом Шедвеллу было рановато.

Том считал себя знатоком человеческой психологии и гордился тем, что понимает скрытые мотивы окружающих, однако с Шедвеллом почти сразу всё пошло не так. Разумеется, Тому и раньше приходилось иметь дело с лжецами, но настолько бестолковыми?! Чтобы выяснить, что никакой Армии ведьмоловов не существует, понадобилась неделя и чёртова прорва терпения. Шедвелл врал самозабвенно, тотально и сам верил в свои слова. Тяжёлый случай! Оказалось, что по молодости он сидел в тюрьме — «по незначительному делу, мистер Морт!» — и там прочитал жизнеописание Мэтью Хопкинса, последнего генерала некогда славной Армии ведьмоловов, и неокрепший ум не выдержал удара. Шедвелл придумал себе армию, учредил знаки отличия, и лишь природная скромность не позволила ему дослужиться выше чина капрала.

Судьба Хопкинса, повешенного как ведьмака в одной восточно-английской деревушке, жители которой рассудили, что могут сократить накладные расходы, устранив посредника, ничему не научила Шедвелла. Чем ещё можно объяснить его странное хобби — собирать деньги на маневры его Армии? Удивляло лишь то, что ему удалось найти спонсоров, хотя Том знавал и не таких идиотов. Что ж, приходилось признать, что этот мир был лишён магии, но тогда вопрос финансовой независимости снова начинал всё портить. А если зайти с другой стороны?

— Шедвелл, а ты продолжаешь поддерживать связи с криминальным миром?

— Нет! Я никогда... ну, в смысле, с тех пор... давно... не очень, конечно... вы же сами знаете, как это бывает, когда живёшь в Сохо... Ведьмоловам приходится нелегко в этот век дегенератов...

Под строгим взглядом Тома деморализованный недавними откровениями Шедвелл всё-таки вспомнил о пользе правды и признался, что водит дружбу не только со стариком Норкером, но и его зятем — коротышкой Джо и даже самим Доктором Кси.

— И чем занимаются эти славные парни? — поинтересовался Том.

— Да какие они славные? Ублюдки все, как один, — Шедвелл всё же сумел правильно оценить ироничный взгляд Тома, потому что сник и продолжил уже без гневного осуждения: — Всякой хернёй они занимаются, уж простите мою прямоту.

— А именно?

— Да по мелочи промышляют... где-то умыкнут то, что плохо лежит, потом по дешёвке скинут... им же много не надо... ну, косячок там... кружечку пива с чипсами... маргиналы, мать их!

Выбора у Тома особо не было, зато был опыт, который подсказывал, что бриллиант можно найти и в навозной куче. А Шедвелл продолжал вспоминать бурную молодость:

— А вот раньше-то бывало... за ночь по триста монет поднимали, ничего особо не делая. Золотые были времена... Был такой паб «Грязный осёл», знаете?

— Нет. Ты можешь познакомить меня с Доктором?

— Ну, в принципе... чисто теоретически... — заюлил Шедвелл.

— Завтра?

— Э-э... а зачем?

— У меня есть дело.

— А какое? — Шедвелл прикусил язык под тяжёлым взглядом Тома и заговорил уже по-другому. — Как скажете, мистер Морт. Я представлю вас как потенциального заказчика.

— Меньше деталей.

— Это очень разумно, — захлопотал Шедвелл, — а я что-нибудь получу? Ну, за посредничество?..

— Разумеется! — Том многообещающе улыбнулся. — Мою горячую благодарность.

Никаких особых планов у Тома не было, но он крайне нуждался в своих людях, справедливо рассудив, что большой путь начинается с первого шага. Пусть даже маленького. Он отлично помнил, как работали Горбин и Берк, и не сомневался, что если кто-то готов платить за что-то редкое, то выиграет тот, кто предложит это что-то: древнюю табакерку, книгу, картину или яд, не оставляющий следов. Том отлично помнил один очень остроумный рецепт. И даже не один.

Потенциальных покупателей он планировал находить на аукционах и был неприятно поражён, узнав, что они проходят анонимно. Оставались скачки, театральные премьеры и тематические выставки. Том обложился рекламными буклетами, чем произвёл благоприятное впечатление на своих кураторов. Азирафель восторженно принялся рассказывать о какой-то новомодной инсталляции, и оставалось лишь согласно кивать и улыбаться, а это Том умел проделывать виртуозно. В какой-то момент он поймал задумчивый взгляд Кроули, и ему вдруг показалось, что он перестарался, но вроде бы обошлось.

Однако спустя неделю в дверь Тома постучал Азирафель и после многочисленных извинений попросил приглядеть за его питомцем.

— Он не причинит вам никакого беспокойства. Мне надо ненадолго отлучиться, а ему нужна компания, — улыбался Азирафель, поглаживая змею, устроившуюся у него на плечах. — Он очень милый и очень социальный.

Том любил змей, но никогда бы не назвал их социальными, зато он знал о змеях-анимагах и маледиктусах, которые сохраняли человеческие привычки. У него почти не осталось сомнений в том, что его кураторы решили поиграть в шпионов. Что ж, так даже интереснее.

— А он меня не укусит?

— Что вы, мистер Морт! Он не ядовит.

Словно в подтверждение его слов змея широко зевнула, демонстрируя ядовитые зубы. Ну-ну. Том похвалил себя за предусмотрительность — в квартире не было никаких свидетельств его деятельности на благо улучшения статистики уличной преступности в Сохо, стало быть, если он всё правильно сделает, то сумеет избежать подозрений.

— Надеюсь, от меня не потребуется повязывать вашего питомца на шею?

Азирафель рассмеялся:

— Он не настолько привязан к людям. Просто не обращайте на него внимания. Живите, как жили...

— А кормить? Его надо кормить? — Тому всё больше нравилась эта игра.

— Нет. Точно нет.

— А когда вы его заберёте?

— Через пять дней.

Том мог лишь порадоваться, что на ближайшие пять дней не планировал ничего такого, что требовало его участия, а распоряжения Доктору он мог дать и по телефону — пусть в этом мире не было магии, но развитие технологий позволяло смириться с её отсутствием. Правда, не во всём — ментальных практик ему откровенно не хватало.

К удивлению Тома, змея вела себя так, как положено змее — заползла на диван и, свернувшись кольцами, уснула. И это всё? Ради этого всё затевалось? Том ощутил вспышку азартного желания вывести эту змеюку на чистую воду. Он знал, что анимаги не понимали парселтанг, да и у маледиктусов были с этим большие проблемы — недаром они сторонились других пресмыкающихся. Поэтому Том налил себе вина и, сделав приличный глоток, уселся на свободную часть дивана и зашипел, вспоминая парселтанг. Сначала ему показалось, что этот навык исчез вместе с магическими способностями, но судя по тому, что змея подняла голову и прислушалась, у него получилось.

— Приветс-с-свую тебя, гос-с-сть. Наз-з-зови с-с-себя.

Том уже было решил, что его план сработал, а значит, ответа не будет, но через пару минут он разобрал тихий шёпот:

— Ты з-з-знаеш-ш-шь яз-з-зык?

Змей оказался редким интеллектуалом, неплохо разбирающимся в различных культах. Они сумели обсудить сакральный смысл жертвоприношений и правильность начертания каббалических символов и даже немного поспорили о возможности контроля над духами, вызванными во время сеансов спиритизма. Том заметил, что змея с интересом поглядывает на его бокал, и предложил:

— Будеш-ш-ш-шь?

К утру Том уже испытывал к змее настолько искреннюю симпатию, что принялся рассказывать о сорвавшихся планах реформирования Визенгамота и сожалениях от потери магических способностей.

— Наверное, это одиночес-с-с-ство, з-з-змей... з-з-здес-с-сь нет таких ж-же...

— Да-с-с-с... пос-с-следнюю ведьму с-с-с-сожгли в тыс-с-сяча ш-ш-шес-с-сот пятьдес-с-сят ш-ш-шестом году...

Том потёр покрасневшие после бессонной ночи глаза, пробормотав:

— Ж-ж-жаль...

И почти не удивился, услышав в ответ:

— А ты мне нравиш-ш-шс-с-ся, с-с-смертный...




— 3 —

Кроули мог сколько угодно называть Азирафеля «любителем смертных», но, очевидно, это было не так. Любовь к жизни и тем радостям, которые она несёт, в представлении Азирафеля плохо сочеталась с любовью к людям, населившим Землю. Наверное, дело было в том, что от Её творений он ожидал большей идеальности. В его понимании они получили лучший подарок в виде свободной воли, но то, как им распоряжались, не могло радовать. Разумеется, Азирафель не желал никому зла, но это не мешало ему не одобрять.

Подопечный вызывал смешанные чувства. С одной стороны, его отличала настоящая жажда знаний, и он оказался интересным собеседником. А вот с другой... была в нём какая-то загадка, некое двойное дно, и Азирафель поймал себя на ощущении, что ожидает от пришельца неприятностей. Вот только понять бы каких! Идея Кроули изучить обстановку изнутри не увенчалась успехом. Кто бы мог подумать, что коварный смертный предложит змее выпить и заговорит об отверженности?

— Дорогой, меня по-прежнему тревожит наш подопечный, — Азирафель перестал перебирать волосы Кроули, устроившего голову на его коленях, и решительно отложил книгу. — Не могу избавиться от мысли, что мы что-то упустили.

— Ангел, ну что мы могли упустить? — Кроули приоткрыл глаз и ткнулся головой в ладонь Азирафеля, предлагая продолжить. — Просто он немного дезориентирован после того, как его изгнали из привычного мира. Ничего нового.

— Но, дорогой, ты же всегда говорил, что смертных даже не надо искушать — они всё сделают сами.

— Говорил, — после того, как ладонь Азирафеля вернулась на место, в голосе Кроули появились мурчащие нотки. — Но даже они не думают о грехе беспрерывно.

— Угу... по твоим наблюдениям они прерываются на еду, сон и некоторые иные удовольствия.

— Бывают исключения, — Кроули поёрзал, устраиваясь удобнее. — Всякие праведники, например. Или умирающие.

— Это не наш случай.

— Не наш, — согласился Кроули. — Ты что-то предлагаешь?

— Мы должны ещё раз всё проверить, — воодушевился Азирафель. — Проследить...

— О нет! — перебил Кроули. — Твоя прошлая идея не принесла ничего, кроме головной боли.

— Это было похмелье, дорогой.

— Допустим. Но смертный, который готов напиться со змеёй, заслуживает некоторого снисхождения. К тому же он не только понимал язык, но и вполне сносно шипел... с чудовищным акцентом кокни, конечно, но остальные и так не сумеют.

— Но ты так и не выяснил, почему Гавриил и Вельзевул действовали вместе.

— Ну, это как раз показалось мне очень очевидным, — Кроули потёрся щекой о бедро Азирафеля. — Очень.

— Вот как?

— Именно.

— Только не заставляй меня упрашивать, — поморщился Азирафель.

— И в мыслях не было, — Кроули хитро улыбнулся и продолжил: — Мне показалось, что им очень нравилось взаимодействовать. Если ты понимаешь, о чём я.

Азирафель в принципе не любил сплетничать, но это был особый случай.

— А тебе не показалось?

— Гавриил пригласил Вельзевул в «Ритц». Я сам это слышал! Собственными ушами.

— Но ты тоже приглашал меня в «Ритц», — начал Азирафель и, сообразив, как это прозвучало, исправился: — В смысле, просто так приглашал. Раньше.

Улыбка Кроули стала мечтательной:

— Я никогда не приглашал тебя «просто так»! И ты это знаешь.

— Я не был до конца уверен...

Разумеется, Азирафель немного лукавил: он не сомневался в интересе Кроули, но одно дело догадываться, а другое — получать тому подтверждение. Это было мило. Похоже, и Кроули испытывал от этого удовольствие, потому что перевернулся на спину и, удерживая ладонь Азирафеля на своей щеке, прикрыл глаза:

— Да иди ты!

— Мне кажется, ты ошибаешься, — вернулся Азирафель к волнующей теме. — Они бы никогда не стали.

— Правда? — Кроули приоткрыл глаз. — Интересно, почему?

— Ну, во-первых, они ангел и демон...

— Чудовищное противоречие, — фыркнул Кроули, потягиваясь, и распорядился: — Продолжай!

— Я говорю в глобальном масштабе, — ничуть не смутился Азирафель. — К тому же они руководители, если можно так выразиться, противоборствующих организаций. Какой пример они подадут...

— Ой, да ладно тебе! Кому нужен тот пример?

— Я говорю в целом. Это принципиально.

— Не могу сказать, что это что-то непреодолимое. В конце концов, может, именно так они поняли непостижимость. К тому же я не уверяю, что они имеют какие-то отношения... как мы, — Кроули облизнул пересохшие губы. — Для этого нужно иметь нечто побольше простой симпатии.

— Продолжай, дорогой мой, — Азирафель принялся массировать макушку Кроули. — Мне нравится ход твоих мыслей.

Разумеется, этим вечером они больше не вспоминали ни о бывшем начальстве, ни о нынешнем подопечном, потому что у них нашлись дела гораздо важнее и интереснее. В конце концов, за шесть тысячелетий накопилось всякое.

К разговору Азирафель вернулся через неделю. В этот раз они чудесно погуляли в Сент-Джеймсском парке, после чего поужинали у Уильяма Драбла. Всё-таки там подавали лучший птифур и, конечно же, тарт татен и суфле. Да и морепродукты были на высоте. Всю дорогу до дома Азирафель и Кроули молчали, просто держась за руки — новую степень близости не хотелось нарушать словами, — а затем, не сговариваясь, решили ещё немного выпить.

— Дорогой, и всё-таки меня сильно волнует наш подопечный.

— И совершенно напрасно, ангел. Я же уже говорил, что он очень разумный?

— Мне не дают покоя слова Гавриила о Её воле. Он не стал бы лгать.

— Гавриил? — усмехнулся Кроули. — Тот самый, что собирался тебя казнить даже без намёка на суд?

— Тот самый, — вздохнул Азирафель. — Он мог просто приказать... ну, или попросить, а заговорил о Ней. Находясь в компании Вельзевул, которая косвенно подтверждала его слова. Знать бы, что произошло там, в том мире.

— Я пытался узнать, ангел... но так вышло...

— Смертный не так прост, как нам показалось вначале, раз сумел от тебя скрыть самую суть в потоке совершенно иных откровений.

Кроули почесал переносицу, признавая:

— Молчал, как этот... как его? — он пощёлкал пальцами. — Ну, всегда так говорят...

— Не важно. Нам просто надо пойти и ещё раз его проверить. И поговорить, наконец, начистоту.

— Застать врасплох? — оживился Кроули.

— Примерно, — согласился Азирафель.

— Схватить за шкирку, — продолжал блистать широтой кругозора Кроули, — взять тёпленьким, поймать на горячем...

— Именно этим мы и займёмся, — подытожил Азирафель.

— Завтра?

— Завтра.

Если Азирафель считал себя непревзойдённым стратегом, то Кроули был необычайно хорош в тактике. Чтобы «не распылять зря силы», он позвонил консьержу своего дома и довольно скоро выяснил, что гость ведёт себя очень пристойно, никого к себе не водит, а сам уходит исключительно в рабочее время. В общем, ничего интересного. Кроули уже собирался положить трубку, когда вдруг услышал что-то очень интересное, отчего стал похож на взявшую след собаку:

— Я вас правильно понял, мистер Браун? Этот мужчина спрашивал, как пройти к моему гостю? И он прошёл?

Азирафель решительно поправил бабочку и одёрнул жилет:

— Дорогой, тебе не кажется, что это и будет настоящий «врасплох»?

Кроули отозвался уже от самой двери:

— Ты очень небыстрый, ангел. Надо ускориться.

В понимании Кроули «ускориться» означало нестись по Лондону со скоростью девяносто миль в час, рискуя развоплотиться самым неприятным способом. Но Азирафель не стал делать замечаний, потому что задумался о том, что имел в виду Кроули, предлагая ускориться. Не мог же он иметь в виду ту штуку из книги, закладка в которой пропала самым таинственным образом? Или всё-таки мог?

«Бентли» остановилась на своём привычном месте, и когда Азирафель собрался выходить, Кроули искоса взглянул на него:

— Соверен за твои мысли, ангел.

— Как это вульгарно, дорогой, — усмехнулся Азирафель.

Кроули коварно усмехнулся, явно что-то задумав, и первым выскочил из машины, наплавляясь к себе домой. Он притормозил лишь у самой двери в квартиру, скривившись, будто съел лимон.

— Рыба! — выплюнул он.

— Ты о чём, дорогой?

— Ну, Морт тогда молчал, как рыба.

— А-а... ты в этом смысле.

Дверь в квартиру отворилась без единого звука, и Азирафель последовал за Кроули, стараясь быть таким же бесшумным. Голоса доносились из кабинета Кроули.

— Ну и как это понимать?

Лицо Кроули вытянулось, и, заглянув в комнату, Азирафель прекрасно понял почему. Морт сидел за столом, что-то записывая, по виду чрезвычайно важное. Говорил он негромко, веско роняя слова, и выглядел при этом устрашающе. Не удивительно, что провинившийся скорбно склонил голову и едва ли не вздрагивал от каждого слова.

— Я жду объяснений, — почти ласково продолжил Морт.

— Ваша светлость, оно само... я никогда! Обстоятельства непреодолимой силы...

Кроули стиснул ладонь Азирафеля и, весело фыркнув, шагнул в комнату.

— А уж как я-то жду объяснений, Шедвелл. Ты что это тут устроил?

— О-у... ы!

На лице Шедвелла отразилась целая буря эмоций: сначала вроде бы облегчение, потом сомнение и, наконец, откровенный страх. Всё-таки соображал ведьмолов всегда туго, а сейчас и вовсе зашёл в тупик.

— Свят-свят-свят, — забормотал он, отступая на шаг. — Это не я! Это всё он... остались, говорит, у тебя связи с криминалом... а я-то и помыслить не мог, что так обернётся... ну, потерял я тетрадь со своими записями... и чего такого?

Судя по выражению лица Морта, он был готов убить Шедвелла прямо сейчас, а значит, тот выдал по-настоящему ценную информацию. С другой стороны, ну какие там могли быть связи с криминалом?!

— Так-так, Шедвелл, а это, случайно, не твои спонсоры, которые содержали несуществующую Армию? — хладнокровно поинтересовался Морт.

— Несуществующую? — прищурился Кроули.

— Спонсоры?! — не мог поверить Азирафель. — Кроули, и ты?

Шедвелл бросал унылые взгляды на выход, явно жалея о том, что артроз лишил его былой проворности. Чтобы избавить бравого вояку от этого искушения, Кроули запер дверь и щёлкнул пальцами, создавая удобный диван:

— Присаживайся, ангел, наши места в партере. Мне кажется, это будет очень увлекательно.

— Но Армия ведьмоловов существовала, — заюлил Шедвелл. — Это была настоящая сила...

— В семнадцатом веке, — уточнил Морт.

— Но в тысяча девятьсот тридцать третьем году героически погиб лейтенент Лембаль...

— Свалившись с огромного дерева в Катереме, откуда пытался получше разглядеть сатанинскую оргию развращенных сектантов, — Морт хладнокровно усмехнулся и продолжил: — Хотя на самом деле это был ежегодный прием с танцами Ассоциации рыночных торговцев Катерема и Уайтлифа.

— Стало быть, в шестьдесят седьмом году Армии уже не было? — Кроули потёр руки, разглядывая пунцового Шедвелла.

— Нет! — гаденько улыбнулся Морт. — Но зато бухгалтерские книги свидетельствуют о регулярном поступлении денег на проведение «маневров».

— А вы... а вы... — Шедвелл с трудом подбирал слова. — Сколотили настоящую банду!

— Да ну!

— Да! И если бы я не потерял свою тетрадь с записями, то доказал бы...

— Стоп-стоп-стоп! — Кроули решил поиграть в арбитра, и в его руках появилась жёлтая карточка. — Давайте сначала. Начнём с Армии.

Шедвелл тоскливо уставился на стену, которая ещё недавно была проходом, а Морт принялся разглядывать лежащие перед ним бумаги, всем своим видом изображая непричастность.

— Да чего с неё начинать?.. — буркнул Шедвелл. — Мёртвого льва каждый может пнуть... вы бы лучше взглянули, что в Сохо творится...

— Посмотрим, — успокоил Кроули. — Потом. А сначала я бы хотел послушать про парней, которым надо платить зарплату.

— Это был рядовой Пульцифер, — обрадованно вспомнил Шедвелл. — Вы должны его были запомнить... на авиабазе он был... ну же!

— Про него нет ни строчки в ведомостях, — подсказал Морт, — могу показать.

— Да чтоб тебя! — Шедвелл прикусил язык и быстро поправился: — Вас!

Теперь, когда картина с Шедвеллом начала проясняться, Азирафель смог оценить его размах. Этот шельмец жил на их с Кроули пожертвования, рассказывая про маневры и учения несуществующей армии. Немудрено, что поиски Антихриста не задались. Решив узнать у Кроули примерный размер его вклада, Азирафель почувствовал себя не так глупо. И тем острее становилась проблема Морта, хотя бы потому, что он был гораздо умнее и предприимчивее Шедвелла. Неужели не уследили?

— Итак, Шедвелл, — Кроули явно надоел монотонный рассказ о мелких мошенничествах. — И что нам с тобой теперь делать?

— А зачем нам что-то делать? — насторожился Шедвелл, шмыгнув носом. — Пострадавших же нет.

— Тебя надо наказать, — настаивал Кроули. — Чтобы было неповадно.

— Мистер Кроули... да мы же с вами столько вместе пережили... помните?

— А кто едва не сжёг мой магазин? — невинно поинтересовался Азирафель.

— Это был он? — Кроули сдвинул очки, чтобы строго взглянуть на бывшего ведьмолова.

— Нечаянно! Я же не знал... Хотите на Библии поклянусь?

— Не стоит! — быстро отозвался Кроули. — Что ж, мне всё ясно.

— Некоторые, к сожалению, понимают лишь язык наказаний, — Морт, казалось, заскучал. — Никогда не мог этого понять.

— Я тоже, — подхватил Кроули. — А вас за что изъяли из вашего мира?

— Так выглядит второй шанс, — Морт сложил на груди руки и с вызовом взглянул на Кроули. — Не то чтобы я о нём просил.

— И всё-таки?

— Я хотел достичь бессмертия.

— Достойное желание, — похвалил Азирафель. — А каким способом?

— Полагаете, это важно?

— Как вам сказать, — Азирафель пожал плечами. — Я постараюсь вас понять. Если, к примеру, вас взрастили сатанистом, ничего свежего в этом учении вы уже не найдете. Да, есть чем заняться в субботу вечером, но все остальное время вы, как и любой человек, живете в меру сил и возможностей...

— При чём здесь это? — раздражённо отозвался Морт.

— Но разве вам не было интересно влезть в высокие сапоги и расстрелять кого-нибудь? А может, принарядиться в белые простыни и кого-нибудь линчевать?.. Или...

Всё-таки Кроули был очень увлекающейся натурой, а Морту, должно быть, не приходило в голову ничего из перечисленного. Или всё-таки приходило?

— Чёрная мантия и маска, — усмехнулся Морт, — исключительно ради достижения цели. И?

— А я всегда говорил, что если предложить людям новое кредо вкупе с новым нарядом, то вы мгновенно завладеете их сердцами и умами, — Кроули вернул Морту улыбку. — Вообще, люди в большинстве своем не так уж злы. Они просто слишком увлекаются новыми идеями.

— Моё имя боялись произносить вслух, — казалось, Морт этим гордился.

— И как тогда к вам обращались? — заинтересовался Азирафель. — Это ведь весьма неудобно.

— Меня звали «мой Лорд».

— Сколько пафоса! — скривился Кроули. — И я всё ещё не понимаю, зачем вас притащили сюда? Ну, подумаешь, плащи, маски, свечи, кладбища... уверен, вы ещё и ритуальные жертвы приносили, но что здесь особенного? Ну, пожелал кто-то бессмертия... всякое бывало, я, к примеру, знавал таких, которые хотели управлять временем. И у них тоже ни черта не выходило.

— Но у меня почти получилось! Я не умер после покушения.

— Бывает и такое. Не каждый удар достигает цели, — Кроули разглядывал Морта, словно впервые его видел. — Не можете же вы всерьёз думать, что сумели обойти Великий замысел?

— Не понимаю, о чём вы, — снова заскучал Морт.

— Всё он понимает! — оживился Шедвелл. — А кто говорил, что сумел зайти по пути бессмертия дальше всех?

Азирафель заметил хищный блеск во взгляде Кроули и понял, что Шедвелл совершенно напрасно решил, будто его оставили в покое, и теперь проявляет никому не нужную инициативу. И это после его игр в Армию с просьбами о довольствии! Но всё же не стоило забывать о действиях отставного капрала в день не случившегося Армагеддона. Именно поэтому Азирафель взял Кроули за руку и, ласково погладив запястье, обратился к Морту:

— А в чём вообще выражался этот путь?

— Я нашёл способ привязать часть души к предметам, спрятанным в надёжных местах.

— В смысле «привязать часть»? — лицо Кроули вытянулось от изумления. — Как вообще можно привязать часть чего-то? Вы же не хотите сказать, что раскололи душу ради этой дурацкой затеи?

— Да почему сразу дурацкой?! — раздражённо отозвался Морт. — И да, я сумел это сделать.

Кроули помотал головой и в растерянности уставился на Азирафеля:

— Ну вот... теперь ты понял, что они всё сами? — он несколько раз обошёл комнату, прежде чем запрокинул голову и с отчаянием воззвал: — Неужели это и есть Великий план?!





— 4 —


Похоже, что бабочка, о которой так любил твердить Дамблдор, сдохла окончательно. Ничем иным объяснить происходящее Сириус не мог, и это вовсе не означало, что всё плохо. Вот стоило старику так переживать? Мало того, что получилось избавиться от Волдеморта, так теперь и его Пожиратели не опаснее комнатных собачек.

Сириус довольно потёр руки, оглядывая верных вассалов:

— Тема сегодняшнего собрания — учения.

Все внимали с должным почтением, и только Долохов не выглядел довольным:

— Полевые? — с подозрением прищурился он. — В живой природе?

— Что-то не нравится? — Сириус постарался, чтобы его улыбка выглядела зловеще.

— Нет, мой Лорд, как вы могли такое подумать?! — Сириус заподозрил, что почтительный поклон Долохова был призван скрыть недовольство. — Когда начинаем?

— Сразу после выпуска в Хогвартсе. Это сплотит наши ряды.

— Точно! — подхватил Долохов. — И заодно покажет новобранцам, что они попали не в сказку.

— Настроит их на рабочий лад, — подсказал Сириус.

— Именно, мой Лорд. Это гениально, — подхватил Люциус, явно отыскавший способ уклониться.

— Я рад, что ты это понимаешь, мой скользкий друг, — улыбнулся Сириус, — поэтому я и доверю тебе не только проводить инструктаж молодёжи, но и вести их на дело.

Глядя на так и не сумевшего скрыть досаду Малфоя, Сириус мысленно его пожалел. После того как Сириус-младший за компанию со Снейпом не только решил пополнить ряды Пожирателей, «чтобы научить их любить жизнь», но и сумел убедить Джеймса сделать то же самое, Организация уже не останется прежней. Что бы там ни говорил Дамблдор про опасности и соблазны, Сириусу были нужны свои люди, и три шпиона всяко лучше одного, а там ещё Рег с Барти подтянутся.

Всё-таки реформы должны проводить молодые, как и участвовать в чём-то грандиозном. Сириусу чудом удалось избежать возрастной унылости Ремуса, а что сделали годы с остальными ровесниками, даже вспоминать не хотелось. Пожалуй, только Снейп смог сохранить остатки былого огня, да и то потому, что он ни фига не жил и ни на что его не расходовал. Ничего, сейчас всё будет иначе! Осталось только убедить Дамблдора, но сомневаться в успехе не приходилось — даже тот уже признал, что перемены необратимы. А благодаря кому? То-то же!

— Собрание окончено. Свои инструкции получит каждый, — Сириус оглядел соратников, старательно не замечая алчного взгляда Беллатрикс. — И я очень надеюсь, что никто меня не разочарует.

Чтобы не терять зря времени, он покинул зал заседаний первым, в лучших традициях взмахнув мантией. Встреча с Дамблдором была назначена через час, а Сириус ещё хотел успеть поговорить с будущими неофитами, которые поверили в его историю становления Тёмным Лордом гораздо быстрее и охотнее старика директора.

Репутация Воющей хижины позволяла проводить в ней собрания, не привлекая нескромного внимания обитателей Хогсмида. Хотя, конечно, в этот раз желающих встретиться с Тёмным Лордом набралось многовато — Сириус не зря гордился собой! — пришёл даже Фрэнк Лонгботтом, уже окончивший Хогвартс и обещавший стать неплохим аврором, если уж узнал о сходке. Ну, или стоило поблагодарить чересчур любопытного и внимательного к деталям Дамблдора. Что ж, можно начинать. Сириус прошёлся по комнате и, привлекая к себе внимание, запер двери чарами, которые Дамблдор изобретёт только через восемь лет.

— Я рад, что эта встреча вызвала такой интерес и привлекла даже служителей нашего доблестного Аврората, — Сириус подмигнул Лонгботтому и уселся на подоконнике, продолжив уже серьёзно: — Нам предстоит большая работа.

— Нам? — скептически усмехнулся Лонгботтом.

— Нам! — подтвердил Сириус. — Реформы сами себя не сделают.

— А как же «права чистокровных»?

— Промежуточная ступень, — отмахнулся Сириус. — Нежизнеспособная модель. Если раскалывать общество по чистоте крови, то ничего хорошего не выйдет, да и крови этой самой прольётся немало.

— Но вы же сами... — не унимался Лонгботтом.

— Великие люди умеют признавать свои ошибки. И договариваться, — Сириус сложил руки на груди и принялся непринуждённо покачивать ногой. — Нашему обществу нужны реформы, которые невозможны без поддержки этого самого общества.

Лонгботтом прищурился и, над чем-то размышляя, устроил подбородок на сложенных «домиком» ладонях. Жест показался странно знакомым, но додумать эту мысль Сириус не успел, услышав:

— Вы сейчас говорите о судебной реформе?

— Ну, разумеется! Вам, как аврору, должно быть хорошо известна система дознания, хромающая на обе ноги, и эта жалкая пародия на суд присяжных. А невозможность потребовать пересмотра дела из-за открывшихся обстоятельств?

На случай, если моря не откроются, текст выложен в комментариях

@темы: ГП, Фики мои, Фандомное, GO

---

Vietti2012, добро пожаловать)) Устраивайтесь удобнее))) На "вы"? На "ты"? Завтрак?

@темы: Привет

---

С праздником!

@темы: Настроенческое

---

С днём геолога!

По иронии судьбы это стихотворение - первая запись в моём дневнике

Средь берез и мужественных елок, логова медведей обходя, по тайге шагал один геолог, под ноги внимательно глядя. Там, внизу, под самыми ногами, а сказать точнее - под землей, шел с ним в ногу тайными ходами черный кротик - добрый и слепой.

Вместе они залежи искали - апатиты, магний и руду, на привалах песни распевали, пили самодельную бурду. Вы представьте, как в тайге тоскливо, если рядом нету никого! Нет жены, друзей и даже пива, а с кротом споешь - и ничего.
А когда вставали на стоянку, или оставались на ночлег, кротик делал небольшую ямку - современный биотуалет.

Был геолог опытным и мудрым, и умел он множество вещей - он не похмелялся рано утром, не боялся мошек и клещей. По тайге, как родному дому, он шагал легко то вверх, то вниз, а за ним следил его ведомый со зловещей надписью "Гринпис".

И однажды, как-то на привале, под большим раскидистым кустом, кротик и геолог ночевали - кротик примостился под листом. Кротик в землю не успел зарыться - задремал, откушав первача, и внезапно бросилась тигрица, злобно и прожорливо урча.
А с тигрицей не сыграешь в прятки, - кротик замер, вовсе не дыша, и ушла в мозолистые пятки кротика невинная душа.

Только между хищником и другом, подскочив буквально в тот же миг, старый кортик выхватив упруго, Человек решительный возник. Нож воткнулся раза три-четыре, а потом еще раз двадцать пять - каждый, кто читал поэму "Мцыри", знает, как с тигрицей поступать.

Шли они, ища слюду и сланец, точки на планшетку нанося, шел за ними вегетарианец, замаскировавшийся в лося. Был он окончательная сволочь, он георазведку не любил, и однажды ночью, ровно в полночь, шишкой он геолога убил.

Прямо скажем, со случайной жертвой быстро расправляется тайга. Был геолог далеко не первый, да и не последний ни фига. На красивой солнечной полянке, где геолог часто ночевал, кротик схоронил беднягу в ямке, даже крест в ногах нарисовал.

Вдруг пошла волна в груди кротовьей - защитить поруганную честь! Кто ответит по законам крови, на кого падет кротовья месть? Кротик распознал чужие знаки - будет им отыскан злобный враг - извлеченные из организма шлаки засоряли меловой овраг.

Видимо, страдает он поносом, он засранец - вот его беда! Крот повел своим бывалым носом и запомнил запах навсегда. И когда злокозненный убийца возвращался в город сквозь тайгу, кротик вслед за ним успел прорыться, cобираясь отомстить врагу.

Возле МКАДа потерялся запах, но, вонзаясь в землю, как кинжал, крот копал - копал до дрожи в лапах, но душой при этом не дрожал. Не боясь камней, песка и пыли вгрызся он в московское нутро. Именно кротом отрыты были восемь новых веточек метро.

Кротик рос, мужал, и с каждым годом набирался опыта, крепчал. Как-то раз, идя подземным ходом, диггеров случайно повстречал. Кротик вышел к ним совсем не в духе, на ходу он рельс железный грыз - так в Москве и появились слухи про огромных подземельных крыс.
Диггеры оставили лопату - кротик, хоть не знал, что делать с ней, все же повертел лопату в лапах - лапы были явно помощней.

Кротик вел подкоп на Ленинградке, чтоб устроить маленький обвал. Получилось, но эколог гадкий на работу в этот день проспал.

Только кротик - это зверь упрямый, на мякине нас не проведешь, ждет тебя, эколог, волчья яма, рано или поздно - попадешь!

Далеко, укрыт ковром иголок, спит мой друг, и видит сладкий сон. Спи спокойно, верный друг-геолог, спи и знай: ты будешь отомщен!

Л.Каганов (с)

@темы: Просто так

---

С ЗФБ))) Команда WTF Tennant and Sheen 2021

Название: Неотправленные письма
Рейтинг: Т
Ворнинг: No Archive Warnings Apply
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Фандом: Good Omens
Размер: миди, 6 500 слов
Категория: Slash
Пейринг: Aziraphale/Crowley (Good Omens)
Персонажи: Crowley (Good Omens), Aziraphale (Good Omens)
Тэги: Pre-Slash, Romance, do not copy to another site
Саммари: Думал ли я когда-нибудь отдать эти письма тебе? Да. Много раз. Но я знал, что для тебя не существовало безопасного способа их сохранить, а мысль о том, что письма придется сжечь после прочтения, заставляла болеть глупое земное сердце.



Кроули никогда не считал себя чересчур впечатлительным — Ад быстро притупляет мировосприятие! — но всё-таки, стоя перед восстановленным после пожара магазином Азирафеля, медлил больше минуты. Слишком уж сильным оказался пережитый ужас потери. Конечно, можно было и не заходить в магазин, сразу отправившись на место встречи, но это было бы неспортивно. К тому же Азирафель непременно захочет узнать, всё ли в порядке с его книгами, а лгать в таком деликатном деле не хотелось. Не то чтобы Кроули был противником лжи, но не в этом случае.

Дверь открылась, стоило её коснуться кончиками пальцев, и Кроули шагнул в полумрак магазина. Он всё ещё чувствовал себя в миле от своей тарелки, но ему удалось взять под контроль эмоции. Не спеша обходил он заставленные стеллажами комнаты и никак не мог избавиться от фантомного запаха гари, казалось, въевшегося под кожу. К его удивлению, не только все старые книги оказались на месте, но и появились новые, из тех, что сам Азирафель вряд ли бы купил — хотя с его тягой к печатному слову и не такое было возможно.

Кроули уже собрался уходить, когда заметил небрежно приоткрытую дверцу письменного стола, рядом с которой на полу валялся листок бумаги, исписанный знакомым почерком. За прошедшие века Кроули успел убедиться, что ангел очень не любил, когда его личные бумаги оказывались доступны нескромным взорам случайных зрителей, а потому поспешил ликвидировать беспорядок, собираясь быть предельно деликатным. Ну, разве что позволив себе один взгляд на красивый почерк Азирафеля. Просто полюбоваться.

«...я люблю наши случайные встречи настолько, что готов потерять голову, заметив в толпе медный всполох волос в обрамлении чёрной, как ночь, одежды...»

Что?! О чём это он? Такого просто не могло быть, особенно если оценить состояние бумаги, которой явно был не один десяток лет, а может, и не меньше сотни. Кроули точно знал, что Азирафель не оценит его нескромного любопытства, но ничего не мог с собою поделать. В конце концов, он был демоном, а демоническая сущность... кого он пытался обмануть?!

«Мне кажется, что если я возьму тебя за руку, то случится что-то непоправимое. Например, я больше не смогу тебя отпустить. Наверное, это глупо, но не глупее понимания того, что одного касания рук скоро станет мало, и я захочу большего. Много большего. Сейчас я способен остановиться, представляя, как начав поправлять твой шейный платок, медленно развязываю его. Я останавливаюсь в то мгновение, когда понимаю, что ты тоже не готов довольствоваться малым, а из нас двоих кто-то должен быть осмотрительнее».

Кроули сел на пол, пялясь на дрожащие строчки. Или это дрожали его руки? Да какая разница?! Невозможно было поверить в то, что Азирафель мог написать такое — и безумно страшно ошибиться, неправильно истолковав. Дверца стола со скрипом открылась, отчего шкатулка, из которой выпало письмо, грохнулась на пол, рассыпая целый ворох исписанных листков. Единственное, что мог сделать Кроули — это остановить время.

«Мой дорогой, я прекрасно знаю, что было бы гораздо лучше не изливать на бумагу слова, предназначенные для тебя, что было бы безопаснее уничтожить их, как только они были записаны, но я слаб. Я никогда не смогу заставить себя разорвать или сжечь признания своих истинных чувств, потому что это было бы предательством куда большим, чем наше лукавое Соглашение».

Он зажмурился, чувствуя, как к глазам подступили слёзы. Глупая реакция глупого земного тела — ничего особенного, как и тупая боль в области сердца. Смертные очень нежны, в отличие от оккультных сущностей.

«Я успокаиваю себя тем, что никто не поймёт, что означают эти заглавные буквы, а в случае, когда подозрения станут слишком сильны, наши стоящие рядом инициалы не будут иметь уже никакого значения. А ещё мне просто нравится их писать. А и К. Вместе. Лишь на бумаге...»

Кроули выронил листок, а когда поднял, понял — у него в руках уже другое письмо, но это вовсе не означало, что он остановится, пока не прочитает и его.

«Ты не захотел слышать моих благодарностей, но это не означает, что я оставлю их при себе. Я мог сделать это сам, но мне было приятнее получить освобождение из твоих рук. Тогда я смогу считать это игрой, в которую мы играем вместе. Роли давно расписаны, публика замерла в предвкушении, массовка заняла свои места. Твой выход, дорогой...»

Одержимо перебирая старые письма и хаотично их перемешивая, Кроули снова и снова находил подтверждение чувствам Азирафеля, о которых не смел даже мечтать. Ангел и демон — где это видано?

«Мне показалось забавным говорить с тобой об искушении. Ты не ждал от меня ничего подобного, но в твоём взгляде на мгновение появилась надежда. Мне не стоило этого делать, но я не устоял...»

Ох уж те устрицы! С одной стороны, Кроули не мог перестать думать о словах Азирафеля, а с другой — тот выглядел настольно невинно, что хотелось развоплотиться от собственных порочных мыслей.

«Святая вода полностью уничтожит тебя, поэтому мой ответ — нет! Мне даже думать больно о том, что я могу потерять тебя навсегда. Что означает ссора на какие-то пятьдесят или даже сто лет? Я могу не встречать тебя, но зато я научился ощущать твоё присутствие, и это очень воодушевляет. Я могу дожидаться, пока ты прекратишь злиться, зная, что у тебя всё хорошо...»

Какое «хорошо»?! Кроули едва пережил ту ссору. Он уже на следующий день готов был убеждать Азирафеля, что тот его не так понял, и примчался бы к нему, если бы не уверенность в том, что ангел не захочет его видеть. Если бы Кроули мог догадаться!

«Если бы ты только знал, как сильно мне нравишься! Сколько раз я говорил себе, что всё идёт по изначальному плану, что на всё Её воля... что ангел и демон не могут делать то, о чём я постоянно думаю. Надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь, как далеко я готов был зайти. Надеюсь, моя осторожность тебя спасёт».

Временной пузырь лопнул с противным хлопком, а обессиленный Кроули лёг на письма, подгребая их под себя и чувствуя, как они обжигают кожу сквозь одежду. Ему надо было спешить на встречу, но он не мог оторваться от исписанных листков бумаги, словно они были ворохом ангельских перьев — настоящей благодатью, недоступной ни одному из демонов. Кроули пора было уходить, но вместо этого он начал читать следующее письмо.

«Думал ли я когда-нибудь отдать эти письма тебе? Да. Много раз. Но я знал, что для тебя не существовало безопасного способа их сохранить, а мысль о том, что письма придется сжечь после прочтения, заставляла болеть глупое земное сердце. Это было всё равно, что сжечь надежду, что когда-нибудь... я не буду об этом думать!»

Он тихо вздохнул и закрыл глаза, боясь поверить в то, что это «когда-нибудь» наступило. Ещё нет. Пока нет. Но — чёрт бы его побрал! — Кроули сделает для этого всё. Даже отпустит ангела Вниз. Даже поднимется Наверх. Чтобы победить. Чтобы поговорить об этом. Чтобы написать ответное письмо, пусть и очень короткое, состоящее всего из трёх слов... плюс инициалы. Хотя нет! Там будут их имена.

Кроули наощупь сгрёб все письма в шкатулку, захлопнул крышку и водворил на законное место. Он вернётся к этому позже, а прямо сейчас ему стоит поторопиться — он уже сильно опаздывал на встречу. Кроули отряхнул костюм, поправил бабочку и улыбнулся себе улыбкой Азирафеля. На удачу.



***

В парке Азирафель вёл себя как обычно. Настолько обычно, что Кроули почувствовал себя немного обманутым. Самую малость. Но не привиделись же ему эти письма? С другой стороны, если появились новые книги, то почему бы не воплотиться и письмам? У Адама сейчас тот самый возраст, когда он во всём видит «всполохи любви». А силища в нём такая, что вполне мог всё это провернуть из самых лучших побуждений. Ричмал Кромптон тому свидетель. Чёрт-чёрт-чёрт!

В смешанных чувствах Кроули поплёлся за ангелом к фургончику с мороженым и ничуть не удивился, когда себе Азирафель взял клубничный лед, а ему, ни о чём не спрашивая, протянул вафельный рожок. Можно ли это было рассматривать как косвенное доказательство того, что письма настоящие, Кроули не знал, поэтому заговорил о более приземлённых вещах:

— Как машина?

— Ни царапины, — улыбнулся Азирафель, и в его взгляде мелькнула тревога: — Как магазин?

— Как новенький. Ни пятнышка. Ни одна книга не обгорела. Всё как было, — если бы Кроули был собой, то ему пришлось бы сильно постараться не покраснеть, вспоминая находку, поэтому он поспешил сменить тему: — Твои уже объявлялись?

Азирафель только покачал головой:

— А твои?

— Нет.

Все чувства Кроули кричали о приближающейся опасности, зато Азирафель казался чересчур спокойным.

— Ты понимаешь, что вчера случилось?

Ответа у Кроули не было:

— Что-то да. А что-то... слишком уж...

— Непостижимо.

Кроули едва не подавился мороженым, замечая прямо перед собой высокую фигуру Смерти. Только его здесь не хватало до кучи — будто и так проблем мало! Но Смерть не собирался оставаться в парке до вечера и просто исчез. Кроули проводил его взглядом, на мгновение отвернувшись от Азирафеля, и даже не понял, каким образом руки оказались связаны, рот заклеен скотчем, а безобидные дворники вдруг обернулись ангелами, сопротивляться которым не получалось. Они просто тащили его в сторону фургона с инвентарём.

Азирафель бросился было за ним, но методы Хастура и Дагон были гораздо грязнее, да и более действенными, чего уж там! Похоже, ни Вверху, ни Внизу не собирались тянуть с расправой над предателями. Только бы Азирафель оказался прав, доверившись чёртовой прорицательнице и её дурацкому предсказанию! Опыт общения с этой братией лишал Кроули последних крох оптимизма. Но других идей всё равно не было.

Ангелы решили, что Азирафель слишком опасен, чтобы подниматься с ним на эскалаторе, а потому попросту втолкнули его в лифт. У Кроули тут же мелькнула мысль подпрыгнуть, чтобы застопорить движение и добавить конвоирам немного драйва, но он решил не рисковать. Азирафель бы никогда до такого не опустился. Хотя тот ангел, которого знал Кроули, вряд ли бы написал и такое:

«Да, мой дорогой! Мой ответ «да». Я готов бежать с тобой на Альфу Центавра, и на Галлифрей, и куда угодно, а вместо этого провожаю взглядом твой уносящийся прочь автомобиль и благословляю тебя. Если всё так плохо, как ты говоришь, кто-то должен остаться на Земле и прикрыть твой отход. У меня есть одна идея, как всё остановить, и тогда всем станет не до тебя...»

Кроули сел на предложенный стул, как на трон, чувствуя, что его переполняет ненависть к этим лицемерным тварям. Какие они ангелы?! Ни сострадания, ни милосердия, ни доброты! Как они вообще смеют бросать на Азирафеля такие презрительные взгляды? Кроули изо всех сил старался сохранять достоинство, помня, чью роль сейчас играет: Азирафель не стал бы делать глупости, он был бы выше этого, а значит и Кроули...

«Я знал, где Антихрист, и должен был сообщить об этом Наверх. Так было надо. Так было правильно. А я больше всего на свете хотел рассказать об этом тебе, чтобы вместе решить, что делать дальше. У меня не может быть свободной воли. Я не должен даже думать о таком. Но я думаю. Потому что я тебя...»

Эрик, который принёс Адское пламя, решил, что ему позволят за это ударить Азирафеля. Кроули был в шоке, когда ему позволили. Впрочем, у Эрика хватило ума не связываться — такого Кроули ему бы не простил и сделал так, чтобы его кончина была мучительной.

«Ты спас мои книги, дорогой, и это лучший подарок, который ты мог мне сделать. Ты не мог сотворить в церкви какое-то большое чудо, но то, что ты сделал, оказалось гораздо больше всех остальных чудес. Маленькое демоническое чудо. От тебя. Мне. Это большее, что ты можешь дать мне. Это большее, что я могу принять от тебя. Бесценно».

Гавриил посоветовал Кроули заткнуть свой глупый рот и, наконец, сдохнуть. Что ж! Ради этой минуты всё и затевалось. Путы пали, и Кроули шагнул в эпицентр Адского пламени, с вызовом глядя в глаза Гавриилу. Разумеется, тот дрогнул. Слабак!

«Если бы тебя не было, мой дорогой, то тебя непременно следовало бы придумать».

Кроули всё-таки не удержался и плюнул в лицемерных ангелов струёй огня. Просто потому что мог. За Азирафеля! И ужас в их взглядах был платой за попытку его унижения. По очень низкому курсу.

«Когда-нибудь я скажу это тебе, глядя в глаза».

Разумеется, после такого огненного шоу никто не знал, что теперь делать с мятежным Азирафелем, и Кроули поспешил разыграть эту карту.

— Ты помнишь, Гавриил, о Непостижимом плане?

— Да.

Кроули, в принципе, не ожидал ответа, но раз так...

— А не думаешь, что это тоже часть Плана? И Её ответ?

На это Гавриил уже не нашёл, что сказать, но он никогда не отличался ни красноречием, ни особым умом. И чёрт с ним! Провожать Кроули, конечно, не стали, и пока он шёл к лифту, спиной чувствовал потрясённые взгляды. Но пока ангелы молчали и бездействовали, можно было не провоцировать дальнейший конфликт.

Едва за ним закрылись сверкающие двери, Кроули с ужасом представил, что Азирафелю повезло чуть меньше, и едва не упал, потому что ноги перестали его держать. Глупое тело. Глупые реакции. Лифт ехал чертовски долго, и всё это время Кроули представлял, что сделает, если ангел не вернётся. В принципе, терять уже будет нечего.

«Потому что я тебя...»

Взрыв и душ из святой воды только пойдут всем на пользу.

«Потому что я тебя...»

— Всё хорошо?

Кроули едва не выпал из лифта, заметив Азирафеля. Живого Азирафеля. А уж чего стоило не стиснуть его в объятьях прямо сейчас!.. Но он бы не оценил.

— Всё отлично.

Они вышли из офиса плечом к плечу. Кроули не знал, что думал Азирафель, но лично он решил, что больше сюда не вернётся никогда. Хватит! Натерпелись.

— Хорошо как, — Азирафель остановился и, запрокинув голову, просто улыбался всему вокруг. — Как же хорошо!

— Что там было? — перепугался Кроули.

— Чуть позже. Ничего страшного...

Они шли так близко, что касались друг друга кончиками пальцев, и Кроули совсем перестал дышать, чтобы только не спугнуть момент. Азирафель улыбался своим мыслям, а Кроули беззастенчиво пялился на него, представляя, что всё наоборот, и что это именно Азирафель любуется им. Как, собственно, всё и выглядит со стороны.

«Потому что я тебя...»

Скамейка в саду Беркли-сквер словно ждала их, и Кроули первым плюхнулся на привычное место, наконец-то чувствуя, как его покидает напряжение. Азирафель уселся рядом и, чопорно сложив руки на коленях, сообщил доверительным шёпотом:

— Я заставил Михаил подать мне полотенце и попросил резиновую уточку.

— Уточку? Серьёзно?!

Азирафель довольно улыбнулся:

— Это было мило.

— Думаешь, они теперь оставят нас в покое? — не выдержал Кроули.

— Скорее всего, сделают вид, будто ничего не было, — Азирафель нетерпеливо поёрзал на скамейке. — Ну что? Никто не смотрит?

Смотрел только Кроули. На Азирафеля. А в голове билась всего одна мысль: «Потому что я тебя...»

— Нет. Можно меняться обратно.

Кроули уже знал, как происходит обмен, а потому осторожно коснулся руки Азирафеля, прежде чем стиснуть ладонь. О большем он не мечтал, хотя именно этого безумно хотелось. Большего. Всего. Потому что он уже несколько часов верил в то, что такое возможно.

Обратное превращение прошло гораздо мягче, наверное, потому что никто уже не нервничал. Точнее, у Кроули появился новый повод для волнений, а самой большой потерей стал разрыв контакта. Раз! — и тепло пальцев Азирафеля превратилось в воспоминание. Кроули нашёл в себе силы пошутить про тартан в своём костюме, но всё ещё боялся, что Азирафель сейчас встанет и уйдёт, а потому небрежно предложил:

— Позволь искусить тебя обедом!

Показалось, или ангел действительно обрадовался?

— Искушение слишком велико.

Разумеется, Кроули не пожалел чуда, чтобы в «Ритце» освободился столик. Наблюдать за Азирафелем, когда тот наслаждался десертом, был особый сорт удовольствия. Кроули мог сколько угодно считать себя искусителем, но только не в этой компании. Он, не чувствуя вкуса и крепости напитков, мог часами смотреть, как Азирафель облизывает ложечку или выбирает лакомство.

— Кроули, ты должен это попробовать.

— Обязательно...

Кроули таскал кусочки чего-то из тарелки ангела, даже не пытаясь угадать, что тянет в рот. Потому что ждал. «Когда-нибудь я скажу это тебе, глядя в глаза». Почему не сейчас? Очень удачное время. Да и место красивое. Азирафель улыбнулся так, как умел лишь он, и поднял бокал:

— Я убеждён, что у нас ничего бы не получилось, если бы в глубине души ты не был чуточку хорошим.

И это всё? Или это лишь начало? И уже надо что-то отвечать? Похоже на то. От легкого приступа паники перехватило горло, но Кроули сделал над собой усилие, невозмутимо улыбаясь:

— Или если бы ты... в глубине души... не был немного сволочью, заслуживающей любви. Твоё здоровье! И за этот мир.

Из всех важных слов, на которые решился Кроули, Азирафель услышал только последние и эхом отозвался:

— За этот мир.

Кроули поймал его взгляд и медленно поднёс бокал к губам. Почему-то казалось, что именно сейчас прозвучат те самые слова. «Потому что я тебя...» Ну же... ну! Кроули обратился в слух.

— Попробуй ещё этот десерт, мой дорогой.

— Обязательно...

Играла тихая музыка и, кажется, где-то неподалёку пел соловей, всё вроде было просто прекрасно, но... это дурацкое «но» всё портило. Похоже, Азирафель ни о чём не собирался говорить — наверное, всё-таки это были не его письма. От разочарования Кроули хотелось взвыть, но вместо этого он пробовал какие-то дурацкие десерты, пил вино и очень старался быть любезным и «милым», как нравилось Азирафелю. Он желал слишком многого и совсем забыл, что ничего не изменилось. Они по-прежнему ангел и демон, просто не на службе, но кого это волнует? Подумаешь, спасли мир — какие пустяки.

— У тебя есть какие-то планы на вечер, мой дорогой?

Вопрос застал врасплох. Кроули нервно пожал плечами:

— Отправлюсь домой... есть у меня там пара делишек...

— А потом?

— Завалюсь спать. Я что-то вымотался немного... ну, знаешь, это противостояние на авиабазе, казни... всё на нервах... А ты?

Улыбка Азирафеля немного померкла:

— Тоже пойду домой. Магазин открывать пока не буду... устрою что-то типа инвентаризации. Ты говорил, там появились новые книги.

— Да, — Кроули быстро закивал. — Много новых книг, и вообще всё как-то обновилось. Наверное, тебя ждёт не один сюрприз.

— Наверное. Ты ко мне зайдёшь?

— Да, как-нибудь на днях. Помнишь, ты обещал мне пикник?

Азирафель мечтательно улыбнулся:

— Ты запомнил?

— Нет... то есть... ну да. Ты ещё говорил, что я очень быстрый для тебя.

— Так оно и было.

— Ну вот. Значит, сейчас можно съездить на пикник, — облегчённо выдохнул Кроули. — Я заеду за тобой. Если хочешь, куплю вина и тех булочек, что ты обычно берёшь. Могу ещё...

— Я всё соберу сам, дорогой. Это же я задолжал тебе пикник.

— Э-э... да... ну, тогда хорошо... в смысле, крутотенюшки, — Кроули спохватился, что слишком много болтает. — Тебя проводить?

— Пожалуй, не стоит. Я хочу немного прогуляться.

Кроули хотел сказать, что вовсе не возражает против прогулок, но Азирафель был настроен слишком решительно, чтобы ему навязываться. Всё же стоило забрать те письма себе — никто бы не заметил их потери, а Кроули было бы, чем себя занять в ближайшее время. А почему нет? Всё равно Азирафель будет гулять.

Кроули по-быстрому распрощался и едва ли не бегом помчался к магазину Азирафеля. Проникнуть внутрь не составило никакого труда, как и схватить шкатулку и, проверив содержимое, быстро ретироваться. Разумеется, старательно закрыв за собой дверь.

До своей квартиры Кроули добрался без приключений и очень быстро, задержавшись только у «Бентли», потому что не проверить свою красотку он просто не мог. Машина ответила ему тихим урчанием двигателя, голосом Фредди спела «Не теряй голову» и призвала не сбиваться с пути, напомнив, что любовь пройдёт сквозь стены. Иногда оптимизм смертных заставлял Кроули усмехаться, но в квартиру он зашёл, насвистывая именно эту мелодию. «Помни: любовь преодолеет все...»

Диван, на котором провёл минувшую ночь ангел, не мог оставить Кроули равнодушным. Именно на нём он и расположился со своей добычей. После нескольких мгновений предвкушения он просунул руку под крышку шкатулки и наугад вытащил письмо.

«Мой дорогой К., моя тоска о тебе принимает подчас очень необычные формы. Я так давно тебя не видел, что полчаса шёл за обладателем медно-рыжих волос, не отдавая себе отчёта. Вышло немного неловко, благо молодой человек оказался очень воспитанным джентльменом, и его удовлетворил мой рассказ о потерянном друге. Незаметно мы разговорились, и он пригласил меня в свой клуб со странным названием «Сто гиней». Я согласился скоротать там вечер и каким-то совсем непостижимым образом попробовал танцевать. Надеюсь, мне удастся когда-нибудь тебя удивить...»

Разумеется, Кроули был удивлён. Он и подумать не мог, что ангел может всерьёз увлечься чем-то подобным. Хотя... если допустить мысль, что этих писем никогда не было, то, возможно, так выглядело представление Адама о досуге джентльменов. Кроули удобно устроил голову на спинке дивана, представляя танцующего Азирафеля. Наверное, это был вальс или полонез — что-то плавное, неспешное, традиционное. Именно традиционное! Азирафелю удивительно к лицу была та эпоха, а вот Кроули больше нравились шумные вечеринки «золотой молодёжи» в двадцатые годы. Все эти костюмированные вечера, лёгкость и непосредственность общения, бесконечные скандалы...

«...поездка в Шотландию вышла чересчур хлопотной. Глава клана внял моим лёгким намёкам и впал в искушение. Это было нетрудное задание, но смертные немного увлеклись. Опасаясь, что теми овцами дело не закончится, я от души благословил их противников на победу над злом. А сейчас я единственный постоялец гостиницы, и меня принимают здесь почти с королевскими почестями. Правда, для этого мне пришлось поклясться, что я не англичанин. Это было нетрудно, мой дорогой, ведь это чистая правда. Как и та, что я скучаю по тебе...»

Кроули доставал письма вразнобой. Они несли черты разных эпох, даже диалекты различались. Общим во всех этих письмах было одно — любовь к «дорогому К.», и Кроули решил считать, что речь шла о нём. Тем более, было так легко представить Азирафеля пишущим эти письма. Помнится, ему нравилось писать перьями, задумчиво покусывая их кончик. Сколько раз Кроули становился свидетелем такой картины и «не мешал», наблюдая за таинством со своего дивана. Именно так могли рождаться письма и ему... чисто теоретически.

«Ко мне в магазин начал захаживать чёрный кот, и я назвал его твоим именем. Это очень независимый кот, мой дорогой... почти такой же, как ты. Но, в отличие от тебя, он может лежать на моих коленях, когда я читаю, и я могу его гладить, представляя, что это ты. Оказалось, мне нравится перебирать мягкие волосы...»

Звонок телефона стал для Кроули полной неожиданностью, как и то, что сработал автоответчик. Наверняка опять хотят предложить кредит или поучаствовать в розыгрыше. Наивные! Именно Кроули и придумал эти мелкие неприятности.

— Дорогой мой, возьми трубку!

— Азирафель?

— Да, это я. Терпеть не могу твой автоответчик.

— Что-то случилось? — заволновался Кроули.

— Всего лишь то, что ты обещал заехать на днях. Прошла неделя.

— Нгх, — Кроули не ожидал, что настолько увлечётся чтением.

— Мы собирались поехать на пикник. Я готов.

Ответ на такое мог быть лишь один:

— Выезжаю.

Кроули спрятал письма в тайник, где у него до сих пор стоял опустевший термос — ещё один подарок Азирафеля! — и поспешил на встречу. Пикник с ангелом — что может быть лучше? К его удивлению, Азирафель уже не только был готов сам, но и собрал большую корзину, чертовски похожую на ту, в которой Кроули вручили Антихриста.

— Как спалось, дорогой?

— Э-э... хорошо.

— Ты не выглядишь посвежевшим. Мне показалось, у тебя немного уставший вид.

Кроули рассмеялся нарочито вежливо:

— Ангел, если бы ты меня не разбудил, я бы проспал ещё неделю.

— Не понимаю, зачем тебе это, — фыркнул Азирафель. — Ты же не нуждаешься в сне.

— Это приятно, — Кроули развёл руками. — Ты ведь любишь блинчики и бриоши? Это примерно то же самое, только сон.

— Наверное. Куда мне поставить корзину? Я бы не хотел держать её на коленях во время поездки.

— На заднем сидении полно места, — Кроули широко распахнул дверь. — Там же нет ничего хрупкого?

— Ты ведь не собираешься лихачить? — прищурился Азирафель и с нажимом добавил: — Чтобы не разбить бутылки.

— Всё понял! — Кроули поднял ладони. — Бутылкам в моей машине ничего не угрожает.

Место для пикника выбрал Азирафель. Он же прокладывал маршрут, ориентируясь по карте ещё пятьдесят пятого года прошлого столетия, и, конечно же, они немного заблудились. Самую малость. Но Кроули великодушно не стал об этом шутить.

— Ты знаешь, куда мы должны были доехать?

— По моим подсчётам мы уже должны быть в Канви-Айленде, а указатель уверяет, что мы подъезжаем к Хадли, чего просто не может быть.

— На твоей карте не указана развязка, на которой нам надо было развернуться, а мы проехали прямо.

— Не хочешь же ты сказать, что мы потерялись?

— Мы? Да никогда! Эфирно-оккультным сущностям это не свойственно, — Кроули остановился у обочины. — Ангел, а тебе точно надо в Канви-Айленд или подойдёт Черч Хилл? Там есть один ресторанчик...

— Мы же собрались на пикник, Кроули. Это другое. Знаешь, как прекрасно расстелить плед на лужайке и любоваться видами моря под бокал Шардоне?

— Хорошо, там есть Белтон Хилс. Лужайки, виды, деревья, кусты — всё, что пожелаешь.

— Ну, если ты не хочешь ехать в Канви-Айленд...

— Я не сказал, что не хочу. Просто предложил альтернативу.

Несколько мгновений Азирафель сосредоточенно разглядывал карту, но потом улыбнулся:

— Ты неплохо придумал, Кроули. Белтон Хилс тоже должен нам подойти. Это же недалеко?

— Рукой подать!

Пикник начал нравится Кроули с той минуты, как Азирафель улёгся на плед и, покачивая в руке бокал вина, принялся рассуждать об отдыхе. По его словам выходило, что теперь они могут больше времени проводить вместе. Кроули уже расслабился, представив, как умостившись на диване Азирафеля, устраивает голову на коленях ангела, а тот его гладит, изредка переворачивая страницы книги. Чёрт бы с ними! Кроули был согласен даже мурлыкать. Но у Азирафеля был свой взгляд на отдых:

— Театры, вернисажи, музеи... когда ты в последний раз был в музее, дорогой?

Вообще-то честным ответом был бы «никогда», но почему-то Кроули решил, что это расстроит Азирафеля, а потому поспешил слукавить:

— Э-э... так и не скажешь.

— Вот видишь! Нам надо многое успеть. Ты, кстати, помнишь, что в Британском музее подают отличные десерты? И кофе.

— Точно! — обрадовался Кроули, вспоминая. — Мы ещё там встречались. По делу.

Дальше кафе Кроули так и не удосужился зайти, но зато теперь вполне мог назвать себя завсегдатаем Британского музея — он был в нём целых шесть раз. И ещё два раза доходил до самого входа. В корзине у Азирафеля отыскалась подушка, на которой тот устроился с особым комфортом. Но у Кроули не было повода жаловаться — он сидел рядом, касаясь бедром ноги Азирафеля, пил вино и вспоминал письма, представляя, что они действительно были написаны и даже предназначались именно ему.

«Я люблю наблюдать за тобой, когда ты этого не замечаешь. Когда ты расслабляешься и невольно начинаешь улыбаться, думая о чём-то своём...»

Сколько Кроули себя помнил, он действительно улыбался, думая об Азирафеле, но это вовсе не означало, что он ничего не замечал. Трудно было бы не заметить те взгляды, особенно когда жаждал их больше всего остального.

— А чем бы ты хотел заняться, дорогой? Может быть, посетить какие-то спортивные состязания? Скачки? Сыграть в гольф? Или...

— Или, ангел! Мне нравятся танцы. Жаль, ангелы не танцуют...

— Вот как ты думаешь? — Азирафель улыбнулся, слегка прикусывая губу.

— Ты ещё скажи, что я не прав.

— Ну, ангелы, может быть, и не танцуют, но я когда-то брал уроки танцев, и у меня даже неплохо выходило.

Сердце Кроули оборвалось, упало и теперь стучало где-то в животе, очень тихо, чтобы не спугнуть откровения Азирафеля.

— Даже не сомневаюсь, что ты был там лучшим. А что это был за танец?

Пока Азирафель мечтательно дегустировал вино, Кроули успел загадать, что если этим танцем окажется вальс, то письма настоящие, а если полонез, то увы...

— Гавот.

— Что?!

— Гавот, — улыбка ангела стала немного дерзкой. — Это такой танец, я бы назвал его прародителем канкана.

— Чего? — Кроули показалось, что он не расслышал или не так понял.

— Канкана, дорогой. Ты должен такое знать. Когда-то он был очень популярен. Кажется, в начале прошлого века. Ну же, вспомни! Перья, бурлеск...

— Ты танцевал в перьях? — ошарашено переспросил Кроули.

— Конечно, нет. Гавот гораздо скромнее. Мне кажется, ты меня не слушаешь...

— Конечно же, слушаю!

«...он пригласил меня в свой клуб со странным названием «Сто гиней». Я согласился скоротать там вечер и каким-то совсем непостижимым образом попробовал танцевать. Надеюсь, мне удастся когда-нибудь тебя удивить...»

— Я даже могу дать тебе несколько уроков, — Азирафель улыбнулся с напускной скромностью. — Тебе понравится.

У Кроули зашумело в ушах. Что это сейчас было? Его пытались удивить? Или это простая беседа? Как же непросто с ангелом.

— Считай, что ты меня удивил!

— Но ты ведь ещё ничего не видел, — запротестовал Азирафель. — К тому же гавот вышел из моды чуть больше ста лет назад.

— Значит, его пора возвращать. Это будет стильно.

— Ты и правда так думаешь?

Кроули лишь кивнул, почувствовав себя охотником, идущим по следу. Он и не знал, что настолько хорошо запомнил прочитанное и мог теперь сопоставлять какие-то детали и делать выводы. И всё-таки настоящие эти письма или нет? Как бы узнать... не спрашивать же напрямую? К счастью, Кроули умел изворачиваться, как никто другой.

— Ангел, а как ты познакомился с Шедвеллом?

Вопрос застал Азирафеля врасплох, и тем удивительнее было то, что он решил ответить:

— В тот день я пытался кое-что выяснить о тебе. Мне показалось... впрочем, неважно! Так вот, Шедвелл предложил к моим услугам целую армию.

— И что это были за услуги?

— Я хотел проследить за тобой.

Кроули даже расстроился: в письмах об этом не было ни строчки. Это что-то означало? Или Азирафель просто не обо всём писал?

— За мной?

— Ты тогда проявлял просто подозрительную активность, пытаясь добыть... ну, ты помнишь, что ты пытался добыть в церкви?

— Помню.

— И я попросил Шедвелла проследить за тобой. Он-то мне и сказал, что планируется ограбление.

— Я всегда говорил, что он шельмец!

— Наверное, ты прав... Теперь твой черёд.

— В смысле?

— А как ты с ним познакомился?

— Ну, как раз, когда планировал ограбление церкви. Он пришёл ко мне взломщиком, вместо этого... как его... — Кроули пощёлкал пальцами. — Норкера! И спросил, нет ли у меня кошки, которую я называю странным именем.

— Кошки?!

— Представляешь? Ничего страннее не мог придумать! Я и кошка... И он тоже предложил мне услуги целой армии. Я не отказался.

— Я тоже, — Азирафель допил вино и теперь водил пальцем по ободку бокала, улыбаясь своим мыслям. — Знаешь, Кроули, а у меня ведь был кот.

Сердце снова замерло, почти останавливаясь. «Ко мне в магазин начал захаживать чёрный кот».

— И ты назвал его странным именем?

— За кого ты меня принимаешь? — рассмеялся Азирафель. — Ничего странного. Кстати, а Шедвелл спрашивал, сколько у тебя сосков?

— Нет. А должен был?

— Мне казалось, что этот вопрос тревожит его несколько сильнее, чем полагается приличному смертному. Ты знал, что он выводит армию на учения?

— Правда? — про учения Кроули не догадывался. — Зачем?

— Я как-то не задумывался, но вроде бы армии полагается выводить на учения. Время от времени. Так что ты думаешь насчёт танцев? Нам для этого обязательно идти в клуб?

Кроули почувствовал, что ступает на зыбкую почву, но храбро пожал плечами:

— Зачем? У тебя в магазине, конечно, мало места для танцев, зато у меня в квартире... особенно если сдвинуть стол и кресло... ты же сам всё видел!

— Ты меня приглашаешь? — улыбка Азирафеля показалась слегка смущённой.

— Ну, конечно же, ангел. Я всегда тебя приглашаю. Когда тебе будет удобно.

— Правда? Это очень мило с твоей стороны.

— Я не милый, — начал было Кроули.

— Разумеется, нет. Но мне так кажется. Иногда.

Спорить с Азирафелем Кроули не умел. Да и кого он обманывал?! Если бы ангел назвал его своим домашним любимцем, Кроули мог завилять хвостом. Был же у змей хвост?!

— Тогда договорились. Танцевать будем у меня.

— А как быть с музыкой? — заволновался Азирафель.

— Пф! Ты видел мою стереосистему? У нас будет любая музыка, какую ты только пожелаешь. А ещё я могу заказать доставку еды из ресторана... и...

— Это великолепно, Кроули. Тогда я принесу вино. Ящика нам должно хватить, — Азирафель сосредоточенно нахмурился и, немного подумав, добавил: — На первое время.

То, что время будет не только первое, привело Кроули в восторг, который он поспешил скрыть, на минуту позабыв о любви ангела к порядку и припав пересохшими губами к горлышку бутылки. Всё складывалось самым лучшим способом из всех возможных. Письма, конечно, были почти как настоящие, но заменить Азирафеля они точно не могли, хотя и дарили ни с чем не сравнимое удовольствие. Кроули был готов читать о своей самой красивой улыбке и глазах, похожих на жидкое золото, позабыв про отдых и сон, но мог отказаться от всего этого ради улыбки Азирафеля. Такой же нежной, как, например, сейчас.

— Значит, договорились?

— Да.

— И когда начнём?

— Можем с начала следующей недели, — Азирафель вновь наполнил бокал и теперь поглядывал поверх него на Кроули, словно думал о чём-то другом, когда продолжил: — Ты, кстати, так и не сказал, какие танцы предпочитаешь.

— Любые. Вообще не принципиально. Даже гавот.

Азирафель улыбнулся и заговорил о моде, в том числе и на танцы, а Кроули с опозданием понял, что его вопрос про имя кота так и остался без ответа. Вот и гадай теперь... Но, в общем, пикник оказался чертовски привлекательной вещью. В парке, где условная комната сузилась до размеров пледа, расстояние до Азирафеля стало волнующе минимальным, а то, как они соприкасались, задевая друг друга, дарило Кроули целый ворох переживаний. Чёрт! Он и не подозревал, как здорово сидеть вот так, совсем рядом, всем телом чувствуя тепло Азирафеля и попивая вино. Танцы обещали стать следующим приятным опытом, и Кроули совсем размяк.

— Ты не выглядишь выспавшимся, дорогой мой.

— Может, потому что я не спал? — Кроули прикусил язык, но было поздно.

— Не спал? — интерес во взгляде Азирафеля стал просто огромным. — А чем ты занимался?

— Читал, — буркнул Кроули, и чтобы окончательно не выдать себя, поспешил сыграть на опережение: — Предвосхищу твой вопрос. Да, я умею читать, и это был научный журнал.

— Правда?!

— Да, — Кроули почувствовал себя польщённым и небрежно добавил: — Про адронный коллайдер.

Кроули действительно несколько лет назад читал такой журнал, из любопытства, и в очередной раз понял, что смертные любят всё усложнять. Но что с них взять? Они действуют на ощупь и наугад, открывая то, что называют фундаментальными законами. Всю их науку можно сравнить с добыванием кусочков смальты, и когда-нибудь они сложат всю картину. Непременно. Рано или поздно.

Домой Кроули вернулся в том умиротворённом настроении, когда даже «Бентли» хотелось припарковать так, чтобы она никому не помешала. Пикник, определённо, удался, впереди были танцы и походы по музеям, но только открыв шкатулку с письмами, Кроули понял, чего ему не хватало.

«Когда я смотрю на тебя, меня переполняет нежность. Хочется взять тебя за руку, поправить прядь волос, коснуться щеки, губ и, сняв твои очки, заглянуть в глаза. Мне кажется, они будут полностью золотыми».

Никто и никогда не говорил Кроули ничего подобного, оттого-то эти слова, написанные красивым почерком Азирафеля, поднимали с глубин души нечто такое, чему просто не было названия. Хотелось и правда обернуться котом и, забравшись на колени ангела, мурлыкать, подставляя бока под невесомые ласки. Но Кроули мог стать лишь змеёй, а Азирафель вряд ли когда-нибудь скажет хоть что-то подобное. Оставалось только мечтать. И читать, читать, читать, не в силах утолить эту жажду.

Память у Кроули была хорошая, и очень скоро он выучил все письма. У него даже появились свои фавориты, которые он мог перечитывать бесконечно. Шкатулка оказалась настоящим ящиком Пандоры, открыв который, было невозможно продолжать жить, как прежде. Теперь Кроули было всего мало. Так, прогуливаясь с Азирафелем в парке, он не мог избавиться от желания прижать его к ближайшему дереву и целовать до тех пор, пока тот не начнёт задыхаться и отвечать — потому что без ответа не было никакого смысла, ни в чём.

Азирафель кормил уток, не замечая многочисленных табличек о том, что делать это строго запрещено, а Кроули сходил с ума от переполнявших его мыслей и вспоминал, вспоминал...

«Иногда я думаю, какие на вкус твои губы. Наверное, есть что-то пикантное в лёгкой горчинке коньяка, если...»

Когда после парка они зашли в «Ритц», Кроули не мог перестать представлять вкус этого чёртова десерта на губах Азирафеля, отчего перестарался, заказывая коньяк. Опьянение, разумеется, не привело ни к чему хорошему, и Кроули оставалось надеяться, что тёмные очки скрывают его взгляд, прикованный к губам Азирафеля.

— Ты выглядишь задумчивым, мой дорогой.

— М-м-м... э-э... потому что я задумался.

— Тебе это к лицу.

От мимолётного замечания Азирафеля к лицу Кроули прилила кровь, и пришлось немедленно выйти, чтобы освежиться. К счастью, десерт оказался хорош ровно настолько, чтобы ангел не заметил этих маневров.

Дома Кроули уже привычно открыл шкатулку и высыпал письма на диван, устроив в них себе что-то типа гнезда. Ему нравилось брать листки наугад и читать уже знакомые строки, вновь и вновь переживая трепет предвкушения. Он даже умудрялся загадывать о том, что его ждёт, в зависимости от того, каким веком будет датировано следующее письмо. Прорицатель из него был так себе, поэтому выходила какая-то ерунда.

«Успех «Гамлета» превзошёл все мои ожидания, и я снимаю перед тобой шляпу, мой дорогой. Всё-таки мне кажется, что ты научился понимать смертных гораздо лучше меня».

И как это связать с вопросом, настоящие это письма или нет? Если посчитать Адама обычным смертным, то выходило твёрдое «нет», но дьявол, как обычно, в деталях. Кроули потянулся к следующему письму, но его отвлёк стук в дверь.

— Идите к чёрту! — привычно откликнулся он.

— Кроули, это я.

Чёрт-чёрт-чёрт! Кроули прекрасно помнил, что они договаривались о встрече, просто не ожидал, что время пролетит так быстро. Он торопливо собрал письма в шкатулку и метнулся к сейфу, чудом открывая дверь.

— Ангел, заходи, я сейчас! — прокричал Кроули, прикрывая сейф картиной.

— О! Какая необычная «Джоконда»... наводишь порядок, дорогой?

— Да, не всё успел.

— Можешь не торопиться. Леонардо был настоящим мастером.

Азирафель замер, любуясь картиной, и Кроули не мог отвести от него взгляд.

— Ты тоже с ним общался?

— Не мог устоять.

Азирафель улыбнулся и, потирая руки, вошёл в комнату, где сразу же направился к дивану, на котором провёл ночь перед их казнью. Он уселся поудобнее и, погладив кожу обшивки, вытащил из-под складки подлокотника листок, в котором Кроули узнал одно из писем.

— О! — глаза Азирафеля округлились. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Первым порывом Кроули было сбежать. А что? Демон он или нет? Ему положено. С другой стороны, Азирафелю явно знакомо это письмо... не может быть!

— Они настоящие?!

— «Они»? — Азирафель удивлённо приподнял бровь.

Кроули понял, что полностью выдал себя, а значит, и отступать было уже некуда.

— Но я был уверен, что это лишь плод фантазий Адама... вроде Ричмала Кромптона... а потому взял их себе... я же демон... чтобы ты ненароком не удивился... или расстроился... или...

Слова стали настолько большими и неудобными, что Кроули ими просто захлебнулся. Или подавился, как посмотреть. Азирафель не торопился высказывать своё мнение, и тогда Кроули сдался. Он просто махнул рукой и отвернулся, готовясь выслушать отповедь. К чему он точно не был готов, так это к тому, что Азирафель внезапно окажется за его спиной и, обняв за плечи, прошепчет, опаляя дыханьем затылок:

— Они настоящие.

Кроули замер, оцепенев и не зная, что сказать, а Азирафель осторожно погладил его плечи, повторив:

— Настоящие.

— Ангел, но...

— Да.

— Непостижимо, — выдохнул Кроули, делая полушаг назад и качнувшись, чтобы оказаться в объятьях Азирафеля.

— Наверное, так и есть, — Азирафель не возражал против объятий. — Я не мог тебе об этом сказать...

— Почему?

— Ты думаешь, мы смогли бы остановиться?

Кроули лишь покачал головой, сильнее прижимаясь к Азирафелю. И чем дольше он так стоял, тем больше появлялось вопросов, задавать которые было адски страшно. Но молчать уже не оставалось сил.

— Ты меня... — слово встало поперёк горла, и Кроули попробовал зайти с другой стороны. — Я тебе всё-таки нравлюсь?

— Да.

— И...

— Да.

Наверное, Кроули мог простоять так целую вечность, если бы в памяти не начали мелькать обрывки писем, в которых каждое слово нуждалось в подтверждении.

— И ты мог бы сказать это, глядя мне в глаза? — едва слышно прошептал Кроули.

— Да. Мой ответ «да».

Кроули медленно и осторожно, чтобы не выпасть из объятий, развернулся. Руки сразу же стало некуда деть, и он не придумал ничего лучше, чем обнять Азирафеля за талию, прижимаясь к нему ещё сильнее. И только потом решился взглянуть ему в лицо.

— Пожалуйста...

— Да, мой дорогой, — Азирафель осторожно стянул с него очки.

— Ангел...

«Когда я смотрю на тебя, меня переполняет нежность. Хочется взять тебя за руку, поправить прядь волос, коснуться щеки, губ и, сняв твои очки, заглянуть в глаза...» Кроули боялся дышать, моля про себя кого угодно об одном. Самом важном.

— Скажи это... скажи, пожалуйста...

— Они и правда золотые, — голос Азирафеля дрогнул, когда он кончиками пальцев коснулся щеки Кроули, потом губ и шёпотом процитировал: — «Иногда я думаю, какие на вкус твои губы...» Можно?

Да всё что угодно!

— Да.

От немедленного развоплощения Кроули спас Азирафель. Он держал его так крепко, что случись сейчас вдруг Апокалипсис, даже это не смогло бы их разделить и помешать поцелую. Глупые земные тела подчинялись земным законам, но эфирно-оккультные сущности могли больше, много больше.

— Я буду лежать на твоих коленях, ангел, а ты перебирать мои волосы...

— Да.

— А потом...

— Да мой, дорогой, да.

— И ещё...

— Всё что угодно, Кроули... всё!

— И...

— Да.

— Но почему?

— Потому что я тебя люблю.

Наверное, на это надо было ответить тем же, но Кроули просто не мог сейчас говорить. И, глядя в глаза Азирафеля, он понимал — знает. Он знает всё, на то он и ангел. Настоящий. Который может простить всё, даже кражу писем — хотя, похоже, эти письма всё-таки принадлежат им двоим. Наравне. Вместе. Потому что они с Азирафелем были вместе с самого первого дня знакомства, пусть это и не совсем очевидно.

@темы: ФБ, Фики мои, Фандомное, GO

---

С ЗФБ))) Команда WTF Tennant and Sheen 2021

Название: Счастливый билет
Рейтинг: М
Ворнинг: No Archive Warnings Apply
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Фандом: Bright Young Things
Размер: миди, 7 300 слов
Категория: Slash
Пейринг: Miles Maitland / Ginger Littlejohn
Персонажи: Miles Maitland, Ginger Littlejohn
Тэги: Romance, Road Story, Post-Canon, do not copy to another site
Саммари: Страх смерти может здорово способствовать жизни, во всех её проявлениях


Нина называла его «Рыжик», это Майлз помнил точно и, как никогда, понимал, что не может так к нему обратиться. Да и как-то глупо орать из толпы «Рыжик!» джентльмену, собирающемуся подняться на борт бывшей «Queen Mary», выкрашенной в честь войны серой краской и имеющей довольно грозный вид. Как же его зовут? Нина говорила что-то про колонии, богатство... Майлз постарался подобраться поближе, лихорадочно соображая, чем ему сможет помочь этот «Рыжик» — определённо его дела шли хорошо, раз он мог себе позволить пересекать Атлантику в разгар войны. Если, конечно, он не собирался свести счёты с жизнью. Помнится, в довоенное время было очень модно купить на «Queen Mary» билет в один конец: обанкротившиеся бизнесмены, задолжавшие мафии азартные игроки, оставленные женами мужья, дамы с разбитыми сердцами — сколько их было!

Эдвард Литтлджон! Майлз даже выдохнул от облегчения. Точно! Эдвард Литтлджон с милым прозвищем «Рыжик», перед самой войной женившийся на Нине Блаунт. Но что он забыл в Гуроке? Один? Майлз растерял все связи со старой компанией, когда ему пришлось бежать. Обвинения в мужеложстве с лихвой хватило на то, чтобы выписать ордер на его арест, и ещё осталось, чтобы семья от него отказалась. Впрочем, скандал был никому не нужен, и его предупреждали. Спасибо матери за тысячу фунтов, благодаря которым он, когда началась война, добрался из Парижа до Глазго и даже — о ужас! — нашёл работу в газете. Разумеется, под чужим именем. А ещё пришлось притвориться эпилептиком, чтобы избежать армии.

Майлз Мейтленд, скорее всего, отправился бы на фронт добровольцем, чтобы не запятнать честь семьи и раздать долги, которых не делал. У Майлза Мейтленда просто не было бы выбора. Другое дело — Адам Смит. Майлзу новое имя не нравилось, зато оно освобождало от многих обязательств. Кроме тех, которые диктовались законами военного времени, и от которых хотелось сбежать как можно дальше. Как раз туда, куда, судя по всему, и направлялся чёртов Эдвард Литтлджон.

— Мистер Браун? С вами хочет переговорить полковник Норкер.

В ответ на слова сержанта Эдвард Литтлджон едва заметно вздрогнул, но кивнул, соглашаясь подождать разговора с полковником, и Майлз понял, что у него появился шанс выбраться из того дерьма, в которое превратилась его жизнь. Значит, мистер Браун?!

— Вы меня помните? — Майлз улыбнулся как можно шире и шёпотом добавил: — Рыжик.

У Литтлджона дёрнулась щека, и он зашипел:

— Чего вам угодно, мистер Мейтленд?

— Собираетесь в Америку?

— Не ваше дело.

— Ну, почему же не моё, мистер Литтлджон... или как вас теперь? Мистер Браун?

— Сколько? — Литтлджон зло прищурился, разглядывая Майлза.

— Я знал, что мы поладим. Люблю деловых людей, знаете ли.

— Сколько?

— Один билет до Нью-Йорка, мистер Браун.

— Но... это не так просто. Я еду как представитель Банка Англии.

— Отлично, я буду вашим секретарём.

— Майлз Мейтленд не может быть секретарём Эдварда Брауна.

— Зато Адам Смит вполне может.

— Дурацкое имя.

— Для банковского клерка в самый раз, — заверил Майлз.

Сержант подал знак Литтлджону, приглашая войти, и тот решился:

— Ваш паспорт. Живо.

Майлз сунул в протянутую руку документ и остался у двери, ожидая решения своей участи. Литтлджон вышел спустя почти час. Он, не глядя на Майлза, ухватил его за рукав, подтягивая к себе, и вручил саквояж.

— Вы мой секретарь, — прошипел он. — Ведите себя соответственно.

— Как бы вы хотели?

— Уважительно, — выплюнул Литтлджон и поспешил в здание таможенного досмотра.

Майлз пошёл за ним следом. Разумеется, он не ожидал, что вопрос решится так скоро, но не собирался возвращаться за вещами в город или же сообщать о своём отъезде в редакцию газеты, по чьему поручению находился в порту. Если жизнь его чему и научила, так это хватать удачу за хвост и не отпускать. Даже если эта удача выглядит столь же кисло, как Литтлджон, а в хвосте у неё всего одно перо.

Личного досмотра избежать не удалось, но, похоже, таможенники на этот раз были достаточно лояльны — Майлз прекрасно знал, на что способны эти ребята в служебном рвении. Хотя, конечно, саквояж они добросовестно изучили, едва ли не обнюхав. По трапу Майлз поднимался следом за Литтлджоном, всё ещё не веря, что это происходит с ним. И если бы он не мечтал о таком весь последний год, то мог бы не сдержать эмоций. Сейчас же он помнил о своей роли, став максимально предупредительным и вежливым. Он даже попытался подхватить пальто, с которым Литтлджон не расставался. Но неудачно.

— Нам сюда. Палуба «А», белая зона, каюта сто шестьдесят четыре.

— Это первый класс, сэр? — усмехнулся Майлз.

— Заткнитесь, пожалуйста, — едва слышно отозвался Литтлджон.

Каюта оказалась совсем небольшой, но, похоже, офицерской. Вряд ли рядовым было положено окно, стол и две кровати, расположенные одна над другой. Да и небольшой ковёр всем своим видом намекал на остатки былой роскоши. Майлз поставил саквояж на стол и довольно дружелюбно поинтересовался:

— Предпочитаете сверху, сэр?

Литтлджон ответил взглядом из тех, которые называют убийственными, и уселся на нижнюю кровать.

— Вопросов больше нет, — улыбнулся Майлз, быстро разуваясь и занимая верхнюю полку.

— Предпочитаю комфорт, — пробурчал Литтлджон.

Несмотря на заверение, он сначала устроил пальто, уложив его валиком у стены, а потом только улёгся сам, подложив руки под голову. Разговаривать он явно не собирался, но Майлз и сам был не готов к каким-то беседам. Да и о чём им говорить? Они не были даже приятелями и знали друг о друге лишь имена. Хотя, конечно, Нина что-то рассказывала Майлзу о «Рыжике», но тогда это казалось настолько неинтересным, что он ничего не запомнил. Не исключено, что и Литтлджон тоже не стал ничего слушать, или не запомнил.

Тишину в каюте можно было даже считать уютной, если бы Майлзу не казалось, что Литтлджон начал нервничать. Он ритмично качал ногой и с завидной регулярностью поглядывал на часы. Только когда раздался сигнал, и судно качнулось, отходя от причала, он шумно выдохнул и поинтересовался:

— Вы предпочитаете мужчин?

Неужели его это так волновало?

— Не переживайте, вы не в моём вкусе, — успокоил его Майлз.

— Какое удивительное совпадение, — Литтлджон едва слышно фыркнул: — У вас нет вещей. Вы специально не взяли их?

— Допустим.

— Но... это же не могло быть вашим планом?

— Я силён импровизацией, — усмехнулся Майлз. — И неплохо научился выживать.

— Это безумие.

— Кто бы говорил. Я же не спрашиваю, почему вы бежите.

— А с чего вы взяли?

— Эдвард Браун? Серьёзно? У вас же вроде как была семья.

— Была. В настоящее время моя бывшая жена с моим бывшим приятелем, очевидно, собираются делить постель. Разумеется, перед этим уложив спать моего бывшего сына. А как иначе? Они ведь очень достойные люди.

От таких откровений Майлзу стало немного не по себе.

— Нина вернулась к Адаму?

— Она от него и не уходила.

— А... — Майлз прикусил язык, не зная, что ещё сказать.

— Вам интересно, чей это ребёнок? — Литтлджон сердито ударил кулаком по подушке и отвернулся к стене, пробормотав: — Мне тоже. Спокойной ночи.

Про «спокойную ночь» он погорячился. Чтобы обезопасить себя от возможных атак, «Queen Mary» шла курсом, который Майлз мог назвать «бесконечный зигзаг», и из-за резких поворотов от морской болезни пострадал бы кто угодно. Даже, наверное, кит, не говоря уж о тонко чувствующем Майлзе. Каким бы циничным его не сделала жизнь, встреча с прошлым всколыхнула в душе то, чему трудно было подобрать описание.

Почему-то вспомнились последняя встреча с Агатой и её слова: «Мне снилось, что все мы участвуем в автомобильных гонках, все носимся и носимся по кругу и не можем остановиться. Все кричат, чтобы мы ехали быстрее, и одна машина за другой разбиваются, и вот я остаюсь одна и всё несусь куда-то, несусь, а потом моя машина тоже вдребезги, и я просыпаюсь». От качки и бесконечных разворотов Майлз чувствовал себя примерно так же, и временами начинало казаться, что он тоже сходит с ума.

— Мейтленд, заткнитесь, пожалуйста.

— М-м?

— Просто заткнитесь. Или я придушу вас подушкой.

— Но почему?

— Ваши стоны действуют мне на нервы.

— Какой же вы зануда, Литтлджон. И неженка.

— Меня зовут Эдвард Браун.

— А меня Адам Смит. И вы первый начали.

— Дурацкое имя.

— Это вы уже говорили. Еще претензии будут?

— Вы не могли назваться менее... нарочито?

— Нет.

— Ну, конечно, о чём это я! Вам ведь нравится эпатировать публику.

— Вовсе нет, — запротестовал Майлз. — У меня никогда не было белого «Мерседеса».

Если Литтлджону и было что сказать, он предпочёл демонстративно промолчать, отчего Майлз почувствовал себя победителем и тут же горько усмехнулся. Это ж надо было так низко пасть, чтобы придавать значение подобным мелочам! Спать не хотелось, и если судить по сопению снизу, Литтлджон тоже бодрствовал.

— Можно, я буду звать вас «Рыжик»?

— Только посмейте! Не забывайте, вы мой секретарь.

— Да будет вам! Все уже давно поняли, что вы тащите за океан любовника, а милое прозвище придаст нашей истории достоверности.

— Чего?!

Майлз шарахнулся к стенке, когда перед ним возникло перекошенное яростью лицо Литтлджона, зашипевшего:

— Что вы имели в виду?

— Будто вы не видели понимающих взглядов таможенников, — усмехнулся Майлз. — Все всё понимают, но поскольку мы «делали ноги», как это непоэтично называют маргиналы в Глазго, то всем было плевать.

Литтлджон исчез так же проворно, как и появился. Майлз свесился со своей полки, чтобы увидеть, как тот принялся раскачиваться, обхватив голову руками. Среди его бессвязного бормотания с трудом удалось разобрать:

— Я знал, с кем связался... добром это не кончится... не с моим везением... они ещё и смеялись вслед... за мои же деньги...

— Да будет вам! — Майлзу было неловко осознавать, что стал невольной причиной страданий, а от понимания, что другого выбора у него и не было, и что сейчас поступил бы точно так же, он, как умел, попытался утешить. — Вы больше их никогда не увидите, так что толку переживать? И без этих пикантных подробностей вашу репутацию нельзя назвать безупречной.

— Откуда вы?.. — Литтлджон замолчал, махнув рукой. — К счастью, вы совершенно правы.

— Конечно, прав, — Майлз спрыгнул вниз и, усевшись рядом, дружески похлопал Литтлджона по руке. — Так что с вашей репутацией?

— Вы были правы, говоря, что я их больше никогда не увижу, — Литтлджон отодвинулся. — Но мне будет неприятно, если команда и пассажиры подумают что-либо подобное. Кстати, вы же не станете преследовать меня в Нью-Йорке?

— И в мыслях не было, — слукавил Майлз. — Там мы разойдёмся как в море корабли.

Майлз любил вселять в сердца людей надежду. В конце концов, ему было не трудно, да и к тому же он не обещал ничего особенного. Так, лишь намекал, а каждый уже сам додумывал детали, и у кого-то даже неплохо получалось. Странное дело, встреча с Литтлджоном словно вернула Майлза в то беззаботное время, о котором он успел забыть, когда не было этой дурацкой войны, а самой большой проблемой становился выбор костюма для вечеринки. Да и не было тогда никаких проблем. Вообще никаких... хотя... у Саймона Балкэрна были. Не зря же он свёл счёты с жизнью, не эстетично отравившись газом? Но как же тогда не хотелось об этом думать!

Балкэрна Майлз часто вспоминал. Особенно по вечерам, когда не мог заснуть, с трудом привыкая к постоянному чувству голода. Последний представитель графского рода, зарабатывающий себе на жизнь написанием заметок для светской хроники, сделал свой страшный выбор, не сумев добыть необходимый материал и выдав в печать невообразимую «утку». У Майлза были все шансы повторить его судьбу, и он иногда даже малодушно мечтал таким образом избавиться от всех проблем, но что-то всегда останавливало. Может быть, как раз дурацкая надежда?

— Завтрак в семь, — неожиданно сказал Литтлджон. — Будет лучше, если мы пойдём поодиночке.

Кто бы возражал? Майлз лишь втайне посмеялся над некоторыми предрассудками и желанием любой ценой сохранить лицо. Пф-ф! Будто у тех, кто бежит через океан под чужим именем, оно было. Поэтому на завтрак Майлз отправился в одиночестве и ничуть не пожалел. С одной стороны, овсянка, тосты и сладкий чай — совсем не то, чем стоило пренебрегать, а с другой — в «салоне», пусть даже лишённом уюта и обставленном с армейским аскетизмом, подобралась неплохая компания. Особенно Майлз радовался знакомству с Полом Гэллико, окончательно решившим перебраться в Америку.

Майлз слышал о его романе «Снежный гусь», что давало основания считать его братом по цеху, а потому с лёгкостью поддержал беседу. Оказалось, что Гэллико успел узнать у кого-то из членов экипажа о недавнем столкновении «Queen Mary» с так называемой волной-убийцей — гигантской одиночной волной, высота которой оказалась почти девяносто два фута, и теперь грезил написанием книги.

— Это будет роман-катастрофа, — воодушевлённо сообщил он. — Вы только представьте это угол крена! Пятьдесят два градуса. Чудовищно.

Майлз с удовольствием участвовал в обсуждении, но в какой-то момент спиной почувствовал пристальный взгляд. Литтлджон, о котором он уже успел благополучно забыть, выбрался на завтрак и, похоже, проголодался, иначе к чему такие сердитые взгляды?

— Это ваш приятель? — невинно поинтересовался Гэллико.

— Я его секретарь, — выдал легенду Майлз.

— А чем он занимается?

— Служит Банку Англии.

— О! А не могли бы вы меня представить?

Оказалось, предприимчивый литератор задумывался о банковском кредите на обустройство в новой стране и нуждался в некоторых консультациях. Майлз, предвкушая неплохое представление, остался послушать, как станет выпутываться Литтлджон, и не прогадал. Тот отличался змеиной изворотливостью, с лёгкостью обходя острые углы и, по сути, не говоря ничего, кроме красивых и очень обтекаемых фраз. Впрочем, Гэллико довольно быстро решил, что на бесплатную консультацию рассчитывать глупо, и пригласил к себе на дегустацию кальвадоса, три ящика которого ему удалось пронести на борт в качестве средства от морской болезни. Отказать Литтлджон не смог, а Майлз охотно принял приглашение. Кальвадос он терпеть не мог, считая дешёвкой, но был готов дать ему ещё один шанс. Хотя бы как средству от морской болезни. Надо ли говорить, что уже через пару часов все они изрядно напились?

— Мистер Браун, а зачем вам секретарь? — прищурился Гэллико, разглядывая Майлза сквозь янтарный напиток, плещущийся в стакане.

— Положен по штату, — пробурчал Литтлджон.

— Жаль.

— Почему?

— Вы не обижайтесь на меня, мистер Браун, но я писатель...

— И что?

— Глядя на вас, я бы мог написать роман.

— Правда? — Литтлджон глупо хихикнул. — Расскажете?

— Это была бы драма, — Гэллико сделал большой глоток и расслабленно запрокинул голову, стукнувшись о стенку каюты. — Дурацкая качка, — пробормотал он и мечтательно улыбнулся: — Допустим, у нас есть два джентльмена из высшего общества... страсть вспыхнула случайно, но сия пучина полностью поглотила их. Что делать? Законы... общество... порядок... остаётся бежать. И вот они в ночь, по фальшивым документам, садятся на круизный лайнер...

— Какой бред, — Литтлджон поморщился. — У вас это не купят.

— Не скажите. Публика любит читать про чужие страдания. Когда нельзя себя выдать, и они не могут позволить себе ничего лишнего. Но потом срываются... страсть, вы помните? — Гэллико попытался долить кальвадос в бокал, но судно качнуло, и он облился. — Ненавижу океан! Так вот... на чём я остановился? У них была лишь одна ночь страсти, а наутро на лайнер налетела волна-убийца... линкор, шедший параллельным курсом в паре миль от трагедии, конечно, подобрал остатки пассажиров и команды... бедный Руперт!

— Руперт? — от удивления Майлз подавился кальвадосом и закашлялся.

— Руперт! — подтвердил Гэллико. — Он выжил, а вот Саймон нет. Пучина поглотила его, и до конца дней Руперт вспоминал ту единственную ночь... Кстати, он так и не женился.

— У вас это не купят, — с нажимом повторил Литтлджон.

— Возможно. Миром правит капитал, и иногда мне от этого становится грустно, ведь это была бы потрясающая история. И, быть может, по ней могли бы снять кино. В будущем.

Майлз понял, что до добра такие разговоры не доведут. У него уже был печальный опыт, когда доверенная бумаге история увидела свет... отвратительный случай! Стало быть, пора расходиться.

— Мистер Браун, — начал он, — вы просили напомнить о деле.

— О каком деле? — удивился Литтлджон, делая большой глоток.

— Очень важном деле. Вам надо подать телеграмму, — придумал Майлз подходящий повод.

— Правда? А кому?

— Вашей супруге.

— Вы женаты, мистер Браун? — удивился Гэллико.

— А разве по мне не з-заметно? Я просто очень с-счастлив в браке, — язык Литтлджона слегка заплетался, но ему хватило ума поддержать игру Майлза.

— Заметно, — Гэллико достал из кармана платок и принялся вытирать залитые кальвадосом полы пиджака. — Рад за вас.

— Ну, мы пошли... очень рад знакомству...

Гэллико пригласил заходить в его каюту «по-свойски», и, пожав друг другу руки, они расстались. Майлз вывел Литтлджона в коридор, но из-за качки не решился его отпустить. В конце концов, ему было не трудно поддержать идиота, который не умел пить. Хотя, может, у него просто не было достойной практики, а вот на Майлза выпитое не оказало никакого влияния.

— Прекратите прижимать меня к стенам, Мейтленд... нас могут неправильно понять.

— Да всем плевать!

К счастью, плевать было некому, а их каюта оказалась совсем рядом. Они ввалились в неё, и пока Майлз запирал дверь, Литтлджон уселся на кровать, спрятав лицо в ладонях.

— Вы ублюдок, Мейтленд, — пробормотал он. — Вы меня специально выследили.

— Нет! — небольшой крен судна подтолкнул Майлза к Литтлджону, и он плюхнулся рядом с ним. — И в мыслях не было. Это всё случай.

— Я вам не верю... с вами у меня нет шансов выбраться... вы меня тянете на дно...

— Я? — удивился Майлз.

— Вы... будто не понимаете... вы просто воплощение порока...

— Не может быть.

— Я точно не в вашем вкусе?

Вопрос застал Майлза врасплох. С одной стороны, Литтлджон никогда не вызывал у него и тени интереса, но с другой... если приглядеться... особенно с этого ракурса, когда они так близко... уже...

— Сейчас я уже в этом не уверен, — хриплый шёпот удивил и самого Майлза. — У тебя усы...

Усы оказались неожиданно мягкими, а Литтлджон зачем-то зажмурился:

— У меня над верхней губой родинка. Приходится скрывать.

— Зачем? — удивился Майлз, начиная поглаживать сухие губы.

— Нине не нравились усы... ей было неприятно...

При чём здесь Нина, Майлз не понял, но сейчас это было уже не важно. Ему казалось, что он уже вечность никого не целовал, а Литтлджон оказался готовым к экспериментам, хотя совсем недавно старательно утверждал обратное.

— Приятно, — прошептал Майлз. — Мне нравится.

— Но... нам нельзя, — попытка оттолкнуть Майлза вышла слабой. — Это добром не кончится...

Подобных пророчеств Майлз за свою жизнь слышал достаточно, чтобы не придавать им особого значения. Он ослабил узел галстука Литтлджона и лизнул его шею, вызвав удивлённый вздох.

— Никто не узнает, — прошептал Майлз, расстёгивая сорочку. — Мы не зайдём слишком далеко.

Майлз и представить не мог, как сильно изголодался по прикосновениям, даже таким неуверенным и неумелым. Но, наверное, больше по теплу чужого тела, внезапно становящегося близким, и невероятному чувству предвкушения удовольствия. Когда ещё совсем не ясно, как оно всё получится, да и получится ли вообще. Он и в самом деле не рассчитывал на что-то особенное, да и никаких изысков от бывшего мужа Нины не ожидал, оттого каждая ласка воспринималась подарком. Особенно когда Литтлджон поцеловал его в шею, слегка пощекотав усами.

— Рыжик, — выдохнул Майлз. — Ещё...

Судно в очередной раз сменило курс, отчего Литтлджон упал на спину, увлекая за собой Майлза. Узкая кровать явно не была рассчитана на двоих, поэтому пришлось немного покрутиться, выбирая не самое неудобное положение. По-хорошему, пальто надо было повесить в гардероб... или бросить на пол. А потом Майлз прижался сильнее.

— Ох, Рыжик... ты всё-таки хочешь...

Майлз ощутил бедром гордо вздыбленный член Литтлджона и накрыл его ладонью через ткань брюк. Ответом ему стал тихий стон сквозь сжатые зубы, и теперь делом чести было заставить Рыжика окончательно потерять голову. Майлз принялся его ритмично поглаживать, одновременно целуя шею, оказавшуюся очень чувствительной. Поза оказалась настолько неловкой, что быстро затекла рука, и пришлось немного отстраниться, устраиваясь удобнее.

— Нет, — запротестовал Литтлджон. — Ещё...

Майлз вернул ладонь на место и прижался сильнее, чтобы в такт тереться членом о его ногу, чувствуя, как волна удовольствия начинает накрывать и его. Медленно и неотвратимо... медленно и неотвратимо...

— Да-а...

Похоже, кончили они одновременно, отчего несколько долгих мгновений лежали не двигаясь. Потом Майлз ощутил, как напрягся Литтлджон, мигом позже попытавшись отстраниться.

— Вы ублюдок, Мейтленд, — прошептал он. — Что вы наделали?

— Я? — нарочито весело удивился Майлз, усаживаясь на узкой кровати и игриво задевая пальцами мокрое пятно на брюках Литтлджона. — Я был не одинок.

— Если вы кому-нибудь об этом расскажете...

— Завтра же расскажу Полу. Пусть напишет об этом в своей книге. Но если бы моя последняя ночь была такой, я бы расстроился.

— Почему? — Литтлджон обиженно поджал губы.

— А сами как думаете?

Майлз встал, поправляя сильно помятый костюм. Наверное, его стоило почистить, но выходить из каюты не хотелось. В конце концов, чего этот костюм ещё не видел? Подумаешь, пара новых пятен. Не глядя на Литтлджона, Майлз забрался на свою полку, мстительно отмечая факт, что тот буквально пожирал его взглядом. Но хотя бы молчал.

— Какой же вы ублюдок, Мейтленд. Неужели нельзя было обойтись без этого?

М-да, молчать Литтлджон всё-таки не умел.

— В следующий раз ваши усы оставят меня равнодушным, — пообещал Майлз.

— Следующего раза не будет!

Майлз лишь усмехнулся, вспоминая удивление и восторг во взгляде Литтлджона. А ещё жажду и жгучий интерес. И кого он пытается обмануть? Впрочем, если судить по опыту Майлза, то Литтлджон вполне мог обманывать самого себя. Многие так делали. Некоторые даже весьма успешно.

До вечера они больше не разговаривали, и только когда от голода свело живот, Майлз сдался. Он спрыгнул со своей полки и, быстро обувшись, отправился искать обед, а если повезёт, то и ужин. В сторону Литтлджона он даже не обернулся, хотя был уверен, что тот не сводит с него настороженного взгляда.

В салоне уже никого не было, и Майлзу пришлось сильно постараться, чтобы отыскать стюарда. Разумеется, этот матрос в белом фартуке был так же далёк от стюарда довоенной «Queen Mary», как и Адам Смит от Майлза Мейтленда, но с’est la vie, как говорят французы, а они знают толк в перипетиях.

— Молодой человек, вы не могли бы мне помочь?

Майлз всё рассчитал правильно, перекрыв дверь, потому что первым делом матрос попытался улизнуть, а когда не вышло, довольно умело огрызнулся:

— Обед закончился два часа назад, если вам нужен чай, то в салоне есть бак с кипятком.

— Вообще-то я искал место для курения, — улыбнулся Майлз, доставая портсигар, припасённый для таких случаев. — Будете?

Расчёт был точным. Ещё ни один военный не отказался от дармовой сигареты.

— Да.

На палубе действительно нашёлся очень подходящий закуток, где можно было подымить, не опасаясь недовольства начальства. После пары затяжек матрос разговорился:

— Вы не поймите меня неправильно, сэр, но для нас обратный рейс — отдых. Поэтому все стараются сильно не напрягаться, ну и не напрягать остальных. Так повелось.

— Отдых?

— Ну да. Видели бы вы, что тут творится при полной загрузке, — он выпустил дым и прищурился, глядя вдаль. — Просто так не постоишь, солдаты спят даже на палубе. Не постоянно, конечно, они меняются, но на пару ночей тут оказывается каждый. Ну и нам тоже не присесть. Спим не больше пяти часов, обычно четыре.

— Тяжело, — согласился Майлз.

— Не то слово.

Майлз снова открыл портсигар, предлагая сигареты, и после недолгой заминки матрос прокашлялся:

— А можно, я больше возьму? Приятелю?

— Берите, — Майлз вполне мог обойтись без курения. — А вы не подскажете, где я могу раздобыть хоть что-то съедобное?

— Есть яйца. Варёные. Подойдёт?

— Вполне.

В каюту Майлз возвращался, чувствуя себя настоящим добытчиком. Литтлджон, конечно, тот ещё засранец, но сейчас они оказались в одной лодке. И это даже почти не метафора. В сумерках было не разобрать, спит Литтлджон или нет, но церемониться с ним Майлз не собирался и щёлкнул выключателем. В тусклом свете лампы Литтлджон показался бледнее обычного и каким-то измученным. Разумеется, Майлзу до его состояния не было никакого дела, но вежливость никто не отменял.

— Ваши яйца, Литтлджон.

— В смысле?

— Я принёс ваши яйца. Вы ведь не ходили обедать.

— А ничего другого не было?

— Нет, — Майлз постарался всем своим видом показать, что привередничать не стоит. — У них график военного времени.

— Спасибо, — Литтлджон выдавил из себя улыбку, но не прикоснулся к скудному ужину, пока Майлз не забрался на своё место. — Я думал, мы уже опоздали.

— Нет.

Судя по всему, яйца так и не потянули на предложение перемирия — Литтлджон продолжал изображать оскорблённую невинность, пусть и довольно неубедительно. На взгляд Майлза. Он целыми днями лежал на своей койке, пялясь в одну точку, а когда выходил в салон, кутался в пальто с таким видом, будто был, по крайней мере, управляющим Банком Англии. Майлзу было дорого его психическое здоровье, а потому он старался держаться подальше от этого короля драмы. Ну, подумаешь, доставили друг другу удовольствие! Будто он никогда не учился в закрытой школе и ничего не знал про встречающиеся там шалости, иногда не совсем невинные. Впрочем, Нина говорила, что Рыжик провёл детство и юность в колониях, а там вполне могли царить более пуританские нравы. Так или иначе, возвращаться к этой теме Майлз больше не собирался. Он предпочитал взаимный интерес. Как, к примеру, у него с Гэллико, пусть даже это был интерес к литературе и живописи.

— Нет-нет-нет, Пол, вы не правы. Культурный код нации не ограничивается количеством шедевров, созданных её представителями. Имеет значение востребованность этих шедевров в обществе.

— Ох, Адам, вот доживёте до моих лет и будете рассказывать о востребованности. Общество неоднородно. Нет какого-то среднего представителя, который любит Рембрандта, Баха и комедии Шекспира. И нет никаких гарантий, что чьи-то труды не окажутся востребованными после его смерти, когда он этого не узнает.

— Ну, не вам об этом рассуждать! — Майлз рассмеялся, поднимая бокал кальвадоса, вкус которого больше не казался ему плебейским. — Ваш роман...

— Один! А у меня их дюжина, — Гэллико тяжело вздохнул. — Слава очень неверная подруга. Кстати, а как поживает ваш друг? Что-то я его не вижу.

— Поживает, — Майлз пожал плечами. — Мне кажется, у него морская болезнь.

— А мне показалось, что у вас с ним более тёплые отношения.

— Я всего лишь его секретарь.

Если Гэллико и успел придумать какую-то историю про «отношения», то предпочёл её не озвучивать. Вместо этого он заговорил о киноискусстве и о том, как выглядел бы процесс съёмки фильма на «Queen Mary».

— Но для этого надо, чтобы закончилась война, — вздохнул он. — Мне разрешили взглянуть, как солдаты сходят на берег. Грандиозное зрелище, если не думать о смерти, которая ждёт многих из них... это отвратительно.

Настроение сразу стало и правда отвратительным, так что следующую бутылку распили в унылом молчании. Майлз не любил думать о смерти, но она преследовала его из самой Франции: когда рядом взрываются бомбы, возникает лишь одно желание — оказаться от всего этого подальше, но это не прекращается и не прекращается: Глазго тоже бомбили с завидной регулярностью, хоть и не так остервенело, как Лондон.

— О чём вы думаете, Адам?

— О смерти, — Майлз поморщился и сдавил пальцами виски, чтобы унять головную боль.

— Думайте лучше о жизни. Почему бы вам не научиться её ценить?

— А я что делаю?

— Сидите со мной и предаётесь унынию.

— Значит, мне просто надо уйти, — Майлз встал, качнувшись от очередного галса.

— Надо, — согласился Гэллико, — но не просто. Жаль, что вы меня не понимаете.

Майлзу показалось, что он сводничает, но возражать не стал. Ошибка в таком щекотливом вопросе могла стать почти признанием того, что у них с Литтлджоном всё непросто. А это было совсем не так, потому что у них на самом деле ничего не было. Майлз усмехнулся, выходя в коридор, и, шатаясь от качки, добрался до каюты. Литтлджон лишь бросил на него презрительный взгляд и отвернулся к стенке. Пф-ф! Какие мы принципиальные.

С трудом забравшись на свою полку, Майлз дважды наступил при этом на ногу Литтлджона: первый раз случайно, а второй намеренно. Тот сквозь стиснутые зубы обозвал его пьяницей, и только. И это всё?! Майлз внезапно понял, что недоговорил, а у него есть слушатель, которому некуда деться.

— Что вы думаете о культурном коде, Литтлджон? — Майлз свесил голову, заглядывая к соседу.

— Вам надо сначала проспаться, чтобы рассуждать о вечном.

— Рыжик, вы зануда. Вам не приходило в голову, что мы можем в любой момент умереть?

— С чего вы это взяли?

— Лодки, Рыжик! Эти подводные твари бороздят просторы океана и только и мечтают, чтобы уничтожить такое большое судно, как наше. А ещё, разве вы не заметили? Исчезло гудение, которое сопровождало наш выход из порта. Знаете, что это означает?

— Нет.

— Самолёты! — Майлз назидательно поднял палец. — Они больше нас не сопровождают. А лодки уже ведут охоту за нами... они как терьеры...

— У вас больная фантазия.

— Здоровая! В том-то и дело, фантазия у меня совершенно здоровая, — Майлзу надоело свешиваться, рискуя свалиться, поэтому он спрыгнул вниз и уселся рядом с лежащим Литтлджоном. — Вот смотрите: это мы, а вокруг Атлантический океан, в котором снуют лодки.

С этими словами Майлз устроил ладонь на бедре Литтлджона — она, вроде как, играла роль «Queen Mary» — и, забравшись второй рукой под тонкое одеяло, изобразил движение под водой.

— Что вы творите? — зашипел Литтлджон, даже не попытавшись оттолкнуть Майлза.

— Обрисовываю перспективы. В любой момент нас может поразить торпеда, а мы ничего не успели.

— И что же мы должны успеть, по-вашему? — голос Литтлджона чуть дрогнул, но сам он по-прежнему не шевелился.

— Мне показалось, что вы так ничего и не поняли, — Майлз стиснул под одеялом худое бедро, явно оставляя синяки. — А ещё показалось, что вы не против.

— «Не против» это ещё не означает «за», — пробормотал Литтлджон, не отводя взгляда от губ Майлза.

— В любом случае, вам надо знать, от чего вы отказываетесь.

— Вы пьяны.

— Да. Зато вы нет. И точно так же, как я, не хотите умирать, не попробовав.

Наверное, это были правильные слова, потому что Литтлджон на мгновенье зажмурился, словно решаясь, а затем схватил Майлза за руку и резко дёрнул, почти укладывая на себя.

— Я просто не хочу умирать.

— И это правильно... Рыжик!

У поцелуя был вкус кальвадоса, хотя Литтлджон его и не пил.

От кого Майлз не мог ожидать такой прыти, так это от Литтлджона. Или стоило отдать должное собственной неотразимости и дару убеждения? Да какая разница?! Первым делом Майлз сбросил на пол пальто, занимавшее слишком много места, и, устроившись поудобнее, принялся разоблачать Литтлджона. Аккуратно, чтобы не испортить пижаму, но быстро, потому что терпеть больше не было сил. Заодно приходилось избавляться и от своей одежды, помня, что этот комплект — единственный.

— Рыжик... Рыжик... да-а...

Литтлджон прикусил его губу и тут же попытался зализать место укуса. Майлз сильно сомневался, понимал ли он, насколько откровенен в своём желании — скорее всего, нет, но тем грандиознее был его потенциал, будто позволив себе небольшой эксперимент, он делал открытие за открытием. Оказывается, страх смерти может здорово способствовать жизни, во всех её проявлениях.

Когда Майлз приспустил его пижамные брюки вместе с бельём, Литтлджон лишь с облегчением выдохнул сквозь стиснутые зубы и сам толкнулся в подставленную ладонь. Каким же горячим он был, каким жадным и ненасытным. Кажется, до сих пор Майлзу катастрофически не везло с любовниками — никто из них не был готов возвращать его ласки, бесстыдно пробуя на вкус всё, до чего удавалось дотянуться.

— Рыж-ж-ж...

Майлз, не сдержавшись, кончил ему на грудь и, старательно всё вылизав, обхватил губами прижатый к животу член, парой движений языка доведя Литтлджона до грани.

— Май-й-йлс-с...

Полностью опустошённые, они чудом умещались на крохотной кровати, и у Майлза не было сил не то чтобы подвинуться, но даже убрать голову с живота Литтлджона. Поэтому он сильно удивился, ощутив лёгкое прикосновение к волосам. Осторожно, будто приручая дикое животное, Литтлджон принялся массировать кожу его головы, перебирая волосы, и, кажется, даже перестав дышать.

— Мы всё успеем, Рыжик... всё!

Это обещание словно разбило тонкое стекло, разделявшее их с самого момента знакомства, и, тихо выдохнув, Литтлджон потянул Майлза к себе, укладывая рядом.

— У тебя есть план? — усмехнулся он.

— А что тут планировать? У нас осталась всего неделя, в лучшем случае, — Майлз с удовольствием поцеловал припухшие губы Литтлджона и осторожно пригладил его щегольские усы. — Если бы я знал, насколько ты хорош, то не отдал бы тебя Нине.

В ответ Литтлджон лишь самодовольно улыбнулся и быстро коснулся губами кончика носа Майлза.

— Тебе точно не мешают усы?

— Ничуть.

— Никогда не думал, что это так просто — найти того, кому не мешают... а я подумывал о том, чтобы сбрить...

— Дело твоё, но я бы оставил.

Литтлджон уставился в потолок и, примяв затылком подушку, поинтересовался:

— А что у тебя с Гэллико?

— Интересный джентльмен и очень увлечён своим делом. Таких нечасто встретишь.

— А ты с ним тоже... — Литтлджон поморщился и, по-прежнему не глядя на Майлза, выдохнул: — Развлекаешься?

Отчего-то такое предположение показалось очень обидным.

— По-твоему, я с тобой развлекаюсь?

— Нет? — Литтлджон медленно повернул голову и прищурился, заглядывая Майлзу в глаза. — У меня нет опыта подобных отношений. С женщинами просто: или брак, или ни к чему не обязывающая интрижка. Твои интрижки я наблюдал в Лондоне. Видишь ли, я не знаю правил этой игры, а это не честно.

— Ты хочешь узнать правила? — удивился Майлз. — Их нет. Всегда по-разному.

— Но... как ты себе представляешь... всё это? — Литтлджон сделал неопределённый жест рукой и уточнил: — Взаимодействие.

Так далеко в своих мыслях Майлз ещё не заходил. Нет, когда-то давно, в совсем уж ранней юности он, разумеется, грезил о человеке, с которым можно было бы попытаться вместе жить, но, как обычно, реальность оказалась чересчур далека от фантазий. Настолько далека, что было проще не задумываться о таких вещах. В жизни одним днём есть масса преимуществ, в самом-то деле. Но кальвадос, всё ещё бурлящий в крови, настраивал на романтический лад.

— У нас с тобой есть только неделя, когда можно будет попробовать всё... то, что доставит удовольствие, конечно же, нам обоим.

— А потом?

— Я же обещал, что не стану тебя преследовать. В Нью-Йорке очень легко потерять следы друг друга.

— Ты, правда, так думаешь?

— Да.

— Хорошо, — улыбка Литтлджона стала порочной. — Мне это подходит.



***

У них было слишком мало времени, чтобы его терять, поэтому из каюты они теперь выходили только для того минимума, что не могли получить в её стенах. Разумеется, порознь, чтобы не вызывать интереса. Хотя Гэллико, похоже, всё равно что-то заподозрил. С чего бы ещё ему интересоваться здоровьем Майлза и сообщать, что они с «мистером Брауном» имеют крайне нездоровый вид, особенно отмечая лихорадочный блеск глаз и общую бледность? Впрочем, Майлз не собирался поддерживать знакомство с этим занудой, отлично понимая, что в Нью-Йорке выпадет из его круга общения. Да и вообще у него будут совсем другие проблемы. Для начала неплохо бы просто выжить.

Несмотря на всё растущую близость с Эдвардом, о будущем они не говорили, предпочитая заниматься более приятными вещами, заходя по этой дороге всё дальше и дальше. Майлз не мог вспомнить, когда бы он оставался в закрытом пространстве столь продолжительное время, не испытывая потребности пообщаться с кем-то ещё. Люди за пределами каюты вообще стали казаться ему лишь декорациями, которые можно даже не замечать, уж очень увлекательным было основное действо. И никогда прежде время не летело столь стремительно.

— Знаешь, никогда не думал, что скажу это, особенно тебе, — Эдвард пальцем рисовал узоры на груди Майлза, закручивая волоски. — В общем... мне никогда не было так хорошо... это, конечно, ничего не означает, ты не подумай, что я покушаюсь на наше соглашение.

Майлз не сразу сообразил, о каком соглашении шла речь, но всё же предпочёл заткнуть Эдварда поцелуем, пока тот не сказал что-то такое, что всё испортит. И хоть сил не осталось уже больше ни на что, целовались они по-прежнему с огромным энтузиазмом. Просто для удовольствия.

— И если мне что ещё и надо для счастья, то это будет пара затяжек хорошего табака. Жаль, негде взять.

— У меня осталась пара сигарет. Хочешь? — предложил Майлз.

— Ты настоящий искуситель. Составишь компанию?

Они не выходили из каюты вместе почти неделю, но сейчас была глубокая ночь, а значит, и вероятность нарваться на кого-то излишне любопытного была ничтожно мала. Но всё-таки Майлз повёл Эдварда в то укромное место на палубе, которое узнал благодаря недостюарду. Он достал портсигар и, щёлкнув серебряной крышкой, понял, что знает, где раздобыть деньги на первое время. Отцовские часы, кстати, тоже должны заинтересовать кого-то состоятельного. А больше у него уже ничего не осталось. Разве что кроме этого огрызка ночи и половины завтрашнего дня.

Почему-то показалось правильным не только прижаться к Эдварду, но и приобнять его, притягивая поближе. Думать о близости расставания не хотелось, наоборот, хотелось заявить о своих правах. Почему нет? Майлз потёрся лбом о щёку Эдварда и осторожно поцеловал его. Вообще-то ни о чём подобном они не договаривались, и риск был слишком велик. Майлз даже успел подумать, что Эдвард сейчас его оттолкнёт. И это было бы правильно: достойный конец, жирная точка и все дела. Поэтому сильно удивился, когда Эдвард, зажмурившись, обмяк в его объятьях.

— Рыжик... Рыжик... я тебя...

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом Майлз оказался прижатым к переборке. В темноте выражения лица Эдварда было не разобрать, но Майлз бы не удивился, окажись оно немного одержимым. Потому что в другом состоянии никто бы не позволил себе стать настолько неосторожным, чтобы целоваться в почти общественном месте, наплевав на все условности и опасность преследования по закону. С другой стороны, они оба уже и без того живут по чужим документам и что-то там нарушают. Так что законом больше, законом меньше...

— Заткнись, Майлз... пожалуйста, заткнись...

Из всех возможных способов лишить Майлза речи Эдвард выбрал самый приятный. Интересно, отдавал ли он себе отчёт, насколько безумны их действия? Или просто шёл на поводу желаний и чувств? Как Майлз... точно так же, как и Майлз.

И всё-таки Майлз одумался первым. И первым сумел взять себя в руки. Он не забыл, что его жизнь разрушили всего несколько писем, оставленных даже не им на столе в номере отеля. Нарушение общественного порядка в военное время повлечёт за собой иные последствия: им припомнят и дезертирство, и фальшивые документы. Так подставлять Эдварда было бы просто подло, и Майлз отвернулся, разрывая не только поцелуй, но и объятья.

— Не здесь, Рыжик... у нас ещё осталось немного времени, не стоит его портить.

— Да... я понимаю...

Вопреки своим словам, Эдвард стоял, уткнувшись лицом в шею Майлза, и не спешил его выпускать. Ситуацию спас рокот двигателей приближающихся самолётов.

— Наш экскорт, Рыжик... давай вернёмся в каюту. Скоро прибудем в Нью-Йорк.

Эдвард тоже умел держать себя в руках. Особенно в критических случаях. Он поднял упавшее с плеч пальто и первым поспешил уйти с палубы.

Похоже, эти отчаянные поцелуи лишили сил их обоих, и вместо того, чтобы заняться чем-то приятным, они молча уселись на разворошённую кровать Эдварда, едва касаясь друг друга коленями. Майлзу хотелось орать от дикой несправедливости. Ну почему оно так быстро закончилось?! Как так-то?!! Теперь ему казалось, что прямое попадание торпеды в их судно было бы гораздо гуманнее, чем то, что их ждало через несколько часов. Майлз представил, как они с Эдвардом пожимают друг другу руки и расходятся, чтобы больше никогда не встречаться. Не то чтобы он никогда и ни с кем не расставался, но так больно ему ещё ни разу не было. Даже предательство Тигра виделось теперь досадной мелочью, не стоящей упоминания.

— У нас есть ещё почти десять часов, — голос Эдварда был глухим и безжизненным.

— Девять часов и сорок шесть минут, — уточнил Майлз, не делая попытки хотя бы его обнять, не говоря о большем.

— Да. Уже решил, чем займёшься в Нью-Йорке?

— Пойду в газету, предложу себя. Я больше ничего не умею, только рассказывать истории.

— Помнишь Балкэрна? — Эдвард устало потёр лицо. — Не делай, как он.

— Он был скандальным репортёром и всё время повышал ставки. Я не такой.

— Не такой, — согласился он. — У тебя есть нож?

— Швейцарский, — Майлз пошарил по карманам, — со штопором.

— Подойдёт, — взяв нож, Эдвард стянул с плеч пальто и с самым невозмутимым видом надрезал подкладку.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь поступить как джентльмен.

Майлз с растущим удивлением наблюдал, как из-под тонкого шёлка показался край пятифунтовой купюры. Эдвард с изяществом фокусника принялся извлекать зашитые под подкладкой деньги, орудуя тонкими пальцами, словно пинцетом.

— Рыжик, ты чего? Не надо...

— Заткнись, а? Будто я не знаю, что ты на мели.

— Но...

— Просто заткнись. Пяти тысяч тебе хватит, чтобы начать всё сначала. Себе я оставлю десять. Всё по-честному.

— Откуда они у тебя?

Эдвард весело усмехнулся:

— Выгодно продал Нину.

— Что?!

— Вот только не надо делать такое лицо. Адам предложил мне оставить Нину и сына ему. И подкрепил предложение фунтами. Почти половина суммы ушла на документы и билеты, ну и, разумеется, учитывая сложность дела, пришлось давать взятки. Их с удовольствием брали, — Эдвард поморщился: — А ещё меня разыскивают за злоупотребления служебным положением. Если говорить проще, то я менял бензин на продуктовые карточки. Разочарован? Желаешь отказаться?

— Нет.

— И правильно.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что могу. В конце концов, в своё время Адам уступал мне Нину за меньшие деньги.

— Но...

— Хочешь поспорить? Может, таким вот образом я прощаюсь с прошлым, со всеми его призраками, и очищенный иду в новую жизнь. Считай, что ты выиграл в карты. Или на скачках. Как больше нравится.

— Рыжик...

— Просто заткнись. Я так решил, — он действительно отсчитал пять тысяч фунтов и собрал их в десять пачек, стянув банковской лентой, которая нашлась у него в саквояже. — Надеюсь, ты не спустишь всё сразу на выпивку и красивых мальчиков... хотя мне до этого уже не будет никакого дела.

— Рыжик, но...

— Хватит об этом. Ты умеешь шить?

— Ни разу не пробовал.

— Я тоже. Но мне надо привести пальто в порядок. Если из него посыплются банкноты, меня просто не поймут.

Чтобы зашить подкладку пальто, Майлзу потребовалось почти полтора часа. В конце у него даже стало получаться вполне сносно. Хорошо, что Эдвард был не привередлив, а носить пальто подкладкой наружу не принято даже в Америке, славящейся экстравагантностью нравов.

Близость конца пути чувствовалась во всём: и в уже непрерывном гуле самолётов сопровождения, и в выравнивании курса, и в суете матросов, снующих по палубе. Если верить часам, то у них осталось чуть больше часа, а они по-прежнему ничего не делали. Последний час они просто сидели на кровати, глядя куда угодно, лишь бы не друг на друга, и молчали. Наконец Майлз не выдержал. Он схватил Эдварда за плечи и, хорошенько его встряхнув, чтобы привести в чувство, начал целовать. Сначала шею, а потом добрался и до губ.

— Не смей забывать это, не смей, — твердил он между поцелуями. — Просто не смей... Рыжик...

Эдвард если и собирался быть сдержанным, то очень недолго. Он тоже понимал, что все слова уже сказаны, и осталось только проститься. Наверное, потому и прощание вышло чересчур бурным. Майлз не мог насытиться Эдвардом, продолжая целовать его даже после феерически прекрасного оргазма, из последних сил сохраняя те капли близости, что ещё оставались между ними.

— Рыжик... Рыжик... Рыжик, — бормотал он как мантру и, не удержавшись, оставил ему засос на груди. Там, где мог увидеть лишь он. Он один.

— Майлз... я всегда...

Что означало это «всегда», Майлз уже не узнал, потому что слова заглушил протяжный гудок «Queen Mary», приветствующей лоцмана. Это действительно был конец. Всему.




***

Майлз плохо помнил, как сходил по трапу, наскоро прощался с Гэллико и проходил таможенный контроль. Кажется, никого особо не удивило, что можно пересечь Атлантику без вещей, хотя на этот вопрос всё-таки пришлось ответить: «А что вы хотели, господа? Война». На войну можно было списать всё: и количество людей в порту, и свободные места в гостинице, и собственное подавленное настроение. А ведь если отбросить сантименты, то всё было хорошо! Во-первых, Майлз вырвался из воюющей Британии, где в любой момент мог оказаться в армии под присягой или — что ещё хуже! — в тюрьме по старому обвинению. Во-вторых, у него появились деньги, чтобы безбедно существовать. В-третьих, он был волен жить, как вздумается. Да и, в-четвёртых, путешествие принесло гораздо больше приятных моментов, несмотря на постоянную угрозу. Но почему-то всё это не радовало, как ожидалось.

Поднять настроение не смогли даже купленная пижама и посещение парикмахерской. Ночью, ворочаясь на накрахмаленных простынях в гостинице, Майлз не мог перестать думать об Эдварде и мечтать, чтобы тот оказался рядом. Он даже не поворачивал головы — видеть несмятую подушку рядом с собой оказалось слишком больно. Заснуть удалось только под утро, но проснулся Майлз всё равно с мыслью о том, заметил ли Рыжик засос на груди, и что об этом думает. К чёрту! К чёрту всё! В Нью-Йорке, конечно, легко потерять друг друга, но не тогда, когда знаешь название гостиницы, в которой искать.

Майлз никогда не считал себя застенчивым или робким, но, поднимаясь по мраморным ступеням холла отеля «Рузвельт», испытывал нешуточное смятение. С одной стороны, он обещал, что они больше не встретятся, с другой — было это непонятное «всегда», ну а с третьей, никто не живёт в отеле вечно. Портье выслушал его пожелание о встрече с Эдвардом Брауном и предложил кофе, чтобы скрасить ожидание. Мальчик-посыльный взял у Майлза записку и едва ли не бегом помчался к лифту, а сердце принялось отсчитывать каждую минуту до его возвращения.

— Мистер Браун просил передать, что сейчас спустится.

Наверное, стоило выдохнуть, но не получалось. Мягкий диван в холле отеля представлялся Майлзу орудием пытки, а чашка кофе — расплавленным свинцом.

— Мистер Смит, какая неожиданная встреча! — Эдвард выглядел немного настороженно. — Чем обязан вашему интересу?

— У меня к вам предложение, — улыбнулся Майлз и уточнил: — Сугубо деловое.

— Деловое? — Эдвард казался разочарованным. — Я готов вас выслушать.

— Прямо здесь? — Майлз огляделся.

— Вам нужны другие условия для разговора?

— Нет! — Майлз поднял ладони, капитулируя. — Можно и здесь.

Эдвард точно нервничал, изо всех сил сосредоточив взгляд на чашке кофе.

— Предложение, — напомнил он.

— Ах да, — Майлз потёр руки. — Видите ли, в чём дело, у меня есть некая бизнес-идея, а вы, как я слышал, имеете опыт торговли бензином.

— Допустим. Что вы предлагаете?

— У меня есть пять тысяч фунтов, которые я готов вложить в наше совместное дело.

Эдвард пригладил усы, пытаясь скрыть улыбку:

— И как вы думаете это устроить?

— Путём слияния активов, разумеется, — Майлз уже понял, что выиграл, но всё-таки ему требовалось некое подтверждение. — Вы согласны?

— Я бы больше не хотел связываться с торговлей бензином, — осторожно начал Эдвард.

— Без разницы! — перебил его Майлз. — Вообще не важно, чем мы будем торговать, я сейчас говорю об общей концепции. В целом вы готовы к сотрудничеству? Мне кажется, что у нас всё получится.

Эдвард прикусил губу и прищурился, явно принимая решение. Для чего-то он ещё немного побарабанил пальцами по столику, словно испытывая терпение Майлза.

— Но вы же понимаете, что всё это не так просто?

— Разумеется.

— И...

— Мистер Браун, неужели вы сомневаетесь, что мы с вами сумеем договориться? Особенно когда речь идёт о честном партнёрстве?

— Нет.

— Это ваш ответ? — опешил Майлз.

— Нет, я не сомневаюсь, — улыбнулся Эдвард, протягивая руку. — Что ж, давайте сотрудничать.

Вот теперь всё встало на свои места. Разумеется, Майлз не ждал чудес, и новое соглашение не гарантировало, что всё будет гладко, но этот шаг навстречу друг другу они делали оба. Такое бывало в его жизни нечасто — примерно никогда! — и вполне могло сойти за настоящее чудо. А значит, у них точно всё получится.

@темы: ФБ, Фики мои, Фандомное

---

С ЗФБ))) Команда WTF Tennant and Sheen 2021

Название: Видишь козни — противодействуй!
Рейтинг: Т
Ворнинг: No Archive Warnings Apply
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Фандом: Good Omens
Размер: миди, 5 290 слов
Категория: Slash
Пейринг: Aziraphale/Crowley (Good Omens)
Персонажи: Crowley (Good Omens), Aziraphale (Good Omens)
Тэги: Pre-Slash, Romance, do not copy to another site
Саммари: О том, как не самые типичные ангел и демон поддерживали равновесие. С божьей помощью. Или без.


Азирафель не слишком хорошо представлял, что делать, если вдруг повстречает демона. Нет, он, разумеется, неплохо владел мечом и не сомневался в своей победе, но вот, собственно, с чего начать? Сразу бить мечом казалось ему немного неправильным — в конце концов, он ангел, а не разбойник! — стало быть, надо дождаться нападения. А уж в том, что демон нападёт, не было и тени сомнений. С другой стороны, вероятность встретить этого самого демона на Земле была ничтожно мала: планета — слава Создателю! — была довольно большой и очень милой.

Именно поэтому первая встреча с настоящим демоном прошла как-то неправильно. И если собственную неловкость Азирафель ещё мог списать на Пылающий меч или, если точнее, на его отсутствие, то поведение демона противоречило всем правилам: он не стал таиться и показал крылья, тем самым подтвердив догадки Азирафеля о своём происхождении. А ещё не стал нападать, узнав про меч, и завёл непринуждённую и довольно приятную беседу, в которой даже не попытался искусить, да и в его взгляде не было ни тени вражды, вызова или желания повоевать. Надо ли удивляться, что во время дождя Азирафель взял его под крыло? Это вышло, конечно же, неосознанно и стоило нескольких лет размышлений и анализа.

Закончилось всё тем, что Азирафель, не решившись рассказать обо всём Гавриилу, на одной из встреч словно невзначай поинтересовался:

— Гавриил, а что мне делать, если я вдруг... разумеется, совершенно случайно, встречу на Земле демона?

Гавриил строго взглянул на Азирафеля и прищурился, очевидно, вспоминая соответствующий пункт Инструкции.

— Демона, который творит зло, сеет ненависть и разрушения, строит козни?

Решив, что «зло и разрушения» — слишком сильная характеристика для случайно знакомого демона, Азирафель уточнил:

— Строит козни, пожалуй.

— И что тебе непонятно, Азирафель?

Всё-таки иногда Гавриил бывал — как бы это помягче сказать? — слишком непонятливым.

— Что мне делать в этом случае?

— Как это «что делать»? — голос Гавриила рокотал металлом. — Видишь козни — противодействуй. Это твой долг!

— Понял, — согласился Азирафель. — Обязательно.

Однако при следующих встречах с демоном противодействовать не вышло. То ли Азирафель оказался слишком неискушённым и не смог разгадать его козни, то ли тот ничего не строил. Как бы странно такое ни звучало. За это время демон успел лишь сменить имя из-за связанных с ним негативных коннотаций и теперь звался «Кроули». Запомнить новое имя оказалось непросто, но Азирафель не сомневался, что привыкнет. Если, конечно, в этом будет нужда. Хоть какая-нибудь... когда-нибудь...

— Мне кувшин любого, что можно пить.

Этот голос Азирафель узнал бы из всех, и пока у демона просили два сестерция за кувшин домашнего тёмного, ему удалось подобраться поближе. Похоже, именно сейчас и предстояло оказать противодействие дьявольским козням. Меча у Азирафеля не было уже давно, да и затевать битву в трактире, полном смертных, не самая лучшая идея. А ведь ещё и демон этот не выглядел агрессивным. Но козням надо было противодействовать, ведь Азирафель чтил долг.

— Змий? — Азирафель поймал полный недоумения взгляд и поспешил исправиться: — Кроули? Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть.

Кроули лишь ухмыльнулся, отодвигаясь, чтобы с ним было удобнее сесть рядом. Пауза грозила затянуться, и Азирафель непринуждённо продолжил разговор:

— Всё ещё демон?

— Дурацкий вопрос! А кем мне ещё быть? Трубкозубом?

Стоило признать, что прозвучало не очень:

— Да это я так, к слову.

— Зря.

А после пары глотков пива Кроули с лёгкостью признался, что получил задание искусить Калигулу, но тот уже справляется сам. Безо всякого искушения. В ответ Азирафель поделился мелкими деталями своего задания — кому, в принципе, интересен Нерон и его вокальные данные? — и, вовремя сообразив, что демон остался без работы, предложил:

— Позволь искусить тебя устрицами, — взгляд Кроули стал настолько потрясённым, что пришлось уточнить: — Ой, это же твоя работа.

В новом ресторане Петрония собиралась только знатная публика, и Кроули эти смертные, похоже, знали, сдержанно приветствуя его появление. В ожидании устриц Азирафель принялся рассказывать о парнишке по имени Нерон, которого собирался увлечь музыкой.

— Музыкой?

— Именно! Он может музицировать на каком-нибудь инструменте или петь.

— Петь? — Кроули с сомнением взглянул на Азирафеля. — Но зачем?

Очевидно, он имел в виду, как это поможет в исполнении задания Небес.

— Музыка облагораживает. Придаёт, так сказать, глубину чувственным переживаниям.

— М-м, — Кроули пожал плечами. — Очевидно, именно чувственных переживаний ему и не хватает.

— Очевидно, — улыбнулся Азирафель. — Это будет мило.

Устрицы у Петрония подавали отборные, но Кроули всё равно не сумел оценить их вкус, больше налегая на финиковый нектар. А ещё он разглядывал Азирафеля с таким интересом, что захотелось его чем-то удивить. Пожалуй, лепёшки с тростниковым сахаром и перетёртыми орехами будут очень кстати. Азирафель высосал из раковины последнего моллюска и, облизнув пальцы, собирался уже сделать заказ, но тут Кроули поинтересовался:

— Ты всё ещё меня искушаешь?

— Как ты мог такое подумать?! — от возмущения Азирафель забыл и о возможных кознях, и о желании угостить демона. — Не приписывай другим свои пороки!

Уходя, Азирафель бросил на стол горсть монет и зарёкся любезничать с силами зла. Даже из самых лучших побуждений. Именно поэтому он избегал встреч с Кроули три столетия и, наверное, мог бы продолжать в том же духе, но в одной из рестораций Константинополя подавали чудесного ягнёнка с пряными травами, дегустация которого раз от раза приводила Азирафеля в благостное настроение. Или дело было в молодом вине? Так или иначе, но он не стал прерывать трапезу из-за появления одного демона. Тем более что тот начал с извинений:

— Что бы я ни сказал, я совсем не это имел в виду. Прости меня. За всё, что я сказал. Я не хотел. Давай снова разговаривать, я же извинился.

Азирафель вспомнил о кознях и подумал, что ягнёнок и вино способны любого вернуть на путь благочестия. Хотя бы потому, что трудно сеять смуту на полный желудок. Именно поэтому он кивнул на соседний стул, предлагая присоединиться:

— Что ты здесь делаешь, Кроули?

— Да так... заскочил по работе. На парочку быстрых искушений. А ты?

— Тоже работаю, — признался Азирафель. — Надо кое-кого благословить.

Кроули принесли форель, которой он щедро поделился с Азирафелем, а молодое вино придало беседе лёгкость. Странно, конечно, но почему-то компания демона оказалась гораздо приятнее прочих. Не то чтобы Азирафель нуждался в чьём-то обществе, но иногда хотелось просто обсудить новости, а не было с кем. Смертные не понимали его восторгов по поводу прогресса — их жизнь не позволяла оценить его по достоинству! — а Наверху земные дела были попросту никому не интересны. Гавриил так и вовсе посоветовал не слишком ко всему привыкать из-за грядущего Апокалипсиса. Но когда тот ещё будет!



***

Культура принятия пищи развивалась в Византии гораздо быстрее, чем в других уголках Земли, чему немало способствовало развитие торговли. Кроули приписывал эту заслугу себе, уверяя, что именно его стараниями венецианские торговые комиссары обкладывали пошлиной венецианских же купцов, вынуждая тех искать порты, где не было венецианских представительств. Азирафель долго пытался понять, в чём смысл таких козней, от которых столько очевидной пользы, но Кроули так и не удалось этого объяснить. Правда, после пары бутылок вина он по секрету сообщил, что результат его работы больше зависит от умения правильно его отразить в отчётах. И, похоже, в этом ему не было равных.

Азирафель поймал себя на крамольной мысли о том, что в принципе это довольно интересная практика, и при должной осторожности... время от времени... чёрт бы побрал этого демона! Он и впрямь был лучшим в искушениях. А что если именно это и есть козни? Направленные на того, кто должен всему этому противодействовать? Однако несколько следующих встреч зародили сомнения в злонамеренности Кроули. Казалось, ему тоже просто приятна компания и возможность поговорить обо всём, что происходит вокруг, без самоцензуры.

Всё изменилось в Уэссексе, когда Азирафель отправился на бой с Чёрным рыцарем, держащем в страхе всё королевство, смутно догадываясь, кем тот мог бы быть. Интуиция не подвела.

— Ты искал Черного рыцаря, глупец, но нашёл свою смерть!

Звенящий от пафоса голос был слишком знаком Азирафелю, чтобы не уточнить:

— Ты, что ли, Кроули?

Поднятое забрало позволило разглядеть удивление на лице демона:

— Азирафель? — он тут же махнул своим людям: — Всё в порядке, парни. Я его знаю.

— Что ты тут делаешь?

Оказалось, что Кроули здесь строил настоящие козни, занимаясь разжиганием войны. Всё бы ничего, но у Азирафеля было противоположное задание, и когда он об этом сообщил, Кроули изумлённо присвистнул:

— Получается, мы работаем в этой сырости, просто мешая друг другу?

Так себе итог, если подумать. Ситуация нравилась Азирафелю не больше, чем Кроули, однако он совсем не ожидал услышать:

— Было бы куда лучше, если бы мы сидели дома, просто отправляя отчёты о заданиях, не так ли?

Аргумент Азирафеля, что это обман, разбился о логичное «мы бы по-прежнему сводили на нет усилия друг друга». Очень логично, но...

— Они же проверят! Михаил жуткий педант, да и Гавриила лучше не бесить.

Пока Кроули доказывал, что для начальства отчёты важнее реальной работы, Азирафель успел сообразить, что чуть было не стал жертвой вражеских козней. Так просто. Так вероломно! Он гневно отверг дурацкое предложение и ушёл, чтобы больше никогда не встречаться с хитрым демоном.

Однако «никогда» оказалось немного не тем словом для тех, кто живёт вечно. Через пару столетий Азирафель немного остыл, а ещё через девяносто шесть лет решил, что не будет ничего страшного, если продолжить общение с Кроули. В конце концов, кто-то из мыслителей смертных уже выпустил в мир фразу о том, что врагов надо держать к себе ближе, чем друзей. Да и козни опять-таки так проще отслеживать.

Как назло, Кроули, похоже, не догадывался о том, что Азирафель не против его компании. Иначе с чего бы ему где-то пропадать? Если следовать простой логике, то демона следовало искать там, где происходило что-то по-настоящему плохое. Но, видимо, вспышка жуткой болезни, которую смертные прозвали «чумой», была недостаточно демонической, а войны датчан и англосаксов — не слишком интересными для Ада. Кроули словно под землю провалился. А может, так оно и было? Внизу ведь могли решить, что смертные сами со всем справляются, так сказать, без дьявольского вмешательства. И что тогда?

Почему-то такое нарушение статуса-кво показалось Азирафелю не только обидным, но и оскорбительным — получается, с ним никто не считался как с противником? — и он решил доказать, что это не так. Азирафель уже был советником у короля Артура, а теперь облюбовал себе для наставничества сына Свена Вилобородого — Кнута. В 1014 году Вилобородый умер, успев, впрочем, укрепиться в Англии, чьим королем дружина и провозгласила Кнута. В 1016 году новый король разгромил англосаксов в нескольких битвах, подчиняя всё королевство, а Азирафель тщетно продолжал ждать появления Кроули.

В 1018 году Кнут стал властителем и земли предков — Дании, собираясь присоединить к своим владениям еще и Норвегию, а Азирафель уже придумал красивое имя для его громадной монархии — Империя Северного моря. Он мог лишь недоумевать, отчего Внизу столь равнодушны к таким выходкам смертных и даже не пытаются противодействовать. Азирафель настолько увлёкся полевой работой, что пропустил несколько отчётов, рассудив, что дело важнее. Однако у Гавриила на этот счёт оказалось совершенно другое мнение. Можно даже сказать, противоположное.

— Что ты себе позволяешь, Азирафель? — взгляд шефа метал молнии. — Мне кажется, ты потерял контроль над ситуацией.

— Напротив, Гавриил, — Азирафель примирительно улыбнулся. — Всё под контролем. Я просто не успел подготовить отчёт.

— Не успел или не захотел успеть? Прошли все мыслимые сроки!

— Но я работал!

— Неужели? И где же отчёт о твоей работе?

— Но работа же выполнена! Ещё немного, и все заговорят об Империи Северного моря, прославляющей...

— Азирафель, послушай меня, — голос Гавриила стал обманчиво ласковым. — Слова ничего не стоят, если они не подкреплены...

— Делами? — подсказал Азирафель.

— Отчётами! Правильно оформленными и предельно точными. Корректными. Безукоризненно верными. Я даже готов сделать скидку на твой почерк.

— А что не так с моим почерком?

— Он крайне неразборчив. Тебе надо бы поработать над ним.

На Землю Азирафель вернулся в чертовски отвратительном настроении. Получалось, Кроули был прав, говоря, что главное, чтобы документы были в порядке, а остальное никого не волнует. А ведь действительно — никого! Задумаешься тут.

Чем больше Азирафель думал, тем сильнее понимал простую вещь: с таким ближайшим соперником, как Кроули у него было гораздо больше общих интересов, чем с далёкими союзниками. Звучало отвратительно, но Азирафель не боялся взглянуть правде в глаза. Если хорошо подумать, то некое соглашение вполне может избавить от многих хлопот — военные походы оказались крайне беспокойным и утомительным делом! — и недопонимания с начальством. Оставалось лишь продумать детали. Скажем, Кроули мог бы иметь свободу действий в Манчестере, а Азирафель распоряжался бы всем Шропширом. Или если бы Кроули принимался за Глазго, то Азирафель бы выбирал Эдинбург.

В итоге, конечно, никто не выиграет и не проиграет, зато без проблем удастся продемонстрировать своему руководству, как далеко они продвинулись в борьбе с коварным и хорошо информированным противником. Чем дольше Азирафель об этом думал, тем сильнее ему нравилась эта мысль. В конце концов, не случится ничего дурного, если они даже будут слегка меняться заданиями. Ведь совсем несложно немного искусить жителей какого-нибудь Гулля, а заодно пробежать по улицам и оделить горожан стандартной разовой порцией благодати. Это было бы сделано так или иначе, но такой разумный подход позволял обоим сэкономить кучу времени и вдобавок уменьшить издержки. Кроме того, при таком отношении к делу времени на всякие дурацкие козни просто бы не осталось. Ни у кого!

Приняв непростое, но довольно перспективное решение, Азирафель успокоился. Теперь оставалось лишь дождаться появления Кроули, и можно было начинать действовать по-новому. И тот не замедлил объявиться.

— Плохой день, ангел?

Кроули снова был в очках, похожих на те, что он носил в Риме и Константинополе, и, казалось, ничуть не изменился с тех пор: подбой его щегольского чёрного плаща был из пурпурного шёлка, а подпоясанная ремнём чёрная рубаха не скрывала те самые «штаны, шириною в шесть футов», которые, как писал аббат святого Ремигия в Реймсе, были сделаны из столь тонкой ткани, что она позволяла угадать под ними «срамные места». С другой стороны, как ещё должен выглядеть демон?

— У меня не бывает плохих дней, — улыбнулся Азирафель.

— Ну, конечно, ты же ангел, — Кроули уселся за стол напротив Азирафеля, жестом подзывая хозяина заведения, чтобы заказать выпивку. — Что будешь пить?

— Римское красное, — Азирафель оглядел вызывающе модный наряд Кроули: — Не иначе у тебя хороший день. Собираешься кого-то искусить?

— Нет. Просто отдыхаю. Я получил поощрение от начальства.

— И за что же?

— За вклад в создание Империи Северного моря.

Если бы ангелы могли позволить себе грязно ругаться, Азирафель непременно воспользовался бы знанием всех бранных слов, которые удалось ненароком запомнить за годы проживания среди смертных. Вместо этого он уничижительно взглянул на Кроули и, поджав губы, поинтересовался:

— И много вложился?

— Да какая разница? Всё равно никто ничего не проверял. Я же говорил: нашему начальству плевать на детали отчёта, они рады уже тому, что его получают.

И ведь не поспоришь! Воспоминания об обидных словах Гавриила ещё были слишком свежи, чтобы опровергать Кроули и доказывать обратное. Конечно же, ангелам не пристало идти на поводу разочарования и дурных мыслей, но Азирафель не всегда мог придерживаться норм корпоративной этики. Вернее, не считал некоторые мелочи чем-то принципиально важным и заслуживающим особого отношения. В конце концов, правила на Земле здорово отличались от строгого регламента Небес.

— Мне кажется, что у вас просто нет проверяющих, — осторожно заметил Азирафель.

— Скорее, они просто идиоты, которые проглотят что угодно, если у этого будет заголовок «отчёт».

— Я плохо разбираюсь в ваших делах.

— Ой, да можно подумать, у вас не так. Единственное, в чём может разобраться Гавриил, это в красоте почерка. И то есть разные школы каллиграфии, — Кроули наполнил кубки вином и подмигнул Азирафелю: — Ты, кстати, тоже можешь так сделать.

— И как же?

— Как я! — Кроули широко улыбнулся. — Тебе понравится.

Планы Азирафеля были грандиознее, но к ним стоило подходить вдумчиво и издалека. Допустим, после второго кувшина красного, или даже после третьего.

— Непременно попробую. Позволь, — Азирафель отметил, как подобрался от этого простого слова Кроули, и с безмятежной улыбкой продолжил: — угостить тебя устрицами.

— Ты же знаешь, я не люблю эту гадость.

— Правда? Раньше ты был гораздо сговорчивее.

— Я и сейчас... с чего ты взял? Мне хватило одного раза... да и вообще я уверен, что они не сочетаются с красным вином.

— С чего ты взял?

— Э-э... этикет! Застольный. Есть и такое, ангел.

— Мне кажется, ты только что это придумал.

Кроули довольно улыбнулся:

— Это действительно придумал я. Но уже давно.

— И, разумеется, правильно отчитался?

— Даже не сомневайся, — Кроули развалился на стуле и, лениво потягивая вино, продолжил: — Ты даже не понимаешь, от чего отказываешься.

— А почему ты решил, что я отказываюсь? — Азирафель развёл руками. — Такие отчёты не служат делу зла, а наоборот, способствуют поддержанию корпоративного духа.

— Интересно, чем? — проворчал Кроули.

— Позитивизмом! — отрезал Азирафель.

Кроули не нашёлся с ответом, и несколько минут воздух вокруг них слегка искрил от напряжения, но римское красное прекрасно сглаживало острые углы. Когда Кроули снова обмяк, растекаясь по стулу, Азирафель поднял кубок:

— За плодотворное сотрудничество!

Кроули едва не свалился на пол, дёрнувшись от изумления:

— Ты сейчас о чём, ангел?

— О нас. О том, что хоть мы и являемся врагами, но у нас могут быть общие дела. В пределах разумного, конечно же. И не произойдёт ничего дурного, если мы станем поддерживать равновесие, которое установилось с нашей помощью... а может, и нет.

— Не установилось? — Кроули заморгал так часто, будто его застигли на месте преступления.

— Без нашей помощи, — улыбнулся Азирафель. — Я предлагаю заключить небольшое соглашение.

— Я только за! — Кроули с энтузиазмом потёр руки. — А о чём?

Скорее всего, дело было в том, что Кроули оказался не самым типичным демоном, иначе он бы ни за что не согласился на все условия, предложенные Азирафелем. Но так было гораздо приятнее. Заключение соглашения они отметили ещё одним кувшином вина, под которое им зажарили на вертеле пару кроликов. Довольно достойно для такой небольшой таверны.

Итак, то, что сначала казалось авантюрой, на деле обернулось чередой удач. Их начальство действительно совершенно не вникало в детали отчётов, отчего раз от раза удавалось представить себя в самом выгодном свете. Гавриил почему-то решил, что это его заслуга, и при каждой встрече не уставал повторять, каким плодотворным бывает следование его советам. Азирафель не собирался его разочаровывать, так что на несколько веков воцарилось взаимопонимание.

Однако у этого соглашения была и другая сторона, и первые тревожные звоночки Азирафель пропустил, предпочтя не заметить. Действительно, одно дело — таскаться по кабакам, пытаясь вразумить подгулявшего демона, и совсем другое — приводить в чувство партнёра по соглашению. А то, что при этом ангел сопереживал демону, легко списывалось на ангельскую натуру. Хотя уже тогда Азирафель прекрасно разделял Кроули и того же Хастура с Лигуром, понимая, что точно не стал бы выслушивать пьяные откровения герцогов Ада и позволять им рыдать на собственном плече. Ни за что!

Встречи с Кроули происходили всё чаще, а то обстоятельство, что разговор каждый раз продолжался с того момента, на котором их прервали несколько лет назад, развеяло последние иллюзии, будто это не имело значения. Значение было даже у всех их споров, не говоря уже о более приятном времяпровождении за бокалом чего-нибудь горячительного. А уж спектакль, разыгранный Кроули перед Гавриилом, заслуживал самых искренних аплодисментов. Тем более что в результате Азирафеля передумали с повышением переводить с Земли. Правда, чтобы ситуация не повторилась, пришлось доложить о нескольких неудачах в противостоянии с «самым коварным демоном Ада».

Дела на Земле шли неплохо. Азирафель и Кроули не мешали смертным, те не беспокоили их, равновесие было установлено, а о вражеских кознях можно было забыть. И всё-таки чего-то не доставало. Словно кусочка смальты в мозаике, без которого картина всё равно оказывалась неполной. Как ни крути.

Азирафель был уверен, что успел очень хорошо узнать Кроули, и тому уже не удастся его удивить, однако, как оказалось, зарекаться не стоило. В записке было всего два слова, но они повергли Азирафеля в больший шок, чем свидетельства об уничтожении уникальных книг Александрийской библиотеки. «Святая вода».

— И речи быть не может!

Кроули невозмутимо покачался на пятках и, не глядя на Азирафеля, поинтересовался:

— Почему?

Но ведь это очевидно!

— Это тебя убьёт. Уничтожит навсегда. Я не желаю в этом участвовать.

— Да я не собираюсь ничего с собой делать, — Кроули упрямо сжал губы. — Это для подстраховки.

— Ну, я же не идиот! — разумные аргументы у Азирафеля закончились, и он решил зайти с другой стороны: — Ты хоть представляешь, что со мной сделают, если узнают, с кем я тут братаюсь?

Они тогда наговорили друг другу кучу гадостей, в запальчивости сообщив, что не нуждаются друг в друге и это совершенно очевидно. Однако Азирафель не хотел признаваться даже самому себе, что больше всего его задела фраза: «Мне есть с кем брататься, ангел!» Наверное, так оно и было, но менее обидно от этого не становилось.

Разумеется, Азирафелю не было никакого дела до того, с кем братается демон, но глупо отрицать, что святая вода чертовски опасна. Думать о том, для чего она понадобилась Кроули, оказалось даже страшнее, чем о неминуемом Апокалипсисе. От чего нужна такая страховка? Почему именно такая? Азирафель не мог быть уверен, что просьба никак не связана с их Соглашением, а потому не стал искать Кроули, чтобы продолжить общение. В конце концов, может быть, весь смысл этой просьбы был именно в этом?

Кроули тоже не объявлялся, и Азирафель с удивлением обнаружил, что скучает по их встречам и приятным беседам, слегка подогретым алкоголем. Пытаясь как-то отвлечься, Азирафель даже вступил в некий танцевальный клуб, в котором собиралась довольно странная публика. Чего стоили, к примеру, загадочные намёки и предложения, ставящие в тупик. Азирафель вполне себе мог понять, если бы ему предложили разделить плотское удовольствие или даже поучаствовать в оргии — когда-то в Риме такое поведение считалось очень куртуазным! — но приватный танец... Во-первых, ангелы не танцуют, пусть Азирафель и прекрасно освоил гавот, а во-вторых, не было особого смысла в этих усилиях — никто из здешних джентльменов не мог заменить Кроули. Как бы ни старался.

Однако демон словно сквозь землю провалился. Впрочем, учитывая его, так сказать, происхождение, в этом был смысл. Возможно, он и затеял ту ссору, чтобы Азирафель не сильно по нему скучал, ведь трудно скучать по тому, на кого злишься. Очень трудно, но у Азирафеля неплохо получалось, и из каких-то сентиментальных побуждений он продолжал следовать букве Соглашения, неизменно искушая смертных на что-нибудь несерьёзное после одарения стандартной порцией благодати. Ему не хотелось нарушать тщательно выверенное равновесие.

Тем временем смертные переживали просто-таки стремительный прогресс, за которым было трудно угнаться. Конечно же, от такого в обществе накопились противоречия, вылившиеся в самую кровопролитную войну на памяти Азирафеля. В очередной раз составляя дурацкий отчёт, он почему-то раздумывал о том, как бы сейчас выглядел отчёт Кроули. Вот кого могли бы наградить за такое... К счастью, и эта война тоже закончилась.

На вечеринке в особняке Мейтлендов грохотал новомодный джаз, молодёжь резвилась, а Азирафель никак не мог придумать, как изящно отвязаться от старой кошёлки, вцепившейся в него бульдожьей хваткой после небольшой дозы кокаина. Если поначалу это казалось забавным, то сейчас... Внезапно мисс Мерридит замолчала на полуслове и поспешила отойти. Азирафель, конечно, мог догадаться, кто за этим стоит, но не хотел разочаровываться. Именно поэтому он неторопливо взял бокал шампанского и обернулся, мгновенно отыскивая взглядом фигуру в чёрном.

— Кроули?!

— А кого ты ожидал увидеть, трубкозуба?

— Что ты здесь делаешь?

— Уж не работаю, поверь, — Кроули глумливо усмехнулся и поправил очки. — Ты уже пробовал наркотики?

— Кроули! — Азирафель неодобрительно покачал головой. — Это твоих дьявольских рук дело?

— Нет! Это они сами, — Кроули продемонстрировал чистые ладони и подмигнул: — Я тоже предпочитаю бренди. Не возражаешь?

Ссору, из-за которой они несколько десятилетий не общались, Азирафель предпочёл не упоминать, и, похоже, Кроули придерживался той же позиции. Поэтому за вечер они успели обсудить последние новости и даже умудрились ни разу не ступить на зыбкую почву ангельско-демонических противоречий.

— И знаешь, — сообщил Кроули, понизив голос до почти интимного шёпота, — мне кажется, нам надо пересчитать баланс сил.

— В каком смысле? — насторожился Азирафель.

— Ну, я это... продолжал одаривать смертных благодатью, — Кроули нервно пожал плечами. — Ну, это... Соглашение... то... сё... чтобы не вышло как-то не так...

— Не выйдет! — Азирафель отвёл взгляд в сторону и улыбнулся. — Баланс в норме.

— Ты тоже?..

Кроули прикусил язык, а от его восторженного взгляда захотелось учудить что-нибудь необычное. Однако вместо этого Азирафель допил шампанское и, поставив бокал, старательно расправил жилет:

— Тоже.

— Но почему? Ты мог бы...

— Нет же, это... — Азирафель раздраженно прищелкнул пальцами. — Суть. Как ты это обозвал в своей сочной метафоре? В остатке сухого.

— В сухом остатке.

— Вот именно!

Кроули несколько раз попытался открыть рот, собираясь что-то сказать, а потом неожиданно сообщил:

— А я приобрёл «Бентли».

Как оказалось, этим странным словом он называл автомобиль, поездка в котором оставила Азирафеля в самых смятённых чувствах.

— Больше никогда! — с апломбом заявил он, вновь оказавшись на твёрдой почве.

— Но почему? Это же весело.

— Если ты всё ещё хочешь развоплотиться самым неприятным способом, я не стану тебе мешать, — Азирафель строго взглянул на Кроули. — Но лично я в этом безобразии больше не собираюсь участвовать.

Разумеется, не прошло и пары десятков лет, как Азирафель нарушил своё обещание. Правда, на этот раз у него был очень весомый повод: Кроули не просто спас его от крайне неприятного развоплощения, так ещё и не пожалел чуда, чтобы сохранить его книги. После таких потрясений Азирафель не заметил, как оказался на переднем сиденье автомобиля, как не заметил и обратной дороги, и запаха гари, пропитавшего их с Кроули костюмы. Он никак не мог перестать думать о том, что их Соглашение давно потеряло смысл, и что Кроули ступил на освящённую землю совсем по другой причине. А самое главное, эта мысль отзывалась в душе таким трепетом, что вывод мог быть только один.

Азирафель не знал, куда себя деть, пытаясь понять, возможно ли такое у существ, лишённых свободной воли. Если верить Великому Плану и полагаться на Её всезнание, то выходило, что нет, но... Или это тоже входило в Её планы? Был только один способ проверить, но решиться на него оказалось непросто — демонов святая вода уничтожает полностью и навсегда. Но Азирафель смог, положившись на разумность Кроули и его жажду жизни. И ничего не произошло. Совсем ничего!

Можно было сколько угодно рассуждать о планах и своей в них роли, но сделать следующий шаг представлялось невозможным. В конце концов, разве нельзя просто получать удовольствие от общения, ничего не меняя в жизни? И Кроули, кстати, тоже ничего не собирался менять, потому что его точно так же всё устраивало. Наверное. Зачем усложнять?

Всё изменилось в одночасье. Вероятно, согласно тому самому Великому Плану, в котором Азирафель так легкомысленно усомнился. Один звонок Кроули перевернул весь мир. Милый и уютный мир Азирафеля, в котором прекрасно сочетались прогулки в парке, приятная музыка, сёмга под укропным соусом и коллекционный «Шато Лафит». Разумеется, в компании Кроули.

— Ты хотел поговорить?.. — переспросил Азирафель, холодея от совершенно неконтролируемого страха в ожидании ответа.

— Об Армагеддоне, — подтвердил Кроули.

С этой минуты Азирафель начал ощущать бег времени, которого оставалось всё меньше и меньше. Разумеется, он согласился на предложение Кроули принять участие в воспитании будущего Антихриста, только вот это всё равно ничему не помогло: мальчик оказался не тем, а часы, которые отсчитывали время, оставшиеся до конца всего сущего, продолжали тикать, больше напоминая бомбу с запущенным часовым механизмом. И им с Кроули было хорошо известно время этого самого взрыва. Впрочем, благодаря чудесной случайности, Азирафелю удалось узнать не только имя потерянного Антихриста, но и место, где всё закончится.

Вот только была ли то случайность? Как там говорил Кроули? «Уж очень всё нарочито». А что если в этом и был Великий Замысел, который к тому же непостижим? Кажется, Азирафель снова знал, что ему делать. Скорее всего, Она ждала, когда обратятся напрямую, а у него была такая возможность! Неужели всё так просто? И именно в этот момент Кроули решил бежать.

Больше всего Азирафель страдал оттого, что не мог быть до конца откровенным, но задержать-то Кроули он мог? Тем более что ждать осталось совсем недолго.

— Ты не можешь уйти, Кроули. Некуда идти.

Только вот кто в такой момент услышит слова?

— Вселенная огромна. Даже если здесь всё превратится в лужу горящей слизи, мы можем сбежать вместе.

Наверное, если бы не шанс спасти Землю, Азирафель мог бы дрогнуть и согласиться, но не сейчас... с другой стороны, если он всё правильно понял, то совершенно точно Кроули его не оставит.

— Сбежать вместе? Послушай себя. Это нелепо.

Но когда Кроули легко сдавался?!

— Сколько мы уже дружим? Шесть тысяч лет?

Только теперь Азирафель понял, почему Кроули так сильно задела та фраза про братание!

— Дружим? Мы не друзья, а... — Азирафель прикусил язык, понимая, что именно чуть было не сказал. — Мы ангел и демон. У нас ничего общего. Ты мне даже не нравишься.

Это была откровенная ложь, на которую Кроули мгновенно отозвался коротким:

— Нра-авлюсь.

Вот же чёрт! А если попробовать зайти с другой стороны?

— Даже если бы я знал, где Антихрист, не сказал бы тебе. Мы на разных сторонах.

— Мы на нашей стороне.

Если бы не тот призрачный шанс на общее спасение и не вера в Великий Замысел, Азирафель бы просто кивнул в ответ, но сейчас он всё ещё продолжал делать то, что должно:

— Нет никакой «нашей стороны», Кроули. Больше нет. Все кончилось.

Кроули едва слышно выдохнул, не находясь с ответом, а потом просто махнул рукой:

— Ладно. Хорошо. Тогда хорошего Судного дня.

Он ушёл, ни разу не оглянувшись, и Азирафелю оставалось лишь надеяться, что Кроули его поймёт, когда всё узнает. И всё будет хорошо. Не может не быть.

И всё-таки до небес Азирафель так и не достучался — или там никого не было, или он неправильно всё понял. Что поделать, последние шесть тысячелетий он был слишком далёк от Неё, чтобы схватывать на лету. И коль скоро он уже нарушил все мыслимые законы и правила, терять было нечего. Как и Кроули. Вместе с Кроули. Всё-таки на своей стороне. Плечом к плечу.

Несмотря на отсутствие правильного ангельско-демонического воспитания, Антихрист вовсе не мечтал разрушить Землю. Мало того, его друзья сумели упокоить Всадников Апокалипсиса, что само по себе было достойно восхищения. И едва выдалась минутка передышки, Азирафель попытался сказать Кроули, как много тот для него значит, но, похоже, для этого не было правильных слов:

— На случай, если мы не выберемся из этой передряги, — Азирафель мучительно преодолевал внезапное косноязычие. — Я всегда буду знать, что в сокровенных недрах твоей души есть искра добра.

— Ой, спасибо. Ой, утешил.

Кроули пожал протянутую руку, а Азирафель продолжил:

— Я рад нашему знакомству.

Похоже, ему не только удалось донести свою мысль до Кроули, но и окончательно его смутить.

— Просто запомни, я всегда буду знать, — взгляд Кроули потеплел, — что в сокровенных недрах твоей души ты в достаточной степени сволочь, чтобы стать достойным любви.

О большем Азирафель и не мечтал. Он прекрасно осознавал, что игра не закончена, что Небеса и Ад всё ещё готовы к Последней битве, но на душе было удивительно легко. За всё своё существование он не чувствовал себя настолько свободным и способным защищать то, что дорого. Именно поэтому он позволил себе перебить Гавриила, когда тот заговорил о Великом Замысле:

— Мне непонятно только одно. Замысел ведь непостижим?

На помощь опешившему Гавриилу пришла Вельзевул:

— Великий Замысел гласит, что миру суждено жить шесть тысяч лет и сгореть в огне.

— Да, всё верно. Таков Великий Замысел. Я лишь хотел уточнить: он всё ещё непостижим?

— Разве это не одно и то же? — озадаченно пробормотал Гавриил.

Азирафель прекрасно видел, что его слова слишком сильно задели и небесное и адское начальство, а ещё сильно взбодрили Кроули, который всё понял с полуслова:

— Вы не знаете? — нарочито удивился он. — Будет жаль, если вы думаете, что следуете Великому Замыслу, а на самом деле идёте ему наперекор. Все же знают Великий Замысел? Но он-то непостижим, а значит, по определению неизвестен!

Кроули здорово натренировался в казуистике, сочиняя свои отчёты, и теперь ему не составило труда поставить в тупик менее искушённых коллег. Ещё до того, как исчезли Гавриил и Вельзевул, Азирафель понял, что всё у них получилось, и лишь благодаря тому, что они открыто встали на свою сторону. Воздух свободы оказался сладким и кружил голову настолько, что даже появление Сатаны не показалось катастрофичным. Впрочем, оно и не стало чем-то ужасным: Адам сумел найти нужные слова и справился со своим родителем.

В себя Азирафель начал приходить лишь на скамейке автобусной остановки. Кроули откуда-то раздобыл бутылку «Шатонёф-дю-Пап» урожая двадцать первого года. И хоть можно было начудесить бокалы, они, не сговариваясь, пили из горлышка и, передавая бутылку друг другу, соприкасались пальцами. Почему-то от этого невинного жеста на душе становилось тепло и спокойно. Напряжение медленно сходило на нет, оставляя усталость, щедро замешанную на чувстве победы. Азирафель не сомневался, что всё закончится хорошо, ведь он не только получил довольно точное пророчество, но и Адам это подтвердил. Единственное, что немного смущало: Азирафель не слишком понимал, как теперь вести себя с Кроули. Как будто ничего не изменилось? Но ведь изменилось всё. Абсолютно. И что с этим делать? Кроули, похоже, о таких материях не задумывался:

— Смотри, автобус!

— Но на нём написано «Оксфорд», — уточнил Азирафель.

— Угу, — согласился Кроули. — Но поедет он в Лондон. Сам не понимая почему.

— Пусть высадит меня у магазина, — рассеянно пробормотал Азирафель.

— Он же сгорел, забыл? — Кроули неуверенно пожал плечами. — Если хочешь, поживи у меня.

Сердце пропустило удар, чтобы застучать, отбивая невероятный ритм, но Азирафель всё ещё не был готов к таким скоростям.

— Вряд ли моим это понравится, — виновато улыбнулся он.

— Больше нет никаких «твоих», — Кроули устало вздохнул, — и «моих» тоже нет. Есть мы. На своей стороне.

Всё-таки Кроули был честнее. И, наверное, смелее. И точно отчаяннее. Но Азирафель не собирался отставать. Он взял его за руку и шагнул вперёд. На свою сторону. Навсегда. Сейчас он уже ни капли не сомневался, что правильно разгадал Её замысел, ведь Бог и есть любовь.

@темы: ФБ, Фики мои, Фандомное, GO

---

С ЗФБ))) Команда WTF HP Adventurers 2021

Название: Дай мне повод
Фандом: Harry Potter
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: миди, 7 500 слов
Пейринг/Персонажи: Сириус Блэк/Северус Снейп, Альбус Дамблдор, Люциус Малфой
Категория: слэш
Рейтинг: М/R
Теги: Adventure, Romance, Explicit Language, Humor, do not copy to another site
Краткое содержание: Настоящий ученый должен всё испытать на себе. А Северус любил эксперименты
Примечания: ООС, AU


Северус Снейп очень не любил чувствовать себя идиотом, но почему-то именно это часто происходило с ним в компании Альбуса Дамблдора.

— И тогда я решил спрятать философский камень в зеркале, — Дамблдор выглядел чрезвычайно довольным.

— Вы имеете в виду скрыть его иллюзией? — уточнил Северус.

— Северус, если бы это было столь просто, Том непременно бы разгадал мою уловку, — Дамблдор отправил в рот леденцовую мышь, жмурясь от удовольствия. — Я именно спрятал камень в зеркале, а Гарри сумел его оттуда достать.

— Но как?

— Просто захотел. Бескорыстно.

Когда Дамблдор так лучился от удовольствия, нахваливая Поттера, Северус испытывал острую нужду в Умиротворяющем бальзаме. Просто чтобы сдержаться и не наделать глупостей.

— Альбус, но Тёмный Лорд тоже хотел.

— Ох, Северус, чего на самом деле хотел Том, знает лишь он сам. И это был точно не камень.

— А что тогда?

— Ваша беда, Северус, в том, что вы мыслите слишком линейно. Дай вам волю, и вы попытаетесь разложить по полочкам то, что должно находиться в вечном движении. Разумеется, этот подход в корне неверен.

Дамблдор любил изъясняться чересчур витиевато, отчего Северус в очередной раз ощутил себя неразумным подростком.

— Если бы вы только позволили мне разобраться с этим чёртовым зеркалом, я сумел бы решить эту задачу. Ваша беда, Альбус, в том, что вы не позволяете экспериментировать, а потом насмехаетесь.

— Мне кажется, в вас говорит обида.

— Я всего лишь пытаюсь оставаться объективным. Вы не хотите признавать, что кто-то кроме вас может добиться большего в...

Разумеется, Дамблдор не позволил ему довести свою мысль до конца.

— Ох, Северус, мне было бы интересно узнать, как задачу с зеркалом решите вы.

— И поэтому вы мне этого не позволите, — пробурчал Северус, вставая из-за стола. — Что ж, спасибо за прекрасный вечер.

— Вы так молоды и иногда бываете слишком импульсивным, мой мальчик. Конечно же, я позволю вам испытать свои силы, но предупреждаю: всё может оказаться совсем не таким, как вам кажется.

Северус, хотя и опешил, но упускать такую возможность не собирался:

— Когда и где?

— Да хоть сейчас! — улыбка Дамблдора стала немного игривой. — Вы даже можете забрать зеркало к себе, чтобы сразу же отрабатывать возникающие идеи.

Так Северус стал обладателем зеркала Еиналеж, пусть только и до конца лета. Он установил его напротив кресла в своём кабинете и едва дождался, когда уйдёт Дамблдор, чтобы сорвать тонкое покрывало, скрывавшее стекло. Раньше он уже имел дело с разными зеркалами, и поэтому ему казалось, что был готов ко всему, в том числе услышать комментарий о своей внешности или увидеть, как глупая стекляшка искажает черты его лица.

Поверхность зеркала была слегка мутной, словно покрытой патиной, и не отражала ничего. Вообще. Северус постучал по стеклу сначала пальцем, потом кончиком палочки, в надежде разбудить, но всё было тщетно. Что ж, зато ничто не помешает попытаться спрятать в нём, например... Северус оглядел комнату и вытащил пробку из фиала — в ее гранях вычурной формы отразилось пламя свечей. Вот именно её он и спрячет в зеркале. А что? Должен же быть у него свой стиль? Стекло в стекле — это даже звучит красиво.

Однако все попытки поместить пробку в зеркало оказались неудачными. С другой стороны, Северус и не рассчитывал на мгновенный успех, пусть даже сильно на него надеялся. Ладно. Хорошо. Не всё сразу.

Северус принёс бутылку коньяка и бокал, рассчитывая провести вечер в приятных раздумьях. После пары-тройки глотков его иногда посещали отличные идеи. Стало быть, надо только немного выпить и подождать, расслабившись в кресле. Что может быть проще?

— Ну, за знакомство! — Северус отсалютовал зеркалу бокалом и сделал большой глоток. — Прозит.

Коньяк приятно согревал желудок и настраивал на лирический лад. Тайна зеркала, конечно, чрезвычайно привлекательна, но не стоило забывать о текущих делах. К примеру, Люциус написал, что хотел бы поговорить. Интересно, о чём? Рядом с ним Северус постоянно ощущал себя в тонусе: старый приятель всё ещё был загадкой, которая словно не имела решения и тем сильнее привлекала. Северус никак не мог отыскать ту единственно верную линию поведения, которая бы делала их общение просто приятным, без риска нарваться на недовольный взгляд или — что гораздо хуже! — полное отсутствие интереса.

По мере того, как уровень коньяка в бутылке медленно опускался, зеркало лишалось мутности, и вот уже совсем скоро Северус смог разглядеть в нём отражение Люциуса, чему несказанно удивился.

— Люци? Не может быть!

Зазеркальный Люциус загадочно улыбнулся и, приложив к губам палец, поманил к себе. Вот это да! Всё ещё помня о своей цели, Северус подхватил со стола пробку и, сунув её в карман, подошёл к зеркалу.

— Люци? Это точно ты?

Люциус продолжал манить и завлекать, и Северус осторожно коснулся поверхности зеркала, отчего по ней пошла рябь, похожая на круги от брошенного камня на водной глади. Неужели так просто? Да не может быть! Теперь Северус дотрагивался до стекла с твёрдым намерением пройти сквозь него, и сам не понял как, но ему это удалось. Слегка споткнувшись о массивную раму, он вывалился с другой стороны стекла, больно стукнув колено.

— Блядь! — некуртуазно выругался он, тут же прикусив язык.

Люциус не одобрял диалекта промышленных окраин, а Северус иногда бывал не сдержан на язык. Вот как, к примеру, сейчас. Хорошо бы не услышал...

— Да что ты говоришь?!

Комната, в которой очутился Северус, была словно соткана из мрака, чёрными тенями клубящегося по углам. Именно из этой тьмы появился Блэк. Тот самый, который должен сейчас благополучно сидеть в Азкабане, а не довольно скалиться, потирая руки.

— Ступефай! — мгновенно среагировал Северус.

— Пф-ф! Не работает! Придумай что-то другое.

Остальные заклинания здесь тоже не работали. Северус бездумно сунул руку в карман, доставая пробку и пытаясь понять, можно ли с её помощью обезвредить Блэка, чтобы спокойно вернуться обратно.

— Снейп, серьёзно? Ты что это удумал?

— Сейчас я тебя... — пообещал Северус, перехватывая пробку поудобнее, что оказалось совсем не трудно: в руку она легла как влитая.

— Меня? Этим? — взгляд Блэка стал немного безумным. — Так ты этого хотел?!

Северус уже собирался ответить, что мечтал о таком, но хорошо, не успел. Потому что, проследив за взглядом Блэка, обнаружил, что сжимает в руке стеклянный член. Почти как настоящий, ну, может, немного побольше. С другой стороны, если Люциус здесь обернулся Блэком, то чего ждать от остальных безобидных на первый взгляд вещей?

— Нет! — быстро ответил Северус, отбрасывая порождение Зазеркалья.

— Как это нет?! Я всё видел!

Однако Северус успел сообразить, что уже оставил предмет в этом странном месте, а стало быть, если выберется сам, то задачу Дамблдора можно считать решённой.

— Я здесь был совсем с другой целью! — Северус строго взглянул на Блэка. — Это только у тебя одно на уме.

Небольшими шагами Северус стал пробираться к тому месту, откуда вышел — сейчас оно имело вид французского окна. Ему оставалось пройти совсем немного, но Блэк не торопился оставить Северуса в покое.

— Не скажи! Это твоё желание!

— Не может быть!

— Может!

Северус одним прыжком оказался у цели и попытался ускользнуть. Однако у него ничего не вышло.

— Что я говорил?! — взревел Блэк. — Теперь пока ты не реализуешь все свои желания, тебе не уйти.

— Не может быть! — Северус ударил кулаком по стеклу.

— Может! — довольно оскалился Блэк. — Ну а теперь расскажи, чего хотел. И как собираешься этого добиться.

Разумеется, Северус не собирался ничего рассказывать этому придурку. Более того, он и смотреть в его сторону не хотел больше, чем требовалось для безопасности. Похоже, это-то и задевало Блэка сильнее всего.

— Снейп, перестал бы ты себя вести, как престарелая девственница, — начал он почти задушевно.

— Ну, конечно же! Ведь передо мной явился сам Сириус Блэк, — Северус саркастически усмехнулся. — Один! Без толпы поклонников и обожателей. Редкая удача.

— И ничему-то тебя жизнь не учит, — Блэк картинно развалился в кресле, словно соткавшемся из тьмы. — Я и есть то самое твоё тайное желание, за которым ты готов сигануть куда угодно, размахивая членом. Неужели не понял?

— Заткнись!

— Я-то заткнусь, а вот тебе придётся ещё меня поуговаривать. Всегда мечтал послушать.

— С чего бы это я стал тебя уговаривать?

— Нет, ты точно идиот! — Блэк с наигранной удрученностью развёл руками. — Смотри, ты пошёл на поводу своего желания, и вот мы здесь. О характере твоего желания легко догадаться по размеру того фаллоса, который ты стыдливо отбросил. Никакой интриги.

— А вот и нет! И чтобы ты не слишком обольщался, знай, что пошёл я сюда не за тобой.

— Ну да, ну да! А встретил меня!

— И что с того?

— Значит, это твоё желание. Элементарно же.

Соглашаться с ним Северус не собирался, но мысленно не мог отрицать наличие некоторой логики в его рассуждениях.

— А ты вообще настоящий?

Блэк довольно расхохотался:

— Хочешь пощупать? Проказник.

— Да пошёл ты!

— Так сразу? А поговорить?

Но Северуса было не так-то просто провести:

— Стой! Если ты моё желание, то и вести себя должен, как я пожелаю.

— С чего бы это? Ты ведь меня пожелал, так сказать, натурального, а хочешь кастрировать. Нет-нет-нет! Даже не думай!

И всё-таки этот Блэк явно отличался от реального. Хотя бы тем, что прошла уже уйма времени, а они с ним ещё не разругались, да и проклясть друг друга не попытались. Впрочем, это не удивительно — Северус вспомнил бесполезные заклинания и слегка приуныл. Мысленно, разумеется, чтобы не наводить на эти мысли Блэка.

— Так что, щупать будешь? — жизнерадостно оскалился тот.

— Только в самом крайнем случае, — Северус постарался быть максимально корректным и отстранённым. — Не переходя границ.

— Чего?!

— В принципе, — Северус задрал подбородок и взглянул на Блэка свысока со всем доступным ему пренебрежением, — мы с тобой можем взаимодействовать, не заходя за рамки дозволенного. Так сказать, опытным путём проверяя, как далеко это всё может зайти.

— Куда уж дальше? — Блэк выразительно взглянул на стеклянный член. — А ты любишь побольше?

— Это пробка! — решил вразумить идиота Северус.

— Да?! Ну, ты затейник, Снейп. Уважаю!

— Заткнись! — Северус сложил на груди руки и, грозно поглядывая на Блэка, попытался сообразить, что делать дальше. — Просто заткнись.

— Тоже не знаешь, с чего начать? — понятливо ухмыльнулся Блэк. — Для начала ты можешь дать пощупать твою жопу.

— Чего?! — от возмущения Северус забыл о спокойствии, даруемом собственным превосходством. — Да как ты...

— Ш-ш! Это я проверял границы, — блеснул зубами Блэк. — Если тебе так будет проще, то можешь пощупать у меня.

— Да ну! Бред какой-то... я не хочу щупать твою задницу.

— Это потому, что ты не пробовал, — важно заметил Блэк. — У меня, кстати, классная жопа. Никто не остался равнодушным.

— Я не хочу об этом ничего знать!

— Люблю собственников, — Блэк потянулся, не вставая с кресла. — А ты про себя что-нибудь расскажешь?

— Блэк! — прохрипел Северус. — Заткнись.

— Ну, нет так нет. Кто ж знал, что ты такой скромный. Но что-то подсказывает, что такие скромняги как раз самые горячие любовники.

— Что? — опешил Северус.

— Утверждать не берусь, но, наверное, это опыт.

Конечно, такая оценка немного польстила самолюбию, но Северус напомнил себе, что всё происходящее ограничено рамками именно его желания, поэтому совсем неудивительно, что Блэк так старается... стоп! Получается, именно этого Северус и хотел?!

— У тебя такой вид, будто ты только что увидел Мерлина. И никак не можешь развидеть.

— Да пошёл ты!

— Повторяешься, — Блэк деловито потёр руки. — Ну что? Начнём?

— Что «начнём»?

— Опытным путём ощупывать границы. Мне кажется, тебе есть, чем меня удивить.

Однако Северус не собирался ничего ощупывать. Он уничижительно взглянул на Блэка и пошёл проверять окно. Сказать, что эксперимент не удался, означало преуменьшить масштаб трагедии: окно вело в сад, который был так же далёк от кабинета Северуса, как Дамблдор от Гигантского кальмара. Пришлось закрыть окно и попытаться пройти через стекло.

— Не выходит? — с притворным участием поинтересовался Блэк. — Остаётся только один способ. Тот самый, с границами. И если бы ты, Снейп, был посмелее, то уже мог бы наслаждаться. Полётом своей фантазии.

— Я не трус! — прошипел Северус.

— А по тебе и не скажешь.

Это уже было чересчур! Северус подошёл к Блэку и, выдернув его из кресла, ощупал задницу, раз уж тот был настолько на ней зациклен. И она показалась слишком реальной для этого странного места.

— О! — изумился Блэк. — А ты знаешь, что такое ласка?

— Я знаю, что такое жопа!

— Нет-нет-нет! — Блэк поднял руки. — Так не пойдёт. Ты вообще слышал про предварительные ласки?

— Блэк! — прорычал Северус.

— Всему-то тебя приходится учить.

Блэк положил ладони на плечи Северуса, кончиками пальцев пробираясь ему под жёсткий воротник. Это немного отвлекало, но не настолько, чтобы забыть основную цель. Кожа Блэка оказалась слишком горячей и странно нежной. Будто он и впрямь был настоящим.

— Ничего личного! — предупредил Северус.

— Разумеется. Это же твоё желание.

От этих слов Северус впал в легкое оцепенение и даже позволил почти до конца расстегнуть сюртук, прежде чем спохватился:

— Ты чего творишь?

— А ты обычно в одежде трахаешься? И стоя? Извини, не знал.

Выглядело и впрямь как-то... несолидно, что ли? Но отступать Северус не собирался:

— У нас не ночь любви.

В ответ Блэк понимающе усмехнулся и, глядя Северусу в глаза, стал медленно опускаться на колени. Он же не собирался? Или...

— Уверен?

Ответить Северус не смог, потому что едва губы Блэка сомкнулись на члене, единственное, что он сумел выдохнуть, было тихое: «Да!» Но вот к чему оно относилось? Северус потянулся было к волосам Блэка, но вовремя сумел остановиться и, чтобы занять руки, непослушными пальцами принялся застёгивать сюртук. Он не мог вспомнить, когда к нему так прикасались в последний раз, тем более так нежно, так искренне, с таким желанием. Блэк... никогда... блядь...

— Предупредил бы, что собираешься кончить, — Блэк облизнул припухшие губы. — Я бы оценил.

Северус не мог отвести взгляд от его губ. Таких чувственных, таких порочных, таких желанных. Кажется, он думал о поцелуе, и эта мысль пугала больше всего остального. А ещё он чувствовал себя ужасно неловко, не зная, что сказать и как предложить ответную услугу. Он облизнул пересохшие губы и тяжело сглотнул, ощущая что-то слишком похожее на панику, чтобы это игнорировать.

— Мне пора, — пробормотал Северус, застёгивая брюки. — Должно сработать.

Стекло действительно выпустило его без особых проблем. Проблемы начались уже в кабинете и приняли облик Люциуса Малфоя. Старинный приятель развалился в кресле Северуса — прямо напротив этого чёртова зеркала! — и, покачивая в ладони бокал коньяка, тонко улыбнулся:

— Mon ami, у тебя очень интересная жизнь.

В голове у Северуса осталась всего одна мысль: что он видел? Не мог же он... или мог? А Люциус понимающе покачал головой.

— Выходишь из зеркала, пуговицы застёгнуты через одну и криво, глаза горят... М-да, не знай я тебя, мог бы подумать страшное.

— Что именно? — взмахом палочки Северус привёл в порядок одежду, чувствуя, как предательски начинают краснеть щёки.

— Что ты посещал любовницу, — рассмеялся Люциус и без тени улыбки добавил: — Или любовника, окажись ты не таким зашоренным.

— Но... я...

— И в мыслях не было. Понимаю, — Люциус допил коньяк и, отставив бокал в сторону, размял руки. — А я ведь по делу. Как и обещал.

Дело Малфоя оказалось столь же простым, сколь и деликатным. Драко мечтал играть в квиддич, а Люциус не мог рисковать. Помня о строгом отборе игроков и решающем голосе декана, он просто купил спортивные мётлы на всю команду.

— Считай это спонсорской поддержкой команды, — он снисходительно похлопал Северуса по плечу. — Кому как не бывшим выпускникам позаботиться о чести факультета?

Люциус ещё немного порассуждал о спорте, пожаловался на Уизли, слишком упорного, чтобы его можно было не замечать, и слишком недалёкого, чтобы получать от общения с ним хоть какое-то удовольствие. Северуса Малфой считал умным, что немного льстило самолюбию. Ровно настолько, чтобы покровительствовать его сыну: в вопросах общения бывших выпускников Слизерина мелочей не было. Уже прощаясь, Люциус небрежно поинтересовался:

— Так что это за странное зеркало в твоём кабинете?

Не стоило, конечно, рассчитывать на то, что Люциус забудет о фееричном появлении Северуса. Надо было срочно придумать что-то правдоподобное.

— Портал, — пожал плечами Северус и поспешил уточнить: — Для перемещения внутри замка.

— Удобная вещь, — похвалил Люциус. — Где взял?

— Дамблдор одолжил на время каникул.

Прозвучало солидно, да и сразу обозначило место Северуса в ряду профессоров, а заодно исключило возможные попытки прицениться.

— Надо же. Не ожидал от старика, — Люциус уже взялся за ручку двери, но всё ещё медлил: — А откуда ты переместился?

— Из дуэльного клуба, — быстро нашёлся Северус. — Дамблдор организовал для профессоров на каникулах, чтобы форму не теряли.

— Потрясающая забота!

Когда Люциус, наконец, ушёл, Северус без сил опустился в кресло и налил себе коньяк. Из-за того, что дрожали руки, янтарная жидкость покачивалась в бокале, отбрасывая многочисленные блики, которые зеркало возвращало игривыми огоньками. Чёрт-чёрт-чёрт! Знал ли Дамблдор о таких свойствах этого артефакта? Или всё-таки нет, в силу почтенного возраста? Но он мог догадываться... С другой стороны, он отдал это зеркало для изучения. Не это ли хотел он выяснить? Или всё гораздо проще? Впрочем, зная Дамблдора, скорее всего, надо было выбирать самый безумный вариант.

Успокоившись, Северус подошёл к зеркалу, тщетно пытаясь разглядеть в нём что-то кроме своего отражения. Выходило отвратительно: какие-то тени, тьма самой причудливой формы и мерцающие свечи. Чтобы не провести здесь всю ночь, Северус накрыл стекло мантией и отправился к себе. Почему-то находиться в компании с зеркалом было неловко, словно оно знало какую-то тайну Северуса и могло о ней заговорить. Глупости, конечно.

Сны в эту ночь были очень интересными, жаль только, их не удалось запомнить. Проснулся Северус с довольной улыбкой, чего не случалось с ним очень давно. Можно даже сказать, с детства. Мысль рассказать об удаче с пробкой Дамблдору он отмёл как несвоевременную. В принципе, он так и не разобрался в механизме проникновения за стекло, а значит, пока не стоило и думать о повторении. В конце концов, Северус прежде всего учёный и прекрасно знает, как выглядит журнал наблюдений, и какие записи в нём должны появиться для признания эксперимента удачным.

Северус достал лабораторный журнал и постарался вкратце изложить суть вчерашнего опыта. Выходило не очень, да и стоящее неподалёку зеркало сильно отвлекало. Пусть и тщательно занавешенное. Наконец Северус записал время начала следующего опыта и сорвал покровы с предмета исследований. На этот раз он не увидел даже собственного отражения: просто мутная поверхность, которая и свет-то отражала совсем неярко. Поставив свечу на стол, Северус усмехнулся и достал из секретера коньяк. Повторять так повторять!

Сегодня вместо загадочного Люциуса за стеклом мелькнул белый кролик, слишком похожий на сказочного, чтобы избежать сравнений. Северус понял, что пора, отметил в журнале время и безо всякого труда прошёл сквозь стекло.

— О! Опаздываешь, — развалившийся в кресле Блэк выглядел довольным. — Сегодня без члена?

— Блэк! — почти зарычал Северус.

Но его рычание не произвело на этого идиота никакого впечатления:

— Ах, да. О чём это я? Все наши уже в сборе.

Только теперь Северус заметил появившийся рядом с креслом столик, и на нём гордо стоял тот самый член, который, по-хорошему, следовало предъявить Дамблдору. Блэк обхватил игрушку ладонью и сделал несколько провокационных движений, вызывающе глядя на Северуса.

— Не думал, что увижу тебя снова, — Северус немного покривил душой, но самую малость, и то лишь потому, что только сейчас задумался о способе возвращения. — Такое постоянство не в твоих правилах.

— И кого ты тогда рассчитывал здесь найти? — Блэк погладил член. — Своего несгибаемого друга?

Поддерживать диалог в таком тоне Северус точно не собирался. Блэка хотелось поставить на место так, чтобы тот потерял дар речи, и, кажется, Северус знал такой способ.

— Знаешь, Блэк, хоть ты и не в моём вкусе, но на что-то незатейливое вполне сгодишься, — и пока тот подбирал слова для ответа, Северус оказался рядом. — Тебе это может даже понравиться.

Северус наклонился, чтобы поймать взгляд Блэка, и, устроив ладони на его коленях, неторопливо опустился между ними, заставляя раздвинуть ноги.

— Ты?.. — изумлённо выдохнул Блэк.

— Именно, — подтвердил Северус.

Удерживая потрясённый взгляд «партнёра», он расстегнул брюки и, игнорируя прижатый к животу член, скользнул ладонями под задницу, чтобы подтянуть Блэка к самому краю кресла. Ближе к себе. Его глаза стали почти чёрными, а губы приоткрылись, словно Блэк пытался подсказать, что делать. Только вот Северус знал это и без него. Можно было, конечно, стянуть с него брюки и нарочитой неспешностью довести до безумства, но не хватило выдержки. Северус облизнул сначала пересохшие губы, а потом добрался до члена.

— Возьми его... возьми...

— Попросишь?

— Пожалуйста!

И как такому отказать? Северус заглотил член и ничуть не удивился, ощутив на затылке ладонь Блэка. Тот осторожно удерживал его, второй рукой убирая волосы от лица. Но на этом Блэк не остановился — он принялся поглаживать лицо Северуса, а потом и его шею, потянув за волосы и вынуждая запрокинуть голову.

— Бля...

И Северус был с ним абсолютно согласен, потому что в этот момент его перестала волновать абсурдность ситуации. Аб-со-лют-но! Лишние мысли оставили его, когда он расслабил горло, заглатывая глубже, и почти задохнулся, перестав дышать. Блэк кончил с рычанием, после чего рывком усадил его к себе на колени и втянул в совершенно потрясающий поцелуй. Он попытался расстегнуть брюки Северуса, и этих прикосновений оказалось более чем достаточно для оргазма.

— Блядь... Снейп...

Блэк целовал его лицо, слизывая невольные слёзы, и прижимал к себе так крепко, будто они и впрямь были любовниками. Будто всё это было по-настоящему, а не отражением неожиданного и совершенно внезапного желания Северуса. И всё это уже начинало походить на безумие.

— Блэк, вот какого чёрта?

— Не понимаю сути вопроса, — отмахнулся он, снова пытаясь поцеловать Северуса.

— Ну, вот это всё... как?!

— А какая разница? Тебе хорошо?

— Да, но...

— И мне хорошо, — перебил его Блэк. — В этом смысл, а остальное херня. Верь мне, пусть я и не сразу это понял.

— Но...

— Оно работает. И тебе это зачем-то тоже надо.

— Но... это ведь всё ненастоящее...

— Да неужели? — Блэк опустил руки чуть ниже и крепко стиснул задницу Северуса. — Как настоящая!

— У тебя тоже, — отмахнулся Северус. — Но это иллюзия. Обман. Морок. Зазеркалье, одним словом. Мы здесь не такие, как в жизни.

— То-то ты мне так понравился! — радостно оскалился Блэк. — И жопа опять-таки отличная, и язык, — взгляд Блэка остановился на губах Северуса, позволяя заметить, как быстро расширяется зрачок, — хорошо подвешен.

Обычно Северус не обращал внимания на такие мелочи, но растущее возбуждение Блэка упустить не мог — может быть, потому что это была вовсе не мелочь. Кстати, целоваться Северус тоже не любил. Раньше. Давно. Там, за стеклом зеркала. Блэк всё-таки расстегнул ему брюки и, ухватив оба члена, начал их ритмично поглаживать. Конечно же, Северус стиснул его руку, немного меняя темп.

— Любишь пожёстче? — прохрипел Блэк. — Одобряю.

Как же фантастично он врал! Никто прежде не дарил Северусу столько нежности, и ни с кем не получалось ощутить себя таким нужным, таким желанным — и как же, оказывается, этого сильно хотелось! Северус подумал, что в следующий раз ему стоит захватить смазку — просто на всякий случай! — и понял, что одним разом он точно не ограничится. В конце концов, у него были каникулы, а он никогда не позволял себе ничего подобного. Если у Дамблдора была такая цель, то он её достиг. Впрочем, думать о директоре в такие моменты не получалось, ведь гораздо приятнее было чувствовать.

— Ты ещё придёшь? — Блэк прервал поцелуй и, чуть отстранившись, с подозрением взглянул на Северуса.

— Будто и так непонятно, — пробурчал он в ответ.

— Скажи это.

— Зачем?

— Ты всегда трогательно соблюдал договорённости. Даже в мелочах.

— Будто ты это замечал, — Северус почувствовал себя польщённым, словно Блэк отвесил ему охренительный комплимент.

— Скажи.

— Я ещё приду.

— Когда?

— Завтра.

Видеть, как взгляд Блэка лучится от радости, было ни с чем не сравнимым удовольствием. Северус мог вести аскетичный образ жизни и не позволять себе ничего лишнего, но в этом странном Зазеркалье ощущал себя почти самым настоящим гедонистом. Именно поэтому смазку он подобрал с запахом кофе. А записи в журнале решил шифровать рунами. А что? Очень удобно: «Ворота», «Плодородие», «Факел» — да, и не забыть отметить время. Конечно же, время. Проанализировать это можно будет позже, а пока... Северус добавил «Водный поток» и умиротворённый отправился на общий ужин. Разумеется, переодевшись, потому что и сюртук, и брюки нуждались в тщательной чистке.

На ужине Дамблдор поинтересовался, как продвигается эксперимент, и Северус с чистой совестью отчитался, что процесс запущен, но до выхода к финальной фазе опытов ещё очень далеко. В ответ Дамблдор лишь благодушно улыбнулся и с почти отческой заботой посоветовал больше отдыхать. Знал бы он! Впрочем, к этому совету Северус как раз таки и собирался прислушаться. «Плодородие» и «Факел» для такого прекрасно подходили.

На следующий опыт помимо смазки Северус прихватил коньяк. Он сложил бутылки по карманам и, понадеявшись, что зеркальная трансформация им не повредит, поспешил в своё Зазеркалье. На этот раз он не стал дожидаться знаков и слегка расстроился, не обнаружив Блэка в облюбованном им кресле. С другой стороны, появилась прекрасная возможность исследовать эту странную территорию, и Северус не собирался её упускать. Для начала он вытащил принесённые бутылки, удивившись, что те остались почти неизменными. Лишь коньяк получил лишние десять лет выдержки, а смазка стала почти прозрачной. Наверное, чего-то подобного Северус и желал, хотя после стеклянного члена он не был в этом полностью уверен.

Стоило подумать о том, что неплохо бы куда-то поставить контрабанду, как рядом с креслом материализовался кофейный столик. А когда мысли вернулись к Блэку, то в углу комнаты возникла большая кровать с балдахином. Интересно! Весьма интересно. Однако сколько бы Северус ни пытался, получить второе кресло у него не вышло, зато в комнате появились свечи и старинный граммофон, о котором даже мыслей никаких не было. Блэк явился с первыми аккордами музыки.

— Да ты романтик, Снейп! Свечи, коньяк, блюз — никогда бы не поверил.

Заметив кровать, Блэк мгновенно заткнулся, несколько мгновений потрясённо разглядывая то её, то Северуса. Почему-то все эти излишества показались ужасно неуместными, но обдумать почему не удалось. Блэк схватил его за руку и потащил к кровати, пытаясь одновременно избавить от одежды, поцеловать и объяснить, что всю жизнь мечтал о таком, но всегда безуспешно. Разумеется, в таких выражениях, терпеть которые в обычной жизни Северус бы не стал, но в этом странном месте они лишь подстёгивали желание, и без того безумное.

Они катались по кровати, раздевая друг друга и поочерёдно подминая под себя, словно никак не могли определиться, кому вести. Когда Северус уже был готов уступить, Блэк перекатился на спину и, обхватив его ногами, весело фыркнул:

— Давай ты! Только аккуратно.

Будто Северус и сам этого не понимал! Подготовка заняла гораздо меньше времени из-за нетерпеливости Блэка, обозвавшего его методичным занудой и категорично потребовавшего:

— Прямо сейчас! Быстро!

Но Северус не собирался быстро. Ему было просто необходимо насладиться каждым мгновением происходящего. Невзирая на просьбы и требования, и даже мольбы. И всё-таки он сорвался, потому что с Блэком по-другому просто не получалось. Северус с радостью откликался на все его «быстрее», «сильнее», «замри» и «хреначь», едва не теряя сознание от невыносимого удовольствия.

Опыт оказался настолько хорош, что теперь каждое утро Северуса начиналось с предвкушения. Он впервые ничего не планировал и не загадывал — просто жил. Решив проанализировать происходящее позже, он избавился от всех сомнений, и каждый день страницы его лабораторного журнала украшала руна «Факел».

Северус никак не мог отыскать повод, чтобы оставить зеркало у себя или, в крайнем случае, сохранить к нему доступ. Чтобы не вызывать у Дамблдора лишних подозрений, он теперь всегда появлялся на ужине, стараясь не обращать внимания на комплименты коллег об «отдохнувшем» или даже «цветущем» виде. Что бы они понимали! Впрочем, Дамблдор тоже был крайне далёк от этого, взявшись предупреждать о коварстве зеркала.

Разумеется, старик имел в виду безопасность при проведении опытов, но ведь наверняка у него самого так и не получилось оказаться в Зазеркалье, а тем более потом вернуться. Да и вряд ли он там встретил бы кого-то живого. Настолько живого, что сомнений в его иллюзорности становилось всё больше и больше. С каждым посещением. С каждым разговором.

— Блэк, а если я вдруг однажды не появлюсь, — Северус запнулся, подбирая слова. — Что ты тогда сделаешь?

— Тебе надоело? — фальшиво удивился тот. — А с виду и не скажешь.

Северус перевернулся на спину и, глядя в свод балдахина, тоскливо начал:

— Я говорю про случай, если я вдруг лишусь доступа к этому проходу. Теоретически такое более чем возможно.

— Ну да. Ты всегда увлекался теорией, — согласился Блэк и, перекатившись на бок, заглянул Северусу в глаза: — Разве тебя такое остановит? Ты ведь всё равно найдёшь способ появиться?

— Не знаю как...

— Да точно найдёшь! Я же понял, как это работает в моём случае.

Сердце Северуса сжалось от нехороших предчувствий. Это было именно то, о чём он себе запрещал думать — Блэк уже давно казался чересчур настоящим.

— И как это, — Северус ощутил ком, сдавивший горло, — в твоём случае?

— Я просто ложусь спать.

— А где ты ложишься спать?

— Снейп, ну ты спросил! Прекрасно же знаешь где и с кем.

Северусу показалось, что чёрные тени в углах комнаты — это дементоры, сторожащие Блэка. Он даже ощутил леденящий холод, который несли с собой эти твари.

— Но этого не может быть!

— Поэтому и не спрашивай.

— Но тогда... почему я?

— А я знаю?! И у тебя я могу спросить то же самое. Я же тебе говорю, в этом смысл, а остальное херня.

Если Блэк и понимал, о чём говорит — в чём были все основания усомниться! — то Северусу просто не хватало времени, чтобы осмыслить происходящее. Он жил как во сне, уже плохо понимая, какая из реальностей настоящая, потому что Блэк оказался полон сюрпризов. Да и в себе Северус постоянно открывал что-то новое, откладывая мысли об этом до лучших времён. Ещё никогда он не ощущал себя таким живым, и никогда прежде время не летело столь стремительно.

Северус определённо был не в себе. С чего бы иначе ему предлагать Блэку выбраться сквозь зеркало вместе? Сейчас, когда он сумел его узнать, не осталось сомнений в его невиновности. Обсуждать эти темы не получалось — язык словно прилипал к нёбу, — но зато обострившиеся чувства не лгали. Блэк не мог быть предателем, а потому заслуживал свободы. Впрочем, единственным результатом этой затеи оказался восторженный взгляд Блэка и потрясающий секс. Зеркало раз за разом выпускало одного лишь Северуса.

— Ничего не выйдет, — наконец усмехнулся Блэк. — Расслабься.

— Но должен же быть выход? Надо попробовать что-то ещё, — Северус совсем отчаялся, но не подавал вида. — Как ты сюда попадаешь?

— Ты не поверишь! — улыбка Блэка стала ещё шире. — По волшебству.

Вот и имей с таким дело!

— Только не говори, что ты навсегда останешься... — назвать место, где сейчас томился реальный Блэк, тоже не поворачивался язык. — Там, где ты сейчас.

— Это было бы совсем тоскливо. Особенно когда я знаю, как много теряю, — Блэк выразительно облизал губы, нависая над Северусом. — Когда я знаю, что ты меня ждёшь, и не только здесь. Ты ведь ждёшь?

— Жду.

— Значит, встретимся!

Северусу бы такой оптимизм! Из Азкабана никто и никогда не сбегал, а оснований для пересмотра дела Блэка не было никаких. Явных. Он со вздохом взял ту самую бутылку коньяка, которая не пустела уже почти два месяца, и сделал глоток, тут же протягивая её Блэку:

— За встречу!

Северус смотрел, как движется с каждым глотком кадык Блэка, и думал о том, что никто не подставлял ему так своё горло — как и он своё. Неужели это и есть пресловутое доверие?

— За встречу, Снейп, — Блэк поставил бутылку на пол и подмигнул. — Главное, пробку не забудь. А то ты какой-то рассеянный в последнее время.

Станешь тут рассеянным — до начала учебного года осталось всего два дня, а он так и не придумал, как оставить зеркало у себя. Впрочем, невесёлые размышления совсем не мешали получать удовольствие. Даже, наоборот, способствовали, делая его гораздо острее и ярче.




***

— Как ваши успехи, Северус? — Дамблдор перебирал вплетённые в бороду разноцветные бусины. — Удалось разгадать секрет зеркала?

— Нет, — честно ответил Северус. — Могу лишь сказать, что это магия невероятной силы.

— А удалось понять принцип перемещения предметов?

— Нет.

— Что ж, Северус, я примерно так и думал. Поэтому сегодня вечером я заберу его у вас.

— Но, Альбус!.. — несмотря на готовность к этому разговору, Северус не мог подобрать подходящие слова.

— Вы всё уже поняли, Северус. Это зеркало не дает нам ни знаний, ни правды. Многие люди, стоя перед ним, ломали свою жизнь. Одни — из-за того, что были зачарованы увиденным, другие же сходили с ума оттого, что не могли понять, сбудется ли то, что предсказало им зеркало, гарантировано им это будущее или оно просто возможно.

— Но мне оно ничего не предсказывало!

— Эх, Северус, Северус... Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни.

— Но это не так.

— Я наблюдал за переменами, происходящими с вами, мой мальчик. Я никогда не видел вас таким спокойным, таким умиротворённым. Вы перестали ворчать на коллег и даже не поспорили с Минервой о времени тренировок команд по квиддичу.

— Это плохо?

— Это хорошо, Северус. Постарайтесь и дальше сохранить это равновесие. Только без зеркала.

— Но...

— Нельзя жить иллюзиями. Когда-нибудь вы скажете спасибо за этот опыт, ну а пока просто верните зеркало в мой кабинет.

— А я могу брать его для опытов? Скажем, раз в неделю?

— Нет.

— Раз в месяц?

— Нет, Северус. Оглянитесь вокруг — реальность может быть гораздо лучше любых иллюзий. Всё в ваших руках.

Это была настоящая катастрофа. Разумеется, Северус рассчитывал отыскать способ вернуться, или хотя бы просто найти тайник, где Дамблдор будет хранить зеркало, но пока он чувствовал себя разбитым. Ни о каком равновесии не могло быть и речи. Место, где стояло зеркало, постоянно приковывало взгляд, мешая жить. Тогда Северус отыскал другое магическое зеркало и, выпив полбутылки коньяка, попытался в него войти.

Неудача разозлила его настолько, что он отправился бродить по замку и вдрызг разругался сначала с Макгонагалл, потом со Спраут, Помфри и Хуч. Синистра благоразумно сбежала, а Трелони, явно набравшаяся хереса, вдруг разрыдалась и предсказала Северусу, что у него всё будет хорошо. После такого настроение пропало окончательно и на него никак не повлияло даже то, что Дамблдор согласовал график квиддичных тренировок, отдав Слизерину самое удобное время. Макгонагалл, разумеется, разозлилась, но кого это уже волновало?!

Учебный год начался с фееричного появления Поттера и Уизли на летающем «Форде». Северусу удалось хорошенько их припугнуть, но и только: Макгонагалл вырвала у него эту победу. И чёрт бы с ней! Когда Северус смог начать мыслить рационально, лучше не стало. Пытаясь понять, как подступиться к делу Блэка, он нашёл в архиве выпуски «Ежедневного Пророка», в которых не было ни строчки о суде над ним. Не могли же такое пропустить? Статья о задержании изобиловала душещипательными подробностями описания пальца Петтигрю, оставшегося на месте взрыва, и «сумасшедшего смеха» Блэка. Не было ни слова о том, зачем Блэку понадобилось преследовать «несчастного Петтигрю», как и о причинах «чудовищного взрыва». Но всё-таки, почему в газетах не писали про суд?!

Ответ дал Дамблдор. Конечно же, после того как поинтересовался, почему Северуса так беспокоит судьба Блэка. Пришлось выкручиваться, объясняя, что это единственный родственник Поттера, который мог бы повлиять на поведение мальчишки, и согласиться, что это была дурацкая идея. Так вот. Суда над Блэком просто не было!

Северус пытался мыслить разумно и отбросить любой интерес, который считал личным. Но тогда получалась вообще какая-то ерунда, потому что его-то Дамблдор вытащил из Азкабана, а Блэка нет. Почему? Поверил газетам? Не разобрался? Ошибся? Мысль о том, что и Дамблдор может ошибаться, сначала вызвала жуткий диссонанс, но потом Северус с ней смирился. Бывает и не такое, что уж, но что тогда делать?

Тем временем в замке начали твориться очень странные вещи. Конечно, окаменевшая кошка и угрожающая надпись больше походили на хулиганство, но Северус понял, что дело гораздо серьёзнее, когда заметил реакцию Дамблдора. Тот явно знал, что это за Тайная комната, но его рассказ больше походил на легенду. Выходило, что Салазар Слизерин — кто бы сомневался! — оставил в замке порождение древнего ужаса, подвластное лишь его наследнику. Но что это за порождение и кто наследник, Дамблдор не знал. Пугало то, что эту комнату когда-то уже открывали, и тогда погиб один из студентов. При этом Дамблдор задумчиво разглядывал Хагрида, а тот ёрзал, словно хотел что-то добавить.

Люциус тоже выглядел немного странно, когда попытался узнать у Северуса подробности происходящего. Словно и ему было что сказать, но, разумеется, от ответа он ловко ушёл, зато легко согласился дать Северусу свод законов и уложений магической Британии. Какая же это была древность! Причём многие архаичные законы противоречили друг другу, поэтому у судов был огромный простор для фантазий в выборе решения. Теперь становилась понятна популярность Тёмного Лорда, пообещавшего навести во всём этом порядок! Другое дело, что дальше слов и обещаний он не пошёл.

Единственное, что следовало из всех этих замшелых законов — невиновному не место в Азкабане, но раз уж он туда попал, освободить его можно, лишь отыскав настоящего виновника и предав его суду. И Дамблдор знал об этом, знал и ничего не мог поделать без появления на сцене Петтигрю, который числился погибшим.

Учебный год закончился новой удачей Поттера. Как ему удалось победить василиска, знал лишь Дамблдор, который молчал, загадочно поблёскивая стёклышками очков. Каким-то странным образом Люциус Малфой тоже оказался замешан в этой истории, но докопаться до сути у Северуса не получилось: именно тогда Сириус Блэк бежал из Азкабана. Удачно. До него проделать подобное не удавалось никому.

Когда Северус на карте отметил расстояние от крошечного острова, на котором стоял Азкабан, до берегов Шотландии, он решил, что это такой экстравагантный способ самоубийства. Очень в духе Блэка! Очень. В этот вечер Северус напился и разбил зеркало, пытаясь в него войти. Однако утром, когда он свёл все порезы и ссадины, «Пророк» сообщил о появлении Блэка на побережье чуть южнее Глазго, и надежда вновь стала изводить Северуса самыми мрачными предчувствиями. Особенно когда Дамблдор объявил, что Хогвартс в этом году станут охранять дементоры Азкабана.

— Какого чёрта, Альбус?! Почему вы на это согласились? Что Блэк забыл в Хогвартсе? — от возмущения Северус несколько раз хлопнул «Пророком» по столу Дамблдора. — Вы могли это запретить.

— Мне понятна, Северус, ваша забота о студентах, но таково решение Министерства.

Северус вовремя прикусил язык, чтобы не спросить, а при чём здесь вообще студенты, и ехиднее, чем позволяли приличия, поинтересовался:

— И глава Визенгамота не смог отстоять независимость школы?

— Ох, Северус... Фадж напомнил мне, что опасность угрожает в первую очередь Гарри, и заверил, что дементоры не станут появляться на территории Хогвартса, — Дамблдор поправил бусины в бороде. — Кроме того, я решил подстраховаться. В этом году Защиту от Тёмных Искусств у нас будет вести Ремус.

— Люпин? Оборотень?! — от возмущения Северус с трудом подбирал слова. — Это вы называете «подстраховаться»? Значит, опасности от дементоров мало, и надо усугубить?!

— Не кипятитесь, Северус. Во-первых, вам известен способ обезопасить детей от профессора, страдающего ликантропией. А во-вторых, Ремус хорошо знает Сириуса Блэка и сделает всё, чтобы обезопасить Гарри.

— Но...

— Вы и сами знаете, что я прав, — улыбнулся Дамблдор.

С этим утверждением Северус мог бы поспорить, но не стал — пустая трата времени никогда не казалась ему привлекательной. К тому же для интересов дела Дамблдор готов был жертвовать многим, и при таком раскладе ценность душевного спокойствия Северуса была ничтожно мала. Ну и что с того, что этот оборотень его когда-то едва не сожрал?! Не сожрал же, в самом-то деле.

— Вы ещё скажите, что я буду должен варить ликантропное зелье.

— Ради безопасности студентов? — Дамблдор хитро прищурился. — Не сомневаюсь, что вам будет важно самому проконтролировать этот процесс.

— Вопрос, как я понимаю, решённый?

— Вы всё правильно понимаете, Северус.

Больше к этой теме они с Дамблдором не возвращались, и Северус остался со своими страхами наедине. Думать о том, что будет, когда Блэка поймают дементоры, он не хотел, а потому к нему вернулись кошмары примерно десятилетней давности, и чёрные тени в полутёмных коридорах замка стали вызывать нездоровые ассоциации. А ещё почему-то казалось, что Блэк должен отыскать способ с ним связаться.

Время шло, а вестей от Блэка всё не было, и теперь уже Северус начал сильно сомневаться в собственной вменяемости. С чего он вообще решил, что встречался в Зазеркалье с Блэком? С настоящим Блэком, уточнял Северус, потому что этот нюанс менял всё. Конечно же, было легко однажды пожелать бывшего недруга, а потом целиком придумать его образ так, чтобы он соответствовал ожиданиям. Так сказать, дорисовать до идеального. Не то чтобы Северус был в этом мастер, но, очевидно, какие-то навыки у него обнаружились.

Действительно, фантазия Северуса объясняла всё, даже собственное желание. Особенно это безумное желание! А также желание Блэка, которое зеркало лишь мастерски отражало. И сговорчивость Блэка тоже была из этого же ряда, как и его горячность, и постоянная жажда... и... К чёрту!

Если бы не существовало антипохмельного зелья, Северус непременно изобрёл бы его в этот год. Просто из крайней нужды. Каждый вечер он напивался в своём кабинете, чтобы глупо пялиться на руны в лабораторном журнале, вспоминая, как отрисовывал каждую. По утрам он обычно глотал отвратительное зелье и, приводя себя в порядок парой взмахов палочки, зарекался, что вечером сожжет этот чёртов журнал. На этот раз точно. И непременно в пламени камина, чтобы видеть, как обращаются в прах его фантазии. Их можно было даже разорвать в клочья каминными щипцами и безумно смеяться, провожая взглядом улетающие в трубу искры. Но, к несчастью, Северус оказался слаб.

А дерзкий Блэк явно кружил где-то неподалёку и даже иногда пробирался в замок. Северус пытался следить за Поттером, потом за Люпином и даже за Дамблдором, но безуспешно. Он уже был готов сдаться, когда однажды зайдя в кабинет к Люпину, чтобы отдать ему зелье, никого там не обнаружил. Зато на его столе лежала карта, показавшаяся смутно знакомой. Не понадобилось особых усилий, чтобы понять — карта изображала не только замок и его окрестности, но и находящихся в нём людей. Решив отыскать на карте Люпина, Северус опешил.

Если карта не лгала, то точка, подписанная «Ремус Люпин», сейчас подходила к Воющей хижине, где уже собрались точки «Гарри Поттер», «Гермиона Грейнджер», «Рон Уизли», «Сириус Блэк» и «Питер Петтигрю». Что?! Не может быть!..

Когда удалось немного взять под контроль эмоции, Северус обнаружил, что стоит у странно притихшей Дракучей ивы, рядом с которой лежало то, что явно было мантией-невидимкой Поттера. Северус попытался убедить себя, что абсолютно спокоен, и, завернувшись в мантию, нырнул в темнеющий между корнями дерева проход. До ступеней, ведущих в хижину, он домчался даже ещё быстрее, чем до потайного хода, и, поднимаясь по лестнице, уже слышал негромкий голос Люпина.

— ...Сириус заметил Снейпа и шутки ради сказал ему, что если ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, то можно открыть мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной...

Северус зажмурился, вспоминая подробности той ночи. Тогда только чудо спасло его от зубов оборотня, но сам Люпин думал иначе:

— ...Но твой отец, Гарри, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня, — Люпин скромно прокашлялся и закончил: — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.

— Так вот почему Снейп вас не любит, — догадался Поттер. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке.

С этим балаганом пора было заканчивать. Люпин и так уже наговорил на хорошее проклятье немоты.

— Совершенно верно, — Северус распахнул дверь и, сбросив мантию, направил палочку на Люпина.

Он старался не смотреть на Блэка, но не почувствовать его взгляд было невозможно. Этот взгляд прожигал кожу, как кислота, и в то же время ничего не объяснял. Так могла выглядеть и застарелая ненависть, и... нечто совершенно иное. Люпин пытался оправдаться и лопотал что-то совершенно невообразимое, доводя Северуса до бешенства. Хотя, если быть честным, бесился Северус по совсем другой причине — в хижине не оказалось Петтигрю, а стало быть, доказательств невиновности Блэка снова не было.

— Но это же глупо, — мямлил Люпин. — Неужели старая школьная обида стоит того, чтобы отправить невиновного человека в Азкабан?

Ну, всё! Терпению Северуса пришёл конец.

— Инкарцеро!

Связанный Люпин рухнул на пол, Грейнджер взвизгнула, а Блэк попытался напасть на Северуса. Без палочки.

— Только дай мне повод, — прошипел Северус, — дай повод, и, клянусь, я убью тебя.

Наконец он решился взглянуть Блэку в глаза. Зря... как же зря-то! Палочка, нацеленная на его лоб, дрогнула, и тут же во взгляде Блэка мелькнуло что-то до боли знакомое, то самое, отчего у Северуса не было никакой защиты. Блэк понятливо усмехнулся и едва слышно прошептал:

— Меняю повод на пробку.

— Чего? — опешил Северус, отказываясь верить в происходящее.

— У меня есть огромный повод, чтобы быть здесь, — Блэк провокационно облизнул губы и улыбнулся Северусу, намекающе поиграв бровями. — Я тебе его покажу позже, но сначала дело. Крыса Рона Уизли — предатель Петтигрю. Он анимаг. Ремус его тоже узнал.

Северус не испытывал подобных эмоций, даже когда собирался войти в зеркало второй раз. Он подмигнул Блэку, принимая его обещание, и, мгновенно усыпив крысу чарами, наколдовал небольшой мешок, куда поместил предателя. Всё это не заняло и четверти минуты. Только Блэк точно понял, что произошло. До Люпина стало что-то доходить, лишь когда Северус его освободил, а дети просто с ужасом смотрели на происходящее, не задавая вопросов. М-да, в объяснениях таких щекотливых тем Северус никогда не был силён, а потому поспешил немного взбодрить Люпина:

— Не подскажете, когда взойдёт луна, профессор?

Тот мгновенно побледнел и, взглянув в окно, прохрипел:

— Через пять минут.

— Лунатик может отсидеться в Хижине, — быстро нашёлся Блэк. — Ты, Снейп, выводи детей и запирай дверь, а я закрою проход у ивы.

Не успел Северус ничего ответить, как Блэк уже обернулся огромной собакой и умчался тоннелем. Пользы от Люпина было немного, но носилки для Уизли, который умудрился сломать ногу, он сумел сделать. Северус быстро левитировал мальчишку на носилки, которые поручил направлять Поттеру и Грейнджер, пожелал Люпину счастливого полнолуния и вышел из хижины вслед за детьми, тщательно запечатав чарами не только дверь, но и окна.

Через минуту взошла луна, и тут же раздался душераздирающий вой, от которого даже храбрящийся Поттер поёжился, что уж говорить об остальных подростках. Петтигрю покоился в мешке в кармане Северуса, гарантируя оправдание Блэка, по-летнему тёплый ветер трепал полы мантии, и всё действительно было хорошо. Конечно, если отбросить кое-какие сомнения, ну и совершенно безрассудное поведение студентов.

— Надеюсь, вы сумеете объяснить Дамблдору, что вам понадобилось ночью в столь странном месте, — начал Северус воспитательную речь. — Или вы забыли о снующих вокруг Хогвартса дементорах?

Поттер остановился так резко, что носилки с ойкающим Уизли врезались ему в спину.

— Профессор Снейп, а если они поймают Сириуса Блэка?

— Не поймают!

Уверенности Северуса мешало растущее беспокойство, но бросить детей он просто не мог. Как и подвергать их большей опасности, чем они уже испытали. Он придал носилкам ускорение, рассудив, что бегать полезно в любом возрасте. Особенно подросткам.

— Что это? — в голосе Поттера послышался ужас. — Это же...

Это действительно были дементоры, которые преследовали чёрного пса.

— Экспекто патронум! — серебристая лань легко сорвалась с палочки Северуса и помчалась, разгоняя мрак.

Пёс устремился под защиту патронуса, и не успел Северус подумать, что этих тварей слишком много и пора звать Дамблдора, как вдруг новое «Экспекто патронум!» эхом прогремело рядом. Поттер, закусив от напряжения губу, отправил на помощь своего патронуса-оленя. Зрелище получилось слишком ярким, чтобы остаться незамеченным. Стоило ли удивляться появлению Дамблдора спустя всего пару минут?

Северус вновь чувствовал себя, как прошлым летом, когда время летело так быстро, что он не успевал за событиями. Только сейчас не было никакой необходимости шифровать записи в лабораторном журнале, потому что всё было чересчур настоящим. Даже Блэк. Особенно Блэк. Когда все формальности были улажены, Уизли передан Помфри, а Поттер и Грейнджер — Макгонагалл... когда Блэку каждый пожал руку и сообщил, что всегда ему верил... когда удовлетворивший любопытство Дамблдор увёл расколдованного Петтигрю в свой кабинет дожидаться авроров... в общем, когда от ночи остался жалкий огрызок, Северус остался наедине с Блэком. Наконец-то. К своему ужасу. Лицом к лицу. В опустевшем коридоре старого замка. Надо было что-то сказать, но слов почему-то не осталось.

— Ты больше не пришёл, — голос Блэка был таким хриплым, будто он сорвал его криком.

— Да, — просипел Северус.

— Тебе надоело?

— Нет, — такой неловкости Северус ещё никогда не испытывал, но не спросить о том, что его мучило больше всего, просто не мог. — И всё-таки, почему я?

— Для гармонии.

Стало немного понятнее, но всё же стоило уточнить:

— Но это всё ещё я, Блэк?

— Да. В этом смысл, а остальное херня.

Кто из них сделал первый шаг навстречу, было уже не важно, как и то, что их поцелуй могли видеть и привидения, и бродящие по ночам студенты. Всё было не важно, кроме горячего тела в объятьях и жадных до поцелуев губ. Это было реально, а остальное херня.

@темы: ГП, ФБ, Фики мои, Фандомное

---

С ЗФБ))) Команда WTF HP Adventurers 2021

Название: Божественное творение
Фандом: Harry Potter и Good omens
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: миди, 11 728 слов
Пейринг/Персонажи: Сириус Блэк, Северус Снейп, Хастур, Кроули, Лигур
Категория: джен, преслэш
Рейтинг: T
Теги: Crossover, Alternate Universe - Good omens Setting, Pre-Slash, Adventure, Romance, Explicit Language, Humor, do not copy to another site
Краткое содержание: Одно Хастур знал точно — чертов Блэк может испортить любой Армагеддон, а то и вовсе его сорвать. Стало быть, от него надо было избавляться, но как?!
Примечания: Спецквест тема «Божественное»


Хастур никогда не забывал, что он Падший. Он гордился этим знанием и верил, что однажды наступит час его триумфа. Великая битва непременно расставит всё по местам и воздаст по заслугам. Каждому! Именно так он понимал Непостижимый замысел, ради которого можно терпеть неудобства и некоторые лишения. В конце концов, он герцог Ада, и кому, как не ему, следует служить примером адским тварям? То-то же. Но и преимуществ его статус тоже давал немало, и все они были подробно прописаны в «Положении о чинах и рангах», утверждённом ещё в незапамятные времена самим Люцифером.

Это самое «Положение» Хастур перечитывал так часто, что без труда мог цитировать его с любой страницы, любого параграфа и любого абзаца. Память у него была отличная — огромное преимущество перед большинством обитателей Ада. «Ад не забудет. Ад не простит!» — именно этот плакат, по его разумению, должен был украшать стены коридоров Преисподней (солидно и по существу!), но дело доверили Кроули, поэтому и вышло... что вышло. Хастур снова прочитал «Выше нос! Помни — самое худшее еще впереди», плюнул под ноги и упёрся взглядом в «Дьявол находит работу для бездельников — изобразите занятость!». И какие нервы выдержат такое?!

Стоило ли говорить, что в кабинет Вельзевул Хастур пришёл в отвратительном настроении, хотя ничего не имел против совещаний? Лигур взглядом указал на место рядом с собой, куда Хастур и уселся, проклиная колченогие стулья и недостаточное финансирование нужд управленческого аппарата. А ведь это на них, на минуточку, всё тут держалось. Тяжёлый немигающий взгляд Вельзевул заставлял демонов попроще ёрзать и втягивать головы в плечи, но Хастур слишком уважал начальство, чтобы так лебезить, поэтому лишь кивнул, на мгновение склонив голову, и только.

— Итак, нач-чнём...

В монотонном голосе Вельзевул слышалось жужжание целого роя мух, и это успокаивало Хастура. Теперь у него хватило бы куража пройти мимо плаката «Ты ничего не значишь», сверкнув улыбкой и презрительно сощурившись, словно эти слова не относятся к нему так же, как и к остальным обитателям Ада. Протокол собрания на этот раз доверили вести Дагон, и Хастур уважительно поглядывал на тающую стопку чистых листов. Вот что значит правильный подход! А казалось бы, обычная повестка.

— О! Приветики! А тут мило.

Всё-таки выдержке Вельзевул можно было позавидовать. Ну, или восхититься. Никто другой бы не смог сохранить самообладание, когда в кабинет князя Преисподней ввалился какой-то смертный и, нарушив не меньше десятка статей «Положения», обратился напрямую к Вельзевул:

— Что за собрание? У вас тут тоже, что ли, войнушка? — смертный довольно оскалился. — Простите, совершенно забыл о приличиях. Я же не представился. Сириус Блэк к вашим услугам. С кем имею честь разговаривать?

— Хас-стур, раз-зберис-сь!

Разбираться Хастур любил, как любил и порядок, и организованность, и ответственность. В общем, всё то, отчего Кроули бежал, как от купели со святой водой — в Аду хватало своих отщепенцев.

— О! Прикольный плащец, и платформа забойная, — оценил смертный Хастура. — Может, у тебя и травка есть? Я б пыхнул.

Хастур уже понял, что от срыва Вельзевул отделяют мгновения, а потому поспешил схватить этого отморозка за плечо и вытащить из кабинета начальства. В коридор. Куда подальше. Несколько раз встряхнув его для убедительности, Хастур начал допрос:

— Откуда ты такой взялся?

— И это всё, что тебя интересует? — скорчил гримасу смертный. — Дело было так. В Министерстве магии завязалась небольшая драчка. Мы, конечно, побеждали, все дела, но тут из-за досадного недоразумения я свалился прямиком в Арку Смерти.

Хастур скривился, пытаясь разобраться в этой белиберде. Какое Министерство магии? Какая Арка Смерти?.. Догадка была слишком невероятной — кажется, Кроули докладывал об этом как об очередном своём достижении. Как же оно называлось?..

— Ты этот... наркомэн! — вспомнил Хастур и, заметив непонимание во взгляде собеседника, попытался воспроизвести данные из отчёта Кроули: — Каннабис? Морфин? Кокаин? Метамфетамин? Амфетамин? Нет?

— Предлагаешь? — оскалился смертный. — Извини, родной, но я сейчас без бабла. Или у вас тут просто так дают дозу? Чтобы, типа, такие ширнулись, подсели, а потом отрабатывали в этих катакомбах?

Хастур озадаченно почесал затылок. Пришелец был словно из другого мира, к тому же ловко обошёл сортировку. Совершенно непостижимым способом — и на этот счёт не было никаких инструкций.

— Эй! Ты завис, что ли? — смертный пощёлкал пальцами перед лицом Хастура. — Давай я тебе дальше про Арку расскажу. Оттуда, по ходу, никто ещё не выбирался.

Хастур кивнул, поощряя рассказ. В конце концов, вдруг действительно что-то объяснит?

— Так вот, — оживился смертный. — Там было темно, холодно и ни черта не понятно. Я поорал, разумеется, для приличия, но мне никто не ответил, и тогда я пошёл.

— Куда?

— Просто прямо. Шёл-шёл себе... устал. Сел.

— И что в этом интересного?

— Ха! Когда остановишься, то мысли в голове тоже упорядочиваются, и можно найти выход из любой ситуации.

— И ты нашёл?

— Я решил пойти в обратную сторону. Это же логично! Во всех лабиринтах выход находится там же, где и вход, стало быть, мне надо было найти вход.

— Логично, — согласился Хастур. — Но, судя по всему, ты его не нашёл.

— Не перебивай, — смертный усмехнулся с самым важным видом. — В какой-то момент я почувствовал, что воняет дерьмом. Очень отчётливо. И я решил, что раз есть дерьмо, то должны быть и люди. И пошёл на запах. Потому что задолбался уже бродить в темноте. Там тоже была какая-то тряпка, закрывающая проход, я её порвал и оказался в небольшой комнате. С дверью. Открываю, а там надпись: «Стены не лизать!» И я понял, что я на месте — там, где пишут такие плакаты, определённо есть жизнь. Потом коридор повернул... и ещё... и я оказался на вашем сборище.

Хастур сжал виски, напряжённо размышляя о том, что если пришельца вернуть туда, откуда он пришёл, то проблема исчезнет. Потому что неучтённая душа — это не только куча бумаг и разных процедур. Так и в немилость к Владыке попадёшь, если тот узнает, что в Преисподнюю можно не просто войти с улицы, разорвав какую-то тряпку, но и бродить там, нарушая не только все инструкции, но и само «Положение». И Владыка не станет церемониться и искать виноватых — влетит всем, кроме, пожалуй, Кроули, который не при делах. Как обычно.

— Ну, чего молчишь-то? Впрочем, если у тебя есть травка, я бы не отказался — уж больно вид у тебя обдолбанный.

Так Хастура ещё не оскорбляли! Адские твари боялись его, а попавшие Вниз души трепетали только от упоминания его имени.

— Заткнись! Я не обдолбанный! — Хастур несколько раз встряхнул пришельца, стараясь побольнее ударить его об стену. — Я герцог Ада.

— Пф-ф! А я тогда принц Датский.

— Я знал всяких принцев, ты и близко не похож.

— Как и ты на герцога.

— Ах ты ж, обглодыш! — Хастур начал выходить из себя. — Да я тебя!..

— И что ты мне сделаешь? — деловито поинтересовался смертный. — Убьёшь?

М-да... этот гадёныш, хоть и был идиотом, но зрил в корень. Убить его Хастур точно не мог, как и отправить в Чистилище, куда был только один вход — с Земли.

— Давай показывай, откуда ты выбрался. Отправлю тебя обратно.

Пришелец прищурился:

— Ты идиот, или как? Чтобы я обратно в эту темноту? А вот это не хочешь? — и он показал жест, считавшийся у смертных верхом неприличия.

Это могло бы стать проблемой, если бы Хастур не знал, где висит ближайший плакат, запрещающий лизать стены. А уж найти проход будет совсем плёвым делом. Для герцога Ада.

— Эй, а чего это ты тут вынюхиваешь?

— Меня зовут Хастур, смертный...

— А меня Сириус, и? Нюхаешь-то чего?

— Думаешь, я не найду твой проход? — глумливо усмехнулся Хастур.

— По запаху? Вряд ли. Дерьмом пахло здесь, а ты принюхался... я вот, кстати, тоже уже ни хрена не чувствую, а вонь была та ещё.

— Может, от канализации? — Хастур задумчиво погладил фамильяра.

— Ух ты ж! Настоящая жаба? На хера она тебе?

— Не каждому положен фамильяр, — медленно начал Хастур, чтобы смертный проникся важностью информации.

— Не, ну у нас тоже у некоторых были фамильяры, и даже жабы. Но чтобы вот так на голове носить? А если это крыса?

— Заткнись, а? — у Хастура непроизвольно дёрнулась щека. — Сейчас я тебя по-быстрому отправлю обратно, и там ты можешь рассказывать всё что угодно. Если, конечно, тебя там кто-то станет слушать.

— Нашёл дурака! — смертный развернулся и, помахав Хастуру рукой, пошёл по коридору.

— А ну стой!

— Размечтался. Сначала выход найди.

В принципе, он был прав. Логичнее сначала найти выход, а уже потом вытолкать туда этого наглеца. Пусть пока поболтается по бесконечным адским коридорам, а когда затоскует, тут-то Хастур и возьмёт его за жопу. Куда он денется из Преисподней? Да и несолидно герцогу Ада бегать за каким-то смертным.

Однако найти проход, завешанный разодранной тряпкой, оказалось не так просто. Хастур очень надеялся, что Кроули икается там, где он сейчас прохлаждается, потому что плакатов с призывом не лизать стены оказалось чересчур много. И, натыкаясь на очередной, Хастур вспоминал Кроули. Ёмким тихим словом. И не поленился же... чтоб его вилами отымели!.. На дыбе!

— Отлично выглядишь, Хастур. Тебе к лицу эта поза мыслителя. Немного усилий, и сложится впечатление, что ты умеешь читать.

— Кроули! — рявкнул Хастур, жалея, что не может проделать с этим мудаком всё, о чём только что горячо мечтал. — Ты опоздал на собрание!

— И это не удивительно. Потому что я занимаюсь настоящей работой, а не обнюхиваю стены, ну или ещё чем ты там занимаешься, — Кроули сунул пальцы в карманы неприлично узких брюк и принялся раскачиваться, явно не собираясь уходить.

Хастур прищурился, разглядывая этого пижона. Работой он занимается... ну, разумеется. Чем же ещё? А может, перевесить проблему на него? Пусть выведет этого смертного Наверх... Хастур вовремя прикусил язык — в «Положении» была однозначно описана возможность возвращения души, и это точно не подъём на эскалаторе в компании не самого обязательного демона.

— Иди, куда шёл. Понятно?

— Иначе?

— Иначе стены обнюхивать будешь ты. Пока не найдёшь проход, через который в Ад могут проникать души, минуя Чистилище.

— Я бы с радостью, — оскалился улыбкой Кроули, — но я сильно опаздываю к Вельзевул. Чао!

Разумеется, лишь только речь зашла о настоящем деле, этого пиздюка как ветром сдуло. Ну и скатертью дорога! Хастур остановился у очередного плаката, гадая, искал он тут уже или ещё нет, и раздумывая, чем помечать эти самые плакаты, чтобы не превратить эстетически приятную вещь в очередной треш. По всему выходило, что знак надо рисовать на стене рядом с плакатом, и это должно быть что-то небанальное. Круг, начерченный красным мелом, в принципе неплох, но...

— Хастур, — в глазах Лигура мелькали отблески багрянца, хоть он и старался выглядеть нейтрально. — А где твой подопечный?

— Чего это он мой-то?

— Во-первых, ты его вывел с собрания, а во-вторых, приказы Вельзевул не обсуждаются.

— А разве был приказ?

— Уже есть. Дагон умеет поторопиться.

— Когда не надо, — пробурчал Хастур. — А этот придурок шляется где-то тут. Надеюсь, встретит Адскую гончую, и та его сожрёт.

— По приказу я должен тебя подменить, если ты не справишься. Знаешь, как это бывает?

Хастур знал, поэтому не горел желанием меняться с Лигуром местами, ведь это означало не только понижение ранга, но и дисциплинарное взыскание.

— Пока я справляюсь.

— Пока, — Лигур мрачно усмехнулся. — Но подопечный уже предоставлен сам себе, и не известно, чем занимается.

— Брось ты, — Хастур почесал шею. — Сам же знаешь, что ничего он здесь натворить не сможет.

— Но я бы на твоём месте его нашёл, — Лигур нехорошо улыбнулся, — и запер хотя бы в своём кабинете.

Хастуру оставалось согласиться с коллегой и пожалеть о том, что не додумался до этого сам.

— Я дал ему возможность осмотреться.

— Зачем? — искренне удивился Лигур.

— Чтобы он захотел побыстрее нас покинуть... ты ведь понимаешь, о чём я? — прищурился Хастур.

— О! У него есть воля, и если он сбежит отсюда сам, то попадёт в Чистилище... Гениально!

Хастур скромно усмехнулся:

— Таков мой план.

Лигур пожелал ему удачи и ушёл, а Хастур отправился в свой кабинет, чтобы проверить, насколько тот подходит на роль тюрьмы. Однако там его поджидал отвратительный сюрприз: в его любимом кресле, развалившись и сложив ноги на столе, сидел этот гадёныш, и не просто сидел! В его поганых руках было «Положение», и он его явно изучал!

— Привет, Хастур, а ты быстро меня нашёл.

— Это. Мой. Кабинет!

Когда Хастур говорил таким тоном, адские твари начинали дрожать, а этому мудаку — хоть бы что!

— Да знаю я, знаю. Мне подсказали.

— Кто?

— Какая разница? Дело не в том, а в этом, — гадёныш потряс «Положением». — У тебя большая проблема, Хастур.

— Ах, ты ж!

— Спокойно... тише... тише...

Хастур не понял, как оказался на полу, да ещё и в объятьях этого отморозка. Похоже, он чудом не развоплотился, только вот откуда бы тут взяться чуду? А гадёныш продолжал водить над ним своей палкой и шептать какую-то бессмыслицу.

— И незачем так орать, Хастур... ты чуть было себя не спалил. В прямом смысле слова. Я не шучу. Но я тебя спас! — он жизнерадостно улыбнулся. — И теперь ты мой магический должник.

— Чего?

Если бы у Хастура остались силы, он бы свернул шею идиоту. Не то чтобы это на что-то повлияло, но ходить тому стало бы неудобно. На первых порах. Или ещё можно сломать руку... или вырвать сердце... и глаза... только вот толку?! Регенерация здесь просто потрясающая, а оставшиеся шрамы могут отбить желание выбраться на землю — у смертных есть такие причуды, Кроули рассказывал.

— Ну, должник магический... не слышал про такое? Ты же тоже можешь колдовать, может, даже не хуже меня.

Феерический долбоёб!

— Я герцог Ада, — начал Хастур.

— Ну да, местечко не очень, — перебил гадёныш, — но не станешь же ты утверждать, что маггловские сказки не врут? Это какие-то катакомбы под Лондоном? А у вас тут что-то типа подполья? И вы собираетесь захватить власть? Поэтому учёт душ и всё такое?

Хастуру захотелось постучаться головой о стену, но, с другой стороны, смертный сам всё придумал... И что это, как не путь избавления от него?

— Примерно, — скривился Хастур, будто выдавал самую большую тайну. — Поэтому, если у тебя в Лондоне остались какие-то дела, ты можешь туда подняться.

— В смысле «подняться»?

— У нас есть тайный эскалатор.

— Типа, как в метро?

— Примерно, — Хастур со значением кивнул.

— Пиздец! И ты молчал?!

— Ты же читал! Там красным по белому написано, что я не могу тебя вывести на... в Лондон, — быстро поправился Хастур. — И если ты сбежишь, меня могут наказать.

— Это если узнают, — гадёныш, кажется, клюнул и, понизив голос до самого заговорщического шёпота, продолжил: — Но если мы с тобой случайно пройдём мимо эскалатора, то ты можешь за мной не уследить... и даже не заметить, куда это я делся... И не надо этот дурацкий проход искать.

Проход найти всё равно было нужно. Хотя бы для того, чтобы заделать чем-то посерьёзнее какой-то тряпки. Но на поиски можно будет отправить Эриков. Всё равно им нечем заняться, а развелось их уже сверх всякой меры.

— Ну, не знаю, — Хастур изобразил напряжённую работу мысли.

— Решайся! А то я ведь могу тебе сильно подпортить жизнь. Ты даже не знаешь, на что я способен.

Хастур вполне мог это предположить, а потому улыбнулся самой идиотской из своих улыбок:

— А если сбежишь, то не подпортишь...

— Вот именно!

Хастур поднялся с пола и сдавил ладонями виски, избавляясь от головной боли, после чего пробормотал сквозь стиснутые зубы:

— Ты можешь за мной проследить. Я собираюсь прогуляться... рядом с выходом...

Уговаривать этого идиота не пришлось, и, мысленно потирая руки от скорой удачи, Хастур направился к эскалатору. Разумеется, сначала вернув «Положение» на место.

— Не обязательно идти так близко от меня, — прошипел Хастур, когда они оказались в коридоре.

Он терпеть не мог, когда кто-то дышал ему в спину. Зря, что ли, придумали термин «почтительное расстояние»?

— Вообще не проблема!

Оказалось, что с этим смертным можно было договориться, и так просто. Пф-ф! Хастур чувствовал себя чёртовым гением. Он дошёл до эскалатора, искоса наблюдая за своим спутником. Тот, кажется, даже начал посвистывать и делал вид, что не замечает ничего необычного. Актёрище! И только когда Хастур восьмой раз прошёл мимо эскалатора, а смертный ничего не предпринял, закралось страшное подозрение.

— Пс-с! Смертный!

— Меня зовут Сириус Блэк.

— Да пофиг! Ты почему не бежишь?

— Куда?!

Хастур оглядел пустой коридор, в очередной раз порадовавшись собственной репутации, распугавшей всех адских тварей, и сквозь зубы прошипел:

— Наверх.

— По стене, что ли, влезть? Ты обещал эскалатор.

— А это, по-твоему, что?

— Где?

— Да вот же! Прямо перед тобой!

— Стена.

— Бля... а эскалатор? — надежда ещё теплилась. — Вот же он. С таким зеленоватым свечением.

— Бля, — согласился смертный. — Не вижу ни хера. Даже свечения.

— Плохо.

— Плохо.

Хастур уже и без того нарушил третий параграф «Положения», а потому ему ничего не мешало сделать ещё один шаг.

— Хорошо. Пошли.

Смертный послушно дошёл за Хастуром до эскалатора и позволил взять себя за руку, которая с лёгкостью прошла сквозь движущийся поручень, будто тот был иллюзорным. Попытка поставить придурка на первую ступень оказалась столь же провальной — эскалатор тянулся вверх, а смертный оставался стоять на полу. Более того, если он делал первый шаг, то ступени эскалатора двигались прямо через него, не причиняя никакого вреда.

— Ничего не чувствуешь?

— Лёгкое движение воздуха.

— Блядь!

А вот это уже была проблема. В принципе, можно ещё подхватить этого придурка на руки и держать так всё время движения на эскалаторе. Но за такое можно было не только впасть в немилость у Владыки и лишиться всех титулов, но и провести вечность на дне самой глубокой ямы где-нибудь на девятом круге Ада, к чему Хастур оказался совершенно не готов.

— И что теперь?

— Надо подумать.

Смертный с сомнением взглянул на Хастура:

— Может, с кем-нибудь посоветоваться?

— Да пошёл ты! — обиделся на такое недоверие Хастур. — Сами разберёмся.

— Сами так сами.

— Может, всё-таки вернёшься, откуда пришёл? А там уже и до Лондона недалеко.

— Нет! Во-первых, я не хочу.

— А во-вторых?

— Проход закрылся. Ну, или я перестал его видеть. Как этот долбанный эскалатор.

Вообще из Ада на Землю вело множество путей кроме парадного, но теперь уже Хастур сильно сомневался, что пришелец сможет по ним пройти. Да и без проводника он точно не выберется, а сопровождать... Голова гудела от распиравших её мыслей. Всё выходы, которые подсказывала логика, противоречили основным статьям «Положения», а на большее Хастуру не хватало фантазии и воображения.

— Значит, будешь пока здесь.

— Где это «здесь»? — пришелец огляделся. — В этом вонючем коридоре?

— Где хочешь! Я тебе не нянька.

Разумеется, Хастур немного покривил душой — приказ-то был, но по регламенту с ним сначала надо было ознакомиться. К тому же смертный вряд ли узнает и о приказе, и о роли Хастура в своей судьбе.

— А спать где?

— Зачем тебе спать? Мы не спим...

— Зато я сплю! — перебил его этот придурок. — И для этого мне надо место.

— Не хочу ничего знать, — отмахнулся Хастур. — Найди что-нибудь сам.

— Ладно!

Глядя вслед уходящему смертному, Хастур ощутил тень каких-то неясных предчувствий, но сумел отмахнуться и от них. В конце концов, ему надо было зайти в канцелярию и для начала узнать, к чему такому интересному его обязали. С другой стороны, если Лигур был его дублёром, то всегда оставалась возможность соскочить. Главное, найти подходящую лазейку.

Для порядка Хастур ещё несколько раз обыскал стены рядом с запрещающими плакатами. Похоже, смертный не врал, когда говорил, что проход исчез, но плох был бы тот демон, который поверил чьим-то словам. А Хастур к тому же очень ответственно относился к своим обязанностям. Правда, прочитав приказ, он захотел это изменить, потому что «нести полную ответственность за смертного Сириуса Блэка до его изгнания из Преисподней» было как-то чересчур.

Хастур отрядил два десятка Эриков и, назначив среди них старшего, поручил найти проход рядом с плакатом «Не лизать стены!». Он посчитал свои обязанности исполненными и поспешил в кабинет, чтобы как следует покопаться в «Положении» и найти подходящий параграф, дабы осчастливить Лигура новым заданием. Было в этом смертном что-то настораживающее и вызывающее злость при одном воспоминании. А ещё Хастур немного опасался его знакомства с Кроули, которое, судя по всему, и привело смертного в кабинет, куда ни одна адская тварь не входила без вызова. Даже Кроули!

Дверь тихо скрипнула, и Хастур замер на пороге, едва не закипая от злости. На полу под его любимым столом лежала Адская гончая, чёрной масти, которая даже ухом не повела при появлении хозяина кабинета. Может, сдохла, а смертный приволок её сюда в отместку? С него станется. Хастур подошёл поближе и слегка пнул тварь, проворно отскочив, когда огромные зубы лязгнули в дюйме от его щиколотки.

— Ах, ты ж!..

— Тиши, тише... это я...

Хастур забыл все слова, и изо рта у него вырвалось какое-то сипение, которое не отражало и сотой доли того, что он хотел сказать наглому смертному, умевшему превращаться в собаку.

— Да не кипешуй ты так, Хастур, а то опять гореть начнёшь... оно тебе надо? — уговаривал его гадёныш, участливо заглядывая в лицо.

— Как?!

— О! — гадёныш довольно оскалился. — Готов поспорить, что такого ты ещё не видел. Я анимаг.

— Ты... ты... — Хастур не мог подобрать подходящее ругательство.

— Снейп бы сказал, что я уёбок, но где тот Снейп? — продолжал скалиться гадёныш.

— Ублюдок! — выдохнул Хастур.

— Уже лучше. Страшно, да?

Хастура наконец отпустило, и он разразился гневной тирадой, тон которой был крайне оскорбителен, а смысл сводился к тому, что главный здесь Хастур, а субординация — основа основ.

— Ух ты ж! — восторженно откликнулся гадёныш, когда Хастур сделал логическую паузу. — Ни разу не повторился! А некоторых слов даже я никогда не слышал, а слышал я много! Особенно в тюрьме.

Хастур подёргал слишком тесный воротник сорочки.

— Заткнись, а! Я — твой начальник, понятно?

— Нет. С чего бы это?

— Согласно приказа.

— Я нигде не расписывался, а потому мне на твои приказы начхать! Я к нему по-хорошему, а он тут... «начальник», — передразнил гадёныш и сплюнул на пол. — Дерьмо ты, а не начальник! То ли дело Дамблдор — вроде и посылает, но так ласково...

От сравнения с неведомым Дамблдором у Хастура не только начала дёргаться щека, но и перекосило рот.

— Иди отсюда! По-хорошему! А то я за себя не ручаюсь!

— И что сделаешь?

— Нарушу все инструкции! И...

Повторять дважды гадёнышу не понадобилось: он уважительно покачал головой и выскользнул из кабинета, повторив один из запомнившихся оборотов речи. Не то чтобы Хастуру была приятна такая слава. Впрочем, не прошло и пары минут, как Хастур вспомнил недобрым словом эту тварь, оставившую отпечаток клыков на «Положении». Это ж надо, на что покусился!

Хастур щелчком пальцев привёл в порядок основной закон и тщательно разгладил страницы, проверяя, не осквернены ли они какой надписью или рисунком. Только убедившись, что всё в порядке, он уселся в кресло и приступил к чтению. Задача предстояла казуистически непростая, но Хастур собирался её решить. Чего бы ему это не стоило. Он уже вроде бы даже нащупал тему, когда в кабинете появился Лигур и без всяких уместных случаю церемоний заявил:

— Хастур, уйми своего Блэка!

— Чего это он мой-то?!

— Ты расписался в приказе.

— И что с того?

— Значит, несёшь полную ответственность за его выходки, — когда глаза Лигура принимали такой оттенок красного, с ним лучше было не спорить.

— Что он там натворил? — пробурчал Хастур, сдаваясь.

— Научил Эриков варить эль.

— Из чего?!

Лигур опасно прищурился:

— Ты хочешь, чтобы я узнал рецепт?

Хастур мог возразить, что герцог Ада вполне мог бы провести внушение мелким бесам, не приглашая для этого коллегу, но, очевидно, произошло что-то ещё, о чём Лигур умалчивал по каким-то своим дьявольским соображениям. Ну и ладно!

— Разберусь! — скривился Хастур, пряча «Положение» в столе.

Вместо того, чтобы идти по своим делам, Лигур последовал на ним, что становилось интересным. Что мог натворить этот смертный? Ну, допустим, сварили они этот эль... ну, напились... и что? Чего такого особенного Ад ещё не видел?

— Хастур, здорово, дружище! Рад тебя видеть! — никто и никогда не встречал Хастура с таким энтузиазмом и уж тем более не выказывал радости, как этот придурок. — Хорошо, что ты пришёл, а то этот гад решил, что будет смешно поджарить пару моих корешей.

Лигур мрачно почёсывал подбородок, Эрики тихо роптали, а у Хастура медленно складывалась картина произошедшего. В ответ на вопросительный взгляд Хастура Лигур лишь пожал плечами:

— Я собирался навести здесь порядок, а Блэк не только начал закрывать этих недостойных собой, но ещё и попытался на меня напасть, обернувшись Адской гончей. Поскольку это твоя зона ответственности, я и пошёл за тобой.

Хастур оказался в крайне неловком положении: он не мог показать Лигуру, что не имеет никакой власти над этим гадёнышем, да и Эрикам о таком тоже не следовало знать. А сам виновник безобразия довольно скалился, вызывая желание немедленно его развоплотить, наплевав на последствия.

— Ты правильно сделал, Лигур, что пошёл за мной, — медленно начал Хастур, разглядывая притихших Эриков. — Итак, на каком круге находятся пьяницы?

Точного ответа не знал никто, потому что пьянство у смертных никогда не было единственным грехом, и грешника распределяли по совокупности заслуг. Эрики заметались — они не могли оставить без ответа прямой вопрос герцога Ада. Можно было порадоваться воспитательному эффекту, но тут снова влез этот сучёныш.

— Постой, мы тут, типа, пили в неположенном месте? — он удручённо почесал затылок. — Так бы сразу и сказали. Сжигать-то за что? В общем так, парни, надо тут всё по-быстрому убрать... продолжим на нужном круге.

Он взглянул на Хастура, словно ожидал похвалы. Этот эффект следовало закрепить.

— Вот именно! — веско заметил Хастур, краем глаза наблюдая за вытянувшимся лицом Лигура. — Пошли со мной, Блэк. На два слова.

Так выкручиваться Хастуру ещё не приходилось. Скорее, такое было по части Кроули, но вышло вроде неплохо, если, конечно, продолжить делать вид, что всё идёт по плану. Он шёл по коридору, прислушиваясь к шагам за спиной, и не мог перестать вспоминать момент, когда всё полетело в тартарары. Тот самый момент, когда он, герцог Ада, нарушил «Положение» и попытался поставить смертного на ступени эскалатора, чтобы отправить Наверх. Хастуру хотелось взвыть оттого, что такая мелочь запустила целую цепочку событий, которые едва не стоили ему авторитета.

Мало того, что Хастур искренне считал «Положение» единственным ориентиром в ожидании Великой Битвы, он никогда прежде не делал ничего столь же дерзкого и вызывающего, нарушающего порядок и Великий План. В его голове мелькнула подлая мыслишка, что такая мелочь не может повлиять на Изначальный Замысел, но Хастур с гневом её отверг. Он не мог с точностью сказать, что будет, ведь пути сами-знаете-кого неисповедимы, но вот лично он, Хастур, нарушил несколько параграфов основного закона и не понимал, чего ждать от себя дальше.

— А разве мы идём не к тебе в кабинет? — нарушил молчание Блэк.

— Заткнись! — прошипел Хастур.

Пусть он едва не прошёл мимо своего обиталища, зато точно знал, кто во всём виноват. Только вот это знание не давало ответа на вопрос, что же с этим делать.

— Да я-то что! Тебе, что ли, влетит за такое?

Блэк не только ни черта не понимал в мироустройстве и не видел простейших причинно-следственных связей, так он и выводы делал совершенно немыслимые. Нет, от него точно надо было избавляться! Хастур посадил Блэка за стол, положил перед ним пачку чистых листов, дал карандаш и, порывшись в шкафу, достал «Божественную комедию».

— Задание. Тебе, — начал он.

— Я весь внимание, — оскалился Блэк.

Хастур решил не реагировать на отвратительное добродушие пришельца. Уж он-то знал, чего оно стоит!

— Прочитать и написать эссе о том, на какой круг следует определять пьяниц. Вернусь и проверю.

— Эссе?! Мне?

— Но ты же не хочешь стать причиной геноцида Эриков?

— Нет.

— Тогда изучай.

Хастур покинул кабинет, чрезвычайно довольный собой. По крайней мере, он занял этого идиота на несколько часов, и тот пока не натворит ничего страшного. Однако дверь Хастур всё-таки запечатал знаком герцога. Для надёжности. Сейчас ему надо было поговорить с Лигуром.

Разумеется, второй герцог обнаружился в том же самом месте, где творилось безобразие. Повинуясь его взгляду, уцелевшие после вспышки его гнева Эрики разливали эль по бутылкам и складывали их в ящики. Похоже, кто-то решил извлечь из ситуации всю выгоду.

— Всё закончилось, — дрожащим голосом доложил Эрик.

— Тогда быстро тащите всё это в мой кабинет. И если я вдруг не досчитаюсь бутылки...

Несмотря на устрашающий вид, Лигур был в отличном настроении, чем Хастур не преминул воспользоваться.

— Поговорить бы, — Хастур поиграл бровями. — Есть дело.

Делиться Лигур не любил, даже дармовой выпивкой, но любопытство пересилило остальные пороки:

— Ну, пойдём, поговорим, если не шутишь.

— Какие уж тут шутки? Дело огромной важности.

Перед тем как закрыть дверь своего кабинета, Лигур пересчитал бутылки и не зло пнул не успевшего улизнуть Эрика. После чего прищурился, глядя на Хастура:

— Заходи. Садись. Ты, конечно, будешь? — Лигур взглядом указал на бутылки.

— Ну, раз ты предлагаешь...

Отказываться от выпивки Хастур точно не собирался. Не так много у них в Аду развлечений, чтобы пренебрегать. Он проследил за тем, как тщательно Лигур прикрыл стол листами старых отчётов и, изображая видимость сервировки, расставил бутылки первого ящика. Вышло даже красиво, о чём Хастур и сообщил.

— Эстет, — скривился Лигур. — Ну, погнали?

Они неловко стукнулись бутылками, и Хастур припал губами к стеклянному горлышку, делая первый глоток.

— Ничего так пошло... букет неплохой...

Лигур словно только этих слов и дожидался. Он высосал свою бутылку за несколько глотков и мечтательно прикрыл глаза:

— Букет да... доставляет...

Первый ящик они выпили довольно быстро, и только когда в теле образовалась приятная расслабленность, а мысли приобрели особую стройность, Хастур заговорил о деле:

— Грядёт Последняя Битва.

— Тебе что-то известно? — прищурился Лигур, и от любопытства его взгляд замерцал лиловым.

— Да! — выдохнул Хастур, снова припадая к горлышку. — Антихрист появится со дня на день.

— Да не свисти! — восхитился Лигур.

— Точно говорю. Я поработал со смертными в одном монастыре... прикинь, они называют себя сатанистками из Неумолчного ордена святой Бериллы.

— Да ну!

— Угу, — Хастур сделал ещё один глоток. — Трындят, не переставая, но не в этом суть.

— А в чём?

— Они будут подменять человеческого детёныша на сына нашего Владыки... только тс-с!

— Да ладно!

— Всё готово, — Хастур точно знал, что на последнем этапе Лигур тоже будет участвовать, потому не рисковал ничем, а, так сказать, вводил коллегу в курс дела. — Ещё там недалеко есть авиабаза, где наши люди сделают всё, чтобы жена американского посла поехала рожать в этот самый монастырь. Дальше всё просто, — Хастур переставил бутылки и подмигнул Лигуру: — Армагеддон. Великая война. Последняя битва. Рай против Ада, три раунда, одно Падение, апелляции не принимаются. И всё, приехали. Конец света.

— Бля! — восхитился Лигур.

— Угу... и теперь ты понимаешь, как важно избавиться от этого Блэка? Он тут может всех Эриков перепортить, да ещё, чего доброго, склонить кого-нибудь к этому... как его? Па-ци-физ-му!

— Они бесполые, — отмахнулся Лигур, и в его взгляде мелькнул хищный рубиновый отсвет: — И что ты предлагаешь?

Хастур выдохнул, понимая, что ступает на скользкую почву, но другого выхода не видел:

— У тебя же есть связи Наверху?

Лигур долго молчал, разглядывая Хастура, а когда, наконец, заговорил, его голос дрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Что ты себе позволяешь, герцог Хастур?!

Если бы проблема Блэка была не столь глобальной, или же существовала возможность решить её как-то иначе, то можно было и отступить. Но отступать было некуда.

— Да не кипешуй так, Лигур. Давай-ка лучше ещё выпьем.

— Ты в чём меня только что обвинил?

— Обвинил? — Хастур натужно рассмеялся. — Я лишь отдал должное твоей прозорливости и изворотливости. Не каждый сумеет водить за нос ангела, да ещё и не из последних. Накануне Битвы любая информация на вес золота.

— А-а, ты в этом смысле, — взгляд Лигура из рубиново-пурпурного стал почти расслабленно-фиолетовым. — Я действительно веду кое-какую работу.

— Ты гений, — сдержанно похвалил Хастур, — и эта твоя работа нам очень пригодится.

— И как ты это видишь?

Хастур медленно приложился к горлышку очередной бутылки и, пока пил, лихорадочно подбирал слова, чтобы, с одной стороны, подчеркнуть важность дела, с другой — как-то заинтересовать Лигура, а с третьей — его не спугнуть.

— Понимаешь, сегодня в коридоре я заметил пренеприятную картину. Я оставил там на стене несколько меток. Ну, знаешь, такой небольшой круг красным цветом...

— Я так и не понял нафига, но продолжай.

— Так вот. Кто-то, — Хастур несколько раз намекающе подмигнул, — осквернил мои знаки, нарисовав там эту херовину.

Лигур с интересом проследил, как на листе бумаги выжигается тот самый па-ци-фи-ческий знак, о котором Хастур узнал случайно, и который с тех пор его очень сильно бесил.

— И что это символизирует?

— Вроде как птица ногой закрывает ствол оружия.

— Неразумное создание, — кивнул Лигур, прихлёбывая эль. — Зачем ей это?

— Это смертные придумали... чтобы оружие не стреляло.

— А оно разве не будет стрелять из-за какой-то птичьей ноги? Оторвёт же к ебеням, — Лигур задумчиво оглядел собственные растопыренные пальцы. — Или они не одну ногу в ствол пихают?

— Это символ, — Хастур покачал бутылкой. — Типа знак для своих. И вот мне очень не нравится, что эта зараза добралась и до нас.

— И что ты предлагаешь?

— А что если его отдать им? — Хастур возвёл взгляд к потолку. — Это ж точно не наш клиент с такими-то знаками. А нашим скажем, что внедрили, чтобы сеять зло и разрушения... он может...

— Может, — согласился Лигур, и теперь в его взгляде мелькнуло уважение. — А как это технически обставить?

— Так лифт же есть! — обрадовался Хастур. — Если вдруг из Них кто-нибудь спустится... а этот попросит типа политического убежища... может выгореть.

— Может.

— Вот и я о чём!

О том, что Блэк не видит эскалаторы, Хастур предпочёл не упоминать. В общем-то, лифт — это другое. Особенно если внутри будет кто-то из трясокрылов.

Предварительную договорённость скрепили порцией эля, после чего продолжили возлияния просто для удовольствия. В конце концов, если ты герцог Ада, это не означает, что тебе чужды простые радости. Когда эль всё-таки закончился, Хастур оставил Лигура медитировать в кресле, а сам решил немного пройтись, чтобы проверить, всё ли в порядке в Преисподней. Он всегда любил держать руку на пульсе, а сейчас его просто переполняла жажда деятельности.

Эрики почтительно разбегались, едва завидев в коридоре его тень, остальные обитатели Ада жались к стенам и норовили сделаться незаметнее, что не могло не радовать. Хастур искренне наслаждался прогулкой и уже решил отправиться обратно, когда вдруг услышал знакомый голос.

— Без двигателя как-то не очень...

— Не привередничай! Зато никакого шума, и можно разогнаться до сорока миль в час.

— Кроули! Блэк!!!

— Привет, Хастур, а я вот решил позаботиться о душевном состоянии твоего подопечного. Он немного затосковал, — нагло усмехнулся Кроули.

— И потому ты притащил ему это?! — Хастур обвиняюще ткнул пальцем в доску с колёсами.

— Немного спорта никому не повредит.

— Но... но... — Хастур начал задыхаться.

— Тш-ш, — зашипел Блэк. — Всё хорошо.

— Ах ты ж, гадёныш! Я же тебя запер!

— Пф-ф! — Блэк снисходительно улыбнулся. — У меня есть палочка, и я в совершенстве владею Алохоморой.

— Чем?!

— Да не парься ты так, — подмигнул Блэк. — Прямо как не родной.

Хастур вдруг заметил, что Кроули не просто заткнулся, но и разглядывает его с каким-то странным интересом. Будто опять замышляет какую-то пакость. Такое надо было срочно пресечь, и чем скорее, тем лучше.

— Демон Кроули, согласно, пункта восьмого параграфа одиннадцатого второго раздела «Положения», твоё поведение можно рассматривать как «непочтительное», а стало быть, ты подвергаешься дисциплинарному взысканию, которое я назначаю в виде принудительных работ.

— О, нет!

— О, да! Ты поступаешь в моё полное распоряжение до тех пор, пока я не сочту наказание исполненным, — Хастур предвкушающе потёр руки. — Однако ты всегда сможешь заслужить освобождение от наказания, если найдёшь способ отправить твоего нового приятеля в Лондон. На эскалаторе он подняться не может.

Это решение Хастур счёл одной из лучших своих идей. Ослушаться его Кроули не мог, а зная, как тот не любил подобные наказания, можно было смело рассчитывать на то, что он изыщет способ избавиться от Блэка. Потому что как бы ни крепки были связи Лигура, в его всемогущество как-то не верилось. Да и оставалась проблема с лифтом.

Чрезвычайно довольный собой, Хастур для начала поручил Кроули изничтожить па-ци-фи-стическую символику со стен, после чего вернулся в кабинет, где принялся писать служебную записку Вельзевул. Ему надо было так доложить о деяниях сегодняшнего дня, чтобы его доклад не сильно разошёлся в деталях с докладом Лигура, а ещё произвёл благоприятное впечатление на начальство, подчеркнув ум Хастура, его смекалку и инициативность. А всё это требовало времени и недюжинных усилий.

Доклад был почти готов, и Хастур взялся его перечитывать, исправляя редкие ошибки и расставляя знаки препинания. Получилось очень солидно, и повод гордиться собой был нешуточный, только вот кто оценит? Кроули вон тоже старательно марал бумагу своими отчётами — очень сносно написанными, на минуточку! — да только читал их только Хастур. И то далеко не каждый, а потому часто путался в датах, событиях и прочих мелочах. Иногда ему даже начинало казаться, что некоторые события разных лет слишком похожи, а какие-то отчёты и вовсе повторяются, но даже Кроули не мог быть настолько безответственным. Скорее всего, смертные ничему не учились и повторяли раз за разом свои ошибки... Стук в дверь отвлёк Хастура от размышлений о написании слова «па-ци-фи-зм».

— Войдите!

— Хастур, у меня появилась потрясающая идея! — начал Кроули, едва переступив порог.

— И какая же?

— Я почти придумал, как отправить Блэка обратно в Лондон.

— «Почти» не считается, — меланхолично заметил Хастур, вымарывая лишние дефисы.

— Это беспроигрышный вариант!

— Кроули, мы в Аду! Беспроигрышных вариантов не существует.

— Не придирайся к словам. Это такая фигура речи.

— У речи нет фигуры, Кроули. Это речь.

— Да знаю я, знаю, только...

— Ты отрываешь меня от важного отчёта. Если тебе больше нечего сказать...

— Хастур, я знаю, кто такой Блэк и как его изгнать из Ада, — Кроули сложил руки в замок.

— Говори!

— Ты мне не поверишь на слово.

— Ну, разумеется.

— Поэтому я должен принести подтверждение своих слов.

— Так принеси, — Хастур свысока взглянул на Кроули. — Ты знаешь порядок.

— Для этого мне надо подняться на Землю.

— Зачем это?

— За подтверждением. А если всё пойдёт, как надо, то и за средством перемещения Блэка.

— Когда у нас всё шло, как надо? — прищурился Хастур. — Особенно у тебя.

— А для этого есть ты, — мгновенно оживился Кроули. — Я почти всё сделаю сам, тебе останется лишь проконтролировать.

Демоны не доверяют друг другу, однако в словах Кроули был смысл. Если он и в самом деле принесёт панацею от Блэка, то уж Хастур-то точно проследит, чтобы всё прошло идеально.

— Что это за подтверждение?

— Одна вещь, — уклончиво ответил Кроули. — Очень ценная вещь.

По сути, Хастур не рисковал ничем, в отличие от Кроули. За обман тому бы пришлось дорого заплатить, а в противном же случае он приносил избавление от Блэка, и это стоило некоторого неудобства.

— Хорошо. Сколько тебе надо времени?

— Неделю, — Кроули облизнул губы.

— Четыре дня, — распорядился Хастур. — Тебе хватит.

Даже если это было не так, Кроули не стал спорить.



***

Хастур никогда не любил Кроули. Он считал его слишком непредсказуемым, чересчур ненадёжным и неоправданно высокомерным. Особенно его бесила издевательская улыбка, избавиться от которой хорошим ударом не составило бы особого труда, но Хастур умел держать себя в руках и чтил «Положение». Однако сейчас, сравнивая Кроули с Блэком, Хастур даже проникся некоторым уважением к подначальному коллеге, и даже задумался о достойной награде. Если, конечно, тот поможет избавиться от проблемы.

А ещё Хастур никогда прежде и никого не ждал так, как сейчас Кроули. Потому что неподвластный Блэк являл собой разрушительную силу, совладать с которой, не нарушая основ «Положения», было невозможно. И когда Хастур впервые поймал себя на крамольных мыслях о том, что, если никто не узнает, то можно и не отчитываться, ему стало не по себе. Так, глядишь, и до собственной воли докатишься, а что потом? Творить непотребства, как Блэк?

Хастур сдавил виски, безуспешно пытаясь избавиться от головной боли. Чудо не помогало, потому что дело было совсем не в чуде. Просто он, герцог Ада, ступил на чрезвычайно скользкую дорожку, когда вдруг пожелал избавиться от Блэка настолько, что пренебрёг инструкциями и правилами. А потом словно второе Падение: соблазнение второго герцога Ада на нарушение регламента, сделка с подчинённым — и всё ради чего?

Трудно поспорить с тем, что миновавший Чистилище Блэк перебудоражил всех Адских тварей, но даже это не умаляло тяжести проступка Хастура. А ведь он всегда был так в себе уверен — уж он-то бы никогда... Хастур потёр зачесавшийся нос, сплюнул на пол и, вспоминая провинности Блэка, принялся загибать пальцы. Распитие алкоголя, антивоенный митинг, революционные призывы к «свободе, равенству и братству», доведение до бешенства Адской гончей, уничтожение Адской гончей, бегство от Вельзевул на дурацкой доске с колёсиками... Когда пальцы закончились, Хастур вздохнул и решил, что зря дал Кроули четыре дня. Мог бы и за три управиться, а ещё лучше — за два.

— Привет, Хастур!

Кажется, Кроули непочтительно открыл дверь ногой, но такие мелочи сейчас не имели значения.

— Принёс?

— Разумеется! — покачиваясь, как маркитанская лодка, Кроули подошёл к столу и вывалил перед Хастуром семь книг. — Вот!

— Что это? — опешил Хастур.

— Книги.

— Сам вижу, — Хастур придирчиво оглядел обложки. — Да ты издеваешься!

— Даже не начинал. Это именно то, что поможет избавиться от Блэка.

— Это книги про какого-то Гарри Поттера.

— Да! — у этого наглеца хватило смелости усмехнуться, глядя в лицо Хастура. — И именно это всё объясняет.

— Кроули, — зашипел Хастур, вставая. — За такие шуточки...

— А кто тут шутит? — Кроули открыл самую толстую из книг и с выражением прочитал: — «Массовый побег из Азкабана. Министерство опасается, что душа заговора старых Пожирателей смерти — Сириус Блэк».

— Он мог! — выдохнул Хастур. — А что такое Азкабан?

— Какая разница? — Кроули наугад открыл следующий фрагмент: — «Казалось, Сириусу понадобилась целая вечность, чтобы упасть: его тело выгнулось изящной дугой, прежде чем утонуть в рваном занавесе, закрывающем арку. Занавес сильно колыхнулся, словно от внезапного порыва ветра, и сразу же успокоился опять».

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что он не из нашего мира! — Кроули торжествующе захлопнул книгу и принялся раскачиваться, засунув в карманы брюк только пальцы.

— И ты вот сам до этого додумался?!

— А почему нет?

— Но... здесь же семь книг! — Хастур постучал пальцем по обложке ближайшей.

— Я люблю читать!

Хастур чувствовал, что Кроули врёт или чего-то недоговаривает. По-хорошему надо было бы добиться от него правды, но избавление от Блэка сейчас было предпочтительнее. К тому же Кроули явно было что сказать.

— Говори! — распорядился Хастур.

— Смотри, Блэк как бы не настоящий...

— Я бы поспорил, — проворчал Хастур, вспоминая очевидные свидетельства материальности этого пакостника.

— В смысле, он всего-навсего герой книги.

— Ни хрена ж себе «герой»! Может, он ещё и гадости на стенах пишет типографской краской?

— Для этого много ума не надо, — презрительно фыркнул Кроули. — Он материализовавшийся в нашем мире плод фантазии одной чудесной женщины.

— Женщины о таком фантазируют? — поёжился Хастур. — Всё-таки патриархальный уклад...

— Не в этом суть, — перебил его Кроули. — Произошла материализация чувственных идей.

— Что-что ты сейчас сказал?

— Что он ожил!

— Вот так и говори. По-простому. А то нахватался не пойми где и от кого...

Замечание благотворно подействовало на Кроули — он продолжил, уже не умничая и по существу. Хастур понял, что Блэк один из героев книги, и Кроули предлагает его вернуть в эту книгу обратно.

— Но как?

— Надо подумать, — на мгновение с Кроули слетела его спесь. — Если ты дашь мне ещё немного времени, я что-нибудь придумаю. Непременно. Мне надо посове... почитать ещё. И выпить. Да, — Кроули решительно кивнул. — Без выпивки тут не разобраться.

Хастур взглянул на книги, потом оглядел Кроули и подумал, что если тот за каких-то четыре дня добился таких потрясающих результатов, то можно и пойти ему на уступки. Выпивка определённо помогала в решении многих непростых вопросов, а правильно поставленная задача была половиной успеха. Главное, чтобы Кроули не зазнался.

— Значит так, — Хастур потёр руки. — О нашем разговоре не должен узнать ни один демон, ты понял?

— Разумеется!

— Блэку, хоть тот и не демон, тоже ничего не говори.

— Слушаюсь!

Кроули отрывисто кивнул и щёлкнул каблуками. И где только понабрался такой пошлости? Хотя да, болтается же среди смертных...

— Можешь идти. Я тебя вызову. Когда понадобишься. А пока — думай!

Кроули как ветром сдуло, и Хастур, размяв пальцы, взялся за книги, чтобы разобраться. Сначала он больше перелистывал страницы, выискивая лишь описания мира, откуда прибыл Блэк, но постепенно повествование его захватило, особенно когда стало понятно, для чего Блэку его палочка, и что будет, если её просто отобрать.

— Волшебники, значит? — ворчал Хастур. — Хорошо устроились... а без палочек ни на что не годятся!

Так просто! И половину проблем можно забыть — правда, остаётся ещё мерзкий характер самого Блэка, его непокорность и прочие гадости, но без палочки его хотя бы можно запереть, и хрен он куда денется!

— Герцог Хастур, — Эрик почтительно скребся в дверь, пытаясь привлечь внимание. — Господин...

— Чего тебе?

— Князь Вельзевул вызывает. Срочно!

С такими вещами шутить не стоило, однако прежде чем дойти до начальства, Хастур по-быстрому изловил Блэка, отобрал у него палочку и запер в своём кабинете. После чего с чувством выполненного долга отправился на доклад. Он мстительно улыбался, вспоминая обалдевшего Блэка, и мысленно отвешивал ему пинок. Или два... как пойдёт.

— Хас-с-стур! Где тебя черти нос-с-сят? Владыка вызывает вас-с с-с-с Лигуром. С-срочно!

Неужели началось? Отринув все мелкие проблемы, Хастур поспешил к Люциферу, догнав по пути Лигура. И интуиция его не обманула. Владыка принял их в зале для презентаций, и не заметить стоящую на столе корзину было невозможно. Люцифер молча расхаживал вокруг стола, и Хастур мог лишь следить за ним взглядом, опасаясь нарушить молчание. Или затянувшуюся паузу.

— Хастур, — вкрадчиво начал Люцифер. — Всё ли у тебя готово?

— Всё! Проинструктированные смертные пребывают в готовности.

— Хорошо. Самолёт с американским послом через час будет на авиабазе. Как только он пойдёт на снижение, у его жены начнутся схватки. Ты уверен, что женщину направят в монастырь?

— Да, Владыка.

— Отлично. Кто передаст монашкам младенца?

Хастур расправил плечи:

— Я собирался сделать это сам.

— Это будет знаменательное событие, — Люцифер сцепил пальцы в замок. — Но мне бы не хотелось привлекать к нему внимания Сверху. Герцог Ада слишком заметная фигура...

Хастур отлично понимал такие тонкости, а ещё ему показалось, что если к делу привлечь Кроули, то это будет достойным вознаграждением за помощь с Блэком.

— Позвольте предложить кандидата, Владыка.

Под внимательным взглядом Люцифера хотелось обратиться в пыль. Или же поклясться в вечной верности, или...

— Предлагай, Хастур.

— Демон Кроули. Он достаточно ловкий, чтобы ничего не перепутать, и уже давно примелькался на Земле, чтобы привлечь внимание.

— Отлично, Хастур. Значит, так тому и быть. Начинай! Лигур тебя подстрахует.



***

Лигур плохо помнил Кроули и почему-то сильно удивлялся выбору Хастура, считая его странным. Он даже ненавязчиво завёл разговор о доверии, явно пытаясь выяснить, чем таким особенным Кроули приглянулся Хастуру, раз он замолвил за него словечко. По правде сказать, когда тот появился на кладбище перед двумя герцогами Ада, Хастур и сам понял, что слегка погорячился, но не отступать же теперь. К тому же что может быть проще? Взял ребёнка, передал ребёнка. Такое не один демон не провалит. Даже чертовски пьяный демон, забывший о субординации, правильном приветствии, и который вроде бы как даже не обрадовался поручению Владыки. Однако корзину с Антихристом он взял, инструкции ждали его в машине, дело объективно не представляло никакой сложности, а стало быть, всё шло по плану.

— Не нравится он мне! — Лигур прищурился, провожая взглядом Кроули. — Не потерял бы младенца.

— Не посмеет!

Хастур сплюнул под ноги и предложил Лигуру посетить питейное заведение, раз уж они выбрались на Землю. Начало Армагеддона стоило отметить, да и выпивка здесь была гораздо лучше той, что они могли себе позволить Внизу. Даже будучи герцогами.

— Я ведь связался с Ми... — Лигур пьяно икнул и продолжил: — С моим источником Наверху. По поводу твоей проблемы.

— Нашей проблемы, — поправил Хастур и, щёлкнув пальцами, потребовал повторить последний заказ. — Тебе удалось?

— Наверху не заин... затери... за-ин-те-ри-со-ваны, — выговорил Лигур и снова икнул.

— Почему? Разве Блэк не... — Хастур скривился и быстро выдохнул: — Не божественное творение, а они не... не... эти, как их? Ловцы душ?

— Они крайне сомневаются в его происхождении... говорят, что у нас могло самозародиться всё что угодно...

— Это они намекают, что у нас бардак? — возмутился Хастур. — За своими бы лучше смотрели! Ты знаешь, я однажды видел пьяного ангела...

— Куда катится мир? — сокрушённо вздохнул Лигур.

@темы: ГП, ФБ, Фики мои, Фандомное, GO

---

С ЗФБ))) Команда WTF HP Cross Time 2021

Название: Божественно? Всего лишь непостижимо!
Автор: WTF HP Cross Time 2021
Размер/вид работы: миди, 10 050 слов
Каноны: Гарри Поттер, Благие знамения
Пейринг/Персонажи: Лорд Волдеморт/Том Риддл, Вельзевул, Гавриил, Альбус Дамблдор, Сириус Блэк
Категория: джен
Жанр: приключения, юмор, АУ
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС
Краткое содержание: Очевидно, это был план Дамблдора. Подсунуть ему Блэка из непонятно какого времени, чтобы тот обманом отправил его за завесу Арки Смерти. Только вот старик не знал о хоркруксах, поэтому его дурацкий план не сработал.
Примечание: Таймлайн для героев ГП — времена мародёров. Продолжение истории "Выход есть"

– 1 –

Том Риддл уважал порядок. Именно поэтому, когда его стошнило, он попытался уничтожить следы, с ужасом обнаруживая вместо рук мохнатые лапы. Что, кстати, оказалось не самым последним потрясением этого дурацкого дня. Обломки палочки, валявшиеся в жухлой траве, не добавили оптимизма, как и медленно возвращающиеся воспоминания об Арке Смерти. Ненависть к Блэку переполнила Тома. Нет, Авада для этой твари — слишком большая роскошь! Том будет убивать его медленно, растягивая агонию до немыслимых пределов. И, в конце концов, Блэк станет умолять его о смерти, и только тогда... Том заметил своё отражение в луже, окончательно прощаясь с гуманизмом. Блэк будет мучиться вечно!

Очевидно, это был план Дамблдора. Подсунуть ему Блэка из непонятно какого времени, чтобы тот обманом отправил его за завесу Арки Смерти. Только вот старик не знал о хоркруксах, поэтому его дурацкий план не сработал. Том снова взглянул в лужу и оскалился: этот план точно сработал не так, потому что такое даже для Дамблдора чересчур. Никто и никогда не превращал оппонентов в собак. Память услужливо напомнила о МакБуне, некогда перешедшем дорогу МакКливерту, и о пятиноге, второе название которого «волосатый МакБун». Не мог же Дамблдор вот так?!

Том на несколько минут потерял самообладание, и окрестности огласил его душераздирающий вой. Лишь когда ему кто-то стал отвечать, Том сумел взять себя в руки. Отвратительная ситуация! И главное, весь его богатый опыт не предполагал ничего подобного. Пытаясь вспомнить, каким именно заклинанием приложил его Блэк, Том прикопал остатки палочки у корней приметного дерева и порысил в сторону, откуда слышались голоса. Для начала стоило разобраться, куда его занесло, а потом уже строить какие-то планы.

Голоса становились всё громче, и не узнать студентов Хогвартса, галдящих на опушке леса, было очень сложно. К тому же вскоре показался и сам замок, отметая последние сомнения. Получается, Дамблдор ещё и собирался за ним приглядывать? И какой он после этого «величайший светлый маг»?! Собственное уязвимое положение не давало возможности ответить сразу, но и не могло помешать обдумывать планы мести.

Том не собирался оставаться подопытным кроликом, а потому решил отправиться в Лондон. Благо до Хогсмида была проложена железная дорога — сбиться с пути просто невозможно. А уж в Лондоне он найдёт, к кому обратиться. У Берка был перед ним магический долг, да и палочкой тот орудовал просто мастерски. И знал, много чего он знал! А Дамблдор пусть тешит себя иллюзией победы.

— Ступефай!

Собачье тело отреагировало гораздо быстрее, и Том упал в траву. Разумеется, он узнал голос Дамблдора и ничуть не сомневался, что тот решил пресечь его побег. Что ж, в эту игру можно играть вдвоём.

— Здравствуй, Том. Мне тоже кажется, что наша встреча может изменить ход истории. И я готов к переменам. Я несколько раз мог тебя убить, но ты сильно удивил меня, не только явившись на встречу в одиночестве, но ещё и будучи таким беспечным. Только поэтому я решил дать тебе возможность высказаться. Сначала.

Он что, издевается?! Интересно, как он себе это представляет? Три раза гавкнуть, если да?

— Альбус, это же я!

И этот голос показался Тому чересчур знакомым. Он прополз пару ярдов, оставаясь незамеченным, и осторожно выглянул из-за камня, чтобы, на пару секунд потеряв самообладание, едва не броситься в бой. К счастью, он вовремя одумался и лишь подполз ближе, чтобы не пропустить ни мгновения этого представления.

— Да нет же! Я Сириус. Сириус Блэк... ну, тот, который из будущего. Ну, вы помните бабочку, мой факультатив по Защите, дуэльный клуб?

Какая же фантастическая тварь! Чтобы не зарычать, Тому пришлось зажать зубами какую-то палку. Проклятые инстинкты!

— Сириус? — Дамблдор выглядел таким удивлённым, будто это был вовсе не его план.

— Ну да же! Я не просто пропал — меня Долохов захватил в плен, но я их всех сделал!

Том уже не сомневался, что и вечности будет мало, чтобы такое искупить. А его люди?! Как они могли не заметить подмены? Это же очевидно. А Блэк продолжал хвастаться:

— Я вытолкал Волдеморта в Арку Смерти, но почему-то стал, как он. Но это всё ещё я. Точно. И никто ничего не заметил, представляете?! Я дал всем задания, а они кинулись исполнять. Даже Беллатрикс! Вы скучали по мне?

Том смотрел со стороны на собственный образ и от бессилья лишь скрежетал зубами — чтобы изобразить такую глупую улыбку, надо было сильно постараться. Но Дамблдор не спешил верить этому идиоту:

— Что ты говорил о Снейпе в нашу встречу после твоего появления в этом времени?

— Что он малолетний пиздюк и вырос в знатного мерзавца. Но это наш мерзавец. Ордена Феникса в смысле.

Том мысленно отметил себе не иметь со Снейпом никаких дел.

— Хорошо, — Дамблдор водрузил очки на нос и прищурился, пристально разглядывая фальшивку. — Регулус нашёл информацию о хоркруксах, и его домовик подтвердил одну интересную теорию.

Так! Идея иметь дело с Блэками с самого начала была отвратительной. Взять ту же Беллатрикс — такая же непредсказуемость, дерзость и желание покрасоваться.

— Отлично, — Сириус почесал нос о плечо и улыбнулся. — В прошлый раз Рег пропал после чтения этой книги, значит, это должно быть важно.

Блэк нёс ещё какую-то ерунду о бабочке, делился планами захвата Министерства и говорил о судебной реформе как о решённом деле. Просто фантастический идиот! Всё, что Том готовил годами, стремительно летело в тартарары. Его отлаженная Организация присягала на верность самозванцу, даже ничего не заподозрив, а проекты реформ оказались никому не нужными, потому что Блэк, видите ли, ни черта в этом не смыслил. Да хрен бы с ним! Пусть бы не лез, куда не просят, так ведь нет! Уже всюду засунул свой длинный нос и хвастается Дамблдору трофеями. А что самое поганое, похоже, у него действительно не было никакого плана. Вызывающая безответственность.

Том понял, что ему надо выбираться отсюда как можно быстрее. И наконец-то добраться до Блэка. О! Какой же сладкой будет месть! Он выплюнул оставшиеся от палки щепки и осторожно пополз в сторону — опасность быть обнаруженным всё ещё была слишком велика. Однако попасть в Хогсмид Том так и не смог. Стоило попытаться покинуть территорию Хогвартса, как он словно натыкался на прозрачную стену, преодолеть которую не было никаких сил. Что ж! В любой стене можно отыскать брешь, особенно такой длинной.

К концу недели Том с досадой признал: если брешь и была, то отыскать её оказалось крайне непросто. А ещё через неделю он с ужасом понял, что ищет эту брешь не один, да и среди кентавров поползли странные слухи. Не то чтобы Том специально подслушивал, но те были уверены, что происходит нечто такое, чему нет названия. Что-то страшное, но, несомненно, великое. И почему-то Том был уверен, что это нечто появилось из-за него, после чего стал проводить ночи совсем рядом с замком. Он слишком не любил то, чего не понимал и на что никак не мог повлиять.



***

Всю свою сознательную жизнь Том испытывал острую нехватку времени и именно поэтому привык планировать каждый свой день почти по минутам, но сейчас, оказавшись привязанным к одному месту, да ещё в таком экзотическом виде, не спешил радоваться. Да и чему? Конечно, он всё ещё мог планировать месть Блэку, но заниматься чем-то серьёзным, ничего не записывая, не получалось. И как же сильно ему не хватало возможности колдовать. Всё же, когда привыкаешь к комфорту, который можно создать себе парой взмахов палочки, пережить необходимость сохнуть на солнце после того, как переплыл ручей, очень непросто. Особенно когда ты покрыт густой шерстью. Весь. А в шерсти водятся блохи, которые любят солнечные ванны.

Счёт к Блэку достиг космических размеров, когда Тому не удалось поймать мелкую тварь зубами. Пришлось чесать у себя за ухом задней лапой, мечтая снова стать человеком и стараясь не впадать в уныние от невозможности сделать это прямо сейчас.

— Ага. Вот, значит, как...

Том оскалился на человека, подошедшего так бесшумно, что не оставалось сомнений — без магии тут не обошлось. Однако палочки у незнакомца не было, и разглядывал он Тома с таким высокомерным интересом, будто у него было две жизни. А ведь если броситься на него прямо сейчас, то можно завладеть палочкой...

— Только без глупостей, смертный, — человек поморщился, становясь похожим на Абраксаса Малфоя в его лучшие годы. — Я и без того не знаю, что с тобой делать.

— А почему со мной надо что-то делать?

До этого момента Том был уверен, что ему не удастся сказать и слова, а потому потрясённо замер, прислушиваясь к собственному голосу. Однако говорящая собака ничуть не смутила незнакомца. Он возвёл очи к небу и патетично вопросил:

— За что мне это?!

— Может, вы всё-таки объясните, что происходит?

— А смысл? Если я и сам этого не понимаю.

Человек тяжело вздохнул и создал себе кресло. Без палочки! Просто щелкнув пальцами. Такого Том даже представить не мог, а незнакомец как ни в чём не бывало развалился в кресле, покачивая носком туфли, явно пошитой вручную. Вообще вид у него был крайне представительный — таких типов Том видел на Даунинг Стрит и в Букингемском дворце, но никак не на опушке Запретного леса в далёкой Шотландии. Пусть Том не понимал сути происходящего, но сомнений в том, что эта встреча чрезвычайно важна, больше не оставалось.

— Господи! — снова воззвал незнакомец, глядя в небо. — Но это же не может быть Великим планом? Это... так мелко. Почему я?

Судя по всему, ни на какой ответ он не рассчитывал, потому что расстегнул пиджак и ослабил манерный узел галстука.

— Хорошо, смертный. Видимо, в тебе есть что-то важное. Допустим.

— Что значит «допустим»? — возмутился Том. — Я Лорд Волдеморт. Моё имя боятся произносить вслух.

— Какие глупости, — незнакомец сцепил пальцы в замок и улыбнулся столь же вежливо, сколь и фальшиво. — А я грёбанный архангел Гавриил. И?

— В смысле «архангел»? — изумился Том, вспоминая детские страшилки сестры Агаты из приюта.

— Могу явить крылья, если тебе это зачем-то надо.

Со скучающим видом этот архангел встал и действительно выпустил крылья, которых оказалось явно больше двух. Том зажмурился, потому что глаза заболели от ослепительного сияния.

— Итак, — архангел вновь расположился в кресле. — Я думаю, что должен вернуть тебе человеческий облик.

Том даже замер от внезапного восторга. Так просто? И справедливость восторжествует? И чего тогда этот архангел медлит?

— Вам надо поставить свечку в храме?

— Мне? Зачем?

— За моё обратное превращение.

— Какая связь? — поморщился архангел и щёлкнул пальцами.

Том очнулся, уткнувшись носом в камень. Собакой он быть не перестал, однако никакого архангела рядом с ним не оказалось. Кресла тоже не было, и, взглянув на не по-весеннему припекающее солнце, Том понял, что это был всего лишь тепловой удар. Он просто перегрелся... проклятье! И привидится же такое, и главное, так реально, так близко. Том встал и жадно напился из ручья, который совсем недавно переплыл. Так обидно ему не было с момента падения в Арку Смерти.

— Значит так, смертный, я всё узнал...

Том уселся в траву, глядя на вновь появившегося архангела Гавриила. Тот воодушевлённо потирал руки, разглядывая Тома с новым интересом.

— Оказывается, ты разбил душу. Теперь, чтобы её собрать, тебе надо по-быстрому раскаяться, и всё.

— Что всё?

— Я смогу вернуться туда, откуда явился.

— А я?

— Тоже сможешь, — архангел улыбнулся, демонстрируя безупречные зубы. — Что захочешь, то и сможешь.

— И в чём я должен раскаяться? — поинтересовался Том.

— В том, что тебе вообще в голову пришла такая мысль, что душу можно расколоть пополам. Это противоречит всем законам и нарушает все правила. В общем, ты и сам всё знаешь, поэтому давай!

— Нет, — если бы Том не был собакой, он бы улыбнулся.

— Что?

— Я сказал нет.

— Но почему?

— Во-первых, потому что если бы не моя предусмотрительность, я бы просто сгинул в Арке Смерти. Во-вторых, я расколол душу на большее количество частей. И в-третьих, я не раскаиваюсь.

Лицо Гавриила исказила тень раздумий, после чего он решительно заявил:

— Ты не можешь.

— Могу.

— Но тогда ты останешься собакой.

— Заметьте, живой собакой. К тому же я не сомневаюсь, что сумею возродиться в нормальном теле, сохранив весь свой прежний опыт, знания и навыки. У меня есть верные последователи.

— Какая ересь! Как можно вообще дробить душу на несколько частей?! Как её потом учитывать? А вдруг какой-нибудь осколок потеряется?

— Что значит «потеряется»? — возмутился Том. — Вы знаете, какая там защита? Хоркрукс можно уничтожить только Адским пламенем.

— Вот только не надо считать Адское пламя панацеей от всего! — раздражённо отозвался Гавриил. — Его разрушающая способность сильно преувеличена, и я знаю, о чём говорю.

— Но...

— Так! — не дал возразить Гавриил. — Откуда вам известно про Адское пламя?

— Есть такое заклинание. Не скажу, что оно самое простое, но я умею не только вызывать, но и контролировать Адское пламя.

— Так-так, — Гавриил ещё раз задумчиво оглядел Тома. — Тогда ты совершенно не моя зона ответственности.

Такой поворот никак не мог устроить Тома.

— Вы вернёте мне мой облик?

— Нет.

— Почему?

— Ну, во-первых, потому что со всеми твоими осколками души должны разбираться в другой конторе, — Гавриил указал пальцем вниз и широко улыбнулся, продолжив: — А во-вторых, у меня есть дела поважнее.

— А если я раскаюсь? — предложил Том.

— Не советую, — Гавриил покачал головой. — В твоём случае это лишнее.

— Хорош-ший с-совет, Гавриил. Реш-шил подс-с-страховаться?

Том с удивлением уставился на появившуюся из ниоткуда миниатюрную женщину, явно уважающую андеграунд, если судить по её внешнему виду. Одна шапка в виде мухи чего стоила, а ещё и носки в сеточку с короткими брюками — и всё это в сочетании с орденской лентой и вицмундиром. Однако по реакции Гавриила стало ясно, что незнакомка не так проста.

— И в мыслях не было, Вельзевул. Я вообще оказался здесь случайно и явно по ошибке. Это исключительно твоё дело.

— С-с чего ты вз-зял?

— Взгляни сама. Он умеет управлять Адским пламенем. Я умываю руки.

Гавриил ещё раз улыбнулся и даже развернулся, чтобы уйти, но Вельзевул его остановила:

— А что ты говорил про ос-сколки?

— Тебе стоит обратиться к источнику. Лучше, чем он никто не расскажет.

— Неуж-ж-жели?

— Определённо.

— Хорош-ш-шо, — от улыбки Вельзевул Тому стало немного не по себе. — А ты уз-знал причины, по которым этот с-с-смертный хотел продлить ж-жиз-знь?

— А зачем? Вот ты сейчас всё и узнаешь. Главное, не забудь отметить это в его деле. Впрочем, не мне тебя учить.

— Не тебе. Потому что будь ты поумнее, с-сумел бы догадатьс-ся, что не с-спрос-ста попал с-сюда.

— У всех бывают ошибки, — отмахнулся Гавриил.

Он уже уходил, но замер, когда Вельзевул негромко заметила:

— Что ж-ж-ж... попытайс-ся отс-с-сюда выбратьс-с-ся.

Гавриил резко обернулся:

— Ты что-то знаешь?

Вельзевул лишь загадочно улыбнулась и, больше не обращая внимания на Гавриила, начала разглядывать Тома. От такого взгляда шерсть на загривке встала дыбом, и даже блохи перестали тревожить. Стоило уже признать скудность собственных знаний в вопросах теологии, иначе было бы проще понять, что делать, и кто из этих двух пришельцев главнее. Конечно, они оба ведут себя по-министерски, но явно представляют конкурирующие стороны, а стало быть, предстояло решить, с кем иметь дело. Причём сделать это быстро. В аду всё же самый главный Сатана, но имя Вельзевул тоже на слуху. А уж разобраться в главенстве архангелов Том и не мечтал. Проклятье! Оставалось лишь тянуть время и попытаться ввести оппонентов в заблуждение.

— Итак, с-смертный. З-зачем ты хотел ж-жить вечно?

— Нашему обществу нужны перемены. Я бы даже сказал — реформы.

— З-зачем?

— Чтобы нормально развиваться.

— То ес-сть ты думал об общ-щем благе?

Том уже понял, к чему клонит Вельзевул, и его это более чем устроило. В конце концов, какая разница, кто вернёт ему человеческий облик?

— Разумеется! Взять, к примеру, судебную реформу. Невозможно представить здоровое общество, в котором законы противоречат друг другу. Я провёл большую работу...

Вельзевул не дослушала:

— Ты с-слышал, Гавриил? Мне каж-жется, реформы и общ-щее благо по твоей час-сти.

— Но его методы! — попытался возразить Гавриил.

— Именно поэтому мы з-здесь и с-собралис-сь. Вмес-сте. Полагаю, это наказ-зание.

— Кому? Нам?!

— З-за с-сорванный Великий план, — у Вельзевул дёрнулась щека.

— Ты серьёзно? Отправиться в эту дыру решать судьбу случайного недоумка?..

— Протестую! — вмешался Том. — По всему выходит, что моя судьба важна.

— Просто закрой свой глупый рот! — стиснув зубы, посоветовал Гавриил.

— И не подумаю, — Том уже понял, что ему не грозит ничего страшнее того, что с ним произошло, зато остальное можно обернуть себе во благо. — Похоже, я ваш совместный проект, от которого зависит ваше благополучие.

Если в ответ на его слова Вельзевул слегка поморщилась, как от зубной боли, то Гавриил не сумел скрыть удивления и выглядел при этом довольно глупо:

— С-смертный, — он даже начал заикаться. — Немедленно прекрати.

— Что именно?

— Всё! Ты понятия не имеешь о Великом плане, который, как известно, непостижим, — приосанился Гавриил.

— Разумеется, — перебил его Том, сообразив, куда надо давить. — Он ведь непостижим.

— Не начинай! — Гавриил поднял ладони и перевёл взгляд на Вельзевул. — Зато теперь понятно, где они набрались этой ереси.

— Какая раз-зница где! — резонно заметила Вельзевул. — Главное, рез-зультат.

— И для достижения результата вам надо решить мою проблему, — подытожил Том. — Скажу сразу, что первая попытка вышла не очень.

Вельзевул холодно улыбнулась Гавриилу:

— Так вот поч-чему ты реш-шил передать дело мне?

— Конечно, нет. Просто у меня не было оснований...

— Которые теперь есть, — губы Вельзевул сжались в тонкую линию. — Итак, что мы имеем, — она принялась загибать пальцы. — Погнавш-шийся за бес-с-с-смертием реформатор, рас-с-сколотая душа, наш-ша командировка и твоя неудача, Гавриил.

— Ты забыла, что он умеет контролировать Адское пламя, — огрызнулся архангел.

— Хорош-шо, — Вельзевул, не моргнув глазом, продолжила: — Неодноз-значные навыки и с-стремления.

— Адское пламя однозначно ваш навык.

— Как показало наш-ше с-совместное рас-с-следование, некоторые ангелы умеют ис-скушать, а демоны благос-словлять.

— При чём здесь это?!

— С этого вс-сё началос-сь.

— Мне кажется, вы отклонились от темы, — напомнил о себе Том. — Ситуация, конечно, непростая, но раз уж вас направили сюда, то предполагается, что вы справитесь.

Гавриил вновь уставился на Тома так, будто у него выросла вторая голова. Хотя, наверное, его должен был смущать нетривиальный облик собеседника: непросто иметь дело с собакой, говорящей умные вещи. У Вельзевул же вовсе не было проблем с восприятием Тома:

— Мне тож-же так каж-жется.

— С чего начнём? — оживился Том.

— С рас-с-следования.

— И кто будет расследовать? — Гавриил иронично поднял бровь. — А главное как? У нас нет ни одной инструкции, ни одного формуляра. Какие формы заполнять? Кому это поручить? Должен же быть порядок.

— Долж-жен, — согласилась Вельзевул. — Но его нет.

— Но так нельзя!

— Мож-жно. Когда нет другого выхода.

Подход Вельзевул очень импонировал Тому, а потому он рассказал свою историю, не скрывая ничего. Хотя нет, у него просто была уверенность, что эти странные гости Хогвартса и без того всё о нём знают. Узнал же Гавриил откуда-то про хоркруксы? Да и нашли его чересчур быстро — если учесть, что о своей миссии и Гавриил и Вельзевул только догадываются. Странная, конечно, командировка, но Тому было не до претензий.

Кресло, созданное Вельзевул, было практичным и явно не таким удобным, как у Гавриила, но своему вкусу она изменять не собиралась. Стол же, наоборот, выглядел очень основательно и солидно. В ящике стола нашлась стопка бумаги и несколько карандашей, увидев которые, Гавриил было презрительно скривился, но поймав тяжёлый взгляд Вельзевул, быстро начал оправдываться:

— Я думал, вы давно перешли на автоматические ручки, — Гавриил достал из кармана золотую ручку, сверкнувшую бриллиантами. — Это «Монблан», серия «Тайна», пришлась мне очень по нраву. Конечно же, типовые сапфиры и рубины мне заменили на аметисты...

— Она хоть пишет? — перебила его Вельзевул.

— Разумеется, — Гавриил поджал губы, явно обидевшись.

Вельзевул криво усмехнулась и, положив перед собой чистый лист бумаги, уставилась на Тома. Немигающий взгляд наводил на мысли о легиллименции, но Том был слишком сведущ в ментальных практиках, чтобы понимать — это другое. Скорее, Вельзевул вело любопытство — Тому было приятно думать, что научное! — но почему-то не оставалось и тени сомнений, что оно будет удовлетворено. Причём самим Томом и со всем уважением. Решив со временем овладеть этим трюком, он начал рассказывать сам.

Почерк у Вельзевул оказался довольно красивым. Золотое перо словно само собой бегало по бумаге, записывая жизненные перипетии Тома, и довольно выразительно обозначало своё к ним отношение знаками препинания. После одного особо ехидного восклицания Том не выдержал:

— Я всё ещё не понимаю, к чему такие подробности.

— Тебе и не надо, — мгновенно отозвалась Вельзевул. — Но ус-словия з-задачи долж-жны быть полными.

— Задачи? — удивился Том.

— Видишь ли, — вступил в разговор Гавриил, — для начала нам надо определиться, к какому ведомству тебя отнести. Обычно этой рутиной занимаются в Чистилище, и мы уже имеем дело с готовым материалом, понимая, что нам делать.

— И что же?

— У нас есть целые отделы поощрений, — Гавриил приосанился, — и наказаний, — он бросил быстрый взгляд на усмехнувшуюся Вельзевул. — Но, как ты понимаешь, бывают и нюансы. Похоже, ты как раз такой сложный случай. Видишь ли, мы лишь исполняем Её волю и стараемся делать это безупречно.

— Ближ-же к делу, — Вельзевул постучала ручкой по столу, привлекая внимание. — Итак, Том Риддл, с-сколько раз ты рас-с-скалывал душу?

— Пять.

Вельзевул несколько раз потрясённо моргнула и всё-таки переспросила:

— С-сколько?

— Пять.

Гавриил немного ослабил узел галстука и, покрутив шеей, выдохнул:

— Пиздец!

– 2 –

Архангел Гавриил очень любил порядок и считал его основой всего. Ему было приятно находить все вещи на их исконных местах, руководствоваться в поступках четкими правилами. Он даже с огромным удовольствием разрабатывал новые правила, чтобы учесть каждый нестандартный, на первый взгляд, случай. Ему очень нравилось подчёркивать, что настоящие воины света не имеют собственной воли, руководствуясь методическими указаниями, созданными специально для каждой ситуации. В этом была сила. В этом был высший смысл.

Сейчас же Гавриил впервые столкнулся с тем, чему не мог подобрать названия. Разумеется, в отличие от Вельзевул, он никогда не работал с грешниками. Теми самыми смертными, которые обращали данную им свободную волю кому-то во вред. Но чтобы вот так?!

— Вельзевул, нам надо посоветоваться, — позвал он, отходя в сторону.

— С-советуйся, — разрешила она, последовав за ним.

— Ты это видела? — чтобы заглянуть в глаза князю Преисподней, пришлось немного присесть и наклониться. — Я умываю руки! Это совершенно точно твой случай. Пять раз! Ты слышала? Пять!

— Я вс-сё ещё не понимаю твоей ис-стерики, — Вельзевул презрительно скривилась. — Ну, пять.

— Конечно, ты ко всему привычна.

— Нет. Такого я не видела.

— Даже ты! — Гавриил махнул рукой. — Я ухожу.

— А как же ваше непостиж-жимое милосердие?

— Не в этом случае.

— Ну-ну.

— И это всё, что ты можешь сказать?

— Да, — Вельзевул криво усмехнулась и вернулась за стол, продолжив вести протокол.

Гавриилу было немного некомфортно оставлять своей почти коллеге такой запущенный случай, но он сумел убедить себя, что в Аду и не с таким привыкли иметь дело. В конце концов, когда не случился Армагеддон, Вельзевул сумела удержать в узде и вернуть к работе десять миллионов демонов. Поэтому не произойдёт ничего страшного, если он сейчас удалится, ведь на главный вопрос они уже ответили. Этого смертного надлежит забрать Вниз, стало быть, Гавриилу здесь больше нечего делать. Совсем. А ручку он решил оставить на память об этом небольшом приключении. Ей.

Бросив последний взгляд на Вельзевул, корпевшую над бумагами, Гавриил пожал плечами и сосредоточился на переходе в свой кабинет. Однако у него снова ничего не вышло, как и в тот самый первый раз, когда он только сюда попал. Тогда он был уверен, что это из-за невыполненного дела, ну а сейчас-то что? Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, поэтому Гавриил решил отойти подальше. Не то чтобы он подозревал Вельзевул в каких-то кознях, но лёгкое недоверие всё-таки было.

Ни в лесу, ни на камнях у озера, ни у стен замка Гавриил не сумел совершить простой переход, который обычно не требовал никаких усилий. Что-то здесь было не так, и кажется, Вельзевул что-то знала!

— Вельзевул, нам надо посоветоваться, — снова начал он, подходя к столу.

— Правда?

— Да.

— В общем-то вы можете советоваться и при мне, — вмешался смертный, — если, конечно, не обсуждаете что-то личное.

Гавриил мрачно оглядел эту недособаку, недоумевая, что могло навести на столь крамольную мысль:

— У нас есть корпоративная этика, — весомо возразил он.

— Ну-ну, — согласилась Вельзевул.

— Если всё настолько непросто, то я отойду, — смертный оскалился понимающей улыбкой и скрылся среди деревьев.

Гавриил проводил его взглядом и щёлкнул пальцами, окружая их с Вельзевул пологом конфиденциальности.

— Поз-зёр, — усмехнулась она. — Ты приш-шёл за ручкой?

— Вовсе нет, — Гавриил потёр руки, не зная с чего начать. — Ты что-то знаешь?

— Не больше твоего.

— Но... ты ведь не сомневалась, что я не смогу уйти.

— Да.

— Почему?

— А ты подумай. Неужели тебя выдернули из твоего офис-са лишь для того, чтобы ты дал мне ручку?

— Нет. Но ведь совершенно очевидно, что у меня здесь нет никаких дел.

— Это ты так с-с-считаешь.

— Допустим, — Гавриил скрестил руки на груди. — Ты, видимо, считаешь иначе.

— Видимо.

— Так скажи это мне, — прозвучало немного грубовато, и Гавриил попробовал смягчить тон. — Пожалуйста.

Разумеется, Вельзевул была далека от жалости и заговорила по каким-то своим корыстным мотивам, возможно, воплощая далеко идущие планы. Гавриил не обольщался, но слушать ему это совсем не мешало.

— Мы попали в этот с-странный мир вмес-сте. Это предполагает какое-то с-сотрудничество. Но в чём? — у Вельзевул дёрнулась щека. — Полагаю, нам надо с-сначала с-собрать эту душу, а уже потом решать, что с-с нею делать.

— Так просто?

— Думаеш-шь, это будет прос-сто?

Гавриил вспомнил о том, что никогда не занимался ничем подобным, и был вынужден согласиться:

— Не думаю.

— Вот и я о чём. С-скорее всего, нам нужно будет каким-то образом объединить ус-силия.

— И каким же?

— Не з-знаю. Будем пробовать.

— А ты уже выяснила, что из себя представляют эти осколки? Как мы вообще поймём, что с чем надо соединять?

— Мне каз-залось, что тебе не привыкать иметь дело с-с душ-шами.

— Это в теории, — вздохнул Гавриил. — У меня, кажется, даже были методические указания по учёту душ... правда, не знаю, как бы нам это помогло.

— Напишешь новые. Я не помню подобных с-случаев, но это не означает, что их не было. Я когда-то читала о подобном. Но рас-скол ос-существлялся пополам и без подобных ус-силий.

— Мне кажется, он не нормальный смертный, — поделился своими опасениями Гавриил. — Как это назвать? Душевнобольной? Таких ещё содержат в специальных бедламах и приковывают цепями.

— Твои с-сведения нес-сколько ус-старели, — поморщилась Вельзевул, — но уверяю тебя, мы з-здесь не для этого.

— Может...

— Мы не уйдём отс-сюда, пока не решим з-задачу. Ты, конечно, мож-жешь пос-садить его на цепь, но это не помож-жет.

Гавриил тяжело вздохнул:

— Но ты гарантируешь, что когда мы соберём его душу...

— Стоп-стоп-стоп! Ты, правда, хочеш-шь гарантий от князя Преис-с-сподней? — улыбка Вельзевул стала ехидной.

— Я немного не так выразился.

— В с-следующий раз выраж-жайся так, — Вельзевул щёлкнула пальцами, убирая защиту от подслушивания. — Подойди с-сюда, Том. Продолж-жим.

Вельзевул очень ловко управлялась с нестандартной ситуацией, вызывая у Гавриила невольное уважение. Глядя на её уверенное спокойствие, он решил не то чтобы довериться её интуиции, но попытаться поддержать. Ради общего блага.

— И вс-сё-таки мне непонятно, почему ты рас-с-сколол душу именно на пять частей, — Вельзевул выжидательно взглянула на смертного. — Почему такое с-странное чис-сло?

— Потому что я не всё успел.

— В с-смысле?

— Первоначально предполагалось, что хоркруксов должно быть семь.

— Почему?

— Разве семь — не самое могущественное магическое число?

Теперь уже Гавриил наблюдал за этим идиотом сквозь прижатую к лицу ладонь и пытался вспомнить, каким обидным словом назвал Азирафель Сандальфона за меньшую глупость. А смертный продолжал рассказывать о том, как ловко прятал осколки души в уникальных предметах, разрушать которые не стал бы никто нормальный. И он ещё рассуждал о нормах!

— И что ты с-сделал с этими предметами?

— Спрятал. В надёжных местах.

— Ты можеш-шь принес-сти их с-сюда?

Смертный дёрнулся было возразить, но, немного подумав, покачал головой:

— Нет.

— Почему?

— Я не могу отсюда уйти, — выдержав паузу, он добавил: — Один хоркрукс спрятан в замке. Может быть, хватит одного?

Он ещё и торгуется!

— Не хватит! — поспешил развеять ошибочное суждение Гавриил. — Непонятно, что это за часть, и как она станет взаимодействовать с тем жалким осколком, что остался в тебе.

— Почему это «жалким»? — возмутился смертный.

— Потому что он гораздо меньше тех, что ты уже отколол, — Гавриил смерил его уничижительным взглядом и вспомнил, припечатывая: — Долбоёб!

Во взгляде Вельзевул мелькнул интерес, странным образом приободривший Гавриила, и она постучала ручкой по столу, подводя итог:

— Нам надо с-собрать вс-се час-сти.

— Так собирайте! — сдался наконец смертный. — Я скажу, где искать и что.

Однако его рассказ ничему не помог. Это странное место было окружено таким барьером, через который не смог пробиться ни Гавриил, ни Вельзевул, ни они вместе, взявшись за руки. Более того, даже попасть в замок им оказалось не под силу.

Гавриил чувствовал себя обманутым и даже слегка униженным. Мало того, что его сослали в это непонятное место без каких-либо инструкций, в странной компании, мало того, что дело касалось обычного смертного, пусть и совершившего то, что нарушало все заповеди, мало того, что не было возможности перепоручить кому-то рутину — так ещё и такие ограничения!

— Это вполне в Её духе, — пробормотала Вельзевул. — Так с-сказ-зать, шутка удалас-с-сь.

Гавриил лишь сдавил пальцами виски, пытаясь унять головную боль. Земное тело иногда вело себя крайне странно и непредсказуемо. Смертный, похоже, тоже приуныл. Хотя в его случае причин было более чем достаточно. Наверное, осознал, что натворил, и сейчас его терзают муки совести.

— Нам нужен сообщник, — вдруг заговорил он. — Тот, кто вхож в замок. Из числа моих людей.

М-да, наблюдать за мыслительным процессом, отражающимся на собачьей морде, Гавриил оказался не готов. Кроме того, его немного разочаровал ход этих мыслей: раскаяние, на его беспристрастный взгляд, было гораздо уместнее поисков лазеек. Но эта позиция нашла понимание у Вельзевул:

— Ты говориш-шь о ком-то конкретном?

— Да. Люциус Малфой мог бы быть нам очень полезным. Он член Попечительского совета Хогвартса и вхож в мой кабинет, — смертный зло оскалился и продолжил: — занятый самозванцем. Он мог бы прокрасться туда незаметно, открыть тайник...

Вельзевул потёрла переносицу:

— А что произ-зойдёт, если его поймают з-за этим з-занятием?

— Малфой непременно выкрутится.

— А ес-сли директор школы ему помеш-шает?

— Выкрутится, — смертный выглядел уже не настолько уверенно.

— З-зачем нам посредники? — Вельзевул взглянула на Гавриила. — Если мы мож-жем обратитьс-ся к тем, кто с-сделает это лучше.

— К кому это? — смертный подозрительно наклонил голову и поднял ухо.

— К Дамблдору и Блэку.

— С-с-с ума с-сошли?! — от возмущения речь смертного утратила внятность. — Они ж-же попытаются меня добить!

— С-с чего бы это?

— С того, что может быть вы где-то и играете главные роли, но здесь... — смертный оскалился. — Здесь они та самая сила и власть. И они сумели договориться между собой.

— Они нам помогут, — Вельзевул улыбнулась так, как умела лишь она, обозначив непреклонную волю. — И с-сделают это с-с-с удовольс-ствием.

— С удовольствием они свернут мне шею! — шерсть на спине смертного встала дыбом. — Больше я не с-скажу ни слова! Вы не найдёте хоркруксы.

— С-скаж-жешь. Найдём. Не с-свернут.

Когда Вельзевул была в таком настроении, Гавриил предпочитал не вмешиваться. С одной стороны, повлиять на решение он уже не мог, а с другой — и не собирался. Потому что у неё был план, и она хотя бы отчасти понимала, что происходит. В конце концов, если этот план не сработает, можно будет придумать что-то другое. Если не сработает.

— Они не станут нам помогать! — упорствовал смертный.

— Пос-с-смотрим!

Вельзевул хлопнула ладонями по столешнице и уже через минуту скрылась за деревьями, направляясь к замку. Гавриил поймал тоскливый взгляд смертного и развёл руками:

— Сам видишь.

— Вы недооцениваете Дамблдора. Он вас переиграет.

— Посмотрим, — Гавриил мог бы сказать, что тягаться со смертными для него просто неспортивно, но не собирался разъяснять столь элементарные постулаты.

— Делайте, что хотите. Я даже не стану сопротивляться, когда Дамблдор меня станет убивать. Может быть, тогда до вас дойдёт, что я не зря делал хоркруксы? Надеюсь, когда я вернусь, вы уже исчезнете.

Да уж... смертный не просто был далёк от раскаяния, но ещё и упорствовал в своей ереси. Гавриил не мог такого понять: он был глубоко убеждён, что грехи смертных незатейливы и известны со времён Сотворения. Кто-то был склонен к воровству, кто-то к гордыне или гневу, кто-то прелюбодействовал, а кто-то убивал. Были, конечно, ещё уникумы, сочетающие в себе эти грехи совершенно рандомно, но это была уже головная боль ведомства Вельзевул. При этом всё это имело чёткое отражение в инструкциях, было упорядочено и задокументировано, но чтобы вот так, да ещё и щедро замешано на желании улучшить общество!

— Как ты можешь такое говорить?! — не выдержал Гавриил. — При рождении ты получил душу, согласно разнарядке. Хорошую, целую душу. Как тебе в голову пришло её расколоть?!

— Во-первых, этот способ изобрёл не я. А во-вторых, мне казалось, что уж архангел-то должен понимать стремление к бессмертию.

— Но ведь это обман! Бессмертия таким образом не достичь.

— Допустим. Но продлить жизнь на несколько сроков вполне можно. Мне бы хватило, чтобы воплотить все свои планы.

— Но ты покусился на душу!

— И что с того? Как от этого изменилось качество моей жизни?

— Для начала ты стал собакой.

— Это досадная случайность, — оскалился смертный. — И я даже знаю, кому этим обязан.

— Это закономерность! — Гавриил назидательно поднял палец. — Зло всегда содержит в себе семена саморазрушения.

— Это догма, которую нечем подтвердить.

Гавриил потёр лицо, собираясь с мыслями. Он прекрасно понимал, что при таком настрое у них ничего не выйдет. Смертный сам должен захотеть собрать свою душу, но как его в этом убедить? Как же всё непросто! Может, у Дамблдора с Блэком выйдет, раз уж они сумели договориться и имеют здесь какое-то влияние?

Вельзевул вернулась вместе со смертным, вид которого вызвал у Гавриила эстетический шок. Смертные же научились шить достойную одежду, так к чему это буйство красок и вызывающий фасон? И для чего нужна борода, украшенная разноцветными бусинами? Не проще ли её сбрить? Пожалуй, претензий не было лишь к очкам — они выглядели по-настоящему стильно.

— Добрый день, мистер...

Смертный запнулся, не зная как уместнее обратиться. Пришлось подсказать:

— Архангел Гавриил.

Для чего смертные при встрече жмут друг другу руки, Гавриил не понимал, но решил соблюсти правила хорошего тона.

— Альбус Дамблдор, — представился смертный и, взглянув на собаку, невозмутимо продолжил: — Здравствуй, Том.

— Не могу сказать, что рад видеть, — оскалился пёс.

— А я рад, — безмятежно улыбнулся Дамблдор. — Тому, что ты выжил. Всё-таки эта Арка — удивительный артефакт. Надеюсь изучить хотя бы часть её свойств. Я нашёл любопытный трактат...

— Это всё интересно, но мы здесь не за этим, — перебила Вельзевул.

— Да-да, конечно, — Дамблдор старательно изобразил приличествующее случаю смущение. — Я отправил сову Сириусу и надеюсь, он скоро к нам присоединится.

Пёс щёлкнул зубами и отвернулся, делая вид, что происходящее его совершенно не касается. Гавриил, в поисках поддержки, взглянул на Вельзевул. Он указал ей на Тома, проблемы с которым росли подобно снежному кому, образующему лавину, и попытался иносказательно сообщить, что всё гораздо хуже, чем они надеялись.

— Вельзевул, я пытался...

— З-зря, — она невозмутимо уселась за стол и, переложив уже исписанные бумаги, щёлкнула пальцами, создавая ещё три кресла: — Не с-стойте.

Дамблдор взмахнул палочкой, отчего в его кресле появились две подушки невообразимо голубого цвета, украшенные серебристыми звёздами. Видимо, более спокойные офисные оттенки приводили его в замешательство. Он уселся, важно поправил бороду и, словно продолжая прерванную беседу, улыбнулся:

— Насколько я успел изучить проблему, расколотую душу спасёт лишь раскаяние. Но оно может быть настолько болезненным, что способно убить.

Пёс даже ухом не повёл, зато Вельзевул принялась постукивать пальцами по столу, явно что-то обдумывая, и наконец покачала головой:

— Нет, эти ос-слож-жнения нам не нуж-жны.

Дамблдор перевёл взгляд на Гавриила. Пришлось подтвердить:

— Не нужны.

— Но тогда я не знаю, чем могу вам помочь, — улыбнулся Дамблдор.

— Нам нуж-жно с-собрать предметы, в которых з-заключены ос-сколки души, — немигающий взгляд Вельзевул был настолько тяжёл, что Гавриил отвернулся. — С-с этим вы долж-жны с-справиться. Ос-стальное не ваша з-забота.

Даже если Дамблдор и хотел возразить, ему хватило благоразумия этого не делать. Гавриилу редко удавалось видеть Вельзевул такой недовольной, и было непонятно, что так сильно её задело. Смертный, конечно, выглядел вызывающе, но у него было хотя бы человеческое тело, а не собачье. Впрочем, какая разница! Вельзевул стоило поддержать хотя бы потому, что они сейчас играют за одну команду и делают общее дело.

— Не ваша забота, — подтвердил Гавриил. — За души отвечают совсем в других ведомствах.

Дамблдор вздохнул и, сложив пальцы домиком, устроил на них подбородок:

— Допустим, вам удастся собрать душу Тома. А что будет дальше?

Так далеко в размышлениях Гавриил не заходил, потому вопросительно взглянул на Вельзевул. Она не подвела:

— Дальш-ше он пойдёт с-с нами.

— Куда? — встрепенулся Том, позабывший о гордости и молчании.

— На З-землю. У нас-с там проз-зябают два отс-ставных полевых агента.

— И на здоровье! — Том отвернулся, явно имея какое-то другое мнение.

— А вот и нет! — вмешался Гавриил. — Станете друг за другом приглядывать. Это будет справедливо.

Вельзевул потёрла виски, и Гавриил было решил, что всё идёт по плану, и они ведут в счёте, но Дамблдор опять всё испортил:

— А в каком месте Земли живут ваши агенты?

Да какая разница?! Гавриил пощёлкал пальцами, вспоминая, откуда последнее время получал отчёты Азирафеля. Ну, когда тот ещё утруждал себя отчётами.

— Рим... Париж... Суссекс!

— Лондон.

Всё-таки память у Вельзевул была фотографической.

— Лондон, — подтвердил Гавриил. — Сохо.

— А ваши агенты ответственные? — не отставал Дамблдор.

— Они сорвали Армагеддон! — возмутился Гавриил. — Великий план из-за них...

— Оч-чень ответс-ственные! — перебила его Вельзевул. — Чрез-звычайно.

— Вот именно! — Гавриил весомо кивнул. — У них шесть тысячелетий опыта.

О том, что этот опыт сводился, в основном, к распитию алкогольных напитков, Гавриил предпочёл умолчать. Он всё ещё не до конца понимал правила игры и полагался на импровизацию Вельзевул, которая вместо прямых приказов предпочла договориться. Ему захотелось подкрепить свой рассказ положительными примерами, которыми были полны отчёты Азирафеля, но помешало появление ещё одного смертного, при виде которого шерсть на загривке Тома встала дыбом, а из глотки раздалось угрожающее рычанье.

— О! Моё alter ego, — ничуть не пугаясь, начал подошедший. — Приятный сюрприз, мой Лорд.

— Это Сириус Блэк, — представил его Дамблдор, — в теле Тома Риддла, делом которого вы занимаетесь.

— А что, кто-то занимается его делом? — оскалился радостной улыбкой Блэк. — А я думал, что являюсь его единственным наследником.

— Ах ты, тварь!

Том рванулся вперёд, и если бы не предусмотрительность Вельзевул, поместившей его в прозрачную и очень крепкую сферу, его зубы сомкнулись бы на горле Блэка. А так он лишь замер в пузыре и разразился отборной бранью. Гавриил, любивший разнообразить речь новыми оборотами, даже пожалел о невозможности записать хотя бы часть его опуса. Такими словами можно было и выразить порицание нерадивому сотруднику, и вдохновить войско.

— З-значит, з-занял мес-сто? — резюмировала Вельзевул. — И никто нич-чего не з-заподоз-зрил?

— Никто, миссис... — Блэк галантно поклонился и сообщил очевидное: — Вас не представили, милая леди.

Гавриил слегка прищурился, ожидая, что смертный обратится роем мух, которых разнесёт налетевший ветер — прямо сейчас, вот-вот! — поэтому был слегка шокирован, услышав насмешливое:

— Вельз-зевул, княз-зь Ада.

— В смысле? — Блэк на мгновение растерялся. — Это же сказки для магглов.

— Мне каж-жется, надо немного прояс-снить с-ситуацию, — усмехнулась Вельзевул. — Гавриил, покажи ему свои крылья.

Разумеется, ей и самой было что показать, но оказалось даже приятно демонстрировать смертным то, с чем они никогда прежде не сталкивались. Гавриил расправил крылья и немного увлёкся божественным светом.

— Дос-с-статочно!

Точно! По отношению к Вельзевул зрелище было немного неспортивным. Зато Блэк слегка попритих и даже рассказал, что занял место Тома, победив его в честном бою. Разумеется, на этот счёт оказалось два противоположных мнения, но Гавриил не собирался вникать в подобные мелочи:

— Да какая разница, кто и кого толкнул в Арку Смерти?! Главное, вы сейчас принесёте все хоркруксы, а мы вернём душу в первоначальное состояние. И вся эта история закончится.

— А что помешает ему наклепать новых хоркруксов? — презрительно фыркнул Блэк, указывая на Тома. — И что тогда? Его точно нельзя вернуть в Арку?

— Нет! — терпение Вельзевул подошло к концу. — Он этого больше не с-с-сделает.

— Но ведь он знает как! И в книгах остался рецепт, я сам видел, — не унимался Блэк. — Это вообще оказалось так просто, что я до сих пор удивляюсь, почему кроме него...

— Сириус! — Дамблдор спустил очки на кончик носа и с возмущением уставился на Блэка. — Это немыслимо!

— Но почему? Из-за ритуального убийства? Так этот пункт можно и обойти. Скажем, делая ритуальную жертву из преступника, и вуаля! Я читал...

И кто бы мог помыслить, что книга окажется таким злом? Должно же быть ровно наоборот.

— Да сколько можно! — голос Гавриила вернул себе первозданную мощь и прогремел над лесом. — Душа, находящаяся в теле, не рождается и не умирает. Все рожденное обречено на смерть, кроме души. Поскольку она не рождается, для нее нет прошлого, настоящего и будущего. Она вечная, всегда существующая и изначальная. И делить её нельзя! Понятно?

Кажется, Гавриил слегка увлёкся, потому что Вельзевул прикрыла глаза ладонью, явно спасаясь от сияния, но смертные, похоже, что-то поняли. Потому что Блэк поднял ладони и пообещал:

— Я сожгу эту книгу. Она мне всё равно никогда не нравилась.

— Это не выход, — попытался возразить Дамблдор.

— Разумеется, — усмехнулась Вельзевул. — Информация об этом станет противоречивой, недостоверной и будет вызывать лишь насмешки.

— Вот именно! — веско добавил Гавриил. — Шутки закончились.

Вельзевул ещё умудрялась вести протокол по форме, которую изобретала на ходу, и Гавриил не сомневался, что она даст ему снять копию своих записей. Разумеется, вывод из всего этого он сделает сам. Независимо от Вельзевул и прямо противоположный её! Но вывод мог и подождать — прямо сейчас на бумаге рождалась история Тома Риддла, и Гавриил поймал себя на невольном сочувствии смертному. Подумать только: каждый раз, когда у него появлялась возможность выбирать, он ошибался. Сначала неправильно выбрал себе способ обретения бессмертия, потом череда ошибок с жертвами закономерно привела его к Арке Смерти, где он окончательно потерял самого себя.

— Постой! Так ты хотел сделать из меня хоркрукс?! — возмутился Блэк.

— Жалею, что нет.

— Ах ты ж!..

Теперь в ограничивающей сфере оказался и машущий палочкой Блэк. Вельзевул неторопливо поправила манжеты и взглянула на Дамблдора:

— Похож-же, договариватьс-ся о деталях придётс-ся с-с тобой.

— К вашим услугам, — глаза Дамблдора хитро блеснули. — Никогда не принимал участия в столь интересном проекте.

— Ты понял, где в з-замке с-спрятан хоркрукс-с-с?

— Кажется, да. Но у меня возник вопрос.

— С-спрашивай.

— А что станет с оболочкой хоркрукса, когда её покинет частица души?

— Нич-чего.

— А кто будет правопреемником этих предметов?

— Да какая разница? — Гавриила всегда возмущали вопросы не по делу. — Можете уничтожить. Или забрать себе. Вообще не важно.

— Как это не важно?! — взвился Том.

— Очень просто! — терпение Гавриила подошло к концу. — Тебя сейчас должна волновать лишь целостность собственной души и возможность, наконец, сделать правильный выбор. А вместо этого ты цепляешься за безделушки.

— Это не безделушки! Это реликвии...

— Ой, всё!

Церемониться со смертными Гавриил не собирался. Он и без того потратил уже слишком много времени, пребывая в этом дурацком месте и в не самой удачной компании. Разумеется, к Вельзевул это ни в коем случае не относилось — с ней оказалось очень приятно иметь дело. Если, конечно, ты нацелен на результат, как Гавриил.






Продолжение в комментариях...

@темы: ГП, ФБ, Фики мои, Фандомное, GO

---

С ЗФБ))) Команда WTF HP Cross Time 2021

Название: Выход есть
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер/вид работы: миди, 9 977 слов
Каноны: Гарри Поттер
Пейринг/Персонажи: Сириус Блэк, Северус Снейп, Регулус Блэк, Бартемиус Крауч-младший, Альбус Дамблдор
Категория: джен, преслэш
Жанр: приключения, юмор, АУ
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, ООС
Краткое содержание: Взмах крыла бабочки способен изменить историю? Звучало загадочно и красиво, но Сириусу было не до поэтичных цитат. Его бабочка могла хоть обмахаться своими крыльями — то будущее, которое он знал, никуда не годилось, а стало быть, его надо менять.
Примечание: Таймлайн для героев ГП — времена мародёров

Крыльев взмах...
Что тебе привиделось во сне,
Поведай, бабочка...

Кага-но Тиэдзё

Сириус никогда не сомневался в том, что выход есть всегда, и в большинстве случаев он там же, где и вход. Именно поэтому, когда проклятье Беллатрикс отправило его в легендарную Арку Смерти, он постарался запомнить траекторию своего падения, чтобы потом не мучиться, выбирая направление для возвращения. Только вот всё было тщетно: за завесой Арки не было никаких направлений, как не было ни верха, ни низа — ничего, кроме бесконечной тьмы с мерцающими звёздами, расположенными так, словно они принадлежали другой галактике. Времени здесь, похоже, тоже не было, и Сириус понял, как сильно влип. Да сколько можно!

Времена, когда Сириус считал себя счастливчиком, давно прошли, можно было даже добавить пафосное «канули в Лету», но настроение не позволяло. Хотелось бить, крушить, проклинать всех и всё, но, плавая в невесомости, не выходило даже ускориться самому. Одни — еби их кентавр! — плавные движения и раздражающая тишина.

— Сука! — заорал Сириус что было сил. — Какая же ты сука, Бель!

В ответ, разумеется, ничего не прозвучало, даже эха, зато получилось кувыркнуться и зависнуть вниз головой. Правда, непонятно, что здесь считать низом — может, это, наоборот, был верх? Сириус прокричал все известные ему ругательства и даже придумал несколько новых, которыми мог бы даже гордиться, где-то там, в пустом доме, всеми забытый и никому не нужный. Кроме, разве что, Гарри, да и тот, казалось, общался с Сириусом лишь из жалости, как и все остальные. Подумать только! Из всех человеческих чувств ему осталось доступной лишь жалость. Сириус взвыл на звёзды, больше чем когда-либо ощущая себя Бродягой — бродячим псом, готовым подставить брюхо первому встречному, лишь бы избежать одиночества.

Сириус перевернулся ещё раз, окончательно теряя ориентацию в пространстве. И надо ему было столько бежать, чтобы, в конце концов, оказаться здесь. В полном одиночестве. В холоде, темноте и этом бесконечном чёртовом одиночестве. Злость сменилась тоской, которая заполнила пространство так же неотвратимо, как смола, а Сириус оказался в нём долбанной мухой, которая когда-нибудь станет украшением этого куска янтаря. Блядь! И как теперь не вспомнить долбанного Снейпа, глумящегося над бесполезностью Сириуса?! У него-то, конечно, были развязаны руки, он мог ходить к своему хозяину, заигрывать с Малфоем и считать всё это чертовски важным делом. Куда уж Сириусу до него!

Палочка оказалась в ладони словно сама собой, такая же бесполезная и бессмысленная, как и сам Сириус, и почему-то показалось очень смешным её сломать. Почему нет? Больше-то всё равно терять нечего — на радость Снейпу! Однако даже сломать палочку было чертовски непросто. Будто она сопротивляется. Будто это ещё имеет какое-то значение. Будто это кого-то волнует! Пришлось надавить на неё коленом, изо всех сил дёргая за концы. Щепки острыми занозами впились в ладони, а душераздирающий хруст возвестил о том, что шалость удалась, только вот Сириуса это уже не волновало — сознание покинуло его, и похоже, навсегда.



***

Сначала Сириус ощутил запах, показавшийся смутно знакомым и совершенно неуместным в этом странном «нигде» — пахло целебными зельями, сушёными травами и почему-то хвоей и снегом. Впрочем, аромат морозного утра быстро смешался с табачным дымом, перебившим все остальные запахи. Сириус осторожно приоткрыл глаз и едва сдержался, чтобы не заорать от восторга: палату Больничного крыла Хогвартса он не спутает ни с чем! Очевидно, Дамблдор извлёк-таки его из этой блядской Арки, а стало быть, всё просто великолепно. Или нет? Курящий на подоконнике подросток воровато взглянул на Сириуса, и сдержать изумлённый вскрик не получилось. Этого просто не могло быть!

— Я уже закончил, — подросток затушил о раму недокуренную сигарету и испепелил её прежде, чем Сириус успел что-то сказать. — Вы ничего не видели, а Помфри решит, что у вас глюки после отключки.

Он ловко спрыгнул с подоконника и парой взмахов палочки не только избавил палату от сизого дыма, но и запаха никакого не осталось. Силён!

— А куда ты собрался? — прищурился Сириус.

— Позвать Помфри. Она просила сообщить, когда вы очухаетесь. Простите, сэр, я хотел сказать очнётесь.

— Погоди! — Сириус ничего не понимал, но собирался это исправить. — Где я?

— В Хогвартсе?

— Давно?

— Третий день, насколько мне известно.

Ладно, в конце концов, мало ли похожих людей? Но Сириус решил уточнить:

— Как тебя зовут?

— Северус Снейп, сэр. Вас что-то ещё интересует, или я могу позвать целителя?

Та же издевательская усмешка, тот же насмешливый взгляд. Но Снейп не может быть таким юным!

— Какое сегодня число?

— Девятое января.

Уже не сходилось!

— А год? Какой год?

— Семьдесят восьмой, сэр. Здорово же вас приложило.

С усмешкой, которая всегда дико бесила, Снейп развернулся и быстро вышел, оставив Сириуса разбираться с целым ворохом вопросов. Это просто не могло быть правдой, но было слишком на неё похоже. На вкус Сириуса — чересчур.

— О! Вы очнулись, мистер, — заворковала Помфри, чуть ли не с порога опутывая Сириуса различными диагностическими чарами. — А как ваша головушка? Не болит?

— Нет.

— Отлично, отлично... дыханье, сердцебиение в норме... шумов нет... я проверила вас на проклятья, всё чисто... Как вас можно называть?

Снейп, стоя за её спиной, с интересом поглядывал на Сириуса и явно замышлял какую-то пакость, потому что ничего другого от него ждать не приходилось. Может быть, поэтому Сириус замешкался и, щёлкая пальцами, скривился:

— Как же это... — он прикрыл ладонью глаза, подбирая себе подходящее имя и привычно злясь на Снейпа, сбивавшего с любой мысли. — Акрукс!

— Вы уверены?

— Да, абсолютно. Я Акрукс... Акрукс Браун.

— Хорошо, — Помфри принялась что-то записывать в подлетевшую к ней карточку. — Как вы оказались на Астрономической башне?

— Где?!

— Вас нашли на Астрономической башне. Ночью. У вас была разбита голова, а пальцы сжимали только половину палочки. Вы помните, как вы туда попали?

— Понятия не имею! — честно признал Сириус. — Вообще!

— А что последнее вы помните?

В общем-то, к делу это точно не относилось, но Помфри всегда отличало любопытство, однако рассказывать Сириус начал вовсе не для неё. Всё-таки не зря он весь последний год читал приключенческие романы дядюшки Альфарда, завалявшиеся в гостевой спальне. Снейп так даже рот открыл, слушая о поисках Святого Грааля, погоне в джунглях и подъёме по верёвочной лестнице на борт взлетавшего вертолёта, под пулями гангстеров, разумеется.

— Всё это, безусловно, очень интересно, мистер Браун, но как вы попали на Астрономическую башню?

Всё-таки Помфри ни черта не смыслила в хороших приключениях. На самом интересном месте же!

— Так я и говорю: без понятия, — Сириус постарался улыбнуться как можно обворожительнее. — Палочку я, кстати, вполне мог сломать на этой чёртовой лестнице. А следов от пуль не было? Ну, там простреленная мантия?..

— Нет, — Помфри поджала губы. — Ни одного следа.

— Странно, — Сириус оглядел больничную пижаму. — А где вообще моя одежда?

— Полагаю, об этом вам лучше поговорить с директором.

— Отличная мысль! — Сириус потёр руки и попытался встать. — Отведите меня к нему.

— Не так быстро, мистер Браун. Альбус Дамблдор сам навестит вас. В удобное время.

— Буду очень ждать! — Сириус вновь откинулся на подушку и заложил руки за голову, потягиваясь: — А завтрак будет?

— Разумеется, мистер Браун.

Несмотря на то что Помфри улыбалась, взгляд выдавал её настороженность. Было бы с чего! Зато на Снейпа рассказ Сириуса произвёл нужное впечатление. Во всяком случае, такого интереса с лёгкой примесью восторга наблюдать в его взгляде не доводилось ни разу. Но всё когда-нибудь бывает впервые. Сириус не унывал: он находился в Хогвартсе, Дамблдор был директором, Снейп — сопливым пацаном, к тому же, как оказалось, мало читающим. Пф-ф! Оставалось понять, что с этим делать и как вернуться обратно. Жаловаться на такой расклад Сириус точно не собирался — в кои-то веки судьба ему по-настоящему улыбнулась.



***

Разговор с Дамблдором оставил у Сириуса двойственные чувства. С одной стороны, тот поверил в его историю почти сразу, но с другой... Что означает его туманное «я не должен знать подробностей»? В чём тогда смысл, если не в этих чёртовых деталях? Или тем самым Дамблдор давал понять, что лично он не собирается вмешиваться, зато Сириус может делать всё что угодно? Или был ещё какой-то тайный смысл? Карт-бланш это или что-то другое?

Сириус был уверен, что времена, когда он сначала что-то делал, а потом думал, как всё исправить, давно прошли. Именно поэтому он долго не мог заснуть, вспоминая детали разговора с Дамблдором и пытаясь сложить мозаику из камней, которые не совпадали ни формой, ни размерами. И это ещё образно выражаясь! Когда Сириус попытался донести тот факт, что из мелкого пиздюка Снейпа вырос саркастичный мерзавец, Дамблдор лишь поинтересовался, на чьей тот стороне. Пришлось признать, что этот гад всё-таки член Ордена Феникса, изрядно поредевшего после первой войны. О потерях Ордена Дамблдор тоже не захотел знать, зато рассказал Сириусу про эффект чёртовой бабочки. Именно такими словами. Пф-ф! Будто от этих насекомых что-то зависело. Будто это было важно. Будто такие знания бывают лишними?!

— Сэр, вы спите?

Вежливость и уважение от Снейпа — спешите видеть! Сириус повернулся на бок, пытаясь в темноте разглядеть выражение лица собеседника. Выходило плохо, и, видимо, на это и был расчёт: чего ещё ждать от такого засранца?

— Уже нет.

— Говорят, вы будете вести факультатив по Защите. Это правда?

Всё-таки новости в школе распространялись с потрясающей скоростью.

— Директор решил, что студентам это не повредит.

— И дуэльный клуб тоже?

— Да.

— А когда можно записаться?

— Да хоть сейчас, — развеселился Сириус. — Будете первым.

— Вообще-то я не один, — пробурчал Снейп. — Вы можете записать ещё двоих?

— И кого же?

— Блэка и Крауча.

О да! Именно на это Сириус и рассчитывал: судя по всему, бабочка уже вовсю махала своими крыльями, а значит, никто не узнает ни о каком Пророчестве, никто не скажет, где искать Лонгботтомов, а Рег просто выживет. Ха! Сириус ощутил небывалое воодушевление, которое просто требовало решительных мер. Он усмехнулся как можно загадочнее и понизил голос, интересуясь:

— Так любите учиться?

— Защита от Тёмных искусств не тот предмет, которым следует пренебрегать в наше непростое время, — веско заметил Снейп. — Не говоря уже про отработку дуэльных навыков.

— Это был правильный ответ.

Сириус огляделся и, достав из-под подушки выданную Дамблдором палочку, оградил их со Снейпом чарами конфиденциальности. В них не было никакой нужды, но законов жанра никто не отменял. Если юным идиотам нужно тайное общество, то почему бы его не возглавить? Тем более что Волдеморт тоже любил эти игры. Ха! Сириус не сомневался, что сумеет переиграть его на этом поле. Всухую!

— Значит так, мистер Снейп, мне бы очень не хотелось повторять прописные истины и слишком много говорить о конфиденциальности. Вы мне кажетесь взрослым и довольно разумным, поэтому я просто возьму с вас клятву о неразглашении.

Клятву Снейп принёс, высунув от усердия язык, и Сириус похвалил себя за предусмотрительность — теперь Пожиратели смерти не узнают о его внеклассной работе больше положенного. Шансы на благополучный исход дела росли, и можно было рассчитывать на победу. Всё-таки Дамблдор гений!

Сириус старательно напускал туман, сообщая о некоем лице, крайне заинтересованном результатами их обучения, и судя по тому, как просияло лицо Снейпа, тот даже не сомневался, кто прислал в школу «мистера Брауна». И это будущий шпион? Ха!

— Вы курите, мистер Снейп?

— Нет, — быстро ответил Снейп и покраснел, уточняя: — Иногда.

— Отлично. Угостите?

Дым растворялся в предрассветной мгле, в которой деревья Запретного леса казались устрашающими призраками, но никогда прежде на душе Сириуса не было так хорошо. Он собирался исправить всё, что ему не нравилось в собственном прошлом, и не сомневался, что у него всё получится: друзья и брат останутся живы, а его юное воплощение не угробит молодость в Азкабане. О чём ещё мечтать? И, кстати, так он ещё исполнит свой долг крестного перед Гарри, который будет счастлив расти с родителями. О чём ещё мечтать? Сириус слегка подтолкнул плечом замечтавшегося Снейпа:

— Нас ждут великие дела!



***

Великие дела и правда ждали, но всё их величие убивала рутина. Оказалось, что прежде, чем приступить к занятиям, Сириус должен был согласовать план уроков с Дамблдором. Ну, охренеть теперь! А где в этих чёртовых бумажках место для вдохновения? А для импровизации? Дамблдор лишь улыбался, указывая на ошибки и требуя переписать. И это в четвёртый раз! Хорошо, что Сириус знал, что всё плохое можно перетерпеть, будь то Азкабан, заточение в старом доме, Арка смерти или вот поурочные планы Дамблдора. Так всё и вышло: после шестого варианта Дамблдор поднял руки, капитулируя перед педагогическим гением Сириуса, росшим от варианта к варианту.

Напутствуемый пожеланием удачи, в котором львиная доля слов касалась той-самой-бабочки, Сириус вошёл в класс и обомлел — не так он себе представлял дуэльный зал. Ну, без этого подиума точно и с окнами. Зато его пожелание проводить занятия для каждого факультета отдельно Дамблдор учёл, хотя, конечно, сам Сириус предпочёл бы начать свою карьеру с Гриффиндора. Но что есть, то есть.

— Мистер Снейп, какая неожиданность, — усмехнулся Сириус. — А вы, как я полагаю, господа Блэк и Крауч?

— Да.

— А где остальные?

— Я подумал, что остальные будут нам мешать, — нахально усмехнулся Снейп, — и отговорил их.

Разумеется! У Снейпа на всё было собственное мнение. А для кого тогда писались все эти планы? «Разбейтесь по парам», «это групповое занятие»... м-да! С другой стороны, так Сириус сможет уделить им больше внимания.

— Мистер Браун, а это правда, что вы занимаетесь с нами не просто так?

Регулус всегда любил точность, но Сириус не представлял, что его настолько сильно заденут слова брата. Живого брата. Того самого мальчишки, на общение с которым никогда не хватало времени, пока не стало слишком поздно. Но всё это не означало, что можно забыть о роли.

— Как вас зовут, мистер?

— Регулус, сэр.

— Хорошее имя. А вас?

— Бартемиус.

— Вас, Северус, я знаю, и чтобы закончить с этой частью, сообщаю, что вы можете обращаться к мне по фамилии. Понятно?

— Да, сэр.

— Отлично. И прежде, чем мы приступим к делу, я хочу, чтобы вы поклялись, что о происходящем на наших занятиях не узнает никто, а обсуждать вы их сможете только друг с другом.

Флер тайны всегда будоражил неокрепшие умы, и эти юные идиоты не стали исключением. Сириус слишком хорошо помнил себя в том возрасте, когда хотелось примкнуть к оппозиции, и не было сомнений, что это приведёт к славе. Его иллюзии разбились в Азкабане, куда он попал прославившимся и даже попавшим в историю, а ведь были и те, кому повезло меньше. Проклятье! Сириус вспомнил изломанные тела Джеймса и Лили, безутешно плачущего Гарри, бессмысленный взгляд Крауча после поцелуя дементора, и ему стало не по себе. Такого не заслужил никто. С другой стороны, разве сейчас не выпала возможность всё исправить?

— Кто из вас умеет вызывать телесного патронуса?

Мальчишки переглянулись, и Регулус прокашлялся:

— Разве это не квинтэссенция самой светлой магии?

— И что? Это вы дементорам рассказывать будете, если что-то пойдёт не так. А пока повторю вопрос: кто умеет вызывать телесного патронуса?

— Допустим, я, — Снейп с вызовом задрал подбородок.

— А вы полны сюрпризов, Северус, — усмехнулся Сириус. — Покажите.

Кто бы мог подумать, что патронус Снейпа — лань? Не говоря уже о том, что ему знакомо это заклинание. Сириус ощутил азарт, наверное, педагогический, и радостно потёр руки:

— Отлично! С этого мы и начнём.

— А потом? — во взгляде младшего Крауча горела жажда знаний.

— А потом мы с вами займёмся анимагическими превращениями, — усмехнулся Сириус, забывая о своих поурочных планах.

— Но, сэр, этому невозможно научиться. Везде пишут...

— Ха! Мне повезло. Мы с друзьями мало читали, поэтому превратились все.

Первый раунд остался за Сириусом, но это было только начало.

Неприятности начались там, где Сириус и помыслить не мог: мародёры не приняли его. Даже не так! ЕГО НЕ ПРИНЯЛИ МАРОДЁРЫ! Виной всему, конечно, было то, что он начал свою педагогическую карьеру с самых подозрительных слизеринцев, и Карта отлично показала это. К тому же стоило признать, что несколько недальновидно было начинать урок с разговора об анимагии. Почему-то казалось, что Бродягу друзья должны узнать, да и вообще... Нет, не так он представлял эту встречу. Особенно выбесила Сириуса его молодая копия: сначала этот идиот заявил, что анимагия никогда его не интересовала, а потом ещё и обозвал Бродягу облезлой дворнягой. И всё это с наглой улыбкой «ничего личного, сэр!» Чтоб его! А громче всех ржал над шуткой Петтигрю.

Сдаваться Сириус не собирался, особенно теперь, когда его план изменить историю уже начал воплощаться. Ничего-ничего! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Сами же ещё потом благодарить будут, когда выживут. Словно Сириусу нужны их благодарности! А Дамблдор в ответ на рассказ о тотальном недоверии снова заговорил о времени и своей дурацкой бабочке. Ну-ну! Невесёлые размышления прервал стук в дверь.

— Входите!

— Сэр, — Снейп выглядел немного смущённым, отчего Сириусу захотелось проверить его распознающими чарами. — Я к вам по деликатному делу.

— Входите.

Сказать, что Сириус был шокирован, означало сильно приуменьшить. В конце концов, где Снейп, а где деликатность? Вдруг это кто-то из мародёров под Оборотным? С них бы сталось устроить испытание подозрительному профессору. А Снейп рылся в карманах мантии, пока не достал какую-то склянку.

— Это вам.

— Что это?

— Веритассерум, — уши Снейпа покраснели, когда он поставил флакон на стол. — Я сам сварил. Кто знает, когда человеку вроде вас вдруг понадобится откровенность?

Первым делом Сириус запечатал дверь.

— Инкарцеро!

Привязанный к стулу Снейп выглядел довольно забавно, но Сириус даже не улыбнулся. Он откупорил зелье и помахал ладонью над горлышком, пытаясь почувствовать запах. Разумеется, зелье ничем не пахло.

— Прямо сейчас. Очень надо!

Снейп с ужасом смотрел, как Сириус капнул четыре капли прозрачной жидкости в собственный чай и поднёс чашку к его сомкнутым губам.

— Не надо, сэр!

— Надо!

Заставить тщедушного юнца сделать несколько глотков было не трудно, но Сириус почувствовал что-то похожее на укол совести. Будто он делал что-то совсем отвратительное. Будто это был не Снейп. Будто они не на войне! Справиться с этим дурацким чувством оказалось непросто, но Сириус смог.

— Назови своё имя.

— Снейп. Северус Снейп.

— Точно?

— Да, сэр.

— Зачем ты принёс Веритассерум?

— Чтобы вам понравиться.

Сириус опешил:

— В каком смысле?

— Я хотел попросить вас заниматься со мной дополнительно, но боялся, что вы неправильно поймёте.

— А-а, это ты про занятия, что ли? — у Сириуса словно гора свалилась с плеч.

— Да.

— Так попросил бы. Мне не трудно.

— Я и пришёл. Просить, — щёки Снейпа стали пунцовыми, но он всегда варил слишком хорошие зелья, чтобы им противостоять. — Я знаю, что неприлично с пустыми руками.

— Тогда ладно, — Сириус пожал плечами. — А какое ещё деликатное дело у тебя было?

— Я хотел попросить об одолжении.

— Проси, — щедро разрешил Сириус. — Всё, что смогу.

— Не говорите Повелителю, что к вам не пришёл Мальсибер.

Просьба была слишком странной, чтобы не попытаться вникнуть в детали.

— Почему?

— Ну, мы с ним как бы... конкуренты, и я бы не хотел, чтобы он оказался лучше меня, — Снейп явно пытался прикусить язык, но зелье было сварено на совесть.

Не то чтобы такие откровения удивили Сириуса — Снейп всегда был ублюдком! — но почему-то сейчас отсутствие дружбы с Мальсибером показалось хорошим знаком. Не настолько, значит, у них там сплочённые ряды.

— А почему ты привёл Блэка и Крауча?

— Они младше, и они любят учиться... и умеют ценить хорошие услуги.

И что с таким делать?

— Почему ты вообще решил примкнуть к Лорду?

— Больше некуда, — Снейп покраснел ещё, хотя казалось, что это невозможно. — У меня нет денег, чтобы учиться дальше, а Лорд, по слухам, может оплатить учёбу. Я хотел бы получить звание мастера зелий, но мне не на кого рассчитывать.

Сириус видел в жизни много идиотов, но чтобы такого фееричного...

— А Блэк и Крауч почему хотят? У них вроде нет финансовых проблем.

— Нет. Зато у них есть семьи, которые ожидают от них каких-то звёзд с неба. Поэтому им надо доказать, что они чего-то стоят.

Снейп старался смотреть куда угодно, лишь бы не на Сириуса. И его, в принципе, можно было понять — мало кто стал бы в таком признаваться, хотя Сириус вообще-то думал о нём гораздо хуже. А ещё стало безумно обидно за то, как мало стоила жизнь и от каких дурацких условностей зависела эта цена. С другой стороны, так было даже проще всё исправить и увести этих придурков от смерти, своей и чужой. Сириус потёр ладонями лицо, прежде чем поднять их в жесте перемирия.

— Всё, Снейп, вопросы закончились.

— Почему?

— Я ждал худшего, а твой рассказ, в общем-то, всё прояснил.

— Что именно?

— Всё! — заверил Сириус и несколько раз кивнул.

— А вы будете со мной заниматься, сэр?

— Конечно, буду. Я тебя такому научу! Диффиндо!

Разрезанные путы пали, и Сириус решил дождаться, когда действие зелья прекратится, чтобы Снейпа можно было выпустить. Впрочем, тот никуда не торопился, а лишь только потирал покрасневшие запястья и с интересом поглядывал на Сириуса.

— Ты хочешь что-то спросить?

— Да. Можно?

Нет, всё-таки вежливый Снейп — зрелище не для слабонервных.

— Да.

— Вы расскажете про Мальсибера?

— Нет. Ни одной живой душе.

— Почему?

— Потому что это никому не интересно.

— Правда?

— Скажу тебе по секрету, Повелителю важно, чтобы его приказы исполнялись, а как, кем и какой ценой, совершенно без разницы.

— Но разве не важна мотивация?

— Нет. Только результат.

— Но нам говорили...

— Только то, что вы желали услышать.

— Но почему... — Снейп сначала прикусил язык, а потом всё-таки выпалил: — Почему вы мне это говорите?

— Считаю тебя достаточно взрослым и способным без иллюзий принимать важные решения.

— Но вы же понимаете, что я не изменю своего решения?

— В том-то и смысл! — Сириус довольно усмехнулся. — И я тебе в этом помогу.

В конце концов, Снейп под действием сыворотки правды признал, что хочет всего-навсего учиться дальше, а не убивать магглов, так что Сириус даже не кривил душой. Признания Снейпа здорово помогли ему понять, что делать, потому что обучать неофитов Волдеморта Сириус точно не собирался. Бабочка Дамблдора могла хоть обмахаться своими крыльями — то будущее, которое знал Сириус, никуда не годилось, а стало быть, его надо менять, и для этого подходили любые способы. Даже братание со слизеринцами. Тем более что Рег и без того, технически, был братом Сириуса.

Плана, как всё изменить, всё ещё не было, зато вспомнилась книга, найденная в комнате Регулуса уже после его смерти. Сириусу почему-то казалось, что в ней следует искать ключ к его исчезновению. На это, кстати, намекал и Кричер, и теперь Сириусу оставалось только досадовать, ведь он не просто не удосужился изучить ту книгу, но даже не запомнил её названия — вроде из полустёртых букв на обложке складывалось что-то типа «волхвование»?..

На следующее занятие со своей самой маленькой группой Сириус пришёл, распираемый кучей идей, которые совершенно не согласовывались с утверждёнными Дамблдором планами, но потенциально были очень перспективными. Очень. Сириус вошёл в класс последним, тщательно запер дверь и, таинственно понизив голос, начал:

— Итак, господа Снейп, Блэк и Крауч, я хочу предложить вам совместный научный проект.

Разумеется, предложение было встречено с огромным восторгом, который Сириус решил усугубить, немного приоткрыв карты.

— Я работаю в Отделе Тайн и занимаюсь временными парадоксами. Во время одного из экспериментов в лаборатории произошёл несчастный случай. Подробности я вам пока рассказывать не стану, но одна деталь должна вас заинтересовать. Это книга.

— Какая? Про повелителя времени? — Крауч облизал пересохшие губы.

— Нет. Но вы, мистер Блэк, должны её знать. Потёртая обложка чёрной кожи, почти неразборчивое название, на первой странице экслибрис библиотеки Блэков.

— Вы сейчас описали половину книг этой самой библиотеки, — улыбнулся Регулус.

— Кожа обложки рельефная. Кажется, что множество змей переплелись между собой. И закладка там — шкурка бумсланга.

Сириус испытующе взглянул на Регулуса и ничуть не удивился, когда тот побледнел:

— Этой книгой интересовался Повелитель. На приёме в честь Рождества. Я не понял, о чём шла речь... А ещё он одалживал у меня домовика.

— Отлично! — Сириус прищурился, кончиками пальцев чувствуя, что ухватил удачу за хвост. — Наш научный проект будет по этой книге. Ваше дело, мистер Блэк, её раздобыть, а моё — помочь вам разобраться. Ну а пока займёмся анимагией.



***

На непритязательный взгляд Сириуса в книге не оказалось ничего особенного, поэтому оставалось рассчитывать на то, что Рег придёт к тем же самым выводам, что и в другом времени. Кто знает, сколько тогда он думал? И это его ещё никто не подталкивал к размышлениям, как сейчас! Зато с патронусами и анимагией не возникло никаких проблем. Сириус мог гордиться своими педагогическими талантами, что он и делал. Жаль только, Дамблдор не разделял его оптимизма, рассказывая при встречах о свойствах времени и предупреждая об осторожности. Пф! Да Сириус был сама осторожность!

Иногда, правда, ему хотелось загнать в угол Макгонагалл, чтобы выпытать у неё, как та стала анимагом. После того как Снейп сумел превратиться в кота, Рег — в волка, а Крауч — в лиса, теория о том, что «анимагия — врождённый дар, доступный избранным», уже не выдерживала никакой критики. С другой стороны, и регистрация в Министерстве на хрен никому не была нужна. Сириус как-то на досуге почитал, какие ограничения накладывало Министерство на зарегистрированных, и решил, что лишь идиот может на такое пойти добровольно, тем более что штраф был совсем небольшим. И то, если поймают. «Регистрация обязательна из-за опасности, сопряженной с применениями заклинания превращения». Ха! Макгонагалл просто не повезло быть профессором в Хогвартсе, а так бы она вряд ли стала заморачиваться... хотя... всё-таки она слишком правильная.

Обстановка Хогвартса странно действовала на Сириуса. С чего бы ему ещё было размышлять о нелепых законах и записывать те, которые надо было бы пересмотреть в первую очередь? Особенно стоило разобрать судебную систему. Сириус слишком хорошо понял, как проходили суды, и как лично он оказался в Азкабане по упрощённому уложению, неизменному с четырнадцатого века. Никакого тебе суда присяжных, никакого адвоката... Сириус уже почти полез в стол за пергаментом, который слишком быстро закончился, но его отвлёк шум в коридоре, чертовски похожий на драку, чтобы не вмешаться.

Не успел он открыть дверь, как у него между ног прошмыгнул тощий чёрный кот, в котором Сириус легко опознал своего лучшего ученика. За ним следом бросился здоровый пёс, бывший, без всякого сомнения, Бродягой. Снейп в три прыжка оказался на люстре, откуда зло зашипел на беснующегося пса. С этим балаганом стоило заканчивать! Заклинание обратного превращения Сириус уже испытал на Петтигрю, поэтому ему ничего не помешало метнуть его в пса. Разумеется, удачно.

— И как вы это объясните, мистер Блэк? Врываетесь в мою комнату без приглашения, едва не сжираете приличного кота...

— «Приличного»?! Это же Снейп!

— Не может быть, — усмехнулся Сириус, гадая, что с этим теперь делать.

Насколько он помнил себя в те годы, готовность пожертвовать многим, лишь бы досадить Снейпу, была у него на уровне инстинктов. И как с таким договориться? Он же вполне может сдать Снейпа Дамблдору, а стало быть, всё это придётся как-то объяснить. В принципе, Сириус мог объяснить всё что угодно, но не Дамблдору же!

— А вы проверьте!

— Да пожалуйста!

Сириус метнул в Снейпа невербальное Эскуро, справедливо рассудив, что немного чистоты ему не помешает, а серебристо-голубоватое сияние очень похоже на след антианимагических чар. Снейп сердито зашипел, вздыбливая заблестевшую шерсть.

— Это не то заклинание!

— Уверены?

— Да! Я уверен, что это он!

— Почему?

— Я видел его на Ка... в коридоре.

— Вам показалось.

Сириус не сомневался, что в своих попытках докопаться до правды его юная копия, так сказать, Сириус-младший, дойдёт до Дамблдора, а значит, его надо как-то остановить. Но как?

— Инкарцеро!

Сириус-младший явно не ожидал такой подставы от профессора, как и того, что его напоят Веритассерумом. Но Сириус знал себя! И знал цену решительным действиям на грани фола. Именно поэтому он зажал нос этому балбесу и не отпустил, пока тот не наглотался зелья.

— Зачем? — прохрипел бедолага.

— Нам надо поговорить!

— Ну, говорили бы!

— Назови своё имя.

— Сириус Блэк.

— Отлично. Снейпа ты видел на Карте Мародёров?

— Да!

Глядя в глаза Сириуса-младшего — свои собственные, между прочим! — Сириус мысленно похвалил себя за правильный подбор слов. Ха! Уж неопытному себе-то он даст форы!

— Зачем ты преследуешь Снейпа?

— Потому что хочу!

— Чего ты хочешь?

— Снейпа!

Вот это поворот! Сириус не мог вспомнить, чтобы когда-то его посещали такие мысли. Нет, ну ему нравилось гонять Снейпа, нравилось, как тот ловко уворачивается, нравилось с ним сражаться, но хотеть...

— Не пизди!

Сириус-младший уставился на него, не скрывая потрясения.

— Это правда.

— И давно?

— Не знаю, — он облизал сухие губы, и во взгляде мелькнула паника. — Я не думал об этом!

— Ага, — подтвердил Сириус. — А теперь будешь думать?

— Нет! — поспешно выкрикнул он и тут же поправился: — Да... бля...

Снейп даже шипеть перестал от таких признаний. Просто сидел на люстре и пялился вниз, позабыв о том, что минуту назад выгибал спину и вёл себя, как и полагает приличному напуганному коту.

— Ладно, — Сириус поднял ладони, сдаваясь. — Будем считать, что я этого не слышал.

— Я никогда... — снова заговорил младший и зажмурился, выдыхая: — Всегда.

Сириус достал из ящика стола пачку сигарет:

— Будешь?

— Да.

В общем-то, Сириус не знал, как на такое отреагировать. Он прислушивался к себе, пытаясь почувствовать отголоски того, что должен был испытывать сам, пусть и давно. И чем больше копался в прошлом, тем больше у него возникало вопросов к самому себе, потому что теперь он в каждой своей встрече со Снейпом обнаруживал нечто такое, о чём старался никогда не думать. Будто действительно его хотел. Будто хотел чего-то большего и злился, что Снейп его не понимал. Будто знал об этом всегда. Блядь!

— Что вы мне подлили в бокал? Приворотное?

— Только Веритассерум.

— Этого не может быть!

— Да смотри, вот! — Сириус не придумал ничего лучше, чем допить зелье, которым успел напоить незваного гостя.

— Ты напоил меня Приворотным? — пошёл тот в наступление.

— Нет. Это был Веритассерум.

— Зачем ты это сделал?

— Чтобы поговорить, — пожал плечами Сириус.

— Откуда ты взялся?

— Из Отдела Тайн.

Сириус похолодел, понимая, что шутка зашла слишком далеко. Последние новости выбили у него почву из-под ног, и он совершенно забыл об осторожности. Пора было завязывать с допросом и немедленно расходиться, пока не случилось чего-то непоправимого. Он освободил пленника и указал на дверь, избегая его взгляда:

— Вам лучше уйти, мистер Блэк.

— Хорошо, только сначала...

— Уходите.

— На Карте ваше имя выглядит так, словно его кто-то стёр. Как вас зовут?

Блядь! Сириус искусал губы, но сопротивляться действию зелья не мог. Всё-таки Снейп был мастером своего дела.

— Сириус Блэк. Уходите немедленно!

— Как вас зовут?

— Сириус...

Грохот за спиной оповестил Сириуса, что кот всё же свалился с люстры, превратившись в человека.

— Его зовут Сириус Блэк, — прошептал Снейп. — Твою мать!

— Не выражайся, Снейп, — попытался остановить его Сириус.

— Это ещё прилично, — перебил засранец. — Тот эксперимент в Отделе Тайн... Вы перенеслись из будущего?

— Да.

— Как?

— Я упал в Арку Смерти!

— Что там в будущем?

— Всё плохо. Дамблдор запретил об этом говорить. Потому что даже взмах крыла бабочки способен всё неотвратимо изменить.

— К чёрту бабочку! Ты — это я? — продолжил допрос настырный младшенький.

— Да.

— Ты — Блэк?

— Да!

Сириус-младший сдавил голову руками и, прислонившись спиной к двери, медленно сполз, усаживаясь на пол. Уходить он точно не собирался. Решение надо было принимать очень быстро, пока всё окончательно не вышло из-под контроля. Поэтому Сириус обездвижил Снейпа и тоже напоил его сывороткой правды. Исключительно для справедливости, после чего освободил от всех заклятий, даже не сомневаясь, что он не уйдёт. Снейп для этого был слишком любопытным.

— Теперь поговорим, — Сириус достал из пачки сигарету и предложил Снейпу: — Угощайся.

Он не привык испытывать неловкость, но сейчас был особый случай: с одной стороны, Сириусу не хотелось потерять с трудом завоёванное доверие Снейпа, а с другой — с собой-из-прошлого тоже хорошо было бы договориться. Но как это проделать одновременно?

— Кто-то умер? — Сириус-младший старательно смотрел куда угодно, только бы не на Снейпа.

— Да.

— Кто? — выдохнул Снейп, сжимая кулаки. — Из тех, кто сейчас в Замке.

— Джеймс и Лили Поттеры, Регулус Блэк, Барти Крауч-младший.

— Бля, — прошипел младший, прикусывая палец.

— Лили? — побледнел Снейп.

— Да. Поттеров пытались спасти вы оба. Безуспешно, — Сириус закурил и понял, что у него дрожат руки.

— Кто их?

— Волдеморт, — Сириус выпустил дым и, взглянув на младшего, добавил: — А ты попал в Азкабан на двенадцать лет. Потом сбежал. Но тебя так и не оправдали.

— А я? — Снейп до крови прикусил губу.

— Вступил в Орден Феникса, — Сириус зажмурился, вспоминая дурацкую бабочку. — Дамблдор предупреждал, что я не должен отвечать на эти вопросы.

— Понятно, — Сириус-младший долго не мог зажечь сигарету, а когда ему это удалось, с надеждой взглянул на Сириуса. — И ты знаешь, как всё исправить?

— Догадываюсь. В той книге должна быть подсказка.

— Какой книге? — вот всё-таки младшенький умел слышать главное, да и идиотом не был.

— Которую Рег притащил из дома.

— Но это... — Снейп не находил слов. — Это... что теперь будет?!

— Мы вместе придумаем, как этого избежать. Время у нас ещё есть.

— Сколько?

— Не очень много, — честно признал Сириус. — Но я уверен, что если до Волдеморта не дойдут Снейп и Рег с Краучем, всё будет иначе.

— Но... — Сириус-младший наконец взглянул на Снейпа. — Ты же не пойдёшь? Правда?

Снейп ответил ему злым взглядом, но у него хватило стойкости промолчать. Хотя, может быть, он просто не знал ответа. Снейп затушил сигарету и, пристально взглянув на Сириуса, выскочил в коридор едва ли не бегом. Похоже, он был гораздо впечатлительнее, чем хотел казаться.

— И что это было? — Сириус-младший возмущённо махнул рукой в сторону двери. — Он что, пойдёт к этой Волдеморде?

— Не знаю...

— Нет, ну вы это видели?! Ворвался в комнату, нашипел, разбросал окурки... и главное, ничего не сказал!

— Засранец, — согласился Сириус. — Но тебе, похоже, нравится.

— Не напоминай! Хотя... я ведь — это ты, да?

— Да.

— Значит, ты тоже это чувствовал... и хотел... точно хотел! Приложить спиной о стену и укусить... за горло, а потом...

— А ты затейник!

— Заткнись, а? Будто ты не такой.

— И ведь никакого уважения к старшим, — попытался воззвать к его совести Сириус.

— Ой, да ладно! Будто не ты орал маменьке, что она дура, — Сириус уже о таком забыл, но для младшего воспоминание было слишком свежим. — Хорошо, Поттеры приютили.

— Зря ты всё же ушёл из дома, — вздохнул Сириус. — Маменька тогда всё внимание переключила на Рега.

— Я ушёл?! — возмутился младший. — Это ты хорошо придумал! Мы оба ушли, понял?

Признавать ошибки Сириус не любил, но сейчас пришлось:

— Оба, да.

— И что теперь делать?

— Исправлять.

— Ты знаешь как?

— Примерно.

— А Джея мы спасём?

— Именно этим мы и займёмся, — кивнул Сириус.

— И если ты так не хочешь, чтобы Снейп попал к Волдеморде, значит, это из-за него погиб...

— Стоп-стоп-стоп! Он, конечно, тоже внёс свои тридцать сиклей, но мы были виноваты не меньше, а может, и больше.

— Чего?! — Сириус-младший подскочил и едва не набросился на Сириуса. — Повтори!

— Мы с тобой тоже приложили к этому руку. Случайно. Но сейчас всё будет иначе.

— Уверен?

Похоже, действие зелья уже ослабло, если совсем не закончилось, потому что ответить правильно Сириусу не составило никакого труда:

— Пф-ф! Зуб даю!

Разумеется, он мог отдать все свои зубы, только на душе всё равно было неспокойно. Снейп всегда был себе на уме, и до чего сейчас может додуматься, не предсказала бы даже знаменитая Кассандра. Сириус заставил младшего поклясться, что тот будет молчать об услышанном, и разрешил ему говорить обо всём только со Снейпом. Без свидетелей. И как у этого Снейпа всегда получалось оказаться в эпицентре событий?

Когда младший ушёл, Сириус пожалел, что не забрал у него Карту мародёров. Во-первых, было бы интересно посмотреть, что там за полустёртая надпись, а во-вторых... Сириус вздохнул, признавая, что за компанией слизеринцев стоило приглядеть. Их логика была для него одинаково непостижима и в одиннадцать, и в семнадцать, и в тридцать шесть лет. Но не к Дамблдору же с этим идти? Про бабочку уже всё и так понятно.

Снейп пришёл через неделю, когда уже хотелось биться головой о стену от отчаяния. Стук в дверь разбудил задремавшего в кресле Сириуса, и он не сразу понял, что происходит. Стук повторился, даже не стук, а какое-то поскрёбывание.

— Снейп?

— Я пришёл поговорить.

— Хорошо.

— Только не надо меня связывать и ничем поить!

— И в мыслях не было! — сон пропал, как по мановению палочки. — Могу предложить сигареты.

— У вас тут и без того накурено, — Снейп неодобрительно покосился на стоящую на столе полупустую бутылку огневиски. — Пьёте, что ли?

— Стресс снимал, — зачем-то начал оправдываться Сириус. — Позавчера.

Снейп уселся на стул и, зажав ладони коленями, уставился в пол. Вроде как и не он говорить собрался.

— Тебе не предлагаю, — миролюбиво улыбнулся Сириус.

— И правильно. Я бы всё равно отказался.

— Угу...

Когда пауза стала уже просто неприлично долгой, Снейп не выдержал:

— Это из-за меня её убили, да?

— Ты её любишь?

— Какое вам дело?! — вскинулся Снейп, но почти сразу притих. — Извините. Она мой единственный друг. Была. Я бы её ни за что не предал...

— Дамблдор сказал, что ты просил за неё своего Повелителя. А потом сменил сторону. Но было уже поздно.

— Что я сделал?! Как?

— Всего лишь хотел выслужиться перед господином, — голос Сириуса дрогнул, но он продолжил: — Я виноват не меньше.

— А вы как?

— Придумал дурацкий план, как перехитрить дурацкого лорда...

— И в Азкабан попали?

— Да. Как соучастник убийства. Ты, кстати, тоже там был. Недолго. А Крауча дементор поцеловал. Мерзкая тварь...

— Но вы же понимаете, что после ваших слов всё будет по-другому?

— Да. Потому что тот вариант совсем отвратительный.

— А вы не думали, что придётся заплатить?

Именно об этом Сириус и думал всю неделю.

— Я готов. Всё равно не знаю, жив я или уже того... в Арке. Хуже не будет.

Снейп долго кривился, прежде чем снова заговорить:

— Я не пошёл на собрание.

— Что за собрание?

— В Хогсмиде. Сказал Мальсиберу, что передумал. Не знаю, что теперь будет, но я не хочу становиться причиной её смерти. Пусть она больше и не считает меня своим другом.

— А что ты будешь делать?

— Подожду, когда Крауч и Блэк закончат школу. Я им немного рассказал. Про вас. Без имён, конечно... что вы из будущего. И что у Лорда мы все сдохнем. Блэк, кстати, хочет поговорить с вами про ту книгу: он что-то там нашёл, но сам не верит... кажется.

Никогда прежде Снейп не вызывал у Сириуса таких тёплых чувств. Но как с ним себя вести, всё равно было непонятно.

— Спасибо, Снейп.

— За что? — искренне удивился тот.

— Что ты оказался совсем не таким засранцем... да и вообще...

— Скажете тоже, — похоже, Снейп всё-таки смутился. — А мы продолжим уроки?

— Разумеется.

Но напрасно Сириус решил, что жизнь начала налаживаться. И совершенно зря написал прекрасный план урока. И вообще, как-то непозволительно расслабился, за что и поплатился довольно быстро. Он уже купил в Хогсмиде вредноскоп и зеркала, которые решил попробовать сделать сквозными для связи, когда вдруг понял, что не может двигаться. Даже повернуть голову, чтобы увидеть того, кто его проклял. А злоумышленник подошёл сзади и набросил на Сириуса какую-то тряпку, после чего внутренности скрутило аппарацией. Так просто. Будто настало время платить по счетам. Будто Сириус уже всё успел. Будто он своё уже отжил.

Падение было предсказуемым, как и то, что никто не спешил избавлять его от дурацкой тряпки и возвращать свободу. Сириус напомнил себе, что хорошо смеётся тот, кто делает это последним, но это ни фига не помогало. И почему-то никак не получалось перестать вспоминать мрачный смех Беллатрикс, с которым она отправила его за завесу Арки Смерти. Наверное, потому что Сириус слышал её голос, который узнал бы из тысячи. В голове немного шумело, из-за чего можно было разобрать лишь отдельные слова. Впрочем, милая кузина была здесь явно не одна, однако голоса стихли, стоило раздаться стуку открываемой двери. Сириус отчаянно ловил все звуки, но мог слышать лишь шум приближающихся шагов, а потом и вкрадчивый голос:

— Я хочу взглянуть ему в глаза.

— Как вам будет угодно, Повелитель.

Тряпка мгновенно исчезла, и Сириус едва не ослеп от яркого света — проклятье не позволяло ему закрыть глаза.

— Прекрасно... значит, ты и есть тот глупец, что вклинился в мои планы? Говори!

Сириус ощутил волну магии и понял, что взамен обездвиживающего проклятья его связали обычным Инкарцеро. Наверное, чтобы он немного подёргался в путах. А вот хрен!

— Не знал, что там были планы. Хоть какие-то. Ничто не выдавало...

Сириус совершенно зря решил взглянуть Волдеморту в глаза, потому что тот, похоже, умел читать мысли. Фигурально выражаясь. В ментальных практиках Сириус никогда не преуспевал, а потому был вынужден униженно наблюдать, как кто-то потрошит его мозги: Хогвартс — Азкабан — Арка Смерти — оборотень — полёт на гиппогрифе — Азкабан — взрыв — дементоры — злой Снейп — Дамблдор — Азкабан — Арка Смерти — безумный смех Беллатрикс — тихий голос Дамблдора — бабочка — Азкабан...

— Интересно. Очень интересно. Назови своё имя.

— Акрукс Браун, — усмехнулся Сириус. — Профессор Хогвартса.

— Внештатный. И это не твоё имя.

— Ну, тебе, безусловно, видней.

— Вы видели? — Волдеморт обернулся к сидящим за столом. — Вам это тоже кажется забавным? Какими они все бывают храбрыми. Вначале.

— Вы позволите, мой Лорд? — Беллатрикс присела возле стола в глубоком реверансе.

Фигасе у них тут манеры! И это «лорд» ещё кочевряжится.

— Нет, Беллатрикс. Ты натура увлекающаяся, а мне нужно, чтобы наш гость смог поддерживать беседу. Со всем уважением. Антонин, ты не мог бы преподать нашему гостю урок хороших манер?

— Всё, что пожелаете, Повелитель.

Долохова Сириус помнил по Азкабану: у них были соседние камеры, и от тоски они даже вели долгие беседы. Ругались, правда, часто, но в целом... И тот Долохов не стал бы смотреть на Сириуса с такой плотоядной улыбкой, прежде чем спросить Волдеморта:

— Хотите чего-нибудь экзотичного и зрелищного?

— Нет, Антонин, давай без затей. Просто научи гостя уважать хозяина.

— Как скажете. Круцио!

В общем-то, Сириус догадывался о свойствах Круциатуса, но ему ни разу не доводилось испытать его действие на себе. Разумеется, он знал, что это больно, но что настолько!.. Мир вокруг перестал существовать, превратившись в эпицентр боли. Бесконечной боли.

— Достаточно, Антонин.

После пережитого Сириуса била мелкая дрожь и, кажется, стучали зубы. Но это не точно, потому что в ушах шумела кровь, а где-то в горле колотилось сердце, не иначе как вознамерившись сбежать.

— Что теперь скажешь?

— Всё что угодно, — прохрипел Сириус. — С подробностями.

— Вот видишь, не прошло и пяти минут, а ты уже готов к диалогу. Назови своё имя. То, которое у тебя было до появления в Хогвартсе.

Что ж, раз этот урод уже столько знает, то скрывать такую мелочь больше не имело смысла. Пусть подавится!

— Сириус Блэк.

— Не может быть! — выдохнула милая кузина. — Он лжёт! Я знаю Сириуса Блэка.

— Не торопись с выводами, Беллатрикс. Наш гость оказался гораздо интересней, чем представлялось вначале, — Волдеморт криво усмехнулся. — Сколько тебе лет, Сириус Блэк?

— Тридцать семь... должно было исполниться. Если бы не она...

— Достаточно! — Волдеморт несколько раз стукнул палочкой по собственной ладони, высекая красно-зелёные искры, а потом отвернулся от Сириуса и направился к своим приспешникам. — Дальнейшую беседу с гостем я проведу один.

Пока Волдеморт дошёл до стола, тот успел опустеть: Пожиратели Смерти выскользнули из комнаты призрачными тенями — так же быстро и тихо! — и оставалось лишь позавидовать его таланту организатора. Дамблдора, разумеется, тоже слушались, но без фанатизма, иногда даже после долгих споров и убеждений. Что поделать — подход к соратникам у них в корне отличался, да и Круциатусами в присутствии Дамблдора не разбрасывались, а тем более, по его приказу.

Волдеморт принялся расхаживать по комнате, очевидно, делая какие-то выводы, а Сириус воспользовался передышкой, чтобы разработать план побега. Выходило не очень. Конечно, можно было обернуться Бродягой и выиграть время, но что потом? Кто знает, какие чары наложены на этот дом — что-то подсказывало, что убежище «самого страшного тёмного властелина столетия» охранялось, как банк Гринготтс, а может, и покруче. Стало быть, оставалось тянуть время, чтобы осмотреться, ну и выбрать момент для побега, а до поры до времени тщательно скрывать свои анимагические способности.

— Значит, Сириус Блэк?

— Да.

— За что ты сидел в Азкабане?

— За пособничество.

— Кому?

— Вам.

— Я бы заметил, — усмехнулся Волдеморт.

— Я тоже пытался донести эту мысль до старых пердунов из Аврората... меня даже не судили, представляете?

— Допустим. Что было потом?

— Я бежал, как вы могли бы заметить.

— На гиппогрифе?

— На гиппогрифе тоже, — Сириус изо всех сил изображал лояльность, чтобы усыпить бдительность. — Знаете, как это бывает? Погони, розыск — да за мою голову давали такое вознаграждение, что я бы и сам себя сдал, но в Азкабан не хотелось.

— Как тебе удалось переместиться во времени?

— Не знаю. Вообще-то я должен был умереть. Ну, эта Арка Смерти как бы намекает, что пиздец всему, но почему-то не сложилось.

— А что было, когда ты встретил самого себя?

— Ну... поговорили...

— И всё?

— Да. Дамблдор рассказал мне про бабочку, но, по-моему, это не так работает. Сами посудите, это махание крыльями — такая чушь!

— То есть, ты прошёл в Арку Смерти и вышел в прошлом?

— Как-то так. Да.

— А зачем ты вообще туда полез?

— Я не сам. Это всё Беллатрикс. Моя милая кузина совершенно не умеет вовремя остановиться, как вы правильно заметили.

— Как и все Блэки.

— Как и все, — Сириус покачал головой и возмутился. — Ну, я-то не такой!

— Достаточно.

— Но мне ещё есть о чём рассказать.

— Расскажешь. Потом, — Волдеморт взмахнул палочкой, отчего дверь комнаты распахнулась, и стало заметно, что никто из Пожирателей не посмел уйти дальше коридора. — Антонин, уведи нашего гостя в отдельную комнату. И возвращайся.

— Комната должна быть в самом низу?

— Не обязательно. Возможно, я ещё не раз захочу с ним побеседовать, а я не люблю слишком долго идти.

— Я вас понял, Повелитель!

Зато Сириус не понял, как очутился в коридоре у проржавевшей двери, которая открылась с душераздирающим скрежетом. За дверью оказалась каменная винтовая лестница, освещённая чадящими факелами.

— Ты же слышал, что мне надо поближе к выходу? — заволновался Сириус. — Твой Лорд приказал, на минуточку.

Долохов только презрительно фыркнул:

— Удивительно, как прочищает мозги парочка проклятий.

Разумеется, Сириус мог попытаться прямо сейчас напасть на Долохова и выбраться, но у него не было права на ошибку. Ничего-ничего, ждать он умел! Чтобы потом нанести решающий удар. Он всё ещё надеялся посмеяться последним и сильно злился на дурацкую бабочку, которая вместо того, чтобы в муках сдохнуть, намахала своими крыльями новый срок. Впрочем, камера оказалась вполне сносной: в маленькое зарешёченное окно не дуло, от одной из стен ощутимо веяло теплом, явно из-за примыкания к каминной трубе, а ещё здесь была даже почти приличная кровать. Разумеется, свободу Сириусу это никак не могло заменить, но чтобы перетерпеть — вполне себе сгодится. Наверное, Лорд решил узнать подробности побега из Азкабана.

После короткого обыска, когда Долохов вывернул не только карманы, но и наплевал в душу, Сириус улёгся на жёсткий матрас, чувствуя себя совершенно обессиленным. Дрожь от Круциатуса не спешила покидать его несчастное тело, но даже в таком состоянии Сириус не мог перестать удивляться глупости предводителей враждующих сторон: что Дамблдор не расспросил его о будущем, что Волдеморт — это же надо быть такими суеверными?!



***

Больше всего Сириус ненавидел всяческие ограничения. Тем обиднее было сознавать, что вся жизнь прошла под флагом несвободы. Сначала его муштровала маменька, потом был Хогвартс со своими порядками, где ночная прогулка считалась серьёзным нарушением. Про Азкабан даже вспоминать не хотелось, а это двенадцать лет — треть жизни! Да и потом заточение в доме на Гриммо тоже слишком сильно походило на наказание, чёрт бы его побрал!

Казалось бы, вернулся в прошлое — и можно всё изменить. Хрен там! Сириус ударил кулаком по каменной стене и в очередной раз попытался выглянуть в окно. Разумеется, безуспешно. Гады! Все! И поговорить не с кем. Тут даже Долохова начнёшь вспоминать с умилением, невзирая на его пакостную натуру.

— Добрый день, Блэк.

Малфою удалось беззвучно открыть дверь камеры, а дальше он явно не знал, что делать. Сопляк! Сириус развеселился:

— Люциус, дорогой. Заходи, присаживайся. Курить будешь?

— У тебя есть? — изумился Малфой.

— Я думал, ты догадаешься принести.

— Нет.

— Тогда проваливай.

— В смысле? — Малфой выглядел так, будто наступил в дерьмо.

— В прямом. Иди, куда шёл, а мне и без тебя тошно.

— Я шёл тебя допрашивать.

— И как? Успешно?

— Заткнись, Блэк. Это просто формальность. Сейчас ты ответишь на несколько вопросов...

— С чего ты взял?

— Потому что ты пленник.

— И какая связь? Я неразговорчивый пленник. И вообще, ты мне совершенно не интересен.

— Но...

— Приходи с сигаретами, может, тогда потолкуем.


Продолжение в комментариях...

@темы: ГП, ФБ, Фики мои, Фандомное

---

ЗФБ закончилась! Деанон))

 HelenRad
Райтер

Квест	Работа
Тексты низкого рейтинга	Миди «Неотправленные письма»
Тексты высокого рейтинга	Миди «Счастливый билет»
Спецквест	Миди «Видишь козни — противодействуй!»

HelenRad Тексты: Миди «Дай мне повод» Миди «Божественное творение»

@темы: ФБ, Фандомное

---

Cenzeliel, добро пожаловать)) Устраивайтесь поудобнее) На "Вы"? На "Ты"? Завтрак?

@темы: Привет

---

ФБ началась

@темы: ФБ, Фандомное

---

Что нас ждёт в 2021 году...

Очень занимательный рассказ про посещение выставки

@темы: Просто так, Настроенческое

---

Немного визуализации фика "У меня есть стандарты"

(с)

Главные герои

Азирафель

Азирафель

Кроули

Кроули

Вместе

Вместе

Габриэль и его дамы

Габриэль и его дамы

Мама

Мама

Люцифер

Люцифер

Некоторые локации

Коттедж «Осень»

Коттедж «Осень»

Истборн

Истборн

Apple Trees Hall

Apple Trees Hall

«Чистилище»

«Чистилище»

Гостиница в Сохо

Гостиница в Сохо

«Ритц»

«Ритц»

«Керзон Мейфэр»

«Керзон Мейфэр»

«Боб Боб Рикард»

«Боб Боб Рикард»

Все фотографии кликабельны

@темы: Фандомное, GO, Стандарты, Арты к фикам

---

Стандарты-15

(с)

Название: У меня есть стандарты
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Азирафель, Кроули, Люцифер, Габриэль, Мишель, Вельзевул, Хастур, Лигур, Дагон, Сандальфон, Уриил, Мама
Категория: слэш, гет, джен
Жанр: романс с элементами приключений
Рейтинг: R
Предупреждения: АУ, где все люди
Краткое содержание: Этот ангел определённо понимал, с чем имеет дело, и тем интересней становился в глазах Кроули. Ну и улыбка, стандарты там всякие, условности... склонность к авантюризму опять-таки и даже почти криминальные наклонности (как виртуозно Азирафель помог ему уничтожить улики!). Нет! С такими людьми Кроули точно раньше не сталкивался.
Закончен

1 часть
2 часть
3 часть
4 часть
5 часть
6 часть
7 часть
8 часть
9 часть
10 часть
11 часть
12 часть
13 часть
14 часть

Эпизод пятый. Сцена пятая. Азирафель

Эпизод пятый. Сцена пятая. Азирафель


Прекрасно, когда тебя понимают с полуслова, но Кроули понял Азирафеля с полувзгляда и сделал это гораздо лучше, чем можно было себе представить. Он правильно расценил возникшее затруднение и не только увёл Вельзевул подальше от растерявшего самообладание Габриэля, но и организовал ей встречу с Мамой. Азирафель смог, наконец, выдохнуть и сосредоточить внимание на подошедшем Люцифере.

— Фото на память? — понятливо усмехнулся тот после короткого приветствия.

Габриэль поморщился, как от зубной боли, и, промолчав, уступил инициативу Азирафелю. Не то чтобы это было неожиданно.

— Мы не так часто общаемся, как того хотелось бы, — улыбнулся Азирафель.

— Столько дел, столько дел, — вздохнула Мишель. — Прекрасно выглядите, Люцифер, а кто ваша очаровательная спутница?

— Вельзевул, — Люцифер подмигнул Мишель с таким видом, будто бы имя должно было ей всё объяснить.

— Она знакома с нашим Кроули? — поджала губы Мишель.

Таким тоном обычно говорят о впавших в маразм родственниках, но Азирафель не стал обращать внимания на слова этой стервы, почти не сомневаясь, что та получит своё ещё до конца вечера.

— Полагаю, что она знакома не только с Кроули. Правда, Габриэль? — улыбка Люцифера не предвещала ничего хорошего.

— Потому что трудно пройти мимо Кроули, — попытался сменить тему Азирафель.

— Особенно если у тебя «Бентли», — поддержал Люцифер.

Пусть образ беспомощной блондинки удавался Мишель лучше прочих, соображала она очень быстро:

— Вельзевул работает в вашем салоне, Люцифер?

— Она — моё секретное оружие, — самодовольно усмехнулся тот. — Лучшего управляющего у меня ещё не было. А как она умеет работать с клиентами!

— Воображаю, — во взгляде Мишель мелькнуло бешенство. — Но неужели вы не могли найти себе ровню, Люцифер?

— Полагаю, я в тренде. Мне казалось, в вашей семье должны меня поддержать.

Азирафель мысленно записал очко на счёт Люцифера. Вот уж кто настоящий мастер художественного слова.

— Вы совершенно правы, Люцифер. Не так давно мне довелось побывать в Тадфилде, и я поразился широте взглядов обитателей этого местечка. Вот уж у кого нам бы следовало поучиться.

Интерес во взгляде Люцифера стал обжигающе горячим.

— Мне казалось, вы живёте в Истборне или типа того...

— В Саут-Даунсе. Жил. С недавних пор я перебрался в Сохо.

— Отличный выбор для человека такой широкой натуры, как у вас.

— Я открыл магазин и хотел бы взять у Вельзевул пару консультаций по заполнению деклараций. Знаете, есть некоторые нюансы?..

Люцифер всё правильно понял и ухватился за эту мысль:

— Я мог бы сам вас проконсультировать. Прямо сейчас.

— Но вряд ли это будет здесь удобно, — Азирафель с улыбкой оглядел полный гостей зал. — Мы могли бы пройти в библиотеку.

— Отличная мысль, — Люцифер хищно улыбнулся. — Габриэль, дружище, не возражаешь, если мы продолжим разговор чуть позже?

— Разумеется, нет.

Азирафель не сомневался, что, оставшись с супругом наедине, Мишель сумеет вытрясти из него слишком много. Но оно и к лучшему — хотя бы к возвращению Люцифера тот сможет взять себя в руки. Габриэль натянуто улыбнулся и, подхватив с подноса официанта бокал вина, осушил его парой глотков.

— Здесь нас никто не потревожит, — Азирафель закрыл за собой тяжёлую дверь библиотеки и улыбнулся Люциферу как можно невиннее. — Вы хотели поговорить?

— Хотел. Вы заговорили о широте взглядов жителей одного местечка... — Люцифер пощёлкал пальцами, словно пытаясь вспомнить. — Как там его?

— Тадфилд, — подсказал Азирафель. — Не могу сказать обо всех, но миссис Дейдре Янг произвела на меня крайне благоприятное впечатление.

Пауза слегка затянулась, потому что Люцифер разглядывал Азирафеля с таким неподдельным интересом, будто у него выросла вторая голова, и надо понять, что делать с этим феноменом.

— И о чём вы беседовали с миссис Янг?

— О её сыне, Адаме. Мальчик как раз вступает в такой возраст, когда надо определиться с выбором школы. Я дал этой достойной женщине несколько советов.

— И каких же? — Люциферу едва удавалось скрывать гнев и раздражение.

— Что лучше выбрать, Итон или Хэрроу.

— А эта миссис Янг не мелочится. Не слишком ли велики амбиции для такого маленького городка?

— Любой городок славен не числом жителей, а их особенностями. Возьмём, к примеру, тот же Оксфорд...

— Азирафель, давайте начистоту, — не выдержал Люцифер. — Чего вы хотите?

— Я? Чего я могу хотеть? Немного свободного времени, немного желаний... здоровья было бы неплохо...

— Я не шучу.

— Я тоже, — Азирафель понизил голос до интимного шёпота, словно открывая огромную тайну: — А ещё я хочу Кроули.

— Ну, так берите! При чём здесь я? Или миссис Янг?

— Вы познакомились с ней на каникулах перед последним курсом Итона, и тогда она осталась равнодушна к вашему сиянию...

— Я уже понял, что вы сунули нос туда, куда вас не просили. Чего вы добиваетесь?

— Поздний ребёнок... я бы сказал, единственный ребёнок заслуживает большего.

— Не лезьте не в своё дело.

— В Итон Адам может попасть, только если вы, Люцифер, приложите усилия и попросите кого-то из бывших выпускников. Как вы собираетесь объяснять свой интерес к мальчику?

— Это не ваше дело, Азирафель, — с нажимом повторил Люцифер.

— Это стало моим делом, когда вы привели Вельзевул, чтобы устроить скандал. К слову, на юбилее женщины, муж которой сильно помог вам с карьерным ростом. И заметьте, я не пытаюсь вас шантажировать.

— А что вы делаете?

— Всего лишь предлагаю выход из очень щекотливой ситуации. Как выпускник Хэрроу я могу составить протекцию Адаму и даже подготовить его к вступительным экзаменам. В глазах общества я буду выглядеть опекуном мальчика, чем-то вроде крёстного отца, что избавит вас с ним от нежелательного внимания. В Хэрроу изобрели сквош, гордятся соломенными шляпами и не одно столетие получают прекрасное академическое образование. И не стоит забывать, что в этой школе учились Черчилль, Байрон и Камбербэтч — очень одарённые мальчики, пусть и в разных сферах.

— И что вы за это хотите? — прищурился Люцифер.

— Чтобы вы утратили интерес к моей семье. Не самая большая просьба, если подумать, — Азирафель развёл руками. — Направьте вашу заботу в другое русло. Или вы хотите, чтобы Адам отказался от вас?

Люцифер с минуту задумчиво разглядывал Азирафеля, а в его взгляде появилось уважение к достойному противнику:

— А ваша семья — это не только Габриэль, но и Кроули?

— Разумеется.

Люцифер улыбнулся чуть криво, но вполне искренне:

— Люблю хорошую игру... и, честно говоря, не ожидал от вас. Кто собирал информацию? Сандальфон?

— Нет. Я это сделал сам. И могу гарантировать, что никто ничего не узнает.

Люцифер кивнул и собирался что-то сказать, но дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге появился Кроули в компании Вельзевул.

— Вот вы где! — немного наигранно начал он. — А мы уже начали волноваться.

— Говори з-за с-себя, — прошипела Вельзевул. — Ваше отс-сутствие мож-жет быть неверно ис-столковано, поэтому я поз-зволила вмешаться.

Кому она позволила — себе или Кроули, Азирафель предпочёл не думать, хотя и не сомневался, что вмешаться хотели оба: Кроули — потому что явно волновался и не слишком доверял шефу, отчего Азирафель почувствовал себя польщённым, а Вельзевул — потому что просто не хотела терять из виду свой главный козырь.

— И правильно сделала, — улыбнулся Люцифер, — а главное, вовремя.

— Чувство времени — мой конёк, — Кроули оскалился почти любезной улыбкой. — И раз уж всё так чудесно сложилось, может быть, мы пройдём в зал?

Азирафель и сам был готов это предложить. Не стоило давать лишний повод для пересудов, да и вообще — праздник же, и Мама может начать волноваться.

— А я бы не стала так торопиться, — в библиотеке появилась Мишель. — Нам есть, о чём поговорить без свидетелей. Не думаю, что это займёт много времени.

Следом за ней в библиотеку тенью скользнул Габриэль и сразу же плотно закрыл дверь, даже повернув в замке ключ, очевидно, чтобы уже никто не смог помешать этому разговору. Мишель победно улыбнулась и дошла до Вельзевул, отбивая каблуками дробь типа пата-фла-фла.

— Нам есть, о чём поговорить, — повторила Мишель. — Раз уж все всё знают.

12.12.20

Азирафель лишь позавидовал такому настрою. Насколько он мог судить, Вельзевул не пришла бы сюда без пары козырей в рукаве, но находящаяся во власти эмоций Мишель не хотела с этим считаться. А ещё она совершенно не учитывала состояние Габриэля, скорее всего потому, что никогда с подобным не сталкивалась. Мишель развернулась на каблуках, снисходительно оглядывая присутствующих.

— Думали, шутка удалась? А вот и нет, господа!

— А разве кто-то шутил? — удивился Кроули. — Лично я не заметил. Может, конечно, Габриэль смог, но лично я не слышал.

— Судя по всему, Габриэль смог, — губы Мишель презрительно скривились. — До тебя, конечно, ему ещё далеко, но...

— Значит, не считается, — перебил её Кроули, поднимая ладони. — Можно расходиться.

Люцифер прикусил губу, скрывая довольную улыбку, и сделал шаг, вставая за спиной Вельзевул. Однако та, похоже, этого даже не заметила, насмешливо разглядывая застывшего изваянием Габриэля. Азирафелю лишь оставалось отсчитывать минуты до взрыва и восхищаться Кроули, бесстрашно играющим с запалом.

— Шут! — прошипела Мишель.

— Ангел! — парировал Кроули.

Мишель скрестила на груди руки и усмехнулась:

— Ошибаешься. Для тебя я не ангел. Как, впрочем, и для всех вас, господа.

— И кто же ты для нас, Мишель? — не сдержался Азирафель.

— Я хорошая рассказчица, дорогой деверь. А ещё я очень фотогенична и прекрасно смотрюсь на первых полосах любых изданий. А сколько занимательных сюжетов у меня здесь, — Мишель задела пальцем висок.

— А про Том-Тит-Тота расскажете? — глумливо усмехнулся Кроули.

— Про Том-Тит-Тота будешь рассказывать ты, когда твоя задница надоест Азирафелю. Хотя я не думаю, что кто-то купит твою историю, — Мишель отвернулась от Кроули, давая понять, что разговор окончен, и теперь смотрела только на Вельзевул. — Значит так, милочка, я не собираюсь повторяться, поэтому запомни одно: держись подальше от моей семьи. То, что тебя сегодня принимают в этом доме, ещё не делает тебя леди. Даже не мечтай!

— Вс-сё с-сказ-зала? — Вельзевул была почти на голову ниже Мишель, но сейчас, казалось, стала гораздо выше. — Я не наз-зывала с-себя «леди», как ты, но с-сути это не меняет. Ты ничем не отличаешьс-ся от меня, а ус-страивая с-склоку, это доказ-зываешь. И я не с-собираюс-сь тебя в этом поддерж-живать. Как не с-собираюс-сь выс-слушивать твои с-сюжеты. Прибереги их для прес-сы.

Мишель резко выдохнула, понимая, что наткнулась на серьёзного противника, и сменила тактику.

— Я должна была предупредить. Чтобы это не стало для кого-то неожиданностью, — она смерила взглядом Вельзевул, презрительно оглядела Кроули и, наконец, обратила внимание на Габриэля: — А ты чего молчишь? Мне кажется, ты должен поставить точку в этой теме. Последнюю. Ну же!

Габриэль молчал. Он безотрывно смотрел на Вельзевул, словно ждал от неё хоть какого-то знака, потом его взгляд, на пару мгновений задержавшись на Кроули, остановился на Азирафеле:

— Оно того стоит?

Габриэль всегда был высокомерным засранцем, кичившимся тем, что он старший, и постоянно пытавшимся учить Азирафеля жизни. Он никогда не сомневался в собственной правоте, никогда не обращался за советом, а уж тем более за помощью. И поддержки он тоже никогда не искал. Ни разу в жизни. Сейчас, очевидно, был очень непростой случай, недаром во взгляде Габриэля было столько боли и сомнений. Азирафель улыбнулся, кивнув:

— Да. Безусловно, да.

Во взгляде Мишель было обещание, и Азирафель нисколько не сомневался, что она попытается отомстить, как мстила до сих пор за его честность. Но почему-то это сейчас ничуть его не трогало, потому что Габриэль наконец-то оторвался от двери, которую почти подпирал, и медленно, словно по канату, вышел в центр комнаты. Теперь он смотрел только на Вельзевул, не замечая остальных.

— Габриэль! — повысила голос Мишель, пытаясь воззвать к его разуму. — Зачем тебе эти сложности?

Азирафель боялся лишний раз вдохнуть, чтобы не спугнуть брата, от которого не ожидал подобной прыти. Наверное, зря боялся: Габриэль окончательно утратил свой хвалёный самоконтроль, и, похоже, ему стало плевать на мнение окружающих. Вельзевул, кажется, не только всё поняла правильно, но и сумела оценить.

— З-зачем тебе эти с-сложности? — повторила Вельзевул немного с другой интонацией, будто всё ещё делая выбор.

— Оставь его в покое, — зло зашипела Мишель. — У вас не может быть с ним ничего общего.

— Ну, почему ж-же? — Вельзевул смотрела только на Габриэля. — У нас с-с ним мож-жет быть очень много общего.

Габриэль выдохнул сквозь стиснутые зубы и встал рядом с Вельзевул:

— Это правда. И ты можешь упомянуть это в своём интервью. Публике понравится.

Азирафель не заметил, как рядом с ним оказался Кроули, но очень обрадовался, когда тот стиснул его ладонь, помогая справиться с замешательством. Такого поворота он даже не мог себе представить, как и того, что Мишель обратит свой гнев на него:

— Доволен? Это всё ты со своими играми!..

Кажется, она собиралась продолжить, но не успела, потому что снова заговорила Вельзевул:

— У нас-с гораз-здо больше общего, чем ты мож-жешь с-себе предс-ставить.

— И что же? — вскинулась Мишель. — Потряс-с-сающий с-с-секс?

— Нет, — Вельзевул улыбнулась с превосходством, полным мстительного снисхождения. — У нас будет ребёнок.

Кажется, для Габриэля это была такая же новость, как и для всех остальных, потому что он неверяще уставился на Вельзевул и несколько раз открыл рот, чтобы что-то сказать. Азирафель понял, что их надо оставить наедине. А ещё как-то успокоить Мишель, чтобы та не наделала глупостей, которые потом будет трудно исправить... Но помощь неожиданно пришла, откуда не ожидалось.

— Мишель, — начал Люцифер, — у меня на примете есть отличный барристер, съевший собаку на бракоразводных процессах.

— Предлагаю обсудить это в кабинете, — подхватил Азирафель, первым направляясь к двери.

Люцифер вывел из библиотеки Мишель, следом за ними вышел Кроули, и Азирафель уже на пороге заметил, как Габриэль опускается перед Вельзевул на колени и обнимает её, утыкаясь лицом в живот. Это было слишком личным и не касалось больше никого, поэтому дверь за собой Азирафель закрыл тихо и очень плотно, повернув ручку так, чтобы не сразу удалось открыть.

В кабинете Мишель первым делом взяла пепельницу, открыла окно и вопросительно взглянула на Люцифера. Однако помочь ей смог только Кроули, не просто протянувший пачку сигарет, но и любезно щёлкнувший зажигалкой.

— Благодарю, — сквозь зубы процедила Мишель, не глядя на Кроули. — Вы говорили о барристере, мне это очень интересно.

Азирафель прекрасно представлял, что Люцифер никого не стал бы рекомендовать зря, и даже немного посочувствовал Габриэлю, но в то же время он понимал, что это лучший выход из ситуации. Кстати, и для самой Мишель тоже. Может, хоть так она сумеет позволить себе быть счастливой, особенно будучи для кого-то ангелом? Азирафель вспомнил выражение её лица на фотографии в телефоне Лигура и тихо вздохнул, кивая своим мыслям. Всё-таки отношения — крайне непростая тема.

Мишель уселась на подоконник и закурила, слушая, как Люцифер разговаривает по телефону с юристом. Он довольно деликатно обрисовал проблему и даже договорился о времени встречи, вопросительно взглянув на Мишель. Она безучастно кивнула и отвернулась, глядя в окно. Кроули явно не знал, куда себя деть и как вести в подобной ситуации, поэтому взял с полки книгу, даже не взглянув на название, и уселся в кресло, погружаясь в чтение. Или ловко изображая этот процесс, потому что фундаментальные труды по макроэкономике никогда не интересовали его слишком сильно. Впрочем, его можно было замотивировать зачётом.

— Нам надо возвращаться к гостям, — отметил очевидное Люцифер.

— Да, да... конечно, — Азирафель изо всех сил тянул время, понимая, что отсутствие Габриэля вместе с Вельзевул будет выглядеть довольно скандально. — Минут через пять. Мишель надо немного успокоиться.

Мишель затушила сигарету и вытащила из пачки следующую. Её пальцы немного дрожали, но она неплохо держала себя в руках.

— Мишель надо немного выпить, — усмехнулась она. — Или много. Как получится.

У Азирафеля застучало в висках. Это могло стать проблемой...

13.12.20

Мишель задумчиво выпускала дым, пытаясь придать ему какую-то форму, Кроули шуршал страницами, а Люцифер пристально разглядывал Азирафеля. Казалось, что у него на языке вертится какой-то вопрос, интерес к которому ему бы не хотелось выдавать. Наконец он решился:

— Азирафель, и всё-таки, где вы познакомились с Кроули?

И всего-то? Ответ Азирафель уже знал:

— В «Боб Боб Рикард», — он мечтательно улыбнулся, — мы ели блинчики.

Насторожившийся было Кроули снова осел в кресле, пытаясь сложить ноги на подлокотник. Люцифер криво усмехнулся и почесал нос:

— Невероятное везение.

— Даже не представляете насколько.

Краем глаза Азирафель заметил, как от его слов скривилась Мишель — она явно собиралась добавить свои пять пенсов, но не успела: дверь в кабинет отворилась, и на пороге появилась Мама. Она изумлённо приподняла бровь:

— Я даже не буду спрашивать, что вас сюда привело, но мне очень интересно, где Габриэль и... — Мама взглянула на Мишель и закончила: — и Вельзевул.

— Разговаривают, — улыбнулся Азирафель. — В библиотеке.

— Вот как? — Мама сцепила руки в замок. — И им есть, о чём поговорить?

— Даже не сомневайтесь, — горько усмехнулась Мишель, выпуская дым. — Прямо сейчас они, скорее всего, придумывают имя.

— Какое имя? — Мама часто заморгала, будто ей в глаз попала соринка.

— Для своего первенца, очевидно, — Мишель снова выпустила дым и кивнула на пачку: — Будете?

— Да, — однако вместо того, чтобы подойти к окну, Мама дошла до секретера и достала не только бутылку коньяка, но и два снифтера, которые, не дожидаясь помощи учтивого Люцифера, наполнила больше чем наполовину. — Угощайтесь, Мишель.

Азирафеля всегда поражала выдержка Мамы, но сейчас она превзошла сама себя. Сделав большой глоток, Мама достала сигарету и закурила, выпуская дым в открытое окно.

— Тут слишком жарко, — пожаловалась она, — или это мне кажется?

— Жарко, — согласилась Мишель, раскручивая снифтер, чтобы полюбоваться игрой благородного напитка. — Не то слово как!

Она выпила коньяк в три долгих глотка и, недолго думая, швырнула бокал на пол. Осколки с тихим звоном разлетелись по комнате, а Мишель с вызовом взглянула на Маму:

— Теперь вы довольны?

— Мишель, вам надо успокоиться...

— Нет! Мне нужен барристер. За всё нужно платить, а Габриэль мне сильно задолжал.

— Интересно, за что? — не смог промолчать Кроули.

— За годы жизни! За утраченные иллюзии! — черты лица Мишель исказила судорога боли. — За чувство вины! За разочарование! За унижение! О! Ему есть за что платить, и этот список только растёт.

— Милый, налей мне ещё, — Мама протянула Азирафелю пустой бокал.

— А ты выпила свои таблетки?

— Иногда мне кажется, что я что-то упустила в вашем воспитании, — поморщилась Мама.

— Иногда я с вами готова согласиться, — усмехнулась Мишель и добавила тоном, не терпящим возражений. — Азирафель, налей мне тоже.

Когда в её голосе появлялись истеричные нотки, с ней лучше было не спорить. К тому же сейчас невестка была на грани нервного срыва, а Азирафелю было совсем несложно достать из секретера ещё один снифтер и наполнить и его тоже. Мама докурила и теперь задумчиво разглядывала дно бокала.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — наконец заговорила она. — Габриэль настолько увлёкся, что готов к таким радикальным переменам. Да?

— Да, — подтвердил Азирафель.

— Но при чём тогда здесь ребёнок? Вы же не хотите сказать...

— Именно это я и говорю, — Мишель поставила недопитый бокал рядом с собой и снова потянулась за сигаретой. — Ваш сын оказался слишком быстрым, а ещё он наплевал на все свои принципы, мораль, убеждения. Хотела бы я посмотреть, с каким видом он теперь будет говорить о «вечных ценностях» — не то чтобы меня удивляло его лицемерие, но сам факт!

— Непостижимо, — покачала головой Мама.

— А вы могли хотя бы не радоваться при мне? — у Мишель задрожали не только пальцы, но и губы. — Хотя о чём это я?! Вашим сыновьям было, с кого брать пример.

Мишель соскользнула с подоконника и, неловко задев бокал, облила коньяком юбку. Однако такая мелочь её уже не волновала. Она с вызовом взглянула на Маму:

— Надеюсь, вы извините, что я больше не стану участвовать в этом фарсе и покину карнавал?

— Майкл довезёт вас...

— Майкл пусть идёт на хер!

— Мишель...

— Всего недоброго, господа!

Уходя, она от души хлопнула дверью кабинета, а Мама, не обращая на это внимания, позвонила Уриил и распорядилась, чтобы Мишель отвезли домой. Из окна кабинета открывался прекрасный вид на парадный подъезд к дому, и было отлично видно, как Мишель, кутаясь в тонкий палантин, выбежала на улицу и пошла прочь по дорожке, высоко задрав подбородок. Каменная крошка не была предназначена для изящных туфель, но кого сейчас это могло смутить?! «Ягуар» Майкла поравнялся с ней, но Мишель гордо его обошла, однако на третий раз всё же уступила явно настойчивым уговорам и позволила усадить себя в машину.

— Она умеет держать удар, — с уважением отозвался Люцифер, глядя вслед отъезжающему «Ягуару».

— Надеюсь, эта информация не покинет стен моего кабинета? — Мама выразительно приподняла бровь.

— Разумеется, миледи. И я очень рассчитываю, что вы напомните Габриэлю о приличиях. На этот вечер Вельзевул моя спутница, — Люцифер усмехнулся, — и какие бы страсти его ни одолевали, позволять их наблюдать всё же немного чересчур.

— Я поговорю с ним... с ними.

— Они в библиотеке, — подсказал Азирафель. — Не забудь постучать.

— Милый, ты позволяешь себе слишком много.

Однако несмотря на строгий тон, Мама казалась очень довольной. Всё-таки Майкл был прав — она мечтала о внуках, хоть никогда и не поднимала эту тему. Да и как могло быть иначе, когда угасал род? Мама пальцами сдавила виски и улыбнулась:

— Это был очень непростой год. Надеюсь, следующий будет поспокойнее.

— С таким-то началом? — криво улыбнулся Люцифер. — «В високосный год и конский боб не туда растет...»

— Я всегда говорила, что вы, Люцифер, пессимист. Не надо так. Взгляните лучше на Кроули.

— Зачем это? — мгновенно насторожился тот.

— Вы здесь самый спокойный, мой дорогой, а ведь именно вы стояли у истоков всех этих перемен, — Мама хитро улыбнулась и закончила: — А ещё на вас просто приятно смотреть.

И с этим Азирафель был полностью согласен. Едва Мама ушла, он, стараясь не наступать на осколки, дошёл до секретера и достал уцелевшие бокалы.

— Полагаю, нам надо скрепить соглашение, — улыбнулся он Люциферу.

— Соглашение? — удивился Кроули, поднимаясь из кресла.

— Именно так, дорогой. С этого дня я беру под опеку мальчика, для которого мы с тобой будем крестными отцами.

Если Люцифер и не был в восторге от привлечения к делу Кроули, то ничем себя не выдал. Хотя и напомнил о приватности.

— Совершенно с вами согласен, — поспешил успокоить его Азирафель. — Кроули стоял у истоков этого дела, и он умеет хранить секреты.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — Люцифер отсалютовал бокалом сначала Азирафелю, а потом и Кроули. — Уж что-что, а секреты он хранить умеет.

— Всегда, — отозвался Кроули с довольной улыбкой. — Хотя и предпочитаю говорить правду.

— Такой вот парадокс, — Люцифер непонимающе покачал головой.

— Всего лишь непостижимость, — подытожил Азирафель, подходя ближе, чтобы приобнять Кроули за талию. — Итак, я полагаю, что нам надо будет начать со знакомства с Адамом. Где-нибудь на нейтральной территории.

— Хорошо, — согласился Люцифер. — Где?

— В Британском музее. Мы как раз с Кроули собирались туда сходить, — Азирафель вовремя вспомнил о своём плане.

— Интересная у вас жизнь, — одобрил Люцифер.

— Вы даже не представляете насколько.

Азирафель не лукавил. С некоторых пор его жизнь сильно изменилась и продолжала меняться — конечно же, к лучшему. И, как правильно отметила Мама, у истоков всех этих перемен стоял Кроули, с которым-то и стало возможно это невероятное счастье. Презрев условности, Азирафель поцеловал Кроули в висок, повторив:

— Даже не представляете насколько.

Эпизод пятый. Сцена шестая. Кроули

Эпизод пятый. Сцена шестая. Кроули


С недавних пор Кроули полюбил утро. Точнее, ту его часть, где он просыпался в постели рядом с Азирафелем. Были свои прелести и в пробуждении в тесных объятьях, и когда Азирафель обнаруживался, стоило протянуть руку — Кроули никак не мог решить, что же ему нравилось больше. Нежный утренний секс он тоже полюбил как способ сообщить миру, что утро по-настоящему доброе. Кроули даже не злило, когда пробившийся в щель между шторами солнечный луч падал на его подушку, вынуждая жмуриться и просыпаться чуть раньше задуманного, потому что тогда можно было любоваться сонным Азирафелем, и это зрелище просто не могло надоесть.

Кроули зевнул и подполз поближе, чтобы лучше видеть. И едва заметную улыбку, и порозовевшее от долгого лежания ухо... и быстрые взгляды из-под опущенных ресниц.

— Ангел, так не честно, — пробормотал Кроули, касаясь кончиком пальца приоткрывшихся губ. — Ты не спишь!

— Не сплю, — Азирафель довольно улыбнулся и обхватил губами палец Кроули, провокационно засасывая его и быстро отпуская. — Но когда это стало нечестным? Я же ничего...

— Вот именно, — Кроули поцеловал его в кончик носа и, не удержавшись, лизнул пересохшие губы. — Вот именно!

— М-м... мой дорогой, — Азирафель помассировал затылок Кроули, взлохмачивая волосы. — Тебе очень к лицу солнечный свет...

И кто бы после такого устоял? Кроули набросился на него, покрывая поцелуями сначала лицо, потом шею, плечи и радуясь, что вечером не осталось сил, чтобы натягивать пижаму. А Азирафель продолжал рассказывать, какой Кроули замечательный, и как умело он обходится со своим языком, наверняка проделывая им потрясающие вещи. Пришлось доказывать, что всё это не пустые слова и домыслы, и кажется, Кроули преуспел.

А потом они лежали, обнявшись, и пытались вспомнить, какой у них был план на эти выходные. Кроули лишь помнил, что этот план точно был, а Азирафель вроде бы говорил о каких-то деталях.

— Постой, ангел, а разве ты его не записывал?

— С некоторых пор я перестал тратить на это время, — Азирафель чопорно поджал губы, но не выдержал и рассмеялся. — Ну, не мог я что-то записывать в ежедневник, помня, что мы с тобой проделали прямо на нём... а другой купить я так и не удосужился.

— Зато ты силён в импровизации.

— Возможно. Тем более что главное я отлично помню. На следующих выходных мы встречаемся с Адамом Янгом в Британском музее.

— И с его папой Люцифером? — скривился Кроули.

— Скорее всего.

— Может, всё-таки расскажешь, как тебе удалось это провернуть?

— Это что?

— Ну, я как бы понимаю, что эта история связана с утонувшей «Бентли», но всё равно ни черта не понимаю, — Кроули щедро делился своими опасениями. — Смотри, не может же Люцифер обменять такую машину на то, что ты предложил... или может? Я запутался.

— Дьявол, как обычно, в деталях, — Азирафель потянулся, и на его губах заиграла мечтательная улыбка. — По сути, я предложил Люциферу помощь, на которую он и не мечтал рассчитывать. Ему, с его положением в стане оппозиции, совершенно не нужны лишние рычаги для воздействия. Одно дело — одинокий обеспеченный мужчина, и совсем другое — всё то же, но с незаконнорожденным сыном и возможным наследником.

— Но он ведь может его признать? И послать всех...

— Он вынужден играть по правилам, — поморщился Азирафель. — Нет, Люцифер, разумеется, мог бы признать сына, но не в самом обычном мальчишке из затрапезного городка, чья мать счастлива во втором браке. Даже если он этого хочет. Особенно если он этого хочет.

— Да всем плевать!

— Но не когда ты среди проигравших. Люцифер ведь сам сделал карьеру, имея за плечами только фамилию, которая всего лишь открыла перед ним некоторые двери, но дальше он уже всё сам. Поэтому иметь такого человека в противниках или, ещё хуже, врагах, не захочет никто. И малейшая уязвимость дорого ему обойдётся.

— И ты всё это узнал, один раз встретив ту женщину?

— Конечно, нет. Я навёл справки. Просто удивительно, сколько всего знают старые учителя... да и выпускники Итона стараются не упускать никого из вида. Поэтому всего несколько телефонных звонков на Рождество позволили мне сложить эту картинку.

Азирафель определённо гордился собой, и повод для этого был огромный. Кроули оставалось лишь восхищённо присвистнуть:

— Ты невъебенно крут!

— Спасибо, — Азирафель довольно улыбнулся.

— И они сами тебе всё рассказали?

— Я знал, какие следует задать вопросы. И ты прав: они сами всё рассказали.

Наверное, Кроули никогда не перестанет восхищаться Азирафелем и той кажущейся лёгкостью, с которой он решает любые задачи. И его умом, и хладнокровием, и...

— Ты невъебенно крут!

— Повторяешься, дорогой, — Азирафель выглядел чертовски довольным. — И тебе следует следить за языком в присутствии мальчика. Мы же собираемся стать достойными крёстными отцами.

Вообще-то Кроули не слышал о том, что крёстных отцов бывает больше одного, да и в фильмах про итальянскую мафию это особенно подчёркивалось, потому решил пошутить:

— Кстати, мне бы отлично удалась роль нянюшки.

Азирафель прищурился, разглядывая Кроули:

— Властной и сексуальной?

— Типа того. В таком строгом чёрном костюме, шляпке, с бантом на шее и помадой на губах.

— М-м... звучит, как десертное меню.

Кроули перевернулся на живот, чтобы лучше видеть выражение лица Азирафеля.

— Ты думаешь?

— Уверен. У нашей нянюшки должны быть чулки с широкой резинкой и туфли на высоком каблуке.

— Ага, — подхватил Кроули. — А ещё зонтик и саквояж с экзотическим рисунком.

— А зачем ей саквояж?

— Она же няня, ангел. А у хорошей няни в саквояже всегда есть игрушки, — начал разъяснять Кроули, поглаживая плечо Азирафеля. — Для мальчиков, которые хорошо себя вели.

— Вот оно что, — понятливо кивнул Азирафель, прикусывая губу. — А есть ли какие-нибудь ограничения по возрасту?

— Для себя подбираете? — Кроули словно невзначай высунул кончик языка и медленно облизал губы.

Разумеется, планы на утро пришлось скорректировать с учётом неожиданной идеи, но из торгового центра Кроули вышел, чрезвычайно довольный покупками. Ему всегда нравилось немного эпатировать скучающую публику, потому и грели душу изумлённые взгляды продавцов некоторых отделов. Зато Азирафель должен прийти в восторг. Его удалось уговорить остаться в стороне от выбора костюма, и Кроули рассчитывал на удачный сюрприз.

— Ты скоро, дорогой?

— По-моему, слова о терпении всегда принадлежали тебе! — прокричал Кроули из-за закрытой двери.

— Я вовсе не это имел в виду.

Отвечать Кроули не стал, потому что именно в этот момент красил губы, и цвет помады показался ему не таким удачным, как выглядел в магазине — оттенок лилового определённо был бледноват для образа «властной и сексуальной» няни, но выбирать не приходилось. Кроули ещё раз поправил шов чулок, одёрнул юбку и внимательно оглядел себя в зеркале. Вышло классно, чтоб его черти взяли! А если сделать шаг пошире, то разрез добродетельно длинной юбки позволит увидеть резинку чулок. М-да... шляпка тоже сидела превосходно.

— О!.. — от восторга Азирафель забыл все слова и просто разглядывал появившегося в кабинете магазина Кроули. — О-о-о!

Взгляд Азирафеля стал лучшим комплиментом усилиям, приложенным Кроули, однако забывать о цели этих манипуляций всё же было преждевременно.

— Добрый день, мистер Фелл, — скромно улыбнулся Кроули. — Я слышала, вы ищете няню?

— Эм-м... да, — Азирафель всё-таки вспомнил сценарий. — Позвольте ваш редингот, у нас здесь жарко.

Кроули позволил не только снять с себя пиджак, но и посмеялся, ощутив, как ладонь Азирафеля, поглаживающая его спину, замерла на застёжке бюстгальтера. Всё по-настоящему, ангел, как ты и хотел!

— Вы покажете мне вашего мальчика? — улыбнулся Кроули. — Мне бы хотелось с ним познакомиться поближе.

— Мне нравится ваш деловой настрой, мисс...

— Ашторет, — подсказал Кроули и поправил пышный бант на блузке, скромно опустив взгляд.

15.12.20

— Ашторет, — повторил Азирафель и тут же поправился: — Мисс Ашторет, не хотите ли присесть?

— С удовольствием, — Кроули уселся на подлокотнике дивана и, положив ногу на ногу, продемонстрировал ещё раз резинку чулок на случай, если вдруг кто не заметил, А потом продолжил: — Давайте вернёмся к нашему мальчику. Сколько ему лет?

— Недостаточно, чтобы засыпать без колыбельной.

— Он, наверное, нежный и ранимый?

— Скорее, трепетный, если вы понимаете, о чём я.

Кроули казалось, что он понимает.

— Я могу быть ласковой с вашим мальчиком, — прошептал он, теребя концы банта. — Очень.

— Пожалуй, это именно то, что надо. Но вы же понимаете, что иногда мальчикам нужна дисциплина?

— Разумеется. Обычно я строга с расшалившимися мальчиками, — Кроули забыл о помаде и очень удивился, когда, проведя по губам языком, ощутил сладость. — Я могу даже отшлёпать. За непослушание...

Кроули с вызовом взглянул на Азирафеля и прикусил губу. Похоже, это произвело должное впечатление.

— Извините, мисс Ашторет, — засуетился Азирафель, — мне надо проверить, повесил ли я на двери табличку «Закрыто». Будет очень обидно, если нам вдруг помешают.

— Конечно-конечно! Это отличная мысль, — Кроули принялся покачивать ногой, играя туфлей.

Азирафель быстро вернулся и, оглядев Кроули, вдруг неловко потёр плечо, морщась, словно от боли.

— Вас что-то беспокоит?

— Старая рана, — снова поморщился Азирафель. — Вы не могли бы мне немного помочь?

— Разумеется. А что надо делать?

— Разомните мне, пожалуйста, плечо. Если вас это не сильно затруднит... а потом я познакомлю вас с мальчиком, — Азирафель уселся на диван у подлокотника, где устроился Кроули, и, словно боясь упасть, положил руку на его колено. — Не беспокоит?

— Что вы... продолжайте.

Предложение продолжить Азирафель воспринял слишком буквально и начал медленно поднимать юбку, укладывая её складками на бедре... и выше. Он тихо выдохнул, когда показалась резинка чулок, но не остановился.

— Что вы делаете? — строго спросил Кроули, не переставая массировать плечо Азирафеля.

— Вас это беспокоит?

— Хорошие мальчики так себя не ведут.

— Это проблема? — Азирафель, продолжая задирать юбку, повернул голову, чтобы невозмутимо взглянуть в глаза Кроули.

— Я буду вынуждена вас наказать.

— Мне бы хотелось узнать, как вы это делаете, — дыханье Азирафеля сбилось, — чтобы обсудить педагогические практики... согласитесь, воспитание требует индивидуального подхода...

И Кроули согласился. Он всегда соглашался с Азирафелем, даже в тот момент, когда связывал его запястья галстуком-бабочкой и усаживался к нему на колени. Эта игра нравилась ему просто безумно и открывала почти безграничный простор для фантазий, самых разнообразных. Правда, и энергии отнимала слишком много.

— В следующий раз я свяжу тебя чулком, — пообещал Кроули, освобождая запястья Азирафеля и падая навзничь, не в силах больше шевелиться.

— Обещаешь? — усмехнулся Азирафель, целуя его шею и начиная массировать затылок.

— М-м-м... ещё!

— Как скажешь, нянюшка... а колыбельная будет?

— Обязательно, — Кроули поёрзал, устраиваясь удобнее. — Твоему мальчику я готов петь прямо на ухо... ну или что у него там есть? Чем-то же он должен слышать...

Азирафель рассмеялся, заставляя Кроули смеяться в ответ. Они хохотали так, что не сразу услышали стук в дверь.

— Закрыто! — прокричал Азирафель, пытаясь прикусить ключицу Кроули.

— А то я не вижу! Но вы-то там!

— Хастур! — прорычал Кроули. — Он ведь не уйдёт.

— Что я вам расскажу!.. — кажется, Хастур орал в замочную скважину. — Открывайте!

— Он переполошит всю улицу, — Азирафель сел, на мгновение удерживая Кроули на коленях и целуя его шею. — Тебе надо одеться, дорогой.

— Тебе тоже.

Впрочем, Азирафель на этот раз не успел избавиться от одежды, а потому привёл себя в порядок за пару минут. Кроули вздохнул и, собрав ворох разных тряпок и тряпочек, совсем недавно бывших деталями образа нянюшки, направился в ванную:

— Без меня не начинайте!

— Даже не сомневайся.

Оделся Кроули очень быстро: джинсы, худи, два носка — дело нехитрое! — и поторопился в гостиную, где уже изнывал от избытка новостей Хастур.

— Здорово! — он окинул Кроули быстрым взглядом и понимающе кивнул. — Тебе идёт!

Будто ни разу не видел Кроули в джинсах!

— И что именно? — Кроули скептически сунул руки в карманы.

— Цвет этот. Хотя, казалось бы, лиловый с рыжим не сочетаются, но тут оттенок удачный.

Чёрт! Кроули вспомнил о помаде и попытался незаметно стереть её ладонью.

— Так ты только больше размажешь, — не унимался Хастур. — Оставь уже... красиво... чуть подмажешь, и будет всё тип-топ.

Азирафель, похоже, из последних сил сдерживал смех, но поспешил Кроули на помощь, попытавшись отвлечь этого бестактного идиота:

— Так о чём вы хотели рассказать, Хастур?

И как это Кроули раньше не замечал, что Хастур любит внимание? Вот чтобы настолько... А тот выдержал драматическую паузу и, указав пальцем вверх, выдохнул:

— Я видел ангела.

Удержаться было невозможно, и Кроули глумливо улыбнулся:

— Да ну! А святой Патрик, часом, не угощал тебя элем?

— Смейся, смейся. А видел бы ты, как вытянулось лицо Дагон...

Так! Это уже было ближе к теме и даже тянуло на сенсацию, пусть и небольшую. Кроули взглянул на Азирафеля и заметил в его взгляде искру понимания.

— А можно с этого момента поподробнее?

Кроули уселся на подлокотник кресла Азирафеля и, устроив руку у него на плече, взглянул на развалившегося на диване Хастура. Между прочим, так сидеть на этом диване мог позволить себе только Кроули! Но об этом можно сообщить и позже, как и поставить Хастура на место, чтобы не привыкал... ну а сейчас настало время охренительных историй.

— Ну же! — подбодрил Кроули. — Давай уже. Жги!

— Значит, дело было в «Чистилище». Мы там с Лигуром договорились встретиться перетереть кое о чём, ну а потом прокатиться с ветерком.

— И что же вам помешало?

— Вот жеж пиздабол! — Хастур шмыгнул носом, но, махнув рукой, продолжил. — И вот сижу я за столиком, грызу вяленое мясо... говядина, если кому вдруг интересно...

— Ближе к ангелу, красавчик.

— Куда ж ближе? Ну, так вот. Сегодня там молодёжь играла панк-рок почти как в старые добрые времена...

— Хастур!

Но тот только довольно оскалился. Азирафель накрыл руку Кроули ладонью и слегка стиснул пальцы. Ласково, как умел только он.

— Продолжайте, Хастур, нам очень интересно.

— Понял, Кроули, как надо? Со всем уважением — и тогда я расскажу всё.

Кроули оставалось только стиснуть зубы и улыбнуться, надеясь, что этот придурок расценит его гримасу как уважительную. Похоже, так оно и случилось.

— Так вот, слушаю я музычку, грызу мясо и жду Лигура, который после отставки Вельз стал просто охерительно важным. Наверняка это передаётся вместе с должностью, хотя до Вельз ему ещё как до Луны...

— И?

— И вот. Открывается, значит, дверь, и я вижу только Лигура, который её держит. Важно так, но довольный — давно я его таким не видел. Ну и держит он дверь, и тут появляется она!

— Ангел?

— Блондинка! Фигуристая, в чёрной коже. Задница у неё, кстати, ничего так... не хуже твоей, пиздабол!

— А чего сразу я-то?

— Ну, чтобы было с чем сравнить. В общем, кожаные брюки в обтяжку ей очень к лицу, как и куртка с эмблемой «Ангелов Ада», да и высокие ботинки тоже хороши. Она, в общем, зашла такая, тряхнула волосами и начала их прятать под бандану. А Лигур взял её за руку и поцеловал в ладонь... Бля! Ни разу не видел, чтобы он так сиял. Они и меня не сразу заметили, потому что искрило между ними не по-детски. Того и гляди начнут предаваться... ну, тому самому, чем вы тут только что занимались.

— Хастур!

— Можно подумать, тебя смущает моя осведомлённость, — он презрительно наморщил нос. — Если б смущала, то ты не носил бы свои засосы как медали.

— Хастур!!!

Но тот не обращал на возмущение Кроули никакого внимания, продолжив как ни в чём не бывало:

— В общем, когда они меня, наконец, заметили, то подошли, и Лигур такой: мол, бывай, Хастур, мы поехали, и без тебя. Не то чтобы я претендовал, но бля!.. это было внезапно.

— И как вам ангел? — улыбнулся Азирафель. — Понравилась?

Хастур задумчиво потёр нос:

— Намучается с ней Лигур, но кто я такой, чтобы об этом говорить? Тем более, когда он так радуется... и, оказывается, он ко мне приходил только для того, чтобы сказать, что локдаун всё-таки будет. Вроде бы с двадцать четвёртого марта.

— Так это ж уже вторник, — удивился Азирафель.

— Ага. Шеф больше знает. Поэтому мы в понедельник уже не открываемся, и если вы хотите, то можете успеть выехать из Лондона, потому что потом будут ограничивать перемещения, — Хастур развёл руками. — И вы это, если хотите, то ещё успеете свалить в свой коттедж, вам там всяко будет веселее... да и заняться найдёте чем.

— Спасибо вам, Хастур. Вы очень любезны, — снова улыбнулся Азирафель. — Я всегда знал, что вы хороший.

Почему-то эти простые слова смутили Хастура настолько, что он сбежал с такой скоростью, будто бы узнал, что кто-то взял в заложники его муравьев. Всех. Вместе с муравейником. Азирафель запер за ним дверь и оглядел свой кабинет:

— Думаю, локдаун не затянется надолго, а в Саут-Даунсе нам точно будет, чем заняться. Я прямо сейчас составлю список вещей, которые нам понадобятся.

Кроули понял его с полуслова:

— Килт я тоже возьму.

— Разумеется, мой дорогой, разумеется.

16.12.20

***

В этом году в Саут Даунсе яблони зацвели чуть раньше, и к тому моменту Азирафель успел уговорить главу шотландского клана не только украсть овец, но и сыграть на волынке. Кто бы мог подумать, что среди раритетного старья найдётся и такой замшелый экземпляр? Но Кроули и в голову не приходило жаловаться: он и сам не ожидал от себя такой склонности к музицированию и мог лишь гадать, что её пробудило — дремавший все эти годы природный талант или всё-таки губы Азирафеля на члене.

Локдаун затянулся, но это не мешало Кроули чувствовать себя счастливым и совершенно свободным. Видимо, весь смысл был в том, чтобы найти для совместного заточения правильного человека, а остальное — детали и антураж. К тому же превосходно работала доставка еды, позволяя вносить в быт пикантное разнообразие. Так, устриц они с Азирафелем ели, изображая патрициев, а бриоши — нотаблей. Кроули, конечно, были ближе санкюлоты, но, как оказалось, бриоши требовали большей доли исторической достоверности.

Помимо всех этих приятных мелочей, Азирафель по зуму проводил уроки с Адамом Янгом, иногда приглашая Кроули «ассистировать», и очень сокрушался из-за невозможности закрепить свои лекции по истории Древнего мира посещением Британского музея. В принципе, по мнению Кроули, это была не самая большая потеря — куда приятнее смотреть картинки виртуального тура, чем таскаться по бесконечным залам. Где, помимо того, что пришлось бы изображать интерес к какой-то фигне вроде черепков и плошек, так ещё требовалось не шуметь и ничего не трогать руками. По-настоящему унылое времяпрепровождение!

— Дорогой, сегодня мы с тобой займёмся ежевикой, — Азирафель выключил компьютер и потянулся, разминая спина.

— Как викинги? — предположил Кроули. — Или как крестоносцы?

— Нам надо просто проредить заросли.

— Ну, я и говорю. Сначала мы будем сеять средь них ужас и разорение, а потом отпразднуем победу, — Кроули поиграл бровями. — Прямо на поле битвы. Возбуждённые и разгорячённые.

Азирафель расхохотался, вытирая выступившие слёзы, но по нему было видно, что идея упала на благодатную почву.

— Мой дорогой, иногда ежевика — это просто кустарник...

Договорить Азирафелю помешал телефонный звонок.

— Да, мама.

Динамик в телефоне был достаточно громким, чтобы было слышно весь разговор. Кроули хоть и было интересно, но он имел понятие о деликатности и собрался уйти. Азирафель остановил его жестом.

— Милый, ты давно не звонил. У вас с Кроули всё хорошо?

— У нас всё отлично, — Азирафель подмигнул Кроули, изобразив викинга с секирой. — А я не звонил, потому что обычно это делала ты. В удобное тебе время.

— Разве? А чем вы там занимаетесь? Я смотрела передачу, люди рассказывают, как непросто пережить локдаун, оказавшись запертыми друг с другом. Коттедж «Осень» всё же мал для двоих.

Мал? Кроули демонстративно огляделся, показывая, что места вокруг просто зашибись как много. Хотя, конечно, далеко не Apple Trees Hall.

— Правда? — удивился Азирафель. — Мне так не показалось.

— Меня это несколько удивляет. Если честно, после того как Габриэль оставил лондонскую квартиру Мишель, и они с Вельзевул переехали в поместье, мне иногда кажется, что оно маловато.

— Они тебя стесняют?

— Ни в коем разе! — мама понизила голос и загадочно продолжила: — Мне даже любопытно, что они ещё придумают. Недавно Фредди съел чудесные трусики.

— Как ты об этом узнала?

— Милый, это не самые аппетитные подробности, поэтому я их опущу.

Кроули прикусил ладонь, чтобы не заржать в голос. Ему хватало фантазии представить реакцию Габриэля на появление Фредди в самый интимный момент. Похоже, Азирафелю тоже, потому что он с огромным трудом сдерживал смех.

— Пожалуй, ты права, мама.

— Разумеется, милый. Моя жизнь стала гораздо насыщеннее и разнообразнее. Ты даже не представляешь насколько.

— Почему же? Могу себе представить.

— Нет, милый. Такого Габриэля ты точно не видел.

Кроули изобразил, что лупит букетом по полу, и Азирафель согласно закивал.

— Куда уж мне, мама.

— Так или иначе, я бы хотела сказать большое спасибо Кроули.

Лицо Азирафеля удивлённо вытянулось, а Кроули не сразу понял, что глупо открыл рот.

— Ты не оговорилась, мама?

— Конечно, нет, милый. Если бы не ваше с ним знакомство, то у Габриэля не возникла бы эта безумная идея с «Бентли»... и ничего бы не было.

Кроули скривился, вспомнив, чем обернулась для него эта «идея». Похоже, Азирафель тоже ничего не забыл. Он тут же оказался рядом и, приобняв, поцеловал в висок. В общем-то, Кроули был не в обиде — свой приз он получил, а остальное не важно.

— Так ты рада за Габриэля или всё-таки за меня? — уточнил Азирафель.

— За вас обоих, милый. И должна сказать, что у Кроули просто золотой характер.

Будто это сразу было не ясно!

— Ты не поладила с Вельзевул?

— Милый, разве я могу с кем-то не поладить, если захочу? Разумеется, всё хорошо.

— Так в чём же дело?

— Она не хочет со мной курить, — мама тяжело вздохнула, — а Габриэль советует бросить.

— Так бросай, — пожал плечами Азирафель. — Для здоровья так будет лучше.

— Много ты понимаешь, — ворчливо отозвалась мама. — И знаешь что, милый?

— Что?

— Я выезжала на «Бентли».

— О! — только и смог выдохнуть Азирафель. — И как тебе?

Кроули обратился в слух. Он не сомневался в своей работе, но лично хотел услышать все восторги.

— Она хороша, — мама выдержала паузу и продолжила. — Ты знал, что она с лёгкостью разгоняется до ста миль в час?

— Нет...

— Я тоже не знала.

Кроули похолодел. Воображение нарисовало ему жуткие картины разбитой «Бентли» и мамы, тяжело поднимающейся из кустов самшита. Вот чёрт! Кажется, Азирафеля посетило похожее видение, потому что он осторожно поинтересовался:

— Ты в порядке?

— В полном.

— А машина?

Сначала Кроули услышал щёлканье зажигалки, и только потом мама выдохнула:

— Тоже... Знаешь, милый, я уже не столь молода для таких скоростей и надеюсь увидеть и второго внука, но мне было бы жаль оставлять такую мощь просто пылиться и стареть в гараже.

— И что ты предлагаешь?

— Мне кажется, вы с Кроули заслужили красотку «Бентли». Мне для поездок вполне хватает Майкла с «Ягуаром», а Габриэль с Вельзевул скорее оценят «Астон Мартин» или «Роллс-Ройс».

У Кроули зашумело в ушах. Это просто не могло быть правдой! Он и так получил уже больше, чем когда-либо мечтал. Много больше! Целого ангела... совершенно непостижимым способом...

— Мне нравится ход твоих мыслей, мама, — просиял Азирафель, — и я не стану отказываться, чтобы соблюсти приличия.

— Ох, милый, какие уж тут приличия, — в голосе мамы послышалось веселье. — Мне кажется, что так будет правильно.

Азирафель поблагодарил маму, и они ещё минут пять прощались, обмениваясь любезностями, но Кроули почти ничего не слышал, мечтая о том, как выведет «Бентли» на трассу и покажет Азирафелю всё, на что она способна. Они смогут поехать на пикник... да вообще куда угодно! И никакой столб не сможет им помешать или остановить. Больше нет. Такое не повторяется.

— Нам придётся избавиться от кое-какого хлама в гараже, — Азирафель обнял Кроули и говорил, касаясь губами его шеи. — А в Лондоне чудесная парковка есть у твоего дома...

— Можно договориться с Вельз и ставить её в «Чистилище», — пробормотал Кроули. — Чёрт! Мы обсуждаем, куда её поставить вместо того, чтобы бегать от радости по потолку... У тебя невероятная мама!

— Не буду спорить, — Азирафель довольно улыбнулся. — И она тебя приняла. Давай по этому поводу устроим пикник под яблоней? Как в первый раз.

Кроули с радостью поддержал Азирафеля. Они лежали на том же самом клетчатом пледе, целовались и пили вино, вспоминая самые пикантные моменты знакомства и удачно разразившуюся грозу. Азирафель с лукавой улыбкой рассказывал, о чём думал, когда Кроули уселся к нему на колени, одетый только в довольно короткий банный халат... черт! Он уже тогда хотел... и так долго держался... но, наверное, это тоже было необходимо, чтобы понять... понять всё... Ласки становились всё откровеннее и настойчивее, и вот уже Кроули стонал в голос, горячо одобряя происходящее. Он был абсолютно счастлив и ничуть не удивился, когда услышал, как где-то совсем рядом с ними поёт соловей. Наверняка его тоже переполняла любовь.

запись создана: 11.12.2020 в 10:00

@темы: Фики мои, Фандомное, GO, Стандарты