Делай, что должно и будь, что будет
(с)Название: У меня есть стандарты
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Азирафель, Кроули, Люцифер, Габриэль, Мишель, Вельзевул, Хастур, Лигур, Дагон, Сандальфон, Уриил, Мама
Категория: слэш, гет, джен
Жанр: романс с элементами приключений
Рейтинг: ?
Предупреждения: АУ, где все люди
Краткое содержание: Этот ангел определённо понимал, с чем имеет дело, и тем интересней становился в глазах Кроули. Ну и улыбка, стандарты там всякие, условности... склонность к авантюризму опять-таки и даже почти криминальные наклонности (как виртуозно Азирафель помог ему уничтожить улики!). Нет! С такими людьми Кроули точно раньше не сталкивался.
1 часть
2 часть
3 часть
Эпизод второй. Сцена первая. АзирафельЭпизод второй. Сцена первая. Азирафель
Большая стрелка старинных часов дрогнула, замирая на цифре «XII», и Азирафель поднялся, чтобы закрыть свой магазин. Он и так сегодня переработал — надо было ещё в обед вешать табличку «Закрыто», а не сидеть за столом, перебирая никому не нужные бумаги. Погода портилась, но Азирафель не придумал ничего лучше, чем взять садовые ножницы и отправиться подстригать живую изгородь. Когда он в третий раз поймал себя на том, что прислушивается, не подъезжает ли машина, то не смог сдержаться и грязно выругался.
С отъезда Кроули прошло уже двадцать шесть часов и одиннадцать минут, но тянущая боль в груди, появившаяся, когда чёрный автомобиль скрылся за поворотом, и не думала проходить. Наверное, на следующей неделе стоит съездить в Лондон и посетить кардиолога. Затягивать с этим визитом не стоило — Азирафель недавно читал об опасности инфарктов именно в его возрасте. Конечно, можно было ещё пройти комплексное обследование, но ложиться для этого в клинику не хотелось, как и пользоваться гостеприимством Габриэля, живущего неподалёку от клиники в Мейфэре.
Впрочем, не стоило исключать и того, что в его состоянии виновата чёртова бессонница: провести подряд две ночи без сна, да ещё на неудобном диване — такого не выдержал бы и более молодой организм. Азирафель ещё раз обошёл дом, внимательно отыскивая следы пребывания Кроули. Он собирался пригласить помощницу по хозяйству, и ему сильно не хотелось, чтобы та задавала лишние вопросы. Плед он решил оставить в машине, куда Минни никогда не заглядывала, и вообще пора бы сделать уборку в гараже, что Азирафель обычно не доверял никому.
Жизнь постепенно возвращалась в привычную колею, всё больше и больше напоминая болото. Конечно, Кроули был здесь слишком чужеродным и неуместным, чтобы жалеть о не случившемся, но почему-то избавиться от этого чувства не получалось. Азирафель успокаивал себя тем, что прошло слишком мало времени для каких-то выводов. Время лечит всё, ему ли не знать? А пустые бутылки можно выкинуть по одной в мусорные баки соседей, чтобы избежать поспешных выводов и дурацких домыслов. И всё будет, как раньше, без этих глупых фантазий и желаний, которые подкидывало не в меру разыгравшееся либидо. Всё будет, как раньше... всё будет, как в склепе — пристойно и мертво. И никаких скандалов.
— Мистер Азирафель, это, конечно, не моё дело, но у вас что-то случилось? — помощница по хозяйству выглядела встревоженной.
— Я не понимаю вас, Минни, — Азирафель вежливо улыбнулся.
— Вы выглядите так, будто у вас кто-то умер. Друг?
— Перестаньте читать на ночь детективы, дорогая.
— А ещё я увидела у вас кофе. Вас же не обманули в магазине, подсунув лишнее? Если это так, то не надо им это спускать. Хотите, я разберусь?
Больше всего Азирафель хотел, чтобы нахальная девица не лезла, куда не просят, а потому поспешил осадить её пыл:
— Всё в порядке, Минни. Я собираюсь заниматься кулинарией, и купить кофе потребовал рецепт.
— Вы меня, конечно, простите, но вам бы жениться, мистер Азирафель. Вы такой достойный мужчина: красивый, импаз... импозантный...
— Спасибо, Минни, но вам стоит заняться делом. В прошлый раз я обнаружил сажу на каминной решётке.
Девица покраснела до самых корней волос, но у неё хватило ума прикусить язык и не вступать в полемику. Азирафель одарил её строгим взглядом и отправился в гараж. У него там были свои дела.
Пикап выглядел довольно сиротливо, наверное, потому что Азирафель успел привыкнуть к почти цирковому представлению вокруг него. Когда с ним работал Кроули, это выглядело так, что Азирафель ничуть бы не удивился, достань тот кролика из топливного бака или голубя из радиатора. Или если бы Кроули принялся вытаскивать игральные карты из разных мест, пока не составил колоду.
Азирафель уселся за руль и, обняв его, уткнулся лбом. Почему всё так не просто?! Не то чтобы в этом было что-то новое, но раньше следовать долгу получалось без этой тошнотворной обречённости и не составляло особого труда. Что в Кроули такого особенного, что с ним не работают все старые навыки? Наработанные, кстати, годами. Азирафель никогда не жаловался на недостаток воли: надо — значит надо! А сейчас-то что изменилось?
Похоже, в глаз попала соринка, из-за чего он стал слезиться, а в бардачке когда-то лежал платок. Азирафель протёр покрасневшие глаза и уже собрался закрыть крышку, когда вдруг увидел визитную карточку, которой там точно не место. На чёрном фоне серебристыми буквами значилось «Энтони Джей Кроули. Вы сами знаете, что вам нужно. Я сделаю это стильно». Телефонный номер там тоже был, и Азирафель застыл, решая дилемму. Он точно знал, что нужно сделать с этой карточкой, а вся беда была в том, что он этого не хотел. Проклятье! Ну почему опять?!
Ему хотелось сохранить номер, чтобы когда-нибудь потом позвонить Кроули. Просто так, пригласить его на какой-нибудь пикник или обед, а вместо этого... Азирафель сунул кусок картона в карман, даже через слои ткани чувствуя его тепло. Чёрт! Настроение делать уборку в гараже пропало бесследно. Азирафель запрокинул голову на спинку сидения и зажмурился. В приоткрытую дверь пробивался солнечный луч, из-за которого перед глазами плясали огненные отблески, которые так легко было принять за игру света в рыжих волосах.
Азирафель просидел в машине до самого вечера. Идти в дом у него не было сил, и только мысль о том, что Минни пора уже отпускать, заставила его подняться. Таким старым он ещё себя не чувствовал. А помощница расстаралась — не только каминная решётка блестела бронзовыми прутьями, но и окна сияли отмытыми стёклами. А ещё она перестирала всё, что нашла в ванной комнате, в том числе и спортивный костюм, в котором работал Кроули. Всё же был у неё дар лезть туда, где её присутствие крайне нежелательно.
— Я закончила, мистер Азирафель.
— Спасибо, Минни, я вижу.
— Простите меня, пожалуйста, я не хотела вас обидеть...
Медленно наполняющиеся слезами огромные глаза никогда не оставляли Азирафеля безучастным. И он принялся утешать эту дурёху, хотя сам нуждался в утешении гораздо сильнее. Выпроводить её удалось лишь через четверть часа, заверив, что «всё хорошо». Лгать Азирафель умел виртуозно.
Оставшись в одиночестве, он разжёг огонь в камине, налил себе коньяк и долго любовался на золотистые искры, улетающие в дымоход. Потом, спохватившись, достал визитную карточку Кроули и бросил её в пламя. Так было надо. Чтобы не видеть, как этот кусок картона рассыпается пеплом, Азирафель щипцами перемешал горящие поленья. Теперь всё было правильно.
Телефонный звонок заставил его сердце сжаться, сбивая дыханье и все планы. Неужели Кроули передумал и хочет сообщить, как всё прошло? Ещё никогда Азирафель не покидал так быстро кресло в гостиной, чтобы добраться до кабинета. Телефон продолжал звонить с похвальной настойчивостью, и перед тем, как взять трубку, Азирафель прокашлялся:
— Добрый вечер, я вас слушаю.
— Добрый вечер, Азирафель. У меня завтра обнаружилось свободное время, и я бы хотел тебя навестить.
О боги! Только Габриэля здесь не хватало!
— В какое время тебе будет удобно?
— В полдень. Я думаю, в полдень.
— Хорошо, я буду дома.
Габриэль рассмеялся так, как умел только он. Даже в смехе ему удавалось передать снисходительные и покровительственные интонации. Ну и высокомерие, конечно — высокомерие шло бонусом.
— Брат мой, неужели ты даже не скажешь, что будешь рад меня видеть?
— Мама в детстве учила меня говорить только правду.
— И ты всегда следуешь её советам? Ну-ну.
— До завтра, Габриэль.
— До завтра.
Азирафель положил трубку и прикрыл ладонью глаза. Этот дурацкий день когда-нибудь закончится?!
07.10.20Визиты Габриэля всегда начинались и заканчивались одинаково. Старший брат появлялся, сияя улыбкой, кривился, замечая объявление о часах работы, и проходил в дом, чтобы уже через четверть часа гневно засверкать глазами и сообщить, что Азирафель никогда не станет приличным членом общества, а посему Габриэлю претит его компания. Обычно после этих слов он уходил, так что в принципе Азирафелю всего и нужно было, что пережить эти чёртовы пятнадцать минут. Азирафель прекрасно знал, что Габриэль навещал его лишь по желанию Мамы, и из уважения к ней готов был терпеть пафосные нравоучения. Семья превыше всего.
Чтобы встретить брата, что называется, во всеоружии, Азирафель принял снотворное и наконец-то уснул. Крепко и без сновидений. Утром он проснулся в обычное время и собирался уже вставать, но соблазнился возможностью немного понежиться под одеялом и сам не заметил, как вновь провалился в благостный сон. Всё же последние дни сильно его измотали.
Разбудил его громкий стук и звон дверного колокольчика. Часы показывали полдень. В общем-то, в пунктуальности Габриэля можно было не сомневаться, но Азирафель на всякий случай открыл окно и поинтересовался, кого там принесли черти.
— Твоя безответственность перешла все мыслимые границы! Ты заставляешь меня ждать под дверью, когда я тебя заранее предупредил...
Азирафель закрыл окно, радуясь, что соседи далеко и не услышат, как ругается член Палаты Лордов, член Её Величества Тайного Совета и контролёр Королевского двора. Справедливости ради он бы ничуть не возражал против такого пятнышка на безупречной репутации Габриэля, но воспитание требовало поддерживать брата. Из последних сил.
Разумеется, Азирафель торопился, пусть со стороны его попытки надеть халат на пижаму и расчесать волосы выглядели довольно неспешными. Он спустился в холл и отворил дверь, приветливо улыбаясь:
— Прости, у меня нет дворецкого и камергера.
Габриэль набрал было в лёгкие воздух, чтобы разразиться обличительной тирадой, но вместо этого застыл и с подозрением уставился за спину Азирафеля, где была стеклянная дверь на веранду, ведущую в сад.
— Что-то не так? — проявляя чудеса вежливости и гостеприимства, Азирафель чувствовал себя почти героем баллады.
— Ты занялся бегом? — наконец отмер Габриэль, уставившись на Азирафеля так, будто заметил у него на плечах вторую голову.
Ну, конечно! Далёкая от условностей Минни решила высушить постиранный спортивный костюм на веранде, что фраппировало носителя идеальных манер. Можно было, конечно, позлить Габриэля, сообщив, что одалживал подаренный им костюм автомеханику, чтобы использовать вместо рабочей одежды, но впутывать Кроули в братские разборки не хотелось.
— Да. Хотел привести себя в форму.
Глаза Габриэля потемнели:
— С какой целью?
— Просто бегать в округе и соблазнять невинных селян, — Азирафель иронично улыбнулся. — Ты ведь сам этого хотел.
— Я хотел, чтобы ты избавился от этого... — Габриэль выразительно скользнул взглядом по наметившемуся животику. — Соблазнять селян — это уже твоя идея.
— Не будь таким серьёзным, Габриэль. У меня действительно возникла идея приобщиться к спорту, но после первой пробежки я понял, что это не моё. К тому же начало шалить сердце.
— Сердце? Это серьёзно. Тебе срочно надо пройти обследование. Доктор Кляйн прекрасный кардиолог, я организую тебе консультацию... ты можешь пожить у нас.
— Благодарю, но мне бы не хотелось вас стеснять. Мы с Мишель так и не сумели понять друг друга.
— Напрасно ты так думаешь. Мишель прекрасно тебя поняла и не держит зла. Она настоящий ангел.
— Не сомневаюсь.
Габриэль прошёл в гостиную, где бывал уже не раз, но почему-то сейчас принялся придирчиво её оглядывать. Азирафель сначала порадовался, что уничтожил все следы спонтанного поклонения Дионису, а потом спохватился, что вообще-то не должен отчитываться о своём поведении. И уже давно.
— Ты что-то хотел, Габриэль?
— Да, да... — Габриэль рассеянно поднял диванную подушку, на которой спал Кроули, и переложил её в другой угол. — Ты ведь помнишь, что у maman скоро юбилей?
— Зимой, — Азирафель выдавил из себя улыбку. — Помню. И?
— Организацию праздника я беру на себя, — Габриэль улыбнулся, демонстрируя не только идеальные зубы, но и совершенный прикус. — Разумеется, под руководством Мишель.
— Прекрасно.
— Именно. И мы решили, что тебе следует заняться приглашением гостей. Выбор дизайна открыток, согласование макета, печать, рассылка... ты ведь у нас букинист.
Азирафель хотел возразить, что букинисты занимаются несколько иными вещами, но Габриэль вдруг развернулся и отправился на кухню, перестав обращать на него внимание. Это было что-то новенькое.
— Чай... я хочу чай, — Габриэль назидательно поднял палец. — Ты ни разу не предлагал мне чай.
— Ты никогда не просил.
— Потому что это противоречит нормам приемлемого поведения. Это обязанность хозяина, наконец, — Габриэль заглянул в холодильник.
— Ты что-то ищешь?
— Просто смотрю, как ты поживаешь.
— Неплохо.
— Я именно так это и представлял. Ты долго спишь — это из-за проблем с сердцем?
— Вообще-то я принял накануне снотворное.
Габриэль покачал головой:
— Доктора тебе точно надо менять! Этот наверняка напутал с дозировкой.
Азирафель понял, что отделаться малой кровью не получится, и поставил на плиту чайник.
— Я заварю чай, — любезно предложил он. — Тебе какой?
— Дарджилинг, пожалуйста.
— Есть только Юньнань, — Азирафель прикусил губу, чтобы скрыть мстительную улыбку.
— И для чего тогда задавать вопросы? — Габриэль направился в ванную комнату, пояснив: — Мне надо помыть руки.
Если бы Азирафель не знал брата, то решил бы, что тот что-то ищет. Глупости, конечно, что бы ему понадобилось искать в этом доме? Скорее всего, просто решил быть коммуникабельным и дружелюбным. Ну, как он это понимает... наверняка не обошлось без Мамы.
Пока Габриэль мыл руки, Азирафель успел заварить чай, налить молоко в молочник и сервировать поднос к завтраку, заодно вспомнив, что Кроули эти глупости не волновали. Впрочем, о ком сейчас было лучше не думать, так это о нём... Азирафель на мгновение зажмурился, отгоняя ненужные видения, и продолжил изгонять из памяти своего несостоявшегося... гм-м... друга.
Старинный медный поднос казался немного великоватым для изящного кофейного столика, но выбирать не приходилось — Азирафель действительно никогда не принимал в этом доме гостей и благополучно обходился без многих вещей, без которых Габриэль не мог помыслить своего существования.
— О! У тебя и бисквит есть? — Габриэль указал пальцем на жестяную коробку. — Как в детстве.
Он мечтательно прикрыл глаза, заставляя Азирафеля заволноваться из-за столь странного поведения. Ему даже захотелось спросить: «Кто ты и куда дел моего брата?» Обычно к пятой минуте общения Габриэль начинал припоминать несовершенства Азирафеля, о которых вещал ещё минут десять, называя этот процесс «воспитанием». Разумеется, смысла в нём не было никакого, но любая попытка возразить превращала это действо в полноценный спектакль, поэтому Азирафель помалкивал, изредка — всё же он получил достойное воспитание! — поглядывая на часы, и отмечал фазы братской любви и долга.
Азирафель налил в чашки молоко, после чего через ситечко добавил чай и слегка повернул поднос, чтобы Габриэлю было удобнее:
— Угощайся.
— Благодарю.
Габриэль пил чай молча, отчего волнение Азирафеля лишь нарастало, а потом и вовсе принялся задумчиво постукивать пальцами по столику. Это могло быть только затишьем перед бурей, но по какому поводу? Азирафель не чувствовал за собой греха, поэтому продолжил нейтральный разговор:
— Ты говорил о приглашениях. У тебя есть какие-то идеи?
— Нет, это будет твоя ответственность, — Габриэль снова широко улыбнулся и, спохватившись, будто только что вспомнил что-то важное, достал из кармана пиджака внушительный конверт. — Чуть не забыл.
— Что это? — вежливо улыбнулся Азирафель.
— А ты взгляни.
Конверт оказался запечатан на славу, и после того, как Азирафель его вскрыл, помогая себе ножом, на стол посыпались фотографии. Можно было сколько угодно говорить, что никакого фотографа он не видел, но, скорее всего, это было лишь потому, что на всех фотографиях Азирафель смотрел только на Кроули, а Кроули — на него. Когда не держались за руки.
08.10.20— Ты никак не хочешь это прокомментировать? — зло прищурился Габриэль.
— Хорошие фотографии, — честно признал Азирафель, — качественные.
— И это всё, что ты можешь сказать?
— Могу спросить о фотографе. Было бы неплохо пригласить его на юбилей Мамы.
Габриэль отставил в сторону чашку и выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он предпринял несколько попыток разразиться обличительной тирадой, для чего набирал в лёгкие воздух, но каждый раз ему удавалось сдержаться. Азирафель терпеливо ждал, пока ему это не надоело:
— До скольки досчитал? — участливо поинтересовался он.
— Я уверен, что всему этому есть какое-то разумное объяснение, — наконец заговорил Габриэль, — и хотел бы его услышать. От тебя.
Это требование задело Азирафеля до глубины души. В конце концов, сколько можно?!
— А я должен объяснять? Что именно?
— Своё поведение в общественных местах, — Габриэль понизил голос и сцепил пальцы в замок.
— Не понимаю сути твоих претензий. Общественный порядок мы не нарушали.
— «Мы»? Скажи мне, что я ослышался. Ты знаешь, что будет, если это снимки попадут в газеты? Думаешь, хоть один таблоид напишет про тебя? Не-ет, мой дорогой брат! Они будут писать обо мне. Они вспомнят все мои выступления о традициях и нравах. Они не забудут ни одного эпитета, ни одного неверного слова, ни единой запятой...
— Ты много выступаешь.
— Я лишь исполняю свой долг! Пока ты, между прочим, развлекаешься! Когда ты, наконец, повзрослеешь и остепенишься? Ничего ведь не меняется! Что двадцать лет назад, когда ты выбирал себе направление для учёбы. История... ну, конечно! Правоведение ведь для снобов...
— Габриэль, уймись!
Но заткнуть разошедшегося брата смогла бы только Мама.
— Я думал, что с годами это пройдёт! Наивный... десять лет назад ты влип в эту историю с мечом. Уж она-то должна была тебя чему-то научить! Снова нет! Ты просто затаился, чтобы набраться сил и воссиять снова! Смотрите все — младший брат члена Палаты Лордов, члена Её Величества Тайного Совета и контролёра Королевского двора не просто прелюбодей, нет! Он ещё и кавалеров выбирает из тех, кто украсит первую полосу, чтобы никто не прошёл мимо!
— Я не понял, ты что — завидуешь?
— Да! Можно и так сказать. Я завидую твоей чудовищной безответственности, твоей запредельной лёгкости, с которой ты порхаешь по жизни... Ты взял этого мальчика на содержание?
Азирафелю захотелось ударить брата. От души! Подносом.
— Он мой ровесник!
— Что ж, тогда он хорошо сохранился, что очень удивительно при его образе жизни.
— Откуда тебе знать?!
— Не смеши меня! Это знание пришло вместе с фотографиями. Ты знаешь, что он увлекался гонками и даже что-то выигрывал, но в «Формулу-1» его не взяли?
Азирафель ничего подобного не знал, но сообщать об этом Габриэлю точно не собирался.
— Он просто не захотел.
— Это он так тебе сказал! А ты знаешь, что он человек Люцифера? И тот его не просто так при себе держит. И, знаешь ли, подложить свою игрушку под тебя, чтобы навредить мне, это вполне в его стиле. Об этом ты подумал? — пылал праведным гневом Габриэль. — Даже ты должен был о таком подумать. Ты знаешь, во что бы мне обошлось вытаскивание твоей задницы из очередного скандала?
Азирафель стиснул зубы, чтобы не наброситься на брата с кулаками, сжавшимися непроизвольно. Но слушать подобные домыслы про Кроули он точно не собирался:
— Габриэль, тебе пора уходить.
— Что?..
— Я не хочу тебя видеть и прошу покинуть мой дом.
— Что ты себе позволяешь?!
— Я лишь сообщаю, что когда захочу спросить чьё-то мнение, с кем мне жить, спать и кого любить, то ты будешь последним в списке.
— «Любить»?! Вот как ты заговорил. Сколько тебе лет? Какая любовь?!
— Большая, чистая и взаимная, — отчеканил Азирафель, глядя в потемневшие от гнева глаза Габриэля.
— Что ты об этом вообще знаешь?
— Ты прав. Столько лет я ничего не знал ни о любви, ни о страсти, ни о желании. Сейчас, я полагаю, пришло время это изменить.
— Ты этого не сделаешь!
— Я это уже сделал, Габриэль, — Азирафель неторопливо собрал скандальные снимки и положил их в карман халата. — Спасибо за фотографии.
— Ты не посмеешь!
— Посмотрим, — Азирафель встал, обозначая, что разговор окончен. — Тебе лучше уйти.
— Ладно, — с нажимом выдавил из себя Габриэль. — Посмотрим.
Он встал и вышел из дома, ни разу не оглянувшись. Даже его широкая спина выражала презрение и негодование. Ну и чёрт с ним! Азирафель допил остывший чай и разломил бисквит. Он крошил несчастное печенье, чтобы немного успокоиться, но ничего не выходило. Конечно же, он прекрасно знал, как сильно выбесил Габриэля, только вот это работало в обе стороны. Перед глазами до сих пор мелькали белые круги, и просто успокоиться не выходило.
Азирафелю не требовалось напоминать о долге перед семьёй, что Габриэль прекрасно знал, переходя все мыслимые границы. Азирафель всю жизнь жил под гнётом этого долга, оглядываясь на семью и нормы приличий. И к чему это его привело? Жизнь просто проходила мимо него по дороге за изгородью, которая, по сути, была живее Азирафеля. Что он видел? Что чувствовал? О чём мечтал?
А самым страшным было то, что если бы Кроули не влетел в тот столб, Азирафель так бы и продолжал влачить своё унылое существование. Когда он въезжал в коттедж «Осень», то даже не думал, что получит всё это, тогда он всего лишь хотел, чтобы его оставили в покое и забыли о нём. Жаловаться не приходилось: его оставили и забыли. Все. С соседями Азирафель не сближался, друзей не заводил, и единственное, что он позволял себе, так это гастрономические излишества, и то не часто. Ходить в рестораны в одиночестве ему не нравилось, то ли дело в компании Кроули. Видеть, как тот восхищённо замирает, стоит облизать ложечку — это особый сорт удовольствия. Ни с чем не сравнимый.
Азирафель достал фотографии и бережно разложил на столике. Пожалуй, это был самый ценный трофей, когда-либо полученный от Габриэля. Сейчас Азирафель мог себе позволить просто любоваться, и вид Кроули успокаивал его растревоженную душу. Получилось так, что он сказал — вслух! — те самые слова, на которые никогда не решался, и ничего не произошло. Совершенно ничего — небо не рухнуло на землю, а Габриэль не обратился в соляной столп. Неужели так просто быть свободным? Просто объявить о своём намерении... Просто? Стук в дверь немного отвлекал от мыслей, настолько новых, что они казались революционными. Скоро стук сменился звоном.
Когда колокольчик прозвонил в третий раз, Азирафель отправился к двери исключительно для того, чтобы сообщить назойливому посетителю, что ему здесь не рады. Совершенно. Кем бы тот ни был и чего бы ни хотел.
— Вы читать умеете? — начал было Азирафель, но понял, что на пороге мнётся водитель Габриэля, и немного поутих, так сказать, «сбавил обороты». — Чего вы хотели, Марк?
— Мистер Азирафель... шеф просил вам передать это.
М-да... Азирафель прекрасно мог представить эту «просьбу». Чего Габриэль так и не научился делать за все годы, так это просить. О чём бы ни шла речь.
— Что это? — Азирафель покосился на пакет, обёрнутый модной крафтовой бумагой.
— Шеф сказал, что вы поймёте. Это для полноты какой-то картины.
— Понятно. Давайте, Марк.
Водитель облегчённо вздохнул и, вручив Азирафелю пакет, поспешил ретироваться, что наводило на мысли о важности поручения и строгости приказа. В принципе, после фотографий Азирафель был готов ко всему, в том числе и к «Личному делу Энтони Джей Кроули» в пафосной серо-зелёной папке с завязками. Что ж, пусть будет так.
Эпизод второй. Сцена вторая. КроулиЭпизод второй. Сцена вторая. Кроули
В Лондоне снова моросил дождь. Ничего выдающегося, особенно для начала осени, но на Кроули эта погода оказывала самое удручающее воздействие. Наверное, именно поэтому он уже четверть часа стоял у окна и пялился на «отличный вид». Глухая стена дома напротив отсырела, в швах кладки зеленел мох, а нахохлившиеся голуби укрылись под козырьком на крыше. Просто зашибись! Выходить на улицу не хотелось, тем более что у Кроули болела спина, а ещё он казался себе настоящей развалиной самых преклонных лет. Иначе с чего бы ей так болеть? Ну, подумаешь, поспал в неудобной позе и больше обычного поработал руками... неужели старость?
Старости Кроули никогда не боялся только потому, что не рассчитывал дожить до возраста, когда ему потребуется посторонняя помощь. Именно поэтому он ни черта не боялся, делал, что хотел и никогда ни к кому не привязывался. Зачем? Всё равно мало кто мог бы разделить с ним стиль жизни — кого-то раздражала скорость, кого-то ритм, а те, кто нёсся по жизни на такой же скорости, бесили самого Кроули, потому что у него с ними не совпадали направления. Он открыл окно и швырнул в голубя монеткой, грязно выругавшись, когда снова ощутил боль в спине. И ведь даже не попал.
Кроули выругался ещё раз, когда посмотрел на часы и понял, что опаздывает. Проклятье! Как же ему не хотелось идти на работу, но выбирать не приходилось. Он натянул пиджак и вышел в осеннюю морось, ругая всё, на чём останавливался взгляд. Довольно внятным и отчётливым шёпотом.
— О, ты, я погляжу, не в настроении, — хохотнул Хастур. — Что, заездил тебя твой новый приятель? Или ты его уже бросил?
— Бросил, — мрачно отозвался Кроули. — Шел бы ты, куда шёл.
— А вот ни хера! Потому что нам с тобой по пути. Вельз ждать не любит.
Хастур похлопал его по спине, заставляя вновь скривиться от боли, и первым вошёл в кабинет к начальству. Лигур уже был там. Он раскачивался на стуле с самым независимым видом и обрадовался, заметив их:
— Привет, парни. Вельз подойдёт через пять минут. Кофе будете?
— Кроули будет, — Хастур шмыгнул носом и довольно улыбнулся: — А я пью чай. В пакетиках.
— Или виски, — уточнил Лигур.
— Или виски, — согласился Хастур. — С пивом. Люблю лагер.
Кроули молча уселся за стол совещаний и закрыл глаза, откинувшись на кресле для посетителей. Вельзевул любила роскошь, и Люцифер ей в этом потакал. Именно поэтому её кабинет выглядел довольно пафосно. Но кресла в нём были очень удобными.
— Держи!
Лигур поставил перед Кроули кружку кофе и заговорил с Хастуром о новом эскизе. Ничего интересного — какие-то молнии на фоне солнечного затмения. Похоже, и Хастур и Лигур старались не думать о предстоящей встрече с Люцифером. Оптимисты, чего уж. Кроули и сам недавно был таким, а сейчас ждал возмездия, воздаяния и прочих анальных кар. Шеф в этом был не только большой мастер, но и затейник. Впрочем, мрачные предчувствия не мешали ему пить кофе.
— Хас-стур! Почему твои муравьи опять в конференцз-з-зале? — когда Вельзевул злилась, она задваивала шипящие, но горе тому, кто бы назвал это заиканием.
— Потому что у меня з-заказ! — Хастур важно выпятил губу. — Там краски токсичные, и если я могу надеть респиратор, то у муравьёв с этим беда. Ты ведь помнишь, как погибла прошлая семья?
— В муках! — Вельзевул нахмурилась и нехотя продолжила: — Шефа с-сегодня не будет, поэтому я не спус-с-стила твоих тварюшек в канализацию. Но только поэтому.
— Спасибо, Вельз! — торжественно начал Хастур. — Я назову их королеву в твою честь.
— Только пос-смей! И я ис-спользую твой с-солидол по назначению.
— Ой, боюсь-боюсь, — Хастур тыльной стороной ладони почесал нос. — А где шеф?
— Будет в понедельник, — Вельзевул поморщилась. — Поэтому каждый из вас с-ейчас напишет сочинение «Как я провёл тот с-самый день», и пож-жалуйста, без желания рис-сануться и эпатировать публику. Кроули, это я тебе говорю.
— И в мыслях не было, — мрачно отозвался Кроули.
Вельзевул уставилась на него тяжёлым немигающим взглядом, явно делая какие-то выводы. В любом другом случае Кроули это бы напугало, но сейчас было всё равно. Ему даже хотелось горячих разоблачений и каких-нибудь последствий пожёстче, потому что хуже, чем есть, уже не будет. Поэтому он лишь безучастно пожал плечами и достал из кармана ручку, собираясь писать.
— Что это с ним? — прищурилась Вельзевул.
— Да, похоже, бортанул его дружок, — оскалился чересчур наблюдательный Хастур. — Страдает.
— Этого мне только не хватало! — Вельзевул сложила руки на груди и принялась раскачиваться с носка на пятку. — Лигур, ты ведь понимаешь, что в таком виде его нельзя показывать шефу?
— Понимаю.
— С-сочинение отменяется. Не хочу знать, что вы с ним с-сделаете, но чтобы завтра не было никаких с-следов этого декаденс-са! — распорядилась Вельзевул.
— Мы постараемся, — мягко начал Лигур.
— Нет, парни! Вы это с-сделаете.
— Но как?!
— Мож-жешь его трахнуть!
— Что?! — возмутился Кроули. — Какого...
— Надо ж-же, ож-жил, — глумливо усмехнулась Вельзевул. — В общем, так: времени мало, с-сочинения напишите дома, с-сейчас главное — привес-сти в чувство этого идиота. Если шеф заподозрит в из-змене одного из нас, он нас-с уничтож-жит. Вс-сех. Команда работает именно так. Раз-з-збираться не с-станет. У него есть принципы.
— Стандарты, — швырнул Кроули свои горькие пять пенсов.
— Именно, — согласилась Вельзевул. — И раз-з уж ты такой с-счастливчик...
— Вовсе нет.
— З-з-заткнись! Если бы шеф увидел тебя с-сейчас, у него не ос-сталось бы даж-же с-сомнений в твоей причас-стности. Парни, вы меня поняли?
— Сделаем в лучшем виде, — Лигур дёрнул Кроули за рукав, помогая подняться.
Хастур подхватил Кроули под вторую руку, придавая ускорение и вытягивая из кабинета начальства. И было бы из-за чего так дёргаться! А вслед им донеслось:
— Хас-стур, убери муравьёв!
В коридоре Лигур прекратил церемонии и пребольно приложил Кроули спиной о стену:
— Ты всё слышал?
— Да, — Кроули не был идиотом.
— Если тебя непременно тянет самоубиться, то выбери другой способ. И время.
— Но...
— Сервак полетел не просто так. Данные с него подняли, но он вырубился до исчезновения машины. И Привратник не просто так с поста ушёл. У него разом погасли все камеры, и он пошёл разбираться...
— Нарушив инструкции, — уточнил Хастур.
— Без разницы! Слишком много совпадений для просто случайности, — Лигур почти шипел. — И теперь если один из нас начнёт себя странно вести, то встанет вопрос о том, что за бардак у нас здесь происходит. Я бы не хотел вылететь с хорошего места с белым билетом. Тебе ясно, Кроули?
— Куда яснее.
Разумеется, Кроули не признавал ставшую сейчас столь популярной коллективную ответственность, но и мудаком он тоже не был. И подставлять под раздачу парней, с которыми работал бок о бок и которые не сделали ему ничего плохого, он не собирался. Поэтому скривился, изображая усмешку:
— Мне надо напиться.
— Давно бы так, — Лигур отпустил его, довольно потерев руки. — Закатимся сейчас в клуб, расслабимся. У Дагон сегодня играют джаз... ты же это любишь, Кроули.
— Угу...
— А потом немного проветримся на трассе, чтобы в голове стало пусто и хорошо.
Лигур знал, о чём говорил. Когда-то его нехило штормило, если точнее, то в начале отношений с его «Ангелом». Какая ирония судьбы! Иногда начало так похоже на конец.
— Только я сначала тебе в кабинет своих муравьёв принесу, а то с Вельз станется их грохнуть, — подытожил Хастур.
10.10.20Если бы Кроули было не всё равно, то хрен бы он разрешил тащить в свой кабинет насекомых, которые могут расползтись и всё загадить. Но сейчас, пожалуй, был тот редкий случай, когда Хастур мог начать разводить там жаб, и никто бы ему не возразил. Судя по всему, тот это понял и ещё минут двадцать хлопотал вокруг своих муравьёв. Увлажнял какую-то камеру, что-то там проветривал и кормил — куда же без этого!
— Хастур, если хоть один сбежит... — решил всё-таки предупредить его Кроули.
— Я тут «антипобегом» всё промазал, не должны, — Хастур шмыгнул носом и прищурился, отмеряя пипеткой сахарный сироп.
— Я серьёзно, Хастур. Разрушу весь твой муравейник.
— Это называется формикарий, — Хастур с важным видом почесал бровь. — Надеюсь, в твоём кабинете никому не придёт в голову похозяйничать или начать кормить моих муравьёв чем-то неподходящим.
— Никому, — мрачно отозвался Кроули.
— Тогда пойдём, Лигуру тебя ещё трахать.
Шутки у Хастура были такими же незатейливыми, как и он сам, и как же хорошо, что за эти годы Кроули успел к ним привыкнуть: кому-то другому за такое он бы просто засветил в глаз. Заодно и развеялся бы, немного.
В клубе у Дагон было довольно людно, наверное, из-за музыкантов, которые не просто оккупировали целый угол своими инструментами, но ещё и собрали там толпу любителей музыки. Увидев это, Кроули направился в противоположный угол.
— Плохи дела, — вздохнул Хастур и поплёлся следом. — Мы его теряем.
— Я знаю отличный рецепт и доктора, который эту микстуру приготовит, — Лигур улыбнулся и смешался с толпой так, как умел лишь он.
Хастур огляделся и попытался снять с Кроули очки:
— Когда ты в этих стекляшках, я не понимаю, слушаешь ты меня или уже дрыхнешь, — пояснил он.
— Внимательно, — Кроули удержал очки на месте. — Можешь рассказывать.
— Про что?
— Да про что угодно! Выслушаю всё, что пожелает сообщить твоя творческая натура.
— Всё-таки ты пиздабол, — ласково похвалил Хастур. — Что пить будешь?
— Что-нибудь покрепче.
— Эх, как тебя зацепило-то!
— Да ни фига! — Кроули усмехнулся. — Просто настроения нет.
— Ну да, ну да... ты ж обычно всегда так забиваешься в тёмный угол подальше от веселья.
— Я просто хочу выпить!
— И покурить, — вынырнувший из толпы Лигур протянул Кроули сигарету без обозначения марки. — Давай, чтоб отпустило.
А почему, собственно, нет? Кое-кто там наверняка ни в чём себе не отказывает, это только Кроули рожей не вышел... для него... а для всех остальных...
— Давай! И закажи виски. Побольше.
Чем хорош был Лигур, так это тем, что никогда не спорил, если считал дело важным для себя. Сейчас, видимо, так оно и было, потому что совсем скоро перед Кроули появилось несколько шотов виски и какая-то закуска, на которую он даже не взглянул. Сизый дым медленно окутывал Кроули, скрывая его от окружающего мира или мир от него — он пока не решил! — а сжавшаяся где-то в груди стальная пружина стала слабеть и отпускать. Через пару минут — или часов — Кроули уже подпевал солисту и лапал за задницу какого-то идиота, явно не знакомого со свободными нравами клуба.
Потом они неслись по пустому шоссе на непонятно откуда взявшихся байках, и ветер выдувал из больной головы последние мысли, а когда их не осталось совсем, то вместо них появилось имя, которое сколько бы ни срывалось с языка, не спешило заканчиваться: «Азира-а-а-афе-е-е-ель!» Впрочем, когда оно, наконец, закончилось, наступила блаженная темнота. И тишина.
***
— Вельз, я честно не знаю, как так получилось... Мы неплохо сидели, потом немного покатались, поставили байки, а потом зачем-то пошли на работу...
— Кормить моих муравьёв...
— Ну и на этого идиота упал шлагбаум... просто по башке заебенил... Вельз, мы не специально...
Голоса доносились словно издалека, и когда Кроули попытался прислушаться и пошевелился, в голове словно взорвалась петарда.
— Смотрите-ка, он жив...
— Хас-стур, з-заткнись!
— А чего я...
— И приведи врача!
Судя по тому, как торопливо зазвучали шаги, это действительно был исполнительный Хастур, а значит, остались Вельзевул и Лигур.
— Где я?.. — попытался прояснить Кроули, но из горла донеслось лишь какое-то сипение.
— Голос сорвал, — пояснил Лигур. — Горланил имя своего бывшего.
— Да-а... даж-же не з-знаю, что с вами делать. С-с одной с-стороны, вы нейтрализовали этого идиота, а с другой...
— На камерах это видно. А что на работу ночью пришли, так только потому, что любим...
— Кого? — на Вельзевул не надо было даже смотреть, чтобы понять, как сильно она скривилась.
— Работу, — вздохнул Лигур. — Ничего личного.
— Ладно. Ос-ставим этого травмированного з-здес-сь, под прис-смотром. Мож-жет, оно и к лучшему.
— А я врача привёл, — жизнерадостного Хастура уже хотелось прибить.
Врач первым делом осмотрел Кроули, зачем-то поднял ему веки и чем-то посветил в глаза, после чего поинтересовался, сколько у него пальцев, и, скорбно покачав головой, увёл «коллег» в ординаторскую. Наверное, по пути он встретил медсестру, потому что она появилась почти сразу и без долгих церемоний вколола Кроули укол. В задницу. И ничто её не остановило, потому что брюк на нём уже не было, как и пиджака с рубашкой. М-да... похоже, он снова куда-то влип. Обдумать произошедшее не получилось, потому что Кроули провалился в сон.
Проснулся он уже утром, непонятно какого дня. Голова не болела, но казалось, её набили ватой, которая теперь лезла разве что не из ушей. Кроули огляделся. Он лежал в отдельной палате, явно благодаря стараниям Вельзевул, а на тумбочке стояла небольшая бутылочка апельсинового сока. Жизнь определённо налаживалась. Когда Кроули напился, то заметил сложенный вчетверо лист бумаги, в котором без труда угадывалась записка от Лигура. Смотреть почему-то было больно, но Кроули сделал над собой усилие и прочитал: «Всё-таки ты счастливый сукин сын! И по башке получил удачно, и шеф не отымеет. Знал бы, пошёл вместо тебя». Несколько слов Лигур замарал так густо, что их было не разобрать, но дальше всё было видно просто отлично: «Если что надо — звони. Твой телефон в тумбочке».
Всё действительно складывалось самым чудесным образом. Ещё бы только голова не болела... Кроули приготовился предаваться унынию, но неожиданно пришёл врач, который с энтузиазмом принялся осматривать его.
— Скажите, а у вас не было никакой травмы где-то неделю назад?
— Нет! — Кроули не собирался сознаваться ни в чём.
— Странно...
— А что странного-то?
— У вас три трещины в двух рёбрах, старые синяки и ушиб мягких тканей спины.
— Мягких тканей? — усмехнулся Кроули. — Вы мне льстите.
— Если у вас астеническое сложение, это не означает, что нет мягких тканей. Но, так или иначе, я просто добавлю вам в назначение препараты кальция, ну и попробуем наложить тугую повязку. Нечто вроде корсета. Не понимаю, почему вы не обратились к доктору, спина вас точно должна была беспокоить.
— Вовсе нет. И в общем-то, никакой корсет мне не нужен. Я попал к вам с травмой головы, вот и лечите голову. Остальное — не ваше дело.
Врач осуждающе взглянул на Кроули и, кажется, обиделся. Но не объяснять же ему, что писать про эти дурацкие рёбра в карточке — означало наводить кого-то на глупые мысли и лишние подозрения. А это Кроули совершенно точно не было нужно. Да и вообще — не перелом же, да и болело не так сильно. Можно было даже сказать, терпимо. Не замечал же он ничего особенного всю неделю? Подумаешь, немного побаливало.
11.10.20До вечера Кроули продержался легко: его никто не беспокоил, а от уколов постоянно клонило в сон, и он решил ни в чём себе не отказывать. Больничная кровать, в принципе, оказалась гораздо удобнее сиденья в машине или собственного дивана. Но уже к полуночи Кроули ощутил себя выспавшимся и почти здоровым. Голова, кстати, беспокоила его гораздо меньше спины, а легкая тошнота почти прошла. Так только, слегка мутило.
Он открыл окно, насколько позволяла система безопасности, и уселся на подоконник, завернувшись в одеяло. Надо было поискать одежду — не могли же её выбросить! — но было лень. Кроули несколько раз широко зевнул, прогоняя остатки сна, и принялся рассматривать звёзды. Ему нравилось думать, что кто-то создал их просто для красоты, и это совершенно не мешало ему знать названия звёзд и даже помнить расстояния до некоторых из них. Самых ярких или красиво именованных.
К примеру, название «Альфа Центавра» звучало как песня и будоражило воображение. В самых тяжёлых жизненных ситуациях Кроули представлял, что сбегает именно туда. Там наверняка отличный климат и нескучная ночная жизнь. Только сейчас это почему-то не работало... хотя... Кроули подозревал, что всё дело в том, что гораздо сильнее он хочет попасть в один коттедж на побережье, не менее далёкий, чем пресловутая Альфа Центавра.
Кроули хотел запретить себе думать об Азирафеле, и у него даже почти начало получаться, но как же это непросто давалось! Особенно когда он оставался наедине с собой. Конечно, у него была возможность переключиться на что-то другое — завести лёгкую интрижку, уйти в работу, уехать к морю... Кроули поёжился — про море он сейчас зря вспомнил, интересной работы тоже не было, а про интрижку было тошно даже подумать. Хотя он оптимистично решил, что это не та тошнота, которая чему-то помешает, но всё равно не хотелось.
Ему срочно нужен был план, как выбираться из этого состояния. Вельзевул была права — Люциферу хватит всего одного взгляда на Кроули, чтобы понять если не всё, то главное: виновен! Можно было, конечно, самому пойти и во всём сознаться, а там будь что будет, но мешал чёртов оптимизм. Кроули просто не мог поверить в то, что всё кончено, когда вспоминал прощальный взгляд Азирафеля и его тихое: «Вы слишком быстрый для меня, Кроули». Может, всё дело в скорости? И если слегка притормозить, то всё получится? Эта мысль не давала покоя и удерживала на краю той бездны отчаяния, которая грозила превратить жизнь Кроули в ад.
«Слишком быстрый...» Интересно, а если как бы невзначай проехать мимо дома Азирафеля где-то через месяц? На «Змее»? И газануть, чтобы уж наверняка? Это будет быстро? Или надо подождать ещё? Кроули не умел ждать, он считал, что ожидание способно испортить всё что угодно, но сейчас был явно не тот случай. Если Азирафель хочет, чтобы он ждал, то — чёрт побери! — так оно и будет. Если только Кроули понял всё правильно... если только Азирафель и сам в нём заинтересован... если только... «Вы слишком быстрый для меня, Кроули...» Иногда надежда приобретает слишком причудливые формы.
Кроули просидел на подоконнике до утра, ближе к шести решив, что для начала подождёт пару месяцев, а потом найдёт повод заехать в гости. Идея показалась ему настолько продуктивной, что он начал обдумывать детали и замер, потрясённый. Чёрт! Какие гости? У Азирафеля же магазин... работает он, конечно, так себе, но если не ехать слишком рано... во вторник или в воскресенье... и не очень поздно... чёрт-чёрт-чёрт! Разумеется, Кроули может понадобиться книга... нет, книга — это слишком в лоб... подарок! Подарок для коллеги... точно! Какую-нибудь вазу или статуэтку... или ту штуку, похожую на чайник с ножками... так просто... так доступно!
Идея окрылила настолько, что Кроули безропотно позволил медсестре себя уколоть, измерить давление, выпил какие-то таблетки и улёгся в постель, соблюдая предписания. Ему действительно стало лучше, и он не собирался сдаваться. По крайней мере, так просто. Почему-то казалось, что в этой битве Азирафель будет на его стороне, пусть и не сразу в этом признается. Проснулся Кроули после полудня и первым делом отыскал в тумбочке телефон и включил его, проверяя, нет ли пропущенных.
Не то чтобы он рассчитывал на звонок Азирафеля — не так сразу! — но помечтать ему никто не мог помешать. К тому же пропущенные были. От Хастура. Не самый плохой вариант, если подумать. Пропущенные звонки от Вельзевул или — гораздо ужаснее! — от Люцифера гарантированно не предвещали бы ничего хорошего, а так... Кроули быстро набрал номер.
— Хастур, чего звонил?
— Здоров, ушибленный, — довольно фыркнул Хастур. — Развлекаешься?
— Нет, просто дрочу.
— Хочешь об этом поговорить? — Хастур заметно оживился.
— Иди ты! Чего звонил?
— Да так, сказать, что мои муравьи разбежались.
— Хастур!
— Купился, да? — всё-таки смех Хастура был по-настоящему инфернальным.
— Пошёл ты!
— Уже иду. Короче, за тобой должок. Мы тебя здорово отмазали.
— Каким образом?
— Самым простым: Лигур рассказал, что ты решил устроить проверку системы безопасности, мы с ним того... тебя поддержали... и если бы не проклятый шлагбаум, мы бы точно выявили какой-то косяк...
— Зашибись!
— А то! Лигур всё-таки голова.
— А чего тогда он не сказал, что это его идея?
— Ну, тут был риск, — бесхитростно отозвался Хастур. — Шефу могла идея и не понравиться, а так всё чики-пуки. Ты в шоколаде, шеф даже немного развеселился... ну, мы ему видео показали... там ты так смешно через забор лез, а потом столб пинал... Лигур сказал, что создавал помехи...
— Смешно, ага.
— Ну да, оборжаться можно. Я себе копию на телефон скачал. Как-нибудь тебе покажу.
— А что шеф?
— А я знаю? Они с Вельз потом в кабинете закрылись, когда нас выгнали. Но Вельз ничего, весёлая потом была.
— Понятно.
— Ну, бывай, понятливый наш, — хохотнул Хастур. — А про муравьев я не шутил.
— Твою мать!
— И тебе того же!
Кроули задумчиво разглядывал трубку, думая о том, что всё прошло довольно неплохо, а главное, он так вовремя выпал из этой обоймы — можно немного отдохнуть, подлечиться, а когда вернётся, то эта история с машиной будет уже не столь актуальной. Шансы на то, что всё обойдётся легко и просто, росли на глазах, и Кроули воодушевился настолько, что слегка заскучал. А что ему ещё оставалось делать? Тучи над ним вроде бы подразвеялись, надежда расправила крылья, здоровье вроде бы как тоже восстанавливалось...
Он отыскал своего дотошного доктора и узнал, что если завтрашнее исследование подтвердит положительную динамику, то долечиваться можно дома. После такого заявления жизнь показалась ему чертовски неплохой штукой. Чего ещё можно желать? Конечно, он пару дней отлежится, а потом пойдёт на работу. Вельз такое точно оценит, да и шеф не останется равнодушным. А за то время, что Кроули будет дома, можно будет сходить в другой клуб. Почему нет? Просто развеяться и пощекотать нервы.
Кроули любил скорость, азарт, борьбу, интригу. Ему нравилось ощущение опасности, острое и запредельно горячее. Так, чтобы пройти по самому краю и посмеяться над проигравшими. Тихо. Вполголоса, чтобы не спугнуть удачу. Эта капризная леди любила Кроули так же сильно, как он сам любил игру. И он точно знал, что в игре никогда не везёт счастливым любовникам, а стало быть, у него был шанс сорвать банк. Хоть здесь.
-
-
10.10.2020 в 11:00-
-
10.10.2020 в 11:28-
-
10.10.2020 в 11:28-
-
10.10.2020 в 11:43-
-
10.10.2020 в 11:45-
-
10.10.2020 в 11:52-
-
10.10.2020 в 18:54-
-
11.10.2020 в 09:29-
-
11.10.2020 в 09:54-
-
11.10.2020 в 09:58-
-
11.10.2020 в 11:55-
-
11.10.2020 в 12:05Лишь бы не в сеть выложил. Гаврюша тогда точно охренеет от знакомств братишки.
-
-
11.10.2020 в 18:02Alanna2202, он интроверт)))) не любит привлекать внимание... так, чисто для удовольствия полюбоваться))) Спасибо)))
-
-
12.10.2020 в 08:37