Делай, что должно и будь, что будет
Название: Когда растает снег
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
Люциус. Май-июнь 1954 г.Люциус. Май-июнь 1954 г.
Когда Люциус хотел, чтобы вся их старая компания снова собралась в Уике, он и представить не мог подобный повод. Не по-весеннему холодный ветер трепал полы одежды и уносил слова в сторону моря, где они таяли среди свинцово-серых облаков.
Рея вспоминали по-доброму все: и бывшие сослуживцы, и соседи, и, конечно же, друзья. Молчал только Северус, мало отличимый от собственной тени. Казалось, он не понимает происходящего и не узнаёт никого. Такого пустого взгляда Люциус у него никогда не видел, и от этого становилось не по себе. Северус и стоял особняком в стороне, будто прокажённый. Только Гарри иногда нарушал это уединение — он подходил, брал его за руку, что-то говорил. В ответ Северус закрывал глаза и качал головой. Когда Гарри в очередной раз попытался его утешить, Северус зажмурился и выдохнул:
— Я виноват.
Именно в этот момент наступила тишина, и его слова прозвучали слишком громко, чтобы остаться не услышанными. Что он творит?! Первым отреагировал Риддл. Он подошёл к Северусу и отчётливо сказал:
— Если Рей хотел уйти, то остановить его было невозможно.
Люциусу показалось, что Бель побледнела, но, скорее всего, это была лишь игра света. Что ответил Северус, разобрать не удалось, но Том почти по-отечески похлопал его по плечу и отступил, вновь оставив одного. Наконец прозвучали залпы прощального салюта, и всё было закончено.
— Сев, пойдём домой, — Гарри снова взял Северуса за руку.
Тот кивнул и побрёл в сторону дома, беспрестанно оглядываясь. Как ему помочь, Люциус не представлял. Наверное, прав был Сириус, когда говорил, что только время сделает эту боль терпимой, но сейчас-то как?! И сколько времени должно пройти? А ещё Люциусу становилось страшно от мысли, что Северус может натворить непоправимых глупостей. От отчаяния и боли.
Дом в Уике был точно таким же, как запомнил Люциус. Только сейчас не осталось ничего от той весёлой и непринуждённой атмосферы, что здесь когда-то царила. Северус извинился и ушёл наверх, поэтому на правах хозяина Гарри разливал вино и поддерживал беседу. Воспоминания о Рее как-то незаметно перешли на разговоры о войне, и вот уже Сириус и Артур принялись спорить о преимуществах «Дугласов» и о различиях между транспортными и пассажирскими самолётами.
— Поговори с ним, Люци, — Нарцисса лаково погладила Люциуса по руке. — Ты же себе потом не простишь, если...
Договаривать она не стала, и в этом не было никакой нужды. Хотя ход её мыслей был слишком понятен Люциусу, чтобы игнорировать совет. Нарцисса никогда не волновалась без причины, и к её словам стоило прислушаться.
— Спасибо, — он пожал её ледяные пальцы и вышел из гостиной.
Северус сидел на кровати и методично резал подушку. Когда Люциус прикрыл за собой дверь, в воздух поднялось небольшое облако перьев, заставляя Северуса отвлечься.
— Зачем ты пришёл?
— Сев, перестань себя мучить.
— Мне больше некого... Рея больше нет... совсем нет... навсегда... — Северус взглянул на Люциуса, и на мгновение в его взгляде мелькнула искра безумия. — И в этом виноват я.
— Сев, это его выбор.
— Я его к этому подтолкнул.
— Это его выбор...
— Люци, ты сам в это веришь? К чёрту иллюзии! Если бы я вёл себя по-другому, он бы жил! Понимаешь? — Северус со злостью принялся терзать подушку так, что полетели перья. — Ненавижу! Слышишь?! Я себя ненавижу. И я ничего уже не могу исправить. Совсем ничего. Всё кончено.
— Сев... — Люциус попытался дотронуться до его плеча, но ладонь была со злостью сброшена.
— Уходи, Люци! Уходи, пока я не стал ненавидеть тебя так же, как себя.
— Сев!
— Пожалуйста, уходи! Я не могу тебя видеть. Не могу.
Возразить Люциусу было нечего, и пришлось отступить. Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял, не находя сил спуститься вниз, к другим людям. Тонкая фанерная филёнка дрогнула, и Люциус увидел кончик лезвия воткнувшегося в дверь ножа. Однако.
Его отсутствия никто не заметил, только Нарцисса сочувственно потрепала по руке:
— Всё будет хорошо, Люци.
Конечно, будет! Обязательно. Когда-нибудь потом — а прямо сейчас Люциусу захотелось присесть, а ещё лучше лечь, чтобы только избавиться от боли в груди. Надо бы сходить к доктору — ранние инфаркты не были редкостью среди прошедших войну.
— Всё проходит, дорогой, всё...
Нарциссу всегда отличали мудрость и спокойное отношение абсолютно ко всему. Иногда казалось, что она не потеряет лица, даже если узнает о тайных желаниях Люциуса, а просто посоветует ему закутать шею шарфом, чтобы не простудиться. Так или иначе, но она сумела успокоить Люциуса ровно настолько, чтобы он не наделал глупостей. Но всё-таки весь путь домой он едва сдерживал мучительное желание вернуться в Уик.
— Люциус, я не хочу тебя пугать, но история с Реем выглядит очень подозрительно.
— Что ты имеешь в виду?
Нарцисса несколько долгих мгновений разглядывала бледно-синий сапфир на своём кольце, а потом подняла на Люциуса взгляд таких же ярко-голубых глаз.
— Я, конечно, не сыщик, Люци, но даже у меня появились вопросы.
— Какие?
— Рей был не в том состоянии, чтобы самостоятельно сходить в аптеку и купить себе снотворное. Кроме того, я не уверена, что в Уике аптекарь продал бы такое лекарство без рецепта доктора.
Люциусу стало не по себе:
— Может быть, у них дома было...
— Люци, у нас дома есть снотворное?
— Да.
— Где ты его покупал?
— В аптеке у мистера Брауна. Почему бы Северусу...
— Вот! — Нарцисса с жалостью взглянула на Люциуса. — Северус мог купить снотворное совсем безо всякого умысла, но зачем столько? А ведь он ещё должен был хранить его в доступном месте.
— Это ничего не доказывает.
— Допустим, но почему тогда Рей не оставил даже записки?
Ответа Люциус не знал, и до слов Нарциссы даже не задумывался о подобном. Неужели Северус имел в виду именно эту вину? Дышать Люциус смог только через пару минут.
— Этого не может быть!
— Я не говорю о том, что произошло, лишь только о том, как это выглядит со стороны.
— Но ведь это не так! Северус не мог... так.
— Люци, я не о том, кто на что способен. Подумай, чем это может грозить.
Спал Люциус просто отвратительно. Мало того, что вернулась боль в груди, так ещё никак не удавалось отвлечься от мрачных мыслей, и не давала покоя загадка — почему Рей не оставил записки? Это было совершенно на него не похоже. Впрочем, склонности к суициду у него тоже не наблюдалось. Может, случилось что-то из ряда вон выходящее? С другой стороны, кому-то бы хватило и инвалидности... но ведь Рей не такой! Или такой?
Несколько дней Люциус не мог избавиться от смутной тревоги, а когда ему, наконец, удалось успокоить разыгравшееся воображение, появился Гарри. По его виду сразу стало понятно, что случилось что-то плохое, и прежде, чем он успел заговорить, Люциус уже понял, что тот скажет.
— Северуса арестовали. Обвиняют, что это он... Рея... — глаза Гарри лихорадочно блестели. — Мистер Малфой, пожалуйста, помогите... вы же ему не чужой...
Чужим Люциус точно не был, а ещё его на мгновение переполнила благодарность Гарри за повод вмешаться в ситуацию. Хотя и без повода он бы не остался в стороне.
— Садитесь, Гарри. Я хочу знать то же, что и вы.
Оказалось, что Гарри позвонил сосед, с которым они дружили с самого детства. Он тоже не верил в вину Северуса, но объяснить, почему тот согласился с обвинениями, не мог. По его словам выходило, что Северус едва ли не подписал чистосердечное признание.
— Сэр, пожалуйста, помогите. Мне кажется, Сев сейчас плохо соображает, что происходит. И он может себя закопать... совсем... — Гарри зажмурился и выдохнул: — По-моему, он не в себе.
Это Люциус и сам видел.
— Успокойтесь, Гарри. Вместе мы его вытащим. Непременно.
Он не успел ответить из-за дикого стука в дверь. Конечно же, это был Блэк.
— Уф! Догнал! Я так и думал, что Гарри пошёл к тебе, — Сириус потёр руки. — Что вы уже успели сделать?
— Пока ничего. Гарри ввёл меня в курс дела.
— Я пришёл сказать, что вы можете рассчитывать на меня, и если нужно, я готов подтвердить любое алиби.
— Сири... ты думаешь?.. — испугался Гарри.
— Да что тут думать! Рея не вернуть. Решение он принял сам, и если даже Снейп ему помог, то не мне его осуждать. Из любой ситуации два выхода: вверх, — Сириус покосился на небо, — или вниз! И вот только не надо мне сейчас говорить про всякие библейские заповеди и мораль. Нам приходилось убивать, а это тоже не Бродяга нассал! И если человек решил, то невозможно его остановить, особенно, когда даже надежды на выздоровление не осталось.
У Блэка всегда был собственный взгляд на происходящее, с которым можно было соглашаться или нет, но изменить — невозможно. Поэтому Люциус не стал его переубеждать. А ещё, кто знает, может, как раз алиби будет их последним шансом.
— Но Северус никогда бы! — Гарри сжал кулаки.
— Сириус не об этом, — Люциус не собирался терять ни одного из союзников, потакая идиотским разногласиям. — Сейчас нам надо думать, как побыстрее вытащить Северуса. Пока он не закопал себя окончательно. Гарри, вы узнали адрес полицейского участка в Инвернессе?
— Да. Это где Лонгман-роуд пересекается с Бернетт-роуд, мне Дин объяснил, как найти, — мгновенно оживился Гарри. — Следователем назначен Крауч. Про него разное говорят... больше плохого.
— Хотел бы я увидеть того следователя, которого хвалили.
— Люци, может, тебе нужны деньги? Я же ни фига не тратил. А тебе сейчас и билеты купить, и гостиницу снять, да и Снейпа подкормить не мешало бы, — Блэк поморщился: — Это если на залог не хватит.
— Не откажусь.
Не у Риддла же занимать на такое дело? Не исключено, что дело завелось именно с его подачи. Договорились, что Сириус принесёт чек завтра утром прямо к вокзалу, откуда Люциус поедет в Инвернесс. Когда выработался какой-никакой план, стало немного легче. Время раздумий прошло, теперь наступила пора действий. Люциус быстро уладил текущие дела, написав несколько писем и поговорив по телефону со своим управляющим — благо здесь он ни от кого не зависел! — и начал собирать дорожный ридикюль. Сейчас было совершенно не ясно, насколько может затянуться этот процесс. Думать о Северусе было больно, поэтому Люциус пытался отвлечься, перекладывая вещи в соответствии с прогнозом погоды и прикидывая, какую выгоду можно извлечь, ненавязчиво демонстрируя боевые награды. Ехать он решил в парадной форме.
— Отец, ты когда выезжаешь? — точными движениями Драко принялся складывать отглаженные сорочки. — Не забудь пижаму.
Люциус вспомнил, что так и не успел поговорить с Нарциссой.
— Откуда ты узнал?
— Гарри сказал, — прищурившись, Драко невозмутимо подбирал галстук к синему костюму. — Сюда подойдёт булавка деда.
— Не слишком вызывающе? — засомневался Люциус.
— В самый раз. В Инвернессе всё ещё придают огромное значение «респектабельности», поэтому ты должен сиять.
— Именно этим я там и займусь.
— И больше улыбайся, людям это нравится.
Люциус улыбнулся — ему нравилось чувство юмора сына.
— Так?
— Ты ослепителен! — Драко полюбовался аккуратной стопкой одежды и уселся на корточки около миниатюрного бара, выбирая подходящий напиток. — Коньяк?
— Да, немного.
Люциус опустился в кресло, грея в ладони полученный от Драко коньяк. Искреннее участие сына помогло взять себя в руки и перестать нервничать.
— Как долго тебя не будет?
— Не могу даже предположить. Я подключил к делу Нотта, но он пока изучает материалы и не делает прогнозов.
— Ты забронировал гостиницу?
— Да. «Редклифф» на Гордон Террас.
— Хорошо. Отец, ты помнишь, я обещал тебе составить компанию летом?
— Конечно, помню, — Люциусу стало неловко из-за того, что последние события заставили его забыть об этом. — Но ведь ты понимаешь, сейчас...
— Отлично понимаю. Я как раз хотел тебе сказать, что мои планы тоже немного изменились, и я решил съездить к морю.
— Один?
— Разумеется, нет.
А вот это уже было интересно. Даже очень. В свои двадцать пять лет Драко проявлял потрясающую сдержанность и все вопросы Нарциссы о своей личной жизни обращал в шутку. Неужели что-то изменилось?
— Ты хочешь об этом рассказать?
— Хочу, но не сейчас.
— И почему же?
— Разговор будет долгим, — улыбнулся Драко.
— Ты уже успел поговорить с Нарциссой?
— Нет.
И Люциус прекрасно понимал почему. Она бы не успокоилась, пока не узнала все подробности романа сына, а что это был именно роман, сомневаться не приходилось. Драко выглядел слишком счастливым, говоря о поездке. И, наверное, у него были для этого основания, хотя, конечно, и его сомнения Люциус мог понять. Ему самому всегда очень тяжело давались разговоры о чувствах — он ведь так и не научился о них говорить. Во времена, когда они с Нарциссой шли к алтарю, такие разговоры считались непристойными, а потом... потом было как-то не до красивых слов. Поэтому и Драко так непросто.
— Я буду ждать, сын.
— Пожелай мне удачи.
И Люциус пожелал. От души. Потому что кому ещё быть счастливым, как не молодым? У Драко всё впереди, и Люциус искренне надеялся, что сын сумеет сделать то, что не очень хорошо получилось у него. Как там говорила юная Лили? Взрослые перестают мечтать? Или это были его слова? Неужели склероз?
Засыпая, Люциус пытался представить себе избранницу Драко, но почему-то никак не мог избавиться при этом от образа Гарри. Вот что значит, когда у самого совесть нечиста! Драко и Гарри всего лишь друзья. Лучшие. Примерно такие же, как Сириус с Джеймсом или сам Люциус с Северусом... стоп — Северуса он точно зря привёл в пример. Сердце снова защемило от лишних сейчас мыслей, и Люциус постарался думать только о Драко. Он мог лишь надеяться, что избранница сына умела любить. Как Северус.
***
Блэк примчался на вокзал к самому отправлению, вручил Люциусу чек и несколько раз хлопнул по плечу, желая удачи. А потом воровато оглянулся и прошептал:
— Будь осторожнее, Люци. Про этого Крауча мне рассказывал Грюм. Редкостная мразь. Поддерживал БСФ, а когда полетели головы, сдал собственного сына, чтобы выкрутиться. Хорошо, что мальчишка ничего не успел натворить... жена у Крауча, кстати, после этого ушла.
— И зачем ты мне об этом рассказываешь? — не то чтобы Люциус не понимал, но хотелось убедиться.
— Ты сможешь извлечь выгоду и из этих крох, — усмехнулся Сириус и вновь стал серьёзным. — Удачи! Если вдруг что, то телеграфируй, я сразу приеду.
В деликатных делах Блэк был бесполезен, но сейчас могла понадобиться любая помощь. Особенно, если вдруг придётся преступить закон. По мелочи, разумеется, но чем чёрт не шутит.
— Обязательно!
Поезд медленно тронулся, и Люциус легко запрыгнул на подножку своего вагона. Надо будет попросить Нотта собрать сведения об этом Крауче — с такими людьми гораздо проще иметь дело, если взять за яйца. Надо же! Ещё один почитатель сэра Мосли. И в такой глуши.
Первым делом Люциус отправился в гостиницу и, развесив вещи в шкафу, привёл себя в порядок. После чего отправился знакомиться с Краучем. Нотт должен был приехать вечерним поездом, но ждать его появления Люциус не собирался в тайной надежде решить вопрос быстро и без особых усилий. В конце концов, дело Северуса не стоило и выеденного яйца.
Инвернесс Люциус знал плохо, а потому сильно удивился, когда обнаружил, что его гостиница находится рядом с тюрьмой. Он с потрясением разглядывал глухие неприступные стены, обходя её по периметру, и думал о том, что Северус где-то рядом, а значит, можно договориться о свидании с ним, чтобы немного приободрить. А прямо сейчас стоило поспешить в полицейский участок. Люциус махнул рукой, останавливая такси, и через четверть часа уже был у кабинета Б. Крауча.
— Чем могу служить?
Люциус улыбнулся как можно шире и шагнул в просторный кабинет следователя по «особо важным делам».
— Люциус Абраксас Малфой к вашим услугам.
Цепкий взгляд Крауча скользнул по Люциусу, оценивая ткань костюма и на несколько мгновений задерживаясь на старинной булавке для галстука.
— Бартемиус Крауч-старший, — чопорно отозвался он, решив, что с Люциусом можно иметь дело. — Вы по какому вопросу?
— Я к вам по делу Снейпа. Я лично знаком и с ним, и с покойным мистером Мальсибером. Никак не могу поверить...
— Что таких людей носит земля? — пафосно воскликнул Крауч, не давая Люциусу закончить. — Работая в полицейском участке, я быстро расстался со многими заблуждениями и избавился от иллюзий. Чудовищное преступление!
От такого энтузиазма Люциусу стало не по себе, но он нашёл силы хладнокровно кивнуть:
— Так может, уделите мне несколько минут вашего времени и расскажете, что произошло?
— С удовольствием. Я как раз сегодня закончил изучать контакты фигурантов дела и хотел сам пригласить вас на беседу. В качестве свидетеля, разумеется.
Губы Крауча растянулись в улыбке, но взгляд остался холодным. И всё-таки до Риддла ему было далеко — масштаб не тот.
— Готов ответить на все ваши вопросы. Но всё же, может, приоткроете завесу тайны?
— Какая завеса? — Крауч поморщился и досадливо отмахнулся. — Убийца даже не думал изворачиваться, полностью признав свою вину.
Если бы у Люциуса была такая возможность, он бы слетал в прошлое и укоротил Снейпу язык.
— Так и сказал?
— Ну, не так прямо, — Крауч наморщил нос, отчего вздыбилась жесткая с виду щёточка его усов. — Но поверьте, слова «я виноват» были первыми, когда его пришли арестовывать.
— Может, он винит себя, что недосмотрел? Я знаю его с тридцать седьмого года, мы вместе воевали...
— Понимаю, — Крауч кивнул. — Никто не застрахован от разочарований. Но вы ошибаетесь. У меня есть и другие улики, указывающие на Снейпа.
— Например?
— Например, то самое снотворное, которое Мальсибер просто не смог бы купить себе сам.
— Может, оно было в доме? После войны многие страдают бессонницей.
Крауч снисходительно взглянул на Люциуса:
— Новенькая упаковка из лондонской аптеки? Зачем покупать столько и так далеко? В госпитале Уика можно приобрести снотворную микстуру в любое время. Я узнавал у доктора Майера. Конечно, не в смертельной дозировке.
— И всё-таки вы меня не убедили. Снейп не такой.
— Сколько лет после войны вы его не видели? Люди меняются, знаете ли. К примеру, их сосед, мистер Харрис, показал, что когда он пришёл к ним в дом сообщить об аварии, Снейп встретил его, угрожая кочергой. Не верите? Напрасно. Показания мистера Харриса приобщены к делу.
— Может, он не так понял...
— Как это можно ещё понять? Смиритесь, мистер Малфой. Это было хладнокровное убийство, которое Снейп даже не удосужился замаскировать написанием посмертной записки.
— Мне трудно в это поверить. У него не было мотива.
— Вы так думаете? — Крауч злорадно усмехнулся. — А вы знаете, что Снейп с Мальсибером были любовниками?
Люциуса замутило:
— Разве это что-то меняет?
— Ну, не скажите! От любви до ненависти один шаг, и там, где когда-то бушевали страсти, — у Крауча масляно заблестели глаза, — там эти страсти частенько приобретают другой оттенок. Криминальный. Особенно, когда один оказывается инвалидом и садится на шею другого. Кому такое понравится? Снейп ещё довольно молодой и вполне мог рассчитывать найти себе кого-то ещё... сами понимаете для чего. А может, даже уже нашёл, потому что на все вопросы на эту тему предпочитает отмалчиваться. Но ничего, я не сомневаюсь, что он разговорится.
— Я так не думаю.
Крауч самодовольно покачал головой:
— Вы плохо знаете людей. Особенно таких — погрязших во грехе. Поверьте, это будет громкое дело. Инвернесс — глухое место, но вы же знаете, как глубоки тихие воды.
Люциус почувствовал, как под его ногами закачался пол, и попытался зайти с другой стороны:
— Но раз Снейп во всём признался, может, имеет смысл отпустить его под залог? До суда.
Крауч сцепил пальцы в замок и строго взглянул на Люциуса:
— Нет и ещё раз нет! Я буду категорически возражать. Это помешает следствию. Я понимаю ваш... кх-хе... — он прокашлялся и с елейной улыбкой продолжил: — гуманизм, но нет! Это моё дело, и я доведу его до конца. А сейчас я бы хотел задать вам несколько вопросов. Без протокола.
Крауч умел задавать вопросы, но поймать Люциуса в ловушку или хотя бы загнать в угол у него не получилось, как не удалось и обернуть его показания против Северуса. И пусть эта встреча закончилась вничью, у Люциуса появился огромный повод для беспокойства. Стало понятно, что Крауч будет всеми силами раздувать это дело, привлекая к нему внимание, в надежде поправить свою карьеру. Для его амбиций Инвернесс был слишком мал.
***
Работать с Ноттом было легко, прежде всего потому, что ему не требовались долгие объяснения: Люциус всего лишь обозначал проблему и получал не только полноценную консультацию по праву, но и куда более ценные стратегические советы. Так, Нотт не только сумел устроить свидание с Северусом, но и сообщил, что почти все работники тюрьмы прошли войну, поэтому военная форма на Люциусе поможет установлению контакта.
— Все мы люди, Люциус, и все мы помним нашу недавнюю историю. Не надо об этом забывать. Мы не сможем сейчас ни забрать нашего подопечного, ни улучшить ему условия, но мы можем изменить к нему отношение.
— Спасибо, Теодор. За всё.
Нотт лишь развёл руками.
— Ты мне за это платишь.
Но, разумеется, дело было вовсе не в деньгах, точнее, не совсем в них. За эти годы Нотт стал другом семьи, сначала консультируя Люциуса по щекотливым вопросам ренты, а потом и вовсе помог Нарциссе избежать полицейского преследования за участие в организации демонстрации, даже не пытаясь остудить её горячую голову. Ценный человек.
Собираясь в тюрьму, Люциус нервничал. Их последняя встреча с Северусом вышла крайне тяжёлой, и до него не удалось достучаться. Удастся ли сейчас? Кто знает, но так или иначе, сдаваться Люциус не собирался. Конечно, повод надеть боевые награды выдался не самый лучший, но чем ближе он подходил к тюрьме, тем яснее осознавал правоту Нотта. Случайные прохожие смотрели на него кто с восторгом, кто с интересом, но все — с уважением. Даже сержант на проходной смутился, досматривая Люциуса. Но дело своё знал: покончив с обыском, он быстро вызвал конвоира, чтобы проводить Люциуса в комнату встреч.
Встречи с заключёнными проходили в маленьком помещении, разделённом решёткой, в котором из мебели было лишь два стула по разные стороны этой стальной перегородки. Конвоир встал в углу за спиной Люциуса и явно не собирался уходить.
— Вы будете присутствовать при встрече? — Люциус улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Да. Таков порядок.
— А вы не расскажете мне о порядках? Я первый раз в такой ситуации и не знаю, как себя вести.
О своём небогатом тюремном опыте Люциус предпочитал не вспоминать, но сейчас никак не мог избавиться от тягостного дежа вю, когда даже запах навевал отвратительные образы прошлого.
— Запрещена передача вещей, записок, — монотонно забубнил охранник.
— Где вы воевали? — перебил его Люциус.
— В Нормандии, — быстро отозвался тот и замер: — Это так заметно?
— Да. У вас это во взгляде.
— Я был контужен, — поморщился он, — потом долго валялся в госпитале.
— А мы с Северусом прошли всю войну. Дюнкерк, битва за Лондон, конвои. Он прикрывал мне спину.
— Говорят, он убил своего... — охранник снова поморщился, подбирая слова: — сослуживца.
— Чудовищная ложь, — Люциус задохнулся от боли. — Они с Реем вместе были в плену и пережили такое... Если за что он и может себя винить, так только, что не сумел предотвратить. После аварии Рей остался инвалидом и предпочёл уйти. Сам. Это трагедия для Северуса.
— Мне не положено с вами разговаривать, — тихо сказал охранник.
— Хорошо.
Люциус отвернулся и, немного постояв, тяжело опустился на стул, пытаясь совладать с эмоциями. Не хватало ещё Северусу увидеть его смятение. Через несколько минут, когда молчание стало совсем тягостным, послышался скрежет замка, и вторая дверь в камеру открылась, пропуская Северуса. Его конвоир без церемоний толкнул его на стул:
— У вас двадцать минут.
Сердце Люциуса замерло от боли. Похоже, Северус уже поставил на себе крест, таким потухшим и безжизненным стал его взгляд, лишь на мгновение оторвавшийся от пола. Стоило ему понять, кто перед ним, как Северус словно окаменел. Люциус вглядывался в его лицо, радуясь, что не видит никаких следов насилия, кроме как над самим собой. Кажется, он перестал есть, настолько худым и измождённым казался.
— Северус... Сев...
— Зачем ты пришёл, Люци?
Даже его голос стал совершенно невыразительным и каким-то бесцветным. Люциус помнил о свидетелях, поэтому старался тщательно подбирать слова.
— Я хочу вытащить тебя отсюда.
— Зачем?
— Потому что ты не виноват в смерти Рея.
— А кто тогда виноват? Кто?
— Ты не мог предотвратить того, что он сделал.
— Меня обвиняют не в этом.
— Правильно! — Люциус разозлился. — А почему бы тебе тогда не рассказать про смерть Джеймса, которого ты не смог спасти? Или Лили, чьего сына ты вырастил?! Они тоже погибли, и ты ничего не смог сделать. Давай, продолжай себя закапывать и жалеть себя!
— Люци, я не...
— А о Гарри ты подумал? Каково ему будет остаться без тебя?
— Он уже взрослый, — Северус закусил губу и обхватил себя руками, словно замёрзнув. — Он получит в наследство наш дом и...
— Заткнись, идиот! Наследство он получит, как же... ты ему нужен, а не твой дом на краю земли.
— Там ещё собака есть... его зовут Бродяга. Люци, если можешь, позаботься о нём. Я не смог, хоть и обещал.
— Слабак!
Люциус вскочил с этого дурацкого стула и наотмашь ударил по решётке, отчего та зазвенела. Северус дёрнулся, словно эта пощёчина всё-таки досталась ему.
— Люци...
— Борись, идиот! Или хотя бы прекрати себя закапывать, когда ты ни в чём не виноват, и не мешай нам бороться за тебя. Потому что ты нам нужен!
— Вам?
— Да, нам! Не только Гарри или там Бродяге, но и Блэку, который примчался ко мне сразу, как узнал. А ещё Артуру, Фрэнку, Алисе, Бель, которые ещё не знают о твоей глупости. А ещё ты нужен мне! Понял?! Ты это понял? Я знаю, что ты невиновен, и сделаю всё, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь!
Люциус замолчал, тяжело дыша, потому что ему больше нечего было сказать, а ещё потому, что Северус, наконец, осмелился посмотреть ему в глаза. И пусть его взгляд заблестел от непролитых слёз, но в нём снова появилась жизнь. Наверное, потому что никогда прежде Северус не видел, чтобы Люциус настолько терял самообладание. Но оно того стоило!
— Свидание окончено! — объявил Люциус и почти дошёл до двери, но всё-таки не смог уйти, не обернувшись, чтобы ещё раз увидеть Северуса. — Держись!
Показалось, или он всё-таки улыбнулся в ответ? Люциус хотел верить, что не показалось.
— Сильно вы с ним, — уважительно пробормотал охранник, когда они оказались в коридоре.
— Заслужил, — Люциус перевёл дыханье. — И это лучший лётчик-ас Берегового Командования! Идиот...
— Зато у него хорошие друзья.
— Это да, — согласился Люциус. — И мы своих не бросаем. Особенно в бою.
На улице так ярко светило солнце, что Люциус зажмурился до белых кругов перед глазами. Ему дико было думать, что всего в нескольких метрах царит мрак и сидят люди, лишённые самого лучшего, что только может быть — свободы. Он немного прогулялся, а когда вернулся в гостиницу, портье, улыбаясь, протянул ему записку:
— Вам звонила одна леди. Она назвала меня идиотом и потребовала, чтобы я записал то, что следует передать вам, чтобы не забыл ни слова.
Разумеется, это была Бель. А вот записка заставила Люциуса трижды её перечитать, чтобы убедиться, что он всё правильно понял. «Завтра мы с Томом ждём тебя к обеду. Это касается Северуса». Люциус перевёл взгляд на портье:
— Купите мне билет на ночной поезд до Лондона. А номер оставьте за мной. Я вернусь.
***
Утренний Лондон встретил Люциуса туманом и мелким дождём. Отчего-то это усугубило тревогу, терзавшую после получения сообщения Бель. Нарцисса, как оказалось, не видела сестру всю неделю, а при последней их встрече Бель показалась ей чересчур нервной. Ждать до обеда было невыносимо, к тому же была возможность обвинить портье в неточности при передаче послания, поэтому Люциус отправился в дом Риддлов сразу же, как только привёл себя в должный вид после дороги. Драко дома не ночевал, что не сильно удивило, если помнить о его сердечных делах. Нарцисса наверняка знала о сыне больше, но не спешила заводить разговор, и Люциус решил, что беспокоиться не о чем.
— Добрый день, Питер. Беллатрикс просила меня приехать для встречи с ней и мистером Риддлом.
— Да, конечно, — Питер ловко принял у Люциуса лёгкий дорожный плащ и услужливо распахнул дверь. — Прошу вас, мистер Малфой.
— Дядя Люци!
Хорошо, что Люциус не забыл коробку конфет для Лили. Она приняла их, как учили: благосклонно кивнув, и сразу же воспитанность её оставила. Лили быстро открыла коробку и наугад вытащила оттуда конфету, пытаясь угадать начинку.
— М-м-м... сливочная помадка. Дядя Люци, давайте я провожу вас к папе, он в кабинете.
— Веди.
Лили взяла его за руку и чинно повела по коридору. Наверное, Люциус всё-таки пришёл раньше времени, но — кто знает? — может, оно и к лучшему, и хозяев удастся застать врасплох. Почему-то Люциус был уверен, что разговор предстоял тяжёлый, и любая, даже самая маленькая фора не помешает.
— Папочка, я Люци привела!
Лили вихрем влетела в кабинет, где сразу же забралась на колени Тома, с превосходством взглянув на Люциуса. Она потёрлась головой о подбородок отца и принялась предлагать ему конфеты, которые, как оказалось, тот любил. Люциус с интересом наблюдал, как во взгляде Риддла сменяют друг друга совершенно не свойственные ему эмоции: нежность, сердечность, мягкость, доброта, сентиментальность. Как же Лили была похожа на отца! Те же выразительные упрямо поджатые губы, тот же ровный нос, тот же разрез точно таких же ярко-синих глаз... только вот, пожалуй, волосы были, как у Бель — черные, непослушные, кудрявые и очень густые.
— Присаживайтесь!
Риддл указал Люциусу на стул перед собой и, поцеловав Лили в макушку, что-то ей сказал, отчего она сразу стала серьёзной.
— Конечно, папочка.
Она мгновенно оказалась перед столом и, сделав в сторону Люциуса книксен, быстро удалилась из комнаты, не забыв, впрочем, про конфеты. Несколько мгновений Том молчал, собираясь с мыслями, а потом вдруг достал из ящика стола бутылку коньяка и три бокала, явно рассчитывая на появление Бель. Правда, пока он наполнил лишь два из них.
— Рад вас видеть, свояк, — Том отсалютовал бокалом и пригубил коньяк, пристально глядя на Люциуса.
Он редко когда настолько подчёркивал родство, и Люциус вдруг подумал, что будет делать, если сейчас Риддл попросит его оставить дело Северуса. По-родственному. Просто потому, что поверил в его вину. Не потому ли Бель сейчас нет? Так или иначе, этот вопрос следовало прояснить в первую очередь.
— Взаимно, — Люциус поднял бокал. — Мне передали слова Беллатрикс о том, что вы хотите обсудить дело Северуса. Поэтому я и приехал из Инвернесса.
— Бель немного форсирует события.
Том сделал ещё один глоток и принялся крутить бокал в тонких пальцах. Он словно всецело был увлечён игрой света в стекле и забыл о собеседнике. Но Люциус почти всегда мог похвастаться выдержкой и самообладанием, поэтому просто ждал, наслаждаясь ароматом изысканного напитка.
— Но подобная слабость простительна женщине, не так ли?
Люциус кивнул:
— Безусловно.
Он решил выжидать. В его положении это была лучшая тактика — сначала стоило узнать, что хочет сообщить Риддл. Но тот медлил, и это снова наводило на самые неприятные мысли.
— Когда я познакомился с Бель, я не сразу смог оценить твёрдость её характера и силу духа. Можно даже сказать, что сначала она стала мне другом, и только потом я с удивлением осознал, что дружу с очаровательной женщиной, — Риддл сделал ещё один глоток, взглянув на Люциуса поверх бокала: — К тому времени у меня за плечами был неудачный брак и ещё одна... гм-м... история, свидетелем которой вы оказались.
Люциус похолодел. Он никогда не позволял себе никаких намёков на ту давнюю историю с Реем. Более того, он был бесконечно благодарен Тому, когда тот вытащил из расстрельного списка Северуса вместе с Реем. Неужели сейчас Риддл решил исправить то, что когда-то сделал?..
— Я действительно прикипел душой к Рейнарду. Долгие годы он значил для меня слишком много, чтобы я мог быть беспристрастным. Когда я говорил, что мне не важно, с кем он и как живёт, я сильно лукавил — мне хотелось оставаться для него самым важным.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он слишком хорошо знал Риддла, чтобы не понимать цену этих откровений. Этот человек никогда не обнажал душу, если только не преследовал при этом какую-то цель. Знать бы, какую... и почему нет Бель?
— Пожалуй, ни о чём в жизни я не жалел так сильно, как о том, что позволил ему уйти. Но если бы мне удалось вернуться в то время, я поступил бы точно так же. Я не буду говорить о том, что не хотел ломать жизнь мальчику... хотел! Лишь бы он был рядом. А потом я уважал его за то, что он этого не позволил. Всё-таки у него был характер, и была воля.
Том снова разлил коньяк.
— Вы умеете слушать, Люциус... и умеете слышать. Как вы думаете, зачем я сейчас вам это говорю?
Делиться своими мыслями не хотелось, поэтому Люциус неторопливо отпил из бокала, жалея о том, что не может закурить.
— Когда человек уходит, его хочется помнить.
— Имен-н-но! Его хочется помнить. Но иногда память играет с нами злые шутки, и тогда воспоминания начинают влиять на нашу жизнь. Никогда и никого такое не доводило до добра, — Том с сожалением взглянул на пустой бокал. — Старею, — печально вздохнул он, — и становлюсь сентиментальным.
— Тебе очень далеко до старости...
Люциус не услышал, когда появилась Бель, но она всегда отличалась кошачьей грацией и бесшумной походкой. Она подошла к Тому и нежно поцеловала его в висок, после чего налила себе коньяк и уселась на подлокотник кресла супруга. Она казалась немного смущённой, если это слово вообще можно было отнести к взбалмошной Бель.
Люциус с удивлением отметил, как Том, который был крайне скуп на публичные проявления чувств, если, конечно, они не были частью игры, приобнял Бель, прижимая её к себе. Он даже взял её за руку, словно пытаясь поддержать. Она благодарно кивнула и резко, совершенно не по-женски осушила бокал, после чего вытерла губы тыльной стороной ладони и взглянула Люциусу в глаза.
— Рея убила я, — твёрдо сказала она.
Сказать, что это заявление повергло Люциуса в шок, означало сильно преуменьшить. Ему казалось, что он слишком хорошо знал Бель, чтобы поверить в подобное, однако она не спешила рассмеяться и обратить всё в шутку.
— Технически Рея убила я, — повторила она, упрямо выпячивая подбородок.
— Но... как? — Люциус был слишком ошарашен, чтобы яснее выражать мысли, но Бель его отлично поняла.
— Я передала ему это чёртово снотворное. Просто для того, чтобы он имел возможность уйти сам, когда станет невмоготу. Это было его право. Ты только представь себя на его месте... это же ужасно!
— Бель, но люди годами так живут, как-то приспосабливаются, — Люциус повторил слова Фергюссона, в которые изо всех сил старался поверить. — Ты вспомни о Бэйдере.
— Дуглас мог ходить! Он довольно ловко управлял своими протезами. Если бы у Рея была та же беда, он бы встал. Люци, я не говорю, что поступила правильно, я не святая. Я просто пообещала ему, что помогу это сделать быстро и безболезненно. И я до последнего верила, что он не шагнёт за эту грань, — Бель порылась в ящике стола Тома и, достав сигареты, закурила. — Я пережила смерть Лили. Она ушла вслед за любовью, и остановить её было невозможно. У Рея был другой случай — мне казалось, что ему есть, за что здесь держаться. Но, к сожалению, у каждого своя боль.
— У каждого своя, — согласился Люциус. — Но ты ведь понимаешь, что твои действия противоречили закону?
— Да, — Бель отложила дымящуюся сигарету и с силой потёрла лицо ладонями. — А ещё я понимаю, что Рей действовал осознано и уходил легко. Мы все приходим в этот мир одинаково, не выбирая. И всю жизнь нас пытаются лишить права выбора, предлагая смириться, терпеть, жить по правилам...
— В твоём случае это не сработало, — Том накрыл рукой ладонь Бель и успокаивающе погладил.
Люциус с удивлением понял, что этот простой жест действительно успокоил Бель: она выдохнула и гораздо сдержаннее продолжила:
— Я считаю, что нельзя лишать человека последнего выбора и мешать ему уйти красиво.
— Красиво? — согласиться с таким Люциус не мог. — Рей всё решил сам. Один.
— Да, сам! Смерть очень интимный процесс! — снова вскинулась Бель. — И нельзя лишать человека права выбирать, когда уходить. Ему было невыносимо чувствовать свою беспомощность и быть обузой до конца жизни. Понимаешь? Невыносимо! У него не было надежды что-то изменить в своём состоянии, и смириться с ним он тоже не мог. И я его понимаю.
Люциус такое тоже мог понять, и если бы смерть Рея так не ударила по Северусу, наверное, мог даже поддержать Бель, как бы дико это не звучало. Но не сейчас.
— Я понимаю тебя, Бель, понимаю Рея, я даже понимаю Северуса, когда он винит во всём себя, но я не понимаю, почему он должен за всё заплатить.
— Поэтому мы и пригласили тебя, — взгляд Бель стал сосредоточенно холодным. — Нам надо понять, как его освободить. Том хотел забрать дело Снейпа под юрисдикцию военного ведомства, но этот идиот уже успел наговорить на самый суровый приговор трибунала. Поэтому его выгоднее оставить у Крауча.
— У Крауча? — Люциус задохнулся от возмущения. — Он решил, что это дело послужит его карьере, поэтому сделает всё, чтобы его раздуть.
— Значит, мы должны его развалить, — хладнокровно отозвался Том. — Я знаю Крауча ещё по довоенным делам. У него отличная хватка, и он неплохо соображает. Я могу предложить ему небольшую должность в Министерстве, однако он должен потерять интерес к делу Снейпа, чтобы ухватиться за возможность заново выстроить свою карьеру.
— Легко сказать, — отчаялся Люциус.
— В деле должны появиться новые обстоятельства, — Том говорил тихо, но каждое его слово камнем придавливало Люциуса к земле. — Я обеспечу отказ Крауча от этого дела из-за отсутствия состава преступления, но он должен усомниться в успехе. Я ничуть не сомневаюсь, что вам, Люциус, это под силу. Скажу больше, кроме вас, пожалуй, этого не сможет сделать никто. Не хватит ни фантазии, ни желания.
***
Домой Люциус возвращался в самых растрёпанных чувствах. С одной стороны, Риддл обещал поддержку — и какую! — а вот с другой... Люциус не чувствовал себя обделённым фантазией, но именно в этом деле не мог придумать ничего толкового. Письмо от Рея, конечно, можно было бы сфальсифицировать, но простейшая экспертиза почерка вскроет подлог, и его последствия точно окажутся фатальными для Северуса. Значит, надо было искать другой путь.
Слова Бель странным образом напомнили Люциусу о случайной встрече в кафе. Тот самый сумасшедший старик, рассуждающий об эвтаназии, мог бы оказаться полезным в деле Северуса. Мысль мелькнула сначала очень неясная и неопределённая, но чем больше Люциус думал об этом, тем сильнее понимал, что из этого что-то могло выйти. Когда-то давно он читал детектив, где двое случайных попутчиков договорились о двух убийствах так, чтобы составить алиби друг другу... почему нет?
Допустим, тот старик помог Рею в обмен на то, чтобы Рей помог ему... или не так! Тот старик мог быть просто убеждённым приверженцем эвтаназии и помог Рею. Могло такое быть? Да легко! Скорее всего, он не первый раз бывал в кафе, и Люциус не был первым человеком, к которому тот подсаживался с такими разговорами... допустим. Свидетелей этого как раз можно отыскать... а вот дальше? Наверняка у того старика были большие проблемы, если он отчаялся настолько, что обратился к Люциусу с той самой просьбой. И если пойти ему навстречу, то и он не откажется! Оставалось найти его и попросить о помощи.
Люциус ухватился за эту идею, и чем дальше, тем больше она ему нравилась. Он уже примерно представлял знакомство Рея с этим стариком, их задушевные беседы и взаимные договорённости, а также придумал, как организовать то самое злополучное алиби для Северуса, которое развалит дело. Была только одна проблема, но катастрофическая по своей сути — Люциус не мог вспомнить имени своего случайного собеседника.
Конечно же, первым делом он отправился в то кафе, где произошла встреча. Однако старик вовсе не был там завсегдатаем, как показалось Люциусу. Во всяком случае, его никто не смог вспомнить. В соседних магазинчиках тоже никто не сумел ему помочь, и когда Люциус почти отчаялся, он вдруг вспомнил о хорошем знакомом этого старика. Ну, конечно! Дамблдор. У кого ещё могли быть такие странные знакомства и связи?
Найти адрес Дамблдора для Люциуса не составляло никакой проблемы. Другое дело — напроситься на встречу. В своё время Люциус раскритиковал организацию учебного процесса в авиашколе, что привело к непониманию со старым директором, который после такого «позора» ушёл в отставку. Но ради спасения Северуса можно было пойти и на большие унижения.
«Уважаемый мистер Дамблдор! Прошу вас принять меня по делу исключительной важности. Кроме вас никто не может помочь в его решении, а его итогом может стать человеческая жизнь. С уважением, Л. Малфой».
Теперь оставалось дождаться ответа.
***
Альбус Дамблдор никогда не нравился Люциусу. Идеализм в людях всегда настораживал. Все эти рассуждения об общем благе и желание каждому дать ещё один шанс казались неискренними и даже фальшивыми. Какой может быть второй шанс для труса, предавшего товарищей? И разве не понятно, что невозможно сделать хорошо всем? Хотя бы потому, что все люди разные, как и их потребности, и то, что хорошо одному, может оказаться кошмаром для другого. Люциус не верил в правдивость подобных измышлений и всегда сомневался в порядочности Дамблдора.
На удивление, старик каждый раз только посмеивался над попытками Люциуса вывести его на чистую воду, чем несказанно бесил. Поэтому отношения не сложились, и когда Дамблдор объявил о своём уходе с поста директора школы, Люциус облегчённо вздохнул и ни минуты не сомневался, что это их последняя встреча. Но судьба, как известно, любит пошутить. С другой стороны, идти на поклон к Дамблдору гораздо приемлемее, чем терять время на розыски случайного знакомого по кафе и пабам Лондона.
— Вы к кому? — открывшая дверь дряхлая старуха подозрительно уставилась на Люциуса сквозь толстое стекло монокля.
— Альбус Дамблдор назначил мне на полдень.
— Стойте здесь! Я уточню, — властно распорядилась старуха и шаркающей походкой отправилась по коридору.
— Ирма, кого там черти принесли? — остановил её надтреснутый голос из комнаты.
— Это к Алу, Минни. Надеюсь, он не забыл, что что-то там назначил.
— С его-то склерозом? Не смеши меня.
Люциус не успел впасть в когнитивный диссонанс, когда услышал:
— Милые дамы, я не глухой! И всё помню.
— Можно подумать, мы поверили, — ехидно отозвалась старуха и махнула Люциусу рукой: — Идите сюда, пока он не уснул.
— Ирма, как не стыдно?! В каком свете ты выставляешь меня перед молодым человеком?
Дамблдор встретил Люциуса в дверях комнаты и радушно пригласил войти. В глазах зарябило от пестроты его одежды — даже если он не был глухим и пребывал в твёрдой памяти, то зрение, скорее всего, оставляло желать лучшего. Об этом, кстати, свидетельствовали и толстые стёкла очков, делавшие взгляд Дамблдора каким-то беспомощным и немного наивным. Люциус даже обеспокоился, как бы тот не впал в детство. Шёлковый халат Дамблдора ярчайшего голубого цвета был расписан жёлтыми и красными звёздами и подпоясан широкой лентой изумрудно-зелёного цвета, в тон стёганому жилету, расшитому стеклярусом.
— Добрый день, дорогой Люциус, рад вас видеть. Присаживайтесь, где вам будет удобно.
Самому Дамблдору удобнее всего оказалось полулежать на оттоманке среди пёстрых подушек, в компании полосатой кошки, которая даже не проснулась, когда оказалась на костлявых коленях вместо мягкой подушки.
— Присаживайтесь, мой дорогой. Разговоры о жизни и смерти требуют удобства для тела.
Люциус уселся в низкое кресло, оказавшееся таким мягким, что под его весом провалилось почти до самого пола. Никакого удобства он не ощутил, впрочем, ему никогда не нравилась подобная мебель, но не предъявлять же претензии? По меньшей мере, это глупо. Дамблдор принялся гладить кошку, рассказывая ей, какая она умница-красавица, и когда тем же тоном продолжил беседу, Люциус не сразу понял, к кому он обращается.
— Похоже, вас сильно прижало, мой мальчик, и тем интереснее узнать, что же вас заставило обратиться ко мне.
— Ваши многочисленные связи, — постарался улыбнуться Люциус. — В самых разных кругах.
— Вам понадобилось затеряться среди маргиналов? Вынужден вас огорчить — ничего не выйдет, вы слишком заметны.
Кажется, это была шутка.
— Не так экстремально, Альбус. Я ищу одного человека.
— Интересно, какого?
— Ещё зимой я познакомился с очень любопытным человеком. Он подсел ко мне в кафе и рассуждал как раз о жизни и смерти. В частности, об эвтаназии.
— Очень интересно, продолжайте.
Кошка на коленях Дамблдора перевернулась на спину и, обхватив лапами его руку, принялась покусывать узловатые пальцы.
— Тогда же он попросил меня оказать небольшую услугу.
— И вы ему отказали, а сейчас вдруг решили пойти навстречу?
— Не совсем так, но что-то в этом роде. Мы не договорили.
— Очень жаль... жизнь такая быстротечная штука.
— Мне тоже так кажется.
— А почему вы решили, что я смогу вам помочь его найти?
— Он говорил, что вы с ним знакомы.
— Вот как? — Дамблдор поднял кошку и, устроившись поудобнее, положил её себе на грудь. — И как же его зовут?
— В том-то всё и дело. Он представился, а я забыл, и теперь эта встреча не даёт мне покоя. Но я был уверен, что у вас не так много знакомых с подобными взглядами. Всё-таки эвтаназия — довольно щекотливая тема.
— Действительно, — согласился Дамблдор, — я бы даже сказал, убийственно скользкая.
— Так вот, — Люциус немного приободрился, — мне очень надо обсудить с ним одно дело, от которого буквально зависит жизнь человека.
— Он нужен вам для консультации?
Люциус и сам не ожидал, что так обрадуется. Похоже, Дамблдор всё-таки понял, о ком идёт речь, а значит, можно было рассчитывать на адрес того старика. Ну, или, на худой конец, на его имя.
— Да. Мне нужна консультация. Я готов щедро заплатить.
Казалось, Дамблдор уснул. Он прикрыл глаза, и даже его рука, поглаживающая кошку, замерла. Когда пауза чересчур затянулась, Люциус не выдержал:
— Альбус, пожалуйста, мне нужно узнать хотя бы его имя. Пожалуйста!
Ответить Дамблдор не успел, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в комнате появилась старуха. Наверное, та самая Минни, с которой разговаривала встретившая Люциуса Ирма, если, конечно, Дамблдор не устроил здесь гарем.
— Ах, вот она где! Моя девочка... Сколько раз я говорила, что в полдень ей надо принимать сердечные капли, а тебе, Ал, что пнём об сову, что совой об пень! Это ты можешь потерпеть со своими пилюлями от склероза, а здоровье нашей девочки требует особого отношения... развалился тут...
— Минни, она так сладко спала, — попытался оправдаться Дамблдор.
— А то я не знаю, как она спит, — ворчливо отозвалась Минни и совершенно другим тоном продолжила: — Я приготовила чай, и если ты, Ал, позабыл о гостеприимстве, то это только твои проблемы, надо было назначать встречу на другое время. А между прочим, к чаю у нас есть чудесный мармелад, тот самый, что ты любишь, в форме лимонных долек.
— Как это мило, Минни.
— Не заговаривай мне зубы, — старуха, наконец, удостоила Люциуса вниманием и даже изобразила что-то типа поклона. — Сильвупле, мистер Малфой, пройдёмте в столовую.
— А не могла бы ты, Минни принести нам чай сюда? Нам здесь было бы удобнее.
— Ага, опять секреты? Дождёшься, что я куплю слуховую трубку и буду подслушивать.
Всё-таки почтенный возраст предполагал некоторую простоту нравов, которая могла шокировать кого угодно, только не Люциуса. Минни подхватила кошку и понесла её «на процедуры», пообещав принести чай. Когда дверь за ней закрылась, Люциус решил вернуться к прерванному разговору:
— Альбус, вы же поняли, о ком речь? Пожалуйста, назовите его имя.
Улыбка Дамблдора получилась печальной:
— Его звали Гаррик Олливандер.
— Звали? — Люциус похолодел.
— Сегодня ровно неделя, как его не стало... К сожалению, жизнь слишком скоротечна, чтобы откладывать важные разговоры.
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
Люциус. Май-июнь 1954 г.Люциус. Май-июнь 1954 г.
Когда Люциус хотел, чтобы вся их старая компания снова собралась в Уике, он и представить не мог подобный повод. Не по-весеннему холодный ветер трепал полы одежды и уносил слова в сторону моря, где они таяли среди свинцово-серых облаков.
Рея вспоминали по-доброму все: и бывшие сослуживцы, и соседи, и, конечно же, друзья. Молчал только Северус, мало отличимый от собственной тени. Казалось, он не понимает происходящего и не узнаёт никого. Такого пустого взгляда Люциус у него никогда не видел, и от этого становилось не по себе. Северус и стоял особняком в стороне, будто прокажённый. Только Гарри иногда нарушал это уединение — он подходил, брал его за руку, что-то говорил. В ответ Северус закрывал глаза и качал головой. Когда Гарри в очередной раз попытался его утешить, Северус зажмурился и выдохнул:
— Я виноват.
Именно в этот момент наступила тишина, и его слова прозвучали слишком громко, чтобы остаться не услышанными. Что он творит?! Первым отреагировал Риддл. Он подошёл к Северусу и отчётливо сказал:
— Если Рей хотел уйти, то остановить его было невозможно.
Люциусу показалось, что Бель побледнела, но, скорее всего, это была лишь игра света. Что ответил Северус, разобрать не удалось, но Том почти по-отечески похлопал его по плечу и отступил, вновь оставив одного. Наконец прозвучали залпы прощального салюта, и всё было закончено.
— Сев, пойдём домой, — Гарри снова взял Северуса за руку.
Тот кивнул и побрёл в сторону дома, беспрестанно оглядываясь. Как ему помочь, Люциус не представлял. Наверное, прав был Сириус, когда говорил, что только время сделает эту боль терпимой, но сейчас-то как?! И сколько времени должно пройти? А ещё Люциусу становилось страшно от мысли, что Северус может натворить непоправимых глупостей. От отчаяния и боли.
Дом в Уике был точно таким же, как запомнил Люциус. Только сейчас не осталось ничего от той весёлой и непринуждённой атмосферы, что здесь когда-то царила. Северус извинился и ушёл наверх, поэтому на правах хозяина Гарри разливал вино и поддерживал беседу. Воспоминания о Рее как-то незаметно перешли на разговоры о войне, и вот уже Сириус и Артур принялись спорить о преимуществах «Дугласов» и о различиях между транспортными и пассажирскими самолётами.
— Поговори с ним, Люци, — Нарцисса лаково погладила Люциуса по руке. — Ты же себе потом не простишь, если...
Договаривать она не стала, и в этом не было никакой нужды. Хотя ход её мыслей был слишком понятен Люциусу, чтобы игнорировать совет. Нарцисса никогда не волновалась без причины, и к её словам стоило прислушаться.
— Спасибо, — он пожал её ледяные пальцы и вышел из гостиной.
Северус сидел на кровати и методично резал подушку. Когда Люциус прикрыл за собой дверь, в воздух поднялось небольшое облако перьев, заставляя Северуса отвлечься.
— Зачем ты пришёл?
— Сев, перестань себя мучить.
— Мне больше некого... Рея больше нет... совсем нет... навсегда... — Северус взглянул на Люциуса, и на мгновение в его взгляде мелькнула искра безумия. — И в этом виноват я.
— Сев, это его выбор.
— Я его к этому подтолкнул.
— Это его выбор...
— Люци, ты сам в это веришь? К чёрту иллюзии! Если бы я вёл себя по-другому, он бы жил! Понимаешь? — Северус со злостью принялся терзать подушку так, что полетели перья. — Ненавижу! Слышишь?! Я себя ненавижу. И я ничего уже не могу исправить. Совсем ничего. Всё кончено.
— Сев... — Люциус попытался дотронуться до его плеча, но ладонь была со злостью сброшена.
— Уходи, Люци! Уходи, пока я не стал ненавидеть тебя так же, как себя.
— Сев!
— Пожалуйста, уходи! Я не могу тебя видеть. Не могу.
Возразить Люциусу было нечего, и пришлось отступить. Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял, не находя сил спуститься вниз, к другим людям. Тонкая фанерная филёнка дрогнула, и Люциус увидел кончик лезвия воткнувшегося в дверь ножа. Однако.
Его отсутствия никто не заметил, только Нарцисса сочувственно потрепала по руке:
— Всё будет хорошо, Люци.
Конечно, будет! Обязательно. Когда-нибудь потом — а прямо сейчас Люциусу захотелось присесть, а ещё лучше лечь, чтобы только избавиться от боли в груди. Надо бы сходить к доктору — ранние инфаркты не были редкостью среди прошедших войну.
— Всё проходит, дорогой, всё...
Нарциссу всегда отличали мудрость и спокойное отношение абсолютно ко всему. Иногда казалось, что она не потеряет лица, даже если узнает о тайных желаниях Люциуса, а просто посоветует ему закутать шею шарфом, чтобы не простудиться. Так или иначе, но она сумела успокоить Люциуса ровно настолько, чтобы он не наделал глупостей. Но всё-таки весь путь домой он едва сдерживал мучительное желание вернуться в Уик.
— Люциус, я не хочу тебя пугать, но история с Реем выглядит очень подозрительно.
— Что ты имеешь в виду?
Нарцисса несколько долгих мгновений разглядывала бледно-синий сапфир на своём кольце, а потом подняла на Люциуса взгляд таких же ярко-голубых глаз.
— Я, конечно, не сыщик, Люци, но даже у меня появились вопросы.
— Какие?
— Рей был не в том состоянии, чтобы самостоятельно сходить в аптеку и купить себе снотворное. Кроме того, я не уверена, что в Уике аптекарь продал бы такое лекарство без рецепта доктора.
Люциусу стало не по себе:
— Может быть, у них дома было...
— Люци, у нас дома есть снотворное?
— Да.
— Где ты его покупал?
— В аптеке у мистера Брауна. Почему бы Северусу...
— Вот! — Нарцисса с жалостью взглянула на Люциуса. — Северус мог купить снотворное совсем безо всякого умысла, но зачем столько? А ведь он ещё должен был хранить его в доступном месте.
— Это ничего не доказывает.
— Допустим, но почему тогда Рей не оставил даже записки?
Ответа Люциус не знал, и до слов Нарциссы даже не задумывался о подобном. Неужели Северус имел в виду именно эту вину? Дышать Люциус смог только через пару минут.
— Этого не может быть!
— Я не говорю о том, что произошло, лишь только о том, как это выглядит со стороны.
— Но ведь это не так! Северус не мог... так.
— Люци, я не о том, кто на что способен. Подумай, чем это может грозить.
Спал Люциус просто отвратительно. Мало того, что вернулась боль в груди, так ещё никак не удавалось отвлечься от мрачных мыслей, и не давала покоя загадка — почему Рей не оставил записки? Это было совершенно на него не похоже. Впрочем, склонности к суициду у него тоже не наблюдалось. Может, случилось что-то из ряда вон выходящее? С другой стороны, кому-то бы хватило и инвалидности... но ведь Рей не такой! Или такой?
Несколько дней Люциус не мог избавиться от смутной тревоги, а когда ему, наконец, удалось успокоить разыгравшееся воображение, появился Гарри. По его виду сразу стало понятно, что случилось что-то плохое, и прежде, чем он успел заговорить, Люциус уже понял, что тот скажет.
— Северуса арестовали. Обвиняют, что это он... Рея... — глаза Гарри лихорадочно блестели. — Мистер Малфой, пожалуйста, помогите... вы же ему не чужой...
Чужим Люциус точно не был, а ещё его на мгновение переполнила благодарность Гарри за повод вмешаться в ситуацию. Хотя и без повода он бы не остался в стороне.
— Садитесь, Гарри. Я хочу знать то же, что и вы.
Оказалось, что Гарри позвонил сосед, с которым они дружили с самого детства. Он тоже не верил в вину Северуса, но объяснить, почему тот согласился с обвинениями, не мог. По его словам выходило, что Северус едва ли не подписал чистосердечное признание.
— Сэр, пожалуйста, помогите. Мне кажется, Сев сейчас плохо соображает, что происходит. И он может себя закопать... совсем... — Гарри зажмурился и выдохнул: — По-моему, он не в себе.
Это Люциус и сам видел.
— Успокойтесь, Гарри. Вместе мы его вытащим. Непременно.
Он не успел ответить из-за дикого стука в дверь. Конечно же, это был Блэк.
— Уф! Догнал! Я так и думал, что Гарри пошёл к тебе, — Сириус потёр руки. — Что вы уже успели сделать?
— Пока ничего. Гарри ввёл меня в курс дела.
— Я пришёл сказать, что вы можете рассчитывать на меня, и если нужно, я готов подтвердить любое алиби.
— Сири... ты думаешь?.. — испугался Гарри.
— Да что тут думать! Рея не вернуть. Решение он принял сам, и если даже Снейп ему помог, то не мне его осуждать. Из любой ситуации два выхода: вверх, — Сириус покосился на небо, — или вниз! И вот только не надо мне сейчас говорить про всякие библейские заповеди и мораль. Нам приходилось убивать, а это тоже не Бродяга нассал! И если человек решил, то невозможно его остановить, особенно, когда даже надежды на выздоровление не осталось.
У Блэка всегда был собственный взгляд на происходящее, с которым можно было соглашаться или нет, но изменить — невозможно. Поэтому Люциус не стал его переубеждать. А ещё, кто знает, может, как раз алиби будет их последним шансом.
— Но Северус никогда бы! — Гарри сжал кулаки.
— Сириус не об этом, — Люциус не собирался терять ни одного из союзников, потакая идиотским разногласиям. — Сейчас нам надо думать, как побыстрее вытащить Северуса. Пока он не закопал себя окончательно. Гарри, вы узнали адрес полицейского участка в Инвернессе?
— Да. Это где Лонгман-роуд пересекается с Бернетт-роуд, мне Дин объяснил, как найти, — мгновенно оживился Гарри. — Следователем назначен Крауч. Про него разное говорят... больше плохого.
— Хотел бы я увидеть того следователя, которого хвалили.
— Люци, может, тебе нужны деньги? Я же ни фига не тратил. А тебе сейчас и билеты купить, и гостиницу снять, да и Снейпа подкормить не мешало бы, — Блэк поморщился: — Это если на залог не хватит.
— Не откажусь.
Не у Риддла же занимать на такое дело? Не исключено, что дело завелось именно с его подачи. Договорились, что Сириус принесёт чек завтра утром прямо к вокзалу, откуда Люциус поедет в Инвернесс. Когда выработался какой-никакой план, стало немного легче. Время раздумий прошло, теперь наступила пора действий. Люциус быстро уладил текущие дела, написав несколько писем и поговорив по телефону со своим управляющим — благо здесь он ни от кого не зависел! — и начал собирать дорожный ридикюль. Сейчас было совершенно не ясно, насколько может затянуться этот процесс. Думать о Северусе было больно, поэтому Люциус пытался отвлечься, перекладывая вещи в соответствии с прогнозом погоды и прикидывая, какую выгоду можно извлечь, ненавязчиво демонстрируя боевые награды. Ехать он решил в парадной форме.
— Отец, ты когда выезжаешь? — точными движениями Драко принялся складывать отглаженные сорочки. — Не забудь пижаму.
Люциус вспомнил, что так и не успел поговорить с Нарциссой.
— Откуда ты узнал?
— Гарри сказал, — прищурившись, Драко невозмутимо подбирал галстук к синему костюму. — Сюда подойдёт булавка деда.
— Не слишком вызывающе? — засомневался Люциус.
— В самый раз. В Инвернессе всё ещё придают огромное значение «респектабельности», поэтому ты должен сиять.
— Именно этим я там и займусь.
— И больше улыбайся, людям это нравится.
Люциус улыбнулся — ему нравилось чувство юмора сына.
— Так?
— Ты ослепителен! — Драко полюбовался аккуратной стопкой одежды и уселся на корточки около миниатюрного бара, выбирая подходящий напиток. — Коньяк?
— Да, немного.
Люциус опустился в кресло, грея в ладони полученный от Драко коньяк. Искреннее участие сына помогло взять себя в руки и перестать нервничать.
— Как долго тебя не будет?
— Не могу даже предположить. Я подключил к делу Нотта, но он пока изучает материалы и не делает прогнозов.
— Ты забронировал гостиницу?
— Да. «Редклифф» на Гордон Террас.
— Хорошо. Отец, ты помнишь, я обещал тебе составить компанию летом?
— Конечно, помню, — Люциусу стало неловко из-за того, что последние события заставили его забыть об этом. — Но ведь ты понимаешь, сейчас...
— Отлично понимаю. Я как раз хотел тебе сказать, что мои планы тоже немного изменились, и я решил съездить к морю.
— Один?
— Разумеется, нет.
А вот это уже было интересно. Даже очень. В свои двадцать пять лет Драко проявлял потрясающую сдержанность и все вопросы Нарциссы о своей личной жизни обращал в шутку. Неужели что-то изменилось?
— Ты хочешь об этом рассказать?
— Хочу, но не сейчас.
— И почему же?
— Разговор будет долгим, — улыбнулся Драко.
— Ты уже успел поговорить с Нарциссой?
— Нет.
И Люциус прекрасно понимал почему. Она бы не успокоилась, пока не узнала все подробности романа сына, а что это был именно роман, сомневаться не приходилось. Драко выглядел слишком счастливым, говоря о поездке. И, наверное, у него были для этого основания, хотя, конечно, и его сомнения Люциус мог понять. Ему самому всегда очень тяжело давались разговоры о чувствах — он ведь так и не научился о них говорить. Во времена, когда они с Нарциссой шли к алтарю, такие разговоры считались непристойными, а потом... потом было как-то не до красивых слов. Поэтому и Драко так непросто.
— Я буду ждать, сын.
— Пожелай мне удачи.
И Люциус пожелал. От души. Потому что кому ещё быть счастливым, как не молодым? У Драко всё впереди, и Люциус искренне надеялся, что сын сумеет сделать то, что не очень хорошо получилось у него. Как там говорила юная Лили? Взрослые перестают мечтать? Или это были его слова? Неужели склероз?
Засыпая, Люциус пытался представить себе избранницу Драко, но почему-то никак не мог избавиться при этом от образа Гарри. Вот что значит, когда у самого совесть нечиста! Драко и Гарри всего лишь друзья. Лучшие. Примерно такие же, как Сириус с Джеймсом или сам Люциус с Северусом... стоп — Северуса он точно зря привёл в пример. Сердце снова защемило от лишних сейчас мыслей, и Люциус постарался думать только о Драко. Он мог лишь надеяться, что избранница сына умела любить. Как Северус.
***
Блэк примчался на вокзал к самому отправлению, вручил Люциусу чек и несколько раз хлопнул по плечу, желая удачи. А потом воровато оглянулся и прошептал:
— Будь осторожнее, Люци. Про этого Крауча мне рассказывал Грюм. Редкостная мразь. Поддерживал БСФ, а когда полетели головы, сдал собственного сына, чтобы выкрутиться. Хорошо, что мальчишка ничего не успел натворить... жена у Крауча, кстати, после этого ушла.
— И зачем ты мне об этом рассказываешь? — не то чтобы Люциус не понимал, но хотелось убедиться.
— Ты сможешь извлечь выгоду и из этих крох, — усмехнулся Сириус и вновь стал серьёзным. — Удачи! Если вдруг что, то телеграфируй, я сразу приеду.
В деликатных делах Блэк был бесполезен, но сейчас могла понадобиться любая помощь. Особенно, если вдруг придётся преступить закон. По мелочи, разумеется, но чем чёрт не шутит.
— Обязательно!
Поезд медленно тронулся, и Люциус легко запрыгнул на подножку своего вагона. Надо будет попросить Нотта собрать сведения об этом Крауче — с такими людьми гораздо проще иметь дело, если взять за яйца. Надо же! Ещё один почитатель сэра Мосли. И в такой глуши.
Первым делом Люциус отправился в гостиницу и, развесив вещи в шкафу, привёл себя в порядок. После чего отправился знакомиться с Краучем. Нотт должен был приехать вечерним поездом, но ждать его появления Люциус не собирался в тайной надежде решить вопрос быстро и без особых усилий. В конце концов, дело Северуса не стоило и выеденного яйца.
Инвернесс Люциус знал плохо, а потому сильно удивился, когда обнаружил, что его гостиница находится рядом с тюрьмой. Он с потрясением разглядывал глухие неприступные стены, обходя её по периметру, и думал о том, что Северус где-то рядом, а значит, можно договориться о свидании с ним, чтобы немного приободрить. А прямо сейчас стоило поспешить в полицейский участок. Люциус махнул рукой, останавливая такси, и через четверть часа уже был у кабинета Б. Крауча.
— Чем могу служить?
Люциус улыбнулся как можно шире и шагнул в просторный кабинет следователя по «особо важным делам».
— Люциус Абраксас Малфой к вашим услугам.
Цепкий взгляд Крауча скользнул по Люциусу, оценивая ткань костюма и на несколько мгновений задерживаясь на старинной булавке для галстука.
— Бартемиус Крауч-старший, — чопорно отозвался он, решив, что с Люциусом можно иметь дело. — Вы по какому вопросу?
— Я к вам по делу Снейпа. Я лично знаком и с ним, и с покойным мистером Мальсибером. Никак не могу поверить...
— Что таких людей носит земля? — пафосно воскликнул Крауч, не давая Люциусу закончить. — Работая в полицейском участке, я быстро расстался со многими заблуждениями и избавился от иллюзий. Чудовищное преступление!
От такого энтузиазма Люциусу стало не по себе, но он нашёл силы хладнокровно кивнуть:
— Так может, уделите мне несколько минут вашего времени и расскажете, что произошло?
— С удовольствием. Я как раз сегодня закончил изучать контакты фигурантов дела и хотел сам пригласить вас на беседу. В качестве свидетеля, разумеется.
Губы Крауча растянулись в улыбке, но взгляд остался холодным. И всё-таки до Риддла ему было далеко — масштаб не тот.
— Готов ответить на все ваши вопросы. Но всё же, может, приоткроете завесу тайны?
— Какая завеса? — Крауч поморщился и досадливо отмахнулся. — Убийца даже не думал изворачиваться, полностью признав свою вину.
Если бы у Люциуса была такая возможность, он бы слетал в прошлое и укоротил Снейпу язык.
— Так и сказал?
— Ну, не так прямо, — Крауч наморщил нос, отчего вздыбилась жесткая с виду щёточка его усов. — Но поверьте, слова «я виноват» были первыми, когда его пришли арестовывать.
— Может, он винит себя, что недосмотрел? Я знаю его с тридцать седьмого года, мы вместе воевали...
— Понимаю, — Крауч кивнул. — Никто не застрахован от разочарований. Но вы ошибаетесь. У меня есть и другие улики, указывающие на Снейпа.
— Например?
— Например, то самое снотворное, которое Мальсибер просто не смог бы купить себе сам.
— Может, оно было в доме? После войны многие страдают бессонницей.
Крауч снисходительно взглянул на Люциуса:
— Новенькая упаковка из лондонской аптеки? Зачем покупать столько и так далеко? В госпитале Уика можно приобрести снотворную микстуру в любое время. Я узнавал у доктора Майера. Конечно, не в смертельной дозировке.
— И всё-таки вы меня не убедили. Снейп не такой.
— Сколько лет после войны вы его не видели? Люди меняются, знаете ли. К примеру, их сосед, мистер Харрис, показал, что когда он пришёл к ним в дом сообщить об аварии, Снейп встретил его, угрожая кочергой. Не верите? Напрасно. Показания мистера Харриса приобщены к делу.
— Может, он не так понял...
— Как это можно ещё понять? Смиритесь, мистер Малфой. Это было хладнокровное убийство, которое Снейп даже не удосужился замаскировать написанием посмертной записки.
— Мне трудно в это поверить. У него не было мотива.
— Вы так думаете? — Крауч злорадно усмехнулся. — А вы знаете, что Снейп с Мальсибером были любовниками?
Люциуса замутило:
— Разве это что-то меняет?
— Ну, не скажите! От любви до ненависти один шаг, и там, где когда-то бушевали страсти, — у Крауча масляно заблестели глаза, — там эти страсти частенько приобретают другой оттенок. Криминальный. Особенно, когда один оказывается инвалидом и садится на шею другого. Кому такое понравится? Снейп ещё довольно молодой и вполне мог рассчитывать найти себе кого-то ещё... сами понимаете для чего. А может, даже уже нашёл, потому что на все вопросы на эту тему предпочитает отмалчиваться. Но ничего, я не сомневаюсь, что он разговорится.
— Я так не думаю.
Крауч самодовольно покачал головой:
— Вы плохо знаете людей. Особенно таких — погрязших во грехе. Поверьте, это будет громкое дело. Инвернесс — глухое место, но вы же знаете, как глубоки тихие воды.
Люциус почувствовал, как под его ногами закачался пол, и попытался зайти с другой стороны:
— Но раз Снейп во всём признался, может, имеет смысл отпустить его под залог? До суда.
Крауч сцепил пальцы в замок и строго взглянул на Люциуса:
— Нет и ещё раз нет! Я буду категорически возражать. Это помешает следствию. Я понимаю ваш... кх-хе... — он прокашлялся и с елейной улыбкой продолжил: — гуманизм, но нет! Это моё дело, и я доведу его до конца. А сейчас я бы хотел задать вам несколько вопросов. Без протокола.
Крауч умел задавать вопросы, но поймать Люциуса в ловушку или хотя бы загнать в угол у него не получилось, как не удалось и обернуть его показания против Северуса. И пусть эта встреча закончилась вничью, у Люциуса появился огромный повод для беспокойства. Стало понятно, что Крауч будет всеми силами раздувать это дело, привлекая к нему внимание, в надежде поправить свою карьеру. Для его амбиций Инвернесс был слишком мал.
***
Работать с Ноттом было легко, прежде всего потому, что ему не требовались долгие объяснения: Люциус всего лишь обозначал проблему и получал не только полноценную консультацию по праву, но и куда более ценные стратегические советы. Так, Нотт не только сумел устроить свидание с Северусом, но и сообщил, что почти все работники тюрьмы прошли войну, поэтому военная форма на Люциусе поможет установлению контакта.
— Все мы люди, Люциус, и все мы помним нашу недавнюю историю. Не надо об этом забывать. Мы не сможем сейчас ни забрать нашего подопечного, ни улучшить ему условия, но мы можем изменить к нему отношение.
— Спасибо, Теодор. За всё.
Нотт лишь развёл руками.
— Ты мне за это платишь.
Но, разумеется, дело было вовсе не в деньгах, точнее, не совсем в них. За эти годы Нотт стал другом семьи, сначала консультируя Люциуса по щекотливым вопросам ренты, а потом и вовсе помог Нарциссе избежать полицейского преследования за участие в организации демонстрации, даже не пытаясь остудить её горячую голову. Ценный человек.
Собираясь в тюрьму, Люциус нервничал. Их последняя встреча с Северусом вышла крайне тяжёлой, и до него не удалось достучаться. Удастся ли сейчас? Кто знает, но так или иначе, сдаваться Люциус не собирался. Конечно, повод надеть боевые награды выдался не самый лучший, но чем ближе он подходил к тюрьме, тем яснее осознавал правоту Нотта. Случайные прохожие смотрели на него кто с восторгом, кто с интересом, но все — с уважением. Даже сержант на проходной смутился, досматривая Люциуса. Но дело своё знал: покончив с обыском, он быстро вызвал конвоира, чтобы проводить Люциуса в комнату встреч.
Встречи с заключёнными проходили в маленьком помещении, разделённом решёткой, в котором из мебели было лишь два стула по разные стороны этой стальной перегородки. Конвоир встал в углу за спиной Люциуса и явно не собирался уходить.
— Вы будете присутствовать при встрече? — Люциус улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Да. Таков порядок.
— А вы не расскажете мне о порядках? Я первый раз в такой ситуации и не знаю, как себя вести.
О своём небогатом тюремном опыте Люциус предпочитал не вспоминать, но сейчас никак не мог избавиться от тягостного дежа вю, когда даже запах навевал отвратительные образы прошлого.
— Запрещена передача вещей, записок, — монотонно забубнил охранник.
— Где вы воевали? — перебил его Люциус.
— В Нормандии, — быстро отозвался тот и замер: — Это так заметно?
— Да. У вас это во взгляде.
— Я был контужен, — поморщился он, — потом долго валялся в госпитале.
— А мы с Северусом прошли всю войну. Дюнкерк, битва за Лондон, конвои. Он прикрывал мне спину.
— Говорят, он убил своего... — охранник снова поморщился, подбирая слова: — сослуживца.
— Чудовищная ложь, — Люциус задохнулся от боли. — Они с Реем вместе были в плену и пережили такое... Если за что он и может себя винить, так только, что не сумел предотвратить. После аварии Рей остался инвалидом и предпочёл уйти. Сам. Это трагедия для Северуса.
— Мне не положено с вами разговаривать, — тихо сказал охранник.
— Хорошо.
Люциус отвернулся и, немного постояв, тяжело опустился на стул, пытаясь совладать с эмоциями. Не хватало ещё Северусу увидеть его смятение. Через несколько минут, когда молчание стало совсем тягостным, послышался скрежет замка, и вторая дверь в камеру открылась, пропуская Северуса. Его конвоир без церемоний толкнул его на стул:
— У вас двадцать минут.
Сердце Люциуса замерло от боли. Похоже, Северус уже поставил на себе крест, таким потухшим и безжизненным стал его взгляд, лишь на мгновение оторвавшийся от пола. Стоило ему понять, кто перед ним, как Северус словно окаменел. Люциус вглядывался в его лицо, радуясь, что не видит никаких следов насилия, кроме как над самим собой. Кажется, он перестал есть, настолько худым и измождённым казался.
— Северус... Сев...
— Зачем ты пришёл, Люци?
Даже его голос стал совершенно невыразительным и каким-то бесцветным. Люциус помнил о свидетелях, поэтому старался тщательно подбирать слова.
— Я хочу вытащить тебя отсюда.
— Зачем?
— Потому что ты не виноват в смерти Рея.
— А кто тогда виноват? Кто?
— Ты не мог предотвратить того, что он сделал.
— Меня обвиняют не в этом.
— Правильно! — Люциус разозлился. — А почему бы тебе тогда не рассказать про смерть Джеймса, которого ты не смог спасти? Или Лили, чьего сына ты вырастил?! Они тоже погибли, и ты ничего не смог сделать. Давай, продолжай себя закапывать и жалеть себя!
— Люци, я не...
— А о Гарри ты подумал? Каково ему будет остаться без тебя?
— Он уже взрослый, — Северус закусил губу и обхватил себя руками, словно замёрзнув. — Он получит в наследство наш дом и...
— Заткнись, идиот! Наследство он получит, как же... ты ему нужен, а не твой дом на краю земли.
— Там ещё собака есть... его зовут Бродяга. Люци, если можешь, позаботься о нём. Я не смог, хоть и обещал.
— Слабак!
Люциус вскочил с этого дурацкого стула и наотмашь ударил по решётке, отчего та зазвенела. Северус дёрнулся, словно эта пощёчина всё-таки досталась ему.
— Люци...
— Борись, идиот! Или хотя бы прекрати себя закапывать, когда ты ни в чём не виноват, и не мешай нам бороться за тебя. Потому что ты нам нужен!
— Вам?
— Да, нам! Не только Гарри или там Бродяге, но и Блэку, который примчался ко мне сразу, как узнал. А ещё Артуру, Фрэнку, Алисе, Бель, которые ещё не знают о твоей глупости. А ещё ты нужен мне! Понял?! Ты это понял? Я знаю, что ты невиновен, и сделаю всё, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь!
Люциус замолчал, тяжело дыша, потому что ему больше нечего было сказать, а ещё потому, что Северус, наконец, осмелился посмотреть ему в глаза. И пусть его взгляд заблестел от непролитых слёз, но в нём снова появилась жизнь. Наверное, потому что никогда прежде Северус не видел, чтобы Люциус настолько терял самообладание. Но оно того стоило!
— Свидание окончено! — объявил Люциус и почти дошёл до двери, но всё-таки не смог уйти, не обернувшись, чтобы ещё раз увидеть Северуса. — Держись!
Показалось, или он всё-таки улыбнулся в ответ? Люциус хотел верить, что не показалось.
— Сильно вы с ним, — уважительно пробормотал охранник, когда они оказались в коридоре.
— Заслужил, — Люциус перевёл дыханье. — И это лучший лётчик-ас Берегового Командования! Идиот...
— Зато у него хорошие друзья.
— Это да, — согласился Люциус. — И мы своих не бросаем. Особенно в бою.
На улице так ярко светило солнце, что Люциус зажмурился до белых кругов перед глазами. Ему дико было думать, что всего в нескольких метрах царит мрак и сидят люди, лишённые самого лучшего, что только может быть — свободы. Он немного прогулялся, а когда вернулся в гостиницу, портье, улыбаясь, протянул ему записку:
— Вам звонила одна леди. Она назвала меня идиотом и потребовала, чтобы я записал то, что следует передать вам, чтобы не забыл ни слова.
Разумеется, это была Бель. А вот записка заставила Люциуса трижды её перечитать, чтобы убедиться, что он всё правильно понял. «Завтра мы с Томом ждём тебя к обеду. Это касается Северуса». Люциус перевёл взгляд на портье:
— Купите мне билет на ночной поезд до Лондона. А номер оставьте за мной. Я вернусь.
***
Утренний Лондон встретил Люциуса туманом и мелким дождём. Отчего-то это усугубило тревогу, терзавшую после получения сообщения Бель. Нарцисса, как оказалось, не видела сестру всю неделю, а при последней их встрече Бель показалась ей чересчур нервной. Ждать до обеда было невыносимо, к тому же была возможность обвинить портье в неточности при передаче послания, поэтому Люциус отправился в дом Риддлов сразу же, как только привёл себя в должный вид после дороги. Драко дома не ночевал, что не сильно удивило, если помнить о его сердечных делах. Нарцисса наверняка знала о сыне больше, но не спешила заводить разговор, и Люциус решил, что беспокоиться не о чем.
— Добрый день, Питер. Беллатрикс просила меня приехать для встречи с ней и мистером Риддлом.
— Да, конечно, — Питер ловко принял у Люциуса лёгкий дорожный плащ и услужливо распахнул дверь. — Прошу вас, мистер Малфой.
— Дядя Люци!
Хорошо, что Люциус не забыл коробку конфет для Лили. Она приняла их, как учили: благосклонно кивнув, и сразу же воспитанность её оставила. Лили быстро открыла коробку и наугад вытащила оттуда конфету, пытаясь угадать начинку.
— М-м-м... сливочная помадка. Дядя Люци, давайте я провожу вас к папе, он в кабинете.
— Веди.
Лили взяла его за руку и чинно повела по коридору. Наверное, Люциус всё-таки пришёл раньше времени, но — кто знает? — может, оно и к лучшему, и хозяев удастся застать врасплох. Почему-то Люциус был уверен, что разговор предстоял тяжёлый, и любая, даже самая маленькая фора не помешает.
— Папочка, я Люци привела!
Лили вихрем влетела в кабинет, где сразу же забралась на колени Тома, с превосходством взглянув на Люциуса. Она потёрлась головой о подбородок отца и принялась предлагать ему конфеты, которые, как оказалось, тот любил. Люциус с интересом наблюдал, как во взгляде Риддла сменяют друг друга совершенно не свойственные ему эмоции: нежность, сердечность, мягкость, доброта, сентиментальность. Как же Лили была похожа на отца! Те же выразительные упрямо поджатые губы, тот же ровный нос, тот же разрез точно таких же ярко-синих глаз... только вот, пожалуй, волосы были, как у Бель — черные, непослушные, кудрявые и очень густые.
— Присаживайтесь!
Риддл указал Люциусу на стул перед собой и, поцеловав Лили в макушку, что-то ей сказал, отчего она сразу стала серьёзной.
— Конечно, папочка.
Она мгновенно оказалась перед столом и, сделав в сторону Люциуса книксен, быстро удалилась из комнаты, не забыв, впрочем, про конфеты. Несколько мгновений Том молчал, собираясь с мыслями, а потом вдруг достал из ящика стола бутылку коньяка и три бокала, явно рассчитывая на появление Бель. Правда, пока он наполнил лишь два из них.
— Рад вас видеть, свояк, — Том отсалютовал бокалом и пригубил коньяк, пристально глядя на Люциуса.
Он редко когда настолько подчёркивал родство, и Люциус вдруг подумал, что будет делать, если сейчас Риддл попросит его оставить дело Северуса. По-родственному. Просто потому, что поверил в его вину. Не потому ли Бель сейчас нет? Так или иначе, этот вопрос следовало прояснить в первую очередь.
— Взаимно, — Люциус поднял бокал. — Мне передали слова Беллатрикс о том, что вы хотите обсудить дело Северуса. Поэтому я и приехал из Инвернесса.
— Бель немного форсирует события.
Том сделал ещё один глоток и принялся крутить бокал в тонких пальцах. Он словно всецело был увлечён игрой света в стекле и забыл о собеседнике. Но Люциус почти всегда мог похвастаться выдержкой и самообладанием, поэтому просто ждал, наслаждаясь ароматом изысканного напитка.
— Но подобная слабость простительна женщине, не так ли?
Люциус кивнул:
— Безусловно.
Он решил выжидать. В его положении это была лучшая тактика — сначала стоило узнать, что хочет сообщить Риддл. Но тот медлил, и это снова наводило на самые неприятные мысли.
— Когда я познакомился с Бель, я не сразу смог оценить твёрдость её характера и силу духа. Можно даже сказать, что сначала она стала мне другом, и только потом я с удивлением осознал, что дружу с очаровательной женщиной, — Риддл сделал ещё один глоток, взглянув на Люциуса поверх бокала: — К тому времени у меня за плечами был неудачный брак и ещё одна... гм-м... история, свидетелем которой вы оказались.
Люциус похолодел. Он никогда не позволял себе никаких намёков на ту давнюю историю с Реем. Более того, он был бесконечно благодарен Тому, когда тот вытащил из расстрельного списка Северуса вместе с Реем. Неужели сейчас Риддл решил исправить то, что когда-то сделал?..
— Я действительно прикипел душой к Рейнарду. Долгие годы он значил для меня слишком много, чтобы я мог быть беспристрастным. Когда я говорил, что мне не важно, с кем он и как живёт, я сильно лукавил — мне хотелось оставаться для него самым важным.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он слишком хорошо знал Риддла, чтобы не понимать цену этих откровений. Этот человек никогда не обнажал душу, если только не преследовал при этом какую-то цель. Знать бы, какую... и почему нет Бель?
— Пожалуй, ни о чём в жизни я не жалел так сильно, как о том, что позволил ему уйти. Но если бы мне удалось вернуться в то время, я поступил бы точно так же. Я не буду говорить о том, что не хотел ломать жизнь мальчику... хотел! Лишь бы он был рядом. А потом я уважал его за то, что он этого не позволил. Всё-таки у него был характер, и была воля.
Том снова разлил коньяк.
— Вы умеете слушать, Люциус... и умеете слышать. Как вы думаете, зачем я сейчас вам это говорю?
Делиться своими мыслями не хотелось, поэтому Люциус неторопливо отпил из бокала, жалея о том, что не может закурить.
— Когда человек уходит, его хочется помнить.
— Имен-н-но! Его хочется помнить. Но иногда память играет с нами злые шутки, и тогда воспоминания начинают влиять на нашу жизнь. Никогда и никого такое не доводило до добра, — Том с сожалением взглянул на пустой бокал. — Старею, — печально вздохнул он, — и становлюсь сентиментальным.
— Тебе очень далеко до старости...
Люциус не услышал, когда появилась Бель, но она всегда отличалась кошачьей грацией и бесшумной походкой. Она подошла к Тому и нежно поцеловала его в висок, после чего налила себе коньяк и уселась на подлокотник кресла супруга. Она казалась немного смущённой, если это слово вообще можно было отнести к взбалмошной Бель.
Люциус с удивлением отметил, как Том, который был крайне скуп на публичные проявления чувств, если, конечно, они не были частью игры, приобнял Бель, прижимая её к себе. Он даже взял её за руку, словно пытаясь поддержать. Она благодарно кивнула и резко, совершенно не по-женски осушила бокал, после чего вытерла губы тыльной стороной ладони и взглянула Люциусу в глаза.
— Рея убила я, — твёрдо сказала она.
Сказать, что это заявление повергло Люциуса в шок, означало сильно преуменьшить. Ему казалось, что он слишком хорошо знал Бель, чтобы поверить в подобное, однако она не спешила рассмеяться и обратить всё в шутку.
— Технически Рея убила я, — повторила она, упрямо выпячивая подбородок.
— Но... как? — Люциус был слишком ошарашен, чтобы яснее выражать мысли, но Бель его отлично поняла.
— Я передала ему это чёртово снотворное. Просто для того, чтобы он имел возможность уйти сам, когда станет невмоготу. Это было его право. Ты только представь себя на его месте... это же ужасно!
— Бель, но люди годами так живут, как-то приспосабливаются, — Люциус повторил слова Фергюссона, в которые изо всех сил старался поверить. — Ты вспомни о Бэйдере.
— Дуглас мог ходить! Он довольно ловко управлял своими протезами. Если бы у Рея была та же беда, он бы встал. Люци, я не говорю, что поступила правильно, я не святая. Я просто пообещала ему, что помогу это сделать быстро и безболезненно. И я до последнего верила, что он не шагнёт за эту грань, — Бель порылась в ящике стола Тома и, достав сигареты, закурила. — Я пережила смерть Лили. Она ушла вслед за любовью, и остановить её было невозможно. У Рея был другой случай — мне казалось, что ему есть, за что здесь держаться. Но, к сожалению, у каждого своя боль.
— У каждого своя, — согласился Люциус. — Но ты ведь понимаешь, что твои действия противоречили закону?
— Да, — Бель отложила дымящуюся сигарету и с силой потёрла лицо ладонями. — А ещё я понимаю, что Рей действовал осознано и уходил легко. Мы все приходим в этот мир одинаково, не выбирая. И всю жизнь нас пытаются лишить права выбора, предлагая смириться, терпеть, жить по правилам...
— В твоём случае это не сработало, — Том накрыл рукой ладонь Бель и успокаивающе погладил.
Люциус с удивлением понял, что этот простой жест действительно успокоил Бель: она выдохнула и гораздо сдержаннее продолжила:
— Я считаю, что нельзя лишать человека последнего выбора и мешать ему уйти красиво.
— Красиво? — согласиться с таким Люциус не мог. — Рей всё решил сам. Один.
— Да, сам! Смерть очень интимный процесс! — снова вскинулась Бель. — И нельзя лишать человека права выбирать, когда уходить. Ему было невыносимо чувствовать свою беспомощность и быть обузой до конца жизни. Понимаешь? Невыносимо! У него не было надежды что-то изменить в своём состоянии, и смириться с ним он тоже не мог. И я его понимаю.
Люциус такое тоже мог понять, и если бы смерть Рея так не ударила по Северусу, наверное, мог даже поддержать Бель, как бы дико это не звучало. Но не сейчас.
— Я понимаю тебя, Бель, понимаю Рея, я даже понимаю Северуса, когда он винит во всём себя, но я не понимаю, почему он должен за всё заплатить.
— Поэтому мы и пригласили тебя, — взгляд Бель стал сосредоточенно холодным. — Нам надо понять, как его освободить. Том хотел забрать дело Снейпа под юрисдикцию военного ведомства, но этот идиот уже успел наговорить на самый суровый приговор трибунала. Поэтому его выгоднее оставить у Крауча.
— У Крауча? — Люциус задохнулся от возмущения. — Он решил, что это дело послужит его карьере, поэтому сделает всё, чтобы его раздуть.
— Значит, мы должны его развалить, — хладнокровно отозвался Том. — Я знаю Крауча ещё по довоенным делам. У него отличная хватка, и он неплохо соображает. Я могу предложить ему небольшую должность в Министерстве, однако он должен потерять интерес к делу Снейпа, чтобы ухватиться за возможность заново выстроить свою карьеру.
— Легко сказать, — отчаялся Люциус.
— В деле должны появиться новые обстоятельства, — Том говорил тихо, но каждое его слово камнем придавливало Люциуса к земле. — Я обеспечу отказ Крауча от этого дела из-за отсутствия состава преступления, но он должен усомниться в успехе. Я ничуть не сомневаюсь, что вам, Люциус, это под силу. Скажу больше, кроме вас, пожалуй, этого не сможет сделать никто. Не хватит ни фантазии, ни желания.
***
Домой Люциус возвращался в самых растрёпанных чувствах. С одной стороны, Риддл обещал поддержку — и какую! — а вот с другой... Люциус не чувствовал себя обделённым фантазией, но именно в этом деле не мог придумать ничего толкового. Письмо от Рея, конечно, можно было бы сфальсифицировать, но простейшая экспертиза почерка вскроет подлог, и его последствия точно окажутся фатальными для Северуса. Значит, надо было искать другой путь.
Слова Бель странным образом напомнили Люциусу о случайной встрече в кафе. Тот самый сумасшедший старик, рассуждающий об эвтаназии, мог бы оказаться полезным в деле Северуса. Мысль мелькнула сначала очень неясная и неопределённая, но чем больше Люциус думал об этом, тем сильнее понимал, что из этого что-то могло выйти. Когда-то давно он читал детектив, где двое случайных попутчиков договорились о двух убийствах так, чтобы составить алиби друг другу... почему нет?
Допустим, тот старик помог Рею в обмен на то, чтобы Рей помог ему... или не так! Тот старик мог быть просто убеждённым приверженцем эвтаназии и помог Рею. Могло такое быть? Да легко! Скорее всего, он не первый раз бывал в кафе, и Люциус не был первым человеком, к которому тот подсаживался с такими разговорами... допустим. Свидетелей этого как раз можно отыскать... а вот дальше? Наверняка у того старика были большие проблемы, если он отчаялся настолько, что обратился к Люциусу с той самой просьбой. И если пойти ему навстречу, то и он не откажется! Оставалось найти его и попросить о помощи.
Люциус ухватился за эту идею, и чем дальше, тем больше она ему нравилась. Он уже примерно представлял знакомство Рея с этим стариком, их задушевные беседы и взаимные договорённости, а также придумал, как организовать то самое злополучное алиби для Северуса, которое развалит дело. Была только одна проблема, но катастрофическая по своей сути — Люциус не мог вспомнить имени своего случайного собеседника.
Конечно же, первым делом он отправился в то кафе, где произошла встреча. Однако старик вовсе не был там завсегдатаем, как показалось Люциусу. Во всяком случае, его никто не смог вспомнить. В соседних магазинчиках тоже никто не сумел ему помочь, и когда Люциус почти отчаялся, он вдруг вспомнил о хорошем знакомом этого старика. Ну, конечно! Дамблдор. У кого ещё могли быть такие странные знакомства и связи?
Найти адрес Дамблдора для Люциуса не составляло никакой проблемы. Другое дело — напроситься на встречу. В своё время Люциус раскритиковал организацию учебного процесса в авиашколе, что привело к непониманию со старым директором, который после такого «позора» ушёл в отставку. Но ради спасения Северуса можно было пойти и на большие унижения.
«Уважаемый мистер Дамблдор! Прошу вас принять меня по делу исключительной важности. Кроме вас никто не может помочь в его решении, а его итогом может стать человеческая жизнь. С уважением, Л. Малфой».
Теперь оставалось дождаться ответа.
***
Альбус Дамблдор никогда не нравился Люциусу. Идеализм в людях всегда настораживал. Все эти рассуждения об общем благе и желание каждому дать ещё один шанс казались неискренними и даже фальшивыми. Какой может быть второй шанс для труса, предавшего товарищей? И разве не понятно, что невозможно сделать хорошо всем? Хотя бы потому, что все люди разные, как и их потребности, и то, что хорошо одному, может оказаться кошмаром для другого. Люциус не верил в правдивость подобных измышлений и всегда сомневался в порядочности Дамблдора.
На удивление, старик каждый раз только посмеивался над попытками Люциуса вывести его на чистую воду, чем несказанно бесил. Поэтому отношения не сложились, и когда Дамблдор объявил о своём уходе с поста директора школы, Люциус облегчённо вздохнул и ни минуты не сомневался, что это их последняя встреча. Но судьба, как известно, любит пошутить. С другой стороны, идти на поклон к Дамблдору гораздо приемлемее, чем терять время на розыски случайного знакомого по кафе и пабам Лондона.
— Вы к кому? — открывшая дверь дряхлая старуха подозрительно уставилась на Люциуса сквозь толстое стекло монокля.
— Альбус Дамблдор назначил мне на полдень.
— Стойте здесь! Я уточню, — властно распорядилась старуха и шаркающей походкой отправилась по коридору.
— Ирма, кого там черти принесли? — остановил её надтреснутый голос из комнаты.
— Это к Алу, Минни. Надеюсь, он не забыл, что что-то там назначил.
— С его-то склерозом? Не смеши меня.
Люциус не успел впасть в когнитивный диссонанс, когда услышал:
— Милые дамы, я не глухой! И всё помню.
— Можно подумать, мы поверили, — ехидно отозвалась старуха и махнула Люциусу рукой: — Идите сюда, пока он не уснул.
— Ирма, как не стыдно?! В каком свете ты выставляешь меня перед молодым человеком?
Дамблдор встретил Люциуса в дверях комнаты и радушно пригласил войти. В глазах зарябило от пестроты его одежды — даже если он не был глухим и пребывал в твёрдой памяти, то зрение, скорее всего, оставляло желать лучшего. Об этом, кстати, свидетельствовали и толстые стёкла очков, делавшие взгляд Дамблдора каким-то беспомощным и немного наивным. Люциус даже обеспокоился, как бы тот не впал в детство. Шёлковый халат Дамблдора ярчайшего голубого цвета был расписан жёлтыми и красными звёздами и подпоясан широкой лентой изумрудно-зелёного цвета, в тон стёганому жилету, расшитому стеклярусом.
— Добрый день, дорогой Люциус, рад вас видеть. Присаживайтесь, где вам будет удобно.
Самому Дамблдору удобнее всего оказалось полулежать на оттоманке среди пёстрых подушек, в компании полосатой кошки, которая даже не проснулась, когда оказалась на костлявых коленях вместо мягкой подушки.
— Присаживайтесь, мой дорогой. Разговоры о жизни и смерти требуют удобства для тела.
Люциус уселся в низкое кресло, оказавшееся таким мягким, что под его весом провалилось почти до самого пола. Никакого удобства он не ощутил, впрочем, ему никогда не нравилась подобная мебель, но не предъявлять же претензии? По меньшей мере, это глупо. Дамблдор принялся гладить кошку, рассказывая ей, какая она умница-красавица, и когда тем же тоном продолжил беседу, Люциус не сразу понял, к кому он обращается.
— Похоже, вас сильно прижало, мой мальчик, и тем интереснее узнать, что же вас заставило обратиться ко мне.
— Ваши многочисленные связи, — постарался улыбнуться Люциус. — В самых разных кругах.
— Вам понадобилось затеряться среди маргиналов? Вынужден вас огорчить — ничего не выйдет, вы слишком заметны.
Кажется, это была шутка.
— Не так экстремально, Альбус. Я ищу одного человека.
— Интересно, какого?
— Ещё зимой я познакомился с очень любопытным человеком. Он подсел ко мне в кафе и рассуждал как раз о жизни и смерти. В частности, об эвтаназии.
— Очень интересно, продолжайте.
Кошка на коленях Дамблдора перевернулась на спину и, обхватив лапами его руку, принялась покусывать узловатые пальцы.
— Тогда же он попросил меня оказать небольшую услугу.
— И вы ему отказали, а сейчас вдруг решили пойти навстречу?
— Не совсем так, но что-то в этом роде. Мы не договорили.
— Очень жаль... жизнь такая быстротечная штука.
— Мне тоже так кажется.
— А почему вы решили, что я смогу вам помочь его найти?
— Он говорил, что вы с ним знакомы.
— Вот как? — Дамблдор поднял кошку и, устроившись поудобнее, положил её себе на грудь. — И как же его зовут?
— В том-то всё и дело. Он представился, а я забыл, и теперь эта встреча не даёт мне покоя. Но я был уверен, что у вас не так много знакомых с подобными взглядами. Всё-таки эвтаназия — довольно щекотливая тема.
— Действительно, — согласился Дамблдор, — я бы даже сказал, убийственно скользкая.
— Так вот, — Люциус немного приободрился, — мне очень надо обсудить с ним одно дело, от которого буквально зависит жизнь человека.
— Он нужен вам для консультации?
Люциус и сам не ожидал, что так обрадуется. Похоже, Дамблдор всё-таки понял, о ком идёт речь, а значит, можно было рассчитывать на адрес того старика. Ну, или, на худой конец, на его имя.
— Да. Мне нужна консультация. Я готов щедро заплатить.
Казалось, Дамблдор уснул. Он прикрыл глаза, и даже его рука, поглаживающая кошку, замерла. Когда пауза чересчур затянулась, Люциус не выдержал:
— Альбус, пожалуйста, мне нужно узнать хотя бы его имя. Пожалуйста!
Ответить Дамблдор не успел, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в комнате появилась старуха. Наверное, та самая Минни, с которой разговаривала встретившая Люциуса Ирма, если, конечно, Дамблдор не устроил здесь гарем.
— Ах, вот она где! Моя девочка... Сколько раз я говорила, что в полдень ей надо принимать сердечные капли, а тебе, Ал, что пнём об сову, что совой об пень! Это ты можешь потерпеть со своими пилюлями от склероза, а здоровье нашей девочки требует особого отношения... развалился тут...
— Минни, она так сладко спала, — попытался оправдаться Дамблдор.
— А то я не знаю, как она спит, — ворчливо отозвалась Минни и совершенно другим тоном продолжила: — Я приготовила чай, и если ты, Ал, позабыл о гостеприимстве, то это только твои проблемы, надо было назначать встречу на другое время. А между прочим, к чаю у нас есть чудесный мармелад, тот самый, что ты любишь, в форме лимонных долек.
— Как это мило, Минни.
— Не заговаривай мне зубы, — старуха, наконец, удостоила Люциуса вниманием и даже изобразила что-то типа поклона. — Сильвупле, мистер Малфой, пройдёмте в столовую.
— А не могла бы ты, Минни принести нам чай сюда? Нам здесь было бы удобнее.
— Ага, опять секреты? Дождёшься, что я куплю слуховую трубку и буду подслушивать.
Всё-таки почтенный возраст предполагал некоторую простоту нравов, которая могла шокировать кого угодно, только не Люциуса. Минни подхватила кошку и понесла её «на процедуры», пообещав принести чай. Когда дверь за ней закрылась, Люциус решил вернуться к прерванному разговору:
— Альбус, вы же поняли, о ком речь? Пожалуйста, назовите его имя.
Улыбка Дамблдора получилась печальной:
— Его звали Гаррик Олливандер.
— Звали? — Люциус похолодел.
— Сегодня ровно неделя, как его не стало... К сожалению, жизнь слишком скоротечна, чтобы откладывать важные разговоры.
@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег, Гарридрака
-
-
11.11.2018 в 10:21-
-
11.11.2018 в 10:29-
-
11.11.2018 в 16:06о! вот он, второй любимый мотив Снейпа, после "всегда" ((((
-
-
11.11.2018 в 17:59-
-
12.11.2018 в 08:12Северус, со своим умильно-сочуствующим "я виноват",
ну про Гарри вообще нет речи "чувствующий", но не пожелавший(мал был-неопытен) разобраться в атмосфере-ситуации)- "и все так чинно, благородно"., сейчас все нагрузятся очередной проблемой, компенсируя близорукость к Мальсиберу, усиленно тереться возле снейпа.
-
-
12.11.2018 в 10:51Lada Mayne, сиделка там сильно не напрягалась - на неё просто не хватало средств. Сами выкручивались... Спасибо))
итенда, в этой истории мне безумно жаль Рея. Получилось, что в жизни он так и не достиг того, о чём мечтал. И всё время ему казалось, что вот-вот, и всё получится. И от этого ему было особенно больно. Он был слишком сильным и бескомпромиссным, чтобы спокойно принять инвалидность. Понимание того, что это навсегда - его и сломало. И здесь ему никто бы не сумел помочь, просто потому, что никто не в силах. Ему не нужно было сочувствие и сопереживание - для него этого было слишком мало. Поэтому он решил так. А вот всем его близким надо будет принять эту потерю и научиться с этим жить... терять всегда больнее, чем уходить. СПАСИБО!
-
-
12.11.2018 в 11:17Не у Риддла же занимать на такое дело? Не исключено, что дело завелось именно с его подачи. Почему-то так не кажется.
-
-
12.11.2018 в 11:42история с Реем выглядит очень подозрительно хм, ну, не зная подробностей (и протокола вскрытия - извини, профдеформация), судить трудно. Так-то Рей далеко не дурак был, и если решение было не спонтанным, вполне себе мог готовиться даже и несколько месяцев. Уж этой-то цели он мог достигнуть...
Люциус пытался представить себе избранницу Драко, но почему-то никак не мог избавиться при этом от образа Гарри
-
-
12.11.2018 в 12:17MurrMasha, и у него есть не только повод, но и основания... это да. А решение было выстраданным, хотя и принятым очень быстро, и так же быстро исполненным. Это он мог исполнить. А ЖЖЖ точно неспроста))) Спасибо!!!
-
-
12.11.2018 в 12:59-
-
12.11.2018 в 13:00-
-
12.11.2018 в 13:24-
-
12.11.2018 в 13:43-
-
12.11.2018 в 14:28HelenRad,
-
-
12.11.2018 в 14:32-
-
12.11.2018 в 14:41-
-
13.11.2018 в 08:57-
-
13.11.2018 в 11:09-
-
13.11.2018 в 11:15-
-
13.11.2018 в 11:21Alanna2202, так работает эта система. Такой Снейп - находка для карьериста. Устоять очень непросто... Спасибо!!!)))
-
-
13.11.2018 в 11:46блин! как же тут не хватает пары заклятий))))
-
-
13.11.2018 в 11:49-
-
14.11.2018 в 09:14-
-
14.11.2018 в 09:15Она назвала меня идиотом и потребовала, чтобы я записал то, что следует передать вам, чтобы не забыл ни слова. Конечно, Бэль!
-
-
14.11.2018 в 09:30Не то слово! ))))
-
-
14.11.2018 в 17:58Поезд тронулся, господа присяжные)))
-
-
15.11.2018 в 09:28MurrMasha, а может, и не услышит))) но отношение к нему точно изменится. А Бель такая, ага))) Ещё и не так может. Спасибо)))
Alanna2202, эх! Вот умеет человек страдать)) От души и с размахом)) Спасибо))))
Lada Mayne, ещё как тронулся))) Бель слов на ветер не бросает))) Спасибо)))
-
-
15.11.2018 в 09:52вотэтоповорот!
-
-
15.11.2018 в 09:56А Лили - просто чудо что такое!
-
-
15.11.2018 в 10:00MurrMasha, она такая, ага... и не сомневаюсь, что она может это объяснить... по крайней мере самой себе. Спасибо))