Название:
Не тот мальчикАвтор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: Азирафель, Кроули, А.Дамблдор, Л.Малфой, С.Снейп, С.Блэк, Г.Поттер и все-все-все)))
Жанр: экшн, приключения, юмор
Рейтинг: ???
Краткое содержание: Бог не играет со Вселенной в кости. Её игра изящна и непостижима. Если, конечно, это её игра.
Предупреждения: АУ обоих канонов
1 часть2 частьчитать дальше***
На следующее собрание педагогического коллектива Азирафель шёл с опаской. Ему почему-то казалось, что Дамблдор непременно обвинит Кроули в чрезмерном любопытстве, и как тот отреагирует, оставалось только гадать. Совершенно ясно было лишь одно — будет скандал, потому что долготерпением демон не отличался. Но и не пойти на собрание Азирафель тоже не мог. В крайнем случае, кому ещё спасать Кроули? Несмотря на всю уверенность того в собственной неуязвимости.
Однако на этот раз был отыгран совершенно иной сценарий, звездой которого стал профессор Защиты от Тёмных Искусств. Не иначе как для разнообразия. Дамблдор, как обычно, начал с приветствия и пожелания услышать, как коллеги выскажут всё, что накопилось с прошлой встречи. Коллеги не подвели. Кроули явно собирался пошутить про накопившееся, но его опередили:
— Я хочу поговорить об ужасных методах дрессуры, применяемых некоторыми профессорами, — взгляд профессора Снейпа остановился на Аласторе и не предвещал ничего хорошего.
— Будет вам, Северус, — тут же вмешалась Макгонагалл. — Можно подумать, что ваши методы можно назвать гуманными.
Снейп отнёсся к её словам примерно, как к жужжанию мухи, небрежно отмахнувшись:
— И, тем не менее, я настаиваю, что в стенах школы произошёл вопиющий случай профессорского произвола.
— Мне даже интересно, чем же тебя так можно удивить, — Хуч ехидно улыбнулась, разглядывая Снейпа.
Что удивительно, Аластор со скучающим видом пялился в окно, едва ли не позёвывая. Ему явно было плевать на гнев Снейпа, что того ещё больше злило. Кроули развалился на стуле, будто в театре, и непонятно откуда у него появилось бумажное ведёрко попкорна. Наверное, он готовился... невероятный цинизм! Словно почувствовав настроение Азирафеля, Дамблдор подвинул ему вазочку с печеньем, предлагая угоститься. Снейп встал и несколько раз прошёлся по кабинету, всё больше и больше распаляясь. Наконец, он замер в паре шагов от Аластора и, драматически сложив руки на груди, начал:
— Скажи-ка мне, Минерва, чем опасна принудительная трансфигурация человека в животное?
— Без учёта его возможной анимагической формы? — прищурилась Макгонагалл.
— Без!
— Ну, во-первых, она может стать необратимой из-за резкой смены формы и неготовности человека принять сознание животного. Кроме того, это чревато частичной трансфигурацией конечностей, что, конечно, излечимо, но очень болезненно. Ещё это может грозить сумасшествием.
Снейп кивал в такт каждому слову, а в конце речи ткнул пальцем в сторону Аластора, почти торжествуя:
— Этот, с позволения сказать, профессор превратил студента в хорька!
Во взгляде Кроули мелькнуло восхищение. Наверняка он мысленно уже составлял отчёт, в котором приписывал эту заслугу себе. Пф-ф! Тогда Азирафелю доставалось пробуждение любви к студентам у Снейпа. Один — один!
— Разумеется, это был студент вашего факультета, — крылья носа Макгонагалл затрепетали от гнева. — Иначе вы бы...
— Разумеется, вам лучше знать, что бы сделал я, — елейным тоном отозвался Снейп. — Это был Драко Малфой, и меня ничуть не удивит, если его отец не пожелает замять это дело.
— Аластор, — укоризненно начал Дамблдор, — как ты мог?
— Этот паршивец пытался напасть сзади. Кстати, на Гарри Поттера.
Его слова тут же нашли отклик у Макгонагалл, которая, поджав губы, процедила:
— Так я и думала.
— Ничуть не сомневался в вашей беспристрастности, Минерва, — тут же отозвался Снейп. — Это ведь так по-гриффиндорски!
— Может быть, вы ему расскажете, Минерва, как это было? — криво усмехнулся Аластор. — Вы же там были.
— И почему я не удивлён? — скривился Снейп. — Альбус, с такой командой вы сильно рискуете нарваться на неприятности.
— Профессор Хмури уже получил свой выговор и обещал больше так не делать.
— Угу, — прошептал Кроули, — а потом он явит нам радугу.
Хорошо, что его не услышал никто, кроме Азирафеля.
— Профессор Хмури учит учеников Непростительным проклятьям, — лицо Спраут покрылось красными пятнами, выдавая внутреннюю борьбу, но она не собиралась отступать. — Аластор, как ты мог?
— Аластор? — Дамблдор нахмурился. — Это правда?
— Я всего лишь хотел им показать, что такое война! — ничуть не раскаиваясь, Аластор вальяжно развалился в кресле, презрительно поглядывая на Снейпа. — Чтобы они оценивали свои силы, когда ввязываются в грязное дело. Чтобы...
— Вы наложили Империус на мистера Поттера! — продолжила обвинять Спраут.
— Он на него не подействовал! — взгляд стеклянного глаза почему-то уставился прямиком на Азирафеля.
— Это немыслимо! — теперь Макгонагалл походила на разъярённую пантеру.
— Ему здесь не место! — Снейп зло уставился на Дамблдора. — Альбус, я настаиваю!
— А кому здесь место, тебе? — Аластор расхохотался. — Ты бы сначала внимательно посмотрел на свою левую руку и подумал, к чему тебя обязывает эта картинка.
У Азирафеля перехватило дыханье. Это что получается? Снейп — Пожиратель Смерти? И все об этом знают? Но как тогда...
— Ты понял, да? — едва слышно прошептал Кроули. — Весело тут у них.
Особого веселья Азирафель не заметил. Дамблдор пресёк разгорающийся скандал просто и очень эффективно, всё же его авторитет был среди коллег непререкаем. Собрание закончилось почти мирно, если, конечно, не считать негодующего Снейпа, но и он вел себя на удивление корректно. Ещё больше удивило Азирафеля предложение остаться, когда он уже стоял на пороге.
Дамблдор закрыл за всеми двери, не пользуясь палочкой, и предложил какао. Азирафель, впрочем, уже был готов и к тому, что директору известны о нём не только предпочтения в еде и питье. Тянуть с разговором Дамблдор не стал:
— Мой дорогой, — начал он. — У вас настолько выразительное лицо, что я без труда понял, что вы нуждаетесь в некоторых пояснениях.
— Нуждаюсь, — улыбнулся Азирафель. — Очень.
— Кто такие Пожиратели Смерти, полагаю, вам рассказывать не нужно?
— Нет.
— Ещё бы, — Дамблдор поправил очки, — с таким приятелем у вас не должно быть недостатка в информации.
— Это правда, — не стал темнить Азирафель. — Но вот с её интерпретацией...
— Было бы лучше, если бы вы задали свои вопросы.
Конечно, лучше! Когда не хочешь ненароком выболтать лишнее... что ж!
— Расскажите мне о Пророчестве.
Дамблдор несколько мгновений разглядывал Азирафеля, то ли подбирая слова ответа, то ли наоборот, пытаясь красиво солгать.
— Что именно вас интересует?
— Тот человек, что подслушивал за дверью, был Снейп?
— Да.
— И он потом передал это пророчество Тёмному Лорду?
— Для простого библиотекаря вы слишком проницательны.
— Я просто хочу понять.
— Это ведь не ваша война. Зачем вам это?
— Боюсь, скоро у нас будет одна война. Последняя.
— Вы не тот, за кого себя выдаёте.
Азирафелю показалось, что у Дамблдора сменился цвет глаз — с безмятежно-голубого на серо-стальной. Наверное, так оно и было, и скорее всего, Дамблдору не было равных противников. Среди смертных.
— Последние сто лет я владею букинистическим магазином в Сохо.
— Где?
— В Лондоне. Примерно в районе Косой аллеи.
— Никогда раньше вас там не встречал.
— Я вас тоже. И всё-таки, почему он хотел его убить?
— «Ни один не может жить спокойно, пока жив другой...» — процитировал Дамблдор.
— Этого мало.
— Вы правы, дорогой Азирафель, этого мало, но вот беда — это всё что я помню.
— Разве вы не записали это Пророчество?
— Записал, — Дамблдор с сожалением взглянул на Азирафеля. — Эта запись хранится в Министерстве, но получить Пророчество может лишь тот, к кому оно относится.
— То есть никто другой не может узнать его дословно?
— Никто, — Дамблдор тяжело вздохнул. — Мне очень жаль, Азирафель, но я сказал вам много лишнего, о чём теперь сожалею. Вам было бы лучше обо всём забыть. Обливиейт!
30.07.19Кажется, это было заклинание, стирающее воспоминание — Азирафель так и не удосужился с этим разобраться, — и, кажется, Дамблдор ждал теперь от него какой-то реакции. Знать бы ещё какой! Азирафель не был столь искусным мастером импровизации, как Кроули, поэтому он просто на несколько мгновений прикрыл глаза, а потом взглянул на невозмутимого Дамблдора с лёгким непониманием:
— Вы что-то сказали, Альбус?
— Я бы хотел поговорить о предстоящем Турнире. Вернее даже, о вашей работе во время его проведения.
— Будут какие-то изменения?
— В замке появится много гостей. Возможно, некоторым из них понадобиться помощь в подборе книг...
— Я всё понял. Вы бы хотели, чтобы я в первую очередь проявил заботу о нашем чемпионе?
— Вовсе нет. Я надеюсь на ваше равное ко всем отношение. Помните, в Хогвартсе помощь получает каждый, кто в ней нуждается. Не будем нарушать традиции.
— Скажите, а мы будем знать задания заранее?
— Я вам больше скажу, — Дамблдор тепло улыбнулся, — мы будем участвовать в их подготовке. Но тс-с! Не говорите об этом чемпионам.
***
Кроули обнаружился на диване Азирафеля, который, кажется, уже считал своим. Он сложил ноги на спинку, заставляя гадать, как можно отдохнуть в такой позе, ничего себе не сломав и не вывихнув.
— И что хотел наш милый директор?
Азирафель сначала налил себе вина, устроился в кресле и только потом ответил:
— Он знает, что ты шаришься в его воспоминаниях.
— Скажешь тоже, «шарюсь», — фыркнул Кроули. — Просто просматриваю.
— Он тебя заметил.
— Меня невозможно заметить!
Кроули снял очки и повернулся на бок, укладывая их на кофейный столик. Поразительная гибкость, если учесть, где его ноги... были... подвижность, впрочем, тоже хороша. Азирафель определил своё чувство как зависть и слегка огорчился обретённой с годами приземлённости. А Кроули продолжал рассуждать:
— Он скорее меня вычислил. А это плохо, потому что мы не знаем, насколько правдиво то воспоминание. Ангел, ты меня слушаешь?
— Да-да, конечно.
— И что я сказал?
— Что тебя невозможно заметить.
— И?
— По-моему, это ложное утверждение.
Кроули в очередной раз извернулся, с интересом разглядывая Азирафеля:
— Мы всё ещё говорим о деле?
— Разумеется. А ещё Дамблдор сказал, что в Министерстве хранятся записи всех пророчеств. Только вот взять их может лишь тот, кого они касаются.
— Ерунда, — отмахнулся Кроули. — Когда нам мешали такие мелочи?
— Тебе, мой дорогой демон, может, и не мешали...
— Пф-ф! Можно подумать, что Дамблдор, если бы смог, то не захотел бы избавить тебя от этих воспоминаний. Ты, как и я, даже не задумываешься над такими мелочами, поэтому «нам».
— Ну, хорошо, — согласился Азирафель, — когда мы идём в Министерство?
— Ночью, — сразу же отозвался Кроули. — Зачем тянуть? Сейчас и пойдём.
— Но это в Лондоне, — поморщился Азирафель. — Я бы предпочёл поехать не спеша, остановиться в твоей квартире, навестить Министерство, ну и пройтись по Косой аллее.
— Зачем?
— Ну, во-первых, я хочу там осмотреться, а во-вторых, попробовать мороженое у Фортескью. Говорят, у него очень интересные вкусы.
Кроули скривился, как от зубной боли:
— Ну как я мог об этом забыть?! Хорошо, тогда поедем на каникулах. Как раз и ученики разъедутся, и никто не заметит нашего отсутствия.
— А это не будет слишком поздно? — засомневался Азирафель.
— Ангел, если вдруг что-то начнёт происходить, мы всегда сможем пожертвовать комфортом. Хотя у меня очень удобная машина.
— Ты для меня слишком быстрый, Кроули.
Про роль Снейпа в передаче Пророчества Азирафель решил умолчать — эта мелочь никак не влияла на дальнейший ход событий, хотя и прекрасно объясняла, почему Дамблдор держал его рядом с собой.
До приезда гостей Турнира оставалось совсем немного времени, которое Азирафель рассчитывал провести с толком, разбирая книги, но, очевидно, у посетителей библиотеки были свои планы. И если братьев Уизли можно было нагрузить книгами и отправить в кабинет маггловедения, а мисс Грейнджер сидела так тихо, что о её существовании можно было забыть, то остальные отнимали уйму времени пустыми разговорами. Флитвику зачем-то понадобилось искать старинный дуэльный кодекс, чтобы «взглянуть одним глазком», Хуч просто с удовольствием пила чай и донимала расспросами о вкусах Азирафеля, а Филч уже трижды приходил за журналами и каждый раз оставался недоволен. Азирафель почувствовал себя достаточно раздражённым, чтобы как-то повлиять на свободный выбор хотя бы некоторых.
— Аргус, дорогой, может быть, мне всё-таки вам помочь?
— Помогите, — взгляд школьного завхоза блуждал по полкам, в то время как сам Филч пытался изобразить любезную улыбку.
— Вам нужно что-нибудь о домашних животных? — попытался навести его на мысль Азирафель.
— Упаси Мерлин!
Взгляд Филча сфокусировался на Азирафеле, и в нём мелькнула лёгкая одержимость. Впрочем, а кто здесь мог послужить образцом адекватности? Возможно, только Дамблдор, да и то не факт, если окружил себя такими странными коллегами. Хотя Кроули и пытался объяснить, что все человеческие коллективы похожи на этот, Азирафель ему не верил — демонам по статусу положено не любить людей.
— Может быть, вас интересует досуг? — вновь попробовал Азирафель.
— Досуг. Точно, досуг. Вообще-то это нужно не мне, это нужно Хагриду...
— Всё-таки о животных?
— Да нет же! Ваш приятель говорил, что привёз какие-то журналы, которых на всех хватит. Мне бы взглянуть. Чтобы убедиться. И отнести Хагриду. Вы даже можете записать их в его карточку. Он такой стеснительный, наш лесничий.
Вот так всегда! Кроули наболтает, а кому-то потом с этим разбираться. И пусть за это маленькое чудо не нужно было отчитываться, всё равно Азирафель был недоволен. Хотя бы потому, что не очень хорошо помнил детали таких журналов, ведь он интересовался ими, лишь когда они появились... ну, может ещё несколько лет спустя... в отличие от изощрённого Кроули.
— Передайте ему несколько номеров, — Азирафель поднялся по лестнице и сдунул пыль с каких-то старых альбомов, придавая им достаточно фривольный вид, — за семьдесят второй год.
— Такие старые? — расстроился Филч.
— Поверьте, с тех пор ничего не изменилось, — утешил его Азирафель, прочитавший дату на одном из альбомов. — Так мне записать их на Хагрида?
— Будьте столь любезны, — Филч попытался шаркнуть ногой, явно вспомнив об этикете, и, прихрамывая, отправился восвояси.
А вечером братья Уизли пришли в библиотеку с таким таинственным видом, что у Азирафеля зародились нехорошие подозрения о чрезмерно болтливом завхозе. Разумеется, подрывать нравственные устои детей никто не собирался, и когда Азирафель уже настроился на гневную отповедь, у него на столе появился комок белого пуха.
— Это вам...
— ...как бы подарок от нас...
— ...потому что мы хоть и бестолочи...
— ...но очень благодарны за помощь...
— ... и вообще...
— Что это? — откровенно удивился Азирафель, когда комок пискнул и резво покатился в сторону вазочки со сладостями.
— Это карликовый пушистик.
— Милое существо, которое вполне может быть фамильяром...
— Вы намекаете, что оно похоже на меня?!
— Лишь в общих чертах...
— Он не такой начитанный...
— Он? — продолжал изумляться Азирафель. — Вы хотите сказать, что оно самец?
— Хотим.
— Но это не точно...
Ни на что не рассчитывая, Азирафель протянул ладонь, но комок пуха легко перебрался на неё и принялся умываться. Почти как кот. Только котом он не был. Странное существо: лёгкое, тёплое и нежное. Братья принялись рассказывать, какое отличное создание этот пушистик, как он неприхотлив, всеяден и ласков, а Азирафель пытался понять, есть ли у него уши, чтобы почесать за ними, как принято у питомцев.
Пушистик получил незатейливую кличку «Пушок», съел две конфеты и половинку печенья, попробовал какао и укусил Кроули за палец, когда тот его решил пощекотать. Стоило ли после этого удивляться вердикту?
— Воспитывать и воспитывать! — Кроули сунул в рот палец, с шипением слизывая крохотную капельку крови.
Кажется, они с Пушком всё-таки не поладили.
31.07.19Пушистик поселился в кармане сюртука Азирафеля, проводя там большую часть времени. Выбирался он только в спокойной обстановке, например, когда Азирафель собирался поработать, или же во время трапез в Большом Зале. Если в библиотеке Пушок спокойно устраивался на открытой книге, требуя чесать мягкое брюшко, то во время обеда он забирался на плечо Азирафеля и разглядывал происходящее, попискивая, когда Кроули начинал не него едва слышно шипеть. Идеальный питомец.
Накануне прибытия гостей Азирафель решил ещё раз поговорить с Кроули про важность первого впечатления, эпатаж и соблюдение традиций. Всё-таки престиж школы — это не пустой звук.
— Кроули, — начал он, входя в его комнату, — ты помнишь девятнадцатый век?
— Да, ангел, а какое это имеет отношение...
— Все эти традиционные костюмы из тончайшей шерсти, шёлковые сорочки, цилиндры, перчатки из нежнейшей лайки, трости, — Азирафель со значением взглянул на Кроули.
Тот пожал плечами:
— Помню, конечно, но всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь.
— Тебе был к лицу тот костюм. Помнишь? Мы в тот день плотно пообедали...
— Ты плотно пообедал, ангел.
— ...и отправились кормить уток в Сент-Джеймсский парк.
— Ты тогда ещё что-то говорил о братании с врагом, — едко заметил Кроули.
Азирафель не любил вспоминать ту ссору, тем более её обсуждать.
— Ты тогда отлично выглядел, — улыбнулся он. — И ничем особенным не выделялся в толпе.
Конечно же, Азирафель немного покривил душой, потому что Кроули всегда выделялся, но сейчас речь шла не об этом.
— Ангел, ты зашёл поговорить со мной о старых добрых временах? — Кроули с подозрением прищурился. — Или решил меня отвлечь от вопросов о твоих провокациях?
— Не понимаю, о чём ты.
— О журналах, дорогой ангел! Тех самых, распространение которых не поощряется в закрытых школах.
— О, ты об этом! — улыбнулся Азирафель, вспоминая маленькое фривольное чудо.
— Именно! — Кроули усмехнулся и ехидно поинтересовался: — Ты специально выбрал альбом выпускников семьдесят второго года для своих махинаций?
— А что с ними не так?
— Хотя бы то, что сейчас многие из тех выпускников сделали карьеру, стали приличными членами общества... Ангел, ты ведь это не специально затеял?
— Но... — Азирафелю было неловко признавать, что он об этом не подумал. — Дурацкие условности! В человеческом теле нет ничего порочного.
— Ох, ангел! Я же говорю, тебе и в голову не придёт, до чего способны додуматься смертные. Да что тебе! — Кроули поморщился. — Я даже представить себе не мог, что им понадобится головотяпная машина. Или электрический стул. А пытки? Думаешь, это кто-то из наших? Напрасно! Всё сами... всё.
— Тебе не кажется, что ты ушёл от темы журналов? Я всё ещё не понимаю, из-за чего столько шума.
Кроули приподнял бровь и весело фыркнул:
— В том году закончил школу нынешний председатель Совета попечителей, и если судить по количеству фотографий, он был звездой выпуска. Филч получил массу положительных эмоций, хотя и был несколько фраппирован.
М-да! Неудобно получилось.
— Но ты ведь всё исправил?
— Как всегда, ангел.
Значит, и говорить больше было не о чем.
— Так вот, Кроули, я подумал, что тебе бы не составило особого труда выглядеть чуть презентабельнее. Хотя бы во время встречи гостей. Первое впечатление, все дела.
— А чем тебе не нравится мой нынешний вид? — Кроули озадаченно взглянул на свои брюки, вызывающе обтянувшие длинные ноги.
— Нравится, — ничуть не покривил душой Азирафель, — но здесь так не принято. Представь, как бы тебя приняли в обществе в девятнадцатом веке, заявись ты на раут в таком виде.
Нельзя сказать, что слова Азирафеля привели Кроули в восторг, но, по крайней мере, он задумался, и, зная его, можно было ожидать правильные выводы.
***
Гости прибывали вечером, и по этому поводу даже отменили последние уроки, что привело Кроули в отличное настроение.
— Как раз успею написать пару поурочных планов, — сообщил он Азирафелю, направляясь к себе.
— Прости?
— Ну, это типа отчётов, что я писал Вниз. Кругом сплошная бюрократия.
— Но ты ведь сам говорил, что те отчёты... — забеспокоился Азирафель. — Что они несколько...
— Неправдоподобны? — подсказал Кроули. — Есть такое. Так ведь кто виноват, что их никто не проверяет?
— Кроули, Дамблдор не такой.
— Да брось ты! Бюрократия везде одинаковая, и что пишут в отчётах, абсолютно никого не волнует. Лишь бы они были.
— Кроули, но ты ведь не пишешь там всякую чушь?
— Я?! Ни в коем разе! Если только слегка приукрашаю. Самую малость. Но всё основывается на реальных событиях.
— Как с ребёнком?
— С ребёнком я не виноват. Это наверняка монашки напутали. Кто ж знал, что в ту ночь кто-то ещё решит разродиться? Точно не я!
Азирафель мог напомнить, что Кроули должен был проследить, кому отдаёт ребёнка, но решил не посыпать солью старые раны. Особенно накануне важного события, испортить которое было бы по меньшей мере невежливо.
— Хорошо, — согласился со всеми доводами Азирафель, — пиши, что хочешь, но, пожалуйста, не забудь позаботиться о внешнем виде.
— Это же так очевидно!
Азирафель и представить не мог, что его дружеский совет приведёт к такому результату. Кроули понял его слова слишком буквально и облачился, кажется, в тот самый наряд. Во всяком случае, никаких отличий Азирафель не заметил — Кроули словно сошёл с гравюры девятнадцатого века. Вот только вместо того, чтобы слиться с толпой, он, наоборот, привлек к себе внимание, как свеча, горящая в стакане. «Очевидно» ему! Кто же так делает?! Не мог же Кроули издеваться над ним? Нет, не мог.
Кроули появился в тот момент, когда все гости уже расселись по местам, но ещё не увлеклись угощением и не перестали разглядывать всё вокруг. Одновременно с ним из двери напротив в Большой Зал вошёл и Люциус Малфой. Он на мгновение замер, заметив конкурента по эффектному появлению, но тут же взял себя в руки и приветственно кивнул, направляясь к столу.
Дамблдор молитвенно сложил ладони и устроил подбородок на кончиках пальцев. Как уже успел понять Азирафель, директор Хогвартса питал слабость к хорошим зрелищам. И его можно было понять! Если Кроули всегда выбирал тёмные тона в одежде и сейчас был в чёрном, то его безусловный оппонент выбрал для торжества такой светло-сливочный тон, что его можно было счесть белым, а традиционная для волшебников мантия развевалась подобно шлейфу платья. Кроули и Малфой, как хорошие танцоры, сошлись в центре зала и одновременно поклонились приветствовавшей их публике.
— Пижон! — отчётливо пробормотал Снейп, сидевший неподалёку, и Азирафель был с ним полностью согласен.
К столу Кроули и Малфой подошли вместе, и теперь можно было разглядеть, что у них даже трости венчали похожие навершия в виде змеиных голов. Впрочем, трость Кроули выглядела солиднее изящного стека Малфоя. Кто зааплодировал первым, Азирафель не заметил, но братья Уизли выразили одобрение свистом, и их поддержали сокурсники. Наверное, даже многочисленные репетиции не увенчали бы этот выход таким успехом, как случайная импровизация. Даже появление шармботонских вейл не наделало столько шума, что уж говорить о суровых выходцах Дурмстранга.
Когда Кроули с видом победителя уселся рядом, Азирафелю очень захотелось сказать ему о том, что, советуя внимательнее отнестись к выбору одежды, он имел в виду совершенно иное. Что не стоило привлекать к себе столько внимания, особенно той блондинки, от которой просто разило скандалом. Что вообще-то они лишь гости в этом мире. Что надо быть осмотрительнее, чёрт его дери! Но вместо этого Азирафель лишь улыбнулся и сказал:
— Кроули, передай мне, пожалуйста, вон то пирожное.
01.08.19Однако насладиться праздничным ужином помешала речь Дамблдора.
— Торжественный миг приблизился, — улыбнулся он. — Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец, я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира.
Дамблдор представил гостям представителей Министерства Магии, организовавших Турнир: главу Департамента международного магического сотрудничества Бартемиуса Крауча и начальника Департамента магических игр и спорта Людо Бэгмена. Крауч чем-то напомнил Азирафелю Михаила, и от не самых тёплых ассоциаций окончательно пропал аппетит.
— Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, — продолжил Дамблдор. — И они войдут в жюри, которое будет судить состязания. Мистер Филч, — улыбнулся он, — ларец сюда, пожалуйста.
Филч, преисполненный важности своей миссии, принёс ларец, по крышке которого Дамблдор трижды стукнул палочкой, продолжая рассказывать о Турнире, беспристрастным выборщиком чемпионов которого должен был стать Кубок Огня. Когда ларец открылся и публике был явлен Кубок, Азирафель переглянулся с Кроули. Ну да, одно дело размышлять о деяниях смертных, а другое — лично убедиться, во что они сумели превратить Священный Грааль. Варвары! После такого о судьбе Огненного Меча Азирафель предпочёл не задумываться.
— Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — улыбнулся Дамблдор. — Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников.
Директор говорил ещё о возрастном ограничении участников Турнира, о магическом контракте чемпиона, который нельзя нарушить, о славе и почёте, а Азирафель размышлял о человеческом выборе, превращающем желание покрасоваться в полный смертельных опасностей Турнир, а древний артефакт — в лототрон. И всё-таки Армагеддона этот мир никак не заслуживал. Азирафель покопался ложечкой в пирожном, но совершенно без аппетита, и не стал возражать, когда Пушок решился выбраться на стол и доесть десерт.
***
— Не нравится мне это всё...
Кроули надоело воспитывать овечек, и он плюхнулся на диван, умудрившись не облиться виски, бокал с которым не выпускал из рук весь вечер. Не иначе знаменитое дьявольское везение. Азирафель вытянул ноги, устраивая их поближе к теплу камина — осень в Шотландии отличалась сыростью, сколько он помнил.
— Что именно? — поинтересовался Азирафель, разглядывая Кроули через бокал с вином.
— Всё! Опять мы получаем намёки на игры со временем. Сколько можно?
— Её замысел всё ещё непостижим, — глубокомысленно заметил Азирафель.
Алкоголь приятно туманил разум, делая эту реальность гораздо привлекательнее. А Кроули через винную призму казался и вовсе...
— Не надо на меня так смотреть, — поёжился Кроули. — Мне сразу начинает казаться, что я как-то не так выгляжу.
— Так, — Азирафель кивнул, подтверждая свои слова. — Всё так. Именно поэтому ты привлёк к себе столько внимания, хотя я имел в виду совсем другое... ну, когда напоминал тебе о девятнадцатом веке, — Азирафель покрутил в воздухе бокалом и слизнул с руки каплю пролившегося вина. — Что-то сдержанное, строгое, неприметное... хотя, наверное, дело вовсе не в одежде.
— А в чём? — Кроули заинтересованно уставился на него.
— Ты такой... такой...
— Какой?
— Тебя нельзя не заметить, — подобрал подходящие слова Азирафель. — Но всё равно этот твой выход с Малфоем был немножко чрезмерным. Вы слишком хорошо смотрелись, если ты понимаешь, о чём я.
— Не понимаю, — Кроули перевернулся на живот и, выпустив, наконец, из рук бокал, подпёр ладонью щёку.
Он выглядел слегка беззащитным без своих очков, что немного сбивало с толку, но не настолько, чтобы Азирафель решился закончить свою мысль.
— Не важно. Как думаешь, кто победит в Турнире?
Кроули ни на мгновение не задумался над ответом:
— Наши, — он вдруг улыбнулся. — Ты заметил, ангел, у нас одни и те же «наши». Впервые за шесть тысячелетий. Как думаешь, это к чему?
— Уж точно не к добру.
Кроули вновь перевернулся и, осушив одним глотком бокал, превратил его в небольшой глобус, который, повинуясь его воле, взлетел и завис над ним, медленно вращаясь.
— Нет, ангел. Я ставлю на отмену Армагеддона.
Возможно, он был прав, а возможно, и нет.
***
Вечером следующего дня все ждали решения Кубка. Дамблдор посмеивался в бороду, слушая рассказы о попытках обмануть возрастное ограничение на подачу заявок. Очевидно, он был полностью уверен в защите, но Азирафелю всё равно было неспокойно. За свою земную жизнь он бессчётное количество раз видел, как из-за мелочей рушатся самые продуманные планы. Взять того же потерянного ребёнка — казалось, чего проще: выбрать подходящий момент и подменить, но ведь абсолютно всё пошло не так. Азирафель прекрасно знал, что Она очень любила пошутить, и оставалось лишь надеяться, что этот Турнир был просто Ей не интересен. Но, с другой стороны, зачем-то же они с Кроули сюда попали.
Ожидание не мешало Азирафелю наслаждаться ужином, и, обильно намазывая на венские вафли сливочное суфле, он пытался убедить Кроули, что всё происходящее совершенно не связано с тем-самым-мальчиком. Потому что это было бы слишком нарочито. Они говорили негромко, но Азирафель, на всякий случай, позаботился о том, чтобы их не слышали — понять их всё равно никто бы не смог, но слухов могли наплодить.
— Это не Её игра, Кроули. Она действует иначе.
— Например, с яблоней, — губы Кроули сложились в ехидную улыбку. — Это был верх изящной игры.
— Тогда не считается.
— А Потоп?
— Что не так с Потопом?
— Ты спрашиваешь? — фыркнул Кроули. — Все потонули безо всякой игры и изящества. Раз! — и наповал. Ты ещё Содом и Гоморру вспомни.
— Это не Она, это Сандалфон.
Кроули уже собрался возразить, но заговорил Дамблдор, и он обратился в слух. Как, впрочем, и сам Азирафель.
— Кубок Огня вот-вот примет решение. Думаю, ему требуется еще минута-другая. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу, — Дамблдор указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.
Взмахом палочки он погасил в зале свет, оставив лишь свечи в тыквах как символ Хэллоуина, и в наступившем полумраке огонь Кубка показался ярче света самых огромных звёзд. Но вдруг пламя покраснело, и из Кубка вылетел пергамент с обгоревшими краями. Дамблдор с неожиданной для своих лет лёгкостью подхватил его и торжественным голосом прочитал:
— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам.
Азирафель проводил взглядом сутулого парня, недоумевая, отчего так беснуется зал. Подумаешь — игрок в квиддич! Хотя, наверное, это он сам отстал от времени, у которого сейчас иные герои. Пламя вновь налилось багрянцем, и Дамблдору оставалось лишь поднять руку, чтобы поймать пергамент со следующим именем:
— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!
Азирафель уже успел узнать про вейл и их чары, но всё равно не мог не отметить, что девушка была чудо как хороша. Она грациозно поклонилась и изящно прошла мимо столов в комнату для получения инструкций. Её проводили едва ли не овацией. Наконец, Кубок вспыхнул третий раз, и в наступившей тишине Дамблдор объявил:
— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори.
Аплодисментами и криками восторга Азирафеля уже было не удивить. Он подмигнул Кроули, в знак того, что всё обошлось, и приготовился слушать речь Дамблдора о чести и долге. И всё было хорошо ровно до того мгновения, когда пламя Кубка вновь побагровело, выбрасывая четвёртый пергамент. Дамблдор всё-таки успел его поймать, демонстрируя отличную реакцию, однако он не спешил прочесть имя ещё одного чемпиона, неверяще вглядываясь в обгоревший больше остальных пергамент. В общем-то, Азирафель уже догадался, что там написано, но всё равно вздрогнул, когда в звенящей тишине раздался тихий голос Дамблдора:
— Гарри Поттер.
02.08.19***
Напиваться в компании Кроули становилось традицией. Не то чтобы алкоголь как-то способствовал принятию решений или просветлял мысли, нет. Он просто помогал смириться с неизбежным. Все эти изменения сознания, временная лёгкость в теле, небольшая эйфория... Азирафель не гнушался ничем.
— Это он, ангел.
— Он, — согласился Азирафель.
— Мы его нашли?
— Нашли.
— И что мы теперь будем с ним делать?
Азирафель понимал неизбежность принятия решения, но прямо сейчас у него не было на это сил. И желания. Но прежде всего сил.
— Давай подождём, Кроули.
— Пока он вырастет?
— Ну, не знаю... он ведь будет участвовать в Турнире?
— Думаешь, эти ограничения по возрасту неспроста, и он не дойдёт до конца?
Звучало отвратительно, но разве был выбор? Азирафель покачал головой, отчего комната принялась раскачиваться, будто чёртова карусель.
— Давай подождём. Чтобы до конца увериться. Так сказать, наверняка.
Кроули скривился и, приложив бутылку к губам, начал пить прямо из горлышка. Зрелище показалось Азирафелю вызывающе непристойным. Странно, раньше он такого не замечал. Вот он — побочный эффект опьянения. Мерещится всякое.
— Хорошо, ангел. Давай подождём. Время ещё есть. Хотя всё это слишком напоминает инициацию.
— Но твои же не могут начать настолько заранее?
— В этом мире?
— Кроули, ну, мы же прекрасно понимаем, что это зеркало.
— Тогда рядом с ним должен будет появиться пёс. Та самая Адская гончая...
— Ты об этом не говорил.
— Сейчас говорю. Я точно не знаю, когда, но с его появлением всё и начнётся. Пёс будет его оберегать, защищать и всё такое.
— Пса можно убить?
— Ты можешь попробовать, ангел.
— Не нравится мне всё это.
— А кому нравится? — Кроули вновь глотнул из горлышка и облизнулся. — Ты знаешь, что будет первым заданием?
— Нет, а когда об этом говорили?
— Не надо пропускать собрания, — Кроули устало прикрыл глаза ладонью и словно нехотя пробормотал: — Драконы.
— Что?!
— Чемпионам надо будет отнять яйцо у самки дракона. На время.
— Они сошли с ума? Зачем такое загадывать... — Азирафель понял, что ничего не понимает. — Это же дети. Даже тот-самый-мальчик. Если, конечно, мы в нём не ошибаемся.
— Знаешь, ангел, я бы тоже хотел ошибиться, но, похоже, свой лимит на ошибки уже исчерпал. Пёс станет тебе последним доказательством. И ещё... — Кроули снова приложился к бутылке, вызывая неуместные ассоциации. — Если мы правы, то с ним ничего не случится. Совсем ничего!
Азирафель предпочёл бы остаться вовсе без доказательств, чем с такими, но выбирать не приходилось: появление того-самого-ребёнка запустило механизм Армагеддона, остановить который могло лишь исчезновение ключевой фигуры. Когда стало понятно, что ничего нового им уже не придумать, Кроули ушёл к себе, оставив Азирафеля в полном смятении.
На следующее утро Азирафель решил почитать про драконов, для чего набрал не меньше десятка книг, от старинных гримуаров до вполне современных авторства Ньюта Скамандера. Он был уверен, что во время уроков ему никто не помешает. Похоже, ошибаться стало входить у него в традицию.
— Мистер Азирафель, доброго утра.
Профессор ЗОТИ, прихрамывая, вошёл в библиотеку и попытался изобразить приветливую улыбку.
— И вам всего наилучшего, дорогой Аластор. Вам подобрать книгу или вы желаете покопаться самостоятельно?
— А вы уже сами отобрали всё, что меня могло бы заинтересовать. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Возражать было, по меньшей мере, невежливо. А ещё Азирафелю стало очень любопытно, с какой целью Аластору вдруг понадобилось изучать драконов — это совершенно не входило в круг его профессиональных интересов. К счастью, тот сам поспешил всё разъяснить, отвечая на незаданный вопрос.
— Я понимаю, подсказывать нехорошо и, как говорит Альбус, неспортивно. Но ведь малец изначально в худших условиях. Остальные чемпионы и постарше, и подготовлены получше, а этот...
— Тогда на что он рассчитывал, бросая своё имя в Кубок?
— Ох, Азирафель, всё-таки вы немного не от мира сего. Разумеется, он сделал это не сам.
— Думаете, попросил друзей?
— Думаю, он и вовсе не планировал ничего такого, его подставили... только об этом тс-с! — Аластор приставил палец к губам и немного прищурился, отчего его стеклянный глаз совершил полный поворот и уставился куда-то вглубь черепа. — Лучше о таком не болтать. Чтобы не спугнуть злоумышленника.
Теперь Азирафелю стало казаться, что имя в Кубок подбросил кто-то, знающий больше, чем положено, и решивший привлечь внимание к странному ребёнку. И сразу Аластор, со своим желанием помочь, стал выглядеть крайне подозрительно. Тот-самый-ребёнок просто не мог остаться без страховки, и старый вояка вполне подходил на эту роль. И если к Гарри Поттеру Азирафелю было подобраться гораздо сложнее, чем тому же Кроули — мальчик прекрасно жил вне стен библиотеки! — то с его защитником установились почти дружеские отношения.
— Конечно, дорогой Аластор, я буду помалкивать, — заверил Азирафель, — и я даже смогу посоветовать мистеру Поттеру, какую книгу следует прочитать в первую очередь. Если, конечно, он всё-таки дойдёт до библиотеки.
— Правда? — Аластор пытливо прищурился. — А ведь вы предлагаете дело. И не сомневайтесь, малец дойдёт. Я прослежу. Скажите, вам тоже не по душе, когда творится несправедливость?
Азирафель согласно кивнул и улыбнулся:
— А хотите штрудель? Вишнёвый? Мне показалось, вы его любите. А потом проштудируем литературу. Вместе мы сможем больше.
— Не откажусь, — Аластор потёр шею и уселся на диванчик, не сразу устроив ногу. — Ни от чего.
Азирафель позвал Винки и попросил её позаботиться о десерте. Удивительно, но такие простые просьбы приводили её в восторг. Стоило ли удивляться, когда Винки превзошла саму себя и натаскала вкусностей, которых хватило бы на десяток гостей. Аластор наконец расслабился, наверное, впервые за время их знакомства, и даже непосредственно облизал испачканные мороженым пальцы, что сильно выбивалось из образа параноика, пьющего лишь из своей фляжки и многократно проверяющего пищу на яды и проклятья. Чем больше Азирафель наблюдал за ним, тем сильнее его мучили самые разнообразные подозрения, и в одном он уверился точно — Аластор не тот, за кого себя выдаёт.
Азирафель уже успел выяснить, что ногу и глаз Хмури потерял очень давно, тогда же, когда и получил большинство своих шрамов, а стало быть, должен не только привыкнуть к протезам, но и перестать их замечать. Особенно после того, как сражался и побеждал без ноги и глаза. А теперь, значит, его устроили нянькой к непростому ребёнку? Решив разобраться, как в этом мире смертные меняют свою внешность, Азирафель попытался разговорить Аластора на общие темы, чтобы невзначай обсудить начало Турнира.
— А ещё мне показался странным выбор судей, — заметил Азирафель. — Я, конечно, никогда прежде не присутствовал на подобных состязаниях...
— Вы думаете, директора школ будут подсуживать своим?
— За это-то я как раз и не переживаю, — Азирафель откусил кусочек нежнейшего зефира и прикрыл глаза от удовольствия. — Меня удивляет, почему в жюри представители только нашего Министерства магии.
— Вы им не доверяете?
— Честно говоря, мне очень не понравился этот... как его...
— Бэгмен, — подсказал Аластор.
— Нет, второй. Крауч, — Азирафель поморщился. — Крайне неприятный тип.
— Совершенно с вами согласен, — отвращение на лице Аластора слегка походило на ненависть. — Хотя им положено восхищаться.
— Почему?
— Он настолько дорожит своей репутацией и честью, что, не задумываясь, отправил в Азкабан собственного сына.
Азирафель внезапно понял, о ком зашла речь: тот мальчик, сын Кроули. Крауч вполне мог отыграться на нём за собственное бессилье, отсюда и столь жестокий приговор. Можно сколько угодно напоминать себе, что люди слабы и, влекомые страстями, не ведают, что творят, но за всё время, проведённое среди смертных, Азирафель так и не смог к этому привыкнуть. Разумеется, он умел прощать и мог понять, а то и оправдать любого. Он не спешил никого судить, помня о высшем замысле и непостижимом плане. И всё-таки иногда он не мог сдержаться и позволял себе простые реакции, свойственные людям. Вот и сейчас он со вздохом покачал головой:
— Какая мерзость!
03.08.19Азирафеля ничуть не удивило, когда Аластор горячо его поддержал: людям иногда требуется нравственный ориентир, чтобы дистанцироваться от «абсолютного» в их понимании зла и ощутить собственную «правильность». А некоторая чрезмерность реакции, скорее всего, крылась в созвучности подобного переживания Аластора, идущей прямиком из детства. Азирафель давно убедился, что чувство беззащитности перед взрослыми оставляет самые глубокие раны в душе, и если сейчас завести разговор об отце Аластора, то наверняка можно будет услышать много интересного. Хотя иногда бывают и деспотичные матери.
— Скажите, — Азирафель макнул кусочек зефира в какао, прежде чем отправить его в рот, — а этот мистер Поттер, и правда, так хорош?
— Это вы к тому, что я в него верю?
— Нет, это я помню тот ваш рассказ про Империус. Мальчик сделал что-то уникальное, или вы просто хотели его похвалить?
— Уникальное? Азирафель, вы не прекращаете меня удивлять. До его появления считалось, что от Непростительных проклятий нет спасения. Но он умудрился выжить после Авады.
— И поэтому вы решили испытать на нём...
— Нет! — зло перебил Аластор. — Совсем не потому! Мне нужен был кто-то для демонстрации действия этого проклятья, а Поттер сам напросился... фигурально выражаясь, разумеется.
— Но согласитесь, получилось...
— Что получилось, то и получилось, — не дал договорить Аластор. — Действие Круциатуса я на нём проверять не стал.
Всё, что до сих пор Азирафель слышал про Непростительные проклятья, сводилось к тому, что с ними невозможно совладать. Поэтому было бы совсем не удивительно, если вдруг тот-самый-мальчик под пыточным проклятьем не почувствовал бы ровным счётом ничего. Но проверять такое Азирафель бы не рискнул, причём из-за любого из возможных результатов. Некоторые вещи стоит доверить судьбе.
— И правильно сделали. Возьмите-ка лучше ещё кусочек штруделя.
Как обычно, вкусная еда и уютная атмосфера возымели своё действие, и Аластор расслабился настолько, что не только взял из рук Азирафеля какао, но и с удовольствием начал его пить. Правда, это ничуть не помешало ему вскоре достать фляжку, пояснив, что там лекарство, без которого он может умереть в страшных муках.
Азирафель никогда не любил влиять на сознание людей, предпочитая иметь дело со свободной волей и честным выбором, но сейчас на кону стояло слишком многое, чтобы думать о собственных предпочтениях. Конечно, было бы проще считать, что Аластор сам спровоцировал его своим обманом, но Азирафель ещё не настолько отуземился. Поэтому он просто щёлкнул пальцами, погружая бедолагу в некое подобие транса и одновременно запечатывая двери от посторонних. Теперь можно и поговорить. Откровенно.
— Аластор, вы ведь не тот, за кого себя выдаёте? — мягко начал Азирафель.
— Не тот, — согласился он.
— Вы это делаете в личных интересах?
— Нет. Я исполняю свою клятву, — Аластор потёр левое предплечье, похоже, не осознавая своих действий.
— У вас есть план?
— Да. Я собираюсь возродить Повелителя.
— Тёмного Лорда?
— Да.
— И поэтому вы помогаете Гарри Поттеру?
— Я поклялся доставить Гарри Поттера на место проведения ритуала.
— Для этого вы бросили его имя в Кубок?
— Да. Таков план. Он должен продержаться до последнего этапа Турнира. Когда всё будет готово.
— Тёмный Лорд оставит его в живых?
— Нет. Скорее всего, нет. Не знаю.
— Почему он преследует мальчика?
— Из-за Пророчества. Я не знаю текст дословно, но смысл, что Поттер представляет для Повелителя угрозу. Фактом своего существования.
Азирафель мог бы сказать, что этот мальчик представляет угрозу для всех. Именно фактом своего существования. А ещё мог спросить о планах Тёмного Лорда, чтобы понять, сколько правды в версии победителей, но именно в это мгновение лицо Аластора стало стремительно меняться. Сначала потемнели и укоротились волосы, затем выпал стеклянный глаз, которому не осталось места, отвалился протез, начали исчезать уродливые шрамы, черты лица тоже поплыли, и когда превращение завершилось, Азирафель обомлел — перед ним сидел тот самый сын Кроули, который якобы умер в тюрьме.
Несколько долгих мгновений Азирафель просто пялился на своего визави, слишком ошарашенный, чтобы продолжать допрос. Но потом взял себя в руки:
— Как вас зовут?
— Барти... Бартемиус Крауч... младший.
— Как вам удалось выжить?
— Вместо меня в тюремной камере умерла моя мать.
— Где вы скрывались потом?
— Дома. Отец держал меня под Империусом. За мной приглядывала Винки.
— Эта леди-эльф вас знает?
— Да. Она и сейчас меня узнала, если судить по угощению.
Азирафель попытался собраться с мыслями, но получилось плохо. Ему банально не хватало времени, чтобы всё это осмыслить. Впрочем, что ему мешало продолжить позже? Позволив Барти сохранить лицо. Причём в буквальном смысле. Азирафелю и раньше приходилось работать с людьми, взять, к примеру, того же Шедвелла, так почему бы не повторить опыт? К тому же Барти выглядел гораздо умнее сержанта армии ведьмоловов — разве у Кроули мог получиться другой сын? — а стало быть, работать с ним будет проще. Решение принесло Азирафелю огромное облегчение, а значит, была велика вероятность, что оно верное.
— Сейчас вы проснётесь, Барти, как от самого чудесного сна, и мы с вами откровенно поговорим. Я вам друг и союзник.
Лицо Барти мгновенно посвежело, а его выражение стало таким безмятежным, словно бедолага действительно отлично выспался.
— Выпейте ещё какао, — как ни в чём не бывало продолжил Азирафель. — И попробуйте франжипан. Винки его приготовила по старинному рецепту, и, по-моему, он ей особо удался.
Крауч ошалело оглядывался, не понимая, что происходит. Он наощупь нашёл выпавший глаз и сжал его в кулаке, даже не пытаясь дотянуться до фляжки с зельем. Выглядел он настолько потерянным, что Азирафель решил его немного подбодрить.
— Всё хорошо, Барти. Угощайтесь!
В то же мгновение на Азирафеля была направлена волшебная палочка, с конца которой срывались разноцветные искры. Напомнив себе, что после столь длительного заточения, да ещё в изменённом сознании хоть у кого бы сдали нервы, Азирафель улыбнулся:
— Так получилось, что наши интересы совпадают. Поэтому ничто не мешает нам просто насладиться десертом. Угощайтесь. И чтобы вы зря не махали палочкой, мне надо вас предупредить: ваши заклинания на меня не подействуют.
— И всё же я попробую! Обливиейт!
— С Империусом будет та же история, — теперь Азирафель говорил серьёзно. — Ваши палочки не идут ни в какое сравнение с былым ведьмовством. Впрочем, вы можете попробовать ещё раз.
Барти вжался в диван и, продолжая стискивать палочку побелевшими пальцами, прохрипел:
— Кто вы?
— Считайте меня своим союзником, — снова улыбнулся Азирафель. — Вернее, нас с Кроули, так как мы действуем сообща. И угощайтесь. Может, вы хотите выпить чего покрепче?
— Виски, пожалуйста, — начал приходить в чувство Барти.
Азирафель сотворил из воздуха бокал и чудеснул в него любимый виски Кроули, который просто обязан был быть превосходным. Барти смотрел на его деяния с таким восторженным трепетом, что его захотелось удивить чем-нибудь ещё.
— Чудес на сегодня достаточно!
Всё-таки Кроули умел появляться эффектно. Разумеется, он даже не заметил преграды, окружавшей библиотеку, потому что рассчитана она была вовсе не на него. В его руке почти сразу оказалась бутылка, откуда он, по своему обыкновению, отхлебнул, не заморачиваясь созданием бокала. Хотя мог бы и воспользоваться чашкой!
— Что празднуете? — светским тоном поинтересовался Кроули.
По одному его виду Азирафель понял, что демон знал обо всех его маленьких чудесах, как и то, для чего они были использованы. И Барти из воспоминаний Дамблдора он тоже узнал.
— Возникновение союза, — улыбнулся Азирафель.
— И чем вы планируете заниматься? — прищурился Кроули.
— Возрождением Тёмного Лорда, — Азирафель подвинул Кроули вазочку с печеньем: — Угощайся, пожалуйста.
04.08.19Возрождать Тёмного Лорда оказалось крайне непростым занятием, но, как глубокомысленно заметил Кроули, со временем им повезло. Конечно, сейчас в их распоряжении было не всё время мира, но имеющегося вполне должно хватить, чтобы предотвратить Армагеддон. Азирафель специально не стал интересоваться деталями ритуала, чтобы не насторожить Барти. В конце концов, именно на его плечи ложилась основная нагрузка их дела. Отчасти почти семейного.
Когда умиротворённый Барти отправился к себе, наглотавшись Оборотного зелья — название напитка Азирафель выяснил точно! — Кроули устроился на диване, как любил делать только он. Забросив одну ногу на спинку дивана, вторую устроив на подлокотнике, он умудрялся выглядеть при этом вполне довольным и даже, кажется, наслаждаться комфортом. Дьявольское умение!
— Что мне в тебе нравится, ангел, так это твоя последовательность. И умение думать. Как ты его разоблачил?
Кроули смотрел на Азирафеля с таким восторгом, что говорить о том, что всё вышло, в общем-то, случайно, расхотелось. Поэтому он просто скромно улыбнулся и угостил печеньем Пушка, размышляя о поворотах судьбы. Мог бы кто подумать, что Кроули отуземился настолько, что даже обзавёлся сыном? И сколько Азирафель ни пытался примерить эту ситуацию на себя, у него ничего не выходило. Что бы он при этом чувствовал? Радость? Гордость? Или ещё что? У людей с этим как раз всё было понятно — рождение ребёнка позволяло прикоснуться к вечной жизни, пусть и через потомков, но у них с Кроули не было такой потребности.
— Ангел, только не говори, будто он признался тебе, что он мой сын.
— С чего ты это взял?
— Я слишком давно тебя знаю, чтобы понять, когда тебе в голову лезет всякая сентиментальная чушь. У меня нет детей. Нигде. И никогда не было.
— И ты не хотел?
— Нет!
Такое Азирафель тоже видел. У людей. Отрицание очевидного, и все дела. Осуждать за это ему никогда не приходило в голову — в конце концов, человек имеет право выбора, и именно его свободную волю Азирафель всегда уважал. Но почему-то именно Барти Крауча ему стало жалко. Может быть, потому что в его силах было дать ему немного тепла? Или немного смягчить позицию Кроули — ребёнок же не виноват, что его отец предпочёл забыть о его существовании. А ведь таким сыном можно было гордиться даже демону — сумел сохранить разум и в тюрьме, и при непрерывном ментальном воздействии, сбежать, спланировать дальнейшие действия. И всё это с постоянным риском для жизни.
В общем, Азирафель решил, что Барти — достойный сын своего отца, и не будет ничего дурного, если о нём немного позаботиться. Единственная проблема заключалась в том, что Азирафель никогда прежде не заботился о ком-то конкретном. Так сказать, лично. Исключением стал Пушок, но он появился слишком недавно, чтобы делать какие-то выводы и считать его положительным опытом.
— Ангел, ты слишком много думаешь. Может, для разнообразия поделишься планами?
— Кроули, а когда ты узнал, что будет первым заданием Турнира?
— Я почти сразу рассказал тебе, — он самодовольно усмехнулся. — Это будет зрелищно.
— Наш мальчик будет участвовать, — напомнил Азирафель.
— Разумеется, он же чемпион, — Кроули прикрыл глаза, блаженно жмурясь. — Тебя что-то смущает?
— Да как бы тебе сказать? — Азирафель постарался добавить голосу яда. — Он может погибнуть.
— Звучит отвратительно, — согласился Кроули, — но разве не в этом наша цель? К тому же мы всё это уже обсуждали.
— Ты успел забыть о ритуале возрождения?
— Правда? Я думал, что это лишь запасной план.
Кроули сложил ноги на спинку дивана, для чего ему пришлось повернуться, чтобы лечь поперёк, и теперь его голова свешивалась вниз, что ничуть не мешало ему потягивать виски прямо из горлышка бутылки. Но Азирафелю так было неудобно разговаривать. Да и постоянно казалось, что взгляд Кроули направлен немного не туда, куда бы следовало. А это слегка нервировало.
— Дорогой, не мог бы ты немного перевернуться? — Азирафель размял затёкшие мышцы шеи.
— Мог бы, — Кроули почти мгновенно развалился на диване. Сидя. И довольно фыркнул: — Дорогой?
— Не придирайся к словам, — нахмурился Азирафель. — Лучше скажи, как ребёнку выкрасть яйцо у самки дракона и при этом выжить?
— Надо сделать это быстро!
— Быстрее дракона? За кого ты принимаешь ребёнка?
— Ну, пусть тогда он полетит, — мгновенно придумал Кроули.
— Каким образом?
— На метле. Как все.
Азирафелю до сих пор так и не удалось увидеть, как здешние волшебники летают на мётлах — из-за Турнира игры в квиддич отменили, а больше поводов для полётов вроде как и не было.
— Но это же неудобно, — поморщился он, вспоминая езду на лошади. — Тебе, Кроули, кстати, тоже не понравилось.
— Тебе показалось, — усмехнулся он. — Гораздо приятнее любой норовистой твари, которая спит и видит, как бы тебя сбросить.
— Но ты вроде бы ездил верхом?
— Ты тоже, — Кроули выразительно взглянул на Азирафеля. — И восторгов не высказывал.
— Ну, хорошо, допустим, ты отличный летун, — согласился сбитый с толка Азирафель, — но что ты скажешь о Поттере?
— О! Говорят, он превосходно летает и даже не раз приносил победу своей команде, — Кроули задумчиво почесал кончик носа и решил: — Пусть делает то, что умеет лучше всего! Раз уж у нас теперь план «Б».
Азирафель подставил ладонь, чтобы насытившийся Пушок перебрался в карман. Что и говорить, план «Б» нравился ему гораздо больше, хотя бы тем, что не требовал мгновенно разобраться с мальчиком. Ведь пока ещё оставалась надежда на какое-то иное решение, ей не стоило пренебрегать. В конце концов, это был Её план, и отличительной его особенностью была именно непостижимость. И непредсказуемость. А ещё Азирафель рассчитывал получить какой-то знак. Конкретный. Без возможности иной трактовки. Может быть, он слишком многого хотел...
***
Вечером Кроули пришёл к Азирафелю гораздо позже обычного и не в самом радужном настроении. Фигурально выражаясь, разумеется. В таких случаях ему надо было дать возможность выговориться, поэтому Азирафель ждал. Кроули раздражённо обошёл комнату, цыкнул на овечек, пошипел на Пушка и только потом взглянул на Азирафеля.
— Это чёрт знает, что такое!
— Что ты имеешь в виду?
— Не было никаких сомнений, что я прекрасный профессор, но всему есть предел!
— Дай угадаю, — улыбнулся Азирафель. — Братья Уизли разнесли твой кабинет маггловедения, устроив там взрыв?
— А они собирались? — Кроули отбросил очки и с подозрением уставился на него. — Ты что-то знаешь?
— Нет? — удивился Азирафель. — Мне казалось, что они — причина всех беспорядков в Хогвартсе.
— Тебе казалось, ангел! Не далее как на прошлом уроке я зачем-то принялся рассказывать о машинах, доказывая, что самодвижущийся экипаж гораздо удобнее любой лошади. Ну, это кресло водителя, руль, педали, крыша гад головой, печка, дворники... нет, смертные молодцы!
— Не отвлекайся.
— Ну да, — снова нахмурился Кроули. — На свою беду я сообщил этим варварам, что для того, чтобы машина поехала, достаточно лишь повернуть ключ и нажать на педаль.
— Но ты, конечно, не стал проводить практические занятия? — осторожно поинтересовался Азирафель. — Ведь в замке нет других машин, кроме твоего «бентли».
— Вот именно! — лицо Кроули исказил гнев. — Мне и в голову не могло прийти, что кто-то примет мои слова за руководство к действию!
— Кто? — прошептал Азирафель.
— Малфой. Сын.
— Но он всегда казался таким благоразумным.
— Казался! — Кроули ещё раз обошёл комнату, выхватил из воздуха бутылку коньяка, жадно отпил несколько глотков и продолжил: — Он предложил «покататься»! Согласился один Поттер. И эти два идиота помчались в Запретный лес. На моей машине. Разумеется, на пути им встретилось очень большое дерево.
— Они живы?
— Увы.