Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Жанр: антиутопия, приключения, романтика, драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: в мире с хорошо прописанными правилами жить просто и комфортно, но иногда так хочется нарушить... один разок...
Закончен
1 частьledira.diary.ru/p210448179.htm
2 частьledira.diary.ru/p210504903.htm
3 частьledira.diary.ru/p210571798.htm
4 частьledira.diary.ru/p210700704.htm
5 частьledira.diary.ru/p210880042.htm
6 частьledira.diary.ru/p211130105.htm
А героев я представляла такими:
перевод песниСкрипкою пылающей к себе меня веди
Погрузи в отчаянье, оставшись впереди
Веткою оливы стань, голубкой позови
В танце до конца любви
Пусть уйдут свидетели, пусть нас оставит сон
Дай мне ощутить тебя, дай вспомнить Вавилон
Дай познать пределы те, что я всю жизнь ловил
В танце до конца любви
Танцем приведи меня к венчанью своему
К красоте и нежности — и больше ни к чему
Над нашей страстью и под ней весь танец проживи
— Танец до конца любви
К детям неродившимся, что просятся на свет
Сквозь полог поцелуев — в нем ни нити целой нет
Распахни покров свой, пусть укроет он наш след
В танце до конца любви
Скрипкою пылающей меня к себе веди
Погрузив в отчаянье, останься впереди
Рукою иль перчаткою — мне душу оживи
В танце до конца любви
(Перевод М. Немцова)
читать дальше***
События следующих двух недель слились для Люси в одно огромное цветное пятно, которое высасывало из неё столько эмоций, что по вечерам не оставалось сил даже помечтать о хорошем... ну, или поплакать. Она засыпала мгновенно, и если бы не этот чёртов будильник, спала бы, наверное, до обеда. Днём она чувствовала себя просто прекрасно, и за суетой почти не думала ни о происходящем... ни о Джейке.
Никогда прежде жизнь не казалась ей такой простой, и, глядя на то, как воплощается их безумный план, Люси отчаянно боялась, что всё сорвётся из-за какой-то мелочи. Нельзя ведь предусмотреть всего... Лайма же пёрла напролом и ни черта не боялась.
Все документы на репродуцирование они оформили за два дня, даже шефиня пошла навстречу и поспособствовала в назначении даты операции, минуя очередь и необходимые сроки. А потом Люси с Лаймой потратили обеденный перерыв на то, чтобы убедить бригаду медиков позволить всё сделать самим, сославшись на огромное желание осуществить «таинство зачатия» вместе. Говорила, конечно, в основном Лайма, а Люси лишь изредка кивала и к месту прослезилась, когда подруга убедительно рассказывала о любви и её продолжении в детях. В итоге процедуру доверили проводить Люси, только анестезиолог сказала, что свою работу не доверит никому, и всё равно будет мониторить Лайму, пусть и дистанционно.
Накануне операции Люси тряслась, и Лайма затащила её в ванную и, напоив успокоительным, ехидно поинтересовалась:
— Мне уже начинать бояться?
— Чего?
— Мне кажется, ты по-настоящему планируешь меня оплодотворить.
— С ума сошла?!
— Вот и не трясись!
В её словах был смысл, и Люси успокоилась. Она не дрогнула, входя в малую операционную, где уже всё было готово к «плановому репродуцированию», а молоденькая медсестра цепляла на Лайму датчики и обещала «райское наслаждение». Подруга выглядела очень бледной без привычной косметики и с забранными под белую шапочку волосами. Она чинно расправила сорочку и по-хулигански подмигнула, укладываясь в неудобном кресле: «К осеменению готова!»
Вместо самой процедуры Лайма успокаивала шмыгающую носом Люси, которая никак не могла поверить, что всё так просто закончилось. Следующим вечером их пригласил в ресторан Ральф, который обставил всё так, что отказаться было невозможно. Он весь вечер пытался напоить Люси вином, шутя про то, что его подруга Лайма временно недееспособна. Наверное, он должен был знать о таких вещах по долгу службы, но Люси беспрестанно ощущала холодок, пробегающий по спине от его взгляда. Хищного взгляда сытого пока аллигатора. Люси удавалось отговориться, что пить она не будет из чувства солидарности с подругой, а Ральф шутил, что такими темпами он рискует лишиться прекрасных собеседниц. Наверное, он намекал, что выпив, они становились разговорчивыми...
Потом они с Лаймой узаконили свои отношения, оформив общую фамилию и, на всякий случай, написав завещания в пользу друг друга, отдельно оговорив вопросы опекунства над будущим ребёнком. Вся эта юридическая возня и казуистика отняла намного больше времени, чем виделось вначале, но оформленные бумаги давали хоть какую-то иллюзию защищённости. Ну и, конечно же, надпись на медицинской карте «Л. Вайс-Полянски» одинаково подходила им обоим.
Первый поход в клинику заранее вызывал у Люси ужас до дрожи в коленях. Это Лайма умела договариваться, тонко чувствуя, что лучше подействует на оппонента: лесть, обещания или банальный подкуп. А заверения о том, что «всё будет хорошо», не действовали: Люси всё равно в это не верила и ждала, когда всё рухнет. Лайма тем временем изучила информацию обо всех врачах, которые вели беременность, и ткнула пальцем в экран:
— Нам нужна эта!
— Почему? — насторожилась Люси.
— Она мне кажется самой адекватной. К тому же она увлекается разведением собак.
— И что это нам даёт?
— Кто любит животных, обычно жалеет людей... кроме того, это очень дорогое удовольствие.
— И что?
— Скорее всего, деньги ей очень нужны...
Врач показалась Люси очень старой, когда попеременно смотрела то на экран монитора, то в медицинскую карту.
— Зачем ты это сделала, девочка?
— Это было продуманное решение. Мы с... — Люси запнулась на собственном имени и поправилась: — партнёршей начали мечтать о ребёнке сразу же, как стали жить вместе.
Люси торопливо рассказывала свою легенду, понимая, что врач не верит ни одному её слову, но в то же время сочувственно кивает. Что бы сделала Лайма? Предложила деньги или всё-таки попыталась разжалобить? А врач принялась постукивать кончиками пальцев по столешнице и неожиданно спросила:
— А когда вы в последний раз были в Варгасе?
— А причём здесь...
— Срок вашей беременности намного больше, чем положен от даты зачатия. Полагаю, вам дорого обошлось и получение разрешения... и само зачатие... — она не спрашивала, рассуждая, словно сама с собой, только вот от её слов внутри у Люси всё сжималось: — Вы же понимаете, что подставили всех, начиная от девочки, которая делала для вас генетическую карту?
— Это была я, — призналась Люси.
— Это уже не так важно. На что вы рассчитывали?
— Что будет девочка.
— Непередаваемая глупость...
Люси была согласна, чтобы её считали глупой и недалёкой, только бы каким-то чудом срок в карте оказался подтверждён. А ещё она вдруг подумала, что врач тоже человек и не захочет подставлять всех... и деньги... не забыть про деньги!
— А вам не приходило в голову, что если я сейчас сделаю вид, что ничего не заметила, то стану соучастницей?
Люси обречённо зажмурилась, слушая тихие слова:
— Беременность длится не меньше тридцати пяти недель, и всё это время вам понадобиться приходить сюда, а значит, весь этот период мне нельзя болеть, ходить в отпуск, менять своё расписание...
Может быть, пришло время предложить деньги? Люси встрепенулась:
— Я готова всё компенсировать! Все ваши неудобства...
— И чем же?
— Деньгами...
— Не всё в жизни, моя девочка, измеряется деньгами... — врач казалась бесконечно уставшей и очень серьёзной.
— Но... что вы ещё хотите? Машину?
— Глупая... глупая девочка... что же ты наделала?
Люси почувствовала, как щекам стало щекотно от бегущих слёз. Она безотрывно смотрела на сгорбившуюся женщину, которая уставилась в окно, будто увидела там что-то интересное.
— Что вы сделаете?
— То, что должна...
***
Сопротивляться Люси не собиралась, она только не ожидала, что всё произойдёт так быстро: к больнице за ней приехал Ральф и галантно открыл перед ней дверь машины.
— Прошу!
— А если я хочу прогуляться?
— Не сегодня.
Его тон не оставлял сомнений: сегодня — не её день... а жаль.
— Я могу позвонить Лайме?
— Зачем? Она уже приглашена на беседу, а телефоны у нас принято оставлять при входе.
Люси почувствовала, что ей не хватает воздуха. Получается, что Лайму она тоже ужасно подставила: имитация беременности и подлог с документами — слишком серьёзные обвинения, чтобы подруга смогла сохранить работу... и как она теперь будет? О собственной судьбе думать было слишком страшно, поэтому Люси изо всех сил цеплялась за счастливые воспоминания, которых, благодаря Джейку, у неё было не так уж мало...
— Приехали...
Они заехали во двор Синего дома, и Люси торопливо вышла из машины, следуя за Ральфом. Как бы она его ни опасалась, но он был единственным знакомым ей здесь человеком, а знакомое зло всегда предпочтительнее. Очевидно, Ральф имел здесь какую-то власть, потому что охранник на входе пропустил их, услужливо открыв дверь, и даже не потребовал Люси показать документы.
Звук шагов в коридоре глушила ковровая дорожка, и Люси с тоской подумалось о том, как легко здесь просто сгинуть... и внешне всё будет выглядеть пристойно и правильно. Ральф нажал на массивную бронзовую ручку и пропустил Люси в залитый солнцем кабинет. Люси задумалась и не сразу заметила двух женщин, сидевших в углу, которые показались ей смутно знакомыми.
— Садитесь.
В спокойном голосе Ральфа Люси услышала угрозу и поспешила усесться на неудобный стул посетителя. Ральф обошёл свой огромный стол и, порывшись в ящике, достал пухлую папку.
— Ознакомьтесь.
Люси покосилась на присутствующих женщин, и Ральф, заметив её настороженный взгляд, снизошёл до объяснений:
— Это понятые. Мы чтим законы.
«Дело № 328/416-9» — гласила надпись на папке, и, замирая от самых страшных предчувствий, Люси потянула верёвочки, развязывая немного кривой бант. Фотография была двухлетней давности, когда Люси снималась на пропуск в книгохранилище Конгресса. Неужели дело было заведено уже тогда? Наверное, да, потому что характеристика была датирована тем же временем. Слова отзывались болью где-то в животе: «Посредственна. Не способна принимать самостоятельные решения. Осторожна, благоразумна и предусмотрительна. Лояльна к существующему порядку». Отличная характеристика! Люси криво усмехнулась, но когда перевернула страницу, ей стало не до смеха.
Это были те самые фотографии, сделанные неизвестным папарацци, только вот качество было не в пример лучше газетного. Далее была приложена объяснительная записка дежурного пропускного пункта о нарушении режима. Потом было несколько докладных записок «о подозрительном поведении» и «нецелевом использовании оргтехники». Расшифровке данных аудиозаписей было отведено не меньше сотни страниц, а в конце прилагались две генетических карты: одна та, что Люси по-быстрому заполнила на себя сама, а вторая — за подписью целой комиссии. Различия были заметны даже дилетанту. После такого отчёт старшей по дому показался невинной забавой, потому что ничего интересного в нём не было...
— Да, ещё чуть не забыл... — Ральф протянул ей несколько листков: — Это тоже материалы данного дела.
Люси прочитала заголовок: «Протокол осмотра квартиры...», и её затошнило, потому что взгляд остановился на перечне обнаруженной «нелегальной литературы».
— Отчёт акушера-гинеколога будет приложен после того, как его внесут в протокол, — Ральф размял пальцы и сочувственно взглянул на Люси: — Пить хотите?
— Что?!
О чём он? Ральф неторопливо поднялся и, налив из графина воду, поставил стакан перед Люси:
— Пейте. Это вода... — дождавшись, когда стакан опустеет, он продолжил: — Доказательств нам хватает, чтобы дело было отправлено в судебное производство — распространение запрещённой литературы всё ещё считается государственной изменой. Но мне бы хотелось понять — как такое произошло?
— Что именно? — глухо отозвалась Люси.
— Как стало возможным, что человек, профессионально занимающийся генетикой, пошёл на это... — Ральф выдержал трагическую паузу и продолжил: — Я совершенно не пытаюсь сказать о подлоге жизненно важных документов, к которым, несомненно, относится генетическая карта. И даже не о профессиональной этике, рассматривающей межвидовое скрещивание только с точки зрения строгого контроля, исключающего генетические аномалии. Нет! Я говорю о самой возможности межвидового контакта, порочащего звание человека. С детских лет нас приучали к гордости за это звание и объясняли недопустимость следования животным инстинктам. И что мы видим?
Понятые согласно кивали словам Ральфа, и он входил от этого в раж.
— Мы не карательная организация. Название «Полиция нравов» говорит само за себя. Наше дело нравственность... чистота... мы стоим на страже базового принципа: «Человек — не животное!» И такие эпизоды сильно подрывают веру в будущее человечества. Только поэтому мы со старинной лупой рассматриваем каждый такой случай, чтобы искоренить скверну. Как можно сознательно пойти на такой шаг? Этот вопрос мучает передовые умы... ответьте нам, Люси, как это случилось?
— До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью.
Люси процитировала слова из книги, закрыв глаза, чтобы не видеть торжествующую физиономию Ральфа. Как же она устала!
— Так... так... — оживился Ральф. — Пожалуй, я буду ходатайствовать о проведении психиатрической экспертизы... это бы всё объяснило...
О карательной психиатрии Люси определённо слышала, но была настолько далека от темы, что ей даже в голову не могло прийти, будто её коснётся нечто подобное. Понятые же закивали, как антикварные игрушечные болванчики. Интересно, они делают это синхронно? А Ральф принялся кому-то звонить, и по его отрывочным фразам стало понятно, что Лайма тоже где-то здесь, но «девочек следует закрыть отдельно». В горле пересохло, но просить воду Люси не собиралась. Ральф положил трубку старинного телефона на рычаг и нажал какую-то кнопку на столешнице. Через минуту дверь открылась, и девушка в синей форме положила перед Люси заполненные листки.
— Распишитесь внизу каждой страницы, — потребовала она.
— Что это?
— Протокол допроса, — ответил Ральф и добавил: — Тео, дополни, что ввиду нестабильного состояния психики задержанной рекомендуется избрать в качестве меры пресечения заключение под стражей. Число. Подпись.
Люси дали ручку, и она старательно подписалась на каждом листе напротив своей фамилии. Удивительно, но она не чувствовала абсолютно ничего — только жуткую пустоту.
***
За окном давно уже стемнело, а Люси никак не могла заставить себя собраться с мыслями и хотя бы понять, чем может грозить её положение. Ничем хорошим, это-то ясно, но вот чего ждать? Неизвестность пугала настолько, что сосредоточиться на размышлениях не удавалось, и Люси просто пересчитывала квадратики решётки, закрывающей окно со стороны улицы. В её крохотной комнате-камере занять себя было совершенно нечем, разве только лечь на узкую кушетку и уснуть. Но спать почему-то было страшно. А ещё она очень волновалась за Селли: как он там... один в пустой квартире... и Лаймы нет, чтобы покормить. Мысль о Лайме принесла боль и раскаяние — ведь в том, что подруга попала в такую ужасную ситуацию, виновата только Люси... ну и поведение, порочащее звание человека.
Поэтому, когда Люси услышала звук шагов за дверью и скрежет ключа в замке, она даже обрадовалась. Вошедшая девушка показалась смутно знакомой.
— Я обед принесла, — жизнерадостно начала она. — Здравствуйте... вы меня не помните?
— Нет...
— «Матери без границ».
— Но... как?
— Я подумала и решила сотрудничать с полицией нравов... это оказалось совсем не сложно... я просто честно рассказала о том, что знаю.
— Про своих подруг?
— Ну да! — девица довольно разулыбалась. — Мне всё объяснили, и я раскаялась. И теперь нарадоваться не могу. Работа хорошая, да ещё и кормят бесплатно... и скопить можно...
— А раньше ты где работала?
— Так в столовой же... школьной. Там так шумно... у меня всегда по вечерам голова болела.
— А здесь тихо?
— Очень... и спокойно. Я же только сотрудников обслуживаю... ну, ещё иногда таких...
— Каких?
— Ну, как ты... я же тоже здесь сначала сидела...
— И тебя отпустили?
— Конечно! Ведь я же ни в чём не виновата! Меня обманули... ты не думай, здесь оставляют только тех, кто не безнадёжен... остальных сразу уводят...
Люси вдруг пришла безумная идея: связать эту дурочку, отобрать ключи и бежать... бежать как можно дальше от этого страшного места.
— А ты не боишься, что я сбегу?
Девица бесхитростно улыбнулась:
— Шутишь, да? Куда ты сбежишь, здесь же везде камеры и охрана.
— А куда уводят остальных? Ну... тех, кто безнадёжен?
— Точно не знаю, на Мари говорила, что безнадёжных пускают на органы... ну или опыты разные делают... наука же не стоит на месте, а где материал брать?
Она явно повторяла чьи-то слова, и Люси вновь стало страшно. Почему-то вдруг показалось, что девицу эту подослал Ральф. Специально, чтобы дезинформировать и запугать. Хотя, может, и правда — на опыты?
— А ты не знаешь, я здесь одна такая... небезнадёжная?
— Не знаю... мне тебя сказали покормить, и проследить, чтобы поела.
Может быть, её хотят отравить?
— А кто сказал?
— Наша старшая. Ешь давай... и думай...
— А что стало с остальными?
Девица сразу поняла, что Люси спрашивает про остальных «матерей без границ»:
— Я больше никого не видела... но они сами виноваты! Не надо было обманывать!
Люси немного поковыряла кашу и впихнула в себя несколько ложек только потому, что не знала, когда её покормят в следующий раз, а силы терять не хотелось. Будущее продолжало пугать своей неопределённостью. Интересно, а если девицу, и правда, подослал Ральф, то чего он хотел этим добиться? На кого Люси надо донести, чтобы засчитали раскаяние? Получалось, что только на Джейка... странно, конечно, что его имя ни разу не мелькнуло на расшифровках прослушки. Да и про их поездки в Варгас в деле совсем ничего не было. Она без сна лежала на жёсткой кушетке, гадая, как скоро у неё спросят про Джейка, и что сделают, когда она не ответит. Ещё и психиатрическая экспертиза пугала...
Утром за Люси пришёл Ральф и пригласил на беседу. Почему-то казалось, что церемониться уже никто не будет, поэтому такая вежливость пугала даже сильнее, чем если бы Ральф начал орать и топать ногами... и, быть может, ударил. Или он играет в доброго следователя, и её сейчас отведут к злому?
— Присаживайтесь.
Ральф кивнул на вчерашний неудобный стул, а сам вместо того, чтобы усесться на своё место, принялся расхаживать по кабинету, чем ужасно нервировал. Хотя, наверное, он именно этого и добивался. Сегодня понятых не было, и Люси не знала, радоваться этому или нет. Хотя она не тешила себя иллюзиями — всё сказанное в Синем доме записывалось.
— Как спалось? Кошмары не мучили?
— Спасибо, всё хорошо.
— А выглядите не очень.
Если Ральф хотел тем самым её обидеть и вывести из себя, то ничего не добился. Люси только равнодушно пожала плечами и склонила голову к плечу, ожидая дальнейших слов.
— Вы понимаете, что ваша судьба висит на волоске?
— Понимаю.
— Мне вас очень жаль, и я бы очень хотел вам помочь... ну, или уберечь от новых ошибок.
— Спасибо, — кивнула Люси, внутренне холодея.
— Вы умная девочка, и должны понимать, что всё на свете имеет свою цену. Если вы предложите нам что-то достойное внимания...
— Боюсь, что мне нечего... — перебила его Люси, но он не дал ей договорить.
— Не спешите. Подумайте. Я могу дать вам время подумать... скажем, неделю.
— Не стоит!
— Почему же? Если человекаможно спасти, то надо использовать любую возможность.
— Что я должна сказать?
— Правду. Ничего кроме правды. Вы же не просто так попали в неприятную ситуацию... и у вашего положения есть виновник.
— Нет!
— Всего лишь подумайте об этом. Я подожду. Как надумаете, просто постучите по двери... и она откроется.
Люси не заметила, когда Ральф нажал на кнопку вызова. Хлопнула дверь, и появился сотрудник полиции, лицо которого показалось ей знакомым. Весь путь по извилистым коридорамона не могла перестать об этом думать. Охранник, очевидно, заметил её интерес и, закрывая за ней дверь, сказал:
— Да, мы с вами уже встречались. В Варгасе.
Удивительно, что она не узнала его, а ведь синяя форма полиции нравов была чем-то похожа на фирменный мундир гардеробщика казино.
Люси было о чём подумать долгие десять дней, пока её не вызывали на «беседы». Стучать она не собиралась, но это не мешало тихо сходить с ума от тишины и неизвестности. Кормила её теперь другая женщина, судя по всему, немая, потому что Люси не услышала от неё ни звука.
Гулкий перестук тяжёлых шагов по коридору заставил сердце Люси сжаться. Неужели время вышло? Вместо Ральфа на пороге её камеры появились два человека в форме совершенно другого ведомства. Один из них сковал руки Люси арестантскими наручниками и кивнул:
— Следуйте за мной.
Второй охранник шёл за спиной Люси, и затылком она чувствовала его неприязненный взгляд. На этот раз они шли по зданию очень долго и даже миновали две стеклянные галереи, прежде чем оказались перед массивной дверью, изукрашенной изысканной резьбой. Впрочем, разглядеть как следует у Люси не получилось, потому что её едва не силой втолкнули в огромную комнату, хозяин которой поднялся из-за стола и шагнул навстречу.
— Ну, здравствуй, Люси Вайс.
***
Люси никогда не любила разговаривать с незнакомцами, но в её положении выбирать не приходилось. Скорее всего, её привели на беседу к начальнику Ральфа, явно недовольному ходом расследования. Иначе откуда такой неприязненный взгляд? Этот человек совершенно точно привык распоряжаться чужими судьбами, и слова «жалость» и «сострадание» были для него пустым набором букв. Он продолжал разглядывать Люси с холодным интересом, и она сразу вспомнила и про свою мятую несвежую одежду, и про немытые нечёсаные волосы, и про искусанные губы. Очевидно, осмотр оказался не в её пользу, потому что он хмыкнул и вернулся за свой стол, где начал перебирать какие-то бумаги. Люси чувствовала себя идиоткой, переминаясь с ноги на ногу в центре комнаты.
— Я могу сесть?
— Да, — он стал что-то быстро записывать в пухлом ежедневнике и немного рассеянно кивнул: — Называй меня Герман.
— Хорошо.
Люси села на предложенный стул и зажала ладони коленями, чтобы скрыть дрожь. Почему-то этот Герман внушал ей нешуточный трепет. Ральф на его фоне казался игривым щенком...
— Не вижу смысла в долгих разговорах. У тебя было время подумать и оценить свои шансы выбраться отсюда. Поэтому я хочу сделать тебе предложение.
Люси шумно сглотнула, на что Герман только хмыкнул. Он неторопливо налил в стакан воду и подвинул его Люси.
— Спасибо.
Он словно не слышал.
— Ты же понимаешь, что просто так тебя никто не отпустит, поэтому от тебя требуются максимально подробные и правдивые показания об участии в твоём деле некоего Джейка Селливана.
Люси опустила взгляд и зажмурилась.
— Ничем не могу вам помочь.
— Ты не поняла, Люси. Сотрудничать со следствием — исключительно в твоих интересах. Селливан уже даёт показания, и лишь от твоих слов зависит, кто в вашем деле будет признан виновным, а кто лишь жертвой злого умысла. Лайма Полянски, кстати, уже раскаялась и рассказала, как всё было. Мне жаль тебя, Люси, и только поэтому я хочу тебе помочь.
— Я не знаю, что сказать... — выдохнула Люси, облизывая сухие губы.
— Тебе следует обвинить Джейка Селливана в насилии.
— Нет.
— Ты не поняла. Для тебя это единственный выход.
Наверное, так оно и было. Можно обвинить Джейка, автоматически становясь «жертвой насилия», обеспечив себе, тем самым, медицинскую и психологическую помощь. Скорее всего, даже с работы не уволят, а наоборот, будут всячески сочувствовать и стараться помочь... и жизнь снова войдёт в привычное русло... только вот зачем ей такая жизнь? Тем более такой ценой.
— Я понимаю.
— Пиши заявление! — Герман подвинул ей чистый лист и ручку.
— Нет.
— Пиши, иначе...
— Пусть будет иначе...
Герман принялся расписывать ей все ужасы её положения, особо напирая на то, что от её слов уже ничего особо не зависит, потому что «подельники» уже во всём признались... Люси особо не слушала, потому что всё это было уже неважно.
— Ты меня поняла?
— Да.
— Пиши!
— Нет!
— Почему? — во взгляде Германа появился исследовательский интерес. — Ведь он уже сознался.
— Он был неправ.
— А твоя подруга?
— Она не поняла.
— Хорошо... — Герман встал из-за стола и прошёлся по кабинету. — У тебя будет какое-то последнее желание?
— Нет.
— Хочешь, я передам Селливану, что ты отказалась его обвинять?
— Зачем? Он ещё будет счастлив...
— Он ещё будет счастлив, — эхом повторил Герман.
Он остановился перед ней и, сцепив руки в замок, принялся откровенно её разглядывать.
— Будет! — согласилась Люси.
Она нашла в себе силы взглянуть на Германа почти с вызовом, прекрасно понимая, что это ничего не изменит.
— Теперь я понимаю, что он в тебе нашёл...
Люси замерла и медленно опустила взгляд. Ей было очень страшно, но она держалась из последних сил, чтобы не начать упрашивать помочь ей избежать мучений — могли же её застрелить при попытке к бегству? Тихо и бесславно.
— И ты не изменишь своего решения?
— Нет.
— И не пожалеешь?
— Нет.
— Хорошо... очень хорошо... — он обошёл стол, постоял рядом с массивным креслом, стукнул по его спинке кулаком и вернулся к Люси. — А если бы я предложил тебе изгнание, ты бы согласилась?
— Я не стану писать заявление.
Герман поморщился, как от зубной боли.
— Обойдёмся без этого. Что тебе рассказал Джейк?
Люси вздрогнула, но лишь покачала головой:
— Ничего.
— Что он говорил тебе об устройстве нашего общества?
— Ничего.
— Он давал тебе книги, копии которых ты оставила себе, и не говорил, где он их взял?
— Нет.
Герман потёр переносицу.
— И у тебя не возникало вопросов?
— Нет.
— Упрямая девчонка! — казалось, Герман разозлился, но вместо того, чтобы вновь начать угрожать или ругаться, он присел на край стола рядом с Люси и заговорил тихо, но очень отчётливо: — Когда этот эксперимент начинался, в нём участвовали только добровольцы: молодые, сильные, здоровые, не обременённые ничем.
— Эксперимент?
— Да. Модель устройства общества складывалась на ходу, по мере появления нужды. Проще всего оказалось отделиться от остального мира и заниматься только тем, к чему было призвание... — Герман недобро усмехнулся: — Чистая наука, что может быть проще и приятнее? Для чистоты генетического эксперимента была использована теория о бисексуальности большинства. Процент убеждённых гетеросексуалов тот же, что и гомосексуалов, а, стало быть, изменение полярности не должно было принести никаких критических последствий. Что и было доказано опытным путём...
Люси затаила дыханье. Зачем он ей это рассказывает? Быть может, уже считает её обречённой... и не видит смысла что-то скрывать.
— Это был расцвет генетического моделирования, когда стало возможно не только рассчитать генетическую карту, но и оценить её погрешность. Следуя нашей программе, стало возможным появление целой плеяды учёных-фундаменталистов, и наука шагнула далеко вперёд. Мы обеспечивали потребности всего мира в новых технологиях, благодаря нам стало возможным освоение других планет, мы научились побеждать те болезни, которые считались неизлечимыми много веков, мы научились влиять на разум... трансплантология достигла своих вершин, и старинные мечты о вечной жизни совсем скоро станут реальностью... мы стали мозгом обновлённого человечества, а мозг надо защищать...
— Я не понимаю...
— Таким образом, мы оказались в резервации. Осознанной и необходимой... о чём за нашими границами знает всего лишь несколько десятков человек, которые очень сильно заинтересованы в нашей... гм-м... деятельности, и всеми силами способствуют сохранению этого порядка. Следовательно, если вы хотите покинуть наш уютный мирок, вы должны будете оставить здесь все воспоминания.
— Я не понимаю... — Люси сдавила виски ладонями. — Я ничего не понимаю...
— У меня есть возможность переправить вас через границу. Вас и вашу ненормальную подругу.
— И кота...
— В смысле?
— У нас ещё есть кот...
— Да ради бога! — Герман устало потёр лоб. — Накопленных вами денег хватит на небольшую квартиру... ну и на первое время, пока вы не найдёте работу... ваших знаний должно хватить, чтобы устроиться в системе образования... или где захотите. Это — лучшее, что я могу вам предложить.
Это действительно был невероятно удачный выход из ситуации. Просто невероятный! Если такое вообще возможно... с потерей Джейка Люси уже смирилась, а если оставался хоть мизерный шанс спасти ребёнка... и всё-таки в такое было почти невозможно поверить.
— Почему вы это делаете?
Герман долго молчал, прежде чем ответил:
— Джейк Селливан — мой сын.
***
Пока Люси вели по бесконечным коридорам, она мысленно продолжала разговор с Германом, всё ещё не веря в происходящее. Получалось, что их замкнутый мир жил совершенно по иным законам, которые переставали работать, стоило пересечь границу. И трудно сказать, благом ли была депортация из их стерильного мира… для неё, очевидно, да, а для тех девчонок, которые навсегда забыли об оставленных здесь детях? Как сказал Герман, вмешательство в мозг будет минимальным, и разве что только сны смогут напомнить о покинутом навсегда мире. И то не факт, что такое случится.
Люси была уверена, что Джейка она вспомнит несмотря ни на что. Только бы Герман сдержал слово и поместил их рядом друг с другом! Хотя, если не так, то терялся весь смысл… Джейк, оказывается, получил её самое первое письмо и сразу же начал действовать. Отвратительно, конечно, шантажировать близкого человека самоубийством, но, наверное, он был слишком убедительным… а ещё Герман пообещал дать им с Джейком возможность попрощаться перед депортацией, и Люси не могла дождаться, когда это произойдёт.
Странно, но Люси отвели в другую камеру, о чём она попыталась сообщить своим охранникам. Но те, не вступая в разговоры, втолкнули её в тёмную комнату без окна. От страха Люси сначала прижалась спиной к двери, ожидая нападения. Несколько долгих минут ничего не происходило, а потом раздался хриплый шёпот:
— Кто здесь?
— Я.
— Точнее, пожалуйста.
Голос Лаймы Люси не могла спутать ни с каким другим. Она бросилась к его источнику, больно ударилась о какой-то предмет и только потом нащупала кровать.
— Лайма!
— Люси?
Лайма бросилась в объятия подруги, дурея от счастья. Они вместе! Вместе… а значит, всё уже не так страшно, и они справятся! Они обнимались, и ревела не только Люси, считавшаяся неженкой, но и Лайма… только теперь от счастья.
— Что с тобой?
— Как ты?
Они ощупывали друг друга, всё ещё не веря, что это не обман и не иллюзия, а потом наперебой принялись рассказывать о пережитом. Слушая рассказ Лаймы, Люси поняла, что ещё очень легко отделалась. С подругой так не церемонились и, кроме разговоров, кололи какие-то психотропные вещества, от которых не только болела голова и тошнило, но и начинали преследовать видения. Но зато то, что она попыталась ручкой выколоть Ральфу глаза, когда тот ей предложил расписаться в протоколе, сочли побочным эффектом этой токсичной дряни. Лайма не могла поверить, что их так легко отпустят, слегка лишь «подчистив мозги».
— Ты уверена?
— Да. Депортация уже завтра.
— Нам хотя бы дадут собраться?
— Вроде бы на сборы положено два часа.
— А потом?
— Потом нас отвезут на границу и, покопавшись в мозгах, отправят дальше.
— А ты уверена, что нас просто не грохнут?
— Он сказал, что в нас слишком много вложено, чтобы разбрасываться таким ресурсом.
— «Он»?
— Отец Джейка.
— Тогда понятно… а…
Люси прекрасно поняла, о чём хотела, но не решалась спросить Лайма.
— Он нас проводит. Может, и Дэн с ним будет…
— Может, и будет, — очень тихо согласилась Лайма.
В темноте невозможно было разглядеть её лица, но Люси не сомневалась — плачет. Они уснули на узкой кровати, обнявшись, словно боясь ещё раз потерять друг друга...
Все вещи в квартире были разбросаны, как будто те, кто проводил обыск, задались целью устроить максимальный беспорядок. Книг не было, а тащить в новую жизнь старое барахло Люси не считала нужным, наскоро покидав в спортивную сумку то, на чём не было следов чужих рук… по крайней мере явных. Больше всего Люси переживала о том, что нигде нет Селли. Наверное, он выскочил в открытую дверь, испугавшись чужих людей. Но вот где его искать? И поэтому вместо того, чтобы заниматься глупыми сборами, Люси стояла на пороге квартиры и отчаянно звала кота. Её сопровождающая не позволяла выйти из квартиры, презрительно поглядывая на эти попытки, и глумливо улыбалась. Стерва!
Люси замерла от счастья, услышав ответный мяв, и обессилено опустилась на пол у ног своей надзирательницы, раскрывая объятья. Селли, не переставая жаловаться, бросился на грудь Люси и принялся активно тереться головой о подбородок. Только когда жалобы сменились довольным урчанием, стало понятно, что жизнь налаживается. А Селли, боднув Люси посильнее, спрыгнул на пол и пошёл в сторону кухни. Он остановился на пороге, укоризненно глядя на хозяйку, и когда она поспешила за ним, распушил хвост и неторопливо подошёл к миске.
— Поторопитесь!
— Хорошо, — рассеянно ответила Люси, даже не пошевелившись.
Смотреть на довольно урчащего Селли она могла сколько угодно и с огромным удовольствием. Лайма выволокла в коридор два чемодана.
— Присядем на прощанье?
Люси оглядела свою квартиру, которую очень любила. Все вещи она покупала, долго выбирая и смакуя каждую мелочь. Что её ждёт в новой жизни? Знать бы! Люси закрыла глаза и словно наяву увидела, как в квартире полыхает пламя. Прошлое горело неудержимо, яростно, безвозвратно. Ей казалось, что огонь буквально пожирает мебель, разбросанные на полу вещи, какие-то безделушки, ещё недавно казавшиеся милыми и уютными. К чёрту! Так и надо! Люси подхватила на руки Селли, забросила на плечо сумку с вещами и пошла… не оглядываясь. Лайма шла следом, грохоча колёсиками чемоданов. Лифт, как это часто бывало, не работал.
— Люси?!
Виктория, как обычно, сидела на площадке между этажами, и сопровождающая её не сразу увидела. Зато девочка мгновенно оценила обстановку:
— Люси, у тебя же всё хорошо?
— Всё отлично.
— А куда вы?
— Переезжаем, видишь же.
— Далеко?
— В другой город…
— Понятно… — Виктория принялась накручивать на палец волосы. — А я сразу поняла, что это ты, потому что котик начал вырываться.
— Ты его держала?
— Ага… он был такой потерявшийся… я его кормила… только мама не разрешила его домой брать… вот мы с ним тут и сидели обычно. А где вы были?
— На собеседовании, — ответила Люси, покосившись на сопровождающую.
— У нас нет времени! — строго сказала та, поджав губы.
Люси помахала Виктории и легко спустилась по ступеням вниз. Только выходя из подъезда, она оглянулась. В открытом окне её бывшей квартиры ветер трепал штору, и казалось, что это рвутся вслед языки пламени. Прошлое сгорело навсегда.
Машина мчалась в сторону границы, а Люси сжимала ладонь Лаймы и прижимала к себе Селли, шепча ему в загривок о том, что всё будет хорошо. Наверное, он даже верил, хоть и нервно дёргал ушами, когда на них падали редкие капли слёз. Попрощаться с Джейком Люси толком не дали. Да и само прощание под пристальными взглядами охранников получилось очень сухим и скомканным. Она изо всех сил старалась не разрыдаться, но получалось не очень. Джейк сжимал ей в объятьях и шептал, что обязательно её найдёт… чего бы ему это ни стоило… и уже тогда они точно будут вместе… навсегда… как больно-то! Люси верила ему, но всё равно боялась. А вдруг они будут ходить по одним улицам и просто не встретятся? Или встретятся, но очень поздно? Но не пугать же Джейка своими глупыми страхами?! И она шептала ему, что будет ждать… обязательно будет… всегда…
Именно об этом она думала, стоя у кабинета, ожидая, когда её пригласят на корректировку памяти.
— Проходите…
Люси на мгновение зажмурилась и попыталась унять сердцебиение. Она облизала пересохшие губы, и на мгновение ей показалось, что она чувствует вкус поцелуя Джейка. Люси расправила плечи и гордо вздёрнула подбородок. Этого у неё не отнимет никто!
Эпилог
Летнее солнце светило в окна, и от него не спасали тонкие занавески. Нелли поцеловала в лоб сонного Джейка, который забрался к ней в кровать, наверное, под утро, и отправилась на кухню. Конечно же, спящий на подушке Солли сразу же проснулся и поспешил за ней. Он требовательно мявкнул, напоминая о том, что кофе может подождать, а лично он ждать не в состоянии, и благосклонно принял свой корм, принимаясь разборчиво выбирать самые вкусные из одинаковых кусочков.
Джейн подошла бесшумно, явно привлечённая запахом кофе, и забрала себе первую чашку. Проснулась она только после третьего глотка и сразу же начала мазать джем на тосты.
— Ты столько не съешь, — не выдержала Нелли.
— Пф-ф! Джейк любит сладкое.
— Я варю для него кашу.
— Нужна ему эта каша! — пренебрежительно отмахнулась Джейн.
— Ты его балуешь!
— Конечно! А кому ещё его баловать, если не любимой тётушке?! Кстати, новый сосед тоже испытывает к нему слабость.
— В каком смысле? — Нелли тревожно взглянула на сестру.
— Когда он рассказывает детям свои сказки, то непременно сажает Джейка рядом с собой и всегда на него смотрит.
Поселившийся три месяца назад в квартире напротив Герман сначала вызывал у Нелли какую-то непонятную тревогу. Она решила, что это оттого, что сосед нигде не работал, хотя выглядел ещё довольно молодым, чтобы жить на пенсионное пособие. Тот, правда, объяснил, что был моряком, а теперь его «списали», и тревога поутихла. Наверное, он и впрямь был моряком, потому что курил трубку и рассказывал бесконечные истории о морских приключениях. Благодарными слушателями оказались, понятное дело, дети, родители которых днями пропадали на службе, доверяя своих чад социальной опеке. Опекуншей их райончика была унылая тётка предпенсионного возраста, которой хватало только, чтобы проверить, все ли дети поели, а потом она нещадно их гоняла, призывая к тишине и покою.
— А ещё Герман покупал Джейку мороженное, — наябедничала Джейн, начиная расчёсывать свою рыжую гриву.
— Откуда ты знаешь?
— Видела вчера… — пробормотала Джейн, удерживая губами шпильки.
— Я с ним поговорю, — решила Нелли. — Всё-таки сказки — это одно…
— Мне кажется, это потому, что Джейк растёт без отца.
Иногда Джейн бывала жестокой. Отец Джейка погиб в страшной аварии, в которой сёстры выжили лишь чудом, и даже несколько дней пролежали без сознания в реанимации. Травмы были настолько сильными, что начались проблемы с памятью, которые медики признали необратимыми. Поэтому Нелли даже не могла вспомнить лица своего мужа. Она пришла к нему на могилу через месяц после похорон и долго вглядывалась в фотографию, ожидая, что это поможет вспомнить. Сердце болело от потери, но лицо на керамической табличке казалось чужим. Чудом было лишь то, что Нелли не потеряла ребёнка, которого носила, и рождение Джейка помогло пережить этот кошмар.
Правда, Джейн уверяла, что Нелли так и не оправилась от потери, потому что смотреть не хочет на мужиков. Может, так оно и было, только вот сама любвеобильная Джейн тоже не нашла себе никого, с кем бы ей было хорошо. Все её романы оканчивались одинаково — она тоскливо пила свой утренний кофе и силилась улыбнуться: «Снова не то! Но зато в следующий раз непременно повезёт!» Объяснить, кого она ищет, Джейн не могла, и Нелли смирилась с этой небольшой странностью сестры. Соседка из дома напротив, которая подрабатывала тем, что дурачила наивных туристов своими гаданиями, уверяла, что видит страшное проклятье над головами сестёр, но снять его ей было не под силу.
Нелли могла только посмеиваться над глупыми предположениями, потому что слишком хорошо знала биологию, особенно те разделы генетики, которые были связаны с наследственностью. И могла точно сказать, что все дело в их с Джейн либидо, унаследованном от какой-нибудь прабабки. Джейн могла сколько угодно знакомиться, несмотря на постоянные разочарования, а ей не хотелось и такого… или она слишком сильно любила погибшего мужа. Иногда Нелли представляла себе, на что была похожа их жизнь, но почему-то её богатое воображение пасовало. Лишь иногда ей снился ускользающий образ мужчины, с которым она всегда только танцевала, и тогда она просыпалась в слезах. Наверное, от счастья… а ещё ей очень часто снился пожар, который она не могла вспомнить наяву, сколько бы ни напрягала память…
— Так ты отпустишь их в город?
— Что? — Нелли так увлеклась своими мыслями, что совершенно не слушала Джейн.
— Рассказываю тебе, рассказываю… — проворчала сестра. — Сосед сегодня собирался повести мальчишек в город. Там будет какой-то праздник.
— А он уследит за всеми?
— Этот-то?! Не смеши меня! Он явно умеет командовать…
— Но Джейку всего пять…
— Значит, он будет держать его за руку.
Джейк был во дворе самым младшим и очень страдал, когда старшие мальчишки не брали его в свои игры. Нелли была благодарна Герману, который сумел ввести её сына в дворовое общество, но вот так отпускать… далеко…
— Нелли, не выдумывай! — Джейн очень хорошо чувствовала её метания. — Парень растёт… его надо отпускать.
— Парень?! Ему всего пять!
— Знаешь, ему уже нужно мужское общество, а мы с тобой его таким обеспечить не можем…
— Но я же не виновата!
— Конечно, нет, — Джейн хитро улыбнулась. — Поэтому мы просто воспользуемся благоприятным стечением обстоятельств!
Всё-таки она не зря работала психологом.
— Когда ты успела с ним договориться?!
— Сама не знаю! — весело фыркнула Джейн. — Но он такой милаха.
Нелли допила свой кофе. Пора было собираться на службу. Это сестре хорошо с её свободным графиком… хотя иначе было бы очень непросто с Джейком — ребёнок и так больше трёх часов в день находится на попечении социальных служб. И вот тут-то и оценишь такого соседа…
— Точно. Милаха! Как я раньше этого не замечала?
— Ты очень предвзято к нему относишься.
Взгляда на часы хватило, чтобы убедиться, что пора спешить. Нелли быстро оделась, ещё раз поцеловала спящего Джейка и выбежала из квартиры. Как раз вовремя, чтобы нос к носу столкнуться с соседом.
— Доброе утро.
— Доброе. Вы торопитесь?
— Опаздываю на работу.
Как Нелли ни торопилась, Герман шёл с ней рядом и пытался вести светскую беседу.
— А где вы работаете?
Можно подумать, не знает…
— В школе.
— Преподаёте литературу?
— Не угадали. Биологию.
— Я задумал небольшую вылазку в город. Вы не возражаете, если я возьму Джейка?
— А вы не боитесь, что мальчик к вам привяжется?
— Я слишком одинок, чтобы пренебрегать такой возможностью…
Не клинья ли он к ней подбивает? На всякий случай Нелли решила прояснить ситуацию.
— Я — вдова, и меня одиночество полностью устраивает.
Герман показался удивлённым и обескураженным, а потом рассмеялся:
— Мне лестно, что обо мне можно такое подумать, но у меня даже мыслей таких не было. Я слишком стар для чего-то подобного. И я с удовольствием общаюсь с детьми…
— Вы общаетесь с моим сыном.
— Верно. Он очень умный ребёнок и…
Герман не успел договорить, потому что Нелли заметила, что школьный автобус вот-вот отъедет. Она неловко попрощалась с соседом и помахала водителю. Тот посигналил, призывая поторопиться, и Нелли легко поднялась по ступеням. Спиной она чувствовала взгляд Германа. Всё-таки была в соседе какая-то загадка!
24.01.17
Единственное, что Нелли безоговорочно нравилось в её работе — это график. Четырёх рабочих часов в день ей вполне хватало, потому что дома её ждал Джейк. Сегодня уже на подходе к дому её не покидало ощущение какой-то неправильности, и только сообразив, что не хватает детского гомона, Нелли вспомнила о соседе и его прогулке. Отчего-то стало очень обидно — делить сына её не хотелось ни с кем.
Не зная, чем заняться, она включила музыку, и на мгновение её оглушило ощущение dejavu — мелодия показалась ей слишком знакомой. Нелли закрыла глаза и, прижав руки к груди, закружилась по комнате. Точно! Это был просто сон... а к груди она, наверное, прижимала фотографию... она не переставала двигаться, словно вспоминая когда-то позабытые движения. Сердце сжалось от боли и какой-то невероятной тоски. Проклятая авария! Она медленно осела на пол и, продолжая раскачиваться, обняла себя руками и разревелась. Глупо, конечно, но держать это в себе не было сил. Солли оказался тут как тут. Он принялся тереться об неё головой, примирительно урча. Как будто что-то понимал...
— Мама! Мама! Ты где?
Нелли вытерла глаза ладонью и поспешила навстречу сыну. Герман, державший Джейка за руку, встревоженным взглядом отметил её покрасневшие глаза. Она виновато улыбнулась:
— Это всё музыка...
— Я знаю её. Она была популярна лет десять назад.
— Наверное...
Показалось, или во взгляде соседа мелькнула жалость? Джейк таких тонкостей не замечал — он принялся восторженно рассказывать о прогулке, кораблях, сладкой вате, фонтанах, закончив неожиданным:
— А ещё меня снимали для журнала!
Герман пожал плечами, пытаясь объяснить:
— На празднике была съёмочная группа журнала, и Джейк удачно попал в кадр.
— Да, мама! Дядя Герман поговорил с фотографом, и он пообещал мне прислать журнал! Представляешь?!
Джейк взобрался на Нелли, как обезьянка на дерево и принялся по-ежиному сопеть в ухо, вызывая улыбку соседа.
— У вас замечательный сын, Нелли.
— Вы мне это уже говорили.
Герман вдруг вспомнил о неотложных делах и ушёл, а Джейк продолжил делиться впечатлениями, вспоминая то монетку в фонтане, то обезьянку, то блики на воде. Чтобы успокоить перевозбуждённого ребёнка, Нелли усадила его себе на колени и принялась раскачивать. Она уткнулась ему носом в макушку и закрыла глаза, чувствуя себя счастливой. Зачем терзаться из-за каких-то снов, когда реальность много лучше?
Джейн вернулась домой в приподнятом настроении, как обычно бывало, когда у неё начинался новый роман. Нелли настолько привыкла к непостоянству сестры, что слушала её вполуха, пока та не выдала:
— Я сказала, что мы придём вместе!
— Кому?
— Дженсену.
— С кем вместе?
— С тобой!
— Так! — Нелли не любила неожиданностей, а уж такого рода особенно. — Кто такой Дженсен?
— Классный мужик. Он пришёл сегодня ко мне на приём... самое смешное, что ему меня рекомендовал Марк.
— Тогда не удивительно, что он стал к тебе подкатывать. Представляю, что ему рассказал Марк...
— Только о моём профессионализме! — вскинулась Джейн. — Они с братом тоже страдают от частичной потери памяти.
— И что?
Нелли прекрасно понимала, что этот Дженсен мог наболтать чего угодно, чтобы закрутить лёгкий и ни к чему не обязывающий романчик, но Джейн-то почему такая наивная? А та с жаром принялась рассказывать о новом знакомом, который выгодно отличался от всех прочих соискателей.
— И чем же?
— Это надо видеть! — загадочно прошептала Джейн. — Я специально попросила его привести брата, чтобы был повод пригласить тебя.
— И зачем?
— Я хочу, чтобы ты на него посмотрела...
А вот это было уже что-то новенькое! Джейн никогда прежде не показывала ей своих мужиков, объясняя это тем, что запоминать их — дело неблагодарное.
— А вдруг его брат будет на что-то надеяться?
— Можешь даже не волноваться. Я так поняла, что его, кроме фотоаппарата, в жизни не интересует ничего. Типичнейший задрот... ну, со слов Дженсена... ты же не обижаешься?
— Вовсе нет. Но ты не подумала о Джейке!
— А вот как раз и подумала, — Джейн была так довольна, что забылась и начала грызть кончики волос. — Я уже договорилась с соседом, что вечер Джейк проведёт с ним.
— Но...
— Никаких «но»! Желаешь ты мне счастья или нет?!
— Можно подумать, от меня там что-то зависит.
— Конечно, зависит! Если я его собираюсь привести в семью, мне надо, чтобы ты его одобрила.
Нелли даже не сразу нашлась с ответом: такой поворот был чересчур резким даже для взбалмошной Джейн.
— Ты так... уверена?
— Я же говорю! Такого я точно не встречала раньше... в общем, сама всё увидишь!
Спорить с Джейн, когда она уже всё решила, было бессмысленно, да и посмотреть на того, кого сестра впервые захотела показать, было интересно... а ещё Нелли вдруг подумала, что в последний раз была в ресторане, когда Джейку исполнился год, и Джейн выволокла их чуть ли не силой. Она как раз нашла хорошую работу и хотела осчастливить всех.
Напрасно Нелли думала, что Джейк откажется идти к Герману на вечер. Тот, оказывается, пообещал ему показать коллекцию старинных монет и свою библиотеку, и ребёнок растаял. Наверняка же рассчитывал весь вечер слушать занимательные истории, которые у соседа просто не кончались.
— Мы вернёмся рано, — убеждала соседа Нелли, но тот только улыбался:
— Не думаете же вы, что я не справлюсь со взрослым мальчиком?
Услышав, что его назвали «взрослым», Джейк замер и явно собрался соответствовать. Ну и хорошо...
— Но я всё равно вернусь не поздно!
В ресторане Нелли поняла, что именно хотела ей показать сестра. Дженсен словно не замечал присутствующих, сосредоточив внимание на Джейн, и он с ней разговаривал! Без всяких дурацких комплиментов, которые могли звучать одинаково хоть для кого, без навязчивых полуобъятий, без глупых шуточек... а потом они пошли танцевать, и Нелли показалось, что она уже точно видела их вместе, потому что за пару дней знакомства люди не могут так хорошо друг друга почувствовать.
— Осуждаете?
— Простите? — не поняла вопроса Нелли.
— Вы осуждаете вашу сестру?
— Что вы! Я за неё рада... почти как в романе...
— Вы любите читать?
У брата Дженсена оказался неожиданно приятный голос, а его интерес к чтению приятно удивил. Нелли не могла сказать, любила ли она читать до аварии, но пока сидела без работы с маленьким Джейком, только книги поддерживали её уверенность, что всё хорошо. Чего она тогда только не читала, а когда поняла, что сюжет двух книг оказался ей знаком, то удвоила усилия, надеясь что-то вспомнить... тщетно.
— Да... — к своему стыду Нелли поняла, что не может вспомнить имени собеседника и почувствовала, что краснеет: — Простите, а как вас зовут?
Странно, но брат Дженсена совсем не обиделся, а наоборот — развеселился.
— Вы тоже пропустили этот важный момент?
Нелли вспомнила, что когда их представляли, он смотрел куда-то в сторону, и она подумала, что ему это нужно точно так же, как и ей.
— Лео.
— Нелли.
Она важно пожала протянутую руку, ощутив невероятную лёгкость на душе, и после этого разговору уже ничто не мешало. Нелли даже сердилась на Джейн за то, что выставила задротом такого... обаятельного человека. Впрочем, какая теперь разница? Поэтому для Нелли оказалось большой неожиданностью, когда появившаяся Джейн спросила:
— Леонард, ты же проводишь Нелли?
Только сейчас она заметила, что в зале остались они одни, а мальчик-официант выразительно поглядывал на них, старательно протирая бокалы. За окном занимался рассвет...
Лео галантно придержал дверь, и, проходя мимо, Нелли ощутила едва уловимый запах его парфюма, который она нашла очень приятным. Странно... она никогда о таком не задумывалась! Лео поддерживал её за локоть, и Нелли замедляла шаг, желая, чтобы эта прогулка затянулась.
— Вы умеете танцевать?
— Не то чтобы очень... но не здесь же! — Нелли оглядела свой дворик, показавшийся очень маленьким и уютным. — И музыки нет...
— А где ещё? — улыбнулся Лео. — А музыку... я напою...
И он действительно начал мурлыкать мелодию, под которую днём ревела Нелли.
— Эта музыка... откуда?..
— Не знаю... просто вспомнилась...
— Она была популярна лет десять назад...
— Возможно. Мы с братом несколько лет назад попали в неприятную ситуацию, поэтому я не всё могу вспомнить.
— А что с вами было?
— Мы оказались в заложниках...
— Это страшно?
— Наверное... но я ничего об этом не помню.
Они остановились, и Лео всё ещё продолжал удерживать её, словно для танца. Нелли чувствовала, как заполошно бьётся его сердце... или это её? Он поцеловал её осторожно, словно боясь спугнуть, и тотчас же отстранился, заглядывая в глаза. Очевидно, он нашёл в её взгляде ответ на свой вопрос, потому что выдохнул с явным облегчением.
— А что вы делаете завтра... нет, уже сегодня вечером?
— Ещё не знаю... но вы должны знать — мой муж...
— Вы... замужем? Но Дженс...
— Я — вдова... — быстро перебила его Нелли. — Вот уже больше пяти лет. Но у меня есть сын.
— Вы решили сразу сдать все козыри?
— Чтобы вам не пришлось жалеть.
— Уверен, что мы сумеем подружиться. Так что вы скажете, если я вас приглашу в кино?
— Я бы с удовольствием, но Джейк... он ещё маленький...
Люси подняла взгляд и заметила стоящего у окна Германа. Очевидно, тот слышал окончание разговора, потому что поднял вверх два больших пальца, явно одобряя Лео, а потом показал на себя и поклонился. Наверное, это означало его согласие побыть нянькой. Лео заметил перемену объекта внимания Нелли и обернулся.
— Это наш сосед, он сегодня сидел с Джейком, — поспешила пояснить она.
Лицо Германа было в тени, но Нелли всё равно разглядела его странное выражение. Радость? Надежда? Облегчение? Счастье?..
— Доброе утро, — поздоровался Лео, паузой обозначая, что не знает имени собеседника.
— Зовите меня Герман. Доброго вам дня...
Сосед скрылся за занавеской, показавшись на мгновение смущённым.
— Чего это он? — шёпотом спросил Лео.
— Не знаю... но он очень хороший...
Нелли ощутила прикосновение теплой шерсти к ноге, сопровождавшееся пронзительным мявканьем. Солли вернулся с прогулки и теперь всем своим видом выражал радость встречи.
— А это мой кот, — тихо сказала Нелли.
А Солли, который всегда терпеть не мог чужаков, принялся тереться головой о светлые брюки Лео, оставляя на них следы рыжей шерсти.
— По-моему, он только что меня одобрил, — прошептал Лео.
Нелли могла только кивнуть, старательно закусывая губу, чтобы не шмыгать носом.
— Одобрил, ага.
— А значит, я могу сделать так... — Лео схватил её в охапку и принялся целовать, не разбирая... глаза, губы, кончик носа.
Конечно, Нелли обычно не одобряла такой публичности в проявлении чувств, но, во-первых, все возможные зрители ещё спали, а во-вторых, какая разница, когда она так неприлично счастлива?
конец