Делай, что должно и будь, что будет
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Внимание!
14:02
Доступ к записи ограничен
Делай, что должно и будь, что будет
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Делай, что должно и будь, что будет
Название: Радость по средам
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонокРазмер: миди, 12 154 слова
Персонажи: Северус Снейп, Гарри Поттер
Категория: джен
Жанр: херт/комфорт, юмор, немного драмы
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: по мотивам заявки в соо «Время снарри»: После войны Снейп теряет смысл жизни, впадает в депрессию. Но тут появляется Поттер, ему нужны уроки по окклюменции. А в ответ он берётся научить Снейпа радоваться жизни.
Предупреждения: АУ, ООС
Для команды: fandom SnarryPower 2018
читать дальшеПо стеклу, противно жужжа, ползла муха. Северус следил за ней взглядом, прикидывая, попадёт он в неё Авадой или нет. От кресла до окна было не больше трёх шагов, но, с другой стороны, чтобы прицелиться точнее, пришлось бы развернуться и поднять руку, чего делать катастрофически не хотелось. Швыряться Непростительными Северус не боялся — в конце концов, что они ещё могут ему сделать? — но свой комфорт он ценил. Пока ценил, потому что не знал, будет ли получать от него удовольствие завтра. Ну а сегодня — почему нет?
После войны жизнь для Северуса свелась к набору простейших действий: утром встать, принять душ, помедитировать над чашкой кофе, почитать хорошую книгу, просто посидеть в кресле, глядя в окно, ну и так далее, а лишнее со временем стало отсеиваться. Так каждодневный душ был признан роскошью — да и счёт за воду не порадовал! — а стало быть, отпала необходимость переодеваться. Северус выбрал для себя практичный домашний костюм, кстати, серого цвета, в котором можно было и спать, и ходить по дому, не опасаясь показаться нескромным. Впрочем, кого он обманывал?! Гостей у него никогда не было, а соседи, кажется, вообще считали его дом заброшенным, что устраивало всех.
Следующими жертвами рациональности пали уборка постели — кому это надо? — и варка зелий. Денег у Северуса было немного, но появлявшийся по воскресеньям домовик Малфоев обеспечивал едой, а по праздникам и выпивкой. Чего ещё желать? Сбережений должно хватить на оплату коммунальных услуг на семьдесят четыре года и одиннадцать месяцев. Так долго жить Северус всё равно не собирался, а запас зелий на все случаи, бережно прикрытый чарами сохранности, гарантировал какую-никакую защиту от всяческих старческих немощей. В общем, можно было ни о чём не беспокоиться.
Вот Северус и не беспокоился. А просто жил и, наверное, даже получал удовольствие от процесса. Хотя с уверенностью утверждать бы этого не мог — с удовольствиями у него всегда складывались непростые отношения. Хорошо хоть, с возрастом потребности стали самыми минимальными: удобное кресло, тёплый плед, наброшенный на ноги, и бокал хереса. Читать Северус перестал месяца два назад, когда разочаровался в маггловских авторах, а штудировать очередное пособие по Тёмной магии было неинтересно — чего он ещё не знал? Наверное, со временем он перестанет спускаться и в «гостиную» — крошечную проходную комнату под спальней, как уже перестал ходить на кухню. Зачем? Ведь и в кровати можно делать то, что сейчас. Лёжа оно даже удобнее.
Северус думал. В последнее время это удавалось ему лучше всего. Когда Поттер вернул ему воспоминания, то они показались настолько чужими, словно их подменили. Сначала Северус размышлял о том, мог ли это проделать Поттер. Ну, чисто теоретически. Получалось, что нет — ментальные науки были для мальчишки непреодолимой преградой, разве что ему помогли. Но кто? Хотя врагов у Северуса всегда было более чем достаточно, а Поттера могли использовать втёмную.
Северус ковырялся в своих воспоминаниях, раз за разом находя в них логические дыры. Не мог же он быть таким идиотом, чтобы всю жизнь наступать на одни и те же грабли? Или мог? Конечно же, больше всего в прошлом его волновал Поттер. Сначала один, потом другой. Как первый мог трансформироваться во второго, кстати, тоже была немаленькая загадка.
Сейчас, изучая своё прошлое, Северус отчётливо понимал, какие они разные, даром что оба Поттеры. Объединяло их одно — даже тени воспоминаний было достаточно, чтобы настроение портилось, а голова начинала болеть. Конечно, хотелось разобраться, который из Поттеров бесил больше, но это не к спеху, сначала надо покончить с мухой.
— Ступефай!
Насекомое затихло, сражённое силой союза интеллекта и магии, и Северус хотел было вновь погрузиться в свои мысли, но ему помешал грохот выбитой двери.
— Протего!
— Протего Максима!
Столкновение двух щитов вышло зрелищным. Жаль только сыр, который перемололо с осколками тарелки и обломками журнального столика. Да и пустой бокал теперь некуда поставить. Северус сурово взглянул на виновника безобразия:
— И как это понимать, мистер Поттер?
— Я к вам, а у вас вспышки заклятий — ну, я думал, что помощь нужна.
Северус ещё раз оглядел разорённую комнату и был вынужден признать, что хуже не стало. Впрочем, такие мелочи его уже давно не волновали, как и виновато лепечущий Поттер:
— Я всё починю... я исправлю...
— Сыр принесите.
— Что? — Поттер замолчал, оторопело глядя на Северуса. — У вас всё хорошо?
— Если вы принесёте с кухни сыр, то всё будет отлично.
— А вы что, ходить не можете? — напуганный Поттер выглядел даже мило. — Как ваши ноги, сэр?
Ну что за идиот?
— И как желание сыра связано со способностью ходить? Вы ворвались в мой дом, всё здесь переломали, — усовестив Поттера, Северус перешёл к главному: — В ваших ботинках удобнее ходить по битому стеклу, поэтому, будьте любезны, принесите сыр.
— Вы приглашаете меня выпить? С вами?
Понимать логику альтернативно одарённого Северус и не собирался, но не говорить же, что незваный гость должен быть готов к тому, что хозяин захочет хотя бы без свидетелей надеть домашние туфли и привести в порядок домашние брюки?
Пока Поттер гремел посудой на кухне, поминутно задавая глупые вопросы и явно проверяя границы дозволенного, Северус немного поколдовал и даже не пожалел очищающих чар для себя — не всё же пыль ими убирать?
— Сэр, у вас всё хорошо? — Поттер вышел из кухни, нагруженный сыром, ненужной посудой и ещё одной бутылкой хереса.
— Вы у меня, что ли, жить решили остаться?
— Я просто подумал...
— Бросьте! — отмахнулся Северус. — Ничего вы не думали. Иначе не устроили бы весь этот балаган.
— Вы хотите, чтобы я унёс вино?
Северус только вздохнул:
— Да поставьте вы уже этот поднос.
— Куда?
— Хотя бы на стул, — огляделся Северус, — стола же у меня больше нет.
— Я мог бы починить, — снова смутился Поттер. — И дверь тоже. Я думал, на вас напали.
— Не начинайте снова.
— Я, честно, совсем не так себе всё это представлял — вино просто на всякий случай взял.
— Вы взяли вино?
— Ага. Я бы не стал у вас брать... самовольно... вы же не сказали...
— Перестаньте уже извиняться, Поттер.
Мальчишка послушно замолчал и даже уселся на предложенный Северусом стул. Всё равно другой мебели не было, но не стоять же? Какой же Поттер всё-таки шумный! Вот сел, и сразу блаженная тишина и покой.
— Сэр, у вас точно всё в порядке?
— Да. Было, пока вы не пришли, — Северус указал взглядом на дверь, которую ему удалось вернуть на место с большим трудом.
— А в остальном?
— Мебель, как вы понимаете, у меня тоже была не лишняя.
Поттер ещё немного поёрзал на стуле, а потом вдруг вскочил.
— Ждите меня, сэр! Я скоро вернусь!
Аппарировал он прежде, чем Северус успел ответить. Ну и что это было?
Северус спрятал лицо в ладонях и расхохотался. Да уж, ему было чем гордиться: кто-то боялся Тёмного Лорда, кто-то — Поттера, а его боялся сам Поттер. Так боялся, что сбежал, даже не поговорив о деле, которое его привело, потому что по доброй воле в эту дыру не спешил никто. Продолжая кривить губы в пароксизме смеха, Северус оглядел своё жилище. Какое убожество! Впрочем, разве кому-то до этого есть дело? Он даже пожал плечами, словно разговаривал с неведомым собеседником. Ни-ко-му! Никому нет дела до Снейпа и его старого дома. И это правильно, чёрт бы его побрал!
Северус тяжело поднялся из уютного кресла и добрёл до двери, по-стариковски шаркая ногами, и, приложив к ней некоторые усилия, вышел на крыльцо. Сколько же он не был на улице? Вроде бы в последний раз там шёл дождь. Осенний — мать его! — а сейчас у соседа цвела вишня. Куда делась зима, Северус не хотел думать, хотя, если вспомнить постоянный холод и появившуюся привычку кутаться в плед, то всё вставало на свои места. Зима просто прошла. Бесследно. Ну и чёрт с ней!
Северус вдохнул полной грудью, улавливая в воздухе запах весны. Тот самый, который уже успел благополучно забыться. Так когда-то пахла надежда. Сначала на любовь, потом на лучшую долю, а потом — потом этот запах просто куда-то исчез, вместе с надеждой. Северус вдруг ощутил себя бесконечно старым и подумал, что теперь ему, наверное, следует надеяться на скорое избавление от всей этой суеты, потому что медленное угасание не приносило ни капли радости.
Чтобы справиться со слабостью в ногах, Северус привалился спиной к дверному косяку и подставил лицо солнцу, прикрыв глаза. А ведь, если вдуматься, радости ему не приносило вообще ничего. Даже то, что он выжил, удачно раздав все долги, тянуло лишь на облегчение, а никак не на радость. Наверное, Северусу просто было неведомо это чувство. Кто-то же живёт, не зная стыда или бед, так почему бы не обойтись без радости? К тому же Северус как раз придерживался политики минимализма, отметая всё лишнее, вроде мытья посуды например.
Почему-то воспоминание о сваленных в раковину тарелках, прикрытых перевёрнутой кастрюлей, вызвало лёгкий стыд. Так же как и комки обёрточной бумаги на столе. Но это опять-таки доказывало наличие у Северуса чувств, пусть и несколько другого спектра: стыд, вина, отвращение, разочарование, раздражение, злость... Впрочем, от злости, кажется, удалось избавиться, что пошло только на пользу: её вспышки провоцировали боль в желудке, и приходилось пить зелье от колик. То ещё развлеченье — этот вкус Северус ненавидел с детства, а изменить его так и не получилось.
Весенний ветерок оказался гораздо прохладнее, чем помнил Северус, и, почувствовав себя озябшим, он вернулся в гостиную. Взгляд задержался на брошенной Поттером бутылке, которую вполне можно было считать трофеем, а раз так... Северус подвинул стул с сыром и хересом поближе к креслу и устроился поудобнее, предвкушая спокойный вечер. Интересно, а когда он в следующий раз окажется на улице, то что там будет? Осень или зима?
— Простите, сэр, быстрее не получилось!
Поттер аппарировал прямо в центр гостиной и сразу же начал суетиться, вытаскивая из карманов уменьшенную чарами мебель и возвращая ей первоначальный вид. Кресло, небольшой диван, низкий столик... Северус смотрел на это безобразие, пытаясь разобраться в своих чувствах. Злость? Раздражение? Недоумение?
— Поттер, что вы делаете?
— Исправляю то, что испортил, сэр.
Этот поганец явно чувствовал себя, как дома: одно то, что он открыл окно и выкинул муху, много говорило о его воспитании, только вот сообщать об этом Северус не собирался. Потому что не видел смысла. А Поттер высунулся в окно по пояс и принялся делиться впечатлениями:
— А у вас тут жасмин растёт? Или это сирень?
Если честно, то Северус не помнил, но не говорить же об этом?
— Закройте окно, мистер Поттер.
— И всё-таки вы больны! Хотите, я вызову целителя? Я знаю как.
Северус не сразу нашёлся с ответом.
— Я здоров. Целитель мне не нужен. Говорите, что вам надо, и уходите. Вместе со своими вещами.
Из всего потока информации Поттер вычленил самое несущественное:
— Вам не понравился столик? — искренне изумился он. — Я хотел другой, но он бы не влез... а диван всё равно нужен, мало ли...
Северус и сам подумывал завести диван, чтобы не ходить взад-вперёд по лестнице, но в подачках не нуждался, о чём и сообщил.
— Что вы, сэр! — возмутился Поттер. — Это как бы компенсация нанесённого ущерба, за столик и за дверь.
— С процентами? — Северус усмехнулся.
— Ага!
Спорить не хотелось, и Северус махнул рукой. В конце концов, Поттер не стал отрицать, что ему что-то нужно, поэтому диван можно считать оплатой. Вполне, кстати, достойной. Великие умы прошлого, к примеру, не гнушались оплаты натурой. Обрадованный явным одобрением, Поттер шустро сервировал на столике подобие ужина. Кроме уже заявленных вина и сыра откуда-то появилось вяленое мясо, порезанное тонкими кусочками, виноград и, кажется, мёд. Странный набор, если разобраться, но ведь это Поттер со своим альтернативным отношением к правилам и этикету. Впрочем, не Северусу рассуждать о приличиях и политесах.
— За что выпьем? — поинтересовался Поттер, наконец угомонившийся в кресле.
Северус пожал плечами и, не подумав, ляпнул:
— За весну?
Поттер взглянул на него с явным интересом, но комментировать оплошность не стал, поддержав тост:
— За весну.
Если, сделав глоток, прикрыть глаза, то можно думать, что никакого Поттера в комнате и нет, а слегка пряный вкус мяса позволял представить себя в гостях у Люциуса. Правда, не в тот последний жуткий год, когда они глушили огневиски, чтобы просто забыться, а раньше, после первого падения Тёмного Лорда.
— А я вам писал, мистер Снейп, но совы возвращались ни с чем.
Ещё бы. Чтобы получить письмо, для начала надо впустить сову, а для этого — открыть окно. Слишком сложная цепочка для приверженца минимализма. Хотя, с другой стороны, тогда бы не пришлось встречаться с Поттером... а он бы не принёс диван. Решив, что всё, что ни делается, происходит к лучшему, Северус приоткрыл глаз:
— И тогда вы решили навестить меня лично.
— Да.
— Хорошо. В таком случае вы можете уже начинать рассказывать, что вас заставило обо мне вспомнить.
— Может, ещё выпьем?
Почему нет?
— Разливайте, — разрешил Северус.
— За понимание! — выдохнул Поттер и разом осушил свой бокал.
От удивления Северус даже открыл второй глаз и уселся в кресле поудобнее.
— За понимание, — поддержал он.
Потом они выпили за здоровье, за счастье, за процветание. Северуса-то, в общем, это совершенно не интересовало, хотя пить было приятнее, чем выслушивать сообщение о проблеме Поттера, с которой он надеялся разобраться по-быстрому. Что у того могло случиться? Наверняка потребовалось какое-то зелье, которого если и не было в запасах Северуса, то сварить не составило бы особого труда. Диван, если верить внешнему виду, того стоил. Когда Поттер достал третью бутылку, Северус решил перейти к делу.
— А теперь рассказывайте, что вам от меня надо.
Поттер несколько мгновений молчал, задумчиво взлохмачивая волосы, а потом выпалил:
— Научите меня окклюменции, сэр!
Северус даже незаметно ущипнул себя за руку — уж слишком происходящее напоминало дурной сон: он, Поттер и окклюменция. Боль убедила в реальности происходящего, но оставалась ещё надежда:
— Вы шутите?
— Нет, — Поттер энергично помотал головой. — Мне очень надо, правда.
— Зачем?
— Долгая история.
Поттер с сомнением осмотрел свой полупустой бокал, долил вина и жадно осушил, явно рассчитывая, что за это время Северус утратит свой интерес, ну или нить разговора. Наивный!
— У меня много времени, — Северус откинулся на спинку кресла, всем своим видом выказывая желание выслушать.
У Поттера несколько раз дёрнулся глаз.
— Всё дело в Санжаре.
— Понятия не имею, кто это.
— Ну да, откуда вам... в общем-то, это и не важно. Просто мне кажется, что он читает мои мысли.
Северус поморщился:
— Я вам уже говорил о некорректности такого определения?
— Помню-помню, — ехидно отозвался Поттер. — Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. Мозг — сложный и многослойный орган, по крайней мере, у большинства людей, — процитировал он, мечтательно прикрыв глаза.
Что ж, зато память у Поттера была отличная.
— Не ожидал, — одобрил Северус.
— Сам не ожидал, — признался Поттер, — но я, в общем-то, не совсем идиот.
После выпитого это признать было легко.
— Не совсем.
— Так вот, — Поттер сиял, как новенький галеон. — Вы согласны?
— А что я с этого буду иметь?
Северус спросил скорее по привычке, кроме того, ему хотелось закрепить права на диван, к наличию которого он уже начал привыкать. Стоило себе только представить поход в магазин, необходимость вести разговоры с какими-то людьми, потом эта дурацкая доставка из-за невозможности уменьшить покупку чарами — уж лучше провести два-три вечера в компании Поттера. Северус не обольщался, зная свой педагогический талант, и был готов поспорить сам с собой, что на четвёртое занятие Поттер не явится.
— Я могу заплатить, — смутился Поттер.
— Не интересует! — отрезал Северус.
— Но...
Когда Северус сообщил о способах оплаты, принятых в прошлом, Поттер опешил:
— Натурой?!
Неужели не доходит? Чтобы намекнуть прозрачнее, Северус бросил красноречивый взгляд на диван.
— Да за кого вы меня принимаете?! — взвился Поттер. — Я не буду с вами спать! Что я, шлюха, что ли, так расплачиваться?
Несколько мгновений Северус пытался понять, что так оскорбило Поттера, но когда наконец до него дошло... Черти бы его взяли! Так Северус давно не хохотал — недавний истеричный смех можно даже было не считать. Из глаз катились слёзы, и Поттер виделся уже каким-то размытым пятном. Впрочем, так было даже смешнее.
— Да что я такого сказал? — не унимался Поттер.
— Спа-а-ать... — почти прорыдал Северус. — Не могу-у... как вам такое в голову взбрело?
— Тогда выражайтесь яснее, сэр!
Смутить Поттера прежде никогда не удавалось, и эта мысль вызвала новый приступ смеха. В себя Северус пришёл от струи Агуаменти, пущенной мстительным Поттером прямо в лицо. Это было немного обидно.
— Вы что, сдурели?!
— Нет, сэр. Мне показалось, что у вас истерика.
— Истерика? У меня?
Предвосхищая поток негодования, Поттер высушил Северуса чарами и попросил прощения. Поттер. Попросил. Прощения. Это было настолько дико, что Северус почувствовал себя обязанным объяснить свою готовность сотрудничать за символическую оплату в виде дивана.
— Символическую, значит? — усмехнулся Поттер. — Я согласен! Только диван — это как бы проценты за причинённое неудобство, поэтому просите что-нибудь ещё. Такое же символическое. Чтобы вам в радость.
Тут бы Северусу промолчать, но вино, недавняя истерика и все переживания этого дня сыграли с ним злую шутку, и он ляпнул:
— Сначала научите меня радоваться.
Поттер отнёсся к его словам с неожиданной серьёзностью, и не успел Северус опомниться, как поклялся «научить радоваться». Ну, не идиот ли?
— Поттер, вы опять сначала делаете, а потом думаете?
— А что такого?
— Что? Такого? — Северус почувствовал, как в глубине души пробудилась позабытая злость. — Как вы можете клясться в том, чего не сможете исполнить?
— Почему это не смогу?
Не рассказывать же каждому о собственной ущербности? Северус одарил Поттера красноречивым взглядом, рассчитанным подчеркнуть степень заблуждения оппонента. Оппоненту такие тонкости были неведомы, и он лишь пробурчал что-то неразборчивое о том, как ещё будет радоваться Северус. Потом. Когда овладеет этой нехитрой наукой. Спорить с идиотом — себе дороже, поэтому Северус ограничился лишь скептическим покачиванием головы, которое не оказало на толстокожего Поттера должного эффекта.
— Тогда я приду завтра? — жизнерадостно улыбнулся он.
Северусу оставалось только кивнуть:
— Уж окажите мне такую честь.
— А когда лучше? Утром или вечером?
— Днём, — выбрал Северус и уточнил: — В полдень.
Поттер ещё немного пораспинался о том, как он благодарен и какой Северус замечательный человек, после чего аппарировал, так и не услышав, что посетителей в этом доме принимают через дверь. С крыльца. Но ничего — будет повод указать на недостаток воспитания негоднику. Что это давало лично Северусу, пока было не ясно, но порядок есть порядок!
Кроме вина и мебели Поттер принёс с собой давно забытое ощущение собственной нужности, и Северус поразился тому, как много оно для него значит. Казалось бы, в его жизни ничего не изменилось — не считать же переменами выход на крыльцо? — но, отправляясь спать, Северус не только отнёс грязную посуду на кухню, но и протёр столик от винных пятен. Глупость, конечно, но отношение к новым вещам оставалось по-прежнему трепетным. Кончиками пальцев он погладил мягкий ворс диванной обивки, радуясь обновке. Впервые в жизни Поттер сделал для него что-то хорошее, и от этого хотелось улыбаться. В прежние времена Северус непременно нашёл бы повод навестить Малфоя, чтобы между делом проговориться о благодарности Поттера. Небрежно. Словно случайно. Но Люциус бы всё понял правильно, и в его взгляде наверняка мелькнуло бы одобрение. Пусть на мгновение. Пусть мимолётное.
Северус вытянулся под одеялом, считая кроликов. Обычно эти тварюшки, заложив передние лапы за спину, печально маршировали в неведомую даль, и ему оставалось, засыпая, только пересчитывать их уши. Но сегодня они почему-то разбегались, то начиная играть в салочки, то рыть норы или прятаться под кустами. Сон не шёл, и Северус стал вспоминать визит Поттера и его глупое обещание. Выходило, что мальчишка невольно пообещал регулярно появляться в жизни Северуса, чтобы исполнить клятву. В его провале сомневаться не приходилось, оставалось лишь понять, как к такому относиться.
Хоть Северус и любил поглумиться над чужой глупостью, но такого Поттер точно не заслужил: таскаться чёрт знает куда, чтобы причинить радость тому, кому она неведома. То ещё занятие, если откровенно, но, с другой стороны, хоть какая-то гарантия того, что Северуса найдут быстрее, если вдруг что случится. Надо сказать, что подобные мысли посещали, пусть и нечасто, и тогда он малодушно принимался беседовать с воскресным домовиком Малфоя, в надежде вызвать у того сочувствие. Стало быть, Поттеру придётся выделить вторник или среду для «занятий радостью». Лучше среду, решил Северус, для симметрии. Решение явно было правильным, потому что стоило к нему прийти, как и здоровый сон не заставил себя ждать.
Утром Северус проснулся от мысли, что упустил что-то важное. С этой мыслью он встал, спустился на кухню и сжевал два бутерброда, стоя у окна и пытаясь понять, с какой стороны стекла ползёт муха. А потом вдруг осенило: Поттер! Второпях наколдованный Темпус показал, что до встречи осталось всего шесть минут. Северус заметался по комнате, одновременно глотая сухой хлеб, раздёргивая шторы, уничтожая пыль и разыскивая домашние туфли. Вроде бы успел! Он устроился в кресле, почистил домашние брюки чарами — хотя Поттер уже его в этом видел! — и даже пригладил волосы ладонью, слегка расчёсывая пальцами. После чего призвал какую-то газету и сделал вид, что увлечён чтением.
Поттер появился ровно в полдень. На крыльце, как и подобает воспитанному молодому человеку. И даже постучал.
— Входите, не заперто! — прокричал Северус, для чего-то прячась за газетой.
— Доброго дня, сэр.
Поттер был отвратительно свеж и жизнерадостен, отчего Северусу захотелось перенести занятие. Или хотя бы отстрочить его начало, чтобы избежать диссонанса.
— Доброго, — Северус отложил в сторону газету, всем своим видом демонстрируя сомнения в доброте дня. — Вы готовы?
— Ну да, — Поттер неуверенно улыбнулся. — Очищал сознание полночи. Все дела...
— Успешно?
— Я так и не понял, как это делать.
— Понятно, — Северус задумчиво постучал пальцем по нижней губе и решился: — Кофе будете?
— Что? — опешил Поттер.
— Напиток из жареных и перемолотых зёрен кофейного дерева, — терпеливо начал Северус.
У Поттера забавно округлились глаза.
— С зельем? — предположил он.
— Если хотите, то могу добавить Укрепляющий бальзам. Хотите?
— Зачем?
— Ну, не знаю, — усмехнулся Северус. — Если вам непременно нужно испортить напиток, то я не стану возражать.
— Вы шутите?
— Поттер, вы мне запомнились более сообразительным.
— В общем-то, и о вас я был другого мнения.
Мнение Поттера Северуса не интересовало — наверняка что-то оскорбительное! — а вот мысль об ароматном кофе привлекала всё больше. Когда он в последний раз его варил? Кажется, ещё осенью... точно осенью! Он ещё уселся на подоконник и наблюдал за потёками воды на стекле, грея ладони о горячую кружку. А потом почему-то больше не хотелось.
— Так на вас варить?
— Варите, — кивнул Поттер, — а сахар у вас есть?
Сахара не было, и Северус решил заменить его мёдом, благо его Поттер вчера притащил много, как знал.
— Спасибо, сэр, очень вкусно.
Разумеется, Поттер даже не заметил подлога. Северус спрятал довольную улыбку в чашке, вдыхая любимый аромат и недоумевая, почему не додумался сварить кофе раньше. Например, утром или даже вообще вчера. Насладившись напитком, Северус ощутил давно позабытую жажду деятельности.
— Итак, Поттер, вы готовы?
— Что, уже? — всполошился тот. — А как же Омут Памяти? Вы же обычно...
— Вы подозреваете, что я прячу такой редкий артефакт? Я вас разочарую, но нет.
— Но тогда... я могу увидеть...
— Да что вы ещё не видели, Поттер? — отмахнулся Северус. — Поверьте, это такие мелочи.
— Правда? Но мне казалось...
— Именно что казалось. Доставайте палочку.
— Но, — невозмутимый до этого Поттер запаниковал, — вы думаете, мне нечего скрывать?
Северус устало потёр виски, чувствуя себя ведущим приём целителем.
— Поверьте, Поттер, я видел всякое и уверен, что вам не удастся меня удивить. Просто нечем.
Поттер всё ещё колебался, и Северус решил дожать:
— Впрочем, если вам это не нужно...
— Нужно! Давайте.
— Хорошо, но прежде чем мы начнём, я бы хотел сообщить, что заниматься радостью мы будем по средам.
Глаза Поттера удивлённо распахнулись, и, заметив в них своё отражение, Северус поднял палочку:
— Легилименс!
Поттер тихо вздохнул и открыл сознание, словно доверял Северусу, как самому себе. Зря он это, конечно, и его следовало бы наказать, но не сегодня. Северус ему немного задолжал, поэтому просто остановился, давая ощутить своё присутствие, вместо того, чтобы просматривать воспоминания, выискивая те, что причинят больше боли, и те, за которые могло быть стыдно. Именно то, что любой человек захочет скрыть и волей-неволей найдёт тот единственный способ защиты, который ему подходит. Так учили самого Северуса, и так учил он. Эта наука была проверена временем и давала отличные результаты, но сегодня что-то пошло не так.
Северус мог обмануть кого-то, сославшись на долгое отсутствие практики, но себе он лгать не собирался: он непозволительно обмяк и расслабился, забывая, с кем имеет дело. Или, наоборот, слишком хорошо об этом помня. Бездействие затянулось, и Северус уже собирался покинуть разум Поттера, когда почувствовал лёгкое прикосновение к руке.
— Ух ты! Вот как оно...
Поттер каким-то образом материализовался рядом с Северусом и теперь восторженно щупал стену, на которой медленно проступала текстура. Он щёлкнул пальцами, отчего стало значительно светлее, и выдохнул:
— А я вот как могу!
В стене появилась дверь, окованная железом, и Северус запаниковал:
— Я вас оставлю, мистер Поттер.
— Уже уходите? — в голосе мальчишки зазвенело разочарование.
— Нам надо поговорить, — нашёлся Северус и отступил.
В себя он пришёл, сидя в кресле и продолжая смотреть на Поттера, который улыбался совершенно дикой и пугающей улыбкой.
— Мистер Поттер!
— Что? — едва слышно откликнулся мальчишка.
— Возвращайтесь, — переходя на шёпот, продолжил Северус.
— Ага...
Поттер медленно кивнул, и в его взгляде появилась осмысленность. Несколько мгновений он потрясённо разглядывал Северуса, а потом виновато спросил:
— У меня получилось?
— Не знаю, — честно ответил Северус.
— Но вы же ничего не увидели? Я всё спрятал за стеной.
— Неужели? А может, я просто не стремился это увидеть?
— А так тоже можно?
Северус устало потёр переносицу, потом виски, чувствуя, что начинает болеть голова. Как объяснить Поттеру, что он понятия не имеет, как такое получилось, и что ни разу ему не удавалось наладить с кем-то мысленный контакт. Чёрт! Да он даже не читал о таких практиках!
— Знаете, Поттер, похоже, вам можно, — резче, чем собирался, начал Северус. — Я знаю, как посмотреть чужие воспоминания, я могу подкорректировать воспоминания и заставить поверить в то, что всё было именно так, я могу заставить забыть, но общаться...
— Вы испугались, сэр?
— Я не трус, — ощерился Северус по старой памяти.
— Конечно, не трус, — мягко согласился Поттер. — Тогда, может, попробуем ещё раз?
— Обязательно попробуем, — Северус потёр ладонями лицо, пытаясь себя взбодрить. — Но сначала вы мне расскажете, кто такой Санжар, и почему у вас возникло подозрение, будто он применяет к вам легиллименцию, нарушая закон.
Поттер несколько мгновений смотрел в одну точку, словно ожидая увидеть там подсказку, а потом поднял на Северуса виноватый и немного усталый взгляд.
— А вы умеете спрашивать, сэр, — вздохнул он и поморщился так, будто у него заболели разом все зубы, потом зажмурился и решительно выдохнул: — Это гоблин.
Северус мог сказать, что так и знал, и что Поттер просто не был бы собой, если бы куда-то не вляпался, но прикусил язык, чтобы не спугнуть его раньше времени.
— Хорошо, — тихо сказал он, — гоблин так гоблин. А что вас с ним связывает?
— Контракт.
Северусу захотелось побиться головой об стену, пусть даже ту, что он обнаружил в сознании Поттера. Но, с другой стороны, хорошо хоть, не клятва. Впрочем, это ещё вопрос.
— Скажите, Поттер, а вы, случайно, не давали гоблинам никаких клятв? Ну, или не капали кровью, куда они скажут, и не повторяли за ними...
— Я знаю, как выглядит гоблинская клятва, сэр, — сердито перебил Поттер, — меня Билл предупреждал.
— А он не предупреждал вас, что с ними не стоит вести никакие дела?!
— Мне было очень надо, — Поттер упрямо вздёрнул подбородок.
— Тогда не жалуйтесь!
— Я и не жалуюсь!
Северус стиснул пальцами виски, недовольно разглядывая Поттера. Он действительно не жаловался, но это ровным счётом ничего не означало.
— Поттер, у гоблинов свои методы воздействия на человеческий разум. Они, как никто другой, умеют ввести в заблуждение, чтобы потом обернуть дело к собственной выгоде.
— И что теперь?!
Северус попытался успокоиться, избавляясь от эмоций, что в компании Поттера получалось отвратительно, но сдаваться он не собирался.
— Мистер Поттер, а теперь расскажите, что за контракт вас связывает с гоблинами.
— Стандартный, ученический.
— Они же не берут учеников, только подмастерий.
— Взяли вот. В виде исключения.
— И тут выделились, да?
— Я не хотел!
Северус помотал головой, стараясь удержаться от бесполезных обвинений и признания очевидного — Поттера опять надо спасать. И опять больше некому. Только вот почему-то вместо обычного глухого раздражения Северусом овладел азарт. Переиграть гоблинов — задача достойная, да и что не так с мозгами у Поттера интересно бы разобраться.
— Разумеется, вы не хотели, но это не отменяет тот факт, что проблему надо решать. Расскажите мне про этого Санжара.
— Что?
— Просто опишите его и расскажите, как у вас появились подозрения в его нечистоплотности.
Северус мрачнел тем сильнее, чем дольше слушал рассказ Поттера. С его слов выходило, что гоблины заключили с ним ученический контракт, обязуясь подготовить его к работе ликвидатором заклятий, с весьма размытой формулировкой об оплате своих услуг «по результатам испытания, но не больше суммы годового заработка». Северус решил проконсультироваться у Люциуса, чем может такое грозить, но интереснее всего оказалась реакция Поттера на своего наставника, того самого Санжара.
— Понимаете, сэр, мне, конечно, всякие мысли в голову приходят, но когда они начинают повторяться...
Грубая работа — если даже Поттер что-то заподозрил, хотя, с другой стороны, он производил столь обманчивое впечатление, что гоблин мог просто расслабиться после нескольких удачных попыток.
— И что это за мысли?
Поттер покраснел, но ответил:
— Сексуального характера. Ничего не говорите, ладно?
Северус и не собирался, хотя, конечно, сексуальные фантазии с участием гоблина... даже для Поттера это чересчур.
— Вы представляли Санжара?
— С ума сошли?! Простите, сэр, — смутился Поттер. — Нет! Мне казалось, что он выискивал мои мысли на эту тему и перебирал их, усмехаясь. И ведь ничего не сделать! Он уверяет, что мне это просто кажется.
Такое поведение было странным даже для гоблина. Очень странным, но не отменяло того, что Поттеру просто необходимо научиться закрывать разум.
— Я вспомнил ваши уроки, я старался, но ничего не выходит.
— Когда заканчивается ваше ученичество?
— Через месяц.
— А когда начались эти видения?
— Где-то с месяц назад.
Поттер уставился на Северуса с такой надеждой, что стало даже как-то неловко.
— У вас каждый день занятия с Санжаром?
— Да. Кроме воскресенья.
— В какое время?
— В полдень, сэр, — снова покраснел Поттер.
— А сегодня?
— Сегодня я попросил Кингсли «вызвать» меня. Патронусом. А так как я всегда прихожу на занятие за четверть часа до начала, то получилось убедительно.
Северус задумчиво потрогал пальцем нижнюю губу. Выходило, что ему придётся пожертвовать утренним сном, потому что лучше иметь дело со свежим после ночи Поттером, чем когда с ним уже «поработает» гоблин.
— Времени у нас мало, — начал Северус, — поэтому мы с вами будем заниматься каждый день. Утром. С девяти до одиннадцати. Не отвлекаясь на посторонние занятия.
— А... оплата?
— Отрадно, что вы в кои-то веки волнуетесь об условиях соглашения.
— Я всегда держал слово!
Северус поморщился.
— Держали, но грамотно регулировать договорные отношения не умели никогда.
— Наверное, — впервые Поттер не стал спорить. — Но я обязательно научусь. А вы не ответили.
Такая настойчивость вселяла надежду на успех. Северус побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и объявил:
— Радостью мы с вами начнём заниматься через месяц. По средам.
— В полдень?
— Разумеется.
Понятливость Поттера радовала, а может, он тоже считал утренний сон не роскошью, а жизненной необходимостью. В любом случае, договорённость была достигнута, а значит, можно продолжить урок. Поттер не возражал. Северус размял пальцы и вновь поднял палочку:
— Легилименс!
Он снова решил не спешить, а наоборот, понаблюдать за Поттером в его среде обитания. Тот не подвёл, появившись почти сразу.
— Вот так я и живу, — Поттер погладил каменную стену, на которой под его ладонью проступил контур двери. — Не боитесь пойти дальше?
— Я не... — начал заводиться Северус.
— Не трус, — не дал договорить Поттер. — Я хотел спросить, не сильно ли спешу.
— Учитывая, что у нас мало времени? — Северус взглянул на довольного мальчишку. — Ведите!
Поттер толкнул дверь и первым шагнул в неизвестность. Северус не отставал.
— Класс! Сэр, вам нравится?
Если Северус рассчитывал оказаться в библиотеке или, на худой конец, в сейфе — где ещё могли храниться воспоминания? — то он ошибся слишком сильно. Поттер привёл его к обрыву и, раскинув стороны руки, остановился на самом краю. Северус встал с ним рядом, заглядывая в пропасть, на дне которой причудливо извивалась горная река.
— Вы это видите, сэр?
Голос Поттера эхом разнёсся среди скал, заставляя Северуса поёжиться и оглянуться в поисках двери. Однако позади них на многие мили кроме поросших травою холмов ничего не было. И кто здесь безрассудный гриффиндорец? Поттер-то хоть в своём уме... а Северус куда полез?
— Вам нравится, сэр? — Поттер уселся прямо на землю и начал гладить густую траву.
— Нравится, — осторожно ответил Северус.
Он опустился на траву рядом с Поттером, лихорадочно соображая, как скоро их найдут и в каком состоянии. О себе он не переживал — Северус уже почти смирился с мыслью о скоротечности жизни, — а вот мальчишку было жаль. Гоблины пока ещё не причинили ему вреда, а тут... понять бы, где выход.
— Поттер, скажите, а здесь точно хранятся ваши воспоминания?
— Точно! — широко улыбнулся Поттер и улёгся на траву, устраивая руки под головой. — Хотите увидеть?
— Хочу.
— Ложитесь рядом.
Северус улёгся на влажную траву и, чувствуя себя идиотом, попросил:
— Показывайте!
— Смотрите в небо.
Северус послушно запрокинул голову. Небо над ними казалось гротескно синим, и по нему медленно плыли ярко-белые облака, на которые Поттер указал пальцем:
— Вот они!
Ни с чем подобным Северус никогда не сталкивался, поэтому и не знал, как реагировать. Можно, конечно, попытаться увидеть спрятанное, привычно применив силу, но был ещё один путь...
— Поттер, а вы их мне показать можете?
— А вы разве не видите?
Поттер удивился так откровенно, что Северус усомнился в себе и снова принялся разглядывать облака, неторопливо проплывающие над ними. Ничего интересного и никакой зацепки! Пришлось признать поражение:
— Если бы видел, то не стал бы спрашивать.
— Ну как же, — Поттер ткнул пальцем в небольшое облако. — Вот это воспоминание о том, как я к вам пришёл.
Северус проследил за его рукой и в самом деле увидел вспышки заклятий, разлетевшийся столик и себя, недоумённо разглядывающего это безобразие. Надо же, а он и не замечал, как сильно отощал... и этот рубец на шее неплохо бы прикрыть... Северус невольно потянулся к воротнику и с удивлением понял, что здесь, в сознании Поттера, у него нет этого уродства. Странно. Неужели не заметил? Или не обратил внимания? Чтобы справиться с растерянностью, Северус перешёл к делу.
— То есть вы по собственному желанию можете мне показывать свои воспоминания или скрывать их, и всё ещё желаете обучаться окклюменции?
— Звучит странно, — согласился Поттер после пары минут раздумий, — но да. Просто вы себя ведёте не как легиллимент.
— Но я использую то же самое заклинание.
— Тогда я не понимаю...
— Не мудрено, — пробурчал Северус, не желая признавать, что он понимает ещё меньше. — Давайте возвращаться.
— Давайте. А как?
Северус подавил приступ зарождающейся паники и невозмутимо ответил:
— Мы вошли сюда через дверь, а выход обычно там же, где и вход. Ведите.
Поттер сел и огляделся:
— Давайте руку. Нам туда.
Северус взялся за протянутую ладонь и легко поднялся вслед за Поттером. На всякий случай он решил держать его поближе, но, наверное, это было не столь важно, потому что уже через десять шагов перед ними возникла стена, в которой появилась дверь, стоило только Поттеру её коснуться.
В себя Северус пришёл, сидя на диване рядом с Поттером, в руку которого вцепился с огромной силой. Он неловко разжал пальцы и постарался отодвинуться, пока тот ничего не заметил. Поттер покрутил головой и медленно снял очки, протирая их полой рубашки.
— Это было круто, сэр, — ошарашено признал он. — Вы точно использовали легиллименцию?
— Думаете, изобрёл заклинание по случаю?
— Ну, вы же можете.
Слышать такое было очень лестно.
— Не болтайте ерунды, Поттер, лучше давайте подумаем, как развить ваш неожиданно вскрывшийся талант.
Всё-таки иметь дело со смущённым мальчишкой было гораздо проще, чем когда он пытался что-то доказать. Вроде бы мелочь, а какие разные результаты. Очевидно, что отдых пошёл Северусу на пользу, да и угасание эмоций оказалось полезным приобретением. В целом. Разумеется, у Поттера не оказалось никаких предположений — не то чтобы это кого-то удивило! — поэтому Северус пообещал подумать над проблемой сам и великодушно отпустил мальчишку. Дважды напомнив о завтрашней встрече, Северус запер дверь и, наконец, остался один.
Тишина почему-то стала раздражать. После ухода шумного Поттера Северусу стало казаться, что у него заложены уши. Пришлось даже сначала прокашляться, а потом несколько раз уронить книгу, чтобы проверить, всё ли в порядке со слухом. Только когда он отвернул кран до упора, и водопроводная труба после долгого простоя надсадно взвыла, пришлось признать, что чего-то не хватает. Северус приоткрыл окно, и вместе с уличным шумом в дом ворвался по-весеннему свежий ветер. Такой же непредсказуемый, как и Поттер.
Времени до вечера оставалось много, читать не хотелось, и Северус сам не понял, как оказался на улице, успокоив себя тем, что во время прогулки его обычно посещают светлые мысли. Однако далеко он не ушёл, ощутив внезапную слабость, а когда вернулся домой, то уселся на крыльцо, давая отдых натруженным ногам. Решив, что не всё сразу, и гулять надо начинать постепенно, он запрокинул голову, подставляя лицо тёплому солнцу. Небо над ним синело не так ярко, как в сознании Поттера, а вот облака были похожи: молочно-белые, очень мягкие с виду, несущие в себе какую-то тайну.
Северус поймал себя на порыве глупой сентиментальности, но это не испортило настроения, как в былые времена. Наверное, всё-таки старость так неожиданно подкралась и принимает такие странные формы. Но никакой возраст не мог помешать ему думать о деле и о Поттере, с которым это дело было связано. То, что произошло во время их странного сеанса легиллименции, немного пугало, но, с другой стороны, наводило на очень интересные мысли.
Например, не играл ли Поттер с Северусом в игру, понятную одному ему? А что? Тогда он вполне мог изменить воспоминания, перед тем как вернуть их Северусу, и вообще... Но эта версия не выдерживала никакой критики, стоило задаться вопросом о цели Поттера. Ведь ему ничего от Северуса не было нужно, по большому-то счёту — не на дом же он положил глаз? Северус взглянул на рассохшееся крыльцо и фыркнул. Но не мог же Поттер и впрямь не догадываться о своём таланте? Или мог?
Северус уже прикидывал, чем они займутся на завтрашнем задании, мысленно потирая руки от предвкушения, и вдруг ощутил себя голодным. Странное чувство, надо сказать, почти забытое — последнее время приходилось себе напоминать принять какую-нибудь пищу. Еда давно уже не вызывала положительных эмоций, и если бы не понимание того, что это жизненная необходимость, её бы постигла судьба уборки кровати. Наверное, это прогулка разбудила такой аппетит.
Северус поднялся с крыльца и отправился обедать. Весенний воздух и прогулка сыграли с ним ещё одну шутку: зачем-то он перемыл скопившуюся посуду и даже натёр до блеска ручки старой печки, после чего с удовольствием принял ванну, чувствуя себя просто отлично. Даже засыпал Северус безо всякого подсчёта животных и, кажется, видел какие-то сны. Впрочем, сны — это, скорее всего, плод разыгравшегося воображения. С чего бы им сниться?
Поттер появился ровно в девять, и к этому времени Северус не только успел выпить кофе, но даже привести себя в порядок, сменив домашний костюм на точно такой же. Поттер, конечно же, этого не заметит, но Северусу так было комфортнее.
— Отлично выглядите, сэр, — оценил Поттер. — А можно мне тоже кофе? А то у вас так пахнет, а я не успел позавтракать.
— В следующий раз захватите какие-нибудь булочки, — ворчливо отозвался Северус, отправляясь на кухню.
Конечно же, Поттер увязался следом.
— А вы любите сладкие? Или пресные, но чтобы намазать? Мармеладом, а? Ух ты, красиво.
Поттер уставился на блестящие ручки, будто не видел ничего подобного. Впрочем, эта печка гораздо старше его, мог и не видеть.
— Ничего особенного. Просто старая вещь.
— Она такая... с историей. И вообще у вас тут очень уютно.
Уютным своё жилище Северус никогда не мог бы назвать. Максимум — тёплым, и то не всегда. Но на льстеца Поттер совсем не был похож. Напомнив себе, что мальчишка не замечал даже его жуткий шрам, который сегодня был замаскирован небрежно повязанным платком, Северус сменил тему:
— Просто свежую выпечку. На свой вкус.
***
Как оказалось, Северус положил начало традиции утреннего кофепития. И всё бы ничего, если бы это не доставляло столько удовольствия! Хотя булочки Поттер приносил всегда тёплые и очень вкусные, Северус отдавал себе отчёт, что дело совсем не в сдобе. Складывалось впечатление, что вместе с Поттером в старом доме всё оживало. Северус, конечно, сильно потакал мальчишке, позволяя хозяйничать, но так повелось — сначала было всё равно, а потом просто не хотелось менять устоявшийся порядок. Вот Поттер и открывал окна, когда вздумается, переставлял мебель и мыл посуду. Впрочем, против посуды Северус не возражал, и с появлением утреннего гостя его кухня преобразилась.
Но самыми смущающими для Северуса оказались сеансы легиллименции. Как удалось заслужить такое доверие Поттера, он не знал, и теперь мало того, что оказался на чужой территории, так ещё и не зная правил игры. Северус был убеждён, что за такое доверие обязательно надо платить, а он давно уже был полным банкротом. Вот и старался придумать для Поттера уникальную модель защиты, хотя в его случае по-другому бы и не получилось. Поттер сам по себе — уникальный случай.
— Еще раз расскажите, что происходит в присутствии Санжара, — Северус сжал пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться и понять, что упускает.
— Сначала не происходит ничего, — монотонно продолжил Поттер, — а потом у меня появляется чувство, что мои воспоминания просматривают.
— В чём оно проявляется?
— Они начинают мелькать.
— Мелькать, значит... м-м-м, — Северус решил зайти с другой стороны. — А что вы при этом чувствуете?
— Ну-у, мне неприятно.
Ещё бы! Вряд ли кому-то такое бы понравилось.
— А помимо этого? Какие чувства, Поттер? Может быть, злость? Похоть? Или, может, вы предчувствуете опасность?
— Да.
— Что «да»?
— Чувствую.
— Что именно?
— Всё... и в этом порядке.
Интересно, а если бы Северусу пришли в голову другие слова?
— Поттер, подумайте ещё раз.
— А что тут думать? Сначала я злюсь оттого, что ничего не могу сделать, потом... ну, потом всякое остальное, — Поттер густо покраснел, но продолжил. — И я чувствую угрозу. Так что всё правильно.
Что ж, пусть так.
— Опишите эту угрозу.
Поттер вздохнул.
— Ну, мне начинает казаться, что что-то должно произойти. Что-то плохое.
— У вас такое бывало прежде?
Поттер невесело рассмеялся:
— Как вам сказать, сэр? Пока был жив Волдеморт, бывало.
— Так! — Северус ухватился за мысль. — Это случалось, когда он внушал вам видения, или...
Взгляд у Поттера мгновенно потускнел:
— Такое было всего один раз... когда...
Северус обругал себя за глупость. Не хватало ещё от дурацкой бестактности утратить доверие мальчишки. И так они топчутся на месте, а ведь времени остаётся всё меньше.
— Я помню, Гарри, и прошу отнестись с пониманием.
Поттер с таким потрясением уставился на Северуса, что захотелось откусить язык и немедленно взять свои слова обратно:
— Прошу простить мою фамильярность.
— Сэр, пожалуйста, мне приятно, если вы меня так всегда будете называть... будет приятно...
Северус подёргал тонкий шарф, который вдруг превратился в какую-то удушающую тряпку. И что теперь делать? Что в таких случаях нужно отвечать? Как будет правильно?
— Мне тоже будет приятно, — выдавил он.
— Правда? — удивлению Поттера, казалось, не было предела. — Вы позволяете называть вас по имени? Северус?
Гадая, в какие дебри он лезет, и ругая себя за глупую неосмотрительность, Северус кивнул, стараясь не встречаться взглядом с Поттером, чтобы не выдать своего замешательства.
— А у нас сегодня будет сеанс легиллименции? Северус.
Поттер был похож на человека, совершившего шалость. Он искоса поглядывал на Северуса и, казалось, не знал, куда деть руки. Может, он тоже смущён? Почему бы и нет? Эта простая мысль позволила успокоиться и невозмутимо ответить:
— Обязательно. Легилименс!
Довольный Поттер встретил Северуса у распахнутой настежь двери — никакой осторожности! — и сразу же шагнул на залитый солнцем луг, приглашая следовать за собой. Каждый раз, попадая сюда, Северус поражался умиротворяющему спокойствию, которое им овладевало, стоило двери захлопнуться за их спинами. Пейзаж если и менялся, то несущественно, а когда Северус спросил, всегда ли здесь хорошая погода, Поттер удивлённо взглянул на него:
— Наверное... я бываю здесь только рядом с вами.
Это-то и навело на мысль:
— А как вы думаете, что будет, если впустить сюда Санжара?
Поттер остановился и медленно повернулся к Северусу:
— Вы серьёзно?
— Да.
— Но это же... — Поттер обиженно прикусил губу. — Это только моё!
Северус улыбнулся и демонстративно запрокинул голову, разглядывая многочисленные облака:
— Я вижу только то, что вы хотите мне показать. Не думаю, что какой-то гоблин будет удачливее.
Взгляд Поттера мгновенно стал сосредоточенным:
— А если его допросить?
Теперь уже Северус почувствовал себя идиотом.
— В смысле?
— Ну, заманить его сюда и узнать, что ему надо.
— А потом?
— Потом выпустить, если будет себя хорошо вести.
Звучало бредово, но Северус напомнил себе, что в случае, когда имеешь дело с Поттером, не стоит удивляться ничему. Ему даже Авада Кедавра нипочём.
— И как вы себе это представляете?
Здесь Поттер выглядел гораздо моложе, но это не мешало Северусу прислушиваться к его словам, хотя чувствовал он себя при этом довольно странно. С другой стороны, что здесь не странно?
— Я привожу его сюда, мы его оглушаем, узнаём всё, что нам нужно, а потом вы стираете ему память.
— Здесь? — зачем-то уточнил Северус.
— Можно и здесь, — пожал плечами Поттер. — Не жалко.
Северус потёр переносицу, потом лоб, потом отошёл от Поттера на несколько шагов и уселся на нагретый солнцем камень. Если не знать безалаберность Поттера, то можно было бы решить, что камень появился специально.
— Поттер, — устало вздохнул Северус. — Вы сошли с ума.
— Почему?
Он действительно не понимает?
— Допустим, вам удастся заманить Санжара сюда, но как вы себе представляете одновременно и моё присутствие? Я уже не говорю о заклинаниях, которые неизвестно, как здесь подействуют.
Поттер несколько раз прошёлся перед Северусом, словно размышляя, а потом остановился и просиял:
— Я знаю!
— Да неужели!
— Да! — довольный Поттер уселся у ног Северуса прямо на землю, подобрал какую-то веточку и принялся ею размахивать, изображая атаку.
— Не похоже! — счёл своим долгом заметить Северус.
— Да ладно! — фыркнул Поттер и начал ковырять этой палкой землю, будто что-то записывая. — Во-первых, вы. Я же прихожу к вам раньше, чем к Санжару.
— И что?
— После сеанса вы просто останетесь здесь, а я пойду к гоблинам. С вами в голове.
— Допустим, — Северус решил не спорить, мало ли?
— Вот! Там я захватываю Санжара, мы с вами легко его здесь связываем, потом вы задаёте ему вопросы, ну, как вы это умеете — и всё!
— Бред какой-то! — резюмировал Северус. — Вы думаете, что я на это соглашусь?
В общем-то, он знал, что согласится на любое безумие, если речь зайдёт о спасении Поттера, но это не означало бездумного следования сумасшедшим идеям мальчишки.
— А давайте попробуем?
Все неприятности в жизни Северуса начинались именно с этих слов, но каждый раз почему-то казалось, что будет иначе. Вот и сейчас...
— Как вы себе это представляете?
— Я сейчас уйду, а вы здесь останетесь, — взгляд Поттера, казалось, светился от предвкушения. — Ненадолго, минут на десять, а потом вернусь за вами. Что скажете?
Десять минут, пожалуй, можно и перетерпеть, если вдруг что. Это недолго и, скорее всего, безопасно. Каких-то десять минут.
— Это приемлемо.
Поттер мгновенно оказался на ногах.
— Хорошо, сэр. Только никуда не уходите. Я скоро буду.
Северус постарался ничем не выдать своих опасений и смотрел в спину уходящего мальчишки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься его догонять. Если честно, то ему казалось, что Поттер просто не сумеет уйти, оставив в своём сознании постороннего, что это технически невозможно. Когда воздух сгустился настолько, что материализовалась стена с дверью, Северус не выдержал:
— Поттер... Гарри!
Мальчишка уже взялся за блестящую от солнца ручку, но вместо того, чтобы нажать на неё и быстро выйти, обернулся:
— Не волнуйтесь, сэр, — он открыл дверь и, помедлив, добавил: — Всё будет хорошо... Северус.
Приступ паники оказался для Северуса полной неожиданностью. Вроде бы не было никаких сомнений в том, что Поттер вернётся. А вдруг нет? И ещё никогда мысль о том, чтобы не ждать катастрофы, а самостоятельно найти выход, не казалась такой заманчивой. Северус обхватил себя руками, чувствуя лёгкий озноб, и постарался отвлечься. Например, представить себе происходящее со стороны.
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонокРазмер: миди, 12 154 слова
Персонажи: Северус Снейп, Гарри Поттер
Категория: джен
Жанр: херт/комфорт, юмор, немного драмы
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: по мотивам заявки в соо «Время снарри»: После войны Снейп теряет смысл жизни, впадает в депрессию. Но тут появляется Поттер, ему нужны уроки по окклюменции. А в ответ он берётся научить Снейпа радоваться жизни.
Предупреждения: АУ, ООС
Для команды: fandom SnarryPower 2018
читать дальшеПо стеклу, противно жужжа, ползла муха. Северус следил за ней взглядом, прикидывая, попадёт он в неё Авадой или нет. От кресла до окна было не больше трёх шагов, но, с другой стороны, чтобы прицелиться точнее, пришлось бы развернуться и поднять руку, чего делать катастрофически не хотелось. Швыряться Непростительными Северус не боялся — в конце концов, что они ещё могут ему сделать? — но свой комфорт он ценил. Пока ценил, потому что не знал, будет ли получать от него удовольствие завтра. Ну а сегодня — почему нет?
После войны жизнь для Северуса свелась к набору простейших действий: утром встать, принять душ, помедитировать над чашкой кофе, почитать хорошую книгу, просто посидеть в кресле, глядя в окно, ну и так далее, а лишнее со временем стало отсеиваться. Так каждодневный душ был признан роскошью — да и счёт за воду не порадовал! — а стало быть, отпала необходимость переодеваться. Северус выбрал для себя практичный домашний костюм, кстати, серого цвета, в котором можно было и спать, и ходить по дому, не опасаясь показаться нескромным. Впрочем, кого он обманывал?! Гостей у него никогда не было, а соседи, кажется, вообще считали его дом заброшенным, что устраивало всех.
Следующими жертвами рациональности пали уборка постели — кому это надо? — и варка зелий. Денег у Северуса было немного, но появлявшийся по воскресеньям домовик Малфоев обеспечивал едой, а по праздникам и выпивкой. Чего ещё желать? Сбережений должно хватить на оплату коммунальных услуг на семьдесят четыре года и одиннадцать месяцев. Так долго жить Северус всё равно не собирался, а запас зелий на все случаи, бережно прикрытый чарами сохранности, гарантировал какую-никакую защиту от всяческих старческих немощей. В общем, можно было ни о чём не беспокоиться.
Вот Северус и не беспокоился. А просто жил и, наверное, даже получал удовольствие от процесса. Хотя с уверенностью утверждать бы этого не мог — с удовольствиями у него всегда складывались непростые отношения. Хорошо хоть, с возрастом потребности стали самыми минимальными: удобное кресло, тёплый плед, наброшенный на ноги, и бокал хереса. Читать Северус перестал месяца два назад, когда разочаровался в маггловских авторах, а штудировать очередное пособие по Тёмной магии было неинтересно — чего он ещё не знал? Наверное, со временем он перестанет спускаться и в «гостиную» — крошечную проходную комнату под спальней, как уже перестал ходить на кухню. Зачем? Ведь и в кровати можно делать то, что сейчас. Лёжа оно даже удобнее.
Северус думал. В последнее время это удавалось ему лучше всего. Когда Поттер вернул ему воспоминания, то они показались настолько чужими, словно их подменили. Сначала Северус размышлял о том, мог ли это проделать Поттер. Ну, чисто теоретически. Получалось, что нет — ментальные науки были для мальчишки непреодолимой преградой, разве что ему помогли. Но кто? Хотя врагов у Северуса всегда было более чем достаточно, а Поттера могли использовать втёмную.
Северус ковырялся в своих воспоминаниях, раз за разом находя в них логические дыры. Не мог же он быть таким идиотом, чтобы всю жизнь наступать на одни и те же грабли? Или мог? Конечно же, больше всего в прошлом его волновал Поттер. Сначала один, потом другой. Как первый мог трансформироваться во второго, кстати, тоже была немаленькая загадка.
Сейчас, изучая своё прошлое, Северус отчётливо понимал, какие они разные, даром что оба Поттеры. Объединяло их одно — даже тени воспоминаний было достаточно, чтобы настроение портилось, а голова начинала болеть. Конечно, хотелось разобраться, который из Поттеров бесил больше, но это не к спеху, сначала надо покончить с мухой.
— Ступефай!
Насекомое затихло, сражённое силой союза интеллекта и магии, и Северус хотел было вновь погрузиться в свои мысли, но ему помешал грохот выбитой двери.
— Протего!
— Протего Максима!
Столкновение двух щитов вышло зрелищным. Жаль только сыр, который перемололо с осколками тарелки и обломками журнального столика. Да и пустой бокал теперь некуда поставить. Северус сурово взглянул на виновника безобразия:
— И как это понимать, мистер Поттер?
— Я к вам, а у вас вспышки заклятий — ну, я думал, что помощь нужна.
Северус ещё раз оглядел разорённую комнату и был вынужден признать, что хуже не стало. Впрочем, такие мелочи его уже давно не волновали, как и виновато лепечущий Поттер:
— Я всё починю... я исправлю...
— Сыр принесите.
— Что? — Поттер замолчал, оторопело глядя на Северуса. — У вас всё хорошо?
— Если вы принесёте с кухни сыр, то всё будет отлично.
— А вы что, ходить не можете? — напуганный Поттер выглядел даже мило. — Как ваши ноги, сэр?
Ну что за идиот?
— И как желание сыра связано со способностью ходить? Вы ворвались в мой дом, всё здесь переломали, — усовестив Поттера, Северус перешёл к главному: — В ваших ботинках удобнее ходить по битому стеклу, поэтому, будьте любезны, принесите сыр.
— Вы приглашаете меня выпить? С вами?
Понимать логику альтернативно одарённого Северус и не собирался, но не говорить же, что незваный гость должен быть готов к тому, что хозяин захочет хотя бы без свидетелей надеть домашние туфли и привести в порядок домашние брюки?
Пока Поттер гремел посудой на кухне, поминутно задавая глупые вопросы и явно проверяя границы дозволенного, Северус немного поколдовал и даже не пожалел очищающих чар для себя — не всё же пыль ими убирать?
— Сэр, у вас всё хорошо? — Поттер вышел из кухни, нагруженный сыром, ненужной посудой и ещё одной бутылкой хереса.
— Вы у меня, что ли, жить решили остаться?
— Я просто подумал...
— Бросьте! — отмахнулся Северус. — Ничего вы не думали. Иначе не устроили бы весь этот балаган.
— Вы хотите, чтобы я унёс вино?
Северус только вздохнул:
— Да поставьте вы уже этот поднос.
— Куда?
— Хотя бы на стул, — огляделся Северус, — стола же у меня больше нет.
— Я мог бы починить, — снова смутился Поттер. — И дверь тоже. Я думал, на вас напали.
— Не начинайте снова.
— Я, честно, совсем не так себе всё это представлял — вино просто на всякий случай взял.
— Вы взяли вино?
— Ага. Я бы не стал у вас брать... самовольно... вы же не сказали...
— Перестаньте уже извиняться, Поттер.
Мальчишка послушно замолчал и даже уселся на предложенный Северусом стул. Всё равно другой мебели не было, но не стоять же? Какой же Поттер всё-таки шумный! Вот сел, и сразу блаженная тишина и покой.
— Сэр, у вас точно всё в порядке?
— Да. Было, пока вы не пришли, — Северус указал взглядом на дверь, которую ему удалось вернуть на место с большим трудом.
— А в остальном?
— Мебель, как вы понимаете, у меня тоже была не лишняя.
Поттер ещё немного поёрзал на стуле, а потом вдруг вскочил.
— Ждите меня, сэр! Я скоро вернусь!
Аппарировал он прежде, чем Северус успел ответить. Ну и что это было?
Северус спрятал лицо в ладонях и расхохотался. Да уж, ему было чем гордиться: кто-то боялся Тёмного Лорда, кто-то — Поттера, а его боялся сам Поттер. Так боялся, что сбежал, даже не поговорив о деле, которое его привело, потому что по доброй воле в эту дыру не спешил никто. Продолжая кривить губы в пароксизме смеха, Северус оглядел своё жилище. Какое убожество! Впрочем, разве кому-то до этого есть дело? Он даже пожал плечами, словно разговаривал с неведомым собеседником. Ни-ко-му! Никому нет дела до Снейпа и его старого дома. И это правильно, чёрт бы его побрал!
Северус тяжело поднялся из уютного кресла и добрёл до двери, по-стариковски шаркая ногами, и, приложив к ней некоторые усилия, вышел на крыльцо. Сколько же он не был на улице? Вроде бы в последний раз там шёл дождь. Осенний — мать его! — а сейчас у соседа цвела вишня. Куда делась зима, Северус не хотел думать, хотя, если вспомнить постоянный холод и появившуюся привычку кутаться в плед, то всё вставало на свои места. Зима просто прошла. Бесследно. Ну и чёрт с ней!
Северус вдохнул полной грудью, улавливая в воздухе запах весны. Тот самый, который уже успел благополучно забыться. Так когда-то пахла надежда. Сначала на любовь, потом на лучшую долю, а потом — потом этот запах просто куда-то исчез, вместе с надеждой. Северус вдруг ощутил себя бесконечно старым и подумал, что теперь ему, наверное, следует надеяться на скорое избавление от всей этой суеты, потому что медленное угасание не приносило ни капли радости.
Чтобы справиться со слабостью в ногах, Северус привалился спиной к дверному косяку и подставил лицо солнцу, прикрыв глаза. А ведь, если вдуматься, радости ему не приносило вообще ничего. Даже то, что он выжил, удачно раздав все долги, тянуло лишь на облегчение, а никак не на радость. Наверное, Северусу просто было неведомо это чувство. Кто-то же живёт, не зная стыда или бед, так почему бы не обойтись без радости? К тому же Северус как раз придерживался политики минимализма, отметая всё лишнее, вроде мытья посуды например.
Почему-то воспоминание о сваленных в раковину тарелках, прикрытых перевёрнутой кастрюлей, вызвало лёгкий стыд. Так же как и комки обёрточной бумаги на столе. Но это опять-таки доказывало наличие у Северуса чувств, пусть и несколько другого спектра: стыд, вина, отвращение, разочарование, раздражение, злость... Впрочем, от злости, кажется, удалось избавиться, что пошло только на пользу: её вспышки провоцировали боль в желудке, и приходилось пить зелье от колик. То ещё развлеченье — этот вкус Северус ненавидел с детства, а изменить его так и не получилось.
Весенний ветерок оказался гораздо прохладнее, чем помнил Северус, и, почувствовав себя озябшим, он вернулся в гостиную. Взгляд задержался на брошенной Поттером бутылке, которую вполне можно было считать трофеем, а раз так... Северус подвинул стул с сыром и хересом поближе к креслу и устроился поудобнее, предвкушая спокойный вечер. Интересно, а когда он в следующий раз окажется на улице, то что там будет? Осень или зима?
— Простите, сэр, быстрее не получилось!
Поттер аппарировал прямо в центр гостиной и сразу же начал суетиться, вытаскивая из карманов уменьшенную чарами мебель и возвращая ей первоначальный вид. Кресло, небольшой диван, низкий столик... Северус смотрел на это безобразие, пытаясь разобраться в своих чувствах. Злость? Раздражение? Недоумение?
— Поттер, что вы делаете?
— Исправляю то, что испортил, сэр.
Этот поганец явно чувствовал себя, как дома: одно то, что он открыл окно и выкинул муху, много говорило о его воспитании, только вот сообщать об этом Северус не собирался. Потому что не видел смысла. А Поттер высунулся в окно по пояс и принялся делиться впечатлениями:
— А у вас тут жасмин растёт? Или это сирень?
Если честно, то Северус не помнил, но не говорить же об этом?
— Закройте окно, мистер Поттер.
— И всё-таки вы больны! Хотите, я вызову целителя? Я знаю как.
Северус не сразу нашёлся с ответом.
— Я здоров. Целитель мне не нужен. Говорите, что вам надо, и уходите. Вместе со своими вещами.
Из всего потока информации Поттер вычленил самое несущественное:
— Вам не понравился столик? — искренне изумился он. — Я хотел другой, но он бы не влез... а диван всё равно нужен, мало ли...
Северус и сам подумывал завести диван, чтобы не ходить взад-вперёд по лестнице, но в подачках не нуждался, о чём и сообщил.
— Что вы, сэр! — возмутился Поттер. — Это как бы компенсация нанесённого ущерба, за столик и за дверь.
— С процентами? — Северус усмехнулся.
— Ага!
Спорить не хотелось, и Северус махнул рукой. В конце концов, Поттер не стал отрицать, что ему что-то нужно, поэтому диван можно считать оплатой. Вполне, кстати, достойной. Великие умы прошлого, к примеру, не гнушались оплаты натурой. Обрадованный явным одобрением, Поттер шустро сервировал на столике подобие ужина. Кроме уже заявленных вина и сыра откуда-то появилось вяленое мясо, порезанное тонкими кусочками, виноград и, кажется, мёд. Странный набор, если разобраться, но ведь это Поттер со своим альтернативным отношением к правилам и этикету. Впрочем, не Северусу рассуждать о приличиях и политесах.
— За что выпьем? — поинтересовался Поттер, наконец угомонившийся в кресле.
Северус пожал плечами и, не подумав, ляпнул:
— За весну?
Поттер взглянул на него с явным интересом, но комментировать оплошность не стал, поддержав тост:
— За весну.
Если, сделав глоток, прикрыть глаза, то можно думать, что никакого Поттера в комнате и нет, а слегка пряный вкус мяса позволял представить себя в гостях у Люциуса. Правда, не в тот последний жуткий год, когда они глушили огневиски, чтобы просто забыться, а раньше, после первого падения Тёмного Лорда.
— А я вам писал, мистер Снейп, но совы возвращались ни с чем.
Ещё бы. Чтобы получить письмо, для начала надо впустить сову, а для этого — открыть окно. Слишком сложная цепочка для приверженца минимализма. Хотя, с другой стороны, тогда бы не пришлось встречаться с Поттером... а он бы не принёс диван. Решив, что всё, что ни делается, происходит к лучшему, Северус приоткрыл глаз:
— И тогда вы решили навестить меня лично.
— Да.
— Хорошо. В таком случае вы можете уже начинать рассказывать, что вас заставило обо мне вспомнить.
— Может, ещё выпьем?
Почему нет?
— Разливайте, — разрешил Северус.
— За понимание! — выдохнул Поттер и разом осушил свой бокал.
От удивления Северус даже открыл второй глаз и уселся в кресле поудобнее.
— За понимание, — поддержал он.
Потом они выпили за здоровье, за счастье, за процветание. Северуса-то, в общем, это совершенно не интересовало, хотя пить было приятнее, чем выслушивать сообщение о проблеме Поттера, с которой он надеялся разобраться по-быстрому. Что у того могло случиться? Наверняка потребовалось какое-то зелье, которого если и не было в запасах Северуса, то сварить не составило бы особого труда. Диван, если верить внешнему виду, того стоил. Когда Поттер достал третью бутылку, Северус решил перейти к делу.
— А теперь рассказывайте, что вам от меня надо.
Поттер несколько мгновений молчал, задумчиво взлохмачивая волосы, а потом выпалил:
— Научите меня окклюменции, сэр!
Северус даже незаметно ущипнул себя за руку — уж слишком происходящее напоминало дурной сон: он, Поттер и окклюменция. Боль убедила в реальности происходящего, но оставалась ещё надежда:
— Вы шутите?
— Нет, — Поттер энергично помотал головой. — Мне очень надо, правда.
— Зачем?
— Долгая история.
Поттер с сомнением осмотрел свой полупустой бокал, долил вина и жадно осушил, явно рассчитывая, что за это время Северус утратит свой интерес, ну или нить разговора. Наивный!
— У меня много времени, — Северус откинулся на спинку кресла, всем своим видом выказывая желание выслушать.
У Поттера несколько раз дёрнулся глаз.
— Всё дело в Санжаре.
— Понятия не имею, кто это.
— Ну да, откуда вам... в общем-то, это и не важно. Просто мне кажется, что он читает мои мысли.
Северус поморщился:
— Я вам уже говорил о некорректности такого определения?
— Помню-помню, — ехидно отозвался Поттер. — Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. Мозг — сложный и многослойный орган, по крайней мере, у большинства людей, — процитировал он, мечтательно прикрыв глаза.
Что ж, зато память у Поттера была отличная.
— Не ожидал, — одобрил Северус.
— Сам не ожидал, — признался Поттер, — но я, в общем-то, не совсем идиот.
После выпитого это признать было легко.
— Не совсем.
— Так вот, — Поттер сиял, как новенький галеон. — Вы согласны?
— А что я с этого буду иметь?
Северус спросил скорее по привычке, кроме того, ему хотелось закрепить права на диван, к наличию которого он уже начал привыкать. Стоило себе только представить поход в магазин, необходимость вести разговоры с какими-то людьми, потом эта дурацкая доставка из-за невозможности уменьшить покупку чарами — уж лучше провести два-три вечера в компании Поттера. Северус не обольщался, зная свой педагогический талант, и был готов поспорить сам с собой, что на четвёртое занятие Поттер не явится.
— Я могу заплатить, — смутился Поттер.
— Не интересует! — отрезал Северус.
— Но...
Когда Северус сообщил о способах оплаты, принятых в прошлом, Поттер опешил:
— Натурой?!
Неужели не доходит? Чтобы намекнуть прозрачнее, Северус бросил красноречивый взгляд на диван.
— Да за кого вы меня принимаете?! — взвился Поттер. — Я не буду с вами спать! Что я, шлюха, что ли, так расплачиваться?
Несколько мгновений Северус пытался понять, что так оскорбило Поттера, но когда наконец до него дошло... Черти бы его взяли! Так Северус давно не хохотал — недавний истеричный смех можно даже было не считать. Из глаз катились слёзы, и Поттер виделся уже каким-то размытым пятном. Впрочем, так было даже смешнее.
— Да что я такого сказал? — не унимался Поттер.
— Спа-а-ать... — почти прорыдал Северус. — Не могу-у... как вам такое в голову взбрело?
— Тогда выражайтесь яснее, сэр!
Смутить Поттера прежде никогда не удавалось, и эта мысль вызвала новый приступ смеха. В себя Северус пришёл от струи Агуаменти, пущенной мстительным Поттером прямо в лицо. Это было немного обидно.
— Вы что, сдурели?!
— Нет, сэр. Мне показалось, что у вас истерика.
— Истерика? У меня?
Предвосхищая поток негодования, Поттер высушил Северуса чарами и попросил прощения. Поттер. Попросил. Прощения. Это было настолько дико, что Северус почувствовал себя обязанным объяснить свою готовность сотрудничать за символическую оплату в виде дивана.
— Символическую, значит? — усмехнулся Поттер. — Я согласен! Только диван — это как бы проценты за причинённое неудобство, поэтому просите что-нибудь ещё. Такое же символическое. Чтобы вам в радость.
Тут бы Северусу промолчать, но вино, недавняя истерика и все переживания этого дня сыграли с ним злую шутку, и он ляпнул:
— Сначала научите меня радоваться.
Поттер отнёсся к его словам с неожиданной серьёзностью, и не успел Северус опомниться, как поклялся «научить радоваться». Ну, не идиот ли?
— Поттер, вы опять сначала делаете, а потом думаете?
— А что такого?
— Что? Такого? — Северус почувствовал, как в глубине души пробудилась позабытая злость. — Как вы можете клясться в том, чего не сможете исполнить?
— Почему это не смогу?
Не рассказывать же каждому о собственной ущербности? Северус одарил Поттера красноречивым взглядом, рассчитанным подчеркнуть степень заблуждения оппонента. Оппоненту такие тонкости были неведомы, и он лишь пробурчал что-то неразборчивое о том, как ещё будет радоваться Северус. Потом. Когда овладеет этой нехитрой наукой. Спорить с идиотом — себе дороже, поэтому Северус ограничился лишь скептическим покачиванием головы, которое не оказало на толстокожего Поттера должного эффекта.
— Тогда я приду завтра? — жизнерадостно улыбнулся он.
Северусу оставалось только кивнуть:
— Уж окажите мне такую честь.
— А когда лучше? Утром или вечером?
— Днём, — выбрал Северус и уточнил: — В полдень.
Поттер ещё немного пораспинался о том, как он благодарен и какой Северус замечательный человек, после чего аппарировал, так и не услышав, что посетителей в этом доме принимают через дверь. С крыльца. Но ничего — будет повод указать на недостаток воспитания негоднику. Что это давало лично Северусу, пока было не ясно, но порядок есть порядок!
Кроме вина и мебели Поттер принёс с собой давно забытое ощущение собственной нужности, и Северус поразился тому, как много оно для него значит. Казалось бы, в его жизни ничего не изменилось — не считать же переменами выход на крыльцо? — но, отправляясь спать, Северус не только отнёс грязную посуду на кухню, но и протёр столик от винных пятен. Глупость, конечно, но отношение к новым вещам оставалось по-прежнему трепетным. Кончиками пальцев он погладил мягкий ворс диванной обивки, радуясь обновке. Впервые в жизни Поттер сделал для него что-то хорошее, и от этого хотелось улыбаться. В прежние времена Северус непременно нашёл бы повод навестить Малфоя, чтобы между делом проговориться о благодарности Поттера. Небрежно. Словно случайно. Но Люциус бы всё понял правильно, и в его взгляде наверняка мелькнуло бы одобрение. Пусть на мгновение. Пусть мимолётное.
Северус вытянулся под одеялом, считая кроликов. Обычно эти тварюшки, заложив передние лапы за спину, печально маршировали в неведомую даль, и ему оставалось, засыпая, только пересчитывать их уши. Но сегодня они почему-то разбегались, то начиная играть в салочки, то рыть норы или прятаться под кустами. Сон не шёл, и Северус стал вспоминать визит Поттера и его глупое обещание. Выходило, что мальчишка невольно пообещал регулярно появляться в жизни Северуса, чтобы исполнить клятву. В его провале сомневаться не приходилось, оставалось лишь понять, как к такому относиться.
Хоть Северус и любил поглумиться над чужой глупостью, но такого Поттер точно не заслужил: таскаться чёрт знает куда, чтобы причинить радость тому, кому она неведома. То ещё занятие, если откровенно, но, с другой стороны, хоть какая-то гарантия того, что Северуса найдут быстрее, если вдруг что случится. Надо сказать, что подобные мысли посещали, пусть и нечасто, и тогда он малодушно принимался беседовать с воскресным домовиком Малфоя, в надежде вызвать у того сочувствие. Стало быть, Поттеру придётся выделить вторник или среду для «занятий радостью». Лучше среду, решил Северус, для симметрии. Решение явно было правильным, потому что стоило к нему прийти, как и здоровый сон не заставил себя ждать.
Утром Северус проснулся от мысли, что упустил что-то важное. С этой мыслью он встал, спустился на кухню и сжевал два бутерброда, стоя у окна и пытаясь понять, с какой стороны стекла ползёт муха. А потом вдруг осенило: Поттер! Второпях наколдованный Темпус показал, что до встречи осталось всего шесть минут. Северус заметался по комнате, одновременно глотая сухой хлеб, раздёргивая шторы, уничтожая пыль и разыскивая домашние туфли. Вроде бы успел! Он устроился в кресле, почистил домашние брюки чарами — хотя Поттер уже его в этом видел! — и даже пригладил волосы ладонью, слегка расчёсывая пальцами. После чего призвал какую-то газету и сделал вид, что увлечён чтением.
Поттер появился ровно в полдень. На крыльце, как и подобает воспитанному молодому человеку. И даже постучал.
— Входите, не заперто! — прокричал Северус, для чего-то прячась за газетой.
— Доброго дня, сэр.
Поттер был отвратительно свеж и жизнерадостен, отчего Северусу захотелось перенести занятие. Или хотя бы отстрочить его начало, чтобы избежать диссонанса.
— Доброго, — Северус отложил в сторону газету, всем своим видом демонстрируя сомнения в доброте дня. — Вы готовы?
— Ну да, — Поттер неуверенно улыбнулся. — Очищал сознание полночи. Все дела...
— Успешно?
— Я так и не понял, как это делать.
— Понятно, — Северус задумчиво постучал пальцем по нижней губе и решился: — Кофе будете?
— Что? — опешил Поттер.
— Напиток из жареных и перемолотых зёрен кофейного дерева, — терпеливо начал Северус.
У Поттера забавно округлились глаза.
— С зельем? — предположил он.
— Если хотите, то могу добавить Укрепляющий бальзам. Хотите?
— Зачем?
— Ну, не знаю, — усмехнулся Северус. — Если вам непременно нужно испортить напиток, то я не стану возражать.
— Вы шутите?
— Поттер, вы мне запомнились более сообразительным.
— В общем-то, и о вас я был другого мнения.
Мнение Поттера Северуса не интересовало — наверняка что-то оскорбительное! — а вот мысль об ароматном кофе привлекала всё больше. Когда он в последний раз его варил? Кажется, ещё осенью... точно осенью! Он ещё уселся на подоконник и наблюдал за потёками воды на стекле, грея ладони о горячую кружку. А потом почему-то больше не хотелось.
— Так на вас варить?
— Варите, — кивнул Поттер, — а сахар у вас есть?
Сахара не было, и Северус решил заменить его мёдом, благо его Поттер вчера притащил много, как знал.
— Спасибо, сэр, очень вкусно.
Разумеется, Поттер даже не заметил подлога. Северус спрятал довольную улыбку в чашке, вдыхая любимый аромат и недоумевая, почему не додумался сварить кофе раньше. Например, утром или даже вообще вчера. Насладившись напитком, Северус ощутил давно позабытую жажду деятельности.
— Итак, Поттер, вы готовы?
— Что, уже? — всполошился тот. — А как же Омут Памяти? Вы же обычно...
— Вы подозреваете, что я прячу такой редкий артефакт? Я вас разочарую, но нет.
— Но тогда... я могу увидеть...
— Да что вы ещё не видели, Поттер? — отмахнулся Северус. — Поверьте, это такие мелочи.
— Правда? Но мне казалось...
— Именно что казалось. Доставайте палочку.
— Но, — невозмутимый до этого Поттер запаниковал, — вы думаете, мне нечего скрывать?
Северус устало потёр виски, чувствуя себя ведущим приём целителем.
— Поверьте, Поттер, я видел всякое и уверен, что вам не удастся меня удивить. Просто нечем.
Поттер всё ещё колебался, и Северус решил дожать:
— Впрочем, если вам это не нужно...
— Нужно! Давайте.
— Хорошо, но прежде чем мы начнём, я бы хотел сообщить, что заниматься радостью мы будем по средам.
Глаза Поттера удивлённо распахнулись, и, заметив в них своё отражение, Северус поднял палочку:
— Легилименс!
Поттер тихо вздохнул и открыл сознание, словно доверял Северусу, как самому себе. Зря он это, конечно, и его следовало бы наказать, но не сегодня. Северус ему немного задолжал, поэтому просто остановился, давая ощутить своё присутствие, вместо того, чтобы просматривать воспоминания, выискивая те, что причинят больше боли, и те, за которые могло быть стыдно. Именно то, что любой человек захочет скрыть и волей-неволей найдёт тот единственный способ защиты, который ему подходит. Так учили самого Северуса, и так учил он. Эта наука была проверена временем и давала отличные результаты, но сегодня что-то пошло не так.
Северус мог обмануть кого-то, сославшись на долгое отсутствие практики, но себе он лгать не собирался: он непозволительно обмяк и расслабился, забывая, с кем имеет дело. Или, наоборот, слишком хорошо об этом помня. Бездействие затянулось, и Северус уже собирался покинуть разум Поттера, когда почувствовал лёгкое прикосновение к руке.
— Ух ты! Вот как оно...
Поттер каким-то образом материализовался рядом с Северусом и теперь восторженно щупал стену, на которой медленно проступала текстура. Он щёлкнул пальцами, отчего стало значительно светлее, и выдохнул:
— А я вот как могу!
В стене появилась дверь, окованная железом, и Северус запаниковал:
— Я вас оставлю, мистер Поттер.
— Уже уходите? — в голосе мальчишки зазвенело разочарование.
— Нам надо поговорить, — нашёлся Северус и отступил.
В себя он пришёл, сидя в кресле и продолжая смотреть на Поттера, который улыбался совершенно дикой и пугающей улыбкой.
— Мистер Поттер!
— Что? — едва слышно откликнулся мальчишка.
— Возвращайтесь, — переходя на шёпот, продолжил Северус.
— Ага...
Поттер медленно кивнул, и в его взгляде появилась осмысленность. Несколько мгновений он потрясённо разглядывал Северуса, а потом виновато спросил:
— У меня получилось?
— Не знаю, — честно ответил Северус.
— Но вы же ничего не увидели? Я всё спрятал за стеной.
— Неужели? А может, я просто не стремился это увидеть?
— А так тоже можно?
Северус устало потёр переносицу, потом виски, чувствуя, что начинает болеть голова. Как объяснить Поттеру, что он понятия не имеет, как такое получилось, и что ни разу ему не удавалось наладить с кем-то мысленный контакт. Чёрт! Да он даже не читал о таких практиках!
— Знаете, Поттер, похоже, вам можно, — резче, чем собирался, начал Северус. — Я знаю, как посмотреть чужие воспоминания, я могу подкорректировать воспоминания и заставить поверить в то, что всё было именно так, я могу заставить забыть, но общаться...
— Вы испугались, сэр?
— Я не трус, — ощерился Северус по старой памяти.
— Конечно, не трус, — мягко согласился Поттер. — Тогда, может, попробуем ещё раз?
— Обязательно попробуем, — Северус потёр ладонями лицо, пытаясь себя взбодрить. — Но сначала вы мне расскажете, кто такой Санжар, и почему у вас возникло подозрение, будто он применяет к вам легиллименцию, нарушая закон.
Поттер несколько мгновений смотрел в одну точку, словно ожидая увидеть там подсказку, а потом поднял на Северуса виноватый и немного усталый взгляд.
— А вы умеете спрашивать, сэр, — вздохнул он и поморщился так, будто у него заболели разом все зубы, потом зажмурился и решительно выдохнул: — Это гоблин.
Северус мог сказать, что так и знал, и что Поттер просто не был бы собой, если бы куда-то не вляпался, но прикусил язык, чтобы не спугнуть его раньше времени.
— Хорошо, — тихо сказал он, — гоблин так гоблин. А что вас с ним связывает?
— Контракт.
Северусу захотелось побиться головой об стену, пусть даже ту, что он обнаружил в сознании Поттера. Но, с другой стороны, хорошо хоть, не клятва. Впрочем, это ещё вопрос.
— Скажите, Поттер, а вы, случайно, не давали гоблинам никаких клятв? Ну, или не капали кровью, куда они скажут, и не повторяли за ними...
— Я знаю, как выглядит гоблинская клятва, сэр, — сердито перебил Поттер, — меня Билл предупреждал.
— А он не предупреждал вас, что с ними не стоит вести никакие дела?!
— Мне было очень надо, — Поттер упрямо вздёрнул подбородок.
— Тогда не жалуйтесь!
— Я и не жалуюсь!
Северус стиснул пальцами виски, недовольно разглядывая Поттера. Он действительно не жаловался, но это ровным счётом ничего не означало.
— Поттер, у гоблинов свои методы воздействия на человеческий разум. Они, как никто другой, умеют ввести в заблуждение, чтобы потом обернуть дело к собственной выгоде.
— И что теперь?!
Северус попытался успокоиться, избавляясь от эмоций, что в компании Поттера получалось отвратительно, но сдаваться он не собирался.
— Мистер Поттер, а теперь расскажите, что за контракт вас связывает с гоблинами.
— Стандартный, ученический.
— Они же не берут учеников, только подмастерий.
— Взяли вот. В виде исключения.
— И тут выделились, да?
— Я не хотел!
Северус помотал головой, стараясь удержаться от бесполезных обвинений и признания очевидного — Поттера опять надо спасать. И опять больше некому. Только вот почему-то вместо обычного глухого раздражения Северусом овладел азарт. Переиграть гоблинов — задача достойная, да и что не так с мозгами у Поттера интересно бы разобраться.
— Разумеется, вы не хотели, но это не отменяет тот факт, что проблему надо решать. Расскажите мне про этого Санжара.
— Что?
— Просто опишите его и расскажите, как у вас появились подозрения в его нечистоплотности.
Северус мрачнел тем сильнее, чем дольше слушал рассказ Поттера. С его слов выходило, что гоблины заключили с ним ученический контракт, обязуясь подготовить его к работе ликвидатором заклятий, с весьма размытой формулировкой об оплате своих услуг «по результатам испытания, но не больше суммы годового заработка». Северус решил проконсультироваться у Люциуса, чем может такое грозить, но интереснее всего оказалась реакция Поттера на своего наставника, того самого Санжара.
— Понимаете, сэр, мне, конечно, всякие мысли в голову приходят, но когда они начинают повторяться...
Грубая работа — если даже Поттер что-то заподозрил, хотя, с другой стороны, он производил столь обманчивое впечатление, что гоблин мог просто расслабиться после нескольких удачных попыток.
— И что это за мысли?
Поттер покраснел, но ответил:
— Сексуального характера. Ничего не говорите, ладно?
Северус и не собирался, хотя, конечно, сексуальные фантазии с участием гоблина... даже для Поттера это чересчур.
— Вы представляли Санжара?
— С ума сошли?! Простите, сэр, — смутился Поттер. — Нет! Мне казалось, что он выискивал мои мысли на эту тему и перебирал их, усмехаясь. И ведь ничего не сделать! Он уверяет, что мне это просто кажется.
Такое поведение было странным даже для гоблина. Очень странным, но не отменяло того, что Поттеру просто необходимо научиться закрывать разум.
— Я вспомнил ваши уроки, я старался, но ничего не выходит.
— Когда заканчивается ваше ученичество?
— Через месяц.
— А когда начались эти видения?
— Где-то с месяц назад.
Поттер уставился на Северуса с такой надеждой, что стало даже как-то неловко.
— У вас каждый день занятия с Санжаром?
— Да. Кроме воскресенья.
— В какое время?
— В полдень, сэр, — снова покраснел Поттер.
— А сегодня?
— Сегодня я попросил Кингсли «вызвать» меня. Патронусом. А так как я всегда прихожу на занятие за четверть часа до начала, то получилось убедительно.
Северус задумчиво потрогал пальцем нижнюю губу. Выходило, что ему придётся пожертвовать утренним сном, потому что лучше иметь дело со свежим после ночи Поттером, чем когда с ним уже «поработает» гоблин.
— Времени у нас мало, — начал Северус, — поэтому мы с вами будем заниматься каждый день. Утром. С девяти до одиннадцати. Не отвлекаясь на посторонние занятия.
— А... оплата?
— Отрадно, что вы в кои-то веки волнуетесь об условиях соглашения.
— Я всегда держал слово!
Северус поморщился.
— Держали, но грамотно регулировать договорные отношения не умели никогда.
— Наверное, — впервые Поттер не стал спорить. — Но я обязательно научусь. А вы не ответили.
Такая настойчивость вселяла надежду на успех. Северус побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и объявил:
— Радостью мы с вами начнём заниматься через месяц. По средам.
— В полдень?
— Разумеется.
Понятливость Поттера радовала, а может, он тоже считал утренний сон не роскошью, а жизненной необходимостью. В любом случае, договорённость была достигнута, а значит, можно продолжить урок. Поттер не возражал. Северус размял пальцы и вновь поднял палочку:
— Легилименс!
Он снова решил не спешить, а наоборот, понаблюдать за Поттером в его среде обитания. Тот не подвёл, появившись почти сразу.
— Вот так я и живу, — Поттер погладил каменную стену, на которой под его ладонью проступил контур двери. — Не боитесь пойти дальше?
— Я не... — начал заводиться Северус.
— Не трус, — не дал договорить Поттер. — Я хотел спросить, не сильно ли спешу.
— Учитывая, что у нас мало времени? — Северус взглянул на довольного мальчишку. — Ведите!
Поттер толкнул дверь и первым шагнул в неизвестность. Северус не отставал.
— Класс! Сэр, вам нравится?
Если Северус рассчитывал оказаться в библиотеке или, на худой конец, в сейфе — где ещё могли храниться воспоминания? — то он ошибся слишком сильно. Поттер привёл его к обрыву и, раскинув стороны руки, остановился на самом краю. Северус встал с ним рядом, заглядывая в пропасть, на дне которой причудливо извивалась горная река.
— Вы это видите, сэр?
Голос Поттера эхом разнёсся среди скал, заставляя Северуса поёжиться и оглянуться в поисках двери. Однако позади них на многие мили кроме поросших травою холмов ничего не было. И кто здесь безрассудный гриффиндорец? Поттер-то хоть в своём уме... а Северус куда полез?
— Вам нравится, сэр? — Поттер уселся прямо на землю и начал гладить густую траву.
— Нравится, — осторожно ответил Северус.
Он опустился на траву рядом с Поттером, лихорадочно соображая, как скоро их найдут и в каком состоянии. О себе он не переживал — Северус уже почти смирился с мыслью о скоротечности жизни, — а вот мальчишку было жаль. Гоблины пока ещё не причинили ему вреда, а тут... понять бы, где выход.
— Поттер, скажите, а здесь точно хранятся ваши воспоминания?
— Точно! — широко улыбнулся Поттер и улёгся на траву, устраивая руки под головой. — Хотите увидеть?
— Хочу.
— Ложитесь рядом.
Северус улёгся на влажную траву и, чувствуя себя идиотом, попросил:
— Показывайте!
— Смотрите в небо.
Северус послушно запрокинул голову. Небо над ними казалось гротескно синим, и по нему медленно плыли ярко-белые облака, на которые Поттер указал пальцем:
— Вот они!
Ни с чем подобным Северус никогда не сталкивался, поэтому и не знал, как реагировать. Можно, конечно, попытаться увидеть спрятанное, привычно применив силу, но был ещё один путь...
— Поттер, а вы их мне показать можете?
— А вы разве не видите?
Поттер удивился так откровенно, что Северус усомнился в себе и снова принялся разглядывать облака, неторопливо проплывающие над ними. Ничего интересного и никакой зацепки! Пришлось признать поражение:
— Если бы видел, то не стал бы спрашивать.
— Ну как же, — Поттер ткнул пальцем в небольшое облако. — Вот это воспоминание о том, как я к вам пришёл.
Северус проследил за его рукой и в самом деле увидел вспышки заклятий, разлетевшийся столик и себя, недоумённо разглядывающего это безобразие. Надо же, а он и не замечал, как сильно отощал... и этот рубец на шее неплохо бы прикрыть... Северус невольно потянулся к воротнику и с удивлением понял, что здесь, в сознании Поттера, у него нет этого уродства. Странно. Неужели не заметил? Или не обратил внимания? Чтобы справиться с растерянностью, Северус перешёл к делу.
— То есть вы по собственному желанию можете мне показывать свои воспоминания или скрывать их, и всё ещё желаете обучаться окклюменции?
— Звучит странно, — согласился Поттер после пары минут раздумий, — но да. Просто вы себя ведёте не как легиллимент.
— Но я использую то же самое заклинание.
— Тогда я не понимаю...
— Не мудрено, — пробурчал Северус, не желая признавать, что он понимает ещё меньше. — Давайте возвращаться.
— Давайте. А как?
Северус подавил приступ зарождающейся паники и невозмутимо ответил:
— Мы вошли сюда через дверь, а выход обычно там же, где и вход. Ведите.
Поттер сел и огляделся:
— Давайте руку. Нам туда.
Северус взялся за протянутую ладонь и легко поднялся вслед за Поттером. На всякий случай он решил держать его поближе, но, наверное, это было не столь важно, потому что уже через десять шагов перед ними возникла стена, в которой появилась дверь, стоило только Поттеру её коснуться.
В себя Северус пришёл, сидя на диване рядом с Поттером, в руку которого вцепился с огромной силой. Он неловко разжал пальцы и постарался отодвинуться, пока тот ничего не заметил. Поттер покрутил головой и медленно снял очки, протирая их полой рубашки.
— Это было круто, сэр, — ошарашено признал он. — Вы точно использовали легиллименцию?
— Думаете, изобрёл заклинание по случаю?
— Ну, вы же можете.
Слышать такое было очень лестно.
— Не болтайте ерунды, Поттер, лучше давайте подумаем, как развить ваш неожиданно вскрывшийся талант.
Всё-таки иметь дело со смущённым мальчишкой было гораздо проще, чем когда он пытался что-то доказать. Вроде бы мелочь, а какие разные результаты. Очевидно, что отдых пошёл Северусу на пользу, да и угасание эмоций оказалось полезным приобретением. В целом. Разумеется, у Поттера не оказалось никаких предположений — не то чтобы это кого-то удивило! — поэтому Северус пообещал подумать над проблемой сам и великодушно отпустил мальчишку. Дважды напомнив о завтрашней встрече, Северус запер дверь и, наконец, остался один.
Тишина почему-то стала раздражать. После ухода шумного Поттера Северусу стало казаться, что у него заложены уши. Пришлось даже сначала прокашляться, а потом несколько раз уронить книгу, чтобы проверить, всё ли в порядке со слухом. Только когда он отвернул кран до упора, и водопроводная труба после долгого простоя надсадно взвыла, пришлось признать, что чего-то не хватает. Северус приоткрыл окно, и вместе с уличным шумом в дом ворвался по-весеннему свежий ветер. Такой же непредсказуемый, как и Поттер.
Времени до вечера оставалось много, читать не хотелось, и Северус сам не понял, как оказался на улице, успокоив себя тем, что во время прогулки его обычно посещают светлые мысли. Однако далеко он не ушёл, ощутив внезапную слабость, а когда вернулся домой, то уселся на крыльцо, давая отдых натруженным ногам. Решив, что не всё сразу, и гулять надо начинать постепенно, он запрокинул голову, подставляя лицо тёплому солнцу. Небо над ним синело не так ярко, как в сознании Поттера, а вот облака были похожи: молочно-белые, очень мягкие с виду, несущие в себе какую-то тайну.
Северус поймал себя на порыве глупой сентиментальности, но это не испортило настроения, как в былые времена. Наверное, всё-таки старость так неожиданно подкралась и принимает такие странные формы. Но никакой возраст не мог помешать ему думать о деле и о Поттере, с которым это дело было связано. То, что произошло во время их странного сеанса легиллименции, немного пугало, но, с другой стороны, наводило на очень интересные мысли.
Например, не играл ли Поттер с Северусом в игру, понятную одному ему? А что? Тогда он вполне мог изменить воспоминания, перед тем как вернуть их Северусу, и вообще... Но эта версия не выдерживала никакой критики, стоило задаться вопросом о цели Поттера. Ведь ему ничего от Северуса не было нужно, по большому-то счёту — не на дом же он положил глаз? Северус взглянул на рассохшееся крыльцо и фыркнул. Но не мог же Поттер и впрямь не догадываться о своём таланте? Или мог?
Северус уже прикидывал, чем они займутся на завтрашнем задании, мысленно потирая руки от предвкушения, и вдруг ощутил себя голодным. Странное чувство, надо сказать, почти забытое — последнее время приходилось себе напоминать принять какую-нибудь пищу. Еда давно уже не вызывала положительных эмоций, и если бы не понимание того, что это жизненная необходимость, её бы постигла судьба уборки кровати. Наверное, это прогулка разбудила такой аппетит.
Северус поднялся с крыльца и отправился обедать. Весенний воздух и прогулка сыграли с ним ещё одну шутку: зачем-то он перемыл скопившуюся посуду и даже натёр до блеска ручки старой печки, после чего с удовольствием принял ванну, чувствуя себя просто отлично. Даже засыпал Северус безо всякого подсчёта животных и, кажется, видел какие-то сны. Впрочем, сны — это, скорее всего, плод разыгравшегося воображения. С чего бы им сниться?
Поттер появился ровно в девять, и к этому времени Северус не только успел выпить кофе, но даже привести себя в порядок, сменив домашний костюм на точно такой же. Поттер, конечно же, этого не заметит, но Северусу так было комфортнее.
— Отлично выглядите, сэр, — оценил Поттер. — А можно мне тоже кофе? А то у вас так пахнет, а я не успел позавтракать.
— В следующий раз захватите какие-нибудь булочки, — ворчливо отозвался Северус, отправляясь на кухню.
Конечно же, Поттер увязался следом.
— А вы любите сладкие? Или пресные, но чтобы намазать? Мармеладом, а? Ух ты, красиво.
Поттер уставился на блестящие ручки, будто не видел ничего подобного. Впрочем, эта печка гораздо старше его, мог и не видеть.
— Ничего особенного. Просто старая вещь.
— Она такая... с историей. И вообще у вас тут очень уютно.
Уютным своё жилище Северус никогда не мог бы назвать. Максимум — тёплым, и то не всегда. Но на льстеца Поттер совсем не был похож. Напомнив себе, что мальчишка не замечал даже его жуткий шрам, который сегодня был замаскирован небрежно повязанным платком, Северус сменил тему:
— Просто свежую выпечку. На свой вкус.
***
Как оказалось, Северус положил начало традиции утреннего кофепития. И всё бы ничего, если бы это не доставляло столько удовольствия! Хотя булочки Поттер приносил всегда тёплые и очень вкусные, Северус отдавал себе отчёт, что дело совсем не в сдобе. Складывалось впечатление, что вместе с Поттером в старом доме всё оживало. Северус, конечно, сильно потакал мальчишке, позволяя хозяйничать, но так повелось — сначала было всё равно, а потом просто не хотелось менять устоявшийся порядок. Вот Поттер и открывал окна, когда вздумается, переставлял мебель и мыл посуду. Впрочем, против посуды Северус не возражал, и с появлением утреннего гостя его кухня преобразилась.
Но самыми смущающими для Северуса оказались сеансы легиллименции. Как удалось заслужить такое доверие Поттера, он не знал, и теперь мало того, что оказался на чужой территории, так ещё и не зная правил игры. Северус был убеждён, что за такое доверие обязательно надо платить, а он давно уже был полным банкротом. Вот и старался придумать для Поттера уникальную модель защиты, хотя в его случае по-другому бы и не получилось. Поттер сам по себе — уникальный случай.
— Еще раз расскажите, что происходит в присутствии Санжара, — Северус сжал пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться и понять, что упускает.
— Сначала не происходит ничего, — монотонно продолжил Поттер, — а потом у меня появляется чувство, что мои воспоминания просматривают.
— В чём оно проявляется?
— Они начинают мелькать.
— Мелькать, значит... м-м-м, — Северус решил зайти с другой стороны. — А что вы при этом чувствуете?
— Ну-у, мне неприятно.
Ещё бы! Вряд ли кому-то такое бы понравилось.
— А помимо этого? Какие чувства, Поттер? Может быть, злость? Похоть? Или, может, вы предчувствуете опасность?
— Да.
— Что «да»?
— Чувствую.
— Что именно?
— Всё... и в этом порядке.
Интересно, а если бы Северусу пришли в голову другие слова?
— Поттер, подумайте ещё раз.
— А что тут думать? Сначала я злюсь оттого, что ничего не могу сделать, потом... ну, потом всякое остальное, — Поттер густо покраснел, но продолжил. — И я чувствую угрозу. Так что всё правильно.
Что ж, пусть так.
— Опишите эту угрозу.
Поттер вздохнул.
— Ну, мне начинает казаться, что что-то должно произойти. Что-то плохое.
— У вас такое бывало прежде?
Поттер невесело рассмеялся:
— Как вам сказать, сэр? Пока был жив Волдеморт, бывало.
— Так! — Северус ухватился за мысль. — Это случалось, когда он внушал вам видения, или...
Взгляд у Поттера мгновенно потускнел:
— Такое было всего один раз... когда...
Северус обругал себя за глупость. Не хватало ещё от дурацкой бестактности утратить доверие мальчишки. И так они топчутся на месте, а ведь времени остаётся всё меньше.
— Я помню, Гарри, и прошу отнестись с пониманием.
Поттер с таким потрясением уставился на Северуса, что захотелось откусить язык и немедленно взять свои слова обратно:
— Прошу простить мою фамильярность.
— Сэр, пожалуйста, мне приятно, если вы меня так всегда будете называть... будет приятно...
Северус подёргал тонкий шарф, который вдруг превратился в какую-то удушающую тряпку. И что теперь делать? Что в таких случаях нужно отвечать? Как будет правильно?
— Мне тоже будет приятно, — выдавил он.
— Правда? — удивлению Поттера, казалось, не было предела. — Вы позволяете называть вас по имени? Северус?
Гадая, в какие дебри он лезет, и ругая себя за глупую неосмотрительность, Северус кивнул, стараясь не встречаться взглядом с Поттером, чтобы не выдать своего замешательства.
— А у нас сегодня будет сеанс легиллименции? Северус.
Поттер был похож на человека, совершившего шалость. Он искоса поглядывал на Северуса и, казалось, не знал, куда деть руки. Может, он тоже смущён? Почему бы и нет? Эта простая мысль позволила успокоиться и невозмутимо ответить:
— Обязательно. Легилименс!
Довольный Поттер встретил Северуса у распахнутой настежь двери — никакой осторожности! — и сразу же шагнул на залитый солнцем луг, приглашая следовать за собой. Каждый раз, попадая сюда, Северус поражался умиротворяющему спокойствию, которое им овладевало, стоило двери захлопнуться за их спинами. Пейзаж если и менялся, то несущественно, а когда Северус спросил, всегда ли здесь хорошая погода, Поттер удивлённо взглянул на него:
— Наверное... я бываю здесь только рядом с вами.
Это-то и навело на мысль:
— А как вы думаете, что будет, если впустить сюда Санжара?
Поттер остановился и медленно повернулся к Северусу:
— Вы серьёзно?
— Да.
— Но это же... — Поттер обиженно прикусил губу. — Это только моё!
Северус улыбнулся и демонстративно запрокинул голову, разглядывая многочисленные облака:
— Я вижу только то, что вы хотите мне показать. Не думаю, что какой-то гоблин будет удачливее.
Взгляд Поттера мгновенно стал сосредоточенным:
— А если его допросить?
Теперь уже Северус почувствовал себя идиотом.
— В смысле?
— Ну, заманить его сюда и узнать, что ему надо.
— А потом?
— Потом выпустить, если будет себя хорошо вести.
Звучало бредово, но Северус напомнил себе, что в случае, когда имеешь дело с Поттером, не стоит удивляться ничему. Ему даже Авада Кедавра нипочём.
— И как вы себе это представляете?
Здесь Поттер выглядел гораздо моложе, но это не мешало Северусу прислушиваться к его словам, хотя чувствовал он себя при этом довольно странно. С другой стороны, что здесь не странно?
— Я привожу его сюда, мы его оглушаем, узнаём всё, что нам нужно, а потом вы стираете ему память.
— Здесь? — зачем-то уточнил Северус.
— Можно и здесь, — пожал плечами Поттер. — Не жалко.
Северус потёр переносицу, потом лоб, потом отошёл от Поттера на несколько шагов и уселся на нагретый солнцем камень. Если не знать безалаберность Поттера, то можно было бы решить, что камень появился специально.
— Поттер, — устало вздохнул Северус. — Вы сошли с ума.
— Почему?
Он действительно не понимает?
— Допустим, вам удастся заманить Санжара сюда, но как вы себе представляете одновременно и моё присутствие? Я уже не говорю о заклинаниях, которые неизвестно, как здесь подействуют.
Поттер несколько раз прошёлся перед Северусом, словно размышляя, а потом остановился и просиял:
— Я знаю!
— Да неужели!
— Да! — довольный Поттер уселся у ног Северуса прямо на землю, подобрал какую-то веточку и принялся ею размахивать, изображая атаку.
— Не похоже! — счёл своим долгом заметить Северус.
— Да ладно! — фыркнул Поттер и начал ковырять этой палкой землю, будто что-то записывая. — Во-первых, вы. Я же прихожу к вам раньше, чем к Санжару.
— И что?
— После сеанса вы просто останетесь здесь, а я пойду к гоблинам. С вами в голове.
— Допустим, — Северус решил не спорить, мало ли?
— Вот! Там я захватываю Санжара, мы с вами легко его здесь связываем, потом вы задаёте ему вопросы, ну, как вы это умеете — и всё!
— Бред какой-то! — резюмировал Северус. — Вы думаете, что я на это соглашусь?
В общем-то, он знал, что согласится на любое безумие, если речь зайдёт о спасении Поттера, но это не означало бездумного следования сумасшедшим идеям мальчишки.
— А давайте попробуем?
Все неприятности в жизни Северуса начинались именно с этих слов, но каждый раз почему-то казалось, что будет иначе. Вот и сейчас...
— Как вы себе это представляете?
— Я сейчас уйду, а вы здесь останетесь, — взгляд Поттера, казалось, светился от предвкушения. — Ненадолго, минут на десять, а потом вернусь за вами. Что скажете?
Десять минут, пожалуй, можно и перетерпеть, если вдруг что. Это недолго и, скорее всего, безопасно. Каких-то десять минут.
— Это приемлемо.
Поттер мгновенно оказался на ногах.
— Хорошо, сэр. Только никуда не уходите. Я скоро буду.
Северус постарался ничем не выдать своих опасений и смотрел в спину уходящего мальчишки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься его догонять. Если честно, то ему казалось, что Поттер просто не сумеет уйти, оставив в своём сознании постороннего, что это технически невозможно. Когда воздух сгустился настолько, что материализовалась стена с дверью, Северус не выдержал:
— Поттер... Гарри!
Мальчишка уже взялся за блестящую от солнца ручку, но вместо того, чтобы нажать на неё и быстро выйти, обернулся:
— Не волнуйтесь, сэр, — он открыл дверь и, помедлив, добавил: — Всё будет хорошо... Северус.
Приступ паники оказался для Северуса полной неожиданностью. Вроде бы не было никаких сомнений в том, что Поттер вернётся. А вдруг нет? И ещё никогда мысль о том, чтобы не ждать катастрофы, а самостоятельно найти выход, не казалась такой заманчивой. Северус обхватил себя руками, чувствуя лёгкий озноб, и постарался отвлечься. Например, представить себе происходящее со стороны.
Делай, что должно и будь, что будет
суббота, 29 декабря 2018
Делай, что должно и будь, что будет
И ещё вот такое:
yandex.ru/company/researches/2018/best-queries?
У меня получилось "с вами можно в разведку смайлик". Много думала)))
@темы: Настроенческое
вторник, 25 декабря 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Делай, что должно и будь, что будет
Делай, что должно и будь, что будет
Название: Рождество по-семейному
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: мини
Пейринг:
Жанр: занавесочная история, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сайд-стори к зимним историям
читать дальше— Не нервничай, всё будет хорошо.
Вопреки своим словам, Драко тут же порезался бритвой и обвинил Гарри в том, что это он его отвлёк. Такой вот образец спокойствия. Своеобразный.
— Не буду, — пообещал Гарри, — я просто не знаю, как себя в таких случаях вести.
— Примерно так же, как с Северусом. Если тебе будет от этого легче, то знай, что он тоже приглашён, — Драко заклеил порез кусочком газеты и принялся придирчиво осматривать себя в зеркале.
— Ну, ты сравнил! Северус-то не просто свой, он ещё и понять может.
— Отец тоже может, — заверил Драко. — Чисто теоретически. Он всё знал про отношения с Реем, но на его дружбу с Северусом это знание никак не повлияло.
— А правила этикета?
— Какого? — Драко перевёл возмущённый взгляд на Гарри. — Мы будем дома, понимаешь?
— Ну да... вилка для мяса, вилка для рыбы и салфетка на коленях, — Гарри вздохнул. — Северус, конечно, пытался меня научить чему-то подобному, но, как понимаешь, это не вошло в мои привычки.
— Не переживай, всё будет хорошо.
Гарри задумчиво почесал нос:
— И почему мы не можем встретить Рождество дома? У нас такая хорошая кровать.
Уловка не сработала.
— Она от нас никуда не денется, а Рождество — это семейный праздник. Ну, знаешь там, Сочельник, Йельское полено, всякие гимны...
— Ты будешь петь?! — Гарри в притворном ужасе округлил глаза.
— Петь будет Бель.
— О нет! Риддлы тоже придут? — ужаснулся Гарри.
Бель он ещё мог принять — она была неплохой тёткой и даже как-то угостила его сигаретой! — но вот её муж... У Гарри Том Риддл вызвал бурю разнообразных чувств, самым очевидным из которых была тревога.
— Они тоже наша семья.
— А как у них с широтой взглядов? Или нам утром придётся эмигрировать в Австралию?
Драко принялся уверять, что до такого не дойдёт, и был весьма убедителен. Полчаса пролетели незаметно, и когда Гарри отдышался, то обнаружил, что если не выйти прямо сейчас, можно опоздать. Он не торопился разочаровывать новых родственников, поэтому пришлось бежать. Хорошо, что Драко не возражал, хоть и очень не любил спешить — ему такое казалось несолидным.
Дом Малфоев Гарри всегда считал образцом красоты и изысканного вкуса, а в детстве вообще думал, что это и есть тот дворец, который ему обещал показать Северус. Тогда, кстати, он решил, что Драко — это настоящий принц, раз живёт во дворце. Вспоминать, как менялось его отношение к Драко, иногда было даже забавно, но в одном Гарри был постоянен — это точно была любовь, пусть не всегда осознанная.
— Не нервничай, всё будет хорошо.
А вот Драко, кажется, привык его опекать.
— Даже не думал, — Гарри остановился, чтобы перевести дыханье. — А вот ты рискуешь разочаровать свою тётушку.
— Главное — чтобы не дядюшку, — фыркнул Драко, открывая массивную дверь.
В доме вкусно пахло свежей выпечкой, ванилью и ещё чем-то смутно знакомым. Но понять чем, не дала Нарцисса, вышедшая встречать гостей. Она поцеловала сначала Драко, а потом и Гарри, вогнав в краску — всё-таки к таким нежностям жизнь его не готовила. Хорошо, что Нарцисса тактично отступила, и в гостиную Гарри вошёл, уже полностью справившись со смущением. Но, кажется, он рано радовался.
— Мальчики!
Лили было хотела броситься им с Драко на шею — то ли одновременно, то ли по очереди, — но строгий взгляд отца заставил её немного поумерить свой пыл. Грустно вздохнув, она чинно расправила пышную юбку и завела почти светскую беседу о погоде. У самого Гарри явно отсутствовал подобный педагогический талант, поэтому он мог только радоваться, что у него не будет детей. Абсолютно. Вместо того чтобы воспитывать, он бы с большим удовольствием разговаривал с ребёнком обо всём и давал советы, какой камень лучше всего отскакивает от воды, если его правильно запустить, и как поквитаться с обидчиками. Хотя, с другой стороны, на самом Гарри такая сомнительная методика сработала — совсем уже невоспитанным он себя не считал. Впрочем, и в обществе ему блистать не приходилось.
Гарри вежливо кивнул Риддлу и Беллатрикс, которая, как кошка, уселась на подлокотнике кресла мужа, потом, чуть смутившись, поздоровался с Люциусом и улыбнулся Северусу, ощутив поддержку. Как всё-таки хорошо, что Северус и Люциус друзья, иначе пережить этот непростой вечер было бы гораздо сложнее. Хоть Драко и говорил, что его родители приняли их не самый традиционный союз, но он и сам не знал, как отреагируют близкие родственники, да и вообще — объявят ли о таком. Гарри уже малодушно начал мечтать о том, чтобы Люциус и Нарцисса оказались приверженцами семейных тайн и всяческих скелетов в шкафу. Возможно же такое? До сих пор, по крайней мере, ничто не предвещало излишней болтливости родителей Драко.
Гарри усадили в кресло рядом с камином, и Лили, сразу же объявив, что для рисования ей необходимо «естественное освещение», подвинула журнальный столик поближе к огню.
— Дорогая, ты не совсем правильно разобралась с видами освещения, — мягко заметил Риддл, кусая губу, чтобы скрыть улыбку.
— Нет, па! — Лили безапелляционно тряхнула пышными волосами. — Это ты так и не разобрался в авангардной живописи. Я читала...
— Ну, если читала, тогда не буду спорить, — миролюбиво согласился он, обнимая Бель за талию. — У меня нет шансов.
Подобных вольностей в присутствии посторонних Риддл точно не допускал, поэтому сердце Гарри сжалось от тревожных предчувствий. Неужели того-самого-разговора не избежать? Быстрого взгляда на Драко хватило, чтобы понять, что в своих сомнениях Гарри не одинок. С другой стороны, умиротворённое молчание Люциуса обещало успех этого разговора. Да и Северус не допустит скандала... но всё равно было не по себе. Хотя вряд ли Риддл затеет душеспасительную беседу в присутствии дочери. Зато, когда она отправится в постель... Гарри покосился на часы. Сочельник обещал быть очень долгим.
— Гарри, нарисуй мне лошадь, — потребовала Лили. — Помнишь, такую с рогом на лбу. Я её раскрашу, как радугу.
— Она называется «единорог», — поправил её Гарри. — И он не бывает радужным.
— Много ты понимаешь, — фыркнула Лили и наморщила нос, прикусив карандаш. — Это ведь красиво.
Гарри с готовностью признал, что он понимает далеко не всё, и вместе с ней устроился на ковре у камина. В конце концов, это избавляло его от участия в общем разговоре, но совсем не мешало слушать. Нарцисса завела разговор о кино, и скоро разгорелся спор, кто же получит премию БАФТА — «Керрингтон» или «Выбор Хобсона». Гарри был уверен, что приз возьмёт «Плата за страх», но благоразумно промолчал. В конце концов, Риддл заявил, что это будет «Бунт на «Кейне», и довольно улыбнулся:
— Поразительно, что люди любят смотреть, как судят других.
— Ничего удивительного, — тут же отозвалась Бель. — Кому ж не хочется пощекотать нервы, представив себя на месте другого? Война закончилась, а острых ощущений всё ещё хочется.
— Бель! — возмутилась Нарцисса. — Как ты можешь?!
— А почему тебя это удивляет? Многие любят ощущение, когда сердце начинает стучать медленнее и тише, а мгновение тянется так долго, что за него можно успеть многое.
Гарри не сомневался, что Бель говорила о войне, но Нарцисса назвала сестру романтичной и посоветовала съездить весной в Ниццу.
— Мама не поедет в Ниццу, — шёпотом поделилась мудростью Лили. — Потому что папе не нравится Европа... он как-то был в Албании... или в Италии...
Нарцисса пригласила гостей к столу, и Гарри специально уселся рядом с Лили, чувствуя себя защищённым. Но он рано радовался, потому что Риддл завёл разговор о несовершенном законодательстве, которое регулирует сферы, в которые не должно вмешиваться. Гарри с замиранием сердца ждал словосочетаний «грубая непристойность», «акт о преступлениях против личности», «поправка Лабушера» и готовился высказаться о поломанных судьбах Уайльда и Тьюринга. Кажется, Нарцисса это поняла и предложила Лили десерт, сбив с мысли её отца.
Люциус был молчалив и задумчив, что сильно удивляло Гарри. Обычно это Северус молчал, изредка вставляя пару слов, чтобы уточнить какие-то детали, а Люциус всегда оказывался в центре внимания. Или, может быть, дома он вёл себя иначе? Если уж и Риддл больше не изображал памятник самому себе. Не то чтобы Гарри часто приходилось с ним встречаться, но впечатление от него всегда было одинаковым — монумент! А сейчас он проявлял чудеса обаяния, и, глядя на него такого, легко можно было понять, что же нашла в нём Бель.
— Лили, напомни мне, дорогая, когда воспитанные девочки ложатся спать, — Риддл был мягок, как сама доброта.
— Ну, папочка, — она капризно поджала губы. — Разве прилично говорить о таком за столом?
В ответ Риддл иронично улыбнулся и перевёл взгляд на старинные настенные часы. Лили закатила глаза, потом тяжело вздохнула и, пожелав всем счастливого Рождества, покинула гостиную. Нарцисса хотела её проводить, но Бель опередила:
— Нарси, мне надо с ней немного пошептаться, — она перевела взгляд на мужа и строго продолжила: — Надеюсь, я не пропущу ничего интересного.
— Конечно, дорогая.
Если у Гарри ещё и оставались сомнения о предмете разговора, то сейчас они полностью развеялись. Ну и к чёрту! Он поймал взгляд Драко и ободряюще ему подмигнул. Много о себе этот Риддл вообразил — ещё надо посмотреть, кто тут будет смущаться! Да и вообще, если родители Драко решили рассказать обо всём родственникам, значит, доверяют им и не ждут, что те помчатся в участок с докладом. А стало быть, нечего и переживать. С души словно камень свалился, и Гарри пожалел, что их с Драко разделяет дурацкий стол — Сириус как-то рассказывал об эпатаже... чего-то такого за ужином точно не хватало.
Нарцисса заговорила о своём Обществе Фоссет, где с недавнего времени она возглавила Совет попечителей, и Гарри с удивлением отметил, что Риддл вовсе не такой ретроград, каким всегда казался. Во всяком случае, он поддерживал идею и возможного избрания женщин в парламент и был согласен с тем, что равный труд должен оплачиваться одинаково. Потом Люциус порекомендовал статью Нарциссы, и разговор свернул на такие правовые коллизии, в которых Гарри ничего не смыслил, поэтому благоразумно помалкивал. И он даже обрадовался появлению Беллатрикс. Что может быть лучше, чем разом покончить со всякими непростыми вопросами и уже расслабиться. Наконец.
— Равные права женщин, конечно, прекрасно, — видеть Бель такой серьёзной Гарри ещё не приходилось, — но разве нормально, когда государство лезет в постель к своим гражданам?
— Ты сейчас о чём? — Риддл, прищурившись, наклонил голову и стал похож на грифа.
— Разумеется, о «поправке Лабушера», — фыркнула Бель. — И для начала следует хотя бы определить, что означает «грубая непристойность», которой так любят пугать невинных детишек на проповедях. Где она начинается? Достаточно ли вожделеющего взгляда? Или нужно заявить о намерении? Или погладить по коленке, прикрывшись длинной скатертью и считая, что этого никто не видит?
Намёк был более чем прозрачным, и Гарри не сдержался:
— В общем-то, я никого не гладил под столом, но если вы настаиваете...
Он быстро обошёл этот дурацкий стол и, обняв Драко за плечи, поцеловал его. Сначала в щёку, а потом и в губы. И Драко ответил! Когда его взгляд затуманился и стал шальным, Гарри подумал, что Сириус пришёл бы в восторг от такого. Жаль, его сейчас нет — этот родственник точно бы аплодировал, и может, даже стоя. Впрочем, Бель тоже несколько раз сомкнула ладони, прежде чем сказать:
— Каково древо, таков и плод... м-да...
Кажется, она была сильно озадачена. Неужели ей ни о чём не сказали? Но к чему тогда эти разговоры о дурацких законах? Только Нарцисса умудрилась сохранить невозмутимый вид, зато остальные... Даже Риддл выглядел немного глуповато, когда принялся ошарашено разглядывать сначала Люциуса с Северусом, а потом и Гарри с Драко.
— Судя по всему, ваше, так сказать... м-м-м... сообщение было не единственным сюрпризом этого вечера? — Риддл задумчиво почесал подбородок. — Или у тебя, Люциус, в рукаве припрятана ещё пара тузов?
— Никогда не опускался до шулерства, — улыбнулся Люциус, — и это была чистая импровизация.
— Да вы тут все спелись, — Бель понемногу приходила в чувство. — Но могли бы и предупредить. Я, в общем-то, рассчитывала посмотреть, как дети отреагируют на ваше сообщение, и сейчас уязвлена в лучших чувствах.
— Почему это? — наконец подал голос молчащий почти весь вечер Северус.
— Потому что я заслужила это зрелище, а тут, — она обожгла Гарри быстрым взглядом, — импровизация.
Гарри понимал, что происходит что-то невероятное, но никак не мог в это поверить. Люциус же не мог... а как тогда Нарцисса? И Северус? Или всё не то, чем кажется? Драко соображал гораздо быстрее:
— Отец... но как?! Ты же никогда...
Люциус неторопливо осушил бокал вина и вздохнул:
— Так получилось. Оказывается, я всегда...
— А как же ма?..
Люциус показался смущённым, и ему на помощь поспешила Нарцисса:
— Так получилось, — подтвердила она, — и это было моё предложение.
Такого Гарри точно представить не мог, и уж точно он не ожидал ничего подобного от Северуса, не говоря уже о Люциусе. Происходящее казалось настолько невероятным, что проще всего было поверить в розыгрыш в духе Сириуса. Но тот был далеко, а Северус и Люциус рядом, и, похоже, они не шутили. Всё-таки Бель зря жаловалась, что недополучила зрелища — где бы она ещё увидела такое?! Гарри отлично помнил, как в Уике, когда миссис Фигг лишь заподозрила мужа в измене, то устроила такое... и, судя по реакции соседей, это было нормально. А вот Нарцисса...
— Ма, но как?!
— Как? — Нарцисса усмехнулась. — Можно было делать вид, что ничего не происходит, и смотреть, как мучается близкий человек. Жизнь слишком коротка, Драко, чтобы загонять себя в ловушку и...
— Но что теперь? — всё-таки Драко эта новость потрясла гораздо сильнее, чем Гарри. — Развод?
— Зачем? Это всего лишь нелепая формальность. Нас слишком многое связывает, чтобы мы перестали быть семьёй.
— Скажи это ещё раз, — к Бель возвращалась язвительность. — А то я не очень верю в такой альтруизм.
— При чём здесь альтруизм? Только расчёт.
— И что же ты рассчитала?
— Что я смогу продолжать жить так, как хочу я, и быть уверенной, что Люциус меня поддержит. Всегда.
— А если ты вдруг встретишь кого-то, кого сумеешь полюбить? Ты ведь ещё молодая, — не унималась Бель.
Потрясённый перспективой, Драко изо всех сил стиснул руку Гарри.
— Мы сумеем найти выход из этой ситуации, — успокоил её Люциус. — И уж точно я никак не стану ограничивать свободу Нарциссы.
— Удачно прикрываясь её несвободой, — Бель покачала головой, словно собираясь ещё что-то сказать, но промолчала.
— Итак, — подытожил Риддл, довольно потирая руки. — Ты, мой изворотливый друг, снова удачно вышел из непростой ситуации.
С этим Гарри мог бы и поспорить! Люциуса можно было называть каким угодно, только не «изворотливым»! Но вместо того, чтобы справедливо возмутиться, Люциус лишь с улыбкой развёл руками:
— Самыми победоносными всегда оказываются сражения, которых не было, — он взглянул на Драко и тихо продолжил: — Извини, что я не решился рассказать обо всём тебе лично. Я рассчитывал на небольшой правовой дискурс, который, несомненно, был бы полезен для вас с Гарри, после чего собирался ответить на все возникшие вопросы.
— Но что-то пошло не так, — Северус встретил взгляд Гарри и улыбнулся. — Мы хотели, чтобы у вас был выбор, рассказывать о себе или нет. Люциус собирался на личном примере показать, что такие разговоры очень нужны. Лично я в этом сомневался.
— Так даже лучше, — успокоил его Гарри и с облегчением понял, что говорит совершенно искренне. — По-семейному.
— Ну да, — подхватил Драко. — Сириуса ещё только не хватает. Для полной гармонии. Он знает?
Люциус и Беллатрикс заговорили одновременно:
— Ещё нет...
— Догадывается...
— Обо всём? — уточнил Драко.
Люциус вопросительно взглянул на Бель, а та лишь пожала плечами:
— А о чём не догадается, то придумает. Он это умеет.
— Что ж, — Нарцисса невозмутимо принялась разливать чай. — А теперь самое время встретить Рождество. Как сказал Гарри, по-семейному. Дела от нас никуда не денутся.
Наверное, это было самое странное Рождество в жизни Гарри, но разве не о таком он мечтал? И пусть семья получилась даже больше, чем он представлял себе, но отношения в ней были именно те самые, как хотелось, да ещё и любимый человек рядом. И никому в голову не приходило осудить хрупкое счастье, которое переполняло их с Драко. И не осталось больше ни страха, ни неуверенности, ни опасений. Всё у них теперь будет хорошо, в такой-то семье. И совершенно напрасно раньше Гарри не верил в чудеса. Они случаются, пусть и не часто. В Рождество.
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: мини
Пейринг:
Жанр: занавесочная история, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сайд-стори к зимним историям
читать дальше— Не нервничай, всё будет хорошо.
Вопреки своим словам, Драко тут же порезался бритвой и обвинил Гарри в том, что это он его отвлёк. Такой вот образец спокойствия. Своеобразный.
— Не буду, — пообещал Гарри, — я просто не знаю, как себя в таких случаях вести.
— Примерно так же, как с Северусом. Если тебе будет от этого легче, то знай, что он тоже приглашён, — Драко заклеил порез кусочком газеты и принялся придирчиво осматривать себя в зеркале.
— Ну, ты сравнил! Северус-то не просто свой, он ещё и понять может.
— Отец тоже может, — заверил Драко. — Чисто теоретически. Он всё знал про отношения с Реем, но на его дружбу с Северусом это знание никак не повлияло.
— А правила этикета?
— Какого? — Драко перевёл возмущённый взгляд на Гарри. — Мы будем дома, понимаешь?
— Ну да... вилка для мяса, вилка для рыбы и салфетка на коленях, — Гарри вздохнул. — Северус, конечно, пытался меня научить чему-то подобному, но, как понимаешь, это не вошло в мои привычки.
— Не переживай, всё будет хорошо.
Гарри задумчиво почесал нос:
— И почему мы не можем встретить Рождество дома? У нас такая хорошая кровать.
Уловка не сработала.
— Она от нас никуда не денется, а Рождество — это семейный праздник. Ну, знаешь там, Сочельник, Йельское полено, всякие гимны...
— Ты будешь петь?! — Гарри в притворном ужасе округлил глаза.
— Петь будет Бель.
— О нет! Риддлы тоже придут? — ужаснулся Гарри.
Бель он ещё мог принять — она была неплохой тёткой и даже как-то угостила его сигаретой! — но вот её муж... У Гарри Том Риддл вызвал бурю разнообразных чувств, самым очевидным из которых была тревога.
— Они тоже наша семья.
— А как у них с широтой взглядов? Или нам утром придётся эмигрировать в Австралию?
Драко принялся уверять, что до такого не дойдёт, и был весьма убедителен. Полчаса пролетели незаметно, и когда Гарри отдышался, то обнаружил, что если не выйти прямо сейчас, можно опоздать. Он не торопился разочаровывать новых родственников, поэтому пришлось бежать. Хорошо, что Драко не возражал, хоть и очень не любил спешить — ему такое казалось несолидным.
Дом Малфоев Гарри всегда считал образцом красоты и изысканного вкуса, а в детстве вообще думал, что это и есть тот дворец, который ему обещал показать Северус. Тогда, кстати, он решил, что Драко — это настоящий принц, раз живёт во дворце. Вспоминать, как менялось его отношение к Драко, иногда было даже забавно, но в одном Гарри был постоянен — это точно была любовь, пусть не всегда осознанная.
— Не нервничай, всё будет хорошо.
А вот Драко, кажется, привык его опекать.
— Даже не думал, — Гарри остановился, чтобы перевести дыханье. — А вот ты рискуешь разочаровать свою тётушку.
— Главное — чтобы не дядюшку, — фыркнул Драко, открывая массивную дверь.
В доме вкусно пахло свежей выпечкой, ванилью и ещё чем-то смутно знакомым. Но понять чем, не дала Нарцисса, вышедшая встречать гостей. Она поцеловала сначала Драко, а потом и Гарри, вогнав в краску — всё-таки к таким нежностям жизнь его не готовила. Хорошо, что Нарцисса тактично отступила, и в гостиную Гарри вошёл, уже полностью справившись со смущением. Но, кажется, он рано радовался.
— Мальчики!
Лили было хотела броситься им с Драко на шею — то ли одновременно, то ли по очереди, — но строгий взгляд отца заставил её немного поумерить свой пыл. Грустно вздохнув, она чинно расправила пышную юбку и завела почти светскую беседу о погоде. У самого Гарри явно отсутствовал подобный педагогический талант, поэтому он мог только радоваться, что у него не будет детей. Абсолютно. Вместо того чтобы воспитывать, он бы с большим удовольствием разговаривал с ребёнком обо всём и давал советы, какой камень лучше всего отскакивает от воды, если его правильно запустить, и как поквитаться с обидчиками. Хотя, с другой стороны, на самом Гарри такая сомнительная методика сработала — совсем уже невоспитанным он себя не считал. Впрочем, и в обществе ему блистать не приходилось.
Гарри вежливо кивнул Риддлу и Беллатрикс, которая, как кошка, уселась на подлокотнике кресла мужа, потом, чуть смутившись, поздоровался с Люциусом и улыбнулся Северусу, ощутив поддержку. Как всё-таки хорошо, что Северус и Люциус друзья, иначе пережить этот непростой вечер было бы гораздо сложнее. Хоть Драко и говорил, что его родители приняли их не самый традиционный союз, но он и сам не знал, как отреагируют близкие родственники, да и вообще — объявят ли о таком. Гарри уже малодушно начал мечтать о том, чтобы Люциус и Нарцисса оказались приверженцами семейных тайн и всяческих скелетов в шкафу. Возможно же такое? До сих пор, по крайней мере, ничто не предвещало излишней болтливости родителей Драко.
Гарри усадили в кресло рядом с камином, и Лили, сразу же объявив, что для рисования ей необходимо «естественное освещение», подвинула журнальный столик поближе к огню.
— Дорогая, ты не совсем правильно разобралась с видами освещения, — мягко заметил Риддл, кусая губу, чтобы скрыть улыбку.
— Нет, па! — Лили безапелляционно тряхнула пышными волосами. — Это ты так и не разобрался в авангардной живописи. Я читала...
— Ну, если читала, тогда не буду спорить, — миролюбиво согласился он, обнимая Бель за талию. — У меня нет шансов.
Подобных вольностей в присутствии посторонних Риддл точно не допускал, поэтому сердце Гарри сжалось от тревожных предчувствий. Неужели того-самого-разговора не избежать? Быстрого взгляда на Драко хватило, чтобы понять, что в своих сомнениях Гарри не одинок. С другой стороны, умиротворённое молчание Люциуса обещало успех этого разговора. Да и Северус не допустит скандала... но всё равно было не по себе. Хотя вряд ли Риддл затеет душеспасительную беседу в присутствии дочери. Зато, когда она отправится в постель... Гарри покосился на часы. Сочельник обещал быть очень долгим.
— Гарри, нарисуй мне лошадь, — потребовала Лили. — Помнишь, такую с рогом на лбу. Я её раскрашу, как радугу.
— Она называется «единорог», — поправил её Гарри. — И он не бывает радужным.
— Много ты понимаешь, — фыркнула Лили и наморщила нос, прикусив карандаш. — Это ведь красиво.
Гарри с готовностью признал, что он понимает далеко не всё, и вместе с ней устроился на ковре у камина. В конце концов, это избавляло его от участия в общем разговоре, но совсем не мешало слушать. Нарцисса завела разговор о кино, и скоро разгорелся спор, кто же получит премию БАФТА — «Керрингтон» или «Выбор Хобсона». Гарри был уверен, что приз возьмёт «Плата за страх», но благоразумно промолчал. В конце концов, Риддл заявил, что это будет «Бунт на «Кейне», и довольно улыбнулся:
— Поразительно, что люди любят смотреть, как судят других.
— Ничего удивительного, — тут же отозвалась Бель. — Кому ж не хочется пощекотать нервы, представив себя на месте другого? Война закончилась, а острых ощущений всё ещё хочется.
— Бель! — возмутилась Нарцисса. — Как ты можешь?!
— А почему тебя это удивляет? Многие любят ощущение, когда сердце начинает стучать медленнее и тише, а мгновение тянется так долго, что за него можно успеть многое.
Гарри не сомневался, что Бель говорила о войне, но Нарцисса назвала сестру романтичной и посоветовала съездить весной в Ниццу.
— Мама не поедет в Ниццу, — шёпотом поделилась мудростью Лили. — Потому что папе не нравится Европа... он как-то был в Албании... или в Италии...
Нарцисса пригласила гостей к столу, и Гарри специально уселся рядом с Лили, чувствуя себя защищённым. Но он рано радовался, потому что Риддл завёл разговор о несовершенном законодательстве, которое регулирует сферы, в которые не должно вмешиваться. Гарри с замиранием сердца ждал словосочетаний «грубая непристойность», «акт о преступлениях против личности», «поправка Лабушера» и готовился высказаться о поломанных судьбах Уайльда и Тьюринга. Кажется, Нарцисса это поняла и предложила Лили десерт, сбив с мысли её отца.
Люциус был молчалив и задумчив, что сильно удивляло Гарри. Обычно это Северус молчал, изредка вставляя пару слов, чтобы уточнить какие-то детали, а Люциус всегда оказывался в центре внимания. Или, может быть, дома он вёл себя иначе? Если уж и Риддл больше не изображал памятник самому себе. Не то чтобы Гарри часто приходилось с ним встречаться, но впечатление от него всегда было одинаковым — монумент! А сейчас он проявлял чудеса обаяния, и, глядя на него такого, легко можно было понять, что же нашла в нём Бель.
— Лили, напомни мне, дорогая, когда воспитанные девочки ложатся спать, — Риддл был мягок, как сама доброта.
— Ну, папочка, — она капризно поджала губы. — Разве прилично говорить о таком за столом?
В ответ Риддл иронично улыбнулся и перевёл взгляд на старинные настенные часы. Лили закатила глаза, потом тяжело вздохнула и, пожелав всем счастливого Рождества, покинула гостиную. Нарцисса хотела её проводить, но Бель опередила:
— Нарси, мне надо с ней немного пошептаться, — она перевела взгляд на мужа и строго продолжила: — Надеюсь, я не пропущу ничего интересного.
— Конечно, дорогая.
Если у Гарри ещё и оставались сомнения о предмете разговора, то сейчас они полностью развеялись. Ну и к чёрту! Он поймал взгляд Драко и ободряюще ему подмигнул. Много о себе этот Риддл вообразил — ещё надо посмотреть, кто тут будет смущаться! Да и вообще, если родители Драко решили рассказать обо всём родственникам, значит, доверяют им и не ждут, что те помчатся в участок с докладом. А стало быть, нечего и переживать. С души словно камень свалился, и Гарри пожалел, что их с Драко разделяет дурацкий стол — Сириус как-то рассказывал об эпатаже... чего-то такого за ужином точно не хватало.
Нарцисса заговорила о своём Обществе Фоссет, где с недавнего времени она возглавила Совет попечителей, и Гарри с удивлением отметил, что Риддл вовсе не такой ретроград, каким всегда казался. Во всяком случае, он поддерживал идею и возможного избрания женщин в парламент и был согласен с тем, что равный труд должен оплачиваться одинаково. Потом Люциус порекомендовал статью Нарциссы, и разговор свернул на такие правовые коллизии, в которых Гарри ничего не смыслил, поэтому благоразумно помалкивал. И он даже обрадовался появлению Беллатрикс. Что может быть лучше, чем разом покончить со всякими непростыми вопросами и уже расслабиться. Наконец.
— Равные права женщин, конечно, прекрасно, — видеть Бель такой серьёзной Гарри ещё не приходилось, — но разве нормально, когда государство лезет в постель к своим гражданам?
— Ты сейчас о чём? — Риддл, прищурившись, наклонил голову и стал похож на грифа.
— Разумеется, о «поправке Лабушера», — фыркнула Бель. — И для начала следует хотя бы определить, что означает «грубая непристойность», которой так любят пугать невинных детишек на проповедях. Где она начинается? Достаточно ли вожделеющего взгляда? Или нужно заявить о намерении? Или погладить по коленке, прикрывшись длинной скатертью и считая, что этого никто не видит?
Намёк был более чем прозрачным, и Гарри не сдержался:
— В общем-то, я никого не гладил под столом, но если вы настаиваете...
Он быстро обошёл этот дурацкий стол и, обняв Драко за плечи, поцеловал его. Сначала в щёку, а потом и в губы. И Драко ответил! Когда его взгляд затуманился и стал шальным, Гарри подумал, что Сириус пришёл бы в восторг от такого. Жаль, его сейчас нет — этот родственник точно бы аплодировал, и может, даже стоя. Впрочем, Бель тоже несколько раз сомкнула ладони, прежде чем сказать:
— Каково древо, таков и плод... м-да...
Кажется, она была сильно озадачена. Неужели ей ни о чём не сказали? Но к чему тогда эти разговоры о дурацких законах? Только Нарцисса умудрилась сохранить невозмутимый вид, зато остальные... Даже Риддл выглядел немного глуповато, когда принялся ошарашено разглядывать сначала Люциуса с Северусом, а потом и Гарри с Драко.
— Судя по всему, ваше, так сказать... м-м-м... сообщение было не единственным сюрпризом этого вечера? — Риддл задумчиво почесал подбородок. — Или у тебя, Люциус, в рукаве припрятана ещё пара тузов?
— Никогда не опускался до шулерства, — улыбнулся Люциус, — и это была чистая импровизация.
— Да вы тут все спелись, — Бель понемногу приходила в чувство. — Но могли бы и предупредить. Я, в общем-то, рассчитывала посмотреть, как дети отреагируют на ваше сообщение, и сейчас уязвлена в лучших чувствах.
— Почему это? — наконец подал голос молчащий почти весь вечер Северус.
— Потому что я заслужила это зрелище, а тут, — она обожгла Гарри быстрым взглядом, — импровизация.
Гарри понимал, что происходит что-то невероятное, но никак не мог в это поверить. Люциус же не мог... а как тогда Нарцисса? И Северус? Или всё не то, чем кажется? Драко соображал гораздо быстрее:
— Отец... но как?! Ты же никогда...
Люциус неторопливо осушил бокал вина и вздохнул:
— Так получилось. Оказывается, я всегда...
— А как же ма?..
Люциус показался смущённым, и ему на помощь поспешила Нарцисса:
— Так получилось, — подтвердила она, — и это было моё предложение.
Такого Гарри точно представить не мог, и уж точно он не ожидал ничего подобного от Северуса, не говоря уже о Люциусе. Происходящее казалось настолько невероятным, что проще всего было поверить в розыгрыш в духе Сириуса. Но тот был далеко, а Северус и Люциус рядом, и, похоже, они не шутили. Всё-таки Бель зря жаловалась, что недополучила зрелища — где бы она ещё увидела такое?! Гарри отлично помнил, как в Уике, когда миссис Фигг лишь заподозрила мужа в измене, то устроила такое... и, судя по реакции соседей, это было нормально. А вот Нарцисса...
— Ма, но как?!
— Как? — Нарцисса усмехнулась. — Можно было делать вид, что ничего не происходит, и смотреть, как мучается близкий человек. Жизнь слишком коротка, Драко, чтобы загонять себя в ловушку и...
— Но что теперь? — всё-таки Драко эта новость потрясла гораздо сильнее, чем Гарри. — Развод?
— Зачем? Это всего лишь нелепая формальность. Нас слишком многое связывает, чтобы мы перестали быть семьёй.
— Скажи это ещё раз, — к Бель возвращалась язвительность. — А то я не очень верю в такой альтруизм.
— При чём здесь альтруизм? Только расчёт.
— И что же ты рассчитала?
— Что я смогу продолжать жить так, как хочу я, и быть уверенной, что Люциус меня поддержит. Всегда.
— А если ты вдруг встретишь кого-то, кого сумеешь полюбить? Ты ведь ещё молодая, — не унималась Бель.
Потрясённый перспективой, Драко изо всех сил стиснул руку Гарри.
— Мы сумеем найти выход из этой ситуации, — успокоил её Люциус. — И уж точно я никак не стану ограничивать свободу Нарциссы.
— Удачно прикрываясь её несвободой, — Бель покачала головой, словно собираясь ещё что-то сказать, но промолчала.
— Итак, — подытожил Риддл, довольно потирая руки. — Ты, мой изворотливый друг, снова удачно вышел из непростой ситуации.
С этим Гарри мог бы и поспорить! Люциуса можно было называть каким угодно, только не «изворотливым»! Но вместо того, чтобы справедливо возмутиться, Люциус лишь с улыбкой развёл руками:
— Самыми победоносными всегда оказываются сражения, которых не было, — он взглянул на Драко и тихо продолжил: — Извини, что я не решился рассказать обо всём тебе лично. Я рассчитывал на небольшой правовой дискурс, который, несомненно, был бы полезен для вас с Гарри, после чего собирался ответить на все возникшие вопросы.
— Но что-то пошло не так, — Северус встретил взгляд Гарри и улыбнулся. — Мы хотели, чтобы у вас был выбор, рассказывать о себе или нет. Люциус собирался на личном примере показать, что такие разговоры очень нужны. Лично я в этом сомневался.
— Так даже лучше, — успокоил его Гарри и с облегчением понял, что говорит совершенно искренне. — По-семейному.
— Ну да, — подхватил Драко. — Сириуса ещё только не хватает. Для полной гармонии. Он знает?
Люциус и Беллатрикс заговорили одновременно:
— Ещё нет...
— Догадывается...
— Обо всём? — уточнил Драко.
Люциус вопросительно взглянул на Бель, а та лишь пожала плечами:
— А о чём не догадается, то придумает. Он это умеет.
— Что ж, — Нарцисса невозмутимо принялась разливать чай. — А теперь самое время встретить Рождество. Как сказал Гарри, по-семейному. Дела от нас никуда не денутся.
Наверное, это было самое странное Рождество в жизни Гарри, но разве не о таком он мечтал? И пусть семья получилась даже больше, чем он представлял себе, но отношения в ней были именно те самые, как хотелось, да ещё и любимый человек рядом. И никому в голову не приходило осудить хрупкое счастье, которое переполняло их с Драко. И не осталось больше ни страха, ни неуверенности, ни опасений. Всё у них теперь будет хорошо, в такой-то семье. И совершенно напрасно раньше Гарри не верил в чудеса. Они случаются, пусть и не часто. В Рождество.
@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Когда растает снег, Гарридрака
воскресенье, 16 декабря 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Вальс «На сопках Маньчжурии» на улицах протестующего Парижа (08.12.2018):
Музыка: И. Шатров
Ночь подошла, сумрак на землю лёг,
Тонут во мгле пустынные сопки,
Тучей закрыт восток. читать дальше
Здесь, под землёй, наши герои спят,
Песню над ними ветер поёт
И звезды с небес глядят.
То не залп с полей долетел —
Это гром вдали прогремел,
И опять кругом всё спокойно,
Всё молчит в тишине ночной.
Спите бойцы, спите спокойным сном,
Пусть вам приснятся нивы родные,
Отчий далёкий дом.
Пусть погибли вы в боях с врагами,
Подвиг ваш к борьбе нас зовёт,
Кровью народной омытое знамя
Мы понесём вперёд.
Мы пойдем навстречу новой жизни,
Сбросим бремя рабских оков.
И не забудут народ и отчизна
Доблесть своих сынов.
Спите, бойцы. Слава навеки вам.
Нашу отчизну, край наш родимый,
Не покорить врагам.
Ночь, тишина,
Лишь гаолян шумит.
Спите, герои, память о вас
Родина-мать хранит.
1905
@темы: Настроенческое
среда, 12 декабря 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Название: Когда растает снег
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
4 часть
5 часть
Люциус. Октябрь-декабрь 1954 г.Люциус. Октябрь-декабрь 1954 г.
Люциус не любил лондонскую осень, когда утренние туманы становились такими густыми, что даже открывать окна не хотелось — казалось, что эта белая муть проберётся в дом. А вместе с ней и те твари, что таятся в непроглядной белесой пелене. Иногда воображение Люциуса подбрасывало не такие сказочные картины, и вот тогда ему становилось по-настоящему страшно. Больше всего почему-то он боялся за Северуса, про жизнь которого был осведомлён, да и только.
Последний раз Люциус видел его в день освобождения из окна гостиницы. Тогда он решил не подходить к нему, чтобы не заставлять гордого друга чувствовать себя обязанным. Люциус не хотел, чтобы Северус связывал своё освобождение с его помощью: появление Дамблдора было очень кстати. В то, что старик проболтается, не верилось — уж очень он любил тайны, недоговорённости и прочий антураж шпионских романов.
Люциус закурил, приоткрыв окно, смешивая с дымом влажный туманный воздух. Дамблдор и не проболтался, а вот недооценивать Северуса не следовало — он поблагодарил Люциуса, едва доехав до Уика. Письмо было коротким: «Спасибо. За всё. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. С.С.» Наверное, Северус долго думал, чтобы не написать лишнего. Во всяком случае, Люциус хотел в это верить. Не считать же, что на большее просто не нашлось слов? Такие мысли могли появиться только осенью...
Туман пробирался и во сны. Всё чаще Люциус летел над холодным морем, ориентируясь только на приборы и понимая, что если его радар неисправен, то это не означает, что противник его не обнаружит. И каждый раз, когда Люциус начинал бороться с приступом удушающей паники, в наушниках раздавался тихий голос: «Всё хорошо, Люци, я их вижу. Держись правее. Мы их сделаем». И Люциус мгновенно успокаивался. Даже густая облачность рассеивалась, и он мог увидеть силуэт «Сто девятого» именно в тот момент, когда тот оказывался в прицеле «Испано-Сьюизы». Во снах они снова шли в бой и побеждали. Вместе. И пробуждение в такие дни оказывалось особенно неприятным.
Блэк женился, не устраивая пышную церемонию. В общем-то, и свадьбы никакой не было. Как выразился Сириус, «в лучших фамильных традициях», намекая, что Бель когда-то отличилась тем же. А когда он явился сообщить о готовящейся «смене своего социального положения», и Нарцисса попыталась упрекнуть его в скрытности, оправдался тем, что не знал об интересном положении своей супруги. И если раньше у Люциуса иногда возникали сомнения в принадлежности Нарси к чересчур темпераментному семейству Блэков, то теперь они были полностью развеяны: не выдержав гнева Нарциссы, Сириус попросту сбежал, сославшись на подготовку к таинству брака.
Увидев его на следующий день, Люциус был готов к приглашению на свадьбу, но Сириус умел удивлять.
— Люци, мы уезжаем через неделю, и это не обсуждается, — начал он и, заметив непонимание, пояснил: — Свадьбы не будет, потому что ни мне, ни Долли эти мещанские радости не нужны.
— Тогда зачем ты пришёл?
— Я бы был последней свиньёй, если бы не подыскал себе замену в школе.
Об этом Люциус как раз и не переживал: Дамблдор уже успел походатайствовать за кого-то из «милых мальчиков», когда-то у него учившихся. С самыми лучшими рекомендациями.
— Но ты ведь не такой, — усмехнулся Люциус. — Что бы про тебя ни говорила Нарцисса.
— Женщина, — отмахнулся Блэк. — Хорошо, что не ведьма. Тогда бы не отбился.
— Можно подумать, что ты отбился.
— Речь не обо мне, а о Снейпе.
Люциус мгновенно насторожился:
— При чём здесь Северус?
— При том, что хватит ему киснуть в своём Уике. Пусть делом займётся.
— Он не согласится, — быстро ответил Люциус.
— Он-то? Пф-ф! Ты просто не умеешь уговаривать. Я уже договорился с Бель, завтра возьму её «Сессну» и слетаю за ним.
— Как у тебя всё просто.
— А зачем усложнять? Я, в общем-то, хотел тебя предупредить, чтобы ты никого не искал на моё место. Против Снейпа ты точно возражать не станешь, а мне не придётся переживать, как вы тут без меня.
Уверенность Блэка впечатляла, но Люциус решил не заострять на ней внимания.
— А ты когда уезжаешь?
— Через неделю. Поэтому сам понимаешь, надо поторопиться, чтобы всё успеть.
— Боюсь, что Северус не согласится, — повторил Люциус.
— Стало быть, ты не возражаешь? Тогда подпиши ходатайство о приёме его на работу, а то развели там бюрократию, понимаешь.
Разумеется, Люциус подписал бумагу, уже подготовленную Сириусом, и с этого момента всё пошло не так. Блэку действительно удалось уговорить Северуса, и Люциусу оставалось лишь гадать о реакции на приглашение, исходящее от него. Так или иначе, инициатива была упущена, и теперь требовался какой-то серьёзный повод, чтобы навестить авиашколу, а заодно и старого друга. Люциус не мог понять собственной нерешительности и чувствовал себя идиотом.
Люциус затушил сигарету и закрыл окно. В тумане не было видно даже садовой дорожки, ведущей от дома, не говоря уже об улице. Если бы Северус выходил из дома сейчас, он быстро бы исчез в тумане. Без следа. Думать об этом было досадно, но перестать Люциус не мог. Он легко мог представить, как Северус оглянулся, дойдя до угла, и прикусил губу, скрывая улыбку. Оконное стекло приятно холодило лоб, здорово помогая взять под контроль эмоции. Люциус расправил плечи, несколько раз сжал кулаки и сел за стол, чтобы разобрать корреспонденцию.
«Господину председателю Попечительского совета, исполняющему обязанности заместителя директора авиашколы №МС-34 сэру Л. Малфою (лично).
Довожу до вашего сведения, что 17.10.54 года курсант Дурсль Д. опоздал из увольнительной и, обнаружив закрытую по последнему распоряжению г-на управляющего делами дверь, предпринял возмутительную попытку пробраться в общежитие авиашколы в окно. На сделанное ему замечание вышеназванный курсант посоветовал его поймать и поцеловать в ту часть тела, которую не стоит поминать в приличном обществе. Прошу принять срочные меры.
С глубочайшим уважением, А. Филч»
Аргус Филч достался Люциусу в наследство от Дамблдора, и уволить старого завхоза не поднялась рука, тем более, если вспомнить, какую роль сыграл тот, когда работал в архиве. И вот теперь Люциус был готов его расцеловать за такой чудесный подарок. Это был отличный повод навестить авиашколу, к тому же «вышеназванный курсант» был протеже Люциуса, а стало быть, повод серьёзный. Настроение стремительно улучшилось.
— Отец, ты надолго? — Драко вышел в прихожую, потирая глаза. — Который час?
Кажется, вчера вечером он вернулся слишком поздно. На такие мелочи Люциус старался закрывать глаза, чтобы не портить нервы ни себе, ни сыну. Конечно, Нарцисса немного переживала о соответствии моральных норм избранницы Драко принятым в обществе, но ни на что повлиять не могла. Как, впрочем, и Люциус. Сын был влюблён, вызывающе счастлив, и потому глух к призывам не терять голову.
— Меня не будет до вечера, а ты что-то хотел?
— Поговорить, — Драко улыбнулся, напоминая Люциусу сытого кота. — Но до вечера я подожду.
— Не передумаешь?
— Нет.
Люциус вышел на улицу и, подняв воротник, пошёл по дорожке прямо в гущу тумана. День начинался превосходно. Интересно, о чём таком важном хочет поговорить Драко?
***
Филч с радостью отправился разыскивать «злостного нарушителя дисциплины», а пока выдалось свободное время, Люциус зашёл в кабинет Фаджа. Тот ушёл из ВВС после того, как был ранен при налёте на Лондон, и после войны оказался в довольно бедственном положении. Люциус прекрасно помнил, кому обязан своим назначением в Уик, поэтому сделал всё, чтобы Фадж получил место заместителя директора в авиашколе, а после ухода Дамблдора на покой занял его место.
— Доброго дня, Корнелиус.
— Доброго, Люциус, очень рад вас видеть! — Фадж даже встал из-за стола для приветствия. — Какими судьбами?
— Успел заскучать по делам школы, — улыбнулся Люциус. — Филч пожаловался на поведение моего подопечного. Решил разобраться.
— Было бы в чём! — отмахнулся Фадж. — Я тоже приглядываю за вашими мальчиками и могу сказать, что все они очень достойные молодые люди, очень. И Поттер, и Уизли, и Дурсль.
— Аргус написал мне...
— Воображаю, — Фадж изобразил крайнюю степень страдания. — Дня не проходит, чтобы он не просил меня вернуть розги.
— Даже так?
— Тоска по старым добрым временам не даёт ему покоя, а молодёжь нынче совсем не та... и я сейчас не о ваших подопечных.
— А что произошло?
— Ох, милый Люциус. Вы ведь тоже были молодым...
— Неужели в деле замешена роковая красотка?
— Ну, конечно! Шерше ля фам, — Фадж мечтательно прикрыл глаза. — В нашем случае сестра мистера Уизли — настоящая фам фаталь. Сначала она вскружила голову мистеру Поттеру, а потом обратила внимание на мистера Дурсля. В любой другой ситуации дело закончилось бы дуэлью, ну или какой-нибудь равноценной глупостью, но ваши подопечные проявили потрясающую выдержку и решили миром столь щекотливый вопрос.
— И что же они решили?
— Мисс Уизли теперь балует своим вниманием исключительно мистера Дурсля, что хоть и заставляет его идти на некоторые нарушения режима, которые, к слову, можно счесть весьма незначительными, но никак не повлияло на дружеские отношения ваших подопечных.
Фадж всегда любил посплетничать и был идеальным информатором, потому что никогда ничего не домысливал. Только факты. Именно поэтому Люциусу стало вдруг обидно за Гарри — мальчишка только что потерял близкого человека, тяжело пережил арест Северуса, и тут вдруг такое. Как мог деликатный и правильный Артур воспитать такое чудовище?! Хотя, с другой стороны, хорошо, что это проявилось сразу, и тогда «нарушителю дисциплины» остаётся только посочувствовать, ну и порадоваться за Гарри. Эта девица не сделала бы его счастливым.
Люциус с удовольствием позволил уговорить себя остаться на обед и удалился в свой кабинет для приватной беседы с подопечным. Дурсль оказался неплохим парнем и приятно удивил Люциуса, когда довольно искренне заверил, что если бы его действия задели Гарри, то он сумел бы справиться с чувствами. После такого выговор за вызывающее поведение получился довольно мягким, к тому же Дурсль в присутствии Люциуса извинился перед Филчем и пообещал впредь быть внимательнее к замечаниям и не допускать нарушений.
Инцидент был исчерпан, но Люциус так и не встретился с Северусом, хотя специально обошёл авиашколу, проверяя, всё ли в порядке. Обед тоже разочаровал, потому что Фадж, не обладая демократичностью Дамблдора, приказал подать его в своём кабинете.
— Люциус, дорогой мой, — Фадж раскраснелся от грога, приготовленного, чтобы компенсировать промозглую погоду. — Вы воспитали замечательного сына.
Это Люциус знал и сам, а вот осведомлённость Фаджа интриговала. Или это был комплимент?
— Благодарю. Вам удалось с ним познакомиться?
— Он частый гость в наших стенах. Драко даже как-то раз помогал нашему Сириусу поднимать курсантов в небо. Кстати, в тот день полетел мистер Поттер.
— Они дружны с детства, — рассеянно ответил Люциус. — А что вы можете сказать о нашем новом инструкторе?
— Снейпе-то? О назначении которого вы ходатайствовали?
— О нём.
— Я выдавал ему «крылья», — улыбнулся Фадж. — К тому же он уже у нас работал, а потому знает наши порядки. Иными словами, влился в коллектив сразу же.
— У него был непростой период, — осторожно начал Люциус.
— Я помню. Но сейчас он выглядит гораздо лучше, чем в конце зимы.
— Правда?
— Мне так показалось.
После таких слов не навестить Северуса было бы неправильно, и Люциус отправился в комнаты, которые ещё недавно занимал Блэк. Однако на стук никто не ответил. Скорее всего, искать Северуса стоило на лётном поле у потрёпанных жизнью «Тайгер Мотов». Где же ещё?
Путь Люциусу преградил пёс: крупный и довольно страшный. Раньше здесь такого не было, а если вспомнить, что Северус просил отыскать какого-то Бродягу... Пёс недружелюбно разглядывал Люциуса, слегка приоткрыв пасть и, будто невзначай, демонстрируя отличные зубы. В кармане пиджака залежалось несколько конфет — самое то, что нужно для знакомства.
— Привет, Бродяга, — негромко начал Люциус. — Где твой хозяин? Где Северус?
Пёс наклонил голову, явно понимая, о чём речь. Когда он облизнулся, Люциус развернул конфету и бросил её собаке. Реакция была мгновенной — щелчок зубами и довольный хруст подтвердили, что подношение принято, однако становиться другом Бродяга не торопился.
— Веди меня к Северусу, Бродяга.
Пёс прислушался, но и только. Одно ухо у него поднялось, придавая немного комичный вид. Он немного подумал, а потом развернулся и скрылся в кустах. М-да, такой же общительный, как и хозяин.
— Люциус? Ты как...
— Здесь оказался?
— Я этого не говорил, — смутился Северус. — У тебя дела?
— Пустяки. Дисциплинарное слушанье, — отмахнулся Люциус. — Я бы не приехал, если бы это не касалось наших.
— Понимаю. Это тебе Филч наябедничал?
— А кто же ещё? Неугомонный старик. Зато я поближе познакомился с кузеном Гарри. Сначала мне показалось, что они не поделили девушку.
— Нет, это не так.
— Да я уже понял, — чтобы немного сгладить возникшую неловкость, Люциус достал сигареты и протянул пачку Северусу: — Будешь?
— Да.
Они отошли под дерево, чтобы не помешать тем, кому вдруг вздумается пройти по дорожке. Краем глаза Люциус видел, что у Северуса покраснели кончики ушей, что всегда выдавало его волнение, но почему-то шутить по этому поводу не хотелось.
— Сам-то ты как? — нашёлся Люциус.
— Хорошо. Я должен тебя поблагодарить... за всё. Ты не представляешь, что это значит...
Иногда слова могли всё испортить, и чтобы этого не случилось, Люциус взял Северуса за руку и стиснул ладонь.
— Я знаю.
Северус вздрогнул, но не стал вырываться. Он медленно поднял взгляд на Люциуса и едва слышно прошептал:
— Ты знаешь всё... и это ничего не меняет.
Конечно, слова могли всё испортить, но сейчас Люциус готов был рискнуть:
— Не меняемся только мы. И наши чувства.
— Да, Люци, этого у нас не отнять, — Северус осторожно освободил свою руку и попытался улыбнуться. — И поэтому не нам судить наших детей.
Последняя фраза накрепко засела в мыслях, отзываясь какой-то непонятной сердечной болью. К чему бы такое?
***
Люциус вернулся домой, когда уже начало темнеть. Он разжёг огонь в камине, налил себе коньяк и удобно устроился в кресле, вспоминая встречу с Северусом. Ни о чём другом думать Люциус почему-то не мог. Он бесконечно перебирал в уме моменты этой встречи, домысливая, что было бы, если... если бы Люциус сначала погладил запястье, а когда Северус закроет глаза — а он бы непременно зажмурился! — поцеловал пахнущую табаком и полынной горечью кожу... А потом можно было бы поинтересоваться, как устроился Северус, и проводить его, исключительно для того, чтобы убедиться, что у него всё хорошо... а когда дверь отсечёт их от остального мира...
— Сумерничаешь, отец?
Люциус едва не забыл о договорённости с сыном. Впрочем, ничего особенного он от этого разговора не ждал — Драко достиг того возраста, когда женитьба начинает считаться чем-то само собой разумеющимся. В любом случае, препятствовать его счастью Люциус не собирался. Разумеется, он мог бы надавать кучу советов, но, во-первых, никакой совет не заменит собственного опыта, а во-вторых, кто бы эти советы слушал...
— Присаживайся, — Люциус кивнул на соседнее кресло. — Люблю смотреть на огонь.
— Я тоже.
Драко немного поёрзал, усаживаясь поудобнее, но потом разулся и устроил ноги на банкетке, ближе к теплу.
— Замёрз?
— Есть немного, — Драко улыбнулся. — Осень выдалась холоднее, чем ожидалось.
— Выпьешь?
— Не откажусь.
Коньяк приятно согревал душу, располагая к беседе, как и сгущающиеся сумерки. Люциус ждал от Драко первого шага, наслаждаясь покоем тихого вечера.
— Знаешь, отец, — наконец, решился Драко, — я давно тебе хотел сказать одну вещь.
— Знаю, — улыбнулся Люциус. — Могу предположить, что ты хотел бы поговорить о своей женитьбе.
— Можно и так сказать, — Драко зябко поёжился. — Дело в том, что я не женюсь. Никогда.
От удивления Люциус неловко отхлебнул из бокала и закашлялся.
— Что-то случилось?
— Нет, всё хорошо.
Вывод можно было сделать лишь один:
— Вы расстались?
Пальцы Драко, сжимающие бокал, побелели, но сам он казался спокойным:
— Нет. В том-то всё и дело.
— Ничего не понимаю, — сдался Люциус.
— Отец, я не знаю, как о таком говорить, поэтому прости мою косноязычность, но не каждый день приходиться признаваться в деяниях, осуждаемых законом.
Люциус похолодел:
— Что ты натворил?
— И натворил, и продолжаю творить, — Драко прикусил губу, борясь с волнением, а потом зажмурился и прошептал: — И я не перестану, даже если меня за это осудят.
Дело принимало совсем скверный оборот. Люциус лихорадочно попытался вспомнить фамилию барристера, который, по словам Нотта, «творил чудеса». Впрочем, плевать! Узнать фамилию — не большая проблема, ещё можно обратиться к Тому...
— Драко, клянусь, мы что-нибудь придумаем! Просто спокойно расскажи мне, что случилось, и в чём тебя обвиняют.
— Ещё ни в чём, — Драко тяжело сглотнул. — Отец, ты только не волнуйся. Меня пока ни в чём не обвиняют и, возможно, не обвинят, если мы будем осторожны.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он был наслышан об итальянском синдикате, методах их работы и невозможности уйти оттуда по своей воле... но ведь Драко не мог... или?
— Всегда есть выход! Всегда, запомни. Главное, знай, что я на твоей стороне и сделаю всё, чтобы тебя оттуда вытащить.
— Ох, отец, всё дело в том, что я не хочу, чтобы меня оттуда вытаскивали.
Ну, конечно! В синдикат Драко затащила его подруга, от которой он без ума. Отсюда и готовность идти до конца, и это фанатичное самопожертвование. Мальчишка! Хорошо хоть сообразил рассказать обо всём.
— Драко, пожалуйста, с этого момента подробнее.
— Да, отец. Ты должен это знать...
Да сколько можно тянуть?! Люциус успел несколько раз погрузиться в пучины отчаяния и вновь обрести надежду, придумывая новые варианты действий, пока Драко молчал. Потом он выдохнул, решаясь, одним глотком осушил свой бокал и глухо сказал:
— С точки зрения закона я нарушаю так называемую «поправку Лабушера». Ты наверняка если и слышал о такой, то не заострял внимания. Потому что тебя это уж точно не касалось. Никаким боком.
Проклятье! Во рту стало кисло. Значит, «не нам судить наших детей», Северус? Как же ты прав... не нам. Это уж точно.
— Я знаю об этой поправке, — голос дрогнул, но Люциус сумел взять себя в руки. — У меня был повод поближе с ней познакомиться.
— Из-за Северуса?
Люциусу оставалось только кивнуть. Не рассказывать же о своих планах шантажировать Риддла, отвергнутых исключительно из осторожности? Хотя выучить эту поправку наизусть, как и проштудировать связанные с ней дела, в поисках лазейки, пришлось именно из-за Северуса. Люциусу необходимо было твёрдо знать, чем опасен его выбор, а ещё стоило признать, что он примерял эту чёртову поправку на себя. И чувствовал себя трусом. А вот Драко оказался гораздо решительнее и смелее.
— И ты даже не спросишь, с кем я так преступно счастлив?
Вопрос застал врасплох. Люциусу настолько тяжело далось осознание информации о предпочтениях сына, что даже не пришло в голову узнать о личности его... аманта. А ведь с ним точно надо будет познакомиться — как ни крути, он часть жизни сына. И весьма большая часть, если ради него Драко готов преступить закон.
— Прости, — Люциус попытался улыбнуться. — Я несколько дезориентирован. Полагаю, мне имеет смысл с ним познакомиться, просто я не совсем представляю, как это сделать. Или ты не планировал нашей встречи?
— Планировал, — признание явно принесло Драко огромное облегчение, потому что он кусал губы, пытаясь не рассмеяться. — Тем более что ты его знаешь.
— Даже так? Тогда почему бы тебе просто не пригласить его на ужин?
— Уже.
— В смысле? — Люциус с подозрением взглянул на сына. — Объяснись.
— Я его уже пригласил.
— И он согласился?
— Да.
— Хорошо, — Люциус покрутил шеей, чувствуя, что затянул галстук сильнее, чем следовало. — И когда он придёт?
— Сегодня.
— Погоди, — Люциус с досадой подумал, что в кабинете слишком душно и надо бы открыть окно. — То есть сегодня вечером к нам на ужин придёт твой... гм-м... друг?
— Да, отец. Сегодня к нам придёт мой любовник.
— Но, — Люциус старался точнее подбирать слова, — тебе не кажется, что о таком событии стоило предупредить заранее?
— Отец, если бы речь шла о ком-то другом, я бы непременно взял паузу на подготовку и всё остальное, но в нашем случае это будет лишним, потому что ты хорошо знаешь этого человека.
Если бы Блэк не женился, Люциус бы непременно подумал на него — кто ещё мог бы так бесповоротно изменить интересы Драко? — а сейчас им овладела растерянность.
— Насколько хорошо?
— С детства, — улыбнулся Драко. — Это Гарри. Гарри Поттер.
Люциус не любил чувствовать себя идиотом, но иногда приходилось признавать очевидное. Как можно было не замечать того, что лежало на поверхности? Как?! Зато теперь прекрасно объяснялись и странные реакции Драко на реплики о его избраннице, и его внезапные отлучки из дома, и поведение Гарри с той девчонкой. Да и осторожное прощупывание почвы разговорами о Северусе и Рее тоже становилось понятным. Люциус щедро плеснул коньяк в бокал и выпил, не ощутив ни вкуса, ни аромата. Драко терпеливо ждал вынесения вердикта. Он уже больше не улыбался, наоборот, стал серьёзным и сосредоточенным, словно готовился к худшему. А может, и впрямь готовился?
— Что вы собираетесь делать?
Драко вздрогнул от его слов и тут же сделал вил, что просто замёрз, обхватив себя руками:
— Жить. Просто жить. Вместе.
— Ну, совсем просто не получится, — Люциус услышал в собственном голосе ворчливые нотки и почувствовал себя стариком.
— Значит, будем жить не совсем просто, — Драко немного расслабился. — Мы прекрасно понимаем все риски, помним о недавнем деле Тьюринга, но иначе...
Драко обречённо махнул рукой и перевёл взгляд на огонь в камине. Разумеется, он мог не договаривать — всё и так было понятно. Люциус вздохнул:
— А ты уже разговаривал...
— С мамой? — Драко помрачнел. — Ещё нет. Я хотел попросить тебя её как-то подготовить... может, она вообще о таком не знает.
Люциус не был настолько наивным.
— О возможности отношений между мужчинами? Нет, Драко, она прекрасно понимала, что Северуса и Рея связывала не только дружба.
— И она относилась к ним очень тепло... она и сейчас интересовалась, приглашал ли ты Северуса на чай.
— Приглашал, — Люциус не мог ответить иначе, не выдав собственных метаний. — Он обещал заходить.
— Вот и здорово, — обрадовался Драко. — Тогда ты подготовишь ма? Только после ужина, наверное, будет лучше.
Люциусу оставалось только согласиться: Нарциссу, действительно, стоило поберечь и не вываливать на неё такие новости сразу.
— А когда придёт Гарри?
— Мы пришли с ним вместе. Он сейчас в детской с Лили и, видимо, опять рисует лошадь.
Драко ошибся. Гарри и в самом деле был вместе с Лили, только они не рисовали лошадь, а помогали Нарциссе расставлять чашки в столовой.
— О! Вот и мальчики, — обрадовалась Лили, заметив появление Люциуса и Драко, но быстро поправилась: — Доброго вечера, давайте пить какао.
— Чай, — поправила её Нарцисса.
— И чай, — легко согласилась Лили. — С конфетами.
После отмены карточек любовь к сладкому у многих была чрезмерной. Особенно у детей. Люциус первым сел за стол, оказываясь напротив Гарри, которому Драко уже успел подать какой-то знак. Очевидно, сигнал был хорошим, потому что взгляд Гарри потеплел, и из него исчезла тревога. Что ж, пожалуй, это чаепитие можно считать первым ужином в узком семейном кругу.
Вечер, определённо, удался. Драко много шутил, Гарри трогательно ухаживал за Лили, Нарцисса смеялась. И всё было бы хорошо, если бы Люциусу не предстояло поставить супругу перед случившимся фактом, которым стал выбор сына, и как-то сгладить шок от этого сообщения. А потом стоило бы придумать какую-нибудь печальную историю о непростой любви Драко, чтобы как-то оправдать его мнимое одиночество в глазах общества и родственников. Не то чтобы Люциус не доверял Бель и Тому, но осторожность никогда не бывала лишней. И квартиру мальчишкам лучше бы снимать в Сити. С отдельным входом, чтобы избежать лишнего внимания соседей и затеряться в этом муравейнике.
Драко ушёл провожать Гарри, Лили принялась помогать Нарциссе убирать посуду, и Люциус, наконец, решился.
— Нарси, дорогая, я бы хотел с тобой поговорить.
— Конечно, как только увижу, что Лили легла спать.
Обычно Нарцисса долго сидела рядом с племянницей перед сном, читая ей книги и беседуя о чём-то недоступном пониманию Люциуса. Наверное, поэтому девочка так любила оставаться у них на ночь. В какой-то момент показалось, что Лили такое решение сильно разочарует, но у Бель была очень сообразительная дочь, тонко чувствующая, когда вечерние капризы неуместны.
— Я уже ложусь, Нарси, — заверила она и улыбнулась Люциусу. — Разговаривайте.
Чудо, а не ребёнок!
— Спасибо, дорогая.
Нарцисса всё-таки проводила Лили до комнаты, и Люциус услышал приглушённые переговоры о чистке зубов и тихий смех, потом дверь с тихим скрипом закрылась, а лестница отозвалась перестуком шагов.
— Что-то случилось, Люци? — Нарцисса выглядела встревоженной.
И вот как ей обо всём сказать?
— Ты только не переживай, дорогая...
— Уже страшно, — усмехнулась Нарцисса. — Ты заложил дом?
— Зачем? — опешил Люциус.
— Последнее время ты совершаешь множество странных поступков.
— Например?
— Например, я не могу понять, почему ты до сих пор не увиделся с лучшим другом, когда тот оказался так близко. Почему он не ищет встречи, я примерно догадываюсь, но тебя это раньше не останавливало.
Нарцисса всегда была проницательной, а с годами научилась не только говорить о том, что её волнует, но и отстаивать своё мнение, без оглядки на отведённую женщинам роль в обществе. Этим она была очень похожа на Бель, хотя в отличие от сестры не стремилась эпатировать публику. На мгновение Люциус дрогнул и едва не начал оправдываться, но вовремя вспомнил, что поговорить хотел вовсе не о своих запутанных отношениях с Северусом.
— Нарси, ты не заметила ничего необычного в поведении Драко?
— Необычного? — Нарцисса улыбнулась немного снисходительно, угадывая причину перемены темы разговора. — Нет. Драко вёл себя так, как всегда. Ты заметил что-то странное? В чём?
— Не то чтобы сильно странное, — Люциус не знал, как смягчить удар. — Хотя как посмотреть...
— Люци, с Драко беда? — Нарцисса побледнела. — Это касается нарушения закона?
— Нет, что ты! — Люциус чувствовал себя слоном в посудной лавке, пытаясь подобрать слова, которые бы не ранили Нарциссу. — Если только в самом худшем случае... но мы его не допустим.
Нарцисса тяжело опустилась на стул и сдавила виски ладонями, на мгновение зажмуриваясь. Впрочем, она быстро овладела собой и сосредоточилась, при этом неуловимо становясь похожей на Бель:
— Итак, их шантажируют?
— Кого «их»?
— Драко и Гарри.
— Чем их можно шантажировать?
Не могла же Нарцисса обо всём догадаться? Или могла?
— Люци, я слишком хорошо знаю нашего сына, чтобы не замечать очевидного.
— А как же твои слова о том, чтобы Драко хорошенько подумал, прежде чем брать в жёны девушку с сомнительной репутацией?
— Мне казалось, что он должен был вступиться за честь своей «дамы» и развеять мои подозрения. Ну, или хотя бы это могло подтолкнуть его к откровенному разговору. Что, собственно, и получилось, — Нарцисса вновь потёрла виски. — Он поговорил с тобой?
— Да. Сегодня.
— И попросил сообщить мне?
— Нет, Нарси, просто тебя подготовить. Чтобы ты, как истинная леди, ненароком не упала в обморок.
Нарцисса улыбнулась:
— Что ж, ты прекрасно справился с трудной задачей. Передай Драко, что я готова к разговору с ним и не будет никаких обмороков. Обещаю.
— Я никогда не сомневался в твоём здравом смысле, но как ты узнала?
— Просто я не исключаю никакие возможности. Кстати, что у тебя с Северусом?
Если Нарциссу посещала какая-то идея, то сбить с пути её не могло ничто. И если у неё возникли подозрения, то она не остановится, пока или не подтвердит свою догадку, или не опровергнет. Но Люциус продолжал надеяться на чудо: в конце концов, он только что лично убедился, насколько можно быть слепым, если дело касается самых близких.
— Я видел Северуса сегодня. Он в полном порядке.
— Не сомневаюсь, — Нарцисса переставила стул, чтобы сесть рядом с Люциусом и взять его за руку. — А ты никогда не думал, что жизнь проходит мимо?
— Конечно, проходит. Мы потихоньку начинаем сдавать свои позиции детям. Теперь это у них всё впереди.
— Это так, — Нарцисса едва слышно вздохнула. — Жизнь проходит гораздо быстрее, чем того бы хотелось... и скажи мне, Люци, ты счастлив?
— Что за вопрос? — Люциус попытался освободить руку. — У меня есть всё, о чём многие лишь мечтают.
— Но ты ведь не многие, — Нарцисса порывисто встала и, подойдя к окну, заговорила в ночную темень. — Сколько лет ты о нём мечтаешь? Десять? Пятнадцать? Я ведь не слепая, Люци...
— Это ничего не меняет.
Люциус похолодел, когда понял, что сказал это вслух. Ему надо было всё отрицать, ведь не было никаких улик, никаких доказательств, ничего не было! Совсем ничего. Нарцисса словно подслушала его мысли, загоняя в угол вопросом:
— Даже то, что произошло двадцать седьмого февраля в твоём кабинете?
Она не могла этого видеть! Никто не мог... дверь была закрыта...
— Таким я не видела его ни разу, — продолжила Нарцисса. — Сначала мне показалось, что ему дурно, но когда я позвала его по имени, он обернулся в мою сторону, ничего не замечая. Взгляд у него был настолько безумным, что я просто отступила в альков, когда он проходил мимо. Отчего он бежал?
Скрывать далее не имело смысла — Нарцисса могла придумать всё, что угодно. Если уже не придумала. И Люциус поставил подпись под собственным приговором:
— Я попытался его поцеловать. Первый и последний раз.
Нарцисса повернула голову, взглянув на Люциуса:
— Скажи, кому это надо?
— Прости... я не понимаю вопроса.
— Не понимаешь? — Нарцисса криво усмехнулась и, усевшись на подоконник, поинтересовалась: — Для кого ты это делаешь? Для меня?
Люциус мог бы ответить, что всего-навсего делает то, что должен. Всего-навсего... но Нарциссе были не нужны эти рассуждения о долге и чести — она всегда отдавала предпочтение делам. Как и сейчас.
— Люци, я была с тобой рядом в довольно тёмные времена и не давала повода для сомнений, как никогда не сомневалась в тебе...
— Прости, что не оправдал, — перебил её Люциус, — я старался.
— Я говорю о другом, Люци. Ты ведь уже один раз сделал этот выбор. Просто ответь самому себе, принёс ли он тебе счастье — потому что мне не принёс.
Боль в груди стала невыносимой.
— Нарси, ты не понимаешь, о чём спрашиваешь.
— В том-то и дело, что понимаю. У меня было время подумать. Обо всём.
Тон Нарциссы не оставлял сомнений — она уже всё для себя решила, и Люциусу оставалось это принять. Может, оно и к лучшему?
— Нарси, пожалуйста, только не нужно публичности. Скандал повредит и тебе тоже.
— Вот как ты обо мне думаешь?! Эх, Люци... — Нарцисса принялась крутить кольцо на пальце, выдавая волнение. — А ведь когда-то именно ты рассказывал мне о пользе нешаблонного мышления.
— Рассказывал, — согласился Люциус. — Очень давно.
— Тогда почему бы тебе не перестать ограничивать себя рамками стереотипов? Неужели ты забыл, что мы с тобой когда-то клялись быть союзниками? Во всём. И нам это удавалось.
Люциус всё ещё не мог понять ход её мысли, однако то, что она не спешила обвинять его во всех смертных грехах, давало надежду на возможность договориться. Впрочем, и цена могла оказаться слишком высокой. Люциус не исключал и такой возможности, хотя в этом случае был готов расплатиться сполна. Лучше бы Нарцисса была столь же темпераментна, как Бель. Люциус представил, как его сдержанная супруга бьёт посуду, кричит, наотмашь даёт ему пару звонких пощёчин... по крайней мере, она бы выплеснула успевшие накопиться обиду и разочарование.
— Прости меня, Нарси... я не смог.
— В том-то и дело, что ты всё смог, Люци. Ты оберегал нас с Драко в годы войны, ты не просто позволил мне заниматься тем, чем мне хотелось, но и выручал меня, помогая справляться с проблемами нашего комитета. Ты всегда относился ко мне, как к человеку, как к другу... почему же сейчас ты перестал это делать? Что изменилось?!
— Я предал тебя, Нарси, когда начал... — каждое слово приносило Люциусу боль, но молчать он уже не мог, — когда я начал думать о Северусе не как о друге. Я предавал тебя, когда видел его во снах и когда ревновал его к Рейнарду. Когда они уехали в Уик, стало немного легче, но я всё равно продолжал думать о нём, гадая, что могло получиться, если бы у меня хватило смелости подставиться в том бою и разделить тот плен. Я не заслуживаю твоего сочувствия, Нарси... я думал, что это помрачение пройдёт, но ничего не меняется, ничего.
Нарцисса соскользнула с подоконника, оказавшись рядом с Люциусом. Она обняла его за плечи, прижимая к себе, а когда он уткнулся в её живот, принялась ласково перебирать его волосы.
— Как же ты запутался, бедолага...
Запутался? Наверное, так оно и было, но выход всё ещё был. Люциус покачал головой, обречённо выдыхая:
— Я виноват... сильно... я не смог полюбить тебя, как ты того заслуживаешь. Но всё, что я могу с этим поделать — пообещать больше никогда не встречаться с Северусом.
— Какой же ты идиот, — Нарцисса поцеловала его в макушку, а потом потянула за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Неужели ты не понимаешь, что жизнь проходит?
— Проходит, — эхом отозвался Люциус. — Она это умеет.
— Как ты думаешь, почему я с лёгкостью приняла отношения Драко?
— А ты приняла?
— А ты всё ещё не понял? — Нарцисса невесело усмехнулась. — Когда я начала замечать, что происходит, то первым делом полезла изучать право, потому что знала, что закон не одобряет такого.
— Это ты мягко сказала.
— Мягко, — согласилась Нарцисса. — К утру я чуть не поседела. Разумеется, сначала я хотела остановить Драко. Можно было и заставить его жениться, и поговорить с Гарри — я и сейчас не сомневаюсь, что он бы понял и пошёл навстречу, потому что он слишком любит нашего сына. А потом я посмотрела на вас с Северусом.
Люциус не мог больше выносить взгляд Нарциссы и снова уткнулся лбом в её живот. Она вздохнула и погладила его по голове.
— Мне стало больно от мысли, что Драко повторит твою судьбу — всю жизнь быть в шаге от своей мечты и не сметь сделать этот шаг. А ещё мне больно оттого, что я не в силах дать тебе то, что ты хочешь. Так нельзя, Люци.
— А что делать?
— Что? — Нарцисса горько усмехнулась. — Думай. А я обещаю тебя поддержать. Как друг.
***
Чем дольше Люциус думал, тем сильнее его одолевали сомнения. Он не мог отрицать проницательность Нарциссы, но от мысли, что Северус его не примет, становилось по-настоящему страшно. Опыта в таких делах у Люциуса не было никакого — он слишком рано женился и никогда даже не помышлял о нарушении клятвы, данной у алтаря. Никогда — пока в его жизни не появился Северус. Люциус отдавал себе отчёт в том, что далеко не сразу понял природу своих чувств, а поняв, долго отрицал очевидное и принял их, когда стало уже слишком поздно что-то изменить.
Хотя разве тогда было поздно? Скорее, рано — оставить Нарциссу в то тяжёлое время было немыслимо. Потом были другие сложности, а жизнь тем временем проходила мимо. Люциус решился на встречу с Северусом, но пока добрался до авиашколы, его уверенность в необходимости разговора истаяла, как дым. Чувствуя себя идиотом, Люциус прогулялся по парку и выпил чашку кофе в привокзальной кофейне. И вернулся домой. Он не считал себя трусом, но не только не мог себе представить, как ведутся такие разговоры, но и не знал, что в этом случае он может предложить Северусу. Всё-таки они уже не дети и прекрасно осведомлены, что отношения должны иметь под собой почву гораздо серьёзнее желания.
В этом случае мальчишкам было гораздо проще. Драко снял маленькую квартиру в деловом квартале и вдумчиво её обживал. Люциус несколько раз его навещал, и каждый раз замечал изменения в интерьере — работа в ВОАС позволяла Драко покупать не только посуду и шторы, но и заказывать мебель. Он летал в Йоханнесбург на «Де Хевилленд DH.106» или, как его ещё называли, «Комете», и очень гордился, что ему выпало пилотировать первый реактивный пассажирский авиалайнер. Маршрут Лондон — Рим — Бейрут — Хартум — Энтеббе — Ливингстон — Йоханнесбург пользовался популярностью, и через год после его запуска на линии летало уже девять машин.
Люциус не слишком разделял радость сына — «Кометы» оказались не очень надёжными машинами, и этой весной их первые серии были лишены свидетельства лётной годности. Но Драко всё равно считал, что будущее именно за ними. Рассудить спор могло лишь время, а пока Люциус с тихой грустью доставал модель «Спитфайра» и любовался его совершенными формами. Как же быстро всё проходит!
Чтобы как-то справиться с тоской, Люциус стал чаще гулять. Он бесцельно бродил по холодным улицам, пытаясь убедить себя, что в его возрасте любые перемены оканчиваются катастрофой. И сам себе не верил. Нарцисса больше не затевала опасных разговоров и даже, кажется, вела себя как обычно, но Люциус не мог избавиться от ощущения надвигающейся грозы. Это тягостное чувство вновь привело его в авиашколу. Лучше уже получить окончательный ответ и перестать гадать, как оно могло бы быть.
Перед дверью в комнату Северуса решимость угасла, но Люциус всё равно постучал, потому что сдаваться он не собирался. Не в этот раз.
— Люци? — Северус тревожно вглядывался в его лицо, пытаясь понять, что происходит. — Всё хорошо?
— Можно я зайду?
Северус поспешно отступил, пропуская Люциуса:
— Конечно.
Изображающая гостиную комната имела аскетичную обстановку и даже освещалась тусклой лампочкой без абажура. Кресла в ней тоже не обнаружилось — то ли Блэк считал его ненужной роскошью, то ли Северус был приверженцем минимализма. Люциус уселся на жёсткий стул, намекая, что разговор предстоит длинный. Второй стул нашёлся в спальне, и Люциус успел заметить, как Северус перекладывает с него кучу вещей прямо на кровать.
— Люци, что случилось?
И что полагается на такое отвечать? К счастью, Люциус вспомнил, что не все отношения бывают такими запутанными, некоторые наоборот...
— Сев, ты знал про Драко и Гарри?
— Узнал... не так давно.
— И молчал?
— Я пытался тебя подготовить, — смутился Северус.
— Плохо пытался, я оказался не готов.
— Но ты ведь... всё хорошо принял... Гарри говорил...
— Это не помешало мне поседеть. Преждевременно, — Люциус не чувствовал почвы под ногами и совершенно не представлял, как сказать то, ради чего пришёл. — Драко съехал.
— Я знаю.
Молчание выходило каким-то неловким — наверное, так могли вести себя подростки на первом свидании. Эта мысль заставила Люциуса поморщиться и сменить тон разговора.
— Сев, я хотел поговорить не об этом.
— А о чём? — Северус кусал губы и старательно отводил взгляд.
— Ты правильно сказал, что не нам их судить. Не нам точно, потому у нас есть свои нерешённые проблемы.
— Что ты имеешь в виду?
— Сев, Нарцисса всё знает.
— Про мальчишек?
— Про них тоже.
Северус потрясённо уставился на Люциуса:
— Ты ведь не хочешь сказать, что Нарцисса...
— Хочу. Она нас видела.
Северус медленно встал и, двигаясь словно во сне, подошёл к рабочему столу, из ящика которого достал фляжку. Он несколько раз её встряхнул, прислушиваясь к бульканью, а потом быстро выпил всё, что там было.
— Я должен перед ней извиниться?
— Зачем? — Люциус не мог понять ход его мыслей.
— За оскорбление и «грубую непристойность», проявленную в её присутствии, — Северус тяжело сглотнул и, наконец, посмотрел на Люциуса: — Чем это грозит тебе?
— Ничем. Она хороший друг и всё понимает.
— Разве это можно понять?
— Очевидно, что да. Сев, она предложила мне решать.
— Что именно?
— С кем мне быть.
— И?
Как же с ним трудно!
— Сев, просто ответь, ты готов к переменам?
— Каким?
— Хорошим. Если ты, конечно, выберешь меня. Я не могу настаивать, и мне особенно нечего тебе предложить — только себя. Я не знаю, как это будет, и что из этого получится, но я не мог промолчать, — Люциус выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Только не молчи. Пожалуйста, не молчи.
Северус шагнул было навстречу, и Люциус уже обрадовался, что всё хорошо. Всё было просто обязано кончиться хорошо. Но вдруг Северус словно налетел на видимую только ему стену и замер. Его лицо исказила гримаса боли, и он медленно, но решительно покачал головой:
— Нет. Я не могу.
Он ещё что-то говорил про долг, зачем-то приплёл Крауча, вспомнил все дурацкие законы, но Люциус больше ничего не слышал. Он получил свой ответ. На всё. Наверное, на Северуса тогда просто нашло минутное помрачение, и он действительно не заинтересован. Ни в новых отношениях. Ни в Люциусе. Ему так спокойнее — и это его право.
Люциус не чувствовал ни разочарования, ни обиды, ни грусти. Так, наверное, ощущают себя игроки, которые проигрывают всё, что ставят на кон. Может, это и есть свобода от всего? Люциус спокойно попрощался и ушёл, не слушая пустые слова. Он не помнил, как добрался до дома, и, кажется, напугал Нарциссу.
— Что случилось? — побледнела она, встретив Люциуса.
— Всё хорошо, — попытался он её успокоить. — Всё хорошо.
Но всё было отвратительно — жжение в груди скоро стало нестерпимым, и когда Люциус начал задыхаться, он попросил Нарциссу пригласить доктора Сметвика.
— Ничего страшного, можешь не торопиться... — успел сказать он и, опершись на стену, медленно сполз на пол.
12.12.18***
— Что же вы, голубчик, сердечко своё не бережёте? — Сметвик добродушно улыбнулся и, поправив очки с толстыми стёклами, деловито принялся прослушивать Люциуса стетоскопом с ярко-зелёными резиновыми трубками. — Очень хорошо... очень... нитратиков добавим, давление нормализуем, и всё пройдёт. Головушка не болит? Я помню про ваше сотрясение мозга...
Старый врач задумчиво посчитал пульс, зачем-то поднял веко и проворчал про слабые сосуды, а потом погладил Люциуса по голове, словно ребёнка, и позвал Нарциссу.
— Значит так, — Сметвик достал из сумки ручку и блокнот, в котором принялся расписывать назначения, не прекращая говорить: — Больному необходим покой и положительные эмоции, лекарства принимать строго в назначенное время и следить за дозировкой. Через пару дней можно гулять... без фанатизма.
И Люциус обрёл покой. Он лежал в постели и читал роман, название которого постоянно забывал, не сильно сосредотачиваясь на сюжете. От прогулок он отказался, сославшись на плохую погоду. Он с удовольствием общался с Нарциссой и Драко, не распространяясь о причинах внезапного приступа стенокардии, и пытался убедить себя, что всё делается к лучшему. На следующий день к нему пришла Бель. Она сразу же заперла дверь на ключ, всем своим видом показывая, что намерена получить ответы на все вопросы. Впрочем, вопрос у неё был один:
— Снейп? — дождавшись кивка Люциуса, она резюмировала: — Сука! И чего хочет?
— Ничего, — пожал плечами Люциус. — Совсем.
Разговаривать с Бель было гораздо проще, чем с Нарциссой, наверное, потому, что с ней Люциус не чувствовал за собой никакой вины. Подробности Бель узнавать не стала, довольствовавшись малым, чтобы не «тревожить больного», но так было даже лучше. Можно было вести ленивую беседу о погоде и её влиянии на людей в возрасте. И хотя Бель долго смеялась, когда услышала, как Люциус пожаловался на годы, сути дело это сильно не меняло — старость пробиралась в их жизнь независимо от желания, просто годы брали своё, как бы банально это ни звучало.
На обед Бель не осталась, сославшись на огромную занятость, и Люциус снова погрузился в блаженное состояние полной расслабленности, смутно догадываясь, что эту главу романа он уже читал. Не то чтобы его это как-то волновало — в болезни были свои прелести. Вечер Люциус решил провести в кабинете у камина, наблюдая за багровыми отсветами поверх страниц книги. Жаль, что в чай нельзя было плеснуть ром, но нарушать предписания Сметвика никто не собирался. Люциус понял, что задремал, когда услышал приглушённые голоса за дверью и понял, что от неудачной позы у него затекла шея. Дверь приоткрылась, и стала понятна причина спора:
— Ты сильно пожалеешь, если ему станет хуже, — голос Нарциссы звучал очень угрожающе.
— Я всё исправлю, — Северус зашёл в кабинет, закрыв за собой дверь, будто его преследовали. — Люци...
Он мгновенно оказался у кресла Люциуса и не придумал ничего лучше, чем усесться на пол. Несколько долгих мгновений Северус вглядывался в лицо Люциуса, а потом взял его за руку и уткнулся лбом в ладонь, прошептав:
— Прости меня... прости... я — идиот. Я хотел, как лучше... чтобы не подставить тебя... Крауч обещал следить за мной, а я просто не мог втянуть тебя в это... если с тобой что-нибудь случится, мне лучше сдохнуть... потому что я не смогу без тебя... ты — последнее, что у меня осталось... ты и Гарри, но у него есть Драко, а у меня только ты...
Люциус зажмурился, чтобы скрыть подступившие слёзы. С годами всё-таки он стал слишком сентиментальным, но чтобы такое услышать, был готов пережить ещё парочку сердечных приступов. А Северус продолжал каяться, рассказывая, как не находил себе места после разговора, как хотел догнать, но не решился.
— И что тебя заставило изменить своё мнение?
— Бель, — Северус горько усмехнулся. — Она умеет подбирать слова.
Это точно, только Люциус бы сказал, что Бель обычно не подбирала слов, что всегда производило неизгладимое впечатление. А Северус продолжил:
— Люци, а ты уверен, что тебе нужен именно я?
— У меня было время в этом убедиться.
Кажется, Северус всё ещё сомневался, но ему удавалось сохранять спокойствие. Относительное.
— О потерях обычно рассуждают люди, которые никогда не теряли ничего, кроме денег и любимых безделушек. Они гипотетически представляют, что могли бы почувствовать в этот момент, и твердят банальности о том, что «время лечит», желая утешить. Оно лечит, Люци, конечно же, лечит, только вот то, что мы учимся жить без близких, никак не влияет на оставшиеся в душе дыры. И их ведь ничем не заполнишь... никогда. А если их становится слишком много — жизнь просто теряет смысл. Я не могу потерять тебя, Люци. Больше нет...
Люциус осторожно коснулся волос Северуса, пальцем очертив прядь у виска:
— Ты поседел, Сев...
— В смысле? — опешил Северус, дезориентированный из-за такой сменой темы разговора.
— В нашем возрасте тоже есть свои прелести.
— И какие же?
— Нам уже не нужно думать о впечатлении, которое мы производим.
Северус невесело фыркнул:
— Это ты тактично пытаешься сказать, что до нас уже никому нет никакого дела, и поэтому можно расслабиться?
— Примерно так, — улыбнулся Люциус. — Никому не будет интересно, почему один стареющий джентльмен навещает второго.
— А если кто-то всё-таки заинтересуется?
— Скажем, что мы партнёры... по игре в шахматы.
— Умеешь ты красиво назвать, — Северус нерешительно прижался к ладони Люциуса, ласкающей его щёку. — А если нас заподозрят в «грубой непристойности»?
— Да кому такое может прийти в голову?
— Краучу. У него не было никаких доказательств, поэтому я так легко отделался. Но он обещал мне надзор. Я очень не хотел втягивать тебя в это дело.
Теперь Люциусу стали гораздо понятнее мотивы Северуса. Тот и в самом деле мог решить, что своим отказом от отношений кого-то спасает. Всё-таки с его привычкой решать одному за двоих надо было что-то делать.
— Меня Крауч точно не тронет, — Люциус погладил Северуса по шее. — Его взял на короткий поводок Том, стало быть, и тебе бояться нечего.
— А что будет с Нарциссой? — взгляд Северуса снова стал тревожным. — Что она скажет про твою внезапную любовь к шахматам?
— Мы с ней уже это обсудили, — Люциус подбирал слова как можно аккуратнее. — Она считает, что я изначально ошибся с выбором команды.
— Шахматы — не командная игра.
— Возможно, — согласился Люциус. — Главное, что мы с Нарциссой поняли друг друга.
— А что скажут дети? Или ты предлагаешь всё от них скрывать?
— Мне кажется, что они сумеют нас понять... Сев, — Люциус почувствовал, как спазмом у него сдавило горло и стало почти невозможно дышать. — Сев... ты ведь не ищешь повод, чтобы прямо сейчас уйти от меня?
— Куда я от тебя уйду, Люци? Это просто невозможно. Я пробовал...
— У тебя почти получилось, — лицо Северуса оказалось так близко, что Люциус шептал свои обвинения, почти касаясь губами его искусанных губ. — Но это была последняя попытка...
Поцелуй немного горчил, и Люциус всё ещё не верил в реальность происходящего. Но сколько можно отрицать очевидное? Они, наконец, сделали последние шаги навстречу друг другу, а значит, всё заканчивалось правильно. Или, наоборот, начиналось? Впрочем, какая разница, когда можно просто целоваться, забывая обо всём и чувствуя себя вызывающе юным и просто таки неприлично счастливым?!
конец
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
4 часть
5 часть
Люциус. Октябрь-декабрь 1954 г.Люциус. Октябрь-декабрь 1954 г.
Люциус не любил лондонскую осень, когда утренние туманы становились такими густыми, что даже открывать окна не хотелось — казалось, что эта белая муть проберётся в дом. А вместе с ней и те твари, что таятся в непроглядной белесой пелене. Иногда воображение Люциуса подбрасывало не такие сказочные картины, и вот тогда ему становилось по-настоящему страшно. Больше всего почему-то он боялся за Северуса, про жизнь которого был осведомлён, да и только.
Последний раз Люциус видел его в день освобождения из окна гостиницы. Тогда он решил не подходить к нему, чтобы не заставлять гордого друга чувствовать себя обязанным. Люциус не хотел, чтобы Северус связывал своё освобождение с его помощью: появление Дамблдора было очень кстати. В то, что старик проболтается, не верилось — уж очень он любил тайны, недоговорённости и прочий антураж шпионских романов.
Люциус закурил, приоткрыв окно, смешивая с дымом влажный туманный воздух. Дамблдор и не проболтался, а вот недооценивать Северуса не следовало — он поблагодарил Люциуса, едва доехав до Уика. Письмо было коротким: «Спасибо. За всё. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. С.С.» Наверное, Северус долго думал, чтобы не написать лишнего. Во всяком случае, Люциус хотел в это верить. Не считать же, что на большее просто не нашлось слов? Такие мысли могли появиться только осенью...
Туман пробирался и во сны. Всё чаще Люциус летел над холодным морем, ориентируясь только на приборы и понимая, что если его радар неисправен, то это не означает, что противник его не обнаружит. И каждый раз, когда Люциус начинал бороться с приступом удушающей паники, в наушниках раздавался тихий голос: «Всё хорошо, Люци, я их вижу. Держись правее. Мы их сделаем». И Люциус мгновенно успокаивался. Даже густая облачность рассеивалась, и он мог увидеть силуэт «Сто девятого» именно в тот момент, когда тот оказывался в прицеле «Испано-Сьюизы». Во снах они снова шли в бой и побеждали. Вместе. И пробуждение в такие дни оказывалось особенно неприятным.
Блэк женился, не устраивая пышную церемонию. В общем-то, и свадьбы никакой не было. Как выразился Сириус, «в лучших фамильных традициях», намекая, что Бель когда-то отличилась тем же. А когда он явился сообщить о готовящейся «смене своего социального положения», и Нарцисса попыталась упрекнуть его в скрытности, оправдался тем, что не знал об интересном положении своей супруги. И если раньше у Люциуса иногда возникали сомнения в принадлежности Нарси к чересчур темпераментному семейству Блэков, то теперь они были полностью развеяны: не выдержав гнева Нарциссы, Сириус попросту сбежал, сославшись на подготовку к таинству брака.
Увидев его на следующий день, Люциус был готов к приглашению на свадьбу, но Сириус умел удивлять.
— Люци, мы уезжаем через неделю, и это не обсуждается, — начал он и, заметив непонимание, пояснил: — Свадьбы не будет, потому что ни мне, ни Долли эти мещанские радости не нужны.
— Тогда зачем ты пришёл?
— Я бы был последней свиньёй, если бы не подыскал себе замену в школе.
Об этом Люциус как раз и не переживал: Дамблдор уже успел походатайствовать за кого-то из «милых мальчиков», когда-то у него учившихся. С самыми лучшими рекомендациями.
— Но ты ведь не такой, — усмехнулся Люциус. — Что бы про тебя ни говорила Нарцисса.
— Женщина, — отмахнулся Блэк. — Хорошо, что не ведьма. Тогда бы не отбился.
— Можно подумать, что ты отбился.
— Речь не обо мне, а о Снейпе.
Люциус мгновенно насторожился:
— При чём здесь Северус?
— При том, что хватит ему киснуть в своём Уике. Пусть делом займётся.
— Он не согласится, — быстро ответил Люциус.
— Он-то? Пф-ф! Ты просто не умеешь уговаривать. Я уже договорился с Бель, завтра возьму её «Сессну» и слетаю за ним.
— Как у тебя всё просто.
— А зачем усложнять? Я, в общем-то, хотел тебя предупредить, чтобы ты никого не искал на моё место. Против Снейпа ты точно возражать не станешь, а мне не придётся переживать, как вы тут без меня.
Уверенность Блэка впечатляла, но Люциус решил не заострять на ней внимания.
— А ты когда уезжаешь?
— Через неделю. Поэтому сам понимаешь, надо поторопиться, чтобы всё успеть.
— Боюсь, что Северус не согласится, — повторил Люциус.
— Стало быть, ты не возражаешь? Тогда подпиши ходатайство о приёме его на работу, а то развели там бюрократию, понимаешь.
Разумеется, Люциус подписал бумагу, уже подготовленную Сириусом, и с этого момента всё пошло не так. Блэку действительно удалось уговорить Северуса, и Люциусу оставалось лишь гадать о реакции на приглашение, исходящее от него. Так или иначе, инициатива была упущена, и теперь требовался какой-то серьёзный повод, чтобы навестить авиашколу, а заодно и старого друга. Люциус не мог понять собственной нерешительности и чувствовал себя идиотом.
Люциус затушил сигарету и закрыл окно. В тумане не было видно даже садовой дорожки, ведущей от дома, не говоря уже об улице. Если бы Северус выходил из дома сейчас, он быстро бы исчез в тумане. Без следа. Думать об этом было досадно, но перестать Люциус не мог. Он легко мог представить, как Северус оглянулся, дойдя до угла, и прикусил губу, скрывая улыбку. Оконное стекло приятно холодило лоб, здорово помогая взять под контроль эмоции. Люциус расправил плечи, несколько раз сжал кулаки и сел за стол, чтобы разобрать корреспонденцию.
«Господину председателю Попечительского совета, исполняющему обязанности заместителя директора авиашколы №МС-34 сэру Л. Малфою (лично).
Довожу до вашего сведения, что 17.10.54 года курсант Дурсль Д. опоздал из увольнительной и, обнаружив закрытую по последнему распоряжению г-на управляющего делами дверь, предпринял возмутительную попытку пробраться в общежитие авиашколы в окно. На сделанное ему замечание вышеназванный курсант посоветовал его поймать и поцеловать в ту часть тела, которую не стоит поминать в приличном обществе. Прошу принять срочные меры.
С глубочайшим уважением, А. Филч»
Аргус Филч достался Люциусу в наследство от Дамблдора, и уволить старого завхоза не поднялась рука, тем более, если вспомнить, какую роль сыграл тот, когда работал в архиве. И вот теперь Люциус был готов его расцеловать за такой чудесный подарок. Это был отличный повод навестить авиашколу, к тому же «вышеназванный курсант» был протеже Люциуса, а стало быть, повод серьёзный. Настроение стремительно улучшилось.
— Отец, ты надолго? — Драко вышел в прихожую, потирая глаза. — Который час?
Кажется, вчера вечером он вернулся слишком поздно. На такие мелочи Люциус старался закрывать глаза, чтобы не портить нервы ни себе, ни сыну. Конечно, Нарцисса немного переживала о соответствии моральных норм избранницы Драко принятым в обществе, но ни на что повлиять не могла. Как, впрочем, и Люциус. Сын был влюблён, вызывающе счастлив, и потому глух к призывам не терять голову.
— Меня не будет до вечера, а ты что-то хотел?
— Поговорить, — Драко улыбнулся, напоминая Люциусу сытого кота. — Но до вечера я подожду.
— Не передумаешь?
— Нет.
Люциус вышел на улицу и, подняв воротник, пошёл по дорожке прямо в гущу тумана. День начинался превосходно. Интересно, о чём таком важном хочет поговорить Драко?
***
Филч с радостью отправился разыскивать «злостного нарушителя дисциплины», а пока выдалось свободное время, Люциус зашёл в кабинет Фаджа. Тот ушёл из ВВС после того, как был ранен при налёте на Лондон, и после войны оказался в довольно бедственном положении. Люциус прекрасно помнил, кому обязан своим назначением в Уик, поэтому сделал всё, чтобы Фадж получил место заместителя директора в авиашколе, а после ухода Дамблдора на покой занял его место.
— Доброго дня, Корнелиус.
— Доброго, Люциус, очень рад вас видеть! — Фадж даже встал из-за стола для приветствия. — Какими судьбами?
— Успел заскучать по делам школы, — улыбнулся Люциус. — Филч пожаловался на поведение моего подопечного. Решил разобраться.
— Было бы в чём! — отмахнулся Фадж. — Я тоже приглядываю за вашими мальчиками и могу сказать, что все они очень достойные молодые люди, очень. И Поттер, и Уизли, и Дурсль.
— Аргус написал мне...
— Воображаю, — Фадж изобразил крайнюю степень страдания. — Дня не проходит, чтобы он не просил меня вернуть розги.
— Даже так?
— Тоска по старым добрым временам не даёт ему покоя, а молодёжь нынче совсем не та... и я сейчас не о ваших подопечных.
— А что произошло?
— Ох, милый Люциус. Вы ведь тоже были молодым...
— Неужели в деле замешена роковая красотка?
— Ну, конечно! Шерше ля фам, — Фадж мечтательно прикрыл глаза. — В нашем случае сестра мистера Уизли — настоящая фам фаталь. Сначала она вскружила голову мистеру Поттеру, а потом обратила внимание на мистера Дурсля. В любой другой ситуации дело закончилось бы дуэлью, ну или какой-нибудь равноценной глупостью, но ваши подопечные проявили потрясающую выдержку и решили миром столь щекотливый вопрос.
— И что же они решили?
— Мисс Уизли теперь балует своим вниманием исключительно мистера Дурсля, что хоть и заставляет его идти на некоторые нарушения режима, которые, к слову, можно счесть весьма незначительными, но никак не повлияло на дружеские отношения ваших подопечных.
Фадж всегда любил посплетничать и был идеальным информатором, потому что никогда ничего не домысливал. Только факты. Именно поэтому Люциусу стало вдруг обидно за Гарри — мальчишка только что потерял близкого человека, тяжело пережил арест Северуса, и тут вдруг такое. Как мог деликатный и правильный Артур воспитать такое чудовище?! Хотя, с другой стороны, хорошо, что это проявилось сразу, и тогда «нарушителю дисциплины» остаётся только посочувствовать, ну и порадоваться за Гарри. Эта девица не сделала бы его счастливым.
Люциус с удовольствием позволил уговорить себя остаться на обед и удалился в свой кабинет для приватной беседы с подопечным. Дурсль оказался неплохим парнем и приятно удивил Люциуса, когда довольно искренне заверил, что если бы его действия задели Гарри, то он сумел бы справиться с чувствами. После такого выговор за вызывающее поведение получился довольно мягким, к тому же Дурсль в присутствии Люциуса извинился перед Филчем и пообещал впредь быть внимательнее к замечаниям и не допускать нарушений.
Инцидент был исчерпан, но Люциус так и не встретился с Северусом, хотя специально обошёл авиашколу, проверяя, всё ли в порядке. Обед тоже разочаровал, потому что Фадж, не обладая демократичностью Дамблдора, приказал подать его в своём кабинете.
— Люциус, дорогой мой, — Фадж раскраснелся от грога, приготовленного, чтобы компенсировать промозглую погоду. — Вы воспитали замечательного сына.
Это Люциус знал и сам, а вот осведомлённость Фаджа интриговала. Или это был комплимент?
— Благодарю. Вам удалось с ним познакомиться?
— Он частый гость в наших стенах. Драко даже как-то раз помогал нашему Сириусу поднимать курсантов в небо. Кстати, в тот день полетел мистер Поттер.
— Они дружны с детства, — рассеянно ответил Люциус. — А что вы можете сказать о нашем новом инструкторе?
— Снейпе-то? О назначении которого вы ходатайствовали?
— О нём.
— Я выдавал ему «крылья», — улыбнулся Фадж. — К тому же он уже у нас работал, а потому знает наши порядки. Иными словами, влился в коллектив сразу же.
— У него был непростой период, — осторожно начал Люциус.
— Я помню. Но сейчас он выглядит гораздо лучше, чем в конце зимы.
— Правда?
— Мне так показалось.
После таких слов не навестить Северуса было бы неправильно, и Люциус отправился в комнаты, которые ещё недавно занимал Блэк. Однако на стук никто не ответил. Скорее всего, искать Северуса стоило на лётном поле у потрёпанных жизнью «Тайгер Мотов». Где же ещё?
Путь Люциусу преградил пёс: крупный и довольно страшный. Раньше здесь такого не было, а если вспомнить, что Северус просил отыскать какого-то Бродягу... Пёс недружелюбно разглядывал Люциуса, слегка приоткрыв пасть и, будто невзначай, демонстрируя отличные зубы. В кармане пиджака залежалось несколько конфет — самое то, что нужно для знакомства.
— Привет, Бродяга, — негромко начал Люциус. — Где твой хозяин? Где Северус?
Пёс наклонил голову, явно понимая, о чём речь. Когда он облизнулся, Люциус развернул конфету и бросил её собаке. Реакция была мгновенной — щелчок зубами и довольный хруст подтвердили, что подношение принято, однако становиться другом Бродяга не торопился.
— Веди меня к Северусу, Бродяга.
Пёс прислушался, но и только. Одно ухо у него поднялось, придавая немного комичный вид. Он немного подумал, а потом развернулся и скрылся в кустах. М-да, такой же общительный, как и хозяин.
— Люциус? Ты как...
— Здесь оказался?
— Я этого не говорил, — смутился Северус. — У тебя дела?
— Пустяки. Дисциплинарное слушанье, — отмахнулся Люциус. — Я бы не приехал, если бы это не касалось наших.
— Понимаю. Это тебе Филч наябедничал?
— А кто же ещё? Неугомонный старик. Зато я поближе познакомился с кузеном Гарри. Сначала мне показалось, что они не поделили девушку.
— Нет, это не так.
— Да я уже понял, — чтобы немного сгладить возникшую неловкость, Люциус достал сигареты и протянул пачку Северусу: — Будешь?
— Да.
Они отошли под дерево, чтобы не помешать тем, кому вдруг вздумается пройти по дорожке. Краем глаза Люциус видел, что у Северуса покраснели кончики ушей, что всегда выдавало его волнение, но почему-то шутить по этому поводу не хотелось.
— Сам-то ты как? — нашёлся Люциус.
— Хорошо. Я должен тебя поблагодарить... за всё. Ты не представляешь, что это значит...
Иногда слова могли всё испортить, и чтобы этого не случилось, Люциус взял Северуса за руку и стиснул ладонь.
— Я знаю.
Северус вздрогнул, но не стал вырываться. Он медленно поднял взгляд на Люциуса и едва слышно прошептал:
— Ты знаешь всё... и это ничего не меняет.
Конечно, слова могли всё испортить, но сейчас Люциус готов был рискнуть:
— Не меняемся только мы. И наши чувства.
— Да, Люци, этого у нас не отнять, — Северус осторожно освободил свою руку и попытался улыбнуться. — И поэтому не нам судить наших детей.
Последняя фраза накрепко засела в мыслях, отзываясь какой-то непонятной сердечной болью. К чему бы такое?
***
Люциус вернулся домой, когда уже начало темнеть. Он разжёг огонь в камине, налил себе коньяк и удобно устроился в кресле, вспоминая встречу с Северусом. Ни о чём другом думать Люциус почему-то не мог. Он бесконечно перебирал в уме моменты этой встречи, домысливая, что было бы, если... если бы Люциус сначала погладил запястье, а когда Северус закроет глаза — а он бы непременно зажмурился! — поцеловал пахнущую табаком и полынной горечью кожу... А потом можно было бы поинтересоваться, как устроился Северус, и проводить его, исключительно для того, чтобы убедиться, что у него всё хорошо... а когда дверь отсечёт их от остального мира...
— Сумерничаешь, отец?
Люциус едва не забыл о договорённости с сыном. Впрочем, ничего особенного он от этого разговора не ждал — Драко достиг того возраста, когда женитьба начинает считаться чем-то само собой разумеющимся. В любом случае, препятствовать его счастью Люциус не собирался. Разумеется, он мог бы надавать кучу советов, но, во-первых, никакой совет не заменит собственного опыта, а во-вторых, кто бы эти советы слушал...
— Присаживайся, — Люциус кивнул на соседнее кресло. — Люблю смотреть на огонь.
— Я тоже.
Драко немного поёрзал, усаживаясь поудобнее, но потом разулся и устроил ноги на банкетке, ближе к теплу.
— Замёрз?
— Есть немного, — Драко улыбнулся. — Осень выдалась холоднее, чем ожидалось.
— Выпьешь?
— Не откажусь.
Коньяк приятно согревал душу, располагая к беседе, как и сгущающиеся сумерки. Люциус ждал от Драко первого шага, наслаждаясь покоем тихого вечера.
— Знаешь, отец, — наконец, решился Драко, — я давно тебе хотел сказать одну вещь.
— Знаю, — улыбнулся Люциус. — Могу предположить, что ты хотел бы поговорить о своей женитьбе.
— Можно и так сказать, — Драко зябко поёжился. — Дело в том, что я не женюсь. Никогда.
От удивления Люциус неловко отхлебнул из бокала и закашлялся.
— Что-то случилось?
— Нет, всё хорошо.
Вывод можно было сделать лишь один:
— Вы расстались?
Пальцы Драко, сжимающие бокал, побелели, но сам он казался спокойным:
— Нет. В том-то всё и дело.
— Ничего не понимаю, — сдался Люциус.
— Отец, я не знаю, как о таком говорить, поэтому прости мою косноязычность, но не каждый день приходиться признаваться в деяниях, осуждаемых законом.
Люциус похолодел:
— Что ты натворил?
— И натворил, и продолжаю творить, — Драко прикусил губу, борясь с волнением, а потом зажмурился и прошептал: — И я не перестану, даже если меня за это осудят.
Дело принимало совсем скверный оборот. Люциус лихорадочно попытался вспомнить фамилию барристера, который, по словам Нотта, «творил чудеса». Впрочем, плевать! Узнать фамилию — не большая проблема, ещё можно обратиться к Тому...
— Драко, клянусь, мы что-нибудь придумаем! Просто спокойно расскажи мне, что случилось, и в чём тебя обвиняют.
— Ещё ни в чём, — Драко тяжело сглотнул. — Отец, ты только не волнуйся. Меня пока ни в чём не обвиняют и, возможно, не обвинят, если мы будем осторожны.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он был наслышан об итальянском синдикате, методах их работы и невозможности уйти оттуда по своей воле... но ведь Драко не мог... или?
— Всегда есть выход! Всегда, запомни. Главное, знай, что я на твоей стороне и сделаю всё, чтобы тебя оттуда вытащить.
— Ох, отец, всё дело в том, что я не хочу, чтобы меня оттуда вытаскивали.
Ну, конечно! В синдикат Драко затащила его подруга, от которой он без ума. Отсюда и готовность идти до конца, и это фанатичное самопожертвование. Мальчишка! Хорошо хоть сообразил рассказать обо всём.
— Драко, пожалуйста, с этого момента подробнее.
— Да, отец. Ты должен это знать...
Да сколько можно тянуть?! Люциус успел несколько раз погрузиться в пучины отчаяния и вновь обрести надежду, придумывая новые варианты действий, пока Драко молчал. Потом он выдохнул, решаясь, одним глотком осушил свой бокал и глухо сказал:
— С точки зрения закона я нарушаю так называемую «поправку Лабушера». Ты наверняка если и слышал о такой, то не заострял внимания. Потому что тебя это уж точно не касалось. Никаким боком.
Проклятье! Во рту стало кисло. Значит, «не нам судить наших детей», Северус? Как же ты прав... не нам. Это уж точно.
— Я знаю об этой поправке, — голос дрогнул, но Люциус сумел взять себя в руки. — У меня был повод поближе с ней познакомиться.
— Из-за Северуса?
Люциусу оставалось только кивнуть. Не рассказывать же о своих планах шантажировать Риддла, отвергнутых исключительно из осторожности? Хотя выучить эту поправку наизусть, как и проштудировать связанные с ней дела, в поисках лазейки, пришлось именно из-за Северуса. Люциусу необходимо было твёрдо знать, чем опасен его выбор, а ещё стоило признать, что он примерял эту чёртову поправку на себя. И чувствовал себя трусом. А вот Драко оказался гораздо решительнее и смелее.
— И ты даже не спросишь, с кем я так преступно счастлив?
Вопрос застал врасплох. Люциусу настолько тяжело далось осознание информации о предпочтениях сына, что даже не пришло в голову узнать о личности его... аманта. А ведь с ним точно надо будет познакомиться — как ни крути, он часть жизни сына. И весьма большая часть, если ради него Драко готов преступить закон.
— Прости, — Люциус попытался улыбнуться. — Я несколько дезориентирован. Полагаю, мне имеет смысл с ним познакомиться, просто я не совсем представляю, как это сделать. Или ты не планировал нашей встречи?
— Планировал, — признание явно принесло Драко огромное облегчение, потому что он кусал губы, пытаясь не рассмеяться. — Тем более что ты его знаешь.
— Даже так? Тогда почему бы тебе просто не пригласить его на ужин?
— Уже.
— В смысле? — Люциус с подозрением взглянул на сына. — Объяснись.
— Я его уже пригласил.
— И он согласился?
— Да.
— Хорошо, — Люциус покрутил шеей, чувствуя, что затянул галстук сильнее, чем следовало. — И когда он придёт?
— Сегодня.
— Погоди, — Люциус с досадой подумал, что в кабинете слишком душно и надо бы открыть окно. — То есть сегодня вечером к нам на ужин придёт твой... гм-м... друг?
— Да, отец. Сегодня к нам придёт мой любовник.
— Но, — Люциус старался точнее подбирать слова, — тебе не кажется, что о таком событии стоило предупредить заранее?
— Отец, если бы речь шла о ком-то другом, я бы непременно взял паузу на подготовку и всё остальное, но в нашем случае это будет лишним, потому что ты хорошо знаешь этого человека.
Если бы Блэк не женился, Люциус бы непременно подумал на него — кто ещё мог бы так бесповоротно изменить интересы Драко? — а сейчас им овладела растерянность.
— Насколько хорошо?
— С детства, — улыбнулся Драко. — Это Гарри. Гарри Поттер.
Люциус не любил чувствовать себя идиотом, но иногда приходилось признавать очевидное. Как можно было не замечать того, что лежало на поверхности? Как?! Зато теперь прекрасно объяснялись и странные реакции Драко на реплики о его избраннице, и его внезапные отлучки из дома, и поведение Гарри с той девчонкой. Да и осторожное прощупывание почвы разговорами о Северусе и Рее тоже становилось понятным. Люциус щедро плеснул коньяк в бокал и выпил, не ощутив ни вкуса, ни аромата. Драко терпеливо ждал вынесения вердикта. Он уже больше не улыбался, наоборот, стал серьёзным и сосредоточенным, словно готовился к худшему. А может, и впрямь готовился?
— Что вы собираетесь делать?
Драко вздрогнул от его слов и тут же сделал вил, что просто замёрз, обхватив себя руками:
— Жить. Просто жить. Вместе.
— Ну, совсем просто не получится, — Люциус услышал в собственном голосе ворчливые нотки и почувствовал себя стариком.
— Значит, будем жить не совсем просто, — Драко немного расслабился. — Мы прекрасно понимаем все риски, помним о недавнем деле Тьюринга, но иначе...
Драко обречённо махнул рукой и перевёл взгляд на огонь в камине. Разумеется, он мог не договаривать — всё и так было понятно. Люциус вздохнул:
— А ты уже разговаривал...
— С мамой? — Драко помрачнел. — Ещё нет. Я хотел попросить тебя её как-то подготовить... может, она вообще о таком не знает.
Люциус не был настолько наивным.
— О возможности отношений между мужчинами? Нет, Драко, она прекрасно понимала, что Северуса и Рея связывала не только дружба.
— И она относилась к ним очень тепло... она и сейчас интересовалась, приглашал ли ты Северуса на чай.
— Приглашал, — Люциус не мог ответить иначе, не выдав собственных метаний. — Он обещал заходить.
— Вот и здорово, — обрадовался Драко. — Тогда ты подготовишь ма? Только после ужина, наверное, будет лучше.
Люциусу оставалось только согласиться: Нарциссу, действительно, стоило поберечь и не вываливать на неё такие новости сразу.
— А когда придёт Гарри?
— Мы пришли с ним вместе. Он сейчас в детской с Лили и, видимо, опять рисует лошадь.
Драко ошибся. Гарри и в самом деле был вместе с Лили, только они не рисовали лошадь, а помогали Нарциссе расставлять чашки в столовой.
— О! Вот и мальчики, — обрадовалась Лили, заметив появление Люциуса и Драко, но быстро поправилась: — Доброго вечера, давайте пить какао.
— Чай, — поправила её Нарцисса.
— И чай, — легко согласилась Лили. — С конфетами.
После отмены карточек любовь к сладкому у многих была чрезмерной. Особенно у детей. Люциус первым сел за стол, оказываясь напротив Гарри, которому Драко уже успел подать какой-то знак. Очевидно, сигнал был хорошим, потому что взгляд Гарри потеплел, и из него исчезла тревога. Что ж, пожалуй, это чаепитие можно считать первым ужином в узком семейном кругу.
Вечер, определённо, удался. Драко много шутил, Гарри трогательно ухаживал за Лили, Нарцисса смеялась. И всё было бы хорошо, если бы Люциусу не предстояло поставить супругу перед случившимся фактом, которым стал выбор сына, и как-то сгладить шок от этого сообщения. А потом стоило бы придумать какую-нибудь печальную историю о непростой любви Драко, чтобы как-то оправдать его мнимое одиночество в глазах общества и родственников. Не то чтобы Люциус не доверял Бель и Тому, но осторожность никогда не бывала лишней. И квартиру мальчишкам лучше бы снимать в Сити. С отдельным входом, чтобы избежать лишнего внимания соседей и затеряться в этом муравейнике.
Драко ушёл провожать Гарри, Лили принялась помогать Нарциссе убирать посуду, и Люциус, наконец, решился.
— Нарси, дорогая, я бы хотел с тобой поговорить.
— Конечно, как только увижу, что Лили легла спать.
Обычно Нарцисса долго сидела рядом с племянницей перед сном, читая ей книги и беседуя о чём-то недоступном пониманию Люциуса. Наверное, поэтому девочка так любила оставаться у них на ночь. В какой-то момент показалось, что Лили такое решение сильно разочарует, но у Бель была очень сообразительная дочь, тонко чувствующая, когда вечерние капризы неуместны.
— Я уже ложусь, Нарси, — заверила она и улыбнулась Люциусу. — Разговаривайте.
Чудо, а не ребёнок!
— Спасибо, дорогая.
Нарцисса всё-таки проводила Лили до комнаты, и Люциус услышал приглушённые переговоры о чистке зубов и тихий смех, потом дверь с тихим скрипом закрылась, а лестница отозвалась перестуком шагов.
— Что-то случилось, Люци? — Нарцисса выглядела встревоженной.
И вот как ей обо всём сказать?
— Ты только не переживай, дорогая...
— Уже страшно, — усмехнулась Нарцисса. — Ты заложил дом?
— Зачем? — опешил Люциус.
— Последнее время ты совершаешь множество странных поступков.
— Например?
— Например, я не могу понять, почему ты до сих пор не увиделся с лучшим другом, когда тот оказался так близко. Почему он не ищет встречи, я примерно догадываюсь, но тебя это раньше не останавливало.
Нарцисса всегда была проницательной, а с годами научилась не только говорить о том, что её волнует, но и отстаивать своё мнение, без оглядки на отведённую женщинам роль в обществе. Этим она была очень похожа на Бель, хотя в отличие от сестры не стремилась эпатировать публику. На мгновение Люциус дрогнул и едва не начал оправдываться, но вовремя вспомнил, что поговорить хотел вовсе не о своих запутанных отношениях с Северусом.
— Нарси, ты не заметила ничего необычного в поведении Драко?
— Необычного? — Нарцисса улыбнулась немного снисходительно, угадывая причину перемены темы разговора. — Нет. Драко вёл себя так, как всегда. Ты заметил что-то странное? В чём?
— Не то чтобы сильно странное, — Люциус не знал, как смягчить удар. — Хотя как посмотреть...
— Люци, с Драко беда? — Нарцисса побледнела. — Это касается нарушения закона?
— Нет, что ты! — Люциус чувствовал себя слоном в посудной лавке, пытаясь подобрать слова, которые бы не ранили Нарциссу. — Если только в самом худшем случае... но мы его не допустим.
Нарцисса тяжело опустилась на стул и сдавила виски ладонями, на мгновение зажмуриваясь. Впрочем, она быстро овладела собой и сосредоточилась, при этом неуловимо становясь похожей на Бель:
— Итак, их шантажируют?
— Кого «их»?
— Драко и Гарри.
— Чем их можно шантажировать?
Не могла же Нарцисса обо всём догадаться? Или могла?
— Люци, я слишком хорошо знаю нашего сына, чтобы не замечать очевидного.
— А как же твои слова о том, чтобы Драко хорошенько подумал, прежде чем брать в жёны девушку с сомнительной репутацией?
— Мне казалось, что он должен был вступиться за честь своей «дамы» и развеять мои подозрения. Ну, или хотя бы это могло подтолкнуть его к откровенному разговору. Что, собственно, и получилось, — Нарцисса вновь потёрла виски. — Он поговорил с тобой?
— Да. Сегодня.
— И попросил сообщить мне?
— Нет, Нарси, просто тебя подготовить. Чтобы ты, как истинная леди, ненароком не упала в обморок.
Нарцисса улыбнулась:
— Что ж, ты прекрасно справился с трудной задачей. Передай Драко, что я готова к разговору с ним и не будет никаких обмороков. Обещаю.
— Я никогда не сомневался в твоём здравом смысле, но как ты узнала?
— Просто я не исключаю никакие возможности. Кстати, что у тебя с Северусом?
Если Нарциссу посещала какая-то идея, то сбить с пути её не могло ничто. И если у неё возникли подозрения, то она не остановится, пока или не подтвердит свою догадку, или не опровергнет. Но Люциус продолжал надеяться на чудо: в конце концов, он только что лично убедился, насколько можно быть слепым, если дело касается самых близких.
— Я видел Северуса сегодня. Он в полном порядке.
— Не сомневаюсь, — Нарцисса переставила стул, чтобы сесть рядом с Люциусом и взять его за руку. — А ты никогда не думал, что жизнь проходит мимо?
— Конечно, проходит. Мы потихоньку начинаем сдавать свои позиции детям. Теперь это у них всё впереди.
— Это так, — Нарцисса едва слышно вздохнула. — Жизнь проходит гораздо быстрее, чем того бы хотелось... и скажи мне, Люци, ты счастлив?
— Что за вопрос? — Люциус попытался освободить руку. — У меня есть всё, о чём многие лишь мечтают.
— Но ты ведь не многие, — Нарцисса порывисто встала и, подойдя к окну, заговорила в ночную темень. — Сколько лет ты о нём мечтаешь? Десять? Пятнадцать? Я ведь не слепая, Люци...
— Это ничего не меняет.
Люциус похолодел, когда понял, что сказал это вслух. Ему надо было всё отрицать, ведь не было никаких улик, никаких доказательств, ничего не было! Совсем ничего. Нарцисса словно подслушала его мысли, загоняя в угол вопросом:
— Даже то, что произошло двадцать седьмого февраля в твоём кабинете?
Она не могла этого видеть! Никто не мог... дверь была закрыта...
— Таким я не видела его ни разу, — продолжила Нарцисса. — Сначала мне показалось, что ему дурно, но когда я позвала его по имени, он обернулся в мою сторону, ничего не замечая. Взгляд у него был настолько безумным, что я просто отступила в альков, когда он проходил мимо. Отчего он бежал?
Скрывать далее не имело смысла — Нарцисса могла придумать всё, что угодно. Если уже не придумала. И Люциус поставил подпись под собственным приговором:
— Я попытался его поцеловать. Первый и последний раз.
Нарцисса повернула голову, взглянув на Люциуса:
— Скажи, кому это надо?
— Прости... я не понимаю вопроса.
— Не понимаешь? — Нарцисса криво усмехнулась и, усевшись на подоконник, поинтересовалась: — Для кого ты это делаешь? Для меня?
Люциус мог бы ответить, что всего-навсего делает то, что должен. Всего-навсего... но Нарциссе были не нужны эти рассуждения о долге и чести — она всегда отдавала предпочтение делам. Как и сейчас.
— Люци, я была с тобой рядом в довольно тёмные времена и не давала повода для сомнений, как никогда не сомневалась в тебе...
— Прости, что не оправдал, — перебил её Люциус, — я старался.
— Я говорю о другом, Люци. Ты ведь уже один раз сделал этот выбор. Просто ответь самому себе, принёс ли он тебе счастье — потому что мне не принёс.
Боль в груди стала невыносимой.
— Нарси, ты не понимаешь, о чём спрашиваешь.
— В том-то и дело, что понимаю. У меня было время подумать. Обо всём.
Тон Нарциссы не оставлял сомнений — она уже всё для себя решила, и Люциусу оставалось это принять. Может, оно и к лучшему?
— Нарси, пожалуйста, только не нужно публичности. Скандал повредит и тебе тоже.
— Вот как ты обо мне думаешь?! Эх, Люци... — Нарцисса принялась крутить кольцо на пальце, выдавая волнение. — А ведь когда-то именно ты рассказывал мне о пользе нешаблонного мышления.
— Рассказывал, — согласился Люциус. — Очень давно.
— Тогда почему бы тебе не перестать ограничивать себя рамками стереотипов? Неужели ты забыл, что мы с тобой когда-то клялись быть союзниками? Во всём. И нам это удавалось.
Люциус всё ещё не мог понять ход её мысли, однако то, что она не спешила обвинять его во всех смертных грехах, давало надежду на возможность договориться. Впрочем, и цена могла оказаться слишком высокой. Люциус не исключал и такой возможности, хотя в этом случае был готов расплатиться сполна. Лучше бы Нарцисса была столь же темпераментна, как Бель. Люциус представил, как его сдержанная супруга бьёт посуду, кричит, наотмашь даёт ему пару звонких пощёчин... по крайней мере, она бы выплеснула успевшие накопиться обиду и разочарование.
— Прости меня, Нарси... я не смог.
— В том-то и дело, что ты всё смог, Люци. Ты оберегал нас с Драко в годы войны, ты не просто позволил мне заниматься тем, чем мне хотелось, но и выручал меня, помогая справляться с проблемами нашего комитета. Ты всегда относился ко мне, как к человеку, как к другу... почему же сейчас ты перестал это делать? Что изменилось?!
— Я предал тебя, Нарси, когда начал... — каждое слово приносило Люциусу боль, но молчать он уже не мог, — когда я начал думать о Северусе не как о друге. Я предавал тебя, когда видел его во снах и когда ревновал его к Рейнарду. Когда они уехали в Уик, стало немного легче, но я всё равно продолжал думать о нём, гадая, что могло получиться, если бы у меня хватило смелости подставиться в том бою и разделить тот плен. Я не заслуживаю твоего сочувствия, Нарси... я думал, что это помрачение пройдёт, но ничего не меняется, ничего.
Нарцисса соскользнула с подоконника, оказавшись рядом с Люциусом. Она обняла его за плечи, прижимая к себе, а когда он уткнулся в её живот, принялась ласково перебирать его волосы.
— Как же ты запутался, бедолага...
Запутался? Наверное, так оно и было, но выход всё ещё был. Люциус покачал головой, обречённо выдыхая:
— Я виноват... сильно... я не смог полюбить тебя, как ты того заслуживаешь. Но всё, что я могу с этим поделать — пообещать больше никогда не встречаться с Северусом.
— Какой же ты идиот, — Нарцисса поцеловала его в макушку, а потом потянула за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Неужели ты не понимаешь, что жизнь проходит?
— Проходит, — эхом отозвался Люциус. — Она это умеет.
— Как ты думаешь, почему я с лёгкостью приняла отношения Драко?
— А ты приняла?
— А ты всё ещё не понял? — Нарцисса невесело усмехнулась. — Когда я начала замечать, что происходит, то первым делом полезла изучать право, потому что знала, что закон не одобряет такого.
— Это ты мягко сказала.
— Мягко, — согласилась Нарцисса. — К утру я чуть не поседела. Разумеется, сначала я хотела остановить Драко. Можно было и заставить его жениться, и поговорить с Гарри — я и сейчас не сомневаюсь, что он бы понял и пошёл навстречу, потому что он слишком любит нашего сына. А потом я посмотрела на вас с Северусом.
Люциус не мог больше выносить взгляд Нарциссы и снова уткнулся лбом в её живот. Она вздохнула и погладила его по голове.
— Мне стало больно от мысли, что Драко повторит твою судьбу — всю жизнь быть в шаге от своей мечты и не сметь сделать этот шаг. А ещё мне больно оттого, что я не в силах дать тебе то, что ты хочешь. Так нельзя, Люци.
— А что делать?
— Что? — Нарцисса горько усмехнулась. — Думай. А я обещаю тебя поддержать. Как друг.
***
Чем дольше Люциус думал, тем сильнее его одолевали сомнения. Он не мог отрицать проницательность Нарциссы, но от мысли, что Северус его не примет, становилось по-настоящему страшно. Опыта в таких делах у Люциуса не было никакого — он слишком рано женился и никогда даже не помышлял о нарушении клятвы, данной у алтаря. Никогда — пока в его жизни не появился Северус. Люциус отдавал себе отчёт в том, что далеко не сразу понял природу своих чувств, а поняв, долго отрицал очевидное и принял их, когда стало уже слишком поздно что-то изменить.
Хотя разве тогда было поздно? Скорее, рано — оставить Нарциссу в то тяжёлое время было немыслимо. Потом были другие сложности, а жизнь тем временем проходила мимо. Люциус решился на встречу с Северусом, но пока добрался до авиашколы, его уверенность в необходимости разговора истаяла, как дым. Чувствуя себя идиотом, Люциус прогулялся по парку и выпил чашку кофе в привокзальной кофейне. И вернулся домой. Он не считал себя трусом, но не только не мог себе представить, как ведутся такие разговоры, но и не знал, что в этом случае он может предложить Северусу. Всё-таки они уже не дети и прекрасно осведомлены, что отношения должны иметь под собой почву гораздо серьёзнее желания.
В этом случае мальчишкам было гораздо проще. Драко снял маленькую квартиру в деловом квартале и вдумчиво её обживал. Люциус несколько раз его навещал, и каждый раз замечал изменения в интерьере — работа в ВОАС позволяла Драко покупать не только посуду и шторы, но и заказывать мебель. Он летал в Йоханнесбург на «Де Хевилленд DH.106» или, как его ещё называли, «Комете», и очень гордился, что ему выпало пилотировать первый реактивный пассажирский авиалайнер. Маршрут Лондон — Рим — Бейрут — Хартум — Энтеббе — Ливингстон — Йоханнесбург пользовался популярностью, и через год после его запуска на линии летало уже девять машин.
Люциус не слишком разделял радость сына — «Кометы» оказались не очень надёжными машинами, и этой весной их первые серии были лишены свидетельства лётной годности. Но Драко всё равно считал, что будущее именно за ними. Рассудить спор могло лишь время, а пока Люциус с тихой грустью доставал модель «Спитфайра» и любовался его совершенными формами. Как же быстро всё проходит!
Чтобы как-то справиться с тоской, Люциус стал чаще гулять. Он бесцельно бродил по холодным улицам, пытаясь убедить себя, что в его возрасте любые перемены оканчиваются катастрофой. И сам себе не верил. Нарцисса больше не затевала опасных разговоров и даже, кажется, вела себя как обычно, но Люциус не мог избавиться от ощущения надвигающейся грозы. Это тягостное чувство вновь привело его в авиашколу. Лучше уже получить окончательный ответ и перестать гадать, как оно могло бы быть.
Перед дверью в комнату Северуса решимость угасла, но Люциус всё равно постучал, потому что сдаваться он не собирался. Не в этот раз.
— Люци? — Северус тревожно вглядывался в его лицо, пытаясь понять, что происходит. — Всё хорошо?
— Можно я зайду?
Северус поспешно отступил, пропуская Люциуса:
— Конечно.
Изображающая гостиную комната имела аскетичную обстановку и даже освещалась тусклой лампочкой без абажура. Кресла в ней тоже не обнаружилось — то ли Блэк считал его ненужной роскошью, то ли Северус был приверженцем минимализма. Люциус уселся на жёсткий стул, намекая, что разговор предстоит длинный. Второй стул нашёлся в спальне, и Люциус успел заметить, как Северус перекладывает с него кучу вещей прямо на кровать.
— Люци, что случилось?
И что полагается на такое отвечать? К счастью, Люциус вспомнил, что не все отношения бывают такими запутанными, некоторые наоборот...
— Сев, ты знал про Драко и Гарри?
— Узнал... не так давно.
— И молчал?
— Я пытался тебя подготовить, — смутился Северус.
— Плохо пытался, я оказался не готов.
— Но ты ведь... всё хорошо принял... Гарри говорил...
— Это не помешало мне поседеть. Преждевременно, — Люциус не чувствовал почвы под ногами и совершенно не представлял, как сказать то, ради чего пришёл. — Драко съехал.
— Я знаю.
Молчание выходило каким-то неловким — наверное, так могли вести себя подростки на первом свидании. Эта мысль заставила Люциуса поморщиться и сменить тон разговора.
— Сев, я хотел поговорить не об этом.
— А о чём? — Северус кусал губы и старательно отводил взгляд.
— Ты правильно сказал, что не нам их судить. Не нам точно, потому у нас есть свои нерешённые проблемы.
— Что ты имеешь в виду?
— Сев, Нарцисса всё знает.
— Про мальчишек?
— Про них тоже.
Северус потрясённо уставился на Люциуса:
— Ты ведь не хочешь сказать, что Нарцисса...
— Хочу. Она нас видела.
Северус медленно встал и, двигаясь словно во сне, подошёл к рабочему столу, из ящика которого достал фляжку. Он несколько раз её встряхнул, прислушиваясь к бульканью, а потом быстро выпил всё, что там было.
— Я должен перед ней извиниться?
— Зачем? — Люциус не мог понять ход его мыслей.
— За оскорбление и «грубую непристойность», проявленную в её присутствии, — Северус тяжело сглотнул и, наконец, посмотрел на Люциуса: — Чем это грозит тебе?
— Ничем. Она хороший друг и всё понимает.
— Разве это можно понять?
— Очевидно, что да. Сев, она предложила мне решать.
— Что именно?
— С кем мне быть.
— И?
Как же с ним трудно!
— Сев, просто ответь, ты готов к переменам?
— Каким?
— Хорошим. Если ты, конечно, выберешь меня. Я не могу настаивать, и мне особенно нечего тебе предложить — только себя. Я не знаю, как это будет, и что из этого получится, но я не мог промолчать, — Люциус выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Только не молчи. Пожалуйста, не молчи.
Северус шагнул было навстречу, и Люциус уже обрадовался, что всё хорошо. Всё было просто обязано кончиться хорошо. Но вдруг Северус словно налетел на видимую только ему стену и замер. Его лицо исказила гримаса боли, и он медленно, но решительно покачал головой:
— Нет. Я не могу.
Он ещё что-то говорил про долг, зачем-то приплёл Крауча, вспомнил все дурацкие законы, но Люциус больше ничего не слышал. Он получил свой ответ. На всё. Наверное, на Северуса тогда просто нашло минутное помрачение, и он действительно не заинтересован. Ни в новых отношениях. Ни в Люциусе. Ему так спокойнее — и это его право.
Люциус не чувствовал ни разочарования, ни обиды, ни грусти. Так, наверное, ощущают себя игроки, которые проигрывают всё, что ставят на кон. Может, это и есть свобода от всего? Люциус спокойно попрощался и ушёл, не слушая пустые слова. Он не помнил, как добрался до дома, и, кажется, напугал Нарциссу.
— Что случилось? — побледнела она, встретив Люциуса.
— Всё хорошо, — попытался он её успокоить. — Всё хорошо.
Но всё было отвратительно — жжение в груди скоро стало нестерпимым, и когда Люциус начал задыхаться, он попросил Нарциссу пригласить доктора Сметвика.
— Ничего страшного, можешь не торопиться... — успел сказать он и, опершись на стену, медленно сполз на пол.
12.12.18***
— Что же вы, голубчик, сердечко своё не бережёте? — Сметвик добродушно улыбнулся и, поправив очки с толстыми стёклами, деловито принялся прослушивать Люциуса стетоскопом с ярко-зелёными резиновыми трубками. — Очень хорошо... очень... нитратиков добавим, давление нормализуем, и всё пройдёт. Головушка не болит? Я помню про ваше сотрясение мозга...
Старый врач задумчиво посчитал пульс, зачем-то поднял веко и проворчал про слабые сосуды, а потом погладил Люциуса по голове, словно ребёнка, и позвал Нарциссу.
— Значит так, — Сметвик достал из сумки ручку и блокнот, в котором принялся расписывать назначения, не прекращая говорить: — Больному необходим покой и положительные эмоции, лекарства принимать строго в назначенное время и следить за дозировкой. Через пару дней можно гулять... без фанатизма.
И Люциус обрёл покой. Он лежал в постели и читал роман, название которого постоянно забывал, не сильно сосредотачиваясь на сюжете. От прогулок он отказался, сославшись на плохую погоду. Он с удовольствием общался с Нарциссой и Драко, не распространяясь о причинах внезапного приступа стенокардии, и пытался убедить себя, что всё делается к лучшему. На следующий день к нему пришла Бель. Она сразу же заперла дверь на ключ, всем своим видом показывая, что намерена получить ответы на все вопросы. Впрочем, вопрос у неё был один:
— Снейп? — дождавшись кивка Люциуса, она резюмировала: — Сука! И чего хочет?
— Ничего, — пожал плечами Люциус. — Совсем.
Разговаривать с Бель было гораздо проще, чем с Нарциссой, наверное, потому, что с ней Люциус не чувствовал за собой никакой вины. Подробности Бель узнавать не стала, довольствовавшись малым, чтобы не «тревожить больного», но так было даже лучше. Можно было вести ленивую беседу о погоде и её влиянии на людей в возрасте. И хотя Бель долго смеялась, когда услышала, как Люциус пожаловался на годы, сути дело это сильно не меняло — старость пробиралась в их жизнь независимо от желания, просто годы брали своё, как бы банально это ни звучало.
На обед Бель не осталась, сославшись на огромную занятость, и Люциус снова погрузился в блаженное состояние полной расслабленности, смутно догадываясь, что эту главу романа он уже читал. Не то чтобы его это как-то волновало — в болезни были свои прелести. Вечер Люциус решил провести в кабинете у камина, наблюдая за багровыми отсветами поверх страниц книги. Жаль, что в чай нельзя было плеснуть ром, но нарушать предписания Сметвика никто не собирался. Люциус понял, что задремал, когда услышал приглушённые голоса за дверью и понял, что от неудачной позы у него затекла шея. Дверь приоткрылась, и стала понятна причина спора:
— Ты сильно пожалеешь, если ему станет хуже, — голос Нарциссы звучал очень угрожающе.
— Я всё исправлю, — Северус зашёл в кабинет, закрыв за собой дверь, будто его преследовали. — Люци...
Он мгновенно оказался у кресла Люциуса и не придумал ничего лучше, чем усесться на пол. Несколько долгих мгновений Северус вглядывался в лицо Люциуса, а потом взял его за руку и уткнулся лбом в ладонь, прошептав:
— Прости меня... прости... я — идиот. Я хотел, как лучше... чтобы не подставить тебя... Крауч обещал следить за мной, а я просто не мог втянуть тебя в это... если с тобой что-нибудь случится, мне лучше сдохнуть... потому что я не смогу без тебя... ты — последнее, что у меня осталось... ты и Гарри, но у него есть Драко, а у меня только ты...
Люциус зажмурился, чтобы скрыть подступившие слёзы. С годами всё-таки он стал слишком сентиментальным, но чтобы такое услышать, был готов пережить ещё парочку сердечных приступов. А Северус продолжал каяться, рассказывая, как не находил себе места после разговора, как хотел догнать, но не решился.
— И что тебя заставило изменить своё мнение?
— Бель, — Северус горько усмехнулся. — Она умеет подбирать слова.
Это точно, только Люциус бы сказал, что Бель обычно не подбирала слов, что всегда производило неизгладимое впечатление. А Северус продолжил:
— Люци, а ты уверен, что тебе нужен именно я?
— У меня было время в этом убедиться.
Кажется, Северус всё ещё сомневался, но ему удавалось сохранять спокойствие. Относительное.
— О потерях обычно рассуждают люди, которые никогда не теряли ничего, кроме денег и любимых безделушек. Они гипотетически представляют, что могли бы почувствовать в этот момент, и твердят банальности о том, что «время лечит», желая утешить. Оно лечит, Люци, конечно же, лечит, только вот то, что мы учимся жить без близких, никак не влияет на оставшиеся в душе дыры. И их ведь ничем не заполнишь... никогда. А если их становится слишком много — жизнь просто теряет смысл. Я не могу потерять тебя, Люци. Больше нет...
Люциус осторожно коснулся волос Северуса, пальцем очертив прядь у виска:
— Ты поседел, Сев...
— В смысле? — опешил Северус, дезориентированный из-за такой сменой темы разговора.
— В нашем возрасте тоже есть свои прелести.
— И какие же?
— Нам уже не нужно думать о впечатлении, которое мы производим.
Северус невесело фыркнул:
— Это ты тактично пытаешься сказать, что до нас уже никому нет никакого дела, и поэтому можно расслабиться?
— Примерно так, — улыбнулся Люциус. — Никому не будет интересно, почему один стареющий джентльмен навещает второго.
— А если кто-то всё-таки заинтересуется?
— Скажем, что мы партнёры... по игре в шахматы.
— Умеешь ты красиво назвать, — Северус нерешительно прижался к ладони Люциуса, ласкающей его щёку. — А если нас заподозрят в «грубой непристойности»?
— Да кому такое может прийти в голову?
— Краучу. У него не было никаких доказательств, поэтому я так легко отделался. Но он обещал мне надзор. Я очень не хотел втягивать тебя в это дело.
Теперь Люциусу стали гораздо понятнее мотивы Северуса. Тот и в самом деле мог решить, что своим отказом от отношений кого-то спасает. Всё-таки с его привычкой решать одному за двоих надо было что-то делать.
— Меня Крауч точно не тронет, — Люциус погладил Северуса по шее. — Его взял на короткий поводок Том, стало быть, и тебе бояться нечего.
— А что будет с Нарциссой? — взгляд Северуса снова стал тревожным. — Что она скажет про твою внезапную любовь к шахматам?
— Мы с ней уже это обсудили, — Люциус подбирал слова как можно аккуратнее. — Она считает, что я изначально ошибся с выбором команды.
— Шахматы — не командная игра.
— Возможно, — согласился Люциус. — Главное, что мы с Нарциссой поняли друг друга.
— А что скажут дети? Или ты предлагаешь всё от них скрывать?
— Мне кажется, что они сумеют нас понять... Сев, — Люциус почувствовал, как спазмом у него сдавило горло и стало почти невозможно дышать. — Сев... ты ведь не ищешь повод, чтобы прямо сейчас уйти от меня?
— Куда я от тебя уйду, Люци? Это просто невозможно. Я пробовал...
— У тебя почти получилось, — лицо Северуса оказалось так близко, что Люциус шептал свои обвинения, почти касаясь губами его искусанных губ. — Но это была последняя попытка...
Поцелуй немного горчил, и Люциус всё ещё не верил в реальность происходящего. Но сколько можно отрицать очевидное? Они, наконец, сделали последние шаги навстречу друг другу, а значит, всё заканчивалось правильно. Или, наоборот, начиналось? Впрочем, какая разница, когда можно просто целоваться, забывая обо всём и чувствуя себя вызывающе юным и просто таки неприлично счастливым?!
конец
@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снейсибер, Когда растает снег, Гарридрака
понедельник, 03 декабря 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Около года назад я завела В контакте аккаунт, который планировала юзать только для фандомных дел. Один раз я его засветила, а потом стало как-то не до него. Причём, регистрировала я аккаунт на номер телефона, договор на обслуживание которого почти сразу расторгла.
Через какое-то время я получила сообщение о входе в мой акк и стало понятно, что он взломан. Для возвращения контроля над ним нужно подтверждение с телефона, которого у меня уже нет.
А потом я получаю вот такое сообщение:
И поэтому спешу сообщить, что к аккаунту Helenrad Smart я не имею больше никакого отношения. Если вдруг кто-то получит от него сообщение - не верьте. Хотя, контактов там вроде бы никаких не засвечено, но мало ли...
Будьте бдительны, товарищи!)))
Через какое-то время я получила сообщение о входе в мой акк и стало понятно, что он взломан. Для возвращения контроля над ним нужно подтверждение с телефона, которого у меня уже нет.
А потом я получаю вот такое сообщение:
И поэтому спешу сообщить, что к аккаунту Helenrad Smart я не имею больше никакого отношения. Если вдруг кто-то получит от него сообщение - не верьте. Хотя, контактов там вроде бы никаких не засвечено, но мало ли...
Будьте бдительны, товарищи!)))
@темы: Фандомное, Настроенческое
пятница, 30 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Делай, что должно и будь, что будет
Название: Когда растает снег
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
4 часть
Северус. Июль-сентябрь 1954 г.Северус. Июль-сентябрь 1954 г.
Окна в камере не было, и это почему-то угнетало сильнее всего. Всю жизнь Северус старался придерживаться какого-то распорядка, что создавало видимость контроля. Даже нахождение в «Шталаг Люфт III» оказалось для него меньшим испытанием. Или это потому, что там они были вместе с Реем? Воспоминания о Рее причиняли боль, но перестать думать о нём Северус не мог. Мысленно он постоянно возвращался в тот день, когда Рей ещё был жив, и перебирал варианты, как всё можно было исправить. Что стоило, к примеру, просто поговорить с ним перед выходом из дома? Неважно о чём, но может быть, это бы отложило фатальную задумку хотя бы на день... а назавтра придумалось бы что-то другое.
Северус подбирал слова, выстраивая диалоги, и тем самым компенсировал своё молчание со следователем. После встречи с Люциусом, которую конвоир назвал «свиданием», Северусу стало стыдно. Увлечённый своими переживаниями, он совершенно забыл о Гарри и его чувствах. Каково ему оказаться в эпицентре скандала с опекунами, да ещё и с такими пикантными подробностями? Гарри же не сможет просто так отмахнуться от всей этой грязи, и даже вернуться домой в Уик после такого он не захочет. И зачем тогда ему это сомнительное наследство?
После того как Северус замолчал, Крауч здорово разозлился и отправил его в карцер на три дня, для «плодотворных размышлений». Северус уже приготовился голодать, вспоминая лагерный опыт в плену, и сильно удивился, когда охранник вечером принёс ему обычную порцию каши на воде. В то, что карцер карцеру рознь, сильно не верилось, но мрачный сержант на все вопросы ответил одним ёмким: «На войне натерпелись!» и ушёл, немного подволакивая ногу. Похоже, это была исключительно его инициатива.
Когда Северуса в очередной раз привели на «беседу», настроение Крауча заметно улучшилось. Он бросил на стол смятый листок «Инвернесс курьера» и процедил:
— Читай!
В разделе «Происшествия» сразу за статьёй об очередном появлении лохнесского чудовища была короткая заметка под броским заголовком «Любил и убил».
— Молчание тебя не спасёт. Всё, что требовалось, ты уже сказал.
Северус мог только надеяться, что в Уике эта газетёнка никому не попадётся на глаза, потому что пафосные рассуждения о низменных страстях даже у него вызвали рвотные спазмы.
— Никто не станет помогать ублюдку, предавшему бывшего боевого товарища. Смирись с этим. И продолжай молчать.
Спорить Северус не стал. Зачем? Для себя он решил довериться судьбе, хотя, конечно, если бы пришлось делать ставки, то поставил бы на победу Люциуса. Просто потому, что тот никогда не проигрывал.
В камере было холодно, но не так, как зимой сорок пятого. Тогда им с Реем чудом удалось выжить и выбраться из той мясорубки. Кто бы знал, что смерть придёт вот так, в мирное время. Северус вспоминал Рея, иногда разглядывая старые шрамы на запястье. Как всё-таки интересно с людьми играет судьба, хаотично переплетая человеческие жизни и преподнося сюрпризы. А вот началось бы у них с Реем хоть что-то, не будь этой глупой выходки? Да и потом, если бы они не оказались в одной эскадрилье? И позже...
Северус не мог понять, в какой момент всё изменилось. Сначала всё вроде бы происходило само по себе, без его особого участия, а потом что-то пошло не так. И можно было даже отследить момент, когда это случилось. Иллюзий Северус не питал — его переезд в Уик и был тем самым камешком, вызвавшим лавину. Причём тогда это решение казалось естественным и простым, и оно, по сути, было единственным шагом Северуса навстречу Рею.
Чем дольше Северус об этом думал, тем больше замечал неоднозначных моментов, которые должны были ранить Рея, только вот он не подавал вида. Ни тогда, ни потом... сколько же претензий к Северусу у него должно было накопиться! Даже дома Рей был вынужден сдерживать свои порывы нежности и ласки, чтобы «не травмировать Гарри и не подавать ему неправильный пример». Будто это чему-то помешало! И ведь Гарри выбрал себе не кого-то, а сына Люциуса... Интересно, а Рей об этом догадывался?
Северус тонул в воспоминаниях, запоздало жалея обо всём, чего не сделал. Впрочем, о том, что сделал, он тоже жалел. И самым страшным было понимание, что ничего уже не исправить. Спал Северус отвратительно. Он уже давно не различал, день сейчас или ночь, а если день — то какой по счёту. Казалось, что он сидит здесь не меньше года. Самого отвратительного года в его жизни.
Время тянулось и тянулось, а ничего не происходило, словно про Северуса все забыли. Хотелось верить, что это инициатива Крауча, который прекрасно знал всё о психологическом давлении и запросто мог запретить любые «свидания». Северус был уверен, что это в его власти. Иногда даже сумасшествие казалось прекрасным выходом, так как наверняка избавило бы от груза воспоминаний. Или это называлось амнезией?
Отвыкший от звуков Северус едва не оглох от скрежета ключа в замке и очень обрадовался перспективе нового допроса. Хоть какое-то разнообразие. Когда на запястьях сомкнулись браслеты наручников, он не испытал даже тени прежнего трепета, равнодушно размышляя о том, что человек привыкает ко всему.
В кабинете Крауча на четырёх стульях у стены сидели мужчины средних лет, на первый взгляд дорожные рабочие. Впрочем, Северус выглядел ничуть не лучше. Взгляд остановился на пустовавшем пятом стуле, когда Крауч кивнул на него:
— Садись туда.
Подумав пару мгновений, Крауч распорядился снять с Северуса наручники и приказал натянуть рукава, чтобы скрыть следы от браслетов.
— Он не опасен, — успокоил он его соседей. — Я вам объяснял, что сейчас произойдёт.
— Опознавание, — уважительно кивая, отозвался сосед Северуса.
— Опознание, — поправил Крауч. — Ваше дело сидеть и помалкивать, чтобы не испортить следственный эксперимент. Это важно.
— А то мы не понимаем. Мы честные граждане.
— Вот и славно!
Крауч потёр руки, и по его сигналу конвоир завёл в кабинет ещё пару людей, наверное, прохожих и, судя по всему, супружескую чету.
— От вас требуется только подтвердить то, что вы здесь увидите.
Те закивали, и довольный Крауч принялся объяснять юному секретарю, как правильно оформлять протокол, не слушая возражений, что мальчишка и сам всё знает. Крауч был похож на распорядителя бала. Хотя, конечно, Северус в этом слабо разбирался, ведь единственный бал, на котором он оказался, был посвящён празднованию победы, да и там он больше выяснял отношения с Реем, чем смотрел по сторонам. Но распорядителя запомнил.
— Сделайте скучные лица и смотрите в центр комнаты. Вот сюда, — Крауч поставил ещё один стул. — И не говорите ни слова. Тебя, Снейп, это тоже касается. Хорошо.
Он отступил и, полюбовавшись композицией, кивнул, после чего обратился к конвоиру:
— Пригласите нашего главного свидетеля.
Прозвучало так, будто на ярмарке представляют какого-то местного шарлатана. После этих слов Северус был уже готов к чему угодно, но всё равно был потрясён до глубины души, когда увидел вошедшего.
— Свидетель, назовите ваше имя, — торжественно начал Крауч.
— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.
Дамблдор приветливо улыбнулся всем и, остановив взгляд на Северусе, покачал головой:
— Бедный мальчик...
На что Крауч мгновенно ощерился:
— Мистер Дамблдор, прошу не нарушать протокол.
— Конечно-конечно, — Дамблдор миролюбиво поднял вверх ладони, демонстрируя свою лояльность, и тут же, подхватив свободный стул, уселся рядом с Северусом: — Как ты?
Крауч прокашлялся:
— Мистер Дамблдор, раз уж вы так своеобразно проигнорировали процедуру опознания, может, вы прекратите нарушать регламент?
— А я разве нарушил? — он обескуражено развёл руками. — Простите старика, я не нарочно. Просто этот мальчик один из немногих уцелевших курсантов того предвоенного выпуска. И я очень рад видеть его в добром здравии.
— Я бы попросил вас не отвлекаться от темы и отвечать только на заданные вопросы.
— Очень своевременная просьба, — отозвался Дамблдор. — Сделаю всё, что в моих силах.
Северус не понимал сути происходящего, но ясно видел недовольство Крауча и мог догадаться, что Дамблдор, по своему обыкновению, начал вносить коррективы в чётко разработанный план. Ну, на то он и Дамблдор! Он никогда не любил формальности и шаблоны, а ещё всегда делал то, что считал правильным, не равняясь на авторитеты. Возможно, и с законами он обходился столь же вольно.
— Итак, вы заявили, что можете внести ясность в дело Северуса Снейпа, обвиняемого в предумышленном убийстве.
— Именно так.
— При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство с обвиняемым?
— Милый мистер Крауч, — улыбку Дамблдора можно было назвать ослепительной, — я много лет работал в школе и в сложных случаях позволял ученикам высказаться самим. Именно в таком рассказе можно увидеть неточности и противоречия. Так сказать, разглядеть лес за деревьями.
— Что вы предлагаете?
— Позвольте мне рассказать то, что кажется мне чрезвычайно важным, в присутствии уважаемых свидетелей, — Дамблдор галантно поклонился в их сторону, — а потом я с огромным удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
Крауч благосклонно кивнул, явно рассчитывая поймать Дамблдора на тех самых противоречиях и неточностях. Святая наивность!
— Итак, позавчера один из моих учеников, так и не ставший лётчиком, к слову, прислал мне свою третью статью о лохнесском чудовище. Надо сказать, что Хагрид не теряет надежды его поймать и приручить, но это, к сожалению, к делу не относится.
— Именно, — поморщился Крауч. — Ближе к делу.
— Так вот, именно в той же колонке происшествий «Инвернесс курьера» была и другая статья, которая меня сильно заинтересовала. Дело в том, что я лично знал участников описываемой здесь трагедии. И Северус Снейп, и Рейнард Мальсибер были моими учениками.
— Это имеет отношение к делу?
— Не сомневайтесь. Хотя, конечно, к старости я стал несколько многословен, но не судите строго...
Дамблдор, как помнил Северус, всегда отличался многословием и любовью к авантюрам. Вот и сейчас он явно не просто так появился. Северус даже подумал, что это какой-то хитрый план Люциуса, но не смог представить, как два столь разных человека смогли договориться — вряд ли Дамблдор действовал бы по чужому плану. Да и Люциус наверняка не стал бы обращаться к старому директору, которого не то чтобы недолюбливал, но никогда не упускал случая покритиковать. А Дамблдор тем временем протёр стёкла очков полой изумрудно-зелёного жилета и проникновенно продолжил:
— Я не буду говорить о том, что Северус просто не смог бы лишить жизни близкого человека — те, кто хоть сколько-нибудь его знали, не дадут мне соврать! — нет, речь сейчас не об этом. Дело в том, что по довольно любопытному стечению обстоятельств я точно знаю, кто дал то самое снотворное Рейнарду.
Северус похолодел. Он тоже знал, кто это сделал, и не для того сжёг оба письма Рея, чтобы это узнал ещё кто-то. Дамблдора нужно было срочно остановить. Или хотя бы сделать так, чтобы его слова вызвали сомнение.
— Вы не можете этого знать, Альбус, — попытался он его остановить. — Это никто...
— Вам никто не давал слова, Снейп, — оборвал его Крауч и елейно улыбнулся Дамблдору: — Продолжайте.
— Благодарю, — Дамблдор театрально поклонился и трагически понизил голос. — Мне непросто об этом говорить, ведь Гаррик был моим близким другом.
— Гаррик?
— Да. Гаррик Олливандер. Он был настоящим волшебником... простите... — Дамблдор достал из кармана платок, промокнул повлажневшие глаза и трубно высморкался.
Северус уже ничего не понимал. Крауч, казалось, тоже, потому что нетерпеливо попросил продолжить. Печаль во взгляде Дамблдора сменилась скорбным всепрощением, и он вздохнул:
— Это был человек самых выдающихся моральных качеств, но не без странностей, разумеется, свойственных всем великим...
— Ближе к делу, — не выдержал Крауч.
— Да-да, конечно. Как я уже говорил, у Гаррика были некоторые странности, одной из которых стало мистическое отношение к смерти. Видите ли, он был неизлечимо болен.
— И что? — у Крауча задёргался глаз.
— Он считал эвтаназию отличным выходом.
— Простите, — свидетельница, с огромным интересом слушавшая пламенную речь Дамблдора, решилась его перебить. — Вы не могли бы пояснить, что это такое?
— Охотно. Этим словом принято называть всего лишь облегчение предсмертных страданий неизлечимо больных людей, так сказать, безболезненное умерщвление.
— Но это же противоречит Писанию! — жалобно пискнула свидетельница.
— Гаррик был очень неординарным человеком, — согласился Дамблдор так легко, будто это всё объясняло. — Он ушёл из жизни месяц назад. Сам. Несломленным и непокорённым. И помог уйти безнадёжно больному Рейнарду Мальсиберу. Не каждый человек на это способен... далеко не каждый.
Теперь Северус вообще ничего не понимал. Показания Дамблдора выглядели очень солидно и убедительно, и в то же время совершенно точно были столь же далеки от правды, как сам Северус от дома. Возможно, этот самый Гаррик Олливандер и существовал — хотя Дамблдор вполне мог его придумать! — но вот всё остальное... Крауч, кстати, испытывал точно такие же затруднения.
— Мистер Дамблдор, вы чем-то можете подтвердить свои слова?
— Разумеется, — улыбка Дамблдора была в меру печальной и снисходительной. — Я привёз необходимые документы и свидетельства.
— Что?! — теперь у Крауча задёргалась щека.
— Я не мог отвлекать столь занятого человека, как вы, без должной подготовки. Поэтому вот смотрите, — из кармана жилета, оказавшегося практически бездонным, Дамблдор извлёк целую кипу бумаг и, подойдя к столу Крауча, принялся их раскладывать перед ним, словно сорвавший банк любитель преферанса. — Вот заключение о смерти мистера Олливандера. Прошу обратить внимание на препарат, обнаруженный в его крови, и сравнить с тем, применение которого оказалось фатальным для мистера Мальсибера. Вот его завещание, в котором он со свойственным ему пылом пропагандирует эвтаназию. Вот свидетельство бармена, с которым Олливандер беседовал перед смертью. А вот заверенное у барристера и нотариуса моё заявление о том, что незадолго до смерти мой большой друг Гаррик Олливандер рассказал мне, что помог избежать многих мучений ещё одной мятущейся душе, а именно Рейнарду Мальсиберу.
В наступившей тишине было отчётливо слышно, как в стекло кабинета бьётся муха, отчаянно пытаясь вырваться на свободу.
***
Только оказавшись снова в привычном уже мраке камеры, Северус сумел взять себя в руки настолько, чтобы осмыслить произошедшее. Нарисованная Дамблдором картина была столь же убедительной, сколь и невероятной. И дело было не в том, что никакого Гаррика Олливандера Рей не знал. Такое знакомство даже при желании трудно было оспорить, в отличие от последних слов Рея. Конечно, Северус сжёг оба письма — и то, что предназначалось лично ему, и то, что писалось как алиби для него, — но суть от этого не менялась.
Северус мог понять, зачем Беллатрикс это сделала — что, разумеется, ничуть её не оправдывало, но не ему было её судить. Если бы он любил Рея чуть больше, трагедии бы не произошло. Если бы только он мог любить больше! А ещё, если бы он был немного внимательнее и нашёл время поговорить. Северус зажмурился и несколько раз стукнулся затылком о холодную стену. От этих бесконечных «если», которые теперь уже невозможно изменить, болело сердце. Но эта боль давно стала привычной, и Северус не сомневался, что она останется с ним навсегда. И, наверное, это было справедливо.
«Я отпускаю тебя, Северус. Постарайся быть счастливым и за меня тоже». Будто такое возможно! «Не злись на Бель. Она всё сделала правильно и очень помогла мне, хотя я на такое не мог рассчитывать. И мне кажется, что ей будет проще пережить свой кризис, если Тому придётся её спасать». С этим Северус мог поспорить — ему удалось узнать Риддла, пусть и не так хорошо, как Люциусу, но он был с ним абсолютно согласен. Чтобы играть на чувствах этого человека, надо быть настоящим безумцем... ну, или Реем, который умел найти что-то хорошее в каждом.
Северус мог сколько угодно злиться на Бель, но точно не хотел, чтобы её судили за такое. Она не заслужила ничего подобного. Ни она, ни Лили, ни Нарцисса. Достаточно того, что уже произошло и чего не изменить, тем более что и без этого понятно, кто во всём виноват на самом деле. И это точно не Бель!
«Прости меня, Северус. Конечно, я должен был оказаться сильнее и поговорить с тобой. Но я не смог». Даже в этом Рей был гораздо честнее и благороднее и не стал говорить о том, чего не смог Северус. «Я тебя любил. Всегда».
Невесёлые размышления прервал отвратительный скрежет проворачивающегося в замке ключа. Северус молча протянул руки, чтобы охраннику было удобно застегнуть наручники. В конце концов, эту небольшую любезность он мог себе позволить, хотя бы за ровное и непредвзятое отношение.
— Вам не надо, — словно нехотя отозвался охранник и, поймав непонимающий взгляд Северуса, пояснил: — Распоряжение мистера Крауча.
— Чего это вдруг?
— Начальству виднее.
От Крауча не приходилось ждать ничего хорошего, поэтому Северус просто сцепил руки за спиной и вышел из камеры, старательно скрывая охватившую его тревогу. Путь до знакомого кабинета занял слишком много времени, за которое Северус уже мысленно отправился на каторгу в Австралию, где умер от очередного приступа жёлтой лихорадки. В страшных мучениях, искупающих всё.
— Садись, — Крауч кисло улыбнулся, указывая на стул перед собой. — Подожди.
Стул оказался ужасно неудобным, но жаловаться Северус не собирался. Он не Блэк с его «перед смертью не надышишься» и прочими сомнительными мудростями, и поэтому радовался любой передышке. Сейчас по законам жанра Крауч должен отложить бумаги в сторону и объявить, что обман Дамблдора раскрыт, и за попытку столь чудовищной лжи полагается наказание. В соответствии с законами, к которым сам Крауч апеллировал с иезуитской изворотливостью, и в которых Северус никогда не разбирался.
— Итак, Снейп, — Крауч принялся разглядывать свою ручку, будто в жизни не видел ничего интереснее. — Ты осознаёшь свою вину?
Началось... Северус кивнул, и Крауч продолжил, по-прежнему не глядя на него:
— Это ты ввёл всех в заблуждение, и если бы у меня было чуть больше времени, то даже не сомневайся, я бы вывел тебя на чистую воду и разоблачил твои замыслы. Не считаешь же ты себя умнее всех?
Ответа Крауч не ждал, но Северус всё равно отрицательно покачал головой. Умнее всех он себя точно не считал и мог только гадать, какое наказание придумал для него Крауч. Хотя... сначала ведь должен состояться суд? Или всё-таки решено отдать дело в военный трибунал, где разговор с предателями и убийцами своих был коротким? И что будет с Дамблдором за попытку лжесвидетельства?
— Хватит молчать, Снейп! Теперь-то ты можешь сказать всё, что хочешь.
— Последнее слово?
Северус постарался, чтобы вопрос прозвучал иронично, не выдав смятения, но Крауч шутки не оценил. Он смерил его злым взглядом и сломал ручку, стиснув её с чрезмерной силой.
— Нарываешься?
— И в мыслях не было.
— Всё же молчание тебя красит, — процедил Крауч.
Северус отвёл взгляд. Он не видел смысла продолжать бессмысленную перепалку, прекрасно оценивая меру своего неравенства с Краучем. По-хорошему сейчас лучше всего было заткнуться и выслушать всё, что тот придумал, но что-то мешало.
— Никогда не гонялся за красотой.
— Ещё бы, — презрительно оскалился Крауч, — с твоими-то предпочтениями. Надо было бы тебя в общей камере подержать. Там совсем мальчишки сидят за мелкие хулиганства. Изнывают от тоски, а так ты бы их хотя бы порадовал. Напоследок.
— У вас нет никаких доказательств.
— Доказательства будут. Достаточно только взглянуть на тебя, и можно уже выписывать направление на химическую кастрацию. Или предпочтёшь пару лет поработать на каторге? Ты только скажи.
Отвечать Северус не стал. Зачем плевать против ветра? Крауч хоть и позволял себе такие выпады, но никогда не заходил дальше слов. А слова... их вес в подобном деле был сильно преувеличен, а раз так, то и переживать не стоило. Куда важнее то, зачем Крауч вызвал Северуса и что решил на его счёт.
— Молчишь? Неужели одумался? — Крауч скривился, будто увидел под ногами дерьмо. — Ну, ничего, ты всегда можешь найти кого-то небрезгливого в своём Уике. Заодно и доказательную базу обеспечишь.
Северус не сильно прислушивался к фантазиям Крауча, поэтому очень удивился, когда тот швырнул ему какой-то листок со словами:
— Убирайся! Свободен.
Буквы прыгали перед глазами и сливались друг с другом, превращаясь в какие-то иероглифы, поэтому до Северуса не сразу дошёл их смысл.
— Свободен?
— Ты ещё и туповат? — поморщился Крауч. — Дело закрыто за отсутствием состава преступления.
— И я могу идти?
Крауч лишь закатил глаза с видом величайшего разочарования в человечестве и нажал кнопку звонка.
— Проводите Снейпа на выход.
Северус боялся поверить в происходящее — и когда шёл следом за охранником по узкому коридору, и когда получал свои вещи, и когда переодевался. Мыслей не было, только какая-то звенящая пустота, медленно вытеснившая недоумение. Ему казалось, что вот-вот появится другой охранник с диаметрально противоположным приказом. Северус даже не торопился, чтобы не так глупо выглядеть в этот момент.
В себя он пришёл уже на улице, ослеплённый по-летнему ярким солнцем и совершенно дезориентированный. Умом он понимал, что прямо сейчас можно пойти куда угодно, но почему-то не мог решиться спросить кого-нибудь из прохожих, где здесь вокзал.
— Рад тебя видеть в добром здравии, мой мальчик.
Дамблдор легко поднялся с ближайшей скамейки и шагнул навстречу Северусу, распахнув объятья.
— Альбус, но как?.. Откуда вы узнали, что меня... что я...
— Птичка напела. Знаешь, есть такая легенда о фениксе... — хитро улыбнулся Дамблдор.
— А если серьёзно?
— Меня предупредили, — но не успел Северус спросить, кто именно, как Дамблдор сменил тему: — А что ты собираешься делать?
— Найти вокзал, сесть на поезд и вернуться в Уик.
— Отличный план, — Дамблдор воодушевлённо потёр руки. — Я тебя провожу.
Он вопросительно взглянул на Северуса, будто ожидал возражений. Вот ещё глупости.
— Проводите, конечно, мне будет даже приятно.
— Отлично. Не возражаешь, если я на минутку зайду в гостиницу? Мне кажется, ветер какой-то не по-летнему холодный, и в этом случае меня может выручить лишь любимый лапсердак. Сам понимаешь, старческие кости любят тепло.
— Вам ещё далеко до старости.
— Это с какой стороны смотреть. Подождёшь меня здесь?
Северус кивнул и, достав из кармана мятую пачку, остался у невысокого каменного парапета, ограждающего гостиницу. Как же давно он не курил! И как же сильно хотелось... От удовольствия Северус прикрыл глаза и попытался составить план дальнейших действий. Но почему-то представить свою жизнь после возвращения в Уик не выходило. Ну и чёрт с ней! Что-нибудь да как-нибудь получится. А может, Гарри приедет.
Только теперь Северус начал осознавать, что он на свободе и в принципе может пойти прямо сейчас и куда угодно. Хоть на железнодорожную станцию, хоть к реке, хоть просто бродить по улицам... невероятное ощущение. От сигаретного дыма немного кружилась голова, а когда Северус несколько раз выдохнул, подставляя лицо солнцу, ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он внимательно осмотрел окна гостиницы, но не заметил ничего подозрительного. Однако паранойя не унялась и тогда, когда появился Дамблдор в ярко-синем бархатном «лапсердаке» и увлёк его за собой в сторону набережной. Всё время, пока они не свернули на смежную улицу, Северусу мерещился чей-то пристальный взгляд. Прямо между лопаток.
На вокзале выяснилось, что поезд до Уика отправится только через четыре часа, поэтому, когда Дамблдор предложил пообедать, Северус сразу же согласился. После небольшой прогулки аппетит разыгрался просто отменный... или это было после тюрьмы? Дамблдор заказал медовый эль и, сдувая густую пену, великодушно разрешил:
— Спрашивай.
— И вы ответите на все вопросы?
— Возможно.
Северус не обольщался — о скрытности бывшего директора авиашколы ходили легенды, но попытаться стоило.
— Откуда вы узнали, что я в тюрьме?
— Из той газетёнки, о которой уже говорил. Кстати, вчера там вышло опровержение, и редакция «Инвернесс курьера» принесла свои извинения за гнусную клевету.
— Благодаря вам?
— Что ты, мой мальчик! Я так не умею. Полагаю, мы смогли увидеть торжество справедливости, в которое разучились верить.
Северус прикусил губу:
— Кстати, о торжестве справедливости. Вы знаете, что Рей получил снотворное вовсе не из рук Олливандера?
— Знаю, — Дамблдор улыбнулся и облизал палец, которым до этого трогал пену в своей кружке.
— И вас это не смущает?
— Нет.
— Но...
— Мой дорогой, и ты, и я знаем главное — это был не ты. И тебе незачем отвечать за выбор Мальсибера или ещё за чьё-то решение помочь.
— Но я виноват!
— Ох, Северус... не каждый виноватый заслуживает наказания, как и не каждый ушедший — покоя. Почему бы тебе не смириться с тем, что ты его потерял?
— Но я...
— Отпусти его. Он сам принял это решение, как это сделал и мой хороший друг Гаррик Олливандер. Я долго не мог принять этого, но потом просто поставил себя на его место...
— И?
— Это тоже выход, Северус. Мучительный, болезненный, но выход. Подумай сам, захотел бы ты оказаться на его месте? — Дамблдор вздохнул, и его улыбка получилась очень печальной. — Я помню вас совсем юными, но и тогда вы не умели принимать помощь, стараясь отплатить или отработать. Вы оба, прежде чем принять любую помощь, сначала думали об её оплате... Мне не кажется, что годы вас сильно изменили.
— Но я не требовал от Рея ничего!
— Ты меня не слышишь, мой мальчик. Я говорю лишь о том, что ты и сам бы не захотел оказаться в таком неоплатном долгу, ни перед кем, даже перед самым близким человеком.
— Это не так!
— Это так. И ты это знаешь.
Северус не мог согласиться с Дамблдором, но и возразить ему было нечем. Разумеется, Рей мог принять его помощь, не чувствуя себя настолько обязанным. Ведь так? А Дамблдор принялся пространно рассуждать о чести, долге и о чувстве вины. Говорить он умел, особенно когда запивал свои слова прохладным элем. И, наверное, именно этот эль был виноват в том, что Северус так и не задал вопрос, который его мучил больше всего: кто вытащил его из тюрьмы? Ведь Дамблдор точно не мог действовать в одиночку, а Люциус приходил на то дурацкое свидание, значит, был здесь, рядом. Значит, он тоже принимал участие. Или нет?
К сожалению, все эти мысли пришли к Северусу, когда поезд тронулся, и фигура Дамблдора растаяла вдали, становясь одной из множества точек, снующих на платформе. И, к сожалению, это были не все мысли, посетившие его. То, что Крауч выпустил Северуса, было настоящим чудом. Даже если принять во внимание развал дела по основному обвинению, оставалось ещё то самое пресловутое обвинение в непристойном поведении в соответствии с «поправкой Лабушера». Само определение «грубой непристойности» в законе не давалось. Однако на практике под ней понималась любая гомосексуальная активность.
Северус знал текст этой поправки наизусть: «Любая особа мужского пола, которая, на публике или приватно, совершает, или договорилась совершить, или обеспечивает, или пытается обеспечить совершение с какой-либо особой мужского пола любого акта грубой непристойности, будет виновна в преступлении, и, будучи осуждена за него, должна быть подвергнута по усмотрению суда тюремному заключению на срок, не превышающий два года, с назначением или без исправительных работ». Последним громким делом, основанным на этой самой поправке, было дело Алана Тьюринга, подвергнутого по приговору суда химической кастрации два года назад. Ему, как кавалеру ордена Британской империи, позволили самому выбрать наказание.
Под стук колёс мысли Северуса немного упорядочились, и тогда его охватил иррациональный ужас. А что если Крауч решит всё-таки довести это дело до конца и будет и дальше копать? За себя Северус больше не боялся, так как не собирался нарушать закон, но ведь рядом с ним был Гарри! А Гарри вполне мог привлечь внимание Крауча, и тогда... проклятье! Его надо было срочно предупредить, а ещё лучше — предостеречь. Хотя Северус и представить себе не мог, как можно было оградить его от любви. Не было никаких сомнений, что в конечном итоге выберет Гарри, да и заставлять его отказываться от Драко было слишком чудовищно.
— Уик, сэр. Поезд стоит три минуты.
***
По дороге к дому Северус никого не встретил, чему обрадовался гораздо больше, чем позволяли приличия. Не то чтобы он боялся каких-то скандалов с соседями, но даже поддержать разговор о погоде был не готов, поэтому и не стал заходить в магазин. Хоть Дамблдор и говорил, что в июле отменили карточки, Северус не спешил в этом убеждаться — запасы вяленой рыбы, помноженные на неприхотливость, способствовали сохранению гордости.
Северус ускорил шаг, издали заметив приоткрытую дверь сарая. Соседи бы к нему точно не полезли, а вот кто-то посторонний вполне мог облюбовать брошенный дом. Жестяная миска у дровяника напомнила Северусу о Бродяге, и сердце заныло от невозможности спасти хотя бы его. Где он сейчас? Старый Пинс вполне мог до него добраться и отомстить за воровство рыбы. И, забыв о здравом смысле, Северус загадал, что если пёс выжил, то всё будет хорошо. Как когда-то Рей...
— Сев! — наверное, Гарри увидел его в окно, потому что выбежал на улицу и бросился Северусу на шею. — Сев! Как же я тебя ждал!
Ещё несколько мгновений назад Северус был уверен, что не захочет никого видеть, но оказалось, что к Гарри это совершенно не относится. Сразу же исчезли все тоскливые мысли, и появился чудесный план на вечер.
— Ты надолго?
— На неделю... пойдём в дом. Только мы ещё не успели приготовить ужин.
— Мы?
— Ага, — Гарри беспечно улыбнулся. — Я и Драко. Ему отец сказал, что тебя выпускают. Только почему-то завтра — наверное, мы напутали с датами. Вот мы сразу сюда и рванули. Хотели на море, но тут ведь тоже море есть... и ты. Нас сначала Бродяга к дому не подпускал, а потом Драко с ним договорился. Мы его накормили, и он перестал рычать, хотя близко всё равно не подходит. А ещё мы купили целую курицу, представляешь? Карточки же отменили.
Гарри говорил сразу обо всём, торопливо глотая слова, словно боялся, что Северус сейчас исчезнет. Он даже для надёжности с такой силой вцепился в его руку, что наверняка останутся синяки. Но кто бы возражал? Точно не Северус — он так обрадовался появлению Гарри, что даже решил немного отложить неприятный разговор о «поправке Лабушера». Тянуть с этим разговором точно не стоило, особенно учитывая настрой Крауча и присутствие Драко. Но ведь до вечера не произойдёт ничего непоправимого? Тем более что Бродяга живёт и здравствует.
В доме царил беспорядок, которому Северус не придал бы большого значения — чего ещё ждать от двух влюблённых, оставшихся наедине? — если бы не смущение Драко:
— Привет, Северус, мы тут это... сначала еду приготовить решили. Куринный бульон. Отец сказал, что тебе нужна диета...
Сердце снова сжалось, на этот раз от какого-то странного чувства, похожего на счастье. Всё-таки Люциус никуда не делся и до последнего был рядом... Последние сомнения в его роли при освобождении Северуса развеялись — кто бы ещё мог такое провернуть? — и от этого на душе стало теплее.
— Да я бы обошёлся и без диеты.
— Ага, скажешь тоже, — перебил его Гарри. — Мы тут старались, готовили...
Хорошо, что Северус решил сразу же взглянуть на плоды их совместных усилий, потому что бульон почти весь выкипел, и спина несчастной курицы уже начала пригорать к дну кастрюли.
— Упс... — Гарри смутился. — Мы просто немного отвлеклись... на уборку.
— Главное, что вы успели закончить... уборку.
— Ага. Ты только в спальню пока не заходи — там ещё не всё... закончено.
Как дети, честное слово.
— Да куда я денусь от диетического бульона? Курицу только отделю от кастрюли, и можно будет наслаждаться. А ещё я поставлю чай...
Последние слова Северус прокричал вслед убежавшим мальчишкам, которые явно спешили убрать улики. О том, что может твориться в спальне, Северус предпочёл не думать. В конце концов, не видел — значит не было.
— Сев, ты это... — разомлевший после ужина Гарри жмурился на огонь и явно старался подбирать слова. — Ты же всё понял, да?
Всё-таки решительностью Гарри пошёл в своих настоящих родителей — те тоже ни черта не боялись и особенно вот таких разговоров. Северус вздохнул:
— Понял. И хотел вам немного рассказать о риске. Чтобы вы хорошо представляли себе, чем может грозить... неосторожность.
Северус сильно удивился, услышав в ответ:
— Спасибо, Сев, я знал, что ты нас поддержишь... мы знали... — Гарри стиснул ладонь Драко, с которым делил диван, и улыбнулся: — Спасибо.
Северус ни слова не сказал в их поддержку и вообще собирался отговорить от поспешных решений, но после такого понял, что не сможет выговорить продуманную ещё в поезде фразу: «Ребята, всё это хорошо, но вам лучше расстаться». Просто не сможет! Хотя должен — чтобы уберечь.
— Вы знакомы с законотворческой деятельностью Генри Лабушера?
— Ярого противника англо-бурской войны?
Всё-таки образованность Драко была по-настоящему академической, как, впрочем, и у Люциуса.
— Его, — подтвердил Северус. — Но он знаменит не этим. Что вам известно о судьбе Алана Тьюринга?
— Он покончил с собой, — быстро отозвался Драко.
— Когда? — опешил Северус.
— Седьмого июня.
Конечно же, Драко это знал, а значит, знал и Гарри. И вот как их предостерегать? После такого-то...
— Вы ведь всё понимаете, — тихо начал Северус.
— Да, — теперь уже Драко с силой сжал ладонь Гарри. — Мы понимаем. И мы готовы рискнуть.
Кто бы сомневался!
— Драко, а ты говорил с отцом?
— Да.
— И?
— В принципе, он желает мне счастья.
— В принципе?
— Я не вдавался в детали.
— Не вдавался, — подтвердил Гарри. — В общем-то, мы об этом и хотели тебя попросить.
— Рассказать обо всём Люциусу?
К такому Северуса жизнь точно не готовила. Мало того, что их отношения с Люциусом были запутаны и непонятны, так ещё и надо было ему сообщить такое... это же... это же... Северус не находил слов.
— Нет, Сев, ему мы сами расскажем, — успокоил Гарри.
— Тогда в чём моя роль?
— Ты мог бы подготовить Люциуса, — Гарри смущённо пожал плечами.
— В последнее время отец жаловался на сердце, — уточнил Драко. — Не хотелось бы довести его до инфаркта. Я, конечно, и сам его немного готовил, но мне кажется, этого недостаточно.
— У Люциуса больное сердце? — Северус вспомнил злополучное «свидание», и ему стало нехорошо. — Он обращался к доктору?
— Нет, — Драко покачал головой. — Не обращался. Поэтому, Северус, понимаешь, как непросто ему обо всём рассказать...
— А почему бы тебе не поговорить с Нарциссой? Она, как никто другой, сумеет его подготовить. Ко всему.
Драко с укором взглянул на Северуса:
— Как ты себе такое представляешь? Она — леди.
Северусу стало неловко за свою бестактность.
— Может, тогда Бель? Она сумеет...
— Подготовить? — Драко иронично поднял бровь, становясь похожим на Люциуса. — Она сумеет. Ты ещё предложи её супруга как эталон деликатности. Нет, Северус, кроме тебя некому.
***
Северусу не спалось. Он решил немного проветриться, но пока одевался, передумал и, вместо того, чтобы пойти к морю, обошёл дом и присел покурить на ступенях дровяника. Он был сам себе противен — прекрасно осознавая важность полученной информации для Люциуса, он не мог себя заставить встретиться с ним, потому что боялся этой встречи. Потому что не мог избавиться от непристойных желаний, а это было бы не только предательством памяти Рея и оскорблением Нарциссы. Нет! Если вспомнить угрозы Крауча, которые не стоило недооценивать, то эта постыдная слабость ставила под удар Люциуса, и допустить подобного Северус уже не мог. Тем более что у него оказалось слабое сердце — не иначе наследие войны.
Когда кто-то дотронулся до его плеча, Северуса едва не хватил удар. Сердце заколотилось так, что, казалось, должно выскочить между рёбер: ночь, тишина, вокруг ни души, а тут такое...
— Бродяга! Какого чёрта?!
Пёс довольно оскалился и вновь деликатно ткнулся мордой в плечо Северуса, явно приветствуя. Кажется, он соскучился, потому что позволил не только себя погладить, но и ласково потрепать за уши.
— Бродяга, где ты научился так подкрадываться?
Хотя, если подумать, чтобы воровать рыбу, нужны особые навыки, и бесшумность, очевидно, была из них самым важным. Бродяга замер, когда Северус принялся чесать его уши, и даже довольно прикрыл глаза, млея от нехитрой ласки.
— Не бойся, дурашка, я тебя больше не брошу, — Северус и сам уже нуждался в какой-то стабильности, а потому был готов хвататься за что угодно, даже за собачьи уши. — Клянусь!
Бродяга, наверное, что-то понял, потому что сначала заглянул в глаза, а потом лизнул щёку, закрепляя клятву. Северус затушил сигарету, но, немного помедлив, закурил ещё одну — ему надо было подумать о том, как жить дальше. Работы у него не было, с деньгами тоже как-то не сложилось. Хорошо, что Гарри была положена стипендия, позволяющая держаться на плаву. А ведь во время войны с этим было гораздо проще...
Мальчишки уехали неделю назад, а Северус всё ещё продолжал искать оправдания своему отказу помочь в их деликатном деле. Правда, теперь мысленно. И пусть Гарри и говорил, что он ни на что не рассчитывал, легче от этого не становилось. Ведь Северус прекрасно знал истинную причину своего решения и не мог счесть её хоть сколько-нибудь убедительной. Он должен был вмешаться и попробовать подготовить Люциуса... хоть к чему-то.
Бродяга уселся рядом и, отворачиваясь от табачного дыма, зевнул. Наверное, для него все проблемы Северуса были смешными — а может, именно такими они и были, если рассматривать их под другим углом. Только вот во всякой этой философии Северус разбирался плохо, особенно по ночам. Северус зевнул и, потрепав Бродягу за ухо, затушил сигарету. Пора спать. А утром, наконец, взять себя в руки и пойти на авиастанцию просить любую работу.
Однако уснул Северус лишь под утро и проснулся от тяжёлых ударов в дверь. Сначала ему даже показалось, что начался обстрел, потом некстати вспомнились методы работы полиции. Стук не прекращался, и пока Северус дошёл до двери, он уже был готов к новому аресту.
— Привет! — Бель явно стучала ногой и так энергично, что раскраснелась. — Хорошая погода сегодня.
— Отличная, — согласился Северус и отступил в сторону, пропуская нежданную гостью.
Бель прошла в комнату и несколько раз обошла её, прежде чем усесться в любимое кресло Северуса.
— Присаживайся, — царственно разрешила она.
Северус вдруг понял, что она сильно взволнована, и это так напугало, что он перестал сдерживаться:
— Что случилось?
— Всё хорошо. Почти.
Ну, конечно! Мальчишки всё сказали Люциусу, его сердце не выдержало, но он жив. Пока. Северус решил облегчить задачу Бель:
— И в какой он больнице?
— В смысле?
— Бель, я тебя много лет знаю, — поморщился Северус. — У меня здоровое сердце и меня не надо готовить. В какой госпиталь положили Люциуса?
— Не знаю, — её глаза в ужасе округлились. — Он болен?! У него рак? Он тебе говорил?
Северус растёр лицо ладонями, пытаясь овладеть эмоциями, и начал медленно и тихо:
— Бель, ты пришла сказать мне новость про Люциуса?
— Нет, — она помотала головой. — Я просто хотела с тобой поговорить.
Северус прикусил язык, чтобы сдержать ругательства. Несмотря на свой характер и прочее, всё-таки Бель была леди.
— Не бери в голову, — сумел выдавить он и попытался оправдаться: — Просто Драко собирался сообщить ему одно известие и опасался, что оно послужит причиной сердечного приступа.
— А-а... — понимающе закивала Бель. — У тебя есть, что выпить?
— Только бренди.
Она вздохнула:
— Неси. И захвати бокал. Чистый.
Могла бы не уточнять! Северус принёс почти полную бутылку и единственный уцелевший бокал, оставшийся в наследство от Люциуса. Себе он захватил чашку. Сыра и каких-то других кулинарных изысков в доме не было, но чтобы не показаться плохим хозяином, Северус живописно разложил на тарелке вяленую рыбу в качестве угощения.
— Извини, лимона нет.
— Сойдёт!
Наплевав на манеры, Бель принялась грызть хвост хорошо просушенной рыбы, избавляя Северуса от необходимости придерживаться этикета. В этом Бель была очень похожа на Лили, в присутствии которой можно было расслабиться. Как с лучшим другом. И разговаривать с ней тоже было легко и просто.
— Так что за известие собирался сообщить Люциусу Драко? — деловито поинтересовалась она.
— Это личное, — Северус постарался сменить тему: — А ты о чём хотела поговорить?
Бель отложила в сторону злосчастную рыбу, медленно вытерла пальцы изящным платком и закурила.
— Я задолжала тебе одно признание, — она выпустила тонкую струйку дыма и, не дожидаясь ответа, прошептала: — Это я помогла Рею уйти.
— Я знаю, — Северус никогда не курил в доме, но сейчас наплевал на принципы. — Рей мне написал.
— Тогда почему у следствия не было ко мне никаких вопросов?
— Письмо было слишком личным, чтобы я им с кем-то делился.
— Он не мог оставить тебя без алиби, — уверенно заявила Бель.
Ну, не рассказывать же ей, что он и не оставил?
— Так получилось.
Бель подняла бокал и, глядя Северусу в глаза, выпила.
— За Рея.
Северус её поддержал. Дешёвый бренди был отвратительным пойлом. Он обжигал горло и заставлял ловить ртом воздух после большого глотка. Но при этом очень облегчал общение, слегка развязывая язык и придавая мыслям необъяснимую лёгкость.
— Когда-то я его ненавидела, — голос Бель был таким тихим, что слова удавалось разбирать с трудом. — Мне казалось, что от него все беды, но потом... когда вас готовились расстрелять... я молилась за вас... Ты знаешь, я во всё это не верю, но тут я не знала, чем ещё помочь Тому. И я радовалась вместе с Томом, когда вы выжили. Тогда я отдала Тома ему, не рассчитывая больше ни на что. Единственное, чего я хотела, чтобы он был счастлив, понимаешь?
Северус кивнул. Он впервые видел слёзы в глазах Бель. Это казалось невероятным, как и её следующие слова:
— А Том отдал его тебе...
***
Разговор с Бель получился очень откровенным и принёс Северусу огромное облегчение. Он и не предполагал, что ему так важно сказать о своей боли и своей потере, и просто вспомнить Рея, называя его по имени, с тем человеком, который его тоже знал. И то, как легко Бель брала на себя часть вины, не опуская взгляд и не пытаясь что-то приукрасить или приуменьшить, давало надежду, что и Северус научится с этим жить. Может быть, не сейчас, но когда-нибудь точно. А ещё Бель, кажется, догадалась про отношения Драко и Гарри, если, конечно, Северус понял правильно её полунамёки. Ну, или бренди сыграл с ним злую шутку, как и в том случае, когда Северус спросил Бель о Люциусе. Потом, разумеется, он прикусил язык, сообразив, что выдал себя, но, к счастью, она ничего не заметила, просто ответив, что у Люциуса всё хорошо. Вот и славно!
А ещё Бель привезла Северусу то, что осталось от страховки Рея после оплаты всех счетов за лечение, и это пришлось очень кстати, потому что работы не было. Вообще никакой. Единственным сколько-нибудь полезным навыком Северуса оказалось пилотирование небольших самолётов, а кроме этого он ничего не умел. Даже рыбачить, чтобы прокормить себя и Бродягу. После ареста соседи относились к нему настороженно, и он даже боялся представить, что говорят за его спиной. Особенно если учесть, что в Уике не происходило ничего интересного и достойного обсуждения. Хорошо ещё, что сюда не долетели грязные слушки об их «особенных» отношениях с Реем. Тогда бы не помогло никакое «алиби» от соседки Лили, с которой Северусу когда-то приписали «бурный роман».
Лето кончилось незаметно, а Северус всё ещё не мог понять, что ему делать дальше. Как сказал бы покойный отец, он сейчас болтался, как «дерьмо на стремнине», и мечтал уже прибиться к какому-нибудь берегу, чтобы ощутить почву под ногами. Северус даже набрался наглости и сходил в госпиталь, предложив себя в качестве санитара. Безуспешно.
— Вот ты где! — Блэк, по своему обыкновению, появился внезапно, как осенний снег. — Что ты там делаешь?
— Удочки сматываю, — Северус вдруг понял, что совсем здесь одичал, раз столь откровенно обрадовался Блэку. — Какими судьбами?
— Что, так рад меня видеть? — расхохотался Блэк и вдруг замолчал, заметив оскалившегося Бродягу. — Твоя зверюга?
— Моя. Бродяга, это свой.
— Я свой, ага, — обрадовался Блэк, принимаясь выворачивать карманы. — Да где же она... где? Ага... держи, псина!
Однако Бродяга обнюхал упавшую к его лапам конфету и презрительно наморщил нос. Северус удивился такой разборчивости — сладкое пёс уже успел оценить и даже полюбить! — но вида не подал.
— Ух ты, какой гордый! — восхитился Блэк. — Это ты его так выдрессировал?
— Он сам. Я его не дрессирую.
— Ну да. Суровая дружба двух мужиков. Разве я не понимаю?
— Шут! — Северус не выдержал и рассмеялся. — Так чего ты приехал?
— Поговорить, конечно! — усмехнулся Блэк. — Я же так люблю поговорить, что меня никакое расстояние не остановит. Вот сегодня утром проснулся и решил, что я давно с тобой не разговаривал. А мне это — как росой умыться, вот я и взял у сестрёнки «Сессну» и прилетел.
— Так просто?
— Ну да. Усложнять у нас только ты любишь. Давай веди меня в дом. Тебе надо сесть.
— Зачем?
— Чтобы не упасть, конечно! — Блэк откровенно наслаждался происходящим. — Да не ссы, тебе понравится.
— Что мне должно понравиться? — насторожился Северус.
— Всё! Тебе понравится всё, я гарантирую.
Заинтригованный Северус сложил бесполезные удочки на полку в дровянике и поспешил в дом за Блэком. Тот, чувствуя себя хозяином, как, впрочем, всегда и везде, сразу же отправился на кухню. Там Блэк зажёг огонь под чайником и деловито принялся копаться на полках, радостно комментируя находки:
— Так... сахар нам нужен, печенье... сколько ему лет, Снейп? А это что за сухостой? И какого чёрта у тебя вместо чая какие-то ягоды?
— Ягоды у меня не вместо чая, а к чаю. Улавливаешь разницу, Блэк?
— Всё равно у тебя жуткий бардак!
— Устроенный тобой.
— Ты ко мне придираешься. Завидуешь, наверное.
— Было бы чему!
— Ну, не скажи. Мне всегда есть за что позавидовать, такой вот я человек!
Блэк не угомонился, пока не разбил банку со спичками, даже тогда продолжив ворчать про беспорядок на кухне Северуса. Его надо было отвлечь.
— И за что тебе завидовать сейчас? — Северус собрал стёкла в совок и высыпал их в ведро.
— Не могу сказать, пока ты стоишь, — оживился Блэк.
— Даже так. Ну-ну.
— Завари чай и садись, только тогда ты услышишь потрясающий рассказ.
— О чём?
— Кое о чём.
— Блэк, загадочность тебе не к лицу.
— Много ты понимаешь! — Блэк притворился обиженным, но то и дело забывал об этом, нетерпеливо ёрзая на стуле. — Скоро ты этот чай-то заваришь?!
— Ты выглядишь так, будто лопнешь, если немедленно всё мне не расскажешь.
— Допустим, — неожиданно легко согласился Блэк. — Поэтому поторопись
Когда Северус наконец разлил по чашкам ароматный травяной чай и уселся напротив Блэка, готовый слушать, тот достал из внутреннего кармана жилета плоскую фляжку и щедро разбавил напиток.
— Что это?
— Коньяк, — Блэк подмигнул ему с видом заговорщика, — Бель сказала, что у тебя в доме принято пить всякую гадость. Конечно, я хотел взять бутылку побольше, но оставил её нам на вечер.
— Нам? — удивился Северус.
— Ага. Ты ведь полетишь со мной.
— С чего ты так решил?
— Чёрт! — Блэк хлопнул себя по лбу. — Я это сказал? Весь сюрприз испортил.
— Шут!
— Пс-с! Это было ругательство?
— Блэк! — Северус начал закипать. — Что происходит?!
— Всего лишь предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
— Да неужели? — фыркнул Северус. — Легко!
— Это потому что ты ничего не знаешь, Снейп.
— Так говори!
— В общем так, — Блэк встал и, тщательно поправив тонкий свитер под жилетом, объявил: — Я женюсь.
И правда, хорошо, что Северус сидел. Новость и впрямь была потрясающая.
— На ком?
— Это другой вопрос, — Блэк уселся на стул, немного покачался на нём и, понизив голос до таинственного шёпота, признался: — На моей невесте.
И вот что делать с таким идиотом?
— Это как раз и понятно. Но кто она?
Блэк задумчиво поскрёб щетину под челюстью и довольно улыбнулся:
— Я не буду говорить, что она самая милая, самая кроткая и самая невинная...
Он явно напрашивался на наводящие вопросы:
— Почему?
— Потому что врать нехорошо! — Блэк заржал. — Долли — та ещё стерва, но зато нам с ней не будет скучно.
— Долли?
— Ну, ты же её видел. Она так забавно злилась, когда я выл под её окнами.
— А потом вылила на тебя прокисшую похлёбку?
— Было дело! — согласился Сириус. — И поэтому я решил на ней жениться. У неё та-а-акой темперамент... если ты понимаешь, о чём я.
— Блэк!
— Понимаю, ты уже обзавидовался, но я сейчас не об этом. Дело в том, что после венчания мы с Долли уезжаем в Австралию.
— А чего не в Антарктиду?
— У неё там скончался дядюшка... в общем, долгая история, а я же не могу бросить своё место, не обеспечив его надёжным приемником? В общем, с завтрашнего дня ты работаешь вместо меня. Оплата неплохая, жильё при авиашколе тоже сносное, а ещё там кормят! Да что я тебе рассказываю — ты сам всё знаешь. Давай быстро собирайся. Заодно и на «Сессне» полетаешь. Я тебе дам попробовать. Ну?!
Предложение было слишком внезапным, чтобы соглашаться, не обдумав, но с другой стороны, терять Северусу было совершенно нечего, да и бесшабашность Блэка оказалась заразной.
— Блэк, но у меня же Бродяга.
— Тем и хорош свой самолёт! Довезём.
Кажется, жизнь в очередной раз сделала «мертвую петлю», и Северуса уже захватил азарт полёта.
— Буду готов через десять минут.
— Люблю деловых людей! — расхохотался Блэк. — Я знал, что ты согласишься.
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
4 часть
Северус. Июль-сентябрь 1954 г.Северус. Июль-сентябрь 1954 г.
Окна в камере не было, и это почему-то угнетало сильнее всего. Всю жизнь Северус старался придерживаться какого-то распорядка, что создавало видимость контроля. Даже нахождение в «Шталаг Люфт III» оказалось для него меньшим испытанием. Или это потому, что там они были вместе с Реем? Воспоминания о Рее причиняли боль, но перестать думать о нём Северус не мог. Мысленно он постоянно возвращался в тот день, когда Рей ещё был жив, и перебирал варианты, как всё можно было исправить. Что стоило, к примеру, просто поговорить с ним перед выходом из дома? Неважно о чём, но может быть, это бы отложило фатальную задумку хотя бы на день... а назавтра придумалось бы что-то другое.
Северус подбирал слова, выстраивая диалоги, и тем самым компенсировал своё молчание со следователем. После встречи с Люциусом, которую конвоир назвал «свиданием», Северусу стало стыдно. Увлечённый своими переживаниями, он совершенно забыл о Гарри и его чувствах. Каково ему оказаться в эпицентре скандала с опекунами, да ещё и с такими пикантными подробностями? Гарри же не сможет просто так отмахнуться от всей этой грязи, и даже вернуться домой в Уик после такого он не захочет. И зачем тогда ему это сомнительное наследство?
После того как Северус замолчал, Крауч здорово разозлился и отправил его в карцер на три дня, для «плодотворных размышлений». Северус уже приготовился голодать, вспоминая лагерный опыт в плену, и сильно удивился, когда охранник вечером принёс ему обычную порцию каши на воде. В то, что карцер карцеру рознь, сильно не верилось, но мрачный сержант на все вопросы ответил одним ёмким: «На войне натерпелись!» и ушёл, немного подволакивая ногу. Похоже, это была исключительно его инициатива.
Когда Северуса в очередной раз привели на «беседу», настроение Крауча заметно улучшилось. Он бросил на стол смятый листок «Инвернесс курьера» и процедил:
— Читай!
В разделе «Происшествия» сразу за статьёй об очередном появлении лохнесского чудовища была короткая заметка под броским заголовком «Любил и убил».
— Молчание тебя не спасёт. Всё, что требовалось, ты уже сказал.
Северус мог только надеяться, что в Уике эта газетёнка никому не попадётся на глаза, потому что пафосные рассуждения о низменных страстях даже у него вызвали рвотные спазмы.
— Никто не станет помогать ублюдку, предавшему бывшего боевого товарища. Смирись с этим. И продолжай молчать.
Спорить Северус не стал. Зачем? Для себя он решил довериться судьбе, хотя, конечно, если бы пришлось делать ставки, то поставил бы на победу Люциуса. Просто потому, что тот никогда не проигрывал.
В камере было холодно, но не так, как зимой сорок пятого. Тогда им с Реем чудом удалось выжить и выбраться из той мясорубки. Кто бы знал, что смерть придёт вот так, в мирное время. Северус вспоминал Рея, иногда разглядывая старые шрамы на запястье. Как всё-таки интересно с людьми играет судьба, хаотично переплетая человеческие жизни и преподнося сюрпризы. А вот началось бы у них с Реем хоть что-то, не будь этой глупой выходки? Да и потом, если бы они не оказались в одной эскадрилье? И позже...
Северус не мог понять, в какой момент всё изменилось. Сначала всё вроде бы происходило само по себе, без его особого участия, а потом что-то пошло не так. И можно было даже отследить момент, когда это случилось. Иллюзий Северус не питал — его переезд в Уик и был тем самым камешком, вызвавшим лавину. Причём тогда это решение казалось естественным и простым, и оно, по сути, было единственным шагом Северуса навстречу Рею.
Чем дольше Северус об этом думал, тем больше замечал неоднозначных моментов, которые должны были ранить Рея, только вот он не подавал вида. Ни тогда, ни потом... сколько же претензий к Северусу у него должно было накопиться! Даже дома Рей был вынужден сдерживать свои порывы нежности и ласки, чтобы «не травмировать Гарри и не подавать ему неправильный пример». Будто это чему-то помешало! И ведь Гарри выбрал себе не кого-то, а сына Люциуса... Интересно, а Рей об этом догадывался?
Северус тонул в воспоминаниях, запоздало жалея обо всём, чего не сделал. Впрочем, о том, что сделал, он тоже жалел. И самым страшным было понимание, что ничего уже не исправить. Спал Северус отвратительно. Он уже давно не различал, день сейчас или ночь, а если день — то какой по счёту. Казалось, что он сидит здесь не меньше года. Самого отвратительного года в его жизни.
Время тянулось и тянулось, а ничего не происходило, словно про Северуса все забыли. Хотелось верить, что это инициатива Крауча, который прекрасно знал всё о психологическом давлении и запросто мог запретить любые «свидания». Северус был уверен, что это в его власти. Иногда даже сумасшествие казалось прекрасным выходом, так как наверняка избавило бы от груза воспоминаний. Или это называлось амнезией?
Отвыкший от звуков Северус едва не оглох от скрежета ключа в замке и очень обрадовался перспективе нового допроса. Хоть какое-то разнообразие. Когда на запястьях сомкнулись браслеты наручников, он не испытал даже тени прежнего трепета, равнодушно размышляя о том, что человек привыкает ко всему.
В кабинете Крауча на четырёх стульях у стены сидели мужчины средних лет, на первый взгляд дорожные рабочие. Впрочем, Северус выглядел ничуть не лучше. Взгляд остановился на пустовавшем пятом стуле, когда Крауч кивнул на него:
— Садись туда.
Подумав пару мгновений, Крауч распорядился снять с Северуса наручники и приказал натянуть рукава, чтобы скрыть следы от браслетов.
— Он не опасен, — успокоил он его соседей. — Я вам объяснял, что сейчас произойдёт.
— Опознавание, — уважительно кивая, отозвался сосед Северуса.
— Опознание, — поправил Крауч. — Ваше дело сидеть и помалкивать, чтобы не испортить следственный эксперимент. Это важно.
— А то мы не понимаем. Мы честные граждане.
— Вот и славно!
Крауч потёр руки, и по его сигналу конвоир завёл в кабинет ещё пару людей, наверное, прохожих и, судя по всему, супружескую чету.
— От вас требуется только подтвердить то, что вы здесь увидите.
Те закивали, и довольный Крауч принялся объяснять юному секретарю, как правильно оформлять протокол, не слушая возражений, что мальчишка и сам всё знает. Крауч был похож на распорядителя бала. Хотя, конечно, Северус в этом слабо разбирался, ведь единственный бал, на котором он оказался, был посвящён празднованию победы, да и там он больше выяснял отношения с Реем, чем смотрел по сторонам. Но распорядителя запомнил.
— Сделайте скучные лица и смотрите в центр комнаты. Вот сюда, — Крауч поставил ещё один стул. — И не говорите ни слова. Тебя, Снейп, это тоже касается. Хорошо.
Он отступил и, полюбовавшись композицией, кивнул, после чего обратился к конвоиру:
— Пригласите нашего главного свидетеля.
Прозвучало так, будто на ярмарке представляют какого-то местного шарлатана. После этих слов Северус был уже готов к чему угодно, но всё равно был потрясён до глубины души, когда увидел вошедшего.
— Свидетель, назовите ваше имя, — торжественно начал Крауч.
— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.
Дамблдор приветливо улыбнулся всем и, остановив взгляд на Северусе, покачал головой:
— Бедный мальчик...
На что Крауч мгновенно ощерился:
— Мистер Дамблдор, прошу не нарушать протокол.
— Конечно-конечно, — Дамблдор миролюбиво поднял вверх ладони, демонстрируя свою лояльность, и тут же, подхватив свободный стул, уселся рядом с Северусом: — Как ты?
Крауч прокашлялся:
— Мистер Дамблдор, раз уж вы так своеобразно проигнорировали процедуру опознания, может, вы прекратите нарушать регламент?
— А я разве нарушил? — он обескуражено развёл руками. — Простите старика, я не нарочно. Просто этот мальчик один из немногих уцелевших курсантов того предвоенного выпуска. И я очень рад видеть его в добром здравии.
— Я бы попросил вас не отвлекаться от темы и отвечать только на заданные вопросы.
— Очень своевременная просьба, — отозвался Дамблдор. — Сделаю всё, что в моих силах.
Северус не понимал сути происходящего, но ясно видел недовольство Крауча и мог догадаться, что Дамблдор, по своему обыкновению, начал вносить коррективы в чётко разработанный план. Ну, на то он и Дамблдор! Он никогда не любил формальности и шаблоны, а ещё всегда делал то, что считал правильным, не равняясь на авторитеты. Возможно, и с законами он обходился столь же вольно.
— Итак, вы заявили, что можете внести ясность в дело Северуса Снейпа, обвиняемого в предумышленном убийстве.
— Именно так.
— При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство с обвиняемым?
— Милый мистер Крауч, — улыбку Дамблдора можно было назвать ослепительной, — я много лет работал в школе и в сложных случаях позволял ученикам высказаться самим. Именно в таком рассказе можно увидеть неточности и противоречия. Так сказать, разглядеть лес за деревьями.
— Что вы предлагаете?
— Позвольте мне рассказать то, что кажется мне чрезвычайно важным, в присутствии уважаемых свидетелей, — Дамблдор галантно поклонился в их сторону, — а потом я с огромным удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
Крауч благосклонно кивнул, явно рассчитывая поймать Дамблдора на тех самых противоречиях и неточностях. Святая наивность!
— Итак, позавчера один из моих учеников, так и не ставший лётчиком, к слову, прислал мне свою третью статью о лохнесском чудовище. Надо сказать, что Хагрид не теряет надежды его поймать и приручить, но это, к сожалению, к делу не относится.
— Именно, — поморщился Крауч. — Ближе к делу.
— Так вот, именно в той же колонке происшествий «Инвернесс курьера» была и другая статья, которая меня сильно заинтересовала. Дело в том, что я лично знал участников описываемой здесь трагедии. И Северус Снейп, и Рейнард Мальсибер были моими учениками.
— Это имеет отношение к делу?
— Не сомневайтесь. Хотя, конечно, к старости я стал несколько многословен, но не судите строго...
Дамблдор, как помнил Северус, всегда отличался многословием и любовью к авантюрам. Вот и сейчас он явно не просто так появился. Северус даже подумал, что это какой-то хитрый план Люциуса, но не смог представить, как два столь разных человека смогли договориться — вряд ли Дамблдор действовал бы по чужому плану. Да и Люциус наверняка не стал бы обращаться к старому директору, которого не то чтобы недолюбливал, но никогда не упускал случая покритиковать. А Дамблдор тем временем протёр стёкла очков полой изумрудно-зелёного жилета и проникновенно продолжил:
— Я не буду говорить о том, что Северус просто не смог бы лишить жизни близкого человека — те, кто хоть сколько-нибудь его знали, не дадут мне соврать! — нет, речь сейчас не об этом. Дело в том, что по довольно любопытному стечению обстоятельств я точно знаю, кто дал то самое снотворное Рейнарду.
Северус похолодел. Он тоже знал, кто это сделал, и не для того сжёг оба письма Рея, чтобы это узнал ещё кто-то. Дамблдора нужно было срочно остановить. Или хотя бы сделать так, чтобы его слова вызвали сомнение.
— Вы не можете этого знать, Альбус, — попытался он его остановить. — Это никто...
— Вам никто не давал слова, Снейп, — оборвал его Крауч и елейно улыбнулся Дамблдору: — Продолжайте.
— Благодарю, — Дамблдор театрально поклонился и трагически понизил голос. — Мне непросто об этом говорить, ведь Гаррик был моим близким другом.
— Гаррик?
— Да. Гаррик Олливандер. Он был настоящим волшебником... простите... — Дамблдор достал из кармана платок, промокнул повлажневшие глаза и трубно высморкался.
Северус уже ничего не понимал. Крауч, казалось, тоже, потому что нетерпеливо попросил продолжить. Печаль во взгляде Дамблдора сменилась скорбным всепрощением, и он вздохнул:
— Это был человек самых выдающихся моральных качеств, но не без странностей, разумеется, свойственных всем великим...
— Ближе к делу, — не выдержал Крауч.
— Да-да, конечно. Как я уже говорил, у Гаррика были некоторые странности, одной из которых стало мистическое отношение к смерти. Видите ли, он был неизлечимо болен.
— И что? — у Крауча задёргался глаз.
— Он считал эвтаназию отличным выходом.
— Простите, — свидетельница, с огромным интересом слушавшая пламенную речь Дамблдора, решилась его перебить. — Вы не могли бы пояснить, что это такое?
— Охотно. Этим словом принято называть всего лишь облегчение предсмертных страданий неизлечимо больных людей, так сказать, безболезненное умерщвление.
— Но это же противоречит Писанию! — жалобно пискнула свидетельница.
— Гаррик был очень неординарным человеком, — согласился Дамблдор так легко, будто это всё объясняло. — Он ушёл из жизни месяц назад. Сам. Несломленным и непокорённым. И помог уйти безнадёжно больному Рейнарду Мальсиберу. Не каждый человек на это способен... далеко не каждый.
Теперь Северус вообще ничего не понимал. Показания Дамблдора выглядели очень солидно и убедительно, и в то же время совершенно точно были столь же далеки от правды, как сам Северус от дома. Возможно, этот самый Гаррик Олливандер и существовал — хотя Дамблдор вполне мог его придумать! — но вот всё остальное... Крауч, кстати, испытывал точно такие же затруднения.
— Мистер Дамблдор, вы чем-то можете подтвердить свои слова?
— Разумеется, — улыбка Дамблдора была в меру печальной и снисходительной. — Я привёз необходимые документы и свидетельства.
— Что?! — теперь у Крауча задёргалась щека.
— Я не мог отвлекать столь занятого человека, как вы, без должной подготовки. Поэтому вот смотрите, — из кармана жилета, оказавшегося практически бездонным, Дамблдор извлёк целую кипу бумаг и, подойдя к столу Крауча, принялся их раскладывать перед ним, словно сорвавший банк любитель преферанса. — Вот заключение о смерти мистера Олливандера. Прошу обратить внимание на препарат, обнаруженный в его крови, и сравнить с тем, применение которого оказалось фатальным для мистера Мальсибера. Вот его завещание, в котором он со свойственным ему пылом пропагандирует эвтаназию. Вот свидетельство бармена, с которым Олливандер беседовал перед смертью. А вот заверенное у барристера и нотариуса моё заявление о том, что незадолго до смерти мой большой друг Гаррик Олливандер рассказал мне, что помог избежать многих мучений ещё одной мятущейся душе, а именно Рейнарду Мальсиберу.
В наступившей тишине было отчётливо слышно, как в стекло кабинета бьётся муха, отчаянно пытаясь вырваться на свободу.
***
Только оказавшись снова в привычном уже мраке камеры, Северус сумел взять себя в руки настолько, чтобы осмыслить произошедшее. Нарисованная Дамблдором картина была столь же убедительной, сколь и невероятной. И дело было не в том, что никакого Гаррика Олливандера Рей не знал. Такое знакомство даже при желании трудно было оспорить, в отличие от последних слов Рея. Конечно, Северус сжёг оба письма — и то, что предназначалось лично ему, и то, что писалось как алиби для него, — но суть от этого не менялась.
Северус мог понять, зачем Беллатрикс это сделала — что, разумеется, ничуть её не оправдывало, но не ему было её судить. Если бы он любил Рея чуть больше, трагедии бы не произошло. Если бы только он мог любить больше! А ещё, если бы он был немного внимательнее и нашёл время поговорить. Северус зажмурился и несколько раз стукнулся затылком о холодную стену. От этих бесконечных «если», которые теперь уже невозможно изменить, болело сердце. Но эта боль давно стала привычной, и Северус не сомневался, что она останется с ним навсегда. И, наверное, это было справедливо.
«Я отпускаю тебя, Северус. Постарайся быть счастливым и за меня тоже». Будто такое возможно! «Не злись на Бель. Она всё сделала правильно и очень помогла мне, хотя я на такое не мог рассчитывать. И мне кажется, что ей будет проще пережить свой кризис, если Тому придётся её спасать». С этим Северус мог поспорить — ему удалось узнать Риддла, пусть и не так хорошо, как Люциусу, но он был с ним абсолютно согласен. Чтобы играть на чувствах этого человека, надо быть настоящим безумцем... ну, или Реем, который умел найти что-то хорошее в каждом.
Северус мог сколько угодно злиться на Бель, но точно не хотел, чтобы её судили за такое. Она не заслужила ничего подобного. Ни она, ни Лили, ни Нарцисса. Достаточно того, что уже произошло и чего не изменить, тем более что и без этого понятно, кто во всём виноват на самом деле. И это точно не Бель!
«Прости меня, Северус. Конечно, я должен был оказаться сильнее и поговорить с тобой. Но я не смог». Даже в этом Рей был гораздо честнее и благороднее и не стал говорить о том, чего не смог Северус. «Я тебя любил. Всегда».
Невесёлые размышления прервал отвратительный скрежет проворачивающегося в замке ключа. Северус молча протянул руки, чтобы охраннику было удобно застегнуть наручники. В конце концов, эту небольшую любезность он мог себе позволить, хотя бы за ровное и непредвзятое отношение.
— Вам не надо, — словно нехотя отозвался охранник и, поймав непонимающий взгляд Северуса, пояснил: — Распоряжение мистера Крауча.
— Чего это вдруг?
— Начальству виднее.
От Крауча не приходилось ждать ничего хорошего, поэтому Северус просто сцепил руки за спиной и вышел из камеры, старательно скрывая охватившую его тревогу. Путь до знакомого кабинета занял слишком много времени, за которое Северус уже мысленно отправился на каторгу в Австралию, где умер от очередного приступа жёлтой лихорадки. В страшных мучениях, искупающих всё.
— Садись, — Крауч кисло улыбнулся, указывая на стул перед собой. — Подожди.
Стул оказался ужасно неудобным, но жаловаться Северус не собирался. Он не Блэк с его «перед смертью не надышишься» и прочими сомнительными мудростями, и поэтому радовался любой передышке. Сейчас по законам жанра Крауч должен отложить бумаги в сторону и объявить, что обман Дамблдора раскрыт, и за попытку столь чудовищной лжи полагается наказание. В соответствии с законами, к которым сам Крауч апеллировал с иезуитской изворотливостью, и в которых Северус никогда не разбирался.
— Итак, Снейп, — Крауч принялся разглядывать свою ручку, будто в жизни не видел ничего интереснее. — Ты осознаёшь свою вину?
Началось... Северус кивнул, и Крауч продолжил, по-прежнему не глядя на него:
— Это ты ввёл всех в заблуждение, и если бы у меня было чуть больше времени, то даже не сомневайся, я бы вывел тебя на чистую воду и разоблачил твои замыслы. Не считаешь же ты себя умнее всех?
Ответа Крауч не ждал, но Северус всё равно отрицательно покачал головой. Умнее всех он себя точно не считал и мог только гадать, какое наказание придумал для него Крауч. Хотя... сначала ведь должен состояться суд? Или всё-таки решено отдать дело в военный трибунал, где разговор с предателями и убийцами своих был коротким? И что будет с Дамблдором за попытку лжесвидетельства?
— Хватит молчать, Снейп! Теперь-то ты можешь сказать всё, что хочешь.
— Последнее слово?
Северус постарался, чтобы вопрос прозвучал иронично, не выдав смятения, но Крауч шутки не оценил. Он смерил его злым взглядом и сломал ручку, стиснув её с чрезмерной силой.
— Нарываешься?
— И в мыслях не было.
— Всё же молчание тебя красит, — процедил Крауч.
Северус отвёл взгляд. Он не видел смысла продолжать бессмысленную перепалку, прекрасно оценивая меру своего неравенства с Краучем. По-хорошему сейчас лучше всего было заткнуться и выслушать всё, что тот придумал, но что-то мешало.
— Никогда не гонялся за красотой.
— Ещё бы, — презрительно оскалился Крауч, — с твоими-то предпочтениями. Надо было бы тебя в общей камере подержать. Там совсем мальчишки сидят за мелкие хулиганства. Изнывают от тоски, а так ты бы их хотя бы порадовал. Напоследок.
— У вас нет никаких доказательств.
— Доказательства будут. Достаточно только взглянуть на тебя, и можно уже выписывать направление на химическую кастрацию. Или предпочтёшь пару лет поработать на каторге? Ты только скажи.
Отвечать Северус не стал. Зачем плевать против ветра? Крауч хоть и позволял себе такие выпады, но никогда не заходил дальше слов. А слова... их вес в подобном деле был сильно преувеличен, а раз так, то и переживать не стоило. Куда важнее то, зачем Крауч вызвал Северуса и что решил на его счёт.
— Молчишь? Неужели одумался? — Крауч скривился, будто увидел под ногами дерьмо. — Ну, ничего, ты всегда можешь найти кого-то небрезгливого в своём Уике. Заодно и доказательную базу обеспечишь.
Северус не сильно прислушивался к фантазиям Крауча, поэтому очень удивился, когда тот швырнул ему какой-то листок со словами:
— Убирайся! Свободен.
Буквы прыгали перед глазами и сливались друг с другом, превращаясь в какие-то иероглифы, поэтому до Северуса не сразу дошёл их смысл.
— Свободен?
— Ты ещё и туповат? — поморщился Крауч. — Дело закрыто за отсутствием состава преступления.
— И я могу идти?
Крауч лишь закатил глаза с видом величайшего разочарования в человечестве и нажал кнопку звонка.
— Проводите Снейпа на выход.
Северус боялся поверить в происходящее — и когда шёл следом за охранником по узкому коридору, и когда получал свои вещи, и когда переодевался. Мыслей не было, только какая-то звенящая пустота, медленно вытеснившая недоумение. Ему казалось, что вот-вот появится другой охранник с диаметрально противоположным приказом. Северус даже не торопился, чтобы не так глупо выглядеть в этот момент.
В себя он пришёл уже на улице, ослеплённый по-летнему ярким солнцем и совершенно дезориентированный. Умом он понимал, что прямо сейчас можно пойти куда угодно, но почему-то не мог решиться спросить кого-нибудь из прохожих, где здесь вокзал.
— Рад тебя видеть в добром здравии, мой мальчик.
Дамблдор легко поднялся с ближайшей скамейки и шагнул навстречу Северусу, распахнув объятья.
— Альбус, но как?.. Откуда вы узнали, что меня... что я...
— Птичка напела. Знаешь, есть такая легенда о фениксе... — хитро улыбнулся Дамблдор.
— А если серьёзно?
— Меня предупредили, — но не успел Северус спросить, кто именно, как Дамблдор сменил тему: — А что ты собираешься делать?
— Найти вокзал, сесть на поезд и вернуться в Уик.
— Отличный план, — Дамблдор воодушевлённо потёр руки. — Я тебя провожу.
Он вопросительно взглянул на Северуса, будто ожидал возражений. Вот ещё глупости.
— Проводите, конечно, мне будет даже приятно.
— Отлично. Не возражаешь, если я на минутку зайду в гостиницу? Мне кажется, ветер какой-то не по-летнему холодный, и в этом случае меня может выручить лишь любимый лапсердак. Сам понимаешь, старческие кости любят тепло.
— Вам ещё далеко до старости.
— Это с какой стороны смотреть. Подождёшь меня здесь?
Северус кивнул и, достав из кармана мятую пачку, остался у невысокого каменного парапета, ограждающего гостиницу. Как же давно он не курил! И как же сильно хотелось... От удовольствия Северус прикрыл глаза и попытался составить план дальнейших действий. Но почему-то представить свою жизнь после возвращения в Уик не выходило. Ну и чёрт с ней! Что-нибудь да как-нибудь получится. А может, Гарри приедет.
Только теперь Северус начал осознавать, что он на свободе и в принципе может пойти прямо сейчас и куда угодно. Хоть на железнодорожную станцию, хоть к реке, хоть просто бродить по улицам... невероятное ощущение. От сигаретного дыма немного кружилась голова, а когда Северус несколько раз выдохнул, подставляя лицо солнцу, ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он внимательно осмотрел окна гостиницы, но не заметил ничего подозрительного. Однако паранойя не унялась и тогда, когда появился Дамблдор в ярко-синем бархатном «лапсердаке» и увлёк его за собой в сторону набережной. Всё время, пока они не свернули на смежную улицу, Северусу мерещился чей-то пристальный взгляд. Прямо между лопаток.
На вокзале выяснилось, что поезд до Уика отправится только через четыре часа, поэтому, когда Дамблдор предложил пообедать, Северус сразу же согласился. После небольшой прогулки аппетит разыгрался просто отменный... или это было после тюрьмы? Дамблдор заказал медовый эль и, сдувая густую пену, великодушно разрешил:
— Спрашивай.
— И вы ответите на все вопросы?
— Возможно.
Северус не обольщался — о скрытности бывшего директора авиашколы ходили легенды, но попытаться стоило.
— Откуда вы узнали, что я в тюрьме?
— Из той газетёнки, о которой уже говорил. Кстати, вчера там вышло опровержение, и редакция «Инвернесс курьера» принесла свои извинения за гнусную клевету.
— Благодаря вам?
— Что ты, мой мальчик! Я так не умею. Полагаю, мы смогли увидеть торжество справедливости, в которое разучились верить.
Северус прикусил губу:
— Кстати, о торжестве справедливости. Вы знаете, что Рей получил снотворное вовсе не из рук Олливандера?
— Знаю, — Дамблдор улыбнулся и облизал палец, которым до этого трогал пену в своей кружке.
— И вас это не смущает?
— Нет.
— Но...
— Мой дорогой, и ты, и я знаем главное — это был не ты. И тебе незачем отвечать за выбор Мальсибера или ещё за чьё-то решение помочь.
— Но я виноват!
— Ох, Северус... не каждый виноватый заслуживает наказания, как и не каждый ушедший — покоя. Почему бы тебе не смириться с тем, что ты его потерял?
— Но я...
— Отпусти его. Он сам принял это решение, как это сделал и мой хороший друг Гаррик Олливандер. Я долго не мог принять этого, но потом просто поставил себя на его место...
— И?
— Это тоже выход, Северус. Мучительный, болезненный, но выход. Подумай сам, захотел бы ты оказаться на его месте? — Дамблдор вздохнул, и его улыбка получилась очень печальной. — Я помню вас совсем юными, но и тогда вы не умели принимать помощь, стараясь отплатить или отработать. Вы оба, прежде чем принять любую помощь, сначала думали об её оплате... Мне не кажется, что годы вас сильно изменили.
— Но я не требовал от Рея ничего!
— Ты меня не слышишь, мой мальчик. Я говорю лишь о том, что ты и сам бы не захотел оказаться в таком неоплатном долгу, ни перед кем, даже перед самым близким человеком.
— Это не так!
— Это так. И ты это знаешь.
Северус не мог согласиться с Дамблдором, но и возразить ему было нечем. Разумеется, Рей мог принять его помощь, не чувствуя себя настолько обязанным. Ведь так? А Дамблдор принялся пространно рассуждать о чести, долге и о чувстве вины. Говорить он умел, особенно когда запивал свои слова прохладным элем. И, наверное, именно этот эль был виноват в том, что Северус так и не задал вопрос, который его мучил больше всего: кто вытащил его из тюрьмы? Ведь Дамблдор точно не мог действовать в одиночку, а Люциус приходил на то дурацкое свидание, значит, был здесь, рядом. Значит, он тоже принимал участие. Или нет?
К сожалению, все эти мысли пришли к Северусу, когда поезд тронулся, и фигура Дамблдора растаяла вдали, становясь одной из множества точек, снующих на платформе. И, к сожалению, это были не все мысли, посетившие его. То, что Крауч выпустил Северуса, было настоящим чудом. Даже если принять во внимание развал дела по основному обвинению, оставалось ещё то самое пресловутое обвинение в непристойном поведении в соответствии с «поправкой Лабушера». Само определение «грубой непристойности» в законе не давалось. Однако на практике под ней понималась любая гомосексуальная активность.
Северус знал текст этой поправки наизусть: «Любая особа мужского пола, которая, на публике или приватно, совершает, или договорилась совершить, или обеспечивает, или пытается обеспечить совершение с какой-либо особой мужского пола любого акта грубой непристойности, будет виновна в преступлении, и, будучи осуждена за него, должна быть подвергнута по усмотрению суда тюремному заключению на срок, не превышающий два года, с назначением или без исправительных работ». Последним громким делом, основанным на этой самой поправке, было дело Алана Тьюринга, подвергнутого по приговору суда химической кастрации два года назад. Ему, как кавалеру ордена Британской империи, позволили самому выбрать наказание.
Под стук колёс мысли Северуса немного упорядочились, и тогда его охватил иррациональный ужас. А что если Крауч решит всё-таки довести это дело до конца и будет и дальше копать? За себя Северус больше не боялся, так как не собирался нарушать закон, но ведь рядом с ним был Гарри! А Гарри вполне мог привлечь внимание Крауча, и тогда... проклятье! Его надо было срочно предупредить, а ещё лучше — предостеречь. Хотя Северус и представить себе не мог, как можно было оградить его от любви. Не было никаких сомнений, что в конечном итоге выберет Гарри, да и заставлять его отказываться от Драко было слишком чудовищно.
— Уик, сэр. Поезд стоит три минуты.
***
По дороге к дому Северус никого не встретил, чему обрадовался гораздо больше, чем позволяли приличия. Не то чтобы он боялся каких-то скандалов с соседями, но даже поддержать разговор о погоде был не готов, поэтому и не стал заходить в магазин. Хоть Дамблдор и говорил, что в июле отменили карточки, Северус не спешил в этом убеждаться — запасы вяленой рыбы, помноженные на неприхотливость, способствовали сохранению гордости.
Северус ускорил шаг, издали заметив приоткрытую дверь сарая. Соседи бы к нему точно не полезли, а вот кто-то посторонний вполне мог облюбовать брошенный дом. Жестяная миска у дровяника напомнила Северусу о Бродяге, и сердце заныло от невозможности спасти хотя бы его. Где он сейчас? Старый Пинс вполне мог до него добраться и отомстить за воровство рыбы. И, забыв о здравом смысле, Северус загадал, что если пёс выжил, то всё будет хорошо. Как когда-то Рей...
— Сев! — наверное, Гарри увидел его в окно, потому что выбежал на улицу и бросился Северусу на шею. — Сев! Как же я тебя ждал!
Ещё несколько мгновений назад Северус был уверен, что не захочет никого видеть, но оказалось, что к Гарри это совершенно не относится. Сразу же исчезли все тоскливые мысли, и появился чудесный план на вечер.
— Ты надолго?
— На неделю... пойдём в дом. Только мы ещё не успели приготовить ужин.
— Мы?
— Ага, — Гарри беспечно улыбнулся. — Я и Драко. Ему отец сказал, что тебя выпускают. Только почему-то завтра — наверное, мы напутали с датами. Вот мы сразу сюда и рванули. Хотели на море, но тут ведь тоже море есть... и ты. Нас сначала Бродяга к дому не подпускал, а потом Драко с ним договорился. Мы его накормили, и он перестал рычать, хотя близко всё равно не подходит. А ещё мы купили целую курицу, представляешь? Карточки же отменили.
Гарри говорил сразу обо всём, торопливо глотая слова, словно боялся, что Северус сейчас исчезнет. Он даже для надёжности с такой силой вцепился в его руку, что наверняка останутся синяки. Но кто бы возражал? Точно не Северус — он так обрадовался появлению Гарри, что даже решил немного отложить неприятный разговор о «поправке Лабушера». Тянуть с этим разговором точно не стоило, особенно учитывая настрой Крауча и присутствие Драко. Но ведь до вечера не произойдёт ничего непоправимого? Тем более что Бродяга живёт и здравствует.
В доме царил беспорядок, которому Северус не придал бы большого значения — чего ещё ждать от двух влюблённых, оставшихся наедине? — если бы не смущение Драко:
— Привет, Северус, мы тут это... сначала еду приготовить решили. Куринный бульон. Отец сказал, что тебе нужна диета...
Сердце снова сжалось, на этот раз от какого-то странного чувства, похожего на счастье. Всё-таки Люциус никуда не делся и до последнего был рядом... Последние сомнения в его роли при освобождении Северуса развеялись — кто бы ещё мог такое провернуть? — и от этого на душе стало теплее.
— Да я бы обошёлся и без диеты.
— Ага, скажешь тоже, — перебил его Гарри. — Мы тут старались, готовили...
Хорошо, что Северус решил сразу же взглянуть на плоды их совместных усилий, потому что бульон почти весь выкипел, и спина несчастной курицы уже начала пригорать к дну кастрюли.
— Упс... — Гарри смутился. — Мы просто немного отвлеклись... на уборку.
— Главное, что вы успели закончить... уборку.
— Ага. Ты только в спальню пока не заходи — там ещё не всё... закончено.
Как дети, честное слово.
— Да куда я денусь от диетического бульона? Курицу только отделю от кастрюли, и можно будет наслаждаться. А ещё я поставлю чай...
Последние слова Северус прокричал вслед убежавшим мальчишкам, которые явно спешили убрать улики. О том, что может твориться в спальне, Северус предпочёл не думать. В конце концов, не видел — значит не было.
— Сев, ты это... — разомлевший после ужина Гарри жмурился на огонь и явно старался подбирать слова. — Ты же всё понял, да?
Всё-таки решительностью Гарри пошёл в своих настоящих родителей — те тоже ни черта не боялись и особенно вот таких разговоров. Северус вздохнул:
— Понял. И хотел вам немного рассказать о риске. Чтобы вы хорошо представляли себе, чем может грозить... неосторожность.
Северус сильно удивился, услышав в ответ:
— Спасибо, Сев, я знал, что ты нас поддержишь... мы знали... — Гарри стиснул ладонь Драко, с которым делил диван, и улыбнулся: — Спасибо.
Северус ни слова не сказал в их поддержку и вообще собирался отговорить от поспешных решений, но после такого понял, что не сможет выговорить продуманную ещё в поезде фразу: «Ребята, всё это хорошо, но вам лучше расстаться». Просто не сможет! Хотя должен — чтобы уберечь.
— Вы знакомы с законотворческой деятельностью Генри Лабушера?
— Ярого противника англо-бурской войны?
Всё-таки образованность Драко была по-настоящему академической, как, впрочем, и у Люциуса.
— Его, — подтвердил Северус. — Но он знаменит не этим. Что вам известно о судьбе Алана Тьюринга?
— Он покончил с собой, — быстро отозвался Драко.
— Когда? — опешил Северус.
— Седьмого июня.
Конечно же, Драко это знал, а значит, знал и Гарри. И вот как их предостерегать? После такого-то...
— Вы ведь всё понимаете, — тихо начал Северус.
— Да, — теперь уже Драко с силой сжал ладонь Гарри. — Мы понимаем. И мы готовы рискнуть.
Кто бы сомневался!
— Драко, а ты говорил с отцом?
— Да.
— И?
— В принципе, он желает мне счастья.
— В принципе?
— Я не вдавался в детали.
— Не вдавался, — подтвердил Гарри. — В общем-то, мы об этом и хотели тебя попросить.
— Рассказать обо всём Люциусу?
К такому Северуса жизнь точно не готовила. Мало того, что их отношения с Люциусом были запутаны и непонятны, так ещё и надо было ему сообщить такое... это же... это же... Северус не находил слов.
— Нет, Сев, ему мы сами расскажем, — успокоил Гарри.
— Тогда в чём моя роль?
— Ты мог бы подготовить Люциуса, — Гарри смущённо пожал плечами.
— В последнее время отец жаловался на сердце, — уточнил Драко. — Не хотелось бы довести его до инфаркта. Я, конечно, и сам его немного готовил, но мне кажется, этого недостаточно.
— У Люциуса больное сердце? — Северус вспомнил злополучное «свидание», и ему стало нехорошо. — Он обращался к доктору?
— Нет, — Драко покачал головой. — Не обращался. Поэтому, Северус, понимаешь, как непросто ему обо всём рассказать...
— А почему бы тебе не поговорить с Нарциссой? Она, как никто другой, сумеет его подготовить. Ко всему.
Драко с укором взглянул на Северуса:
— Как ты себе такое представляешь? Она — леди.
Северусу стало неловко за свою бестактность.
— Может, тогда Бель? Она сумеет...
— Подготовить? — Драко иронично поднял бровь, становясь похожим на Люциуса. — Она сумеет. Ты ещё предложи её супруга как эталон деликатности. Нет, Северус, кроме тебя некому.
***
Северусу не спалось. Он решил немного проветриться, но пока одевался, передумал и, вместо того, чтобы пойти к морю, обошёл дом и присел покурить на ступенях дровяника. Он был сам себе противен — прекрасно осознавая важность полученной информации для Люциуса, он не мог себя заставить встретиться с ним, потому что боялся этой встречи. Потому что не мог избавиться от непристойных желаний, а это было бы не только предательством памяти Рея и оскорблением Нарциссы. Нет! Если вспомнить угрозы Крауча, которые не стоило недооценивать, то эта постыдная слабость ставила под удар Люциуса, и допустить подобного Северус уже не мог. Тем более что у него оказалось слабое сердце — не иначе наследие войны.
Когда кто-то дотронулся до его плеча, Северуса едва не хватил удар. Сердце заколотилось так, что, казалось, должно выскочить между рёбер: ночь, тишина, вокруг ни души, а тут такое...
— Бродяга! Какого чёрта?!
Пёс довольно оскалился и вновь деликатно ткнулся мордой в плечо Северуса, явно приветствуя. Кажется, он соскучился, потому что позволил не только себя погладить, но и ласково потрепать за уши.
— Бродяга, где ты научился так подкрадываться?
Хотя, если подумать, чтобы воровать рыбу, нужны особые навыки, и бесшумность, очевидно, была из них самым важным. Бродяга замер, когда Северус принялся чесать его уши, и даже довольно прикрыл глаза, млея от нехитрой ласки.
— Не бойся, дурашка, я тебя больше не брошу, — Северус и сам уже нуждался в какой-то стабильности, а потому был готов хвататься за что угодно, даже за собачьи уши. — Клянусь!
Бродяга, наверное, что-то понял, потому что сначала заглянул в глаза, а потом лизнул щёку, закрепляя клятву. Северус затушил сигарету, но, немного помедлив, закурил ещё одну — ему надо было подумать о том, как жить дальше. Работы у него не было, с деньгами тоже как-то не сложилось. Хорошо, что Гарри была положена стипендия, позволяющая держаться на плаву. А ведь во время войны с этим было гораздо проще...
Мальчишки уехали неделю назад, а Северус всё ещё продолжал искать оправдания своему отказу помочь в их деликатном деле. Правда, теперь мысленно. И пусть Гарри и говорил, что он ни на что не рассчитывал, легче от этого не становилось. Ведь Северус прекрасно знал истинную причину своего решения и не мог счесть её хоть сколько-нибудь убедительной. Он должен был вмешаться и попробовать подготовить Люциуса... хоть к чему-то.
Бродяга уселся рядом и, отворачиваясь от табачного дыма, зевнул. Наверное, для него все проблемы Северуса были смешными — а может, именно такими они и были, если рассматривать их под другим углом. Только вот во всякой этой философии Северус разбирался плохо, особенно по ночам. Северус зевнул и, потрепав Бродягу за ухо, затушил сигарету. Пора спать. А утром, наконец, взять себя в руки и пойти на авиастанцию просить любую работу.
Однако уснул Северус лишь под утро и проснулся от тяжёлых ударов в дверь. Сначала ему даже показалось, что начался обстрел, потом некстати вспомнились методы работы полиции. Стук не прекращался, и пока Северус дошёл до двери, он уже был готов к новому аресту.
— Привет! — Бель явно стучала ногой и так энергично, что раскраснелась. — Хорошая погода сегодня.
— Отличная, — согласился Северус и отступил в сторону, пропуская нежданную гостью.
Бель прошла в комнату и несколько раз обошла её, прежде чем усесться в любимое кресло Северуса.
— Присаживайся, — царственно разрешила она.
Северус вдруг понял, что она сильно взволнована, и это так напугало, что он перестал сдерживаться:
— Что случилось?
— Всё хорошо. Почти.
Ну, конечно! Мальчишки всё сказали Люциусу, его сердце не выдержало, но он жив. Пока. Северус решил облегчить задачу Бель:
— И в какой он больнице?
— В смысле?
— Бель, я тебя много лет знаю, — поморщился Северус. — У меня здоровое сердце и меня не надо готовить. В какой госпиталь положили Люциуса?
— Не знаю, — её глаза в ужасе округлились. — Он болен?! У него рак? Он тебе говорил?
Северус растёр лицо ладонями, пытаясь овладеть эмоциями, и начал медленно и тихо:
— Бель, ты пришла сказать мне новость про Люциуса?
— Нет, — она помотала головой. — Я просто хотела с тобой поговорить.
Северус прикусил язык, чтобы сдержать ругательства. Несмотря на свой характер и прочее, всё-таки Бель была леди.
— Не бери в голову, — сумел выдавить он и попытался оправдаться: — Просто Драко собирался сообщить ему одно известие и опасался, что оно послужит причиной сердечного приступа.
— А-а... — понимающе закивала Бель. — У тебя есть, что выпить?
— Только бренди.
Она вздохнула:
— Неси. И захвати бокал. Чистый.
Могла бы не уточнять! Северус принёс почти полную бутылку и единственный уцелевший бокал, оставшийся в наследство от Люциуса. Себе он захватил чашку. Сыра и каких-то других кулинарных изысков в доме не было, но чтобы не показаться плохим хозяином, Северус живописно разложил на тарелке вяленую рыбу в качестве угощения.
— Извини, лимона нет.
— Сойдёт!
Наплевав на манеры, Бель принялась грызть хвост хорошо просушенной рыбы, избавляя Северуса от необходимости придерживаться этикета. В этом Бель была очень похожа на Лили, в присутствии которой можно было расслабиться. Как с лучшим другом. И разговаривать с ней тоже было легко и просто.
— Так что за известие собирался сообщить Люциусу Драко? — деловито поинтересовалась она.
— Это личное, — Северус постарался сменить тему: — А ты о чём хотела поговорить?
Бель отложила в сторону злосчастную рыбу, медленно вытерла пальцы изящным платком и закурила.
— Я задолжала тебе одно признание, — она выпустила тонкую струйку дыма и, не дожидаясь ответа, прошептала: — Это я помогла Рею уйти.
— Я знаю, — Северус никогда не курил в доме, но сейчас наплевал на принципы. — Рей мне написал.
— Тогда почему у следствия не было ко мне никаких вопросов?
— Письмо было слишком личным, чтобы я им с кем-то делился.
— Он не мог оставить тебя без алиби, — уверенно заявила Бель.
Ну, не рассказывать же ей, что он и не оставил?
— Так получилось.
Бель подняла бокал и, глядя Северусу в глаза, выпила.
— За Рея.
Северус её поддержал. Дешёвый бренди был отвратительным пойлом. Он обжигал горло и заставлял ловить ртом воздух после большого глотка. Но при этом очень облегчал общение, слегка развязывая язык и придавая мыслям необъяснимую лёгкость.
— Когда-то я его ненавидела, — голос Бель был таким тихим, что слова удавалось разбирать с трудом. — Мне казалось, что от него все беды, но потом... когда вас готовились расстрелять... я молилась за вас... Ты знаешь, я во всё это не верю, но тут я не знала, чем ещё помочь Тому. И я радовалась вместе с Томом, когда вы выжили. Тогда я отдала Тома ему, не рассчитывая больше ни на что. Единственное, чего я хотела, чтобы он был счастлив, понимаешь?
Северус кивнул. Он впервые видел слёзы в глазах Бель. Это казалось невероятным, как и её следующие слова:
— А Том отдал его тебе...
***
Разговор с Бель получился очень откровенным и принёс Северусу огромное облегчение. Он и не предполагал, что ему так важно сказать о своей боли и своей потере, и просто вспомнить Рея, называя его по имени, с тем человеком, который его тоже знал. И то, как легко Бель брала на себя часть вины, не опуская взгляд и не пытаясь что-то приукрасить или приуменьшить, давало надежду, что и Северус научится с этим жить. Может быть, не сейчас, но когда-нибудь точно. А ещё Бель, кажется, догадалась про отношения Драко и Гарри, если, конечно, Северус понял правильно её полунамёки. Ну, или бренди сыграл с ним злую шутку, как и в том случае, когда Северус спросил Бель о Люциусе. Потом, разумеется, он прикусил язык, сообразив, что выдал себя, но, к счастью, она ничего не заметила, просто ответив, что у Люциуса всё хорошо. Вот и славно!
А ещё Бель привезла Северусу то, что осталось от страховки Рея после оплаты всех счетов за лечение, и это пришлось очень кстати, потому что работы не было. Вообще никакой. Единственным сколько-нибудь полезным навыком Северуса оказалось пилотирование небольших самолётов, а кроме этого он ничего не умел. Даже рыбачить, чтобы прокормить себя и Бродягу. После ареста соседи относились к нему настороженно, и он даже боялся представить, что говорят за его спиной. Особенно если учесть, что в Уике не происходило ничего интересного и достойного обсуждения. Хорошо ещё, что сюда не долетели грязные слушки об их «особенных» отношениях с Реем. Тогда бы не помогло никакое «алиби» от соседки Лили, с которой Северусу когда-то приписали «бурный роман».
Лето кончилось незаметно, а Северус всё ещё не мог понять, что ему делать дальше. Как сказал бы покойный отец, он сейчас болтался, как «дерьмо на стремнине», и мечтал уже прибиться к какому-нибудь берегу, чтобы ощутить почву под ногами. Северус даже набрался наглости и сходил в госпиталь, предложив себя в качестве санитара. Безуспешно.
— Вот ты где! — Блэк, по своему обыкновению, появился внезапно, как осенний снег. — Что ты там делаешь?
— Удочки сматываю, — Северус вдруг понял, что совсем здесь одичал, раз столь откровенно обрадовался Блэку. — Какими судьбами?
— Что, так рад меня видеть? — расхохотался Блэк и вдруг замолчал, заметив оскалившегося Бродягу. — Твоя зверюга?
— Моя. Бродяга, это свой.
— Я свой, ага, — обрадовался Блэк, принимаясь выворачивать карманы. — Да где же она... где? Ага... держи, псина!
Однако Бродяга обнюхал упавшую к его лапам конфету и презрительно наморщил нос. Северус удивился такой разборчивости — сладкое пёс уже успел оценить и даже полюбить! — но вида не подал.
— Ух ты, какой гордый! — восхитился Блэк. — Это ты его так выдрессировал?
— Он сам. Я его не дрессирую.
— Ну да. Суровая дружба двух мужиков. Разве я не понимаю?
— Шут! — Северус не выдержал и рассмеялся. — Так чего ты приехал?
— Поговорить, конечно! — усмехнулся Блэк. — Я же так люблю поговорить, что меня никакое расстояние не остановит. Вот сегодня утром проснулся и решил, что я давно с тобой не разговаривал. А мне это — как росой умыться, вот я и взял у сестрёнки «Сессну» и прилетел.
— Так просто?
— Ну да. Усложнять у нас только ты любишь. Давай веди меня в дом. Тебе надо сесть.
— Зачем?
— Чтобы не упасть, конечно! — Блэк откровенно наслаждался происходящим. — Да не ссы, тебе понравится.
— Что мне должно понравиться? — насторожился Северус.
— Всё! Тебе понравится всё, я гарантирую.
Заинтригованный Северус сложил бесполезные удочки на полку в дровянике и поспешил в дом за Блэком. Тот, чувствуя себя хозяином, как, впрочем, всегда и везде, сразу же отправился на кухню. Там Блэк зажёг огонь под чайником и деловито принялся копаться на полках, радостно комментируя находки:
— Так... сахар нам нужен, печенье... сколько ему лет, Снейп? А это что за сухостой? И какого чёрта у тебя вместо чая какие-то ягоды?
— Ягоды у меня не вместо чая, а к чаю. Улавливаешь разницу, Блэк?
— Всё равно у тебя жуткий бардак!
— Устроенный тобой.
— Ты ко мне придираешься. Завидуешь, наверное.
— Было бы чему!
— Ну, не скажи. Мне всегда есть за что позавидовать, такой вот я человек!
Блэк не угомонился, пока не разбил банку со спичками, даже тогда продолжив ворчать про беспорядок на кухне Северуса. Его надо было отвлечь.
— И за что тебе завидовать сейчас? — Северус собрал стёкла в совок и высыпал их в ведро.
— Не могу сказать, пока ты стоишь, — оживился Блэк.
— Даже так. Ну-ну.
— Завари чай и садись, только тогда ты услышишь потрясающий рассказ.
— О чём?
— Кое о чём.
— Блэк, загадочность тебе не к лицу.
— Много ты понимаешь! — Блэк притворился обиженным, но то и дело забывал об этом, нетерпеливо ёрзая на стуле. — Скоро ты этот чай-то заваришь?!
— Ты выглядишь так, будто лопнешь, если немедленно всё мне не расскажешь.
— Допустим, — неожиданно легко согласился Блэк. — Поэтому поторопись
Когда Северус наконец разлил по чашкам ароматный травяной чай и уселся напротив Блэка, готовый слушать, тот достал из внутреннего кармана жилета плоскую фляжку и щедро разбавил напиток.
— Что это?
— Коньяк, — Блэк подмигнул ему с видом заговорщика, — Бель сказала, что у тебя в доме принято пить всякую гадость. Конечно, я хотел взять бутылку побольше, но оставил её нам на вечер.
— Нам? — удивился Северус.
— Ага. Ты ведь полетишь со мной.
— С чего ты так решил?
— Чёрт! — Блэк хлопнул себя по лбу. — Я это сказал? Весь сюрприз испортил.
— Шут!
— Пс-с! Это было ругательство?
— Блэк! — Северус начал закипать. — Что происходит?!
— Всего лишь предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
— Да неужели? — фыркнул Северус. — Легко!
— Это потому что ты ничего не знаешь, Снейп.
— Так говори!
— В общем так, — Блэк встал и, тщательно поправив тонкий свитер под жилетом, объявил: — Я женюсь.
И правда, хорошо, что Северус сидел. Новость и впрямь была потрясающая.
— На ком?
— Это другой вопрос, — Блэк уселся на стул, немного покачался на нём и, понизив голос до таинственного шёпота, признался: — На моей невесте.
И вот что делать с таким идиотом?
— Это как раз и понятно. Но кто она?
Блэк задумчиво поскрёб щетину под челюстью и довольно улыбнулся:
— Я не буду говорить, что она самая милая, самая кроткая и самая невинная...
Он явно напрашивался на наводящие вопросы:
— Почему?
— Потому что врать нехорошо! — Блэк заржал. — Долли — та ещё стерва, но зато нам с ней не будет скучно.
— Долли?
— Ну, ты же её видел. Она так забавно злилась, когда я выл под её окнами.
— А потом вылила на тебя прокисшую похлёбку?
— Было дело! — согласился Сириус. — И поэтому я решил на ней жениться. У неё та-а-акой темперамент... если ты понимаешь, о чём я.
— Блэк!
— Понимаю, ты уже обзавидовался, но я сейчас не об этом. Дело в том, что после венчания мы с Долли уезжаем в Австралию.
— А чего не в Антарктиду?
— У неё там скончался дядюшка... в общем, долгая история, а я же не могу бросить своё место, не обеспечив его надёжным приемником? В общем, с завтрашнего дня ты работаешь вместо меня. Оплата неплохая, жильё при авиашколе тоже сносное, а ещё там кормят! Да что я тебе рассказываю — ты сам всё знаешь. Давай быстро собирайся. Заодно и на «Сессне» полетаешь. Я тебе дам попробовать. Ну?!
Предложение было слишком внезапным, чтобы соглашаться, не обдумав, но с другой стороны, терять Северусу было совершенно нечего, да и бесшабашность Блэка оказалась заразной.
— Блэк, но у меня же Бродяга.
— Тем и хорош свой самолёт! Довезём.
Кажется, жизнь в очередной раз сделала «мертвую петлю», и Северуса уже захватил азарт полёта.
— Буду готов через десять минут.
— Люблю деловых людей! — расхохотался Блэк. — Я знал, что ты согласишься.
@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег, Гарридрака
суббота, 24 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
вторник, 20 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Название: Когда растает снег
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
Люциус. Май-июнь 1954 г.Люциус. Май-июнь 1954 г.
Когда Люциус хотел, чтобы вся их старая компания снова собралась в Уике, он и представить не мог подобный повод. Не по-весеннему холодный ветер трепал полы одежды и уносил слова в сторону моря, где они таяли среди свинцово-серых облаков.
Рея вспоминали по-доброму все: и бывшие сослуживцы, и соседи, и, конечно же, друзья. Молчал только Северус, мало отличимый от собственной тени. Казалось, он не понимает происходящего и не узнаёт никого. Такого пустого взгляда Люциус у него никогда не видел, и от этого становилось не по себе. Северус и стоял особняком в стороне, будто прокажённый. Только Гарри иногда нарушал это уединение — он подходил, брал его за руку, что-то говорил. В ответ Северус закрывал глаза и качал головой. Когда Гарри в очередной раз попытался его утешить, Северус зажмурился и выдохнул:
— Я виноват.
Именно в этот момент наступила тишина, и его слова прозвучали слишком громко, чтобы остаться не услышанными. Что он творит?! Первым отреагировал Риддл. Он подошёл к Северусу и отчётливо сказал:
— Если Рей хотел уйти, то остановить его было невозможно.
Люциусу показалось, что Бель побледнела, но, скорее всего, это была лишь игра света. Что ответил Северус, разобрать не удалось, но Том почти по-отечески похлопал его по плечу и отступил, вновь оставив одного. Наконец прозвучали залпы прощального салюта, и всё было закончено.
— Сев, пойдём домой, — Гарри снова взял Северуса за руку.
Тот кивнул и побрёл в сторону дома, беспрестанно оглядываясь. Как ему помочь, Люциус не представлял. Наверное, прав был Сириус, когда говорил, что только время сделает эту боль терпимой, но сейчас-то как?! И сколько времени должно пройти? А ещё Люциусу становилось страшно от мысли, что Северус может натворить непоправимых глупостей. От отчаяния и боли.
Дом в Уике был точно таким же, как запомнил Люциус. Только сейчас не осталось ничего от той весёлой и непринуждённой атмосферы, что здесь когда-то царила. Северус извинился и ушёл наверх, поэтому на правах хозяина Гарри разливал вино и поддерживал беседу. Воспоминания о Рее как-то незаметно перешли на разговоры о войне, и вот уже Сириус и Артур принялись спорить о преимуществах «Дугласов» и о различиях между транспортными и пассажирскими самолётами.
— Поговори с ним, Люци, — Нарцисса лаково погладила Люциуса по руке. — Ты же себе потом не простишь, если...
Договаривать она не стала, и в этом не было никакой нужды. Хотя ход её мыслей был слишком понятен Люциусу, чтобы игнорировать совет. Нарцисса никогда не волновалась без причины, и к её словам стоило прислушаться.
— Спасибо, — он пожал её ледяные пальцы и вышел из гостиной.
Северус сидел на кровати и методично резал подушку. Когда Люциус прикрыл за собой дверь, в воздух поднялось небольшое облако перьев, заставляя Северуса отвлечься.
— Зачем ты пришёл?
— Сев, перестань себя мучить.
— Мне больше некого... Рея больше нет... совсем нет... навсегда... — Северус взглянул на Люциуса, и на мгновение в его взгляде мелькнула искра безумия. — И в этом виноват я.
— Сев, это его выбор.
— Я его к этому подтолкнул.
— Это его выбор...
— Люци, ты сам в это веришь? К чёрту иллюзии! Если бы я вёл себя по-другому, он бы жил! Понимаешь? — Северус со злостью принялся терзать подушку так, что полетели перья. — Ненавижу! Слышишь?! Я себя ненавижу. И я ничего уже не могу исправить. Совсем ничего. Всё кончено.
— Сев... — Люциус попытался дотронуться до его плеча, но ладонь была со злостью сброшена.
— Уходи, Люци! Уходи, пока я не стал ненавидеть тебя так же, как себя.
— Сев!
— Пожалуйста, уходи! Я не могу тебя видеть. Не могу.
Возразить Люциусу было нечего, и пришлось отступить. Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял, не находя сил спуститься вниз, к другим людям. Тонкая фанерная филёнка дрогнула, и Люциус увидел кончик лезвия воткнувшегося в дверь ножа. Однако.
Его отсутствия никто не заметил, только Нарцисса сочувственно потрепала по руке:
— Всё будет хорошо, Люци.
Конечно, будет! Обязательно. Когда-нибудь потом — а прямо сейчас Люциусу захотелось присесть, а ещё лучше лечь, чтобы только избавиться от боли в груди. Надо бы сходить к доктору — ранние инфаркты не были редкостью среди прошедших войну.
— Всё проходит, дорогой, всё...
Нарциссу всегда отличали мудрость и спокойное отношение абсолютно ко всему. Иногда казалось, что она не потеряет лица, даже если узнает о тайных желаниях Люциуса, а просто посоветует ему закутать шею шарфом, чтобы не простудиться. Так или иначе, но она сумела успокоить Люциуса ровно настолько, чтобы он не наделал глупостей. Но всё-таки весь путь домой он едва сдерживал мучительное желание вернуться в Уик.
— Люциус, я не хочу тебя пугать, но история с Реем выглядит очень подозрительно.
— Что ты имеешь в виду?
Нарцисса несколько долгих мгновений разглядывала бледно-синий сапфир на своём кольце, а потом подняла на Люциуса взгляд таких же ярко-голубых глаз.
— Я, конечно, не сыщик, Люци, но даже у меня появились вопросы.
— Какие?
— Рей был не в том состоянии, чтобы самостоятельно сходить в аптеку и купить себе снотворное. Кроме того, я не уверена, что в Уике аптекарь продал бы такое лекарство без рецепта доктора.
Люциусу стало не по себе:
— Может быть, у них дома было...
— Люци, у нас дома есть снотворное?
— Да.
— Где ты его покупал?
— В аптеке у мистера Брауна. Почему бы Северусу...
— Вот! — Нарцисса с жалостью взглянула на Люциуса. — Северус мог купить снотворное совсем безо всякого умысла, но зачем столько? А ведь он ещё должен был хранить его в доступном месте.
— Это ничего не доказывает.
— Допустим, но почему тогда Рей не оставил даже записки?
Ответа Люциус не знал, и до слов Нарциссы даже не задумывался о подобном. Неужели Северус имел в виду именно эту вину? Дышать Люциус смог только через пару минут.
— Этого не может быть!
— Я не говорю о том, что произошло, лишь только о том, как это выглядит со стороны.
— Но ведь это не так! Северус не мог... так.
— Люци, я не о том, кто на что способен. Подумай, чем это может грозить.
Спал Люциус просто отвратительно. Мало того, что вернулась боль в груди, так ещё никак не удавалось отвлечься от мрачных мыслей, и не давала покоя загадка — почему Рей не оставил записки? Это было совершенно на него не похоже. Впрочем, склонности к суициду у него тоже не наблюдалось. Может, случилось что-то из ряда вон выходящее? С другой стороны, кому-то бы хватило и инвалидности... но ведь Рей не такой! Или такой?
Несколько дней Люциус не мог избавиться от смутной тревоги, а когда ему, наконец, удалось успокоить разыгравшееся воображение, появился Гарри. По его виду сразу стало понятно, что случилось что-то плохое, и прежде, чем он успел заговорить, Люциус уже понял, что тот скажет.
— Северуса арестовали. Обвиняют, что это он... Рея... — глаза Гарри лихорадочно блестели. — Мистер Малфой, пожалуйста, помогите... вы же ему не чужой...
Чужим Люциус точно не был, а ещё его на мгновение переполнила благодарность Гарри за повод вмешаться в ситуацию. Хотя и без повода он бы не остался в стороне.
— Садитесь, Гарри. Я хочу знать то же, что и вы.
Оказалось, что Гарри позвонил сосед, с которым они дружили с самого детства. Он тоже не верил в вину Северуса, но объяснить, почему тот согласился с обвинениями, не мог. По его словам выходило, что Северус едва ли не подписал чистосердечное признание.
— Сэр, пожалуйста, помогите. Мне кажется, Сев сейчас плохо соображает, что происходит. И он может себя закопать... совсем... — Гарри зажмурился и выдохнул: — По-моему, он не в себе.
Это Люциус и сам видел.
— Успокойтесь, Гарри. Вместе мы его вытащим. Непременно.
Он не успел ответить из-за дикого стука в дверь. Конечно же, это был Блэк.
— Уф! Догнал! Я так и думал, что Гарри пошёл к тебе, — Сириус потёр руки. — Что вы уже успели сделать?
— Пока ничего. Гарри ввёл меня в курс дела.
— Я пришёл сказать, что вы можете рассчитывать на меня, и если нужно, я готов подтвердить любое алиби.
— Сири... ты думаешь?.. — испугался Гарри.
— Да что тут думать! Рея не вернуть. Решение он принял сам, и если даже Снейп ему помог, то не мне его осуждать. Из любой ситуации два выхода: вверх, — Сириус покосился на небо, — или вниз! И вот только не надо мне сейчас говорить про всякие библейские заповеди и мораль. Нам приходилось убивать, а это тоже не Бродяга нассал! И если человек решил, то невозможно его остановить, особенно, когда даже надежды на выздоровление не осталось.
У Блэка всегда был собственный взгляд на происходящее, с которым можно было соглашаться или нет, но изменить — невозможно. Поэтому Люциус не стал его переубеждать. А ещё, кто знает, может, как раз алиби будет их последним шансом.
— Но Северус никогда бы! — Гарри сжал кулаки.
— Сириус не об этом, — Люциус не собирался терять ни одного из союзников, потакая идиотским разногласиям. — Сейчас нам надо думать, как побыстрее вытащить Северуса. Пока он не закопал себя окончательно. Гарри, вы узнали адрес полицейского участка в Инвернессе?
— Да. Это где Лонгман-роуд пересекается с Бернетт-роуд, мне Дин объяснил, как найти, — мгновенно оживился Гарри. — Следователем назначен Крауч. Про него разное говорят... больше плохого.
— Хотел бы я увидеть того следователя, которого хвалили.
— Люци, может, тебе нужны деньги? Я же ни фига не тратил. А тебе сейчас и билеты купить, и гостиницу снять, да и Снейпа подкормить не мешало бы, — Блэк поморщился: — Это если на залог не хватит.
— Не откажусь.
Не у Риддла же занимать на такое дело? Не исключено, что дело завелось именно с его подачи. Договорились, что Сириус принесёт чек завтра утром прямо к вокзалу, откуда Люциус поедет в Инвернесс. Когда выработался какой-никакой план, стало немного легче. Время раздумий прошло, теперь наступила пора действий. Люциус быстро уладил текущие дела, написав несколько писем и поговорив по телефону со своим управляющим — благо здесь он ни от кого не зависел! — и начал собирать дорожный ридикюль. Сейчас было совершенно не ясно, насколько может затянуться этот процесс. Думать о Северусе было больно, поэтому Люциус пытался отвлечься, перекладывая вещи в соответствии с прогнозом погоды и прикидывая, какую выгоду можно извлечь, ненавязчиво демонстрируя боевые награды. Ехать он решил в парадной форме.
— Отец, ты когда выезжаешь? — точными движениями Драко принялся складывать отглаженные сорочки. — Не забудь пижаму.
Люциус вспомнил, что так и не успел поговорить с Нарциссой.
— Откуда ты узнал?
— Гарри сказал, — прищурившись, Драко невозмутимо подбирал галстук к синему костюму. — Сюда подойдёт булавка деда.
— Не слишком вызывающе? — засомневался Люциус.
— В самый раз. В Инвернессе всё ещё придают огромное значение «респектабельности», поэтому ты должен сиять.
— Именно этим я там и займусь.
— И больше улыбайся, людям это нравится.
Люциус улыбнулся — ему нравилось чувство юмора сына.
— Так?
— Ты ослепителен! — Драко полюбовался аккуратной стопкой одежды и уселся на корточки около миниатюрного бара, выбирая подходящий напиток. — Коньяк?
— Да, немного.
Люциус опустился в кресло, грея в ладони полученный от Драко коньяк. Искреннее участие сына помогло взять себя в руки и перестать нервничать.
— Как долго тебя не будет?
— Не могу даже предположить. Я подключил к делу Нотта, но он пока изучает материалы и не делает прогнозов.
— Ты забронировал гостиницу?
— Да. «Редклифф» на Гордон Террас.
— Хорошо. Отец, ты помнишь, я обещал тебе составить компанию летом?
— Конечно, помню, — Люциусу стало неловко из-за того, что последние события заставили его забыть об этом. — Но ведь ты понимаешь, сейчас...
— Отлично понимаю. Я как раз хотел тебе сказать, что мои планы тоже немного изменились, и я решил съездить к морю.
— Один?
— Разумеется, нет.
А вот это уже было интересно. Даже очень. В свои двадцать пять лет Драко проявлял потрясающую сдержанность и все вопросы Нарциссы о своей личной жизни обращал в шутку. Неужели что-то изменилось?
— Ты хочешь об этом рассказать?
— Хочу, но не сейчас.
— И почему же?
— Разговор будет долгим, — улыбнулся Драко.
— Ты уже успел поговорить с Нарциссой?
— Нет.
И Люциус прекрасно понимал почему. Она бы не успокоилась, пока не узнала все подробности романа сына, а что это был именно роман, сомневаться не приходилось. Драко выглядел слишком счастливым, говоря о поездке. И, наверное, у него были для этого основания, хотя, конечно, и его сомнения Люциус мог понять. Ему самому всегда очень тяжело давались разговоры о чувствах — он ведь так и не научился о них говорить. Во времена, когда они с Нарциссой шли к алтарю, такие разговоры считались непристойными, а потом... потом было как-то не до красивых слов. Поэтому и Драко так непросто.
— Я буду ждать, сын.
— Пожелай мне удачи.
И Люциус пожелал. От души. Потому что кому ещё быть счастливым, как не молодым? У Драко всё впереди, и Люциус искренне надеялся, что сын сумеет сделать то, что не очень хорошо получилось у него. Как там говорила юная Лили? Взрослые перестают мечтать? Или это были его слова? Неужели склероз?
Засыпая, Люциус пытался представить себе избранницу Драко, но почему-то никак не мог избавиться при этом от образа Гарри. Вот что значит, когда у самого совесть нечиста! Драко и Гарри всего лишь друзья. Лучшие. Примерно такие же, как Сириус с Джеймсом или сам Люциус с Северусом... стоп — Северуса он точно зря привёл в пример. Сердце снова защемило от лишних сейчас мыслей, и Люциус постарался думать только о Драко. Он мог лишь надеяться, что избранница сына умела любить. Как Северус.
***
Блэк примчался на вокзал к самому отправлению, вручил Люциусу чек и несколько раз хлопнул по плечу, желая удачи. А потом воровато оглянулся и прошептал:
— Будь осторожнее, Люци. Про этого Крауча мне рассказывал Грюм. Редкостная мразь. Поддерживал БСФ, а когда полетели головы, сдал собственного сына, чтобы выкрутиться. Хорошо, что мальчишка ничего не успел натворить... жена у Крауча, кстати, после этого ушла.
— И зачем ты мне об этом рассказываешь? — не то чтобы Люциус не понимал, но хотелось убедиться.
— Ты сможешь извлечь выгоду и из этих крох, — усмехнулся Сириус и вновь стал серьёзным. — Удачи! Если вдруг что, то телеграфируй, я сразу приеду.
В деликатных делах Блэк был бесполезен, но сейчас могла понадобиться любая помощь. Особенно, если вдруг придётся преступить закон. По мелочи, разумеется, но чем чёрт не шутит.
— Обязательно!
Поезд медленно тронулся, и Люциус легко запрыгнул на подножку своего вагона. Надо будет попросить Нотта собрать сведения об этом Крауче — с такими людьми гораздо проще иметь дело, если взять за яйца. Надо же! Ещё один почитатель сэра Мосли. И в такой глуши.
Первым делом Люциус отправился в гостиницу и, развесив вещи в шкафу, привёл себя в порядок. После чего отправился знакомиться с Краучем. Нотт должен был приехать вечерним поездом, но ждать его появления Люциус не собирался в тайной надежде решить вопрос быстро и без особых усилий. В конце концов, дело Северуса не стоило и выеденного яйца.
Инвернесс Люциус знал плохо, а потому сильно удивился, когда обнаружил, что его гостиница находится рядом с тюрьмой. Он с потрясением разглядывал глухие неприступные стены, обходя её по периметру, и думал о том, что Северус где-то рядом, а значит, можно договориться о свидании с ним, чтобы немного приободрить. А прямо сейчас стоило поспешить в полицейский участок. Люциус махнул рукой, останавливая такси, и через четверть часа уже был у кабинета Б. Крауча.
— Чем могу служить?
Люциус улыбнулся как можно шире и шагнул в просторный кабинет следователя по «особо важным делам».
— Люциус Абраксас Малфой к вашим услугам.
Цепкий взгляд Крауча скользнул по Люциусу, оценивая ткань костюма и на несколько мгновений задерживаясь на старинной булавке для галстука.
— Бартемиус Крауч-старший, — чопорно отозвался он, решив, что с Люциусом можно иметь дело. — Вы по какому вопросу?
— Я к вам по делу Снейпа. Я лично знаком и с ним, и с покойным мистером Мальсибером. Никак не могу поверить...
— Что таких людей носит земля? — пафосно воскликнул Крауч, не давая Люциусу закончить. — Работая в полицейском участке, я быстро расстался со многими заблуждениями и избавился от иллюзий. Чудовищное преступление!
От такого энтузиазма Люциусу стало не по себе, но он нашёл силы хладнокровно кивнуть:
— Так может, уделите мне несколько минут вашего времени и расскажете, что произошло?
— С удовольствием. Я как раз сегодня закончил изучать контакты фигурантов дела и хотел сам пригласить вас на беседу. В качестве свидетеля, разумеется.
Губы Крауча растянулись в улыбке, но взгляд остался холодным. И всё-таки до Риддла ему было далеко — масштаб не тот.
— Готов ответить на все ваши вопросы. Но всё же, может, приоткроете завесу тайны?
— Какая завеса? — Крауч поморщился и досадливо отмахнулся. — Убийца даже не думал изворачиваться, полностью признав свою вину.
Если бы у Люциуса была такая возможность, он бы слетал в прошлое и укоротил Снейпу язык.
— Так и сказал?
— Ну, не так прямо, — Крауч наморщил нос, отчего вздыбилась жесткая с виду щёточка его усов. — Но поверьте, слова «я виноват» были первыми, когда его пришли арестовывать.
— Может, он винит себя, что недосмотрел? Я знаю его с тридцать седьмого года, мы вместе воевали...
— Понимаю, — Крауч кивнул. — Никто не застрахован от разочарований. Но вы ошибаетесь. У меня есть и другие улики, указывающие на Снейпа.
— Например?
— Например, то самое снотворное, которое Мальсибер просто не смог бы купить себе сам.
— Может, оно было в доме? После войны многие страдают бессонницей.
Крауч снисходительно взглянул на Люциуса:
— Новенькая упаковка из лондонской аптеки? Зачем покупать столько и так далеко? В госпитале Уика можно приобрести снотворную микстуру в любое время. Я узнавал у доктора Майера. Конечно, не в смертельной дозировке.
— И всё-таки вы меня не убедили. Снейп не такой.
— Сколько лет после войны вы его не видели? Люди меняются, знаете ли. К примеру, их сосед, мистер Харрис, показал, что когда он пришёл к ним в дом сообщить об аварии, Снейп встретил его, угрожая кочергой. Не верите? Напрасно. Показания мистера Харриса приобщены к делу.
— Может, он не так понял...
— Как это можно ещё понять? Смиритесь, мистер Малфой. Это было хладнокровное убийство, которое Снейп даже не удосужился замаскировать написанием посмертной записки.
— Мне трудно в это поверить. У него не было мотива.
— Вы так думаете? — Крауч злорадно усмехнулся. — А вы знаете, что Снейп с Мальсибером были любовниками?
Люциуса замутило:
— Разве это что-то меняет?
— Ну, не скажите! От любви до ненависти один шаг, и там, где когда-то бушевали страсти, — у Крауча масляно заблестели глаза, — там эти страсти частенько приобретают другой оттенок. Криминальный. Особенно, когда один оказывается инвалидом и садится на шею другого. Кому такое понравится? Снейп ещё довольно молодой и вполне мог рассчитывать найти себе кого-то ещё... сами понимаете для чего. А может, даже уже нашёл, потому что на все вопросы на эту тему предпочитает отмалчиваться. Но ничего, я не сомневаюсь, что он разговорится.
— Я так не думаю.
Крауч самодовольно покачал головой:
— Вы плохо знаете людей. Особенно таких — погрязших во грехе. Поверьте, это будет громкое дело. Инвернесс — глухое место, но вы же знаете, как глубоки тихие воды.
Люциус почувствовал, как под его ногами закачался пол, и попытался зайти с другой стороны:
— Но раз Снейп во всём признался, может, имеет смысл отпустить его под залог? До суда.
Крауч сцепил пальцы в замок и строго взглянул на Люциуса:
— Нет и ещё раз нет! Я буду категорически возражать. Это помешает следствию. Я понимаю ваш... кх-хе... — он прокашлялся и с елейной улыбкой продолжил: — гуманизм, но нет! Это моё дело, и я доведу его до конца. А сейчас я бы хотел задать вам несколько вопросов. Без протокола.
Крауч умел задавать вопросы, но поймать Люциуса в ловушку или хотя бы загнать в угол у него не получилось, как не удалось и обернуть его показания против Северуса. И пусть эта встреча закончилась вничью, у Люциуса появился огромный повод для беспокойства. Стало понятно, что Крауч будет всеми силами раздувать это дело, привлекая к нему внимание, в надежде поправить свою карьеру. Для его амбиций Инвернесс был слишком мал.
***
Работать с Ноттом было легко, прежде всего потому, что ему не требовались долгие объяснения: Люциус всего лишь обозначал проблему и получал не только полноценную консультацию по праву, но и куда более ценные стратегические советы. Так, Нотт не только сумел устроить свидание с Северусом, но и сообщил, что почти все работники тюрьмы прошли войну, поэтому военная форма на Люциусе поможет установлению контакта.
— Все мы люди, Люциус, и все мы помним нашу недавнюю историю. Не надо об этом забывать. Мы не сможем сейчас ни забрать нашего подопечного, ни улучшить ему условия, но мы можем изменить к нему отношение.
— Спасибо, Теодор. За всё.
Нотт лишь развёл руками.
— Ты мне за это платишь.
Но, разумеется, дело было вовсе не в деньгах, точнее, не совсем в них. За эти годы Нотт стал другом семьи, сначала консультируя Люциуса по щекотливым вопросам ренты, а потом и вовсе помог Нарциссе избежать полицейского преследования за участие в организации демонстрации, даже не пытаясь остудить её горячую голову. Ценный человек.
Собираясь в тюрьму, Люциус нервничал. Их последняя встреча с Северусом вышла крайне тяжёлой, и до него не удалось достучаться. Удастся ли сейчас? Кто знает, но так или иначе, сдаваться Люциус не собирался. Конечно, повод надеть боевые награды выдался не самый лучший, но чем ближе он подходил к тюрьме, тем яснее осознавал правоту Нотта. Случайные прохожие смотрели на него кто с восторгом, кто с интересом, но все — с уважением. Даже сержант на проходной смутился, досматривая Люциуса. Но дело своё знал: покончив с обыском, он быстро вызвал конвоира, чтобы проводить Люциуса в комнату встреч.
Встречи с заключёнными проходили в маленьком помещении, разделённом решёткой, в котором из мебели было лишь два стула по разные стороны этой стальной перегородки. Конвоир встал в углу за спиной Люциуса и явно не собирался уходить.
— Вы будете присутствовать при встрече? — Люциус улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Да. Таков порядок.
— А вы не расскажете мне о порядках? Я первый раз в такой ситуации и не знаю, как себя вести.
О своём небогатом тюремном опыте Люциус предпочитал не вспоминать, но сейчас никак не мог избавиться от тягостного дежа вю, когда даже запах навевал отвратительные образы прошлого.
— Запрещена передача вещей, записок, — монотонно забубнил охранник.
— Где вы воевали? — перебил его Люциус.
— В Нормандии, — быстро отозвался тот и замер: — Это так заметно?
— Да. У вас это во взгляде.
— Я был контужен, — поморщился он, — потом долго валялся в госпитале.
— А мы с Северусом прошли всю войну. Дюнкерк, битва за Лондон, конвои. Он прикрывал мне спину.
— Говорят, он убил своего... — охранник снова поморщился, подбирая слова: — сослуживца.
— Чудовищная ложь, — Люциус задохнулся от боли. — Они с Реем вместе были в плену и пережили такое... Если за что он и может себя винить, так только, что не сумел предотвратить. После аварии Рей остался инвалидом и предпочёл уйти. Сам. Это трагедия для Северуса.
— Мне не положено с вами разговаривать, — тихо сказал охранник.
— Хорошо.
Люциус отвернулся и, немного постояв, тяжело опустился на стул, пытаясь совладать с эмоциями. Не хватало ещё Северусу увидеть его смятение. Через несколько минут, когда молчание стало совсем тягостным, послышался скрежет замка, и вторая дверь в камеру открылась, пропуская Северуса. Его конвоир без церемоний толкнул его на стул:
— У вас двадцать минут.
Сердце Люциуса замерло от боли. Похоже, Северус уже поставил на себе крест, таким потухшим и безжизненным стал его взгляд, лишь на мгновение оторвавшийся от пола. Стоило ему понять, кто перед ним, как Северус словно окаменел. Люциус вглядывался в его лицо, радуясь, что не видит никаких следов насилия, кроме как над самим собой. Кажется, он перестал есть, настолько худым и измождённым казался.
— Северус... Сев...
— Зачем ты пришёл, Люци?
Даже его голос стал совершенно невыразительным и каким-то бесцветным. Люциус помнил о свидетелях, поэтому старался тщательно подбирать слова.
— Я хочу вытащить тебя отсюда.
— Зачем?
— Потому что ты не виноват в смерти Рея.
— А кто тогда виноват? Кто?
— Ты не мог предотвратить того, что он сделал.
— Меня обвиняют не в этом.
— Правильно! — Люциус разозлился. — А почему бы тебе тогда не рассказать про смерть Джеймса, которого ты не смог спасти? Или Лили, чьего сына ты вырастил?! Они тоже погибли, и ты ничего не смог сделать. Давай, продолжай себя закапывать и жалеть себя!
— Люци, я не...
— А о Гарри ты подумал? Каково ему будет остаться без тебя?
— Он уже взрослый, — Северус закусил губу и обхватил себя руками, словно замёрзнув. — Он получит в наследство наш дом и...
— Заткнись, идиот! Наследство он получит, как же... ты ему нужен, а не твой дом на краю земли.
— Там ещё собака есть... его зовут Бродяга. Люци, если можешь, позаботься о нём. Я не смог, хоть и обещал.
— Слабак!
Люциус вскочил с этого дурацкого стула и наотмашь ударил по решётке, отчего та зазвенела. Северус дёрнулся, словно эта пощёчина всё-таки досталась ему.
— Люци...
— Борись, идиот! Или хотя бы прекрати себя закапывать, когда ты ни в чём не виноват, и не мешай нам бороться за тебя. Потому что ты нам нужен!
— Вам?
— Да, нам! Не только Гарри или там Бродяге, но и Блэку, который примчался ко мне сразу, как узнал. А ещё Артуру, Фрэнку, Алисе, Бель, которые ещё не знают о твоей глупости. А ещё ты нужен мне! Понял?! Ты это понял? Я знаю, что ты невиновен, и сделаю всё, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь!
Люциус замолчал, тяжело дыша, потому что ему больше нечего было сказать, а ещё потому, что Северус, наконец, осмелился посмотреть ему в глаза. И пусть его взгляд заблестел от непролитых слёз, но в нём снова появилась жизнь. Наверное, потому что никогда прежде Северус не видел, чтобы Люциус настолько терял самообладание. Но оно того стоило!
— Свидание окончено! — объявил Люциус и почти дошёл до двери, но всё-таки не смог уйти, не обернувшись, чтобы ещё раз увидеть Северуса. — Держись!
Показалось, или он всё-таки улыбнулся в ответ? Люциус хотел верить, что не показалось.
— Сильно вы с ним, — уважительно пробормотал охранник, когда они оказались в коридоре.
— Заслужил, — Люциус перевёл дыханье. — И это лучший лётчик-ас Берегового Командования! Идиот...
— Зато у него хорошие друзья.
— Это да, — согласился Люциус. — И мы своих не бросаем. Особенно в бою.
На улице так ярко светило солнце, что Люциус зажмурился до белых кругов перед глазами. Ему дико было думать, что всего в нескольких метрах царит мрак и сидят люди, лишённые самого лучшего, что только может быть — свободы. Он немного прогулялся, а когда вернулся в гостиницу, портье, улыбаясь, протянул ему записку:
— Вам звонила одна леди. Она назвала меня идиотом и потребовала, чтобы я записал то, что следует передать вам, чтобы не забыл ни слова.
Разумеется, это была Бель. А вот записка заставила Люциуса трижды её перечитать, чтобы убедиться, что он всё правильно понял. «Завтра мы с Томом ждём тебя к обеду. Это касается Северуса». Люциус перевёл взгляд на портье:
— Купите мне билет на ночной поезд до Лондона. А номер оставьте за мной. Я вернусь.
***
Утренний Лондон встретил Люциуса туманом и мелким дождём. Отчего-то это усугубило тревогу, терзавшую после получения сообщения Бель. Нарцисса, как оказалось, не видела сестру всю неделю, а при последней их встрече Бель показалась ей чересчур нервной. Ждать до обеда было невыносимо, к тому же была возможность обвинить портье в неточности при передаче послания, поэтому Люциус отправился в дом Риддлов сразу же, как только привёл себя в должный вид после дороги. Драко дома не ночевал, что не сильно удивило, если помнить о его сердечных делах. Нарцисса наверняка знала о сыне больше, но не спешила заводить разговор, и Люциус решил, что беспокоиться не о чем.
— Добрый день, Питер. Беллатрикс просила меня приехать для встречи с ней и мистером Риддлом.
— Да, конечно, — Питер ловко принял у Люциуса лёгкий дорожный плащ и услужливо распахнул дверь. — Прошу вас, мистер Малфой.
— Дядя Люци!
Хорошо, что Люциус не забыл коробку конфет для Лили. Она приняла их, как учили: благосклонно кивнув, и сразу же воспитанность её оставила. Лили быстро открыла коробку и наугад вытащила оттуда конфету, пытаясь угадать начинку.
— М-м-м... сливочная помадка. Дядя Люци, давайте я провожу вас к папе, он в кабинете.
— Веди.
Лили взяла его за руку и чинно повела по коридору. Наверное, Люциус всё-таки пришёл раньше времени, но — кто знает? — может, оно и к лучшему, и хозяев удастся застать врасплох. Почему-то Люциус был уверен, что разговор предстоял тяжёлый, и любая, даже самая маленькая фора не помешает.
— Папочка, я Люци привела!
Лили вихрем влетела в кабинет, где сразу же забралась на колени Тома, с превосходством взглянув на Люциуса. Она потёрлась головой о подбородок отца и принялась предлагать ему конфеты, которые, как оказалось, тот любил. Люциус с интересом наблюдал, как во взгляде Риддла сменяют друг друга совершенно не свойственные ему эмоции: нежность, сердечность, мягкость, доброта, сентиментальность. Как же Лили была похожа на отца! Те же выразительные упрямо поджатые губы, тот же ровный нос, тот же разрез точно таких же ярко-синих глаз... только вот, пожалуй, волосы были, как у Бель — черные, непослушные, кудрявые и очень густые.
— Присаживайтесь!
Риддл указал Люциусу на стул перед собой и, поцеловав Лили в макушку, что-то ей сказал, отчего она сразу стала серьёзной.
— Конечно, папочка.
Она мгновенно оказалась перед столом и, сделав в сторону Люциуса книксен, быстро удалилась из комнаты, не забыв, впрочем, про конфеты. Несколько мгновений Том молчал, собираясь с мыслями, а потом вдруг достал из ящика стола бутылку коньяка и три бокала, явно рассчитывая на появление Бель. Правда, пока он наполнил лишь два из них.
— Рад вас видеть, свояк, — Том отсалютовал бокалом и пригубил коньяк, пристально глядя на Люциуса.
Он редко когда настолько подчёркивал родство, и Люциус вдруг подумал, что будет делать, если сейчас Риддл попросит его оставить дело Северуса. По-родственному. Просто потому, что поверил в его вину. Не потому ли Бель сейчас нет? Так или иначе, этот вопрос следовало прояснить в первую очередь.
— Взаимно, — Люциус поднял бокал. — Мне передали слова Беллатрикс о том, что вы хотите обсудить дело Северуса. Поэтому я и приехал из Инвернесса.
— Бель немного форсирует события.
Том сделал ещё один глоток и принялся крутить бокал в тонких пальцах. Он словно всецело был увлечён игрой света в стекле и забыл о собеседнике. Но Люциус почти всегда мог похвастаться выдержкой и самообладанием, поэтому просто ждал, наслаждаясь ароматом изысканного напитка.
— Но подобная слабость простительна женщине, не так ли?
Люциус кивнул:
— Безусловно.
Он решил выжидать. В его положении это была лучшая тактика — сначала стоило узнать, что хочет сообщить Риддл. Но тот медлил, и это снова наводило на самые неприятные мысли.
— Когда я познакомился с Бель, я не сразу смог оценить твёрдость её характера и силу духа. Можно даже сказать, что сначала она стала мне другом, и только потом я с удивлением осознал, что дружу с очаровательной женщиной, — Риддл сделал ещё один глоток, взглянув на Люциуса поверх бокала: — К тому времени у меня за плечами был неудачный брак и ещё одна... гм-м... история, свидетелем которой вы оказались.
Люциус похолодел. Он никогда не позволял себе никаких намёков на ту давнюю историю с Реем. Более того, он был бесконечно благодарен Тому, когда тот вытащил из расстрельного списка Северуса вместе с Реем. Неужели сейчас Риддл решил исправить то, что когда-то сделал?..
— Я действительно прикипел душой к Рейнарду. Долгие годы он значил для меня слишком много, чтобы я мог быть беспристрастным. Когда я говорил, что мне не важно, с кем он и как живёт, я сильно лукавил — мне хотелось оставаться для него самым важным.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он слишком хорошо знал Риддла, чтобы не понимать цену этих откровений. Этот человек никогда не обнажал душу, если только не преследовал при этом какую-то цель. Знать бы, какую... и почему нет Бель?
— Пожалуй, ни о чём в жизни я не жалел так сильно, как о том, что позволил ему уйти. Но если бы мне удалось вернуться в то время, я поступил бы точно так же. Я не буду говорить о том, что не хотел ломать жизнь мальчику... хотел! Лишь бы он был рядом. А потом я уважал его за то, что он этого не позволил. Всё-таки у него был характер, и была воля.
Том снова разлил коньяк.
— Вы умеете слушать, Люциус... и умеете слышать. Как вы думаете, зачем я сейчас вам это говорю?
Делиться своими мыслями не хотелось, поэтому Люциус неторопливо отпил из бокала, жалея о том, что не может закурить.
— Когда человек уходит, его хочется помнить.
— Имен-н-но! Его хочется помнить. Но иногда память играет с нами злые шутки, и тогда воспоминания начинают влиять на нашу жизнь. Никогда и никого такое не доводило до добра, — Том с сожалением взглянул на пустой бокал. — Старею, — печально вздохнул он, — и становлюсь сентиментальным.
— Тебе очень далеко до старости...
Люциус не услышал, когда появилась Бель, но она всегда отличалась кошачьей грацией и бесшумной походкой. Она подошла к Тому и нежно поцеловала его в висок, после чего налила себе коньяк и уселась на подлокотник кресла супруга. Она казалась немного смущённой, если это слово вообще можно было отнести к взбалмошной Бель.
Люциус с удивлением отметил, как Том, который был крайне скуп на публичные проявления чувств, если, конечно, они не были частью игры, приобнял Бель, прижимая её к себе. Он даже взял её за руку, словно пытаясь поддержать. Она благодарно кивнула и резко, совершенно не по-женски осушила бокал, после чего вытерла губы тыльной стороной ладони и взглянула Люциусу в глаза.
— Рея убила я, — твёрдо сказала она.
Сказать, что это заявление повергло Люциуса в шок, означало сильно преуменьшить. Ему казалось, что он слишком хорошо знал Бель, чтобы поверить в подобное, однако она не спешила рассмеяться и обратить всё в шутку.
— Технически Рея убила я, — повторила она, упрямо выпячивая подбородок.
— Но... как? — Люциус был слишком ошарашен, чтобы яснее выражать мысли, но Бель его отлично поняла.
— Я передала ему это чёртово снотворное. Просто для того, чтобы он имел возможность уйти сам, когда станет невмоготу. Это было его право. Ты только представь себя на его месте... это же ужасно!
— Бель, но люди годами так живут, как-то приспосабливаются, — Люциус повторил слова Фергюссона, в которые изо всех сил старался поверить. — Ты вспомни о Бэйдере.
— Дуглас мог ходить! Он довольно ловко управлял своими протезами. Если бы у Рея была та же беда, он бы встал. Люци, я не говорю, что поступила правильно, я не святая. Я просто пообещала ему, что помогу это сделать быстро и безболезненно. И я до последнего верила, что он не шагнёт за эту грань, — Бель порылась в ящике стола Тома и, достав сигареты, закурила. — Я пережила смерть Лили. Она ушла вслед за любовью, и остановить её было невозможно. У Рея был другой случай — мне казалось, что ему есть, за что здесь держаться. Но, к сожалению, у каждого своя боль.
— У каждого своя, — согласился Люциус. — Но ты ведь понимаешь, что твои действия противоречили закону?
— Да, — Бель отложила дымящуюся сигарету и с силой потёрла лицо ладонями. — А ещё я понимаю, что Рей действовал осознано и уходил легко. Мы все приходим в этот мир одинаково, не выбирая. И всю жизнь нас пытаются лишить права выбора, предлагая смириться, терпеть, жить по правилам...
— В твоём случае это не сработало, — Том накрыл рукой ладонь Бель и успокаивающе погладил.
Люциус с удивлением понял, что этот простой жест действительно успокоил Бель: она выдохнула и гораздо сдержаннее продолжила:
— Я считаю, что нельзя лишать человека последнего выбора и мешать ему уйти красиво.
— Красиво? — согласиться с таким Люциус не мог. — Рей всё решил сам. Один.
— Да, сам! Смерть очень интимный процесс! — снова вскинулась Бель. — И нельзя лишать человека права выбирать, когда уходить. Ему было невыносимо чувствовать свою беспомощность и быть обузой до конца жизни. Понимаешь? Невыносимо! У него не было надежды что-то изменить в своём состоянии, и смириться с ним он тоже не мог. И я его понимаю.
Люциус такое тоже мог понять, и если бы смерть Рея так не ударила по Северусу, наверное, мог даже поддержать Бель, как бы дико это не звучало. Но не сейчас.
— Я понимаю тебя, Бель, понимаю Рея, я даже понимаю Северуса, когда он винит во всём себя, но я не понимаю, почему он должен за всё заплатить.
— Поэтому мы и пригласили тебя, — взгляд Бель стал сосредоточенно холодным. — Нам надо понять, как его освободить. Том хотел забрать дело Снейпа под юрисдикцию военного ведомства, но этот идиот уже успел наговорить на самый суровый приговор трибунала. Поэтому его выгоднее оставить у Крауча.
— У Крауча? — Люциус задохнулся от возмущения. — Он решил, что это дело послужит его карьере, поэтому сделает всё, чтобы его раздуть.
— Значит, мы должны его развалить, — хладнокровно отозвался Том. — Я знаю Крауча ещё по довоенным делам. У него отличная хватка, и он неплохо соображает. Я могу предложить ему небольшую должность в Министерстве, однако он должен потерять интерес к делу Снейпа, чтобы ухватиться за возможность заново выстроить свою карьеру.
— Легко сказать, — отчаялся Люциус.
— В деле должны появиться новые обстоятельства, — Том говорил тихо, но каждое его слово камнем придавливало Люциуса к земле. — Я обеспечу отказ Крауча от этого дела из-за отсутствия состава преступления, но он должен усомниться в успехе. Я ничуть не сомневаюсь, что вам, Люциус, это под силу. Скажу больше, кроме вас, пожалуй, этого не сможет сделать никто. Не хватит ни фантазии, ни желания.
***
Домой Люциус возвращался в самых растрёпанных чувствах. С одной стороны, Риддл обещал поддержку — и какую! — а вот с другой... Люциус не чувствовал себя обделённым фантазией, но именно в этом деле не мог придумать ничего толкового. Письмо от Рея, конечно, можно было бы сфальсифицировать, но простейшая экспертиза почерка вскроет подлог, и его последствия точно окажутся фатальными для Северуса. Значит, надо было искать другой путь.
Слова Бель странным образом напомнили Люциусу о случайной встрече в кафе. Тот самый сумасшедший старик, рассуждающий об эвтаназии, мог бы оказаться полезным в деле Северуса. Мысль мелькнула сначала очень неясная и неопределённая, но чем больше Люциус думал об этом, тем сильнее понимал, что из этого что-то могло выйти. Когда-то давно он читал детектив, где двое случайных попутчиков договорились о двух убийствах так, чтобы составить алиби друг другу... почему нет?
Допустим, тот старик помог Рею в обмен на то, чтобы Рей помог ему... или не так! Тот старик мог быть просто убеждённым приверженцем эвтаназии и помог Рею. Могло такое быть? Да легко! Скорее всего, он не первый раз бывал в кафе, и Люциус не был первым человеком, к которому тот подсаживался с такими разговорами... допустим. Свидетелей этого как раз можно отыскать... а вот дальше? Наверняка у того старика были большие проблемы, если он отчаялся настолько, что обратился к Люциусу с той самой просьбой. И если пойти ему навстречу, то и он не откажется! Оставалось найти его и попросить о помощи.
Люциус ухватился за эту идею, и чем дальше, тем больше она ему нравилась. Он уже примерно представлял знакомство Рея с этим стариком, их задушевные беседы и взаимные договорённости, а также придумал, как организовать то самое злополучное алиби для Северуса, которое развалит дело. Была только одна проблема, но катастрофическая по своей сути — Люциус не мог вспомнить имени своего случайного собеседника.
Конечно же, первым делом он отправился в то кафе, где произошла встреча. Однако старик вовсе не был там завсегдатаем, как показалось Люциусу. Во всяком случае, его никто не смог вспомнить. В соседних магазинчиках тоже никто не сумел ему помочь, и когда Люциус почти отчаялся, он вдруг вспомнил о хорошем знакомом этого старика. Ну, конечно! Дамблдор. У кого ещё могли быть такие странные знакомства и связи?
Найти адрес Дамблдора для Люциуса не составляло никакой проблемы. Другое дело — напроситься на встречу. В своё время Люциус раскритиковал организацию учебного процесса в авиашколе, что привело к непониманию со старым директором, который после такого «позора» ушёл в отставку. Но ради спасения Северуса можно было пойти и на большие унижения.
«Уважаемый мистер Дамблдор! Прошу вас принять меня по делу исключительной важности. Кроме вас никто не может помочь в его решении, а его итогом может стать человеческая жизнь. С уважением, Л. Малфой».
Теперь оставалось дождаться ответа.
***
Альбус Дамблдор никогда не нравился Люциусу. Идеализм в людях всегда настораживал. Все эти рассуждения об общем благе и желание каждому дать ещё один шанс казались неискренними и даже фальшивыми. Какой может быть второй шанс для труса, предавшего товарищей? И разве не понятно, что невозможно сделать хорошо всем? Хотя бы потому, что все люди разные, как и их потребности, и то, что хорошо одному, может оказаться кошмаром для другого. Люциус не верил в правдивость подобных измышлений и всегда сомневался в порядочности Дамблдора.
На удивление, старик каждый раз только посмеивался над попытками Люциуса вывести его на чистую воду, чем несказанно бесил. Поэтому отношения не сложились, и когда Дамблдор объявил о своём уходе с поста директора школы, Люциус облегчённо вздохнул и ни минуты не сомневался, что это их последняя встреча. Но судьба, как известно, любит пошутить. С другой стороны, идти на поклон к Дамблдору гораздо приемлемее, чем терять время на розыски случайного знакомого по кафе и пабам Лондона.
— Вы к кому? — открывшая дверь дряхлая старуха подозрительно уставилась на Люциуса сквозь толстое стекло монокля.
— Альбус Дамблдор назначил мне на полдень.
— Стойте здесь! Я уточню, — властно распорядилась старуха и шаркающей походкой отправилась по коридору.
— Ирма, кого там черти принесли? — остановил её надтреснутый голос из комнаты.
— Это к Алу, Минни. Надеюсь, он не забыл, что что-то там назначил.
— С его-то склерозом? Не смеши меня.
Люциус не успел впасть в когнитивный диссонанс, когда услышал:
— Милые дамы, я не глухой! И всё помню.
— Можно подумать, мы поверили, — ехидно отозвалась старуха и махнула Люциусу рукой: — Идите сюда, пока он не уснул.
— Ирма, как не стыдно?! В каком свете ты выставляешь меня перед молодым человеком?
Дамблдор встретил Люциуса в дверях комнаты и радушно пригласил войти. В глазах зарябило от пестроты его одежды — даже если он не был глухим и пребывал в твёрдой памяти, то зрение, скорее всего, оставляло желать лучшего. Об этом, кстати, свидетельствовали и толстые стёкла очков, делавшие взгляд Дамблдора каким-то беспомощным и немного наивным. Люциус даже обеспокоился, как бы тот не впал в детство. Шёлковый халат Дамблдора ярчайшего голубого цвета был расписан жёлтыми и красными звёздами и подпоясан широкой лентой изумрудно-зелёного цвета, в тон стёганому жилету, расшитому стеклярусом.
— Добрый день, дорогой Люциус, рад вас видеть. Присаживайтесь, где вам будет удобно.
Самому Дамблдору удобнее всего оказалось полулежать на оттоманке среди пёстрых подушек, в компании полосатой кошки, которая даже не проснулась, когда оказалась на костлявых коленях вместо мягкой подушки.
— Присаживайтесь, мой дорогой. Разговоры о жизни и смерти требуют удобства для тела.
Люциус уселся в низкое кресло, оказавшееся таким мягким, что под его весом провалилось почти до самого пола. Никакого удобства он не ощутил, впрочем, ему никогда не нравилась подобная мебель, но не предъявлять же претензии? По меньшей мере, это глупо. Дамблдор принялся гладить кошку, рассказывая ей, какая она умница-красавица, и когда тем же тоном продолжил беседу, Люциус не сразу понял, к кому он обращается.
— Похоже, вас сильно прижало, мой мальчик, и тем интереснее узнать, что же вас заставило обратиться ко мне.
— Ваши многочисленные связи, — постарался улыбнуться Люциус. — В самых разных кругах.
— Вам понадобилось затеряться среди маргиналов? Вынужден вас огорчить — ничего не выйдет, вы слишком заметны.
Кажется, это была шутка.
— Не так экстремально, Альбус. Я ищу одного человека.
— Интересно, какого?
— Ещё зимой я познакомился с очень любопытным человеком. Он подсел ко мне в кафе и рассуждал как раз о жизни и смерти. В частности, об эвтаназии.
— Очень интересно, продолжайте.
Кошка на коленях Дамблдора перевернулась на спину и, обхватив лапами его руку, принялась покусывать узловатые пальцы.
— Тогда же он попросил меня оказать небольшую услугу.
— И вы ему отказали, а сейчас вдруг решили пойти навстречу?
— Не совсем так, но что-то в этом роде. Мы не договорили.
— Очень жаль... жизнь такая быстротечная штука.
— Мне тоже так кажется.
— А почему вы решили, что я смогу вам помочь его найти?
— Он говорил, что вы с ним знакомы.
— Вот как? — Дамблдор поднял кошку и, устроившись поудобнее, положил её себе на грудь. — И как же его зовут?
— В том-то всё и дело. Он представился, а я забыл, и теперь эта встреча не даёт мне покоя. Но я был уверен, что у вас не так много знакомых с подобными взглядами. Всё-таки эвтаназия — довольно щекотливая тема.
— Действительно, — согласился Дамблдор, — я бы даже сказал, убийственно скользкая.
— Так вот, — Люциус немного приободрился, — мне очень надо обсудить с ним одно дело, от которого буквально зависит жизнь человека.
— Он нужен вам для консультации?
Люциус и сам не ожидал, что так обрадуется. Похоже, Дамблдор всё-таки понял, о ком идёт речь, а значит, можно было рассчитывать на адрес того старика. Ну, или, на худой конец, на его имя.
— Да. Мне нужна консультация. Я готов щедро заплатить.
Казалось, Дамблдор уснул. Он прикрыл глаза, и даже его рука, поглаживающая кошку, замерла. Когда пауза чересчур затянулась, Люциус не выдержал:
— Альбус, пожалуйста, мне нужно узнать хотя бы его имя. Пожалуйста!
Ответить Дамблдор не успел, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в комнате появилась старуха. Наверное, та самая Минни, с которой разговаривала встретившая Люциуса Ирма, если, конечно, Дамблдор не устроил здесь гарем.
— Ах, вот она где! Моя девочка... Сколько раз я говорила, что в полдень ей надо принимать сердечные капли, а тебе, Ал, что пнём об сову, что совой об пень! Это ты можешь потерпеть со своими пилюлями от склероза, а здоровье нашей девочки требует особого отношения... развалился тут...
— Минни, она так сладко спала, — попытался оправдаться Дамблдор.
— А то я не знаю, как она спит, — ворчливо отозвалась Минни и совершенно другим тоном продолжила: — Я приготовила чай, и если ты, Ал, позабыл о гостеприимстве, то это только твои проблемы, надо было назначать встречу на другое время. А между прочим, к чаю у нас есть чудесный мармелад, тот самый, что ты любишь, в форме лимонных долек.
— Как это мило, Минни.
— Не заговаривай мне зубы, — старуха, наконец, удостоила Люциуса вниманием и даже изобразила что-то типа поклона. — Сильвупле, мистер Малфой, пройдёмте в столовую.
— А не могла бы ты, Минни принести нам чай сюда? Нам здесь было бы удобнее.
— Ага, опять секреты? Дождёшься, что я куплю слуховую трубку и буду подслушивать.
Всё-таки почтенный возраст предполагал некоторую простоту нравов, которая могла шокировать кого угодно, только не Люциуса. Минни подхватила кошку и понесла её «на процедуры», пообещав принести чай. Когда дверь за ней закрылась, Люциус решил вернуться к прерванному разговору:
— Альбус, вы же поняли, о ком речь? Пожалуйста, назовите его имя.
Улыбка Дамблдора получилась печальной:
— Его звали Гаррик Олливандер.
— Звали? — Люциус похолодел.
— Сегодня ровно неделя, как его не стало... К сожалению, жизнь слишком скоротечна, чтобы откладывать важные разговоры.
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
3 часть
Люциус. Май-июнь 1954 г.Люциус. Май-июнь 1954 г.
Когда Люциус хотел, чтобы вся их старая компания снова собралась в Уике, он и представить не мог подобный повод. Не по-весеннему холодный ветер трепал полы одежды и уносил слова в сторону моря, где они таяли среди свинцово-серых облаков.
Рея вспоминали по-доброму все: и бывшие сослуживцы, и соседи, и, конечно же, друзья. Молчал только Северус, мало отличимый от собственной тени. Казалось, он не понимает происходящего и не узнаёт никого. Такого пустого взгляда Люциус у него никогда не видел, и от этого становилось не по себе. Северус и стоял особняком в стороне, будто прокажённый. Только Гарри иногда нарушал это уединение — он подходил, брал его за руку, что-то говорил. В ответ Северус закрывал глаза и качал головой. Когда Гарри в очередной раз попытался его утешить, Северус зажмурился и выдохнул:
— Я виноват.
Именно в этот момент наступила тишина, и его слова прозвучали слишком громко, чтобы остаться не услышанными. Что он творит?! Первым отреагировал Риддл. Он подошёл к Северусу и отчётливо сказал:
— Если Рей хотел уйти, то остановить его было невозможно.
Люциусу показалось, что Бель побледнела, но, скорее всего, это была лишь игра света. Что ответил Северус, разобрать не удалось, но Том почти по-отечески похлопал его по плечу и отступил, вновь оставив одного. Наконец прозвучали залпы прощального салюта, и всё было закончено.
— Сев, пойдём домой, — Гарри снова взял Северуса за руку.
Тот кивнул и побрёл в сторону дома, беспрестанно оглядываясь. Как ему помочь, Люциус не представлял. Наверное, прав был Сириус, когда говорил, что только время сделает эту боль терпимой, но сейчас-то как?! И сколько времени должно пройти? А ещё Люциусу становилось страшно от мысли, что Северус может натворить непоправимых глупостей. От отчаяния и боли.
Дом в Уике был точно таким же, как запомнил Люциус. Только сейчас не осталось ничего от той весёлой и непринуждённой атмосферы, что здесь когда-то царила. Северус извинился и ушёл наверх, поэтому на правах хозяина Гарри разливал вино и поддерживал беседу. Воспоминания о Рее как-то незаметно перешли на разговоры о войне, и вот уже Сириус и Артур принялись спорить о преимуществах «Дугласов» и о различиях между транспортными и пассажирскими самолётами.
— Поговори с ним, Люци, — Нарцисса лаково погладила Люциуса по руке. — Ты же себе потом не простишь, если...
Договаривать она не стала, и в этом не было никакой нужды. Хотя ход её мыслей был слишком понятен Люциусу, чтобы игнорировать совет. Нарцисса никогда не волновалась без причины, и к её словам стоило прислушаться.
— Спасибо, — он пожал её ледяные пальцы и вышел из гостиной.
Северус сидел на кровати и методично резал подушку. Когда Люциус прикрыл за собой дверь, в воздух поднялось небольшое облако перьев, заставляя Северуса отвлечься.
— Зачем ты пришёл?
— Сев, перестань себя мучить.
— Мне больше некого... Рея больше нет... совсем нет... навсегда... — Северус взглянул на Люциуса, и на мгновение в его взгляде мелькнула искра безумия. — И в этом виноват я.
— Сев, это его выбор.
— Я его к этому подтолкнул.
— Это его выбор...
— Люци, ты сам в это веришь? К чёрту иллюзии! Если бы я вёл себя по-другому, он бы жил! Понимаешь? — Северус со злостью принялся терзать подушку так, что полетели перья. — Ненавижу! Слышишь?! Я себя ненавижу. И я ничего уже не могу исправить. Совсем ничего. Всё кончено.
— Сев... — Люциус попытался дотронуться до его плеча, но ладонь была со злостью сброшена.
— Уходи, Люци! Уходи, пока я не стал ненавидеть тебя так же, как себя.
— Сев!
— Пожалуйста, уходи! Я не могу тебя видеть. Не могу.
Возразить Люциусу было нечего, и пришлось отступить. Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял, не находя сил спуститься вниз, к другим людям. Тонкая фанерная филёнка дрогнула, и Люциус увидел кончик лезвия воткнувшегося в дверь ножа. Однако.
Его отсутствия никто не заметил, только Нарцисса сочувственно потрепала по руке:
— Всё будет хорошо, Люци.
Конечно, будет! Обязательно. Когда-нибудь потом — а прямо сейчас Люциусу захотелось присесть, а ещё лучше лечь, чтобы только избавиться от боли в груди. Надо бы сходить к доктору — ранние инфаркты не были редкостью среди прошедших войну.
— Всё проходит, дорогой, всё...
Нарциссу всегда отличали мудрость и спокойное отношение абсолютно ко всему. Иногда казалось, что она не потеряет лица, даже если узнает о тайных желаниях Люциуса, а просто посоветует ему закутать шею шарфом, чтобы не простудиться. Так или иначе, но она сумела успокоить Люциуса ровно настолько, чтобы он не наделал глупостей. Но всё-таки весь путь домой он едва сдерживал мучительное желание вернуться в Уик.
— Люциус, я не хочу тебя пугать, но история с Реем выглядит очень подозрительно.
— Что ты имеешь в виду?
Нарцисса несколько долгих мгновений разглядывала бледно-синий сапфир на своём кольце, а потом подняла на Люциуса взгляд таких же ярко-голубых глаз.
— Я, конечно, не сыщик, Люци, но даже у меня появились вопросы.
— Какие?
— Рей был не в том состоянии, чтобы самостоятельно сходить в аптеку и купить себе снотворное. Кроме того, я не уверена, что в Уике аптекарь продал бы такое лекарство без рецепта доктора.
Люциусу стало не по себе:
— Может быть, у них дома было...
— Люци, у нас дома есть снотворное?
— Да.
— Где ты его покупал?
— В аптеке у мистера Брауна. Почему бы Северусу...
— Вот! — Нарцисса с жалостью взглянула на Люциуса. — Северус мог купить снотворное совсем безо всякого умысла, но зачем столько? А ведь он ещё должен был хранить его в доступном месте.
— Это ничего не доказывает.
— Допустим, но почему тогда Рей не оставил даже записки?
Ответа Люциус не знал, и до слов Нарциссы даже не задумывался о подобном. Неужели Северус имел в виду именно эту вину? Дышать Люциус смог только через пару минут.
— Этого не может быть!
— Я не говорю о том, что произошло, лишь только о том, как это выглядит со стороны.
— Но ведь это не так! Северус не мог... так.
— Люци, я не о том, кто на что способен. Подумай, чем это может грозить.
Спал Люциус просто отвратительно. Мало того, что вернулась боль в груди, так ещё никак не удавалось отвлечься от мрачных мыслей, и не давала покоя загадка — почему Рей не оставил записки? Это было совершенно на него не похоже. Впрочем, склонности к суициду у него тоже не наблюдалось. Может, случилось что-то из ряда вон выходящее? С другой стороны, кому-то бы хватило и инвалидности... но ведь Рей не такой! Или такой?
Несколько дней Люциус не мог избавиться от смутной тревоги, а когда ему, наконец, удалось успокоить разыгравшееся воображение, появился Гарри. По его виду сразу стало понятно, что случилось что-то плохое, и прежде, чем он успел заговорить, Люциус уже понял, что тот скажет.
— Северуса арестовали. Обвиняют, что это он... Рея... — глаза Гарри лихорадочно блестели. — Мистер Малфой, пожалуйста, помогите... вы же ему не чужой...
Чужим Люциус точно не был, а ещё его на мгновение переполнила благодарность Гарри за повод вмешаться в ситуацию. Хотя и без повода он бы не остался в стороне.
— Садитесь, Гарри. Я хочу знать то же, что и вы.
Оказалось, что Гарри позвонил сосед, с которым они дружили с самого детства. Он тоже не верил в вину Северуса, но объяснить, почему тот согласился с обвинениями, не мог. По его словам выходило, что Северус едва ли не подписал чистосердечное признание.
— Сэр, пожалуйста, помогите. Мне кажется, Сев сейчас плохо соображает, что происходит. И он может себя закопать... совсем... — Гарри зажмурился и выдохнул: — По-моему, он не в себе.
Это Люциус и сам видел.
— Успокойтесь, Гарри. Вместе мы его вытащим. Непременно.
Он не успел ответить из-за дикого стука в дверь. Конечно же, это был Блэк.
— Уф! Догнал! Я так и думал, что Гарри пошёл к тебе, — Сириус потёр руки. — Что вы уже успели сделать?
— Пока ничего. Гарри ввёл меня в курс дела.
— Я пришёл сказать, что вы можете рассчитывать на меня, и если нужно, я готов подтвердить любое алиби.
— Сири... ты думаешь?.. — испугался Гарри.
— Да что тут думать! Рея не вернуть. Решение он принял сам, и если даже Снейп ему помог, то не мне его осуждать. Из любой ситуации два выхода: вверх, — Сириус покосился на небо, — или вниз! И вот только не надо мне сейчас говорить про всякие библейские заповеди и мораль. Нам приходилось убивать, а это тоже не Бродяга нассал! И если человек решил, то невозможно его остановить, особенно, когда даже надежды на выздоровление не осталось.
У Блэка всегда был собственный взгляд на происходящее, с которым можно было соглашаться или нет, но изменить — невозможно. Поэтому Люциус не стал его переубеждать. А ещё, кто знает, может, как раз алиби будет их последним шансом.
— Но Северус никогда бы! — Гарри сжал кулаки.
— Сириус не об этом, — Люциус не собирался терять ни одного из союзников, потакая идиотским разногласиям. — Сейчас нам надо думать, как побыстрее вытащить Северуса. Пока он не закопал себя окончательно. Гарри, вы узнали адрес полицейского участка в Инвернессе?
— Да. Это где Лонгман-роуд пересекается с Бернетт-роуд, мне Дин объяснил, как найти, — мгновенно оживился Гарри. — Следователем назначен Крауч. Про него разное говорят... больше плохого.
— Хотел бы я увидеть того следователя, которого хвалили.
— Люци, может, тебе нужны деньги? Я же ни фига не тратил. А тебе сейчас и билеты купить, и гостиницу снять, да и Снейпа подкормить не мешало бы, — Блэк поморщился: — Это если на залог не хватит.
— Не откажусь.
Не у Риддла же занимать на такое дело? Не исключено, что дело завелось именно с его подачи. Договорились, что Сириус принесёт чек завтра утром прямо к вокзалу, откуда Люциус поедет в Инвернесс. Когда выработался какой-никакой план, стало немного легче. Время раздумий прошло, теперь наступила пора действий. Люциус быстро уладил текущие дела, написав несколько писем и поговорив по телефону со своим управляющим — благо здесь он ни от кого не зависел! — и начал собирать дорожный ридикюль. Сейчас было совершенно не ясно, насколько может затянуться этот процесс. Думать о Северусе было больно, поэтому Люциус пытался отвлечься, перекладывая вещи в соответствии с прогнозом погоды и прикидывая, какую выгоду можно извлечь, ненавязчиво демонстрируя боевые награды. Ехать он решил в парадной форме.
— Отец, ты когда выезжаешь? — точными движениями Драко принялся складывать отглаженные сорочки. — Не забудь пижаму.
Люциус вспомнил, что так и не успел поговорить с Нарциссой.
— Откуда ты узнал?
— Гарри сказал, — прищурившись, Драко невозмутимо подбирал галстук к синему костюму. — Сюда подойдёт булавка деда.
— Не слишком вызывающе? — засомневался Люциус.
— В самый раз. В Инвернессе всё ещё придают огромное значение «респектабельности», поэтому ты должен сиять.
— Именно этим я там и займусь.
— И больше улыбайся, людям это нравится.
Люциус улыбнулся — ему нравилось чувство юмора сына.
— Так?
— Ты ослепителен! — Драко полюбовался аккуратной стопкой одежды и уселся на корточки около миниатюрного бара, выбирая подходящий напиток. — Коньяк?
— Да, немного.
Люциус опустился в кресло, грея в ладони полученный от Драко коньяк. Искреннее участие сына помогло взять себя в руки и перестать нервничать.
— Как долго тебя не будет?
— Не могу даже предположить. Я подключил к делу Нотта, но он пока изучает материалы и не делает прогнозов.
— Ты забронировал гостиницу?
— Да. «Редклифф» на Гордон Террас.
— Хорошо. Отец, ты помнишь, я обещал тебе составить компанию летом?
— Конечно, помню, — Люциусу стало неловко из-за того, что последние события заставили его забыть об этом. — Но ведь ты понимаешь, сейчас...
— Отлично понимаю. Я как раз хотел тебе сказать, что мои планы тоже немного изменились, и я решил съездить к морю.
— Один?
— Разумеется, нет.
А вот это уже было интересно. Даже очень. В свои двадцать пять лет Драко проявлял потрясающую сдержанность и все вопросы Нарциссы о своей личной жизни обращал в шутку. Неужели что-то изменилось?
— Ты хочешь об этом рассказать?
— Хочу, но не сейчас.
— И почему же?
— Разговор будет долгим, — улыбнулся Драко.
— Ты уже успел поговорить с Нарциссой?
— Нет.
И Люциус прекрасно понимал почему. Она бы не успокоилась, пока не узнала все подробности романа сына, а что это был именно роман, сомневаться не приходилось. Драко выглядел слишком счастливым, говоря о поездке. И, наверное, у него были для этого основания, хотя, конечно, и его сомнения Люциус мог понять. Ему самому всегда очень тяжело давались разговоры о чувствах — он ведь так и не научился о них говорить. Во времена, когда они с Нарциссой шли к алтарю, такие разговоры считались непристойными, а потом... потом было как-то не до красивых слов. Поэтому и Драко так непросто.
— Я буду ждать, сын.
— Пожелай мне удачи.
И Люциус пожелал. От души. Потому что кому ещё быть счастливым, как не молодым? У Драко всё впереди, и Люциус искренне надеялся, что сын сумеет сделать то, что не очень хорошо получилось у него. Как там говорила юная Лили? Взрослые перестают мечтать? Или это были его слова? Неужели склероз?
Засыпая, Люциус пытался представить себе избранницу Драко, но почему-то никак не мог избавиться при этом от образа Гарри. Вот что значит, когда у самого совесть нечиста! Драко и Гарри всего лишь друзья. Лучшие. Примерно такие же, как Сириус с Джеймсом или сам Люциус с Северусом... стоп — Северуса он точно зря привёл в пример. Сердце снова защемило от лишних сейчас мыслей, и Люциус постарался думать только о Драко. Он мог лишь надеяться, что избранница сына умела любить. Как Северус.
***
Блэк примчался на вокзал к самому отправлению, вручил Люциусу чек и несколько раз хлопнул по плечу, желая удачи. А потом воровато оглянулся и прошептал:
— Будь осторожнее, Люци. Про этого Крауча мне рассказывал Грюм. Редкостная мразь. Поддерживал БСФ, а когда полетели головы, сдал собственного сына, чтобы выкрутиться. Хорошо, что мальчишка ничего не успел натворить... жена у Крауча, кстати, после этого ушла.
— И зачем ты мне об этом рассказываешь? — не то чтобы Люциус не понимал, но хотелось убедиться.
— Ты сможешь извлечь выгоду и из этих крох, — усмехнулся Сириус и вновь стал серьёзным. — Удачи! Если вдруг что, то телеграфируй, я сразу приеду.
В деликатных делах Блэк был бесполезен, но сейчас могла понадобиться любая помощь. Особенно, если вдруг придётся преступить закон. По мелочи, разумеется, но чем чёрт не шутит.
— Обязательно!
Поезд медленно тронулся, и Люциус легко запрыгнул на подножку своего вагона. Надо будет попросить Нотта собрать сведения об этом Крауче — с такими людьми гораздо проще иметь дело, если взять за яйца. Надо же! Ещё один почитатель сэра Мосли. И в такой глуши.
Первым делом Люциус отправился в гостиницу и, развесив вещи в шкафу, привёл себя в порядок. После чего отправился знакомиться с Краучем. Нотт должен был приехать вечерним поездом, но ждать его появления Люциус не собирался в тайной надежде решить вопрос быстро и без особых усилий. В конце концов, дело Северуса не стоило и выеденного яйца.
Инвернесс Люциус знал плохо, а потому сильно удивился, когда обнаружил, что его гостиница находится рядом с тюрьмой. Он с потрясением разглядывал глухие неприступные стены, обходя её по периметру, и думал о том, что Северус где-то рядом, а значит, можно договориться о свидании с ним, чтобы немного приободрить. А прямо сейчас стоило поспешить в полицейский участок. Люциус махнул рукой, останавливая такси, и через четверть часа уже был у кабинета Б. Крауча.
— Чем могу служить?
Люциус улыбнулся как можно шире и шагнул в просторный кабинет следователя по «особо важным делам».
— Люциус Абраксас Малфой к вашим услугам.
Цепкий взгляд Крауча скользнул по Люциусу, оценивая ткань костюма и на несколько мгновений задерживаясь на старинной булавке для галстука.
— Бартемиус Крауч-старший, — чопорно отозвался он, решив, что с Люциусом можно иметь дело. — Вы по какому вопросу?
— Я к вам по делу Снейпа. Я лично знаком и с ним, и с покойным мистером Мальсибером. Никак не могу поверить...
— Что таких людей носит земля? — пафосно воскликнул Крауч, не давая Люциусу закончить. — Работая в полицейском участке, я быстро расстался со многими заблуждениями и избавился от иллюзий. Чудовищное преступление!
От такого энтузиазма Люциусу стало не по себе, но он нашёл силы хладнокровно кивнуть:
— Так может, уделите мне несколько минут вашего времени и расскажете, что произошло?
— С удовольствием. Я как раз сегодня закончил изучать контакты фигурантов дела и хотел сам пригласить вас на беседу. В качестве свидетеля, разумеется.
Губы Крауча растянулись в улыбке, но взгляд остался холодным. И всё-таки до Риддла ему было далеко — масштаб не тот.
— Готов ответить на все ваши вопросы. Но всё же, может, приоткроете завесу тайны?
— Какая завеса? — Крауч поморщился и досадливо отмахнулся. — Убийца даже не думал изворачиваться, полностью признав свою вину.
Если бы у Люциуса была такая возможность, он бы слетал в прошлое и укоротил Снейпу язык.
— Так и сказал?
— Ну, не так прямо, — Крауч наморщил нос, отчего вздыбилась жесткая с виду щёточка его усов. — Но поверьте, слова «я виноват» были первыми, когда его пришли арестовывать.
— Может, он винит себя, что недосмотрел? Я знаю его с тридцать седьмого года, мы вместе воевали...
— Понимаю, — Крауч кивнул. — Никто не застрахован от разочарований. Но вы ошибаетесь. У меня есть и другие улики, указывающие на Снейпа.
— Например?
— Например, то самое снотворное, которое Мальсибер просто не смог бы купить себе сам.
— Может, оно было в доме? После войны многие страдают бессонницей.
Крауч снисходительно взглянул на Люциуса:
— Новенькая упаковка из лондонской аптеки? Зачем покупать столько и так далеко? В госпитале Уика можно приобрести снотворную микстуру в любое время. Я узнавал у доктора Майера. Конечно, не в смертельной дозировке.
— И всё-таки вы меня не убедили. Снейп не такой.
— Сколько лет после войны вы его не видели? Люди меняются, знаете ли. К примеру, их сосед, мистер Харрис, показал, что когда он пришёл к ним в дом сообщить об аварии, Снейп встретил его, угрожая кочергой. Не верите? Напрасно. Показания мистера Харриса приобщены к делу.
— Может, он не так понял...
— Как это можно ещё понять? Смиритесь, мистер Малфой. Это было хладнокровное убийство, которое Снейп даже не удосужился замаскировать написанием посмертной записки.
— Мне трудно в это поверить. У него не было мотива.
— Вы так думаете? — Крауч злорадно усмехнулся. — А вы знаете, что Снейп с Мальсибером были любовниками?
Люциуса замутило:
— Разве это что-то меняет?
— Ну, не скажите! От любви до ненависти один шаг, и там, где когда-то бушевали страсти, — у Крауча масляно заблестели глаза, — там эти страсти частенько приобретают другой оттенок. Криминальный. Особенно, когда один оказывается инвалидом и садится на шею другого. Кому такое понравится? Снейп ещё довольно молодой и вполне мог рассчитывать найти себе кого-то ещё... сами понимаете для чего. А может, даже уже нашёл, потому что на все вопросы на эту тему предпочитает отмалчиваться. Но ничего, я не сомневаюсь, что он разговорится.
— Я так не думаю.
Крауч самодовольно покачал головой:
— Вы плохо знаете людей. Особенно таких — погрязших во грехе. Поверьте, это будет громкое дело. Инвернесс — глухое место, но вы же знаете, как глубоки тихие воды.
Люциус почувствовал, как под его ногами закачался пол, и попытался зайти с другой стороны:
— Но раз Снейп во всём признался, может, имеет смысл отпустить его под залог? До суда.
Крауч сцепил пальцы в замок и строго взглянул на Люциуса:
— Нет и ещё раз нет! Я буду категорически возражать. Это помешает следствию. Я понимаю ваш... кх-хе... — он прокашлялся и с елейной улыбкой продолжил: — гуманизм, но нет! Это моё дело, и я доведу его до конца. А сейчас я бы хотел задать вам несколько вопросов. Без протокола.
Крауч умел задавать вопросы, но поймать Люциуса в ловушку или хотя бы загнать в угол у него не получилось, как не удалось и обернуть его показания против Северуса. И пусть эта встреча закончилась вничью, у Люциуса появился огромный повод для беспокойства. Стало понятно, что Крауч будет всеми силами раздувать это дело, привлекая к нему внимание, в надежде поправить свою карьеру. Для его амбиций Инвернесс был слишком мал.
***
Работать с Ноттом было легко, прежде всего потому, что ему не требовались долгие объяснения: Люциус всего лишь обозначал проблему и получал не только полноценную консультацию по праву, но и куда более ценные стратегические советы. Так, Нотт не только сумел устроить свидание с Северусом, но и сообщил, что почти все работники тюрьмы прошли войну, поэтому военная форма на Люциусе поможет установлению контакта.
— Все мы люди, Люциус, и все мы помним нашу недавнюю историю. Не надо об этом забывать. Мы не сможем сейчас ни забрать нашего подопечного, ни улучшить ему условия, но мы можем изменить к нему отношение.
— Спасибо, Теодор. За всё.
Нотт лишь развёл руками.
— Ты мне за это платишь.
Но, разумеется, дело было вовсе не в деньгах, точнее, не совсем в них. За эти годы Нотт стал другом семьи, сначала консультируя Люциуса по щекотливым вопросам ренты, а потом и вовсе помог Нарциссе избежать полицейского преследования за участие в организации демонстрации, даже не пытаясь остудить её горячую голову. Ценный человек.
Собираясь в тюрьму, Люциус нервничал. Их последняя встреча с Северусом вышла крайне тяжёлой, и до него не удалось достучаться. Удастся ли сейчас? Кто знает, но так или иначе, сдаваться Люциус не собирался. Конечно, повод надеть боевые награды выдался не самый лучший, но чем ближе он подходил к тюрьме, тем яснее осознавал правоту Нотта. Случайные прохожие смотрели на него кто с восторгом, кто с интересом, но все — с уважением. Даже сержант на проходной смутился, досматривая Люциуса. Но дело своё знал: покончив с обыском, он быстро вызвал конвоира, чтобы проводить Люциуса в комнату встреч.
Встречи с заключёнными проходили в маленьком помещении, разделённом решёткой, в котором из мебели было лишь два стула по разные стороны этой стальной перегородки. Конвоир встал в углу за спиной Люциуса и явно не собирался уходить.
— Вы будете присутствовать при встрече? — Люциус улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Да. Таков порядок.
— А вы не расскажете мне о порядках? Я первый раз в такой ситуации и не знаю, как себя вести.
О своём небогатом тюремном опыте Люциус предпочитал не вспоминать, но сейчас никак не мог избавиться от тягостного дежа вю, когда даже запах навевал отвратительные образы прошлого.
— Запрещена передача вещей, записок, — монотонно забубнил охранник.
— Где вы воевали? — перебил его Люциус.
— В Нормандии, — быстро отозвался тот и замер: — Это так заметно?
— Да. У вас это во взгляде.
— Я был контужен, — поморщился он, — потом долго валялся в госпитале.
— А мы с Северусом прошли всю войну. Дюнкерк, битва за Лондон, конвои. Он прикрывал мне спину.
— Говорят, он убил своего... — охранник снова поморщился, подбирая слова: — сослуживца.
— Чудовищная ложь, — Люциус задохнулся от боли. — Они с Реем вместе были в плену и пережили такое... Если за что он и может себя винить, так только, что не сумел предотвратить. После аварии Рей остался инвалидом и предпочёл уйти. Сам. Это трагедия для Северуса.
— Мне не положено с вами разговаривать, — тихо сказал охранник.
— Хорошо.
Люциус отвернулся и, немного постояв, тяжело опустился на стул, пытаясь совладать с эмоциями. Не хватало ещё Северусу увидеть его смятение. Через несколько минут, когда молчание стало совсем тягостным, послышался скрежет замка, и вторая дверь в камеру открылась, пропуская Северуса. Его конвоир без церемоний толкнул его на стул:
— У вас двадцать минут.
Сердце Люциуса замерло от боли. Похоже, Северус уже поставил на себе крест, таким потухшим и безжизненным стал его взгляд, лишь на мгновение оторвавшийся от пола. Стоило ему понять, кто перед ним, как Северус словно окаменел. Люциус вглядывался в его лицо, радуясь, что не видит никаких следов насилия, кроме как над самим собой. Кажется, он перестал есть, настолько худым и измождённым казался.
— Северус... Сев...
— Зачем ты пришёл, Люци?
Даже его голос стал совершенно невыразительным и каким-то бесцветным. Люциус помнил о свидетелях, поэтому старался тщательно подбирать слова.
— Я хочу вытащить тебя отсюда.
— Зачем?
— Потому что ты не виноват в смерти Рея.
— А кто тогда виноват? Кто?
— Ты не мог предотвратить того, что он сделал.
— Меня обвиняют не в этом.
— Правильно! — Люциус разозлился. — А почему бы тебе тогда не рассказать про смерть Джеймса, которого ты не смог спасти? Или Лили, чьего сына ты вырастил?! Они тоже погибли, и ты ничего не смог сделать. Давай, продолжай себя закапывать и жалеть себя!
— Люци, я не...
— А о Гарри ты подумал? Каково ему будет остаться без тебя?
— Он уже взрослый, — Северус закусил губу и обхватил себя руками, словно замёрзнув. — Он получит в наследство наш дом и...
— Заткнись, идиот! Наследство он получит, как же... ты ему нужен, а не твой дом на краю земли.
— Там ещё собака есть... его зовут Бродяга. Люци, если можешь, позаботься о нём. Я не смог, хоть и обещал.
— Слабак!
Люциус вскочил с этого дурацкого стула и наотмашь ударил по решётке, отчего та зазвенела. Северус дёрнулся, словно эта пощёчина всё-таки досталась ему.
— Люци...
— Борись, идиот! Или хотя бы прекрати себя закапывать, когда ты ни в чём не виноват, и не мешай нам бороться за тебя. Потому что ты нам нужен!
— Вам?
— Да, нам! Не только Гарри или там Бродяге, но и Блэку, который примчался ко мне сразу, как узнал. А ещё Артуру, Фрэнку, Алисе, Бель, которые ещё не знают о твоей глупости. А ещё ты нужен мне! Понял?! Ты это понял? Я знаю, что ты невиновен, и сделаю всё, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь!
Люциус замолчал, тяжело дыша, потому что ему больше нечего было сказать, а ещё потому, что Северус, наконец, осмелился посмотреть ему в глаза. И пусть его взгляд заблестел от непролитых слёз, но в нём снова появилась жизнь. Наверное, потому что никогда прежде Северус не видел, чтобы Люциус настолько терял самообладание. Но оно того стоило!
— Свидание окончено! — объявил Люциус и почти дошёл до двери, но всё-таки не смог уйти, не обернувшись, чтобы ещё раз увидеть Северуса. — Держись!
Показалось, или он всё-таки улыбнулся в ответ? Люциус хотел верить, что не показалось.
— Сильно вы с ним, — уважительно пробормотал охранник, когда они оказались в коридоре.
— Заслужил, — Люциус перевёл дыханье. — И это лучший лётчик-ас Берегового Командования! Идиот...
— Зато у него хорошие друзья.
— Это да, — согласился Люциус. — И мы своих не бросаем. Особенно в бою.
На улице так ярко светило солнце, что Люциус зажмурился до белых кругов перед глазами. Ему дико было думать, что всего в нескольких метрах царит мрак и сидят люди, лишённые самого лучшего, что только может быть — свободы. Он немного прогулялся, а когда вернулся в гостиницу, портье, улыбаясь, протянул ему записку:
— Вам звонила одна леди. Она назвала меня идиотом и потребовала, чтобы я записал то, что следует передать вам, чтобы не забыл ни слова.
Разумеется, это была Бель. А вот записка заставила Люциуса трижды её перечитать, чтобы убедиться, что он всё правильно понял. «Завтра мы с Томом ждём тебя к обеду. Это касается Северуса». Люциус перевёл взгляд на портье:
— Купите мне билет на ночной поезд до Лондона. А номер оставьте за мной. Я вернусь.
***
Утренний Лондон встретил Люциуса туманом и мелким дождём. Отчего-то это усугубило тревогу, терзавшую после получения сообщения Бель. Нарцисса, как оказалось, не видела сестру всю неделю, а при последней их встрече Бель показалась ей чересчур нервной. Ждать до обеда было невыносимо, к тому же была возможность обвинить портье в неточности при передаче послания, поэтому Люциус отправился в дом Риддлов сразу же, как только привёл себя в должный вид после дороги. Драко дома не ночевал, что не сильно удивило, если помнить о его сердечных делах. Нарцисса наверняка знала о сыне больше, но не спешила заводить разговор, и Люциус решил, что беспокоиться не о чем.
— Добрый день, Питер. Беллатрикс просила меня приехать для встречи с ней и мистером Риддлом.
— Да, конечно, — Питер ловко принял у Люциуса лёгкий дорожный плащ и услужливо распахнул дверь. — Прошу вас, мистер Малфой.
— Дядя Люци!
Хорошо, что Люциус не забыл коробку конфет для Лили. Она приняла их, как учили: благосклонно кивнув, и сразу же воспитанность её оставила. Лили быстро открыла коробку и наугад вытащила оттуда конфету, пытаясь угадать начинку.
— М-м-м... сливочная помадка. Дядя Люци, давайте я провожу вас к папе, он в кабинете.
— Веди.
Лили взяла его за руку и чинно повела по коридору. Наверное, Люциус всё-таки пришёл раньше времени, но — кто знает? — может, оно и к лучшему, и хозяев удастся застать врасплох. Почему-то Люциус был уверен, что разговор предстоял тяжёлый, и любая, даже самая маленькая фора не помешает.
— Папочка, я Люци привела!
Лили вихрем влетела в кабинет, где сразу же забралась на колени Тома, с превосходством взглянув на Люциуса. Она потёрлась головой о подбородок отца и принялась предлагать ему конфеты, которые, как оказалось, тот любил. Люциус с интересом наблюдал, как во взгляде Риддла сменяют друг друга совершенно не свойственные ему эмоции: нежность, сердечность, мягкость, доброта, сентиментальность. Как же Лили была похожа на отца! Те же выразительные упрямо поджатые губы, тот же ровный нос, тот же разрез точно таких же ярко-синих глаз... только вот, пожалуй, волосы были, как у Бель — черные, непослушные, кудрявые и очень густые.
— Присаживайтесь!
Риддл указал Люциусу на стул перед собой и, поцеловав Лили в макушку, что-то ей сказал, отчего она сразу стала серьёзной.
— Конечно, папочка.
Она мгновенно оказалась перед столом и, сделав в сторону Люциуса книксен, быстро удалилась из комнаты, не забыв, впрочем, про конфеты. Несколько мгновений Том молчал, собираясь с мыслями, а потом вдруг достал из ящика стола бутылку коньяка и три бокала, явно рассчитывая на появление Бель. Правда, пока он наполнил лишь два из них.
— Рад вас видеть, свояк, — Том отсалютовал бокалом и пригубил коньяк, пристально глядя на Люциуса.
Он редко когда настолько подчёркивал родство, и Люциус вдруг подумал, что будет делать, если сейчас Риддл попросит его оставить дело Северуса. По-родственному. Просто потому, что поверил в его вину. Не потому ли Бель сейчас нет? Так или иначе, этот вопрос следовало прояснить в первую очередь.
— Взаимно, — Люциус поднял бокал. — Мне передали слова Беллатрикс о том, что вы хотите обсудить дело Северуса. Поэтому я и приехал из Инвернесса.
— Бель немного форсирует события.
Том сделал ещё один глоток и принялся крутить бокал в тонких пальцах. Он словно всецело был увлечён игрой света в стекле и забыл о собеседнике. Но Люциус почти всегда мог похвастаться выдержкой и самообладанием, поэтому просто ждал, наслаждаясь ароматом изысканного напитка.
— Но подобная слабость простительна женщине, не так ли?
Люциус кивнул:
— Безусловно.
Он решил выжидать. В его положении это была лучшая тактика — сначала стоило узнать, что хочет сообщить Риддл. Но тот медлил, и это снова наводило на самые неприятные мысли.
— Когда я познакомился с Бель, я не сразу смог оценить твёрдость её характера и силу духа. Можно даже сказать, что сначала она стала мне другом, и только потом я с удивлением осознал, что дружу с очаровательной женщиной, — Риддл сделал ещё один глоток, взглянув на Люциуса поверх бокала: — К тому времени у меня за плечами был неудачный брак и ещё одна... гм-м... история, свидетелем которой вы оказались.
Люциус похолодел. Он никогда не позволял себе никаких намёков на ту давнюю историю с Реем. Более того, он был бесконечно благодарен Тому, когда тот вытащил из расстрельного списка Северуса вместе с Реем. Неужели сейчас Риддл решил исправить то, что когда-то сделал?..
— Я действительно прикипел душой к Рейнарду. Долгие годы он значил для меня слишком много, чтобы я мог быть беспристрастным. Когда я говорил, что мне не важно, с кем он и как живёт, я сильно лукавил — мне хотелось оставаться для него самым важным.
Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он слишком хорошо знал Риддла, чтобы не понимать цену этих откровений. Этот человек никогда не обнажал душу, если только не преследовал при этом какую-то цель. Знать бы, какую... и почему нет Бель?
— Пожалуй, ни о чём в жизни я не жалел так сильно, как о том, что позволил ему уйти. Но если бы мне удалось вернуться в то время, я поступил бы точно так же. Я не буду говорить о том, что не хотел ломать жизнь мальчику... хотел! Лишь бы он был рядом. А потом я уважал его за то, что он этого не позволил. Всё-таки у него был характер, и была воля.
Том снова разлил коньяк.
— Вы умеете слушать, Люциус... и умеете слышать. Как вы думаете, зачем я сейчас вам это говорю?
Делиться своими мыслями не хотелось, поэтому Люциус неторопливо отпил из бокала, жалея о том, что не может закурить.
— Когда человек уходит, его хочется помнить.
— Имен-н-но! Его хочется помнить. Но иногда память играет с нами злые шутки, и тогда воспоминания начинают влиять на нашу жизнь. Никогда и никого такое не доводило до добра, — Том с сожалением взглянул на пустой бокал. — Старею, — печально вздохнул он, — и становлюсь сентиментальным.
— Тебе очень далеко до старости...
Люциус не услышал, когда появилась Бель, но она всегда отличалась кошачьей грацией и бесшумной походкой. Она подошла к Тому и нежно поцеловала его в висок, после чего налила себе коньяк и уселась на подлокотник кресла супруга. Она казалась немного смущённой, если это слово вообще можно было отнести к взбалмошной Бель.
Люциус с удивлением отметил, как Том, который был крайне скуп на публичные проявления чувств, если, конечно, они не были частью игры, приобнял Бель, прижимая её к себе. Он даже взял её за руку, словно пытаясь поддержать. Она благодарно кивнула и резко, совершенно не по-женски осушила бокал, после чего вытерла губы тыльной стороной ладони и взглянула Люциусу в глаза.
— Рея убила я, — твёрдо сказала она.
Сказать, что это заявление повергло Люциуса в шок, означало сильно преуменьшить. Ему казалось, что он слишком хорошо знал Бель, чтобы поверить в подобное, однако она не спешила рассмеяться и обратить всё в шутку.
— Технически Рея убила я, — повторила она, упрямо выпячивая подбородок.
— Но... как? — Люциус был слишком ошарашен, чтобы яснее выражать мысли, но Бель его отлично поняла.
— Я передала ему это чёртово снотворное. Просто для того, чтобы он имел возможность уйти сам, когда станет невмоготу. Это было его право. Ты только представь себя на его месте... это же ужасно!
— Бель, но люди годами так живут, как-то приспосабливаются, — Люциус повторил слова Фергюссона, в которые изо всех сил старался поверить. — Ты вспомни о Бэйдере.
— Дуглас мог ходить! Он довольно ловко управлял своими протезами. Если бы у Рея была та же беда, он бы встал. Люци, я не говорю, что поступила правильно, я не святая. Я просто пообещала ему, что помогу это сделать быстро и безболезненно. И я до последнего верила, что он не шагнёт за эту грань, — Бель порылась в ящике стола Тома и, достав сигареты, закурила. — Я пережила смерть Лили. Она ушла вслед за любовью, и остановить её было невозможно. У Рея был другой случай — мне казалось, что ему есть, за что здесь держаться. Но, к сожалению, у каждого своя боль.
— У каждого своя, — согласился Люциус. — Но ты ведь понимаешь, что твои действия противоречили закону?
— Да, — Бель отложила дымящуюся сигарету и с силой потёрла лицо ладонями. — А ещё я понимаю, что Рей действовал осознано и уходил легко. Мы все приходим в этот мир одинаково, не выбирая. И всю жизнь нас пытаются лишить права выбора, предлагая смириться, терпеть, жить по правилам...
— В твоём случае это не сработало, — Том накрыл рукой ладонь Бель и успокаивающе погладил.
Люциус с удивлением понял, что этот простой жест действительно успокоил Бель: она выдохнула и гораздо сдержаннее продолжила:
— Я считаю, что нельзя лишать человека последнего выбора и мешать ему уйти красиво.
— Красиво? — согласиться с таким Люциус не мог. — Рей всё решил сам. Один.
— Да, сам! Смерть очень интимный процесс! — снова вскинулась Бель. — И нельзя лишать человека права выбирать, когда уходить. Ему было невыносимо чувствовать свою беспомощность и быть обузой до конца жизни. Понимаешь? Невыносимо! У него не было надежды что-то изменить в своём состоянии, и смириться с ним он тоже не мог. И я его понимаю.
Люциус такое тоже мог понять, и если бы смерть Рея так не ударила по Северусу, наверное, мог даже поддержать Бель, как бы дико это не звучало. Но не сейчас.
— Я понимаю тебя, Бель, понимаю Рея, я даже понимаю Северуса, когда он винит во всём себя, но я не понимаю, почему он должен за всё заплатить.
— Поэтому мы и пригласили тебя, — взгляд Бель стал сосредоточенно холодным. — Нам надо понять, как его освободить. Том хотел забрать дело Снейпа под юрисдикцию военного ведомства, но этот идиот уже успел наговорить на самый суровый приговор трибунала. Поэтому его выгоднее оставить у Крауча.
— У Крауча? — Люциус задохнулся от возмущения. — Он решил, что это дело послужит его карьере, поэтому сделает всё, чтобы его раздуть.
— Значит, мы должны его развалить, — хладнокровно отозвался Том. — Я знаю Крауча ещё по довоенным делам. У него отличная хватка, и он неплохо соображает. Я могу предложить ему небольшую должность в Министерстве, однако он должен потерять интерес к делу Снейпа, чтобы ухватиться за возможность заново выстроить свою карьеру.
— Легко сказать, — отчаялся Люциус.
— В деле должны появиться новые обстоятельства, — Том говорил тихо, но каждое его слово камнем придавливало Люциуса к земле. — Я обеспечу отказ Крауча от этого дела из-за отсутствия состава преступления, но он должен усомниться в успехе. Я ничуть не сомневаюсь, что вам, Люциус, это под силу. Скажу больше, кроме вас, пожалуй, этого не сможет сделать никто. Не хватит ни фантазии, ни желания.
***
Домой Люциус возвращался в самых растрёпанных чувствах. С одной стороны, Риддл обещал поддержку — и какую! — а вот с другой... Люциус не чувствовал себя обделённым фантазией, но именно в этом деле не мог придумать ничего толкового. Письмо от Рея, конечно, можно было бы сфальсифицировать, но простейшая экспертиза почерка вскроет подлог, и его последствия точно окажутся фатальными для Северуса. Значит, надо было искать другой путь.
Слова Бель странным образом напомнили Люциусу о случайной встрече в кафе. Тот самый сумасшедший старик, рассуждающий об эвтаназии, мог бы оказаться полезным в деле Северуса. Мысль мелькнула сначала очень неясная и неопределённая, но чем больше Люциус думал об этом, тем сильнее понимал, что из этого что-то могло выйти. Когда-то давно он читал детектив, где двое случайных попутчиков договорились о двух убийствах так, чтобы составить алиби друг другу... почему нет?
Допустим, тот старик помог Рею в обмен на то, чтобы Рей помог ему... или не так! Тот старик мог быть просто убеждённым приверженцем эвтаназии и помог Рею. Могло такое быть? Да легко! Скорее всего, он не первый раз бывал в кафе, и Люциус не был первым человеком, к которому тот подсаживался с такими разговорами... допустим. Свидетелей этого как раз можно отыскать... а вот дальше? Наверняка у того старика были большие проблемы, если он отчаялся настолько, что обратился к Люциусу с той самой просьбой. И если пойти ему навстречу, то и он не откажется! Оставалось найти его и попросить о помощи.
Люциус ухватился за эту идею, и чем дальше, тем больше она ему нравилась. Он уже примерно представлял знакомство Рея с этим стариком, их задушевные беседы и взаимные договорённости, а также придумал, как организовать то самое злополучное алиби для Северуса, которое развалит дело. Была только одна проблема, но катастрофическая по своей сути — Люциус не мог вспомнить имени своего случайного собеседника.
Конечно же, первым делом он отправился в то кафе, где произошла встреча. Однако старик вовсе не был там завсегдатаем, как показалось Люциусу. Во всяком случае, его никто не смог вспомнить. В соседних магазинчиках тоже никто не сумел ему помочь, и когда Люциус почти отчаялся, он вдруг вспомнил о хорошем знакомом этого старика. Ну, конечно! Дамблдор. У кого ещё могли быть такие странные знакомства и связи?
Найти адрес Дамблдора для Люциуса не составляло никакой проблемы. Другое дело — напроситься на встречу. В своё время Люциус раскритиковал организацию учебного процесса в авиашколе, что привело к непониманию со старым директором, который после такого «позора» ушёл в отставку. Но ради спасения Северуса можно было пойти и на большие унижения.
«Уважаемый мистер Дамблдор! Прошу вас принять меня по делу исключительной важности. Кроме вас никто не может помочь в его решении, а его итогом может стать человеческая жизнь. С уважением, Л. Малфой».
Теперь оставалось дождаться ответа.
***
Альбус Дамблдор никогда не нравился Люциусу. Идеализм в людях всегда настораживал. Все эти рассуждения об общем благе и желание каждому дать ещё один шанс казались неискренними и даже фальшивыми. Какой может быть второй шанс для труса, предавшего товарищей? И разве не понятно, что невозможно сделать хорошо всем? Хотя бы потому, что все люди разные, как и их потребности, и то, что хорошо одному, может оказаться кошмаром для другого. Люциус не верил в правдивость подобных измышлений и всегда сомневался в порядочности Дамблдора.
На удивление, старик каждый раз только посмеивался над попытками Люциуса вывести его на чистую воду, чем несказанно бесил. Поэтому отношения не сложились, и когда Дамблдор объявил о своём уходе с поста директора школы, Люциус облегчённо вздохнул и ни минуты не сомневался, что это их последняя встреча. Но судьба, как известно, любит пошутить. С другой стороны, идти на поклон к Дамблдору гораздо приемлемее, чем терять время на розыски случайного знакомого по кафе и пабам Лондона.
— Вы к кому? — открывшая дверь дряхлая старуха подозрительно уставилась на Люциуса сквозь толстое стекло монокля.
— Альбус Дамблдор назначил мне на полдень.
— Стойте здесь! Я уточню, — властно распорядилась старуха и шаркающей походкой отправилась по коридору.
— Ирма, кого там черти принесли? — остановил её надтреснутый голос из комнаты.
— Это к Алу, Минни. Надеюсь, он не забыл, что что-то там назначил.
— С его-то склерозом? Не смеши меня.
Люциус не успел впасть в когнитивный диссонанс, когда услышал:
— Милые дамы, я не глухой! И всё помню.
— Можно подумать, мы поверили, — ехидно отозвалась старуха и махнула Люциусу рукой: — Идите сюда, пока он не уснул.
— Ирма, как не стыдно?! В каком свете ты выставляешь меня перед молодым человеком?
Дамблдор встретил Люциуса в дверях комнаты и радушно пригласил войти. В глазах зарябило от пестроты его одежды — даже если он не был глухим и пребывал в твёрдой памяти, то зрение, скорее всего, оставляло желать лучшего. Об этом, кстати, свидетельствовали и толстые стёкла очков, делавшие взгляд Дамблдора каким-то беспомощным и немного наивным. Люциус даже обеспокоился, как бы тот не впал в детство. Шёлковый халат Дамблдора ярчайшего голубого цвета был расписан жёлтыми и красными звёздами и подпоясан широкой лентой изумрудно-зелёного цвета, в тон стёганому жилету, расшитому стеклярусом.
— Добрый день, дорогой Люциус, рад вас видеть. Присаживайтесь, где вам будет удобно.
Самому Дамблдору удобнее всего оказалось полулежать на оттоманке среди пёстрых подушек, в компании полосатой кошки, которая даже не проснулась, когда оказалась на костлявых коленях вместо мягкой подушки.
— Присаживайтесь, мой дорогой. Разговоры о жизни и смерти требуют удобства для тела.
Люциус уселся в низкое кресло, оказавшееся таким мягким, что под его весом провалилось почти до самого пола. Никакого удобства он не ощутил, впрочем, ему никогда не нравилась подобная мебель, но не предъявлять же претензии? По меньшей мере, это глупо. Дамблдор принялся гладить кошку, рассказывая ей, какая она умница-красавица, и когда тем же тоном продолжил беседу, Люциус не сразу понял, к кому он обращается.
— Похоже, вас сильно прижало, мой мальчик, и тем интереснее узнать, что же вас заставило обратиться ко мне.
— Ваши многочисленные связи, — постарался улыбнуться Люциус. — В самых разных кругах.
— Вам понадобилось затеряться среди маргиналов? Вынужден вас огорчить — ничего не выйдет, вы слишком заметны.
Кажется, это была шутка.
— Не так экстремально, Альбус. Я ищу одного человека.
— Интересно, какого?
— Ещё зимой я познакомился с очень любопытным человеком. Он подсел ко мне в кафе и рассуждал как раз о жизни и смерти. В частности, об эвтаназии.
— Очень интересно, продолжайте.
Кошка на коленях Дамблдора перевернулась на спину и, обхватив лапами его руку, принялась покусывать узловатые пальцы.
— Тогда же он попросил меня оказать небольшую услугу.
— И вы ему отказали, а сейчас вдруг решили пойти навстречу?
— Не совсем так, но что-то в этом роде. Мы не договорили.
— Очень жаль... жизнь такая быстротечная штука.
— Мне тоже так кажется.
— А почему вы решили, что я смогу вам помочь его найти?
— Он говорил, что вы с ним знакомы.
— Вот как? — Дамблдор поднял кошку и, устроившись поудобнее, положил её себе на грудь. — И как же его зовут?
— В том-то всё и дело. Он представился, а я забыл, и теперь эта встреча не даёт мне покоя. Но я был уверен, что у вас не так много знакомых с подобными взглядами. Всё-таки эвтаназия — довольно щекотливая тема.
— Действительно, — согласился Дамблдор, — я бы даже сказал, убийственно скользкая.
— Так вот, — Люциус немного приободрился, — мне очень надо обсудить с ним одно дело, от которого буквально зависит жизнь человека.
— Он нужен вам для консультации?
Люциус и сам не ожидал, что так обрадуется. Похоже, Дамблдор всё-таки понял, о ком идёт речь, а значит, можно было рассчитывать на адрес того старика. Ну, или, на худой конец, на его имя.
— Да. Мне нужна консультация. Я готов щедро заплатить.
Казалось, Дамблдор уснул. Он прикрыл глаза, и даже его рука, поглаживающая кошку, замерла. Когда пауза чересчур затянулась, Люциус не выдержал:
— Альбус, пожалуйста, мне нужно узнать хотя бы его имя. Пожалуйста!
Ответить Дамблдор не успел, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в комнате появилась старуха. Наверное, та самая Минни, с которой разговаривала встретившая Люциуса Ирма, если, конечно, Дамблдор не устроил здесь гарем.
— Ах, вот она где! Моя девочка... Сколько раз я говорила, что в полдень ей надо принимать сердечные капли, а тебе, Ал, что пнём об сову, что совой об пень! Это ты можешь потерпеть со своими пилюлями от склероза, а здоровье нашей девочки требует особого отношения... развалился тут...
— Минни, она так сладко спала, — попытался оправдаться Дамблдор.
— А то я не знаю, как она спит, — ворчливо отозвалась Минни и совершенно другим тоном продолжила: — Я приготовила чай, и если ты, Ал, позабыл о гостеприимстве, то это только твои проблемы, надо было назначать встречу на другое время. А между прочим, к чаю у нас есть чудесный мармелад, тот самый, что ты любишь, в форме лимонных долек.
— Как это мило, Минни.
— Не заговаривай мне зубы, — старуха, наконец, удостоила Люциуса вниманием и даже изобразила что-то типа поклона. — Сильвупле, мистер Малфой, пройдёмте в столовую.
— А не могла бы ты, Минни принести нам чай сюда? Нам здесь было бы удобнее.
— Ага, опять секреты? Дождёшься, что я куплю слуховую трубку и буду подслушивать.
Всё-таки почтенный возраст предполагал некоторую простоту нравов, которая могла шокировать кого угодно, только не Люциуса. Минни подхватила кошку и понесла её «на процедуры», пообещав принести чай. Когда дверь за ней закрылась, Люциус решил вернуться к прерванному разговору:
— Альбус, вы же поняли, о ком речь? Пожалуйста, назовите его имя.
Улыбка Дамблдора получилась печальной:
— Его звали Гаррик Олливандер.
— Звали? — Люциус похолодел.
— Сегодня ровно неделя, как его не стало... К сожалению, жизнь слишком скоротечна, чтобы откладывать важные разговоры.
@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег, Гарридрака
пятница, 16 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Впечатлений много))) Самое главное - их же всех надо комфортить)))) Вот просто всех!))))
@темы: Фандомное, Настроенческое
Делай, что должно и будь, что будет
@темы: Привет
воскресенье, 11 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Прекрасная конопляные облака проиллюстрировала ход командной игры ГарриСеверусов на этой ФБ.
Получилось просто шикарно! Смотрите сами!
а теперь слайды!
И ачивки))))
читать дальше
Этой я особенно горжусь)))
А вот эти постить нескромно, но всё равно приятно))))
А деанон можно найти здесь
Получилось просто шикарно! Смотрите сами!
а теперь слайды!
И ачивки))))
читать дальше
Этой я особенно горжусь)))
А вот эти постить нескромно, но всё равно приятно))))
А деанон можно найти здесь
@темы: Фики мои, Фандомное, Понравилось, Арты к фикам
суббота, 10 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
Название: Когда растает снег
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
Северус. Март-апрель 1954 г.Северус. Март-апрель 1954 г.
Весна принесла с собой туманы, дожди и ветер. Особенно этот ветер донимал на авиастанции, где курсанты первого года обучения пробовали свои силы. Из-за ветра полёты часто отменялись, и Северусу приходилось придумывать, чем занять подопечных. Хорошо, что в этой группе был Гарри, с которым было легко и комфортно общаться. Поначалу он старался соблюдать субординацию, почтительно называя Северуса «профессор Снейп», но скоро перешёл на привычное «Сев» и стал вести себя, как дома.
Со времён обучения Северуса не поменялось практически ничего — те же оранжево-чёрные «Тайгер моты», которые через те же пятнадцать часов налёта должны были определить, кому дано летать, а кому — нет. Не было никаких сомнений в том, что Гарри сможет, а вот он сам почему-то в себя не верил.
— Сев, я уже трижды летал с тобой, трижды, понимаешь! И ни фига.
— Из вашей группы ещё никто не готов к самостоятельным полётам. Взять, к примеру, твоего Уизли.
— Он не мой, — пробурчал Гарри.
— Допустим. Но он готов ещё меньше тебя.
— А вот Драко полетел с третьего раза.
— Это он сам тебе сказал?
— Угу, — Гарри поднял воротник куртки и пробурчал в шарф: — Он рассказывал... давно ещё... когда сам учился. Я запомнил.
— Ерунда! Никто не начинает так быстро.
— Но Драко никогда не врёт!
— Он мог преувеличить, — пожал плечами Северус. — Ты тогда был совсем ребёнком, а детям полагается рассказывать сказки.
— Драко не такой.
— Ну-ну...
— Сев, он такой же, как его отец. Разве тебя когда-нибудь обманывал Люциус?
— Нет. Никогда.
Люциус никогда не обманывал Северуса, но это вовсе не означало, что уместны какие-то сравнения. В конце концов, они познакомились в зрелом возрасте, и за все годы знакомства Северус не позволил себе ничего лишнего, никаких фамильярностей и прочего, чем славились отношения мальчишек, которым ничего не стоило позвонить друг другу в любое время и договориться о немедленной встрече, или отправиться гулять, даже не передохнув после долгой дороги... а ещё...
— Сев, — Гарри пощёлкал пальцами перед лицом Северуса. — Ты какой-то странный в последнее время. Что-то с Реем?
Сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть в ответ. Северус был не готов ни к обсуждению Люциуса, ни к разговору о Рее.
— Мне Драко рассказывал, — неожиданно прошептал Гарри, — что доктор Фергюссон сдался. Но вы ведь ищете других врачей, правда? Тех, что помогут?
— Да. Мы ищем.
Из Бельгии на консультацию должен был приехать доктор Крэгг, а через неделю из Франции ещё один врач, чью фамилию Северус не запомнил. Люциус всеми силами пытался помочь, только никак не удавалось избавиться от ощущения, что всё напрасно. Хотя, может быть, Северус просто не всё знал — после того позорного срыва они с Люциусом больше не оставались наедине, поэтому поговорить толком не получалось. В присутствии Нарциссы, Бель или Драко было как-то глупо делиться сомнениями и демонстрировать слабость.
Северус чувствовал себя идиотом ещё и потому, что никак не мог избавиться от глупых мыслей и совладать с совершенно непостижимыми желаниями. Даже в юности у него получалось удерживать эмоции под контролем, а тут... хотя кто бы говорил! Северус потёр потрёпанный браслет часов, скрывающий следы его глупости, и решил не считать тот единственный срыв — остальные-то порывы так и остались лишь в воображении. А ещё тогда удавалось держать при себе плоды фантазии, о которых окружающие даже не догадывались. Не то что сейчас.
Разумеется, первой происходящим заинтересовалась Бель. Она ловко увлекла Северуса «покурить» и, едва они оказались на улице, выпалила:
— Снейп, что у тебя с Люцем?
— Ничего.
— Только не надо мне врать! Ваше «ничего» написано на ваших лицах. Крупными буквами.
— Ничего! — с нажимом повторил Северус.
— Я не слепая, Снейп. Люци — мой родственник...
— Ну, так и спроси у него, если мне не веришь.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — пробормотала Бель и отвернулась.
Северус было выдохнул, обрадовавшись, что так легко отделался, но потом вдруг вспомнил, что Бель — сестра Нарциссы, а не Люциуса, а значит...
— Бель, между нами ничего не происходит. Мы — взрослые люди и нам есть, что терять. Бель... пожалуйста.
— Да? — она обернулась так резко, что длинная шпилька упала Северусу под ноги. — И о чём же ты меня просишь? Молчать?
— Нет. Пожалуйста, не выдумывай лишнего...
— Иначе что?
Северус представил лицо Рея в тот момент, когда Бель вдруг решит поделиться с ним своими подозрениями... стерва! А ведь была ещё и Нарцисса. Северус зажмурился до белых кругов перед глазами. Дальше отступать уже некуда.
— Бель, хочешь, я поклянусь, что не собираюсь рушить ничьи жизни? Я помню о долге и об обязательствах, и я никому не причиню боль.
— Даже Люциусу? — Бель подобрала шпильку и сосредоточенно принялась скручивать длинные волосы, собирая их в тугой узел. — Ты так решил?
— Так будет лучше для всех.
— Для всех? — она иронично усмехнулась. — В вашем случае всем лучше не будет.
Как же она была права! Бель почти ласково потрепала Северуса по плечу и ушла в дом, оставив после себя тонкий аромат какой-то парфюмерной горечи и не менее горькие мысли. К этим мыслям Северус возвращался не раз и по-прежнему не видел никакого приемлемого для всех выхода. Единственное, что он мог сделать — это не нарушать хрупкое равновесие. Только поэтому он старался проводить почти всё свободное время в лётной школе, успокаивая совесть тем, что Рей и без него получает отличный уход.
Только вот с каждым днём это получалось всё хуже, и приступы мучительного стыда одолевали его всё чаще. Хорошо, что Гарри был далёк от всего этого — его бы точно не хотелось разочаровывать. Именно поэтому Северус очень старался, чтобы он ничего не заподозрил. И именно поэтому отвлекал его, как умел.
— Гарри, а что за девица постоянно оказывается рядом с тобой?
— Так это же сестра Рона, — Гарри рассеянно улыбнулся. — Она к нему приходит.
— Неужели? И именно поэтому развлекаешь её ты.
— Рону просто некогда... он не может сдать основы навигации. Говорит, что у него географический кретинизм.
— Чушь! Нет такой болезни.
— Вот и я о том же. Болезни нет, а Джинни есть, — заметив вопросительный взгляд Северуса, Гарри наморщил нос: — Сестру Рона зовут Джинни. Она, в общем, ничего так...
Вот оно как! Северусу почему-то никогда прежде даже в голову не приходило, что Гарри уже вырос настолько, что у него может появиться девушка. Но если подумать, ему уже семнадцать — самый возраст для такого. Проклятье! А ведь с детьми полагается беседовать на такие темы... про всяких пчёл-птичек. Чтобы потом не было никаких сюрпризов. Не то чтобы Северус был большим специалистом в этом вопросе — едва всё не упустил. Тем важнее было это исправить.
— Гарри, твоё желание вполне естественно, — Северус прокашлялся. — И если у тебя есть вопросы... ну, ты понимаешь, какие... я готов ответить!
Теперь настал черёд Гарри растерянно подбирать слова:
— Сев... ты это... ты меня не так понял!
Как это можно ещё понять?
— Гарри, тебе совершенно нечего стесняться. Это нормально.
— Сев, это просто сестра друга. Ничего больше. К тому же я познакомил её с Дадли, и он уже рвётся в бой.
— И ты вот так легко уступаешь?.. Не боишься остаться совсем без девушки?
— Сев, вот кто бы говорил!
Возразить было нечего. Северус никогда не обсуждал с Гарри свои отношения с Реем. Предполагалось, что они просто друзья. Лучшие. Они не афишировали свои отношения, справедливо полагая, что им место только в спальне за закрытой дверью. И Северус никогда не позволял себе ничего лишнего в присутствии Гарри, хотя, конечно, были некоторые скользкие моменты... когда, например, Гарри вернулся с занятий раньше, а в тот день совпал выходной Рея и Северуса... или ещё был случай...
— Сев, ты только не обижайся, но я всё знаю.
— Что значит «всё»? — Северус похолодел.
— Про вас с Реем. И я не считаю, что это всякая там грязь или геенна огненная.
Что ж, финал закономерный. Хорошо хоть ребёнок вырос обычным, без таких порицаемых обществом... гм-м... особенностей.
— Спасибо, Гарри.
— Мне-то за что? — он так искренне удивился, что стало неловко за собственную сентиментальность. — А сейчас что у вас случилось?
— В смысле?
— Ну, Рей там... ты здесь... раньше бы ты его так не бросил.
Гарри уже давно ушёл, а Северус продолжал обдумывать его слова. Сам-то он не думал, как это выглядит, но поразмышляв, понял, что был не прав. Очень не прав — никакие личные переживания не могут оправдать такого отношения. Рей просто не заслужил подобного! Разумеется, Северус поспешил домой при первой же возможности. Ну, как домой? К Рею, которому задолжал слишком много.
— Привет.
— Ты сегодня рано.
— Сбежал, как только смог.
— Почему?
— Я соскучился.
Северус сам удивился, понимая, что это правда, а Рей и вовсе изумлённо уставился на него:
— Просто так? Потому что соскучился?!
— Да.
Наверное, это, и правда, было не похоже на выработанные годами привычки, но почему-то очень задело. Чтобы доказать серьёзность своих намерений, Северус уселся на пол рядом с кроватью Рея и прижался щекой к его руке.
— Я идиот, Рей.
В последнее время это стало уже практически истиной.
— Ещё какой! Чего ты опять себе напридумывал?
Какое хорошее слово— и какой понимающий Рей. От отвращения к самому себе Северуса замутило.
— Прости меня. Я совершенно не подумал о твоих чувствах.
— Сев, а, Сев... можно подумать, что ты это умеешь, — Рей ухватил его за волосы и немного подёргал. — Это тебя Гарри надоумил?
— Он, — на душе сразу стало легче. — Он, оказывается, знал... ну, всё это... про нас.
— И почему я не удивлён... Давно?
— Я не спросил. У него вроде бы как девушка появилась, я хотел с ним поговорить, как положено родителю...
— Сев, — Рей весело фыркнул, — ты хоть представляешь, что в таких случаях надо говорить?
— Не очень, — признался Северус. — Отец как-то избегал подобных тем.
— У меня вообще отца не было...
— Думаешь, если мы сами со всем разобрались, то и он сможет?
— Сев, ты балбес.
Рей тихо засмеялся, и несколько мгновений Северусу казалось, что всё происходящее — дурной сон, и если сейчас открыть глаза, то окажется, ничего и не было, а они с Реем по-прежнему живут в Уике и подтрунивают друг над другом.
— А ещё Гарри сказал, что вырос в любящей семье, и поэтому счастлив, — Северус наконец осмелился взглянуть в глаза Рея. — Как ты думаешь, что он имел в виду?
— Точно балбес. Чему ты вообще можешь детей научить?
— Летать.
— Разве что только, — проворчал Рей, пытаясь сесть.
— В сравнении с Блэком я здорово выигрываю.
— Ну да. Не ты ли обещал его прибить? Гарри мне рассказал.
— А он не уточнил за что? — возмутился Северус.
— Нет, — Рей наклонился, помогая устроить подушку у себя за спиной, а потом хитро усмехнулся: — У тебя есть шанс удивить меня.
— И ты сильно удивишься, узнав, что этот придурок решил выставить меня своим любовником, чтобы избежать пристального внимания мисс Амбридж.
— Даже так? Мне пора вызывать его на дуэль?
— Ещё рано. Мисс ему не поверила.
— Интересно почему?
— Потому что я «не такой».
Теперь уже Рей смеялся по-настоящему, так, как умел только он — заразительно и искренне, заставляя Северуса верить в лучшее. И Бель точно была не права — этот выбор сделает счастливыми всех, даже Люциуса. Особенно Люциуса! Не говоря уже о Рее и Северусе. И Нарциссе. Таким выбором можно было гордиться, а ещё радоваться, что всё не зашло слишком далеко и не стало поздно всё исправить. Только так!
Всё-таки Гарри гораздо лучше Северуса разбирался в отношениях и хорошо понимал, как надо. Неизвестно ещё, сколько бы пришлось мучиться, выбирая, когда на самом деле всё было проще простого. И выбора-то никакого не было! Было просто минутное помрачение рассудка — и у Люциуса, кстати, тоже. И всё! Всё стало по-прежнему.
— С возвращением, Сев.
Ну да. Это и было возвращение на землю. Из страны фантазий и грёз. Но Рею совершенно не требовалось об этом знать.
— Я никуда не уходил.
Северус почти поверил себе. Только вот, ворочаясь на жёсткой кушетке, перед тем как заснуть, и прислушиваясь к сонному дыханию Рея, он несколько мгновений думал о запретном. Правда, усилием воли недостойные мысли удалось отогнать, и Северус забылся беспокойным сном.
Ночь перед расстрелом казалась бесконечной, и было невозможно понять, чего хочется больше — то ли продлить это ожидание, урвав у смерти несколько лишних минут жизни, то ли наоборот, скорее шагнуть в небытие. Почему-то было совсем не страшно, но очень обидно. Как так? А планы? А мечты? С ними-то что?! Зачем-то Северус начал придумывать своё несостоявшееся будущее. После войны всё ведь будет иначе! Совсем всё!
Будет свой дом, и непременно на берегу моря, будет любимая работа, будет небо, в котором можно чувствовать себя совершенно свободным. А ещё будет любовь. Такая, которая станет наградой за всю военную грязь, кровь, пот и слёзы. Красивая такая любовь, правильная, ради которой хотелось бы жить. Вечно!
Северус подтянул колени к груди и постарался натянуть на них куцую шинель. В камере было очень холодно, хотя в подвале точно должно быть теплее — без окон-то! Отсутствие окна тоже действовало удручающе — так и не понять, когда наступит тот самый последний рассвет. Тусклая лампочка освещала коридор и, через решётку двери, маленькую клетушку, ставшую последним пристанищем Северуса. Он не успел подумать о глубоком смысле одиночества перед смертью, как вдруг заметил какое-то движение. Осторожно повернув голову, он увидел человека, с головой накрытого серой шинелью, который, очевидно, спал на брошенном у стены матрасе. Человек потянулся во сне, постаравшись укрыть ноги, и из-под казённого сукна показалась его макушка. Северус знал только одного человека с волосами такого цвета...
— Люци!
Северус проснулся, задыхаясь от ужаса и плохо понимая, как получилось, что рассвет уже наступил, а он всё ещё жив. Не может же быть, что вместо него расстреляли Люциуса?
— Сев, ты чего? — Рей приподнялся на локте, и в тусклом утреннем свете его лицо казалось серым.
— Кошмар.
Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним пришёл и страх разоблачения. Неужели Северус во сне звал Люциуса по имени? Но Рей бы тогда об этом спросил. Или нет?
— Я кричал?
— Нет, просто хрипел, словно задыхался. Война?
Хорошо, что Рею не надо было это объяснять. Его тоже мучили кошмары.
— Да.
— Когда-нибудь это закончится...
— Ага. Когда заснём навсегда.
— Ну, ты-то известный оптимист, — Рей завозился в кровати, пытаясь сесть, и Северус поспешил ему помочь, но был остановлен резким: — Я сам.
— Слушай, ты такими темпами скоро встанешь, — похвалил Северус.
— Зря, что ли, тренируюсь? Подкати мне вон то кресло.
Северус снял с кресла плед и с удивлением заметил скрытые им колёса.
— Рей?!
— Ну да... не лежать же бревном?
— Но откуда?
Рей улыбнулся немного смущённо:
— Люциус постарался. Не знаю, откуда он его притащил, но штука удобная. Сейчас я тебе это докажу.
Северус помог Рею перебраться на кресло, а потом радостно смотрел, как он лихо управляется с тяжёлой конструкцией. Всё-таки для такого деятельного человека неподвижность была почти что приговором, а если дело и дальше так пойдёт, то можно будет гораздо спокойнее ждать вердикта врачей. Всё равно хуже уже не будет, а вот лучше...
— Рей, а так ты ведь и на улицу сможешь выходить, и вообще хоть куда!
— Хоть куда не получится... хотя на этой штуке было бы удобно грабить банк. Можно спрятать оружие, и никто не заподозрит. И ход тихий.
— Всегда подозревал, что твоя законопослушность фальшивая.
— Угу, — довольно фыркнул Рей, — в душе я гангстер.
— Я так и думал, — Северус сокрушённо вздохнул. — Теперь-то ты понимаешь, почему я должен за тобой следить даже в уборной?
— Постоянная бдительность! — Рей строго взглянул на него, а потом довольно рассмеялся: — Говорят, ещё в протезы удобно оружие прятать.
— Не знаю, не пробовал.
— Куда тебе!
Северусу стало легко и показалось, что всё плохое уже позади.
— Рей, сегодня приезжает доктор Крэгг.
Как же можно одной фразой всё испортить! Рей сразу помрачнел и нахмурился:
— Сев, какого чёрта тащить его из Бельгии? Можно подумать, он скажет что-то другое... или... вы от меня что-то скрываете?
Северус почти задохнулся от приступа удушливой тошноты и поспешил горячо заверить Рея, что всё в порядке.
— Да неужели?! Зачем нужен второй доктор, если только не для опровержения диагноза первого?
Рей всегда соображал очень быстро, и Северусу всегда это нравилось, только не сейчас.
— Ну, ты ведь понимаешь, что после войны многие хорошие врачи...
— Не заговаривай мне зубы, Сев. Что сказал Фергюссон?
— Только то, что больше не знает, что с тобой делать дальше.
— А зачем со мной что-то делать?
— Тебя же надо вылечить!
— А если Фергюссон прав, и это невозможно?
Северус точно знал, что не говорил ничего подобного, но тогда откуда?.. Рей принялся медленно раскручивать свою коляску, зло и сосредоточенно перебирая руками по управляющим колёсам.
— А что если я навсегда останусь вот так?! Что тогда?! Что?!
Северус остановил движение и, чтобы смотреть Рею в глаза, опустился на колени.
— Всё будет хорошо! Всё будет! Понимаешь?!
— Не подскажешь как?
— Ты будешь жить, Рей!
— Да неужели?! А ты? Что будешь делать ты?
— Я буду с тобой. До конца.
— Принесёшь себя в жертву?
— Не говори глупости! Никаких жертв.
— На каких условиях ты уволился? — во взгляде Рея появилась тревога.
— Я не выдвигал условий. Всё было понятно и так.
— Тебя возьмут обратно?
— Не знаю... наверное, — Северус ни о чём подобном не думал.
— Пообещай мне, что если Крэгг подтвердит диагноз Фергюссона, то мы вернёмся в Уик.
Слово «диагноз» прозвучало, как приговор, и Северусу стало настолько холодно, что он не смог скрыть озноб и невольно поёжился.
— Обещаю.
— И давай заведём собаку.
Бродяга умер от старости два года назад, и именно Рей яростно воспротивился, когда Гарри заговорил о том, что соседская сука родила щенка, так похожего на... Рей тогда оборвал Гарри на полуслове, заявив, что второго Бродяги уже не будет, а довольствоваться напоминанием — развлечение не из приятных.
— Давай.
— Ты соглашаешься, будто выполняешь последнюю волю.
— Идиот! Ты чего себе напридумывал?!
— Сев... пожалуйста... скажи, что ещё есть надежда.
Северус обнял сильно похудевшие ноги Рея и уткнулся лицом в его колени, забывая, что он ничего не чувствует.
— Надежда есть! Всегда! Мы с тобой справимся... даже если вернёмся в Уик. Всё будет хорошо.
Рей принялся перебирать волосы на затылке Северуса и едва слышно выдохнул:
— Как же я хочу тебе верить... не представляешь.
Северус представлял, потому что и сам хотел в это верить. Сильнее, чем во что бы то ни было. Он помог Рею умыться и побриться, несколько раз попытавшись шутить, а потом не выдержал:
— Рей, может, я сегодня останусь дома?
— И не пойдёшь на службу? — он иронично прищурился: — И в честь чего ты решил бастовать?
— Я бы хотел быть рядом...
— Не выдумывай! Или ты возомнил себя доктором?
— Нет, но...
— То, что ты изучил анатомический атлас, не делает тебя врачом, Сев, а пропускать работу из-за рядового осмотра — последнее дело.
— Но я бы хотел знать...
— Неужели ты думаешь, что я от тебя что-то стану скрывать? Или ты хочешь полюбоваться, как меня ставят на колени и обстукивают молотком? Жалкое зрелище.
— Рей...
— Вали на службу! Пока я не встал, тебе придётся работать за двоих.
Рей был непреклонен, к тому же Северус понимал, что его присутствие ничего не изменит и принесёт только дополнительные страдания Рею. Если уж он в первые дни после аварии так стыдился обычной физиологии, то, наверное, так будет лучше.
Северус отправился в авиашколу, и пока шел до угла дома, ему чудился взгляд в спину. Оборачиваться он не стал — время ненужных сантиментов прошло. Весь день он не находил себе места и даже проиграл в традиционной перепалке с Блэком. Однако тот, вместо того, чтобы порадоваться поражению Северуса, улучил момент и зажал его в углу каптёрки.
— Ну?
— Отвали.
— Снейп, что происходит?
— Тебе показалось.
Но когда Блэк мог просто отстать?!
— Это связано с Мальсибером?
— Да. Доволен?
— Нет! Что с ним?
— Сегодня из Бельгии приезжает доктор Крэгг. Для проверки диагноза.
— Блядь! — Блэк отступил на шаг и смачно сплюнул себе под ноги. — Всё так плохо?
— Вот сегодня и узнаем.
Блэк вдруг стиснул Северуса в объятьях и похлопал по спине:
— Держись!
Почему-то от этого стало легче, но всё равно домой Северус возвращался, сходя с ума от самых разных предположений. Даже то, что Люциус не позвонил и ничего не велел передать, могло означать ровно противоположное. Дом встретил его тишиной. С замиранием сердца Северус нажал ручку двери их комнаты. Рей сидел в своём кресле и смотрел в окно. Когда вошёл Северус, он обернулся и попытался улыбнуться:
— Завтра мы едем в Уик.
***
Поезд медленно тащился на север. Кажется, Рей всё-таки уснул, хотя мог и просто погрузиться в тоскливые мысли, отвернувшись к стенке купе. Северус и сам стискивал зубы, вспоминая унизительную посадку в поезд, и винить, кроме себя, ему было некого. Надо же быть таким идиотом и не додуматься сразу позвать носильщика, чтобы тот помог с дурацкой инвалидной коляской, пока Северус заносил Рея в купе, куда уже погрузил их вещи. Хорошо, хоть догадался оплатить все места в купе, что помогло избежать скандала с проводником, который уже начал ссылаться на какие-то правила перевозки грузов, доказывая, что коляска помешает остальным пассажирам.
Северус потёр лицо, пытаясь взбодриться — ему ещё предстояла выгрузка в Уике, где поезд стоял всего четыре минуты. Обиднее всего было за Рея — окружающие их люди видели неудобную коляску, отказываясь видеть в ней человека и считаться с его чувствами. Северус представил себя на месте Рея, и его замутило. И самое страшное — бессилие, когда нет возможности на это повлиять и что-то изменить. И так теперь будет всегда. Может, конечно, в Уике всё будет иначе... не чужие же они там?!
— Сев, ты же помнишь про собаку?
Всё-таки Рей не спал. Он тяжело перевернулся на спину и, сложив руки на груди, уставился в потолок. Северус кивнул, хоть Рей этого и не видел.
— Конечно, помню.
— Ты только не бери, кого попало.
— И не собирался.
— Ты это... — Рей болезненно нахмурился. — На берегу под лодкой он живёт... если никуда не сбежал и зиму пережил... я его подкармливал... может, пойдёт с тобой, ты позови... он селёдку любит.
— И как его позвать?
Рей смутился:
— Я называл его Бродягой... он, конечно, совсем не такой, как был наш, но вполне мог быть его сыном... или внуком... Наш-то тот ещё кобелина был.
— Я позову, — пообещал Северус.
Подтверждая свои слова, он стиснул холодную ладонь Рея, а потом погладил запястье. Рей благодарно улыбнулся:
— Спасибо, Сев. Пусть уже он с нами будет, чем на берегу. Его старый Пинс подстрелить обещал, говорит, рыбу таскал.
— И давно ты с ним... в смысле, подкармливаешь давно?
— С лета. Помнишь, я к Пинсу стал ходить за рыбой?
Северус помнил. Тогда ему показалось немного странным внезапное желание Рея общаться со склочным стариком, а вот, оказывается, в чём было дело. Разговор незаметно перешёл на соседей, потом вспомнили друзей Гарри, и призрак дурацкой посадки в вагон сгинул без следа. Рей снова начал шутить, и Северусу показалось, что стало легче дышать.
В Уик поезд прибывал в сумерках, что, наверное, было даже хорошо — меньше знакомых встретится по пути домой, — и умудрённый опытом Северус заранее заплатил проводнику, чтобы тот помог с выгрузкой. Влажный морской ветер ощутимо пах весной и трепал отросшие волосы Рея, который довольно зажмурился:
— Мы дома!
Однако до дома они добрались только через час — Рей категорически не хотел, чтобы Северус его катил, а просёлочная дорога была совершенно не рассчитана на тонкие колёса коляски. Правда, в дом Северус его занёс и послушно протёр резиновые протекторы.
Уснул Рей быстро, а вот Северусу не спалось. Он осторожно вышел на улицу и закурил, глядя на низкое звёздное небо. Когда-то ему казалось, что все беды можно пережить в полёте — просто оторваться от земли и почувствовать себя свободным от всего, что тянуло вниз. Ему, и правда, становилось легче, только вот с годами всё усложнилось, а может, просто проблемы стали крепко удерживать на земле, не давая взлететь.
Наверное, именно так выглядит ответственность за кого-то ещё и, может быть, даже так выглядит собственная нужность — Северус не очень хорошо разбирался в таких вещах. Он просто знал, что завтра с утра отправится на авиастанцию и, если понадобится, будет упрашивать взять себя на работу. Хорошо, что Риддл отказался признавать долг Северуса и пообещал, что за лечение Рея заплатит «Бристоль Айркрафт». При этом у него была такая улыбка, что не осталось никаких сомнений — заплатят!
Но помимо счетов на лечение оставались насущные проблемы, которых было более чем достаточно. Хоть Блэк и болтал, что скоро должны отменить карточки, пока приходилось с ними считаться. А ещё надо бы найти сиделку для Рея — оставлять его одного на целый день Северус не собирался! — что-то приготовить, и найти, наконец, этого Бродягу. Северус затушил окурок, ещё раз взглянул на далёкие звёзды и отправился спать. Сейчас хотя бы у него появился какой-то план. Пусть и не самый удачный.
Утром Рей с удовольствием позавтракал, и Северус оставил его в гостиной, пообещав скоро вернуться. К авиастанции он подходил с тяжёлым сердцем, но, как оказалось, зря. Маккинон обрадовался его возвращению и сообщил, что как раз сейчас и до лета Британская экспедиция Чарльза Симпсона сворачивает работу в северной Гренландии, а значит, им очень нужны опытные пилоты.
— Мистер Снейп, вы же понимаете, что я могу взять вас только на время эвакуации экспедиции? Мы сейчас ждём новостей о состоянии дел Берегового Командования, поэтому...
Маккинон печально развёл руками, и Северус мог его понять. Ну, хоть так. Слухи о расформировании Командования ходили давно, поэтому сокращения кадров уже никого не удивляли.
— Зато за вывоз полярников должны щедро заплатить, — продолжил Маккинон, — да и карточки у них лучше, чем у нас. Стали. Что поделать, времена меняются.
Эти перемены заслуженный вояка принимал слишком близко к сердцу, и Северус сочувственно покивал, поддерживая разговор, но не пытаясь возразить. Всё было правильно — война кончилась, приоритеты сменились, и этого уже не изменить.
Воодушевлённый Северус отправился в госпиталь и легко уговорил сиделку, чтобы она навещала Рея днём. Плату она запросила весьма скромную, идеально вписывающуюся в невеликий бюджет. На очереди оставался прикормленный Реем пёс.
Северус спустился к морю и пошёл по берегу к трухлявой лодке, выброшенной на камни. Он трижды обошёл её, заглядывая во все щели, и даже попытался приподнять вросший в песок борт. Безуспешно — под лодкой никого не было. И где теперь этого кобеля искать? Северус отряхнул испачканные руки и, почувствовав взгляд, медленно повернул голову. На пригорке стояла чёрная собака и, наклонив голову, наблюдала за ним. Одно ухо у неё завернулось, а свалявшаяся шерсть не скрывала крайней худобы. Собаку можно было бы назвать страшной, если бы не взгляд — настороженный, напряжённый, и в то же время в нём был интерес.
— Привет, Бродяга.
Пёс прислушался, повернув голову, и Северус решил, что это добрый знак. Хорошо, что он додумался взять с собой бутерброд.
— Ты сегодня обедал?
Пёс, похоже, не только не завтракал, но и не ужинал, потому что кусок хлеба поймал на лету и проглотил, не жуя. Бедолага.
— Пойдёшь со мной? Тебя Рей искал.
Северус ещё раз позвал его по имени и подкрепил свои слова кусочком колбасы, который исчез в пасти пса и тихим клацаньем зубов.
— Пойдём, Бродяга, у меня ещё колбаса есть.
Неизвестно, какие мысли появились в кудлатой голове пса, но он порысил следом за Северусом, выдерживая, правда, приличное расстояние. Кажется, этим утром Северус достиг пика своей дипломатической карьеры.
— Рей, я дома!
— Слышу, — Рей лихо выехал из комнаты и довольно улыбнулся, затормозив в шаге от Северуса. — И вижу.
— Я привёл Бродягу.
Рей словно окаменел, а его улыбка медленно истаяла.
— Он жив? — наконец отмер он. — Пережил зиму?
— Да.
Рей зажмурился и, несколько раз выдохнув, заговорил:
— Теперь всё будет хорошо! Я загадал, что если он пережил эту зиму, то всё будет хорошо. Он пошёл с тобой?
— Пошёл. Я ему пообещал еды вынести, и он, кажется, понял. Сидит и ждёт. К себе, правда, не особо подпускает.
Рей просиял и засуетился:
— У нас же рыба вяленая в зимнике оставалась? И куртку мою старую брось ему пока в дровяник. Пусть привыкает, — он вдруг замолчал. — Сев, а ты ничего не сказал про работу. Тебя взяли обратно?
— Да.
О том, что это временно, Северус решил не говорить — не хотелось омрачать настроение Рея, последнее время он так редко улыбался, как прежде.
— И когда ты начинаешь?
— Уже завтра.
— А где?
— Так же буду летать в Гренландию с экспедицией. Я договорился с миссис Флетчер, она будет навещать тебя днём и, если понадобится, вечером. Договорюсь с Харрисом, он живёт у самой авиастанции, и ему не трудно будет пригласить её, если вдруг...
— Сев, ты же не хочешь сказать, что с тобой там может что-то случиться?
— Конечно, нет! — Северусу такое и в голову не приходило. — Я имел в виду только нелётную погоду.
Может быть, Рей ему и не поверил, но не подал вида.
— Тогда ладно. Помоги мне выйти на улицу, я хотел бы...
Кажется, Рей стеснялся своей внезапной сентиментальности.
— Разумеется. Бродяга же должен убедиться, что я его не обманул.
Северус помог Рею одеться и перебраться через порог. Старую куртку, которую было решено пожертвовать Бродяге, Рей пока набросил себе на колени, словно пытаясь скрыть свою немощность. Понятливый пёс сидел в паре десятков ярдов от дома и настороженно водил ушами.
— Бродяга, — тихо позвал Рей. — Это я.
Северус решил им не мешать и ушёл в дом, вручив Рею вяленую треску, чтобы тот сам покормил собаку, и, кажется, угадал, ну, по крайней мере, ничего не испортил.
— Спасибо, Сев...
Северус несколько раз подходил к окну, проверяя, не нужна ли его помощь, и очень удивился, когда увидел, как пёс подошёл к Рею и не только положил голову ему на колени, но и позволил чесать себе за ухом. Похоже, они возобновили свою дружбу.
Бродяга так крепко уснул на куртке Рея в сарае для дров, что не успел сбежать до появления Северуса и подпустил его слишком близко. Оценив свою оплошность, он прижал уши и попытался сделать вид, что его здесь нет.
— Тш-ш, дурашка, — Северус старался говорить тихо и не делать резких движений, чтобы его не спугнуть. — Я совсем не против, чтобы ты здесь жил.
Пёс следил за ним взглядом, и казалось, что всё понял. Наверное, так оно и было, потому что когда Северус ещё раз зашёл в сарай, Бродяга просто задрал морду, выжидающе глядя в глаза.
— Всё хорошо. Спи.
Пёс тяжело вздохнул и уткнулся носом в карман куртки, что, очевидно, означало согласие. И хорошо. Значит, им удастся поладить.
Перед сном Рей побрился, и Северус решил, что это он так деликатно старается не претендовать на лишнее внимание перед работой.
— Спокойной ночи, Рей.
— Спокойной, — он едва заметно улыбнулся. — Посидишь со мной?
Северус уселся на кровать Рея и взял его за руку:
— Если тебе завтра станет скучно, попробуй заманить пса в дом.
— Хорошо, — Рей потянул Северуса за пальцы и потёрся лицом о его ладонь. — Я по тебе скучал.
— Вот ещё... я же всё время был рядом.
— Балбес... я не в этом смысле, — он коснулся языком запястья Северуса. — Мне кажется, что я сто лет не был с тобой.
— Но... ты же... — Северус растерялся. — Ты же ничего не чувствуешь.
— Точно балбес... некоторые чувствуют другим местом. Давай же...
— Что давать? — Северус не узнал своего голоса.
Рей взглянул на него, как на скорбного разумом, и расстегнул несколько пуговиц:
— Не тупи, Сев.
— Но ты же... ты же не можешь.
— Зато можешь ты. Сев, ты-то не оскоплён.
— Да и ты, вроде...
— Вроде? — Рей горько усмехнулся. — Я «вроде», а ты в самый раз. Давай попробуем. Или ты брезгуешь с инвалидом?
— Нет! — брезгливости не было, её заменяла жалость, такая острая, что мешала дышать. — Но тебе ведь это не надо.
— Откуда ты знаешь?
Северус чувствовал, что ступил на очень тонкий лёд, но ему хотелось объяснить, что Рей не обязан думать о чужом удовольствии, что Северус может обойтись без примитивной физиологии и позаботиться о себе сам... что... проклятье! Как о таком говорить?! Особенно не обладая врождённой деликатностью Рея или отточенной годами дипломатичностью Люциуса.
— Рей, ты не обязан...
— Не обязан... но я хочу... ты можешь меня просто поцеловать?
— Могу.
— Тебя об этом надо просить?
Северус склонился над кроватью и осторожно коснулся губами кончика носа Рея, потом его гладко выбритой и пахнувшей одеколоном щеки — так вот зачем он это затеял! — после чего быстро поцеловал сухие и потрескавшиеся губы.
— Балбес! — тихо выдохнул Рей. — Ты же любишь целоваться... давай... ложись рядом.
Узкая кровать привычно заскрипела пружинами, прогибаясь под двойной тяжестью. Северус обнял Рея за плечи, целуя его лоб, сомкнутые веки, губы... как много раз раньше... как никогда прежде. Нежность, желание согреть, утешить, защитить, разделить боль переполняли его. Не было только возбуждения. Совсем. Но ведь не всё основано на нём? Особенно отношения.
— Сев... как я скучал... ты не представляешь...
— Представляю...
Северус представлял. Больше всего он хотел, чтобы всё снова стало, как раньше. Чтобы вернулась былая лёгкость, а дурацкие сомнения, наоборот, исчезли, и чтобы Рей снова стал самим собой — весёлым, уверенным, немного беззаботным... как прежде...
— Сев... Сев...
Рей целовал его так жадно, будто боялся, что это в последний раз. Непослушными пальцами он то пытался расстегнуть рубашку Северуса, то тянул его за волосы, прижимая к себе:
— Сев, ну давай же... давай...
— Ты хочешь, чтобы я...
— Да... пожалуйста...
На миг Северус представил, что почувствует Рей, если поймёт, что он просто не может. Нет! Это будет чересчур жестоко и совершенно неправильно. Совершенно... Северус перевернулся на живот, укладываясь рядом с Реем и устраивая голову у него на груди. Под подбородком заполошно билось сердце.
— Мне это не надо, Рей, — тихо прошептал он. — Я не могу один...
— А я? Ты думаешь, я ничего не чувствую? Что у меня всё отсохло и отболело?
— Нет.
— А что тогда? Тебе нужен не я?
Наверное, так себя чувствует человек, идущий по битому стеклу, когда каждый шаг приносит только мучение, но и остановиться тоже нельзя... надо идти... шаг за шагом... в бездну...
— Нет, Рей! Ты мне нужен. Очень. Но некоторые вещи должны быть взаимными.
Говорить Северус никогда не умел, особенно красиво и правильно, но, кажется, Рей его понял. Они так и уснули, обнявшись, и Северусу снилось небо — огромное и звёздное, а он летел, не включая фонарей, полагаясь лишь на подсвеченные фосфором приборы и натренированные «кошачьи глаза».
***
Бетонная полоса в Кангерлуссуаке встретила «Бьюфайтер» Северуса свежим снегом. В общем-то, для апреля это было даже неплохо — в прошлом году в это время часто бушевали метели, начинавшиеся вопреки прогнозам и сильно осложнявшие жизнь. Северуса ждали. Помощник Чарльза Симпсона Уоррик Вайс руководил погрузкой запечатанных деревянных ящиков с материалами экспедиции, которые следовало доставить в Лондон. Северус курил, наблюдая за вознёй рабочих, ругающихся на неудобный и негабаритный груз:
— Здравствуйте. Вы же мистер Снейп?
Молодой пилот показался Северусу знакомым, однако вспомнить, где и когда состоялось это знакомство, не получалось. Война? Слишком молод. Грузовые перевозки? Нет...
— Я сын Артура Уизли, Билл.
Северус с удовольствием пожал протянутую руку и угостил юного Уизли сигаретой.
— Какими судьбами?
— Да вот, подался в САС, отрабатываем перелёты через Северный полюс в Америку. Вроде бы этот маршрут должен стать регулярным.
— Это те самые кроссполярные маршруты, о которых так много писали?
— Ага! — Уизли довольно улыбнулся. — За ними будущее.
— А как вы здесь оказались?
— Так мы будем летать из Копенгагена в Лос-Анджелес с посадкой или здесь в Кангерлуссуаке, или в Сондре Стормфьёрд.
— Что у вас за машины?
— В основном «Дугласы». На местных рейсах гоняют «Юнкерсы», и поговаривают о закупке «Боингов».
Северус вдруг почувствовал себя очень старым и постарался принять как данность, что возить дурацкие ящики тоже кто-то должен. Не ради же пресловутой романтики он когда-то пришёл в профессию. Хотя разве можно назвать романтикой перелёты из Европы в Америку? Это просто другая сторона большого дела. А ещё Северус понял Артура с его рассуждениями о возрасте. Похоже, он был прав — их время стремительно уходило.
— А сам-то как?
Билл довольно тряхнул волосами, длина которых во времена молодости Северуса считалась неприличной.
— Собираюсь жениться. Пора уже. У отца в мои годы пятеро детей было, а я всё никак. Правда, мать надеялась, что я найду себе милую девушку из Йоркшира.
— Ошиблась?
— Ну, не совсем, — взгляд Билла засиял. — Флер очень милая. И настоящая красавица. Она — шведка.
— Молодец, — рассеянно одобрил Северус. — Ваша семья продолжает расти.
— Ещё как. Рон писал, что ваш Гарри ухаживает за нашей малышкой Джинни. Поэтому очень может быть, что мы с вами тоже породнимся.
— Да?!
— А почему нет? Молодые сейчас очень ранние, и я не вижу в этом ничего дурного.
— Просто он ничего об этом не говорил.
— Можно подумать, вы рассказывали родителям о своих победах.
Северус мог только кивнуть. Его родители так и умерли в счастливом неведении о предпочтениях сына. Хорошо, хоть перестали заводить разговоры о женитьбе, да и о детях молчали после усыновления Гарри. Кажется, они считали, что он всю жизнь кроме Лили ни на кого не смотрел.
— Рад был познакомиться поближе!
Билл пожал руку и, сияя улыбкой, поспешил к своему «Дугласу», где его ждали товарищи. Северус проводил его взглядом и побрёл к занятым погрузкой работягам, которые выражались почти так же витиевато, как друзья отца в родном Коукворте.
До вечера он сделал ещё один рейс и вернулся в Уик усталым и голодным. Хорошо, что миссис Флетчер посчитала своим долгом отоварить их карточки, и Северусу было из чего приготовить ужин и обед для Рея на завтра.
Бродяга встретил Северуса настороженным взглядом, но даже не подумал сбежать, а вот Рей показался не похожим на себя. Он кивнул Северусу, приветствуя, и снова уткнулся в книгу, которую читал до его возвращения. Хотя, может быть, он просто догадался о нежелании Северуса говорить и, как обычно, деликатно промолчал. Заговорили они только во время ужина.
— Я сегодня встретил сына Артура. Он, оказывается, работает на САС. Собирается жениться.
— Угу, — Рей перестал жевать и с интересом взглянул на Северуса. — На ком?
— На какой-то шведке, — Северус принёс пузатый чайник и разлил чай. — У него всё впереди.
— А у нас?
Северус вздохнул и заговорил о наболевшем:
— Рей, я и не думал, что всё так быстро закончится. Казалось бы, вот только мы с тобой были молодыми, о чём-то мечтали, потом война эта, потом всё остальное... и всё!
— Почему «всё»?
— Старость пришла. Нам с тобой больше не о чем мечтать, ну, разве что только о том, чтобы Гарри приехал нас навестить. А потом он женится, и мы его будем видеть раз в год... это в лучшем случае.
— Сев, ты чего это?
— Да просто никогда раньше я об этом не думал. Мне казалось, что мы-то ничуть не изменились, всё такие же, а оказывается, нет — «такие же» теперь наши дети, а мы уже всё...
— Чего «всё»?
— А хрен его знает! — Северус попытался улыбнуться, но только болезненно скривился. — Но зато нам есть что вспомнить.
Рей погрустнел, соглашаясь, и насыпал в чай на две ложки сахара больше обычного.
— А я думал, что это только меня так корёжит... сам понимаешь, из-за чего.
— Если бы, — Северус вздохнул. — Наверное, это кризис среднего возраста, поэтому он у нас так одновременно случился.
— Наверное, — Рей отложил в сторону ложку и сделал глоток. — Сладко, — пожаловался он и снова взглянул на Северуса: — А почему ты решил, что Гарри скоро женится?
— Билл намекнул, — он пожал плечами, — надо бы написать Гарри, спросить.
— А ты ничего не замечал за ним в авиашколе? Или, может, он чего рассказывал?
— Да нет вроде, — Северус невесело рассмеялся: — Смотри, Рей, мы сейчас с тобой рассуждаем, как настоящие старики.
Рей только поморщился.
— Я завтра ему напишу.
На следующий вечер Рей протянул Северусу три запечатанных конверта:
— Отправишь? Я решил взять на себя семейную корреспонденцию.
Северус отправил. Если его и удивило, что кроме Гарри Рей написал Нарциссе и Беллатрикс, то это удивление не стоило обсуждения. Написал — значит, хотел. В конце концов, с сестрами Блэк у Рея сложились очень тёплые отношения. Так и повелось: Рей по вечерам передавал Северусу приветы и рассказывал о последних новостях из Лондона, который почему-то стал казаться далёким и таким нереальным, будто был на краю земли.
Когда в этих рассказах мелькало имя Люциуса, Северус на мгновение замирал, а потом напоминал себе, что между ними ничего не могло быть, и тогда сердце снова начинало стучать в обычном ритме. И даже совсем не болело. Хорошо, что Рей нашёл, чем себя занять, потому что из-за напряжённого графика Северус часто появлялся дома только чтобы переночевать, и иногда им неделями не удавалось нормально поговорить. И очень хорошо, что Рей всё хорошо понимал, хотя, конечно, от его былого жизнелюбия остались одни воспоминания. Но ничего поделать с этим Северус не мог, успокаивая совесть тем, что через пару месяцев ему вновь придётся искать работу, и вот тогда он уже точно насидится дома. И они обо всём поговорят — обязательно поговорят!
***
Когда в Кангерлуссуаке наконец сошёл снег, Северус с удивлением обнаружил, что весна уже почти кончилась, а он до сих пор так ничего и не сделал, чтобы найти новую работу. И ладно бы это было так просто! Возраст вовсе не увеличивал его шансы на успех, как и боевой опыт. Кому в эпоху кроссполярных перелётов нужны лётчики-асы — одиночки, умеющие ориентироваться по карте и способные прикрывать спину? Молодых такому не учат, и совершенно правильно делают — для перевозки пассажиров или даже грузов нужны совершенно иные навыки. Надо бы написать Маккензи — говорят, он помогает своим по старой памяти.
— Рей, я дома!
— Какая неожиданность, — Рей выехал ему навстречу и улыбнулся почти так же, как и прежде. — А у нас гость.
— Привет, Сев.
— Гарри!
Как же Северус был рад его видеть. И как же, оказалось, он по нему скучал! Сейчас, когда они снова собрались на кухне, и Гарри растопил маленькую печку, которая здорово выручала в не самые лучшие времена, всё стало почти как прежде. Только почему-то сильно щемило сердце.
— Сев, Рей говорит, что ты пропадаешь на работе. Всё так плохо?
— Ну, почему плохо? Зато эта работа есть, и она помогает нам держаться на плаву.
Гарри подбросил в печку несколько шишек и принялся рассуждать о жизни в «дикой природе», а ещё лучше на необитаемом острове. Северус сразу же вспомнил о его матримониальных планах.
— Это ты к тому, что для настоящей любви мил будет и шалаш?
Уши Гарри покраснели, но сам он постарался ничем не выдать смущения:
— Примерно.
Судя по тому, как быстро он сменил тему, заговорив о втором Бродяге, свои планы Гарри не был готов обсуждать прямо сейчас. Может, оно и к лучшему — Северус тоже был не готов к тому, что у Гарри появится своя семья и на них с Реем просто не останется времени. Конечно, с этим всё равно ничего нельзя было поделать, но хотя бы не так скоро.
Однако когда Северус после ужина отправился кормить Бродягу, Гарри вызвался ему помочь, и стало понятно, что разговора всё же не избежать. В сумерках было плохо видно, но Северус всё равно отвернулся, пытаясь что-то разглядеть в углу, где гремел миской пёс, и закурил.
— Сев, а я же с тобой поговорить хочу... я специально приехал...
— Я понял, — Северус старался ничем не выдать подступившей грусти. — Поздравляю.
— Но... откуда? Это так заметно?
— Наверное, — Северусу удалось улыбнуться почти непринуждённо. — Это жизнь, Гарри. А Рею ты уже сказал?
— Ещё нет... сначала хотел с тобой поговорить... с тобой как-то проще.
Удивительно, но Гарри и в самом деле предпочитал откровенничать с Северусом. Ничем иным кроме импринтинга этот феномен было не объяснить — Рей казался более приспособленным для разговоров по душам, — но Гарри с завидным упорством вовлекал в такие беседы Северуса. Чтобы упростить задачу, Северус отбросил сигарету и обнял Гарри за плечи, как в детстве:
— Говори.
Северус почему-то думал, что сейчас услышит о том, какая эта чёртова Джинни замечательная — не могло же у них дойти до беременности? — и о том, что жить они решили в каком-нибудь Бристоле или Бате.
— Сев, я летом не смогу к вам приехать.
— Я так и понял. А где вы планируете... ну, это...
— Провести отпуск? — подсказал деликатный Гарри.
— Ну да.
Признаваться в том, что Северус надеялся погулять на свадьбе Гарри, которого как-то незаметно привык считать сыном, было неловко. В конце концов, не Северусу было упрекать его за пренебрежение традициями. И вообще...
— У моря. Мы не хотим привлекать к себе внимание.
И такое Северус тоже мог понять — Гарри никогда не гонялся за славой и известностью.
— Хорошо.
— И всё? — он, словно не веря, взглянул на Северуса. — И всё?!
— Ну да.
— Сев, а мы точно говорим об одном и том же?
Какие уж тут сомнения!
— Ты ведь сообщаешь мне о своём намерении жениться?
— Можно и так сказать, — Гарри улыбнулся. — Только я не представляю, как к этому отнесётся Дадли... или Рон... он ведь думает, будто мы с Джинни...
Северус почувствовал себя идиотом.
— А разве нет?
— В том-то и дело, — Гарри без спроса вытащил из пачки Северуса сигарету и закурил, чего никогда прежде не делал. — Мы теперь с Драко. И я не то чтобы этого стыжусь и всё такое... я просто не знаю, как к этому отнесутся друзья. Тот же Рон, например, или Дадли. В общем-то, я как раз об этом тебя хотел спросить. Вы с Реем о таком друзьям говорили? Или оно само как-то выходило?
— Само, — Северус закашлялся и просипел: — Выходило.
— Я так и думал, — выдохнул Гарри. — А родственникам? Твои родители знали?
— Нет, — Северус сумел взять себя в руки. — Они бы не поняли.
— А у Рея не было никого, — Гарри потёр переносицу. — Я не хочу сказать, что вам было проще... хотя... было, конечно! Я как представлю реакцию его отца...
— Люциус поймёт.
— Правда? — во взгляде Гарри мелькнула надежда. — Драко тоже в этом уверен. А Нарцисса?
— Она мудрая женщина. И счастье сына для неё важнее предрассудков.
Гарри отбросил в сторону недокуренную сигарету и обнял Северуса, уткнувшись лицом в его плечо.
— Спасибо, Сев, что бы я без тебя делал! Ты только Рею об этом сам скажи. Я сегодня несколько раз пытался... ни черта у меня не вышло.
— Не ругайся, — по привычке одёрнул его Северус.
— Не буду. Но Рей, и правда, на себя не похож. Мне всё время казалось, что он готов сорваться... знаешь, как это бывает? Вроде всё ещё тихо, а вот-вот рванёт.
— Много ты понимаешь!
Северус похлопал Гарри по плечу, не понимая, кого хочет успокоить больше, его или себя — Рей и в самом деле стал очень нервным и часто злился без какой-либо причины, сбивая в кровь костяшки рук. Вечером, помогая ему улечься, Северус улыбнулся:
— Хороший был вечер. Совсем как прежде.
Рей мучительно скривился:
— Как прежде уже не будет.
Вместо того чтобы его переубеждать, Северус просто лёг с ним рядом, обнимая и прижимая к себе. В последнее время это действовало лучше всяких слов. Про Гарри он решил рассказать при более удобном случае. Уснул Северус под тихое дыханье спящего Рея далеко за полночь, размышляя о влиянии личного примера на воспитание. А что было бы, если бы Гарри вырастила Петунья? Стал бы он тогда с Драко? Или всё-таки нет... кто бы знал!
Наутро Гарри уехал, а Северус начал придумывать, как сообщить Рею про мальчишек. Вроде бы в этом не было ничего особенного, но почему-то простое дело обросло невероятными условностями. Северус не мог понять, из-за чего Рей может вспылить в следующий раз, поэтому старался подбирать слова для всего. Он даже помыл Бродягу и сам завёл его в дом, чтобы Рею было не так скучно, но это не сильно помогло. С Реем происходило что-то странное, чему Северус не мог подобрать названия, а когда тот напился — стало по-настоящему страшно. Правда, наутро Рей извинился за срыв и даже попросил прощения за всё, что наговорил, только вот страх этот никуда не делся. И теперь, возвращаясь домой, Северус каждый раз боялся открывать дверь — не зная, что его ждёт.
— Рей, я дома! — этим вечером шёл дождь, поэтому Северус не стал заходить на почту и пришёл чуть раньше. — Рей!
На столе лежал незапечатанный конверт, на котором красивым почерком Рея было старательно выведено: «Северусу». Сердце сжалось от нехороших предчувствий.
— Рей!
В ответ в соседней комнате тоскливо завыл Бродяга.
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: всё непросто))
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сиквел "Снежной истории"
Предупреждение: АУ, смерть персонажа
Эту историю хочется подарить SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))
1 часть
2 часть
Северус. Март-апрель 1954 г.Северус. Март-апрель 1954 г.
Весна принесла с собой туманы, дожди и ветер. Особенно этот ветер донимал на авиастанции, где курсанты первого года обучения пробовали свои силы. Из-за ветра полёты часто отменялись, и Северусу приходилось придумывать, чем занять подопечных. Хорошо, что в этой группе был Гарри, с которым было легко и комфортно общаться. Поначалу он старался соблюдать субординацию, почтительно называя Северуса «профессор Снейп», но скоро перешёл на привычное «Сев» и стал вести себя, как дома.
Со времён обучения Северуса не поменялось практически ничего — те же оранжево-чёрные «Тайгер моты», которые через те же пятнадцать часов налёта должны были определить, кому дано летать, а кому — нет. Не было никаких сомнений в том, что Гарри сможет, а вот он сам почему-то в себя не верил.
— Сев, я уже трижды летал с тобой, трижды, понимаешь! И ни фига.
— Из вашей группы ещё никто не готов к самостоятельным полётам. Взять, к примеру, твоего Уизли.
— Он не мой, — пробурчал Гарри.
— Допустим. Но он готов ещё меньше тебя.
— А вот Драко полетел с третьего раза.
— Это он сам тебе сказал?
— Угу, — Гарри поднял воротник куртки и пробурчал в шарф: — Он рассказывал... давно ещё... когда сам учился. Я запомнил.
— Ерунда! Никто не начинает так быстро.
— Но Драко никогда не врёт!
— Он мог преувеличить, — пожал плечами Северус. — Ты тогда был совсем ребёнком, а детям полагается рассказывать сказки.
— Драко не такой.
— Ну-ну...
— Сев, он такой же, как его отец. Разве тебя когда-нибудь обманывал Люциус?
— Нет. Никогда.
Люциус никогда не обманывал Северуса, но это вовсе не означало, что уместны какие-то сравнения. В конце концов, они познакомились в зрелом возрасте, и за все годы знакомства Северус не позволил себе ничего лишнего, никаких фамильярностей и прочего, чем славились отношения мальчишек, которым ничего не стоило позвонить друг другу в любое время и договориться о немедленной встрече, или отправиться гулять, даже не передохнув после долгой дороги... а ещё...
— Сев, — Гарри пощёлкал пальцами перед лицом Северуса. — Ты какой-то странный в последнее время. Что-то с Реем?
Сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть в ответ. Северус был не готов ни к обсуждению Люциуса, ни к разговору о Рее.
— Мне Драко рассказывал, — неожиданно прошептал Гарри, — что доктор Фергюссон сдался. Но вы ведь ищете других врачей, правда? Тех, что помогут?
— Да. Мы ищем.
Из Бельгии на консультацию должен был приехать доктор Крэгг, а через неделю из Франции ещё один врач, чью фамилию Северус не запомнил. Люциус всеми силами пытался помочь, только никак не удавалось избавиться от ощущения, что всё напрасно. Хотя, может быть, Северус просто не всё знал — после того позорного срыва они с Люциусом больше не оставались наедине, поэтому поговорить толком не получалось. В присутствии Нарциссы, Бель или Драко было как-то глупо делиться сомнениями и демонстрировать слабость.
Северус чувствовал себя идиотом ещё и потому, что никак не мог избавиться от глупых мыслей и совладать с совершенно непостижимыми желаниями. Даже в юности у него получалось удерживать эмоции под контролем, а тут... хотя кто бы говорил! Северус потёр потрёпанный браслет часов, скрывающий следы его глупости, и решил не считать тот единственный срыв — остальные-то порывы так и остались лишь в воображении. А ещё тогда удавалось держать при себе плоды фантазии, о которых окружающие даже не догадывались. Не то что сейчас.
Разумеется, первой происходящим заинтересовалась Бель. Она ловко увлекла Северуса «покурить» и, едва они оказались на улице, выпалила:
— Снейп, что у тебя с Люцем?
— Ничего.
— Только не надо мне врать! Ваше «ничего» написано на ваших лицах. Крупными буквами.
— Ничего! — с нажимом повторил Северус.
— Я не слепая, Снейп. Люци — мой родственник...
— Ну, так и спроси у него, если мне не веришь.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — пробормотала Бель и отвернулась.
Северус было выдохнул, обрадовавшись, что так легко отделался, но потом вдруг вспомнил, что Бель — сестра Нарциссы, а не Люциуса, а значит...
— Бель, между нами ничего не происходит. Мы — взрослые люди и нам есть, что терять. Бель... пожалуйста.
— Да? — она обернулась так резко, что длинная шпилька упала Северусу под ноги. — И о чём же ты меня просишь? Молчать?
— Нет. Пожалуйста, не выдумывай лишнего...
— Иначе что?
Северус представил лицо Рея в тот момент, когда Бель вдруг решит поделиться с ним своими подозрениями... стерва! А ведь была ещё и Нарцисса. Северус зажмурился до белых кругов перед глазами. Дальше отступать уже некуда.
— Бель, хочешь, я поклянусь, что не собираюсь рушить ничьи жизни? Я помню о долге и об обязательствах, и я никому не причиню боль.
— Даже Люциусу? — Бель подобрала шпильку и сосредоточенно принялась скручивать длинные волосы, собирая их в тугой узел. — Ты так решил?
— Так будет лучше для всех.
— Для всех? — она иронично усмехнулась. — В вашем случае всем лучше не будет.
Как же она была права! Бель почти ласково потрепала Северуса по плечу и ушла в дом, оставив после себя тонкий аромат какой-то парфюмерной горечи и не менее горькие мысли. К этим мыслям Северус возвращался не раз и по-прежнему не видел никакого приемлемого для всех выхода. Единственное, что он мог сделать — это не нарушать хрупкое равновесие. Только поэтому он старался проводить почти всё свободное время в лётной школе, успокаивая совесть тем, что Рей и без него получает отличный уход.
Только вот с каждым днём это получалось всё хуже, и приступы мучительного стыда одолевали его всё чаще. Хорошо, что Гарри был далёк от всего этого — его бы точно не хотелось разочаровывать. Именно поэтому Северус очень старался, чтобы он ничего не заподозрил. И именно поэтому отвлекал его, как умел.
— Гарри, а что за девица постоянно оказывается рядом с тобой?
— Так это же сестра Рона, — Гарри рассеянно улыбнулся. — Она к нему приходит.
— Неужели? И именно поэтому развлекаешь её ты.
— Рону просто некогда... он не может сдать основы навигации. Говорит, что у него географический кретинизм.
— Чушь! Нет такой болезни.
— Вот и я о том же. Болезни нет, а Джинни есть, — заметив вопросительный взгляд Северуса, Гарри наморщил нос: — Сестру Рона зовут Джинни. Она, в общем, ничего так...
Вот оно как! Северусу почему-то никогда прежде даже в голову не приходило, что Гарри уже вырос настолько, что у него может появиться девушка. Но если подумать, ему уже семнадцать — самый возраст для такого. Проклятье! А ведь с детьми полагается беседовать на такие темы... про всяких пчёл-птичек. Чтобы потом не было никаких сюрпризов. Не то чтобы Северус был большим специалистом в этом вопросе — едва всё не упустил. Тем важнее было это исправить.
— Гарри, твоё желание вполне естественно, — Северус прокашлялся. — И если у тебя есть вопросы... ну, ты понимаешь, какие... я готов ответить!
Теперь настал черёд Гарри растерянно подбирать слова:
— Сев... ты это... ты меня не так понял!
Как это можно ещё понять?
— Гарри, тебе совершенно нечего стесняться. Это нормально.
— Сев, это просто сестра друга. Ничего больше. К тому же я познакомил её с Дадли, и он уже рвётся в бой.
— И ты вот так легко уступаешь?.. Не боишься остаться совсем без девушки?
— Сев, вот кто бы говорил!
Возразить было нечего. Северус никогда не обсуждал с Гарри свои отношения с Реем. Предполагалось, что они просто друзья. Лучшие. Они не афишировали свои отношения, справедливо полагая, что им место только в спальне за закрытой дверью. И Северус никогда не позволял себе ничего лишнего в присутствии Гарри, хотя, конечно, были некоторые скользкие моменты... когда, например, Гарри вернулся с занятий раньше, а в тот день совпал выходной Рея и Северуса... или ещё был случай...
— Сев, ты только не обижайся, но я всё знаю.
— Что значит «всё»? — Северус похолодел.
— Про вас с Реем. И я не считаю, что это всякая там грязь или геенна огненная.
Что ж, финал закономерный. Хорошо хоть ребёнок вырос обычным, без таких порицаемых обществом... гм-м... особенностей.
— Спасибо, Гарри.
— Мне-то за что? — он так искренне удивился, что стало неловко за собственную сентиментальность. — А сейчас что у вас случилось?
— В смысле?
— Ну, Рей там... ты здесь... раньше бы ты его так не бросил.
Гарри уже давно ушёл, а Северус продолжал обдумывать его слова. Сам-то он не думал, как это выглядит, но поразмышляв, понял, что был не прав. Очень не прав — никакие личные переживания не могут оправдать такого отношения. Рей просто не заслужил подобного! Разумеется, Северус поспешил домой при первой же возможности. Ну, как домой? К Рею, которому задолжал слишком много.
— Привет.
— Ты сегодня рано.
— Сбежал, как только смог.
— Почему?
— Я соскучился.
Северус сам удивился, понимая, что это правда, а Рей и вовсе изумлённо уставился на него:
— Просто так? Потому что соскучился?!
— Да.
Наверное, это, и правда, было не похоже на выработанные годами привычки, но почему-то очень задело. Чтобы доказать серьёзность своих намерений, Северус уселся на пол рядом с кроватью Рея и прижался щекой к его руке.
— Я идиот, Рей.
В последнее время это стало уже практически истиной.
— Ещё какой! Чего ты опять себе напридумывал?
Какое хорошее слово— и какой понимающий Рей. От отвращения к самому себе Северуса замутило.
— Прости меня. Я совершенно не подумал о твоих чувствах.
— Сев, а, Сев... можно подумать, что ты это умеешь, — Рей ухватил его за волосы и немного подёргал. — Это тебя Гарри надоумил?
— Он, — на душе сразу стало легче. — Он, оказывается, знал... ну, всё это... про нас.
— И почему я не удивлён... Давно?
— Я не спросил. У него вроде бы как девушка появилась, я хотел с ним поговорить, как положено родителю...
— Сев, — Рей весело фыркнул, — ты хоть представляешь, что в таких случаях надо говорить?
— Не очень, — признался Северус. — Отец как-то избегал подобных тем.
— У меня вообще отца не было...
— Думаешь, если мы сами со всем разобрались, то и он сможет?
— Сев, ты балбес.
Рей тихо засмеялся, и несколько мгновений Северусу казалось, что всё происходящее — дурной сон, и если сейчас открыть глаза, то окажется, ничего и не было, а они с Реем по-прежнему живут в Уике и подтрунивают друг над другом.
— А ещё Гарри сказал, что вырос в любящей семье, и поэтому счастлив, — Северус наконец осмелился взглянуть в глаза Рея. — Как ты думаешь, что он имел в виду?
— Точно балбес. Чему ты вообще можешь детей научить?
— Летать.
— Разве что только, — проворчал Рей, пытаясь сесть.
— В сравнении с Блэком я здорово выигрываю.
— Ну да. Не ты ли обещал его прибить? Гарри мне рассказал.
— А он не уточнил за что? — возмутился Северус.
— Нет, — Рей наклонился, помогая устроить подушку у себя за спиной, а потом хитро усмехнулся: — У тебя есть шанс удивить меня.
— И ты сильно удивишься, узнав, что этот придурок решил выставить меня своим любовником, чтобы избежать пристального внимания мисс Амбридж.
— Даже так? Мне пора вызывать его на дуэль?
— Ещё рано. Мисс ему не поверила.
— Интересно почему?
— Потому что я «не такой».
Теперь уже Рей смеялся по-настоящему, так, как умел только он — заразительно и искренне, заставляя Северуса верить в лучшее. И Бель точно была не права — этот выбор сделает счастливыми всех, даже Люциуса. Особенно Люциуса! Не говоря уже о Рее и Северусе. И Нарциссе. Таким выбором можно было гордиться, а ещё радоваться, что всё не зашло слишком далеко и не стало поздно всё исправить. Только так!
Всё-таки Гарри гораздо лучше Северуса разбирался в отношениях и хорошо понимал, как надо. Неизвестно ещё, сколько бы пришлось мучиться, выбирая, когда на самом деле всё было проще простого. И выбора-то никакого не было! Было просто минутное помрачение рассудка — и у Люциуса, кстати, тоже. И всё! Всё стало по-прежнему.
— С возвращением, Сев.
Ну да. Это и было возвращение на землю. Из страны фантазий и грёз. Но Рею совершенно не требовалось об этом знать.
— Я никуда не уходил.
Северус почти поверил себе. Только вот, ворочаясь на жёсткой кушетке, перед тем как заснуть, и прислушиваясь к сонному дыханию Рея, он несколько мгновений думал о запретном. Правда, усилием воли недостойные мысли удалось отогнать, и Северус забылся беспокойным сном.
Ночь перед расстрелом казалась бесконечной, и было невозможно понять, чего хочется больше — то ли продлить это ожидание, урвав у смерти несколько лишних минут жизни, то ли наоборот, скорее шагнуть в небытие. Почему-то было совсем не страшно, но очень обидно. Как так? А планы? А мечты? С ними-то что?! Зачем-то Северус начал придумывать своё несостоявшееся будущее. После войны всё ведь будет иначе! Совсем всё!
Будет свой дом, и непременно на берегу моря, будет любимая работа, будет небо, в котором можно чувствовать себя совершенно свободным. А ещё будет любовь. Такая, которая станет наградой за всю военную грязь, кровь, пот и слёзы. Красивая такая любовь, правильная, ради которой хотелось бы жить. Вечно!
Северус подтянул колени к груди и постарался натянуть на них куцую шинель. В камере было очень холодно, хотя в подвале точно должно быть теплее — без окон-то! Отсутствие окна тоже действовало удручающе — так и не понять, когда наступит тот самый последний рассвет. Тусклая лампочка освещала коридор и, через решётку двери, маленькую клетушку, ставшую последним пристанищем Северуса. Он не успел подумать о глубоком смысле одиночества перед смертью, как вдруг заметил какое-то движение. Осторожно повернув голову, он увидел человека, с головой накрытого серой шинелью, который, очевидно, спал на брошенном у стены матрасе. Человек потянулся во сне, постаравшись укрыть ноги, и из-под казённого сукна показалась его макушка. Северус знал только одного человека с волосами такого цвета...
— Люци!
Северус проснулся, задыхаясь от ужаса и плохо понимая, как получилось, что рассвет уже наступил, а он всё ещё жив. Не может же быть, что вместо него расстреляли Люциуса?
— Сев, ты чего? — Рей приподнялся на локте, и в тусклом утреннем свете его лицо казалось серым.
— Кошмар.
Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним пришёл и страх разоблачения. Неужели Северус во сне звал Люциуса по имени? Но Рей бы тогда об этом спросил. Или нет?
— Я кричал?
— Нет, просто хрипел, словно задыхался. Война?
Хорошо, что Рею не надо было это объяснять. Его тоже мучили кошмары.
— Да.
— Когда-нибудь это закончится...
— Ага. Когда заснём навсегда.
— Ну, ты-то известный оптимист, — Рей завозился в кровати, пытаясь сесть, и Северус поспешил ему помочь, но был остановлен резким: — Я сам.
— Слушай, ты такими темпами скоро встанешь, — похвалил Северус.
— Зря, что ли, тренируюсь? Подкати мне вон то кресло.
Северус снял с кресла плед и с удивлением заметил скрытые им колёса.
— Рей?!
— Ну да... не лежать же бревном?
— Но откуда?
Рей улыбнулся немного смущённо:
— Люциус постарался. Не знаю, откуда он его притащил, но штука удобная. Сейчас я тебе это докажу.
Северус помог Рею перебраться на кресло, а потом радостно смотрел, как он лихо управляется с тяжёлой конструкцией. Всё-таки для такого деятельного человека неподвижность была почти что приговором, а если дело и дальше так пойдёт, то можно будет гораздо спокойнее ждать вердикта врачей. Всё равно хуже уже не будет, а вот лучше...
— Рей, а так ты ведь и на улицу сможешь выходить, и вообще хоть куда!
— Хоть куда не получится... хотя на этой штуке было бы удобно грабить банк. Можно спрятать оружие, и никто не заподозрит. И ход тихий.
— Всегда подозревал, что твоя законопослушность фальшивая.
— Угу, — довольно фыркнул Рей, — в душе я гангстер.
— Я так и думал, — Северус сокрушённо вздохнул. — Теперь-то ты понимаешь, почему я должен за тобой следить даже в уборной?
— Постоянная бдительность! — Рей строго взглянул на него, а потом довольно рассмеялся: — Говорят, ещё в протезы удобно оружие прятать.
— Не знаю, не пробовал.
— Куда тебе!
Северусу стало легко и показалось, что всё плохое уже позади.
— Рей, сегодня приезжает доктор Крэгг.
Как же можно одной фразой всё испортить! Рей сразу помрачнел и нахмурился:
— Сев, какого чёрта тащить его из Бельгии? Можно подумать, он скажет что-то другое... или... вы от меня что-то скрываете?
Северус почти задохнулся от приступа удушливой тошноты и поспешил горячо заверить Рея, что всё в порядке.
— Да неужели?! Зачем нужен второй доктор, если только не для опровержения диагноза первого?
Рей всегда соображал очень быстро, и Северусу всегда это нравилось, только не сейчас.
— Ну, ты ведь понимаешь, что после войны многие хорошие врачи...
— Не заговаривай мне зубы, Сев. Что сказал Фергюссон?
— Только то, что больше не знает, что с тобой делать дальше.
— А зачем со мной что-то делать?
— Тебя же надо вылечить!
— А если Фергюссон прав, и это невозможно?
Северус точно знал, что не говорил ничего подобного, но тогда откуда?.. Рей принялся медленно раскручивать свою коляску, зло и сосредоточенно перебирая руками по управляющим колёсам.
— А что если я навсегда останусь вот так?! Что тогда?! Что?!
Северус остановил движение и, чтобы смотреть Рею в глаза, опустился на колени.
— Всё будет хорошо! Всё будет! Понимаешь?!
— Не подскажешь как?
— Ты будешь жить, Рей!
— Да неужели?! А ты? Что будешь делать ты?
— Я буду с тобой. До конца.
— Принесёшь себя в жертву?
— Не говори глупости! Никаких жертв.
— На каких условиях ты уволился? — во взгляде Рея появилась тревога.
— Я не выдвигал условий. Всё было понятно и так.
— Тебя возьмут обратно?
— Не знаю... наверное, — Северус ни о чём подобном не думал.
— Пообещай мне, что если Крэгг подтвердит диагноз Фергюссона, то мы вернёмся в Уик.
Слово «диагноз» прозвучало, как приговор, и Северусу стало настолько холодно, что он не смог скрыть озноб и невольно поёжился.
— Обещаю.
— И давай заведём собаку.
Бродяга умер от старости два года назад, и именно Рей яростно воспротивился, когда Гарри заговорил о том, что соседская сука родила щенка, так похожего на... Рей тогда оборвал Гарри на полуслове, заявив, что второго Бродяги уже не будет, а довольствоваться напоминанием — развлечение не из приятных.
— Давай.
— Ты соглашаешься, будто выполняешь последнюю волю.
— Идиот! Ты чего себе напридумывал?!
— Сев... пожалуйста... скажи, что ещё есть надежда.
Северус обнял сильно похудевшие ноги Рея и уткнулся лицом в его колени, забывая, что он ничего не чувствует.
— Надежда есть! Всегда! Мы с тобой справимся... даже если вернёмся в Уик. Всё будет хорошо.
Рей принялся перебирать волосы на затылке Северуса и едва слышно выдохнул:
— Как же я хочу тебе верить... не представляешь.
Северус представлял, потому что и сам хотел в это верить. Сильнее, чем во что бы то ни было. Он помог Рею умыться и побриться, несколько раз попытавшись шутить, а потом не выдержал:
— Рей, может, я сегодня останусь дома?
— И не пойдёшь на службу? — он иронично прищурился: — И в честь чего ты решил бастовать?
— Я бы хотел быть рядом...
— Не выдумывай! Или ты возомнил себя доктором?
— Нет, но...
— То, что ты изучил анатомический атлас, не делает тебя врачом, Сев, а пропускать работу из-за рядового осмотра — последнее дело.
— Но я бы хотел знать...
— Неужели ты думаешь, что я от тебя что-то стану скрывать? Или ты хочешь полюбоваться, как меня ставят на колени и обстукивают молотком? Жалкое зрелище.
— Рей...
— Вали на службу! Пока я не встал, тебе придётся работать за двоих.
Рей был непреклонен, к тому же Северус понимал, что его присутствие ничего не изменит и принесёт только дополнительные страдания Рею. Если уж он в первые дни после аварии так стыдился обычной физиологии, то, наверное, так будет лучше.
Северус отправился в авиашколу, и пока шел до угла дома, ему чудился взгляд в спину. Оборачиваться он не стал — время ненужных сантиментов прошло. Весь день он не находил себе места и даже проиграл в традиционной перепалке с Блэком. Однако тот, вместо того, чтобы порадоваться поражению Северуса, улучил момент и зажал его в углу каптёрки.
— Ну?
— Отвали.
— Снейп, что происходит?
— Тебе показалось.
Но когда Блэк мог просто отстать?!
— Это связано с Мальсибером?
— Да. Доволен?
— Нет! Что с ним?
— Сегодня из Бельгии приезжает доктор Крэгг. Для проверки диагноза.
— Блядь! — Блэк отступил на шаг и смачно сплюнул себе под ноги. — Всё так плохо?
— Вот сегодня и узнаем.
Блэк вдруг стиснул Северуса в объятьях и похлопал по спине:
— Держись!
Почему-то от этого стало легче, но всё равно домой Северус возвращался, сходя с ума от самых разных предположений. Даже то, что Люциус не позвонил и ничего не велел передать, могло означать ровно противоположное. Дом встретил его тишиной. С замиранием сердца Северус нажал ручку двери их комнаты. Рей сидел в своём кресле и смотрел в окно. Когда вошёл Северус, он обернулся и попытался улыбнуться:
— Завтра мы едем в Уик.
***
Поезд медленно тащился на север. Кажется, Рей всё-таки уснул, хотя мог и просто погрузиться в тоскливые мысли, отвернувшись к стенке купе. Северус и сам стискивал зубы, вспоминая унизительную посадку в поезд, и винить, кроме себя, ему было некого. Надо же быть таким идиотом и не додуматься сразу позвать носильщика, чтобы тот помог с дурацкой инвалидной коляской, пока Северус заносил Рея в купе, куда уже погрузил их вещи. Хорошо, хоть догадался оплатить все места в купе, что помогло избежать скандала с проводником, который уже начал ссылаться на какие-то правила перевозки грузов, доказывая, что коляска помешает остальным пассажирам.
Северус потёр лицо, пытаясь взбодриться — ему ещё предстояла выгрузка в Уике, где поезд стоял всего четыре минуты. Обиднее всего было за Рея — окружающие их люди видели неудобную коляску, отказываясь видеть в ней человека и считаться с его чувствами. Северус представил себя на месте Рея, и его замутило. И самое страшное — бессилие, когда нет возможности на это повлиять и что-то изменить. И так теперь будет всегда. Может, конечно, в Уике всё будет иначе... не чужие же они там?!
— Сев, ты же помнишь про собаку?
Всё-таки Рей не спал. Он тяжело перевернулся на спину и, сложив руки на груди, уставился в потолок. Северус кивнул, хоть Рей этого и не видел.
— Конечно, помню.
— Ты только не бери, кого попало.
— И не собирался.
— Ты это... — Рей болезненно нахмурился. — На берегу под лодкой он живёт... если никуда не сбежал и зиму пережил... я его подкармливал... может, пойдёт с тобой, ты позови... он селёдку любит.
— И как его позвать?
Рей смутился:
— Я называл его Бродягой... он, конечно, совсем не такой, как был наш, но вполне мог быть его сыном... или внуком... Наш-то тот ещё кобелина был.
— Я позову, — пообещал Северус.
Подтверждая свои слова, он стиснул холодную ладонь Рея, а потом погладил запястье. Рей благодарно улыбнулся:
— Спасибо, Сев. Пусть уже он с нами будет, чем на берегу. Его старый Пинс подстрелить обещал, говорит, рыбу таскал.
— И давно ты с ним... в смысле, подкармливаешь давно?
— С лета. Помнишь, я к Пинсу стал ходить за рыбой?
Северус помнил. Тогда ему показалось немного странным внезапное желание Рея общаться со склочным стариком, а вот, оказывается, в чём было дело. Разговор незаметно перешёл на соседей, потом вспомнили друзей Гарри, и призрак дурацкой посадки в вагон сгинул без следа. Рей снова начал шутить, и Северусу показалось, что стало легче дышать.
В Уик поезд прибывал в сумерках, что, наверное, было даже хорошо — меньше знакомых встретится по пути домой, — и умудрённый опытом Северус заранее заплатил проводнику, чтобы тот помог с выгрузкой. Влажный морской ветер ощутимо пах весной и трепал отросшие волосы Рея, который довольно зажмурился:
— Мы дома!
Однако до дома они добрались только через час — Рей категорически не хотел, чтобы Северус его катил, а просёлочная дорога была совершенно не рассчитана на тонкие колёса коляски. Правда, в дом Северус его занёс и послушно протёр резиновые протекторы.
Уснул Рей быстро, а вот Северусу не спалось. Он осторожно вышел на улицу и закурил, глядя на низкое звёздное небо. Когда-то ему казалось, что все беды можно пережить в полёте — просто оторваться от земли и почувствовать себя свободным от всего, что тянуло вниз. Ему, и правда, становилось легче, только вот с годами всё усложнилось, а может, просто проблемы стали крепко удерживать на земле, не давая взлететь.
Наверное, именно так выглядит ответственность за кого-то ещё и, может быть, даже так выглядит собственная нужность — Северус не очень хорошо разбирался в таких вещах. Он просто знал, что завтра с утра отправится на авиастанцию и, если понадобится, будет упрашивать взять себя на работу. Хорошо, что Риддл отказался признавать долг Северуса и пообещал, что за лечение Рея заплатит «Бристоль Айркрафт». При этом у него была такая улыбка, что не осталось никаких сомнений — заплатят!
Но помимо счетов на лечение оставались насущные проблемы, которых было более чем достаточно. Хоть Блэк и болтал, что скоро должны отменить карточки, пока приходилось с ними считаться. А ещё надо бы найти сиделку для Рея — оставлять его одного на целый день Северус не собирался! — что-то приготовить, и найти, наконец, этого Бродягу. Северус затушил окурок, ещё раз взглянул на далёкие звёзды и отправился спать. Сейчас хотя бы у него появился какой-то план. Пусть и не самый удачный.
Утром Рей с удовольствием позавтракал, и Северус оставил его в гостиной, пообещав скоро вернуться. К авиастанции он подходил с тяжёлым сердцем, но, как оказалось, зря. Маккинон обрадовался его возвращению и сообщил, что как раз сейчас и до лета Британская экспедиция Чарльза Симпсона сворачивает работу в северной Гренландии, а значит, им очень нужны опытные пилоты.
— Мистер Снейп, вы же понимаете, что я могу взять вас только на время эвакуации экспедиции? Мы сейчас ждём новостей о состоянии дел Берегового Командования, поэтому...
Маккинон печально развёл руками, и Северус мог его понять. Ну, хоть так. Слухи о расформировании Командования ходили давно, поэтому сокращения кадров уже никого не удивляли.
— Зато за вывоз полярников должны щедро заплатить, — продолжил Маккинон, — да и карточки у них лучше, чем у нас. Стали. Что поделать, времена меняются.
Эти перемены заслуженный вояка принимал слишком близко к сердцу, и Северус сочувственно покивал, поддерживая разговор, но не пытаясь возразить. Всё было правильно — война кончилась, приоритеты сменились, и этого уже не изменить.
Воодушевлённый Северус отправился в госпиталь и легко уговорил сиделку, чтобы она навещала Рея днём. Плату она запросила весьма скромную, идеально вписывающуюся в невеликий бюджет. На очереди оставался прикормленный Реем пёс.
Северус спустился к морю и пошёл по берегу к трухлявой лодке, выброшенной на камни. Он трижды обошёл её, заглядывая во все щели, и даже попытался приподнять вросший в песок борт. Безуспешно — под лодкой никого не было. И где теперь этого кобеля искать? Северус отряхнул испачканные руки и, почувствовав взгляд, медленно повернул голову. На пригорке стояла чёрная собака и, наклонив голову, наблюдала за ним. Одно ухо у неё завернулось, а свалявшаяся шерсть не скрывала крайней худобы. Собаку можно было бы назвать страшной, если бы не взгляд — настороженный, напряжённый, и в то же время в нём был интерес.
— Привет, Бродяга.
Пёс прислушался, повернув голову, и Северус решил, что это добрый знак. Хорошо, что он додумался взять с собой бутерброд.
— Ты сегодня обедал?
Пёс, похоже, не только не завтракал, но и не ужинал, потому что кусок хлеба поймал на лету и проглотил, не жуя. Бедолага.
— Пойдёшь со мной? Тебя Рей искал.
Северус ещё раз позвал его по имени и подкрепил свои слова кусочком колбасы, который исчез в пасти пса и тихим клацаньем зубов.
— Пойдём, Бродяга, у меня ещё колбаса есть.
Неизвестно, какие мысли появились в кудлатой голове пса, но он порысил следом за Северусом, выдерживая, правда, приличное расстояние. Кажется, этим утром Северус достиг пика своей дипломатической карьеры.
— Рей, я дома!
— Слышу, — Рей лихо выехал из комнаты и довольно улыбнулся, затормозив в шаге от Северуса. — И вижу.
— Я привёл Бродягу.
Рей словно окаменел, а его улыбка медленно истаяла.
— Он жив? — наконец отмер он. — Пережил зиму?
— Да.
Рей зажмурился и, несколько раз выдохнув, заговорил:
— Теперь всё будет хорошо! Я загадал, что если он пережил эту зиму, то всё будет хорошо. Он пошёл с тобой?
— Пошёл. Я ему пообещал еды вынести, и он, кажется, понял. Сидит и ждёт. К себе, правда, не особо подпускает.
Рей просиял и засуетился:
— У нас же рыба вяленая в зимнике оставалась? И куртку мою старую брось ему пока в дровяник. Пусть привыкает, — он вдруг замолчал. — Сев, а ты ничего не сказал про работу. Тебя взяли обратно?
— Да.
О том, что это временно, Северус решил не говорить — не хотелось омрачать настроение Рея, последнее время он так редко улыбался, как прежде.
— И когда ты начинаешь?
— Уже завтра.
— А где?
— Так же буду летать в Гренландию с экспедицией. Я договорился с миссис Флетчер, она будет навещать тебя днём и, если понадобится, вечером. Договорюсь с Харрисом, он живёт у самой авиастанции, и ему не трудно будет пригласить её, если вдруг...
— Сев, ты же не хочешь сказать, что с тобой там может что-то случиться?
— Конечно, нет! — Северусу такое и в голову не приходило. — Я имел в виду только нелётную погоду.
Может быть, Рей ему и не поверил, но не подал вида.
— Тогда ладно. Помоги мне выйти на улицу, я хотел бы...
Кажется, Рей стеснялся своей внезапной сентиментальности.
— Разумеется. Бродяга же должен убедиться, что я его не обманул.
Северус помог Рею одеться и перебраться через порог. Старую куртку, которую было решено пожертвовать Бродяге, Рей пока набросил себе на колени, словно пытаясь скрыть свою немощность. Понятливый пёс сидел в паре десятков ярдов от дома и настороженно водил ушами.
— Бродяга, — тихо позвал Рей. — Это я.
Северус решил им не мешать и ушёл в дом, вручив Рею вяленую треску, чтобы тот сам покормил собаку, и, кажется, угадал, ну, по крайней мере, ничего не испортил.
— Спасибо, Сев...
Северус несколько раз подходил к окну, проверяя, не нужна ли его помощь, и очень удивился, когда увидел, как пёс подошёл к Рею и не только положил голову ему на колени, но и позволил чесать себе за ухом. Похоже, они возобновили свою дружбу.
Бродяга так крепко уснул на куртке Рея в сарае для дров, что не успел сбежать до появления Северуса и подпустил его слишком близко. Оценив свою оплошность, он прижал уши и попытался сделать вид, что его здесь нет.
— Тш-ш, дурашка, — Северус старался говорить тихо и не делать резких движений, чтобы его не спугнуть. — Я совсем не против, чтобы ты здесь жил.
Пёс следил за ним взглядом, и казалось, что всё понял. Наверное, так оно и было, потому что когда Северус ещё раз зашёл в сарай, Бродяга просто задрал морду, выжидающе глядя в глаза.
— Всё хорошо. Спи.
Пёс тяжело вздохнул и уткнулся носом в карман куртки, что, очевидно, означало согласие. И хорошо. Значит, им удастся поладить.
Перед сном Рей побрился, и Северус решил, что это он так деликатно старается не претендовать на лишнее внимание перед работой.
— Спокойной ночи, Рей.
— Спокойной, — он едва заметно улыбнулся. — Посидишь со мной?
Северус уселся на кровать Рея и взял его за руку:
— Если тебе завтра станет скучно, попробуй заманить пса в дом.
— Хорошо, — Рей потянул Северуса за пальцы и потёрся лицом о его ладонь. — Я по тебе скучал.
— Вот ещё... я же всё время был рядом.
— Балбес... я не в этом смысле, — он коснулся языком запястья Северуса. — Мне кажется, что я сто лет не был с тобой.
— Но... ты же... — Северус растерялся. — Ты же ничего не чувствуешь.
— Точно балбес... некоторые чувствуют другим местом. Давай же...
— Что давать? — Северус не узнал своего голоса.
Рей взглянул на него, как на скорбного разумом, и расстегнул несколько пуговиц:
— Не тупи, Сев.
— Но ты же... ты же не можешь.
— Зато можешь ты. Сев, ты-то не оскоплён.
— Да и ты, вроде...
— Вроде? — Рей горько усмехнулся. — Я «вроде», а ты в самый раз. Давай попробуем. Или ты брезгуешь с инвалидом?
— Нет! — брезгливости не было, её заменяла жалость, такая острая, что мешала дышать. — Но тебе ведь это не надо.
— Откуда ты знаешь?
Северус чувствовал, что ступил на очень тонкий лёд, но ему хотелось объяснить, что Рей не обязан думать о чужом удовольствии, что Северус может обойтись без примитивной физиологии и позаботиться о себе сам... что... проклятье! Как о таком говорить?! Особенно не обладая врождённой деликатностью Рея или отточенной годами дипломатичностью Люциуса.
— Рей, ты не обязан...
— Не обязан... но я хочу... ты можешь меня просто поцеловать?
— Могу.
— Тебя об этом надо просить?
Северус склонился над кроватью и осторожно коснулся губами кончика носа Рея, потом его гладко выбритой и пахнувшей одеколоном щеки — так вот зачем он это затеял! — после чего быстро поцеловал сухие и потрескавшиеся губы.
— Балбес! — тихо выдохнул Рей. — Ты же любишь целоваться... давай... ложись рядом.
Узкая кровать привычно заскрипела пружинами, прогибаясь под двойной тяжестью. Северус обнял Рея за плечи, целуя его лоб, сомкнутые веки, губы... как много раз раньше... как никогда прежде. Нежность, желание согреть, утешить, защитить, разделить боль переполняли его. Не было только возбуждения. Совсем. Но ведь не всё основано на нём? Особенно отношения.
— Сев... как я скучал... ты не представляешь...
— Представляю...
Северус представлял. Больше всего он хотел, чтобы всё снова стало, как раньше. Чтобы вернулась былая лёгкость, а дурацкие сомнения, наоборот, исчезли, и чтобы Рей снова стал самим собой — весёлым, уверенным, немного беззаботным... как прежде...
— Сев... Сев...
Рей целовал его так жадно, будто боялся, что это в последний раз. Непослушными пальцами он то пытался расстегнуть рубашку Северуса, то тянул его за волосы, прижимая к себе:
— Сев, ну давай же... давай...
— Ты хочешь, чтобы я...
— Да... пожалуйста...
На миг Северус представил, что почувствует Рей, если поймёт, что он просто не может. Нет! Это будет чересчур жестоко и совершенно неправильно. Совершенно... Северус перевернулся на живот, укладываясь рядом с Реем и устраивая голову у него на груди. Под подбородком заполошно билось сердце.
— Мне это не надо, Рей, — тихо прошептал он. — Я не могу один...
— А я? Ты думаешь, я ничего не чувствую? Что у меня всё отсохло и отболело?
— Нет.
— А что тогда? Тебе нужен не я?
Наверное, так себя чувствует человек, идущий по битому стеклу, когда каждый шаг приносит только мучение, но и остановиться тоже нельзя... надо идти... шаг за шагом... в бездну...
— Нет, Рей! Ты мне нужен. Очень. Но некоторые вещи должны быть взаимными.
Говорить Северус никогда не умел, особенно красиво и правильно, но, кажется, Рей его понял. Они так и уснули, обнявшись, и Северусу снилось небо — огромное и звёздное, а он летел, не включая фонарей, полагаясь лишь на подсвеченные фосфором приборы и натренированные «кошачьи глаза».
***
Бетонная полоса в Кангерлуссуаке встретила «Бьюфайтер» Северуса свежим снегом. В общем-то, для апреля это было даже неплохо — в прошлом году в это время часто бушевали метели, начинавшиеся вопреки прогнозам и сильно осложнявшие жизнь. Северуса ждали. Помощник Чарльза Симпсона Уоррик Вайс руководил погрузкой запечатанных деревянных ящиков с материалами экспедиции, которые следовало доставить в Лондон. Северус курил, наблюдая за вознёй рабочих, ругающихся на неудобный и негабаритный груз:
— Здравствуйте. Вы же мистер Снейп?
Молодой пилот показался Северусу знакомым, однако вспомнить, где и когда состоялось это знакомство, не получалось. Война? Слишком молод. Грузовые перевозки? Нет...
— Я сын Артура Уизли, Билл.
Северус с удовольствием пожал протянутую руку и угостил юного Уизли сигаретой.
— Какими судьбами?
— Да вот, подался в САС, отрабатываем перелёты через Северный полюс в Америку. Вроде бы этот маршрут должен стать регулярным.
— Это те самые кроссполярные маршруты, о которых так много писали?
— Ага! — Уизли довольно улыбнулся. — За ними будущее.
— А как вы здесь оказались?
— Так мы будем летать из Копенгагена в Лос-Анджелес с посадкой или здесь в Кангерлуссуаке, или в Сондре Стормфьёрд.
— Что у вас за машины?
— В основном «Дугласы». На местных рейсах гоняют «Юнкерсы», и поговаривают о закупке «Боингов».
Северус вдруг почувствовал себя очень старым и постарался принять как данность, что возить дурацкие ящики тоже кто-то должен. Не ради же пресловутой романтики он когда-то пришёл в профессию. Хотя разве можно назвать романтикой перелёты из Европы в Америку? Это просто другая сторона большого дела. А ещё Северус понял Артура с его рассуждениями о возрасте. Похоже, он был прав — их время стремительно уходило.
— А сам-то как?
Билл довольно тряхнул волосами, длина которых во времена молодости Северуса считалась неприличной.
— Собираюсь жениться. Пора уже. У отца в мои годы пятеро детей было, а я всё никак. Правда, мать надеялась, что я найду себе милую девушку из Йоркшира.
— Ошиблась?
— Ну, не совсем, — взгляд Билла засиял. — Флер очень милая. И настоящая красавица. Она — шведка.
— Молодец, — рассеянно одобрил Северус. — Ваша семья продолжает расти.
— Ещё как. Рон писал, что ваш Гарри ухаживает за нашей малышкой Джинни. Поэтому очень может быть, что мы с вами тоже породнимся.
— Да?!
— А почему нет? Молодые сейчас очень ранние, и я не вижу в этом ничего дурного.
— Просто он ничего об этом не говорил.
— Можно подумать, вы рассказывали родителям о своих победах.
Северус мог только кивнуть. Его родители так и умерли в счастливом неведении о предпочтениях сына. Хорошо, хоть перестали заводить разговоры о женитьбе, да и о детях молчали после усыновления Гарри. Кажется, они считали, что он всю жизнь кроме Лили ни на кого не смотрел.
— Рад был познакомиться поближе!
Билл пожал руку и, сияя улыбкой, поспешил к своему «Дугласу», где его ждали товарищи. Северус проводил его взглядом и побрёл к занятым погрузкой работягам, которые выражались почти так же витиевато, как друзья отца в родном Коукворте.
До вечера он сделал ещё один рейс и вернулся в Уик усталым и голодным. Хорошо, что миссис Флетчер посчитала своим долгом отоварить их карточки, и Северусу было из чего приготовить ужин и обед для Рея на завтра.
Бродяга встретил Северуса настороженным взглядом, но даже не подумал сбежать, а вот Рей показался не похожим на себя. Он кивнул Северусу, приветствуя, и снова уткнулся в книгу, которую читал до его возвращения. Хотя, может быть, он просто догадался о нежелании Северуса говорить и, как обычно, деликатно промолчал. Заговорили они только во время ужина.
— Я сегодня встретил сына Артура. Он, оказывается, работает на САС. Собирается жениться.
— Угу, — Рей перестал жевать и с интересом взглянул на Северуса. — На ком?
— На какой-то шведке, — Северус принёс пузатый чайник и разлил чай. — У него всё впереди.
— А у нас?
Северус вздохнул и заговорил о наболевшем:
— Рей, я и не думал, что всё так быстро закончится. Казалось бы, вот только мы с тобой были молодыми, о чём-то мечтали, потом война эта, потом всё остальное... и всё!
— Почему «всё»?
— Старость пришла. Нам с тобой больше не о чем мечтать, ну, разве что только о том, чтобы Гарри приехал нас навестить. А потом он женится, и мы его будем видеть раз в год... это в лучшем случае.
— Сев, ты чего это?
— Да просто никогда раньше я об этом не думал. Мне казалось, что мы-то ничуть не изменились, всё такие же, а оказывается, нет — «такие же» теперь наши дети, а мы уже всё...
— Чего «всё»?
— А хрен его знает! — Северус попытался улыбнуться, но только болезненно скривился. — Но зато нам есть что вспомнить.
Рей погрустнел, соглашаясь, и насыпал в чай на две ложки сахара больше обычного.
— А я думал, что это только меня так корёжит... сам понимаешь, из-за чего.
— Если бы, — Северус вздохнул. — Наверное, это кризис среднего возраста, поэтому он у нас так одновременно случился.
— Наверное, — Рей отложил в сторону ложку и сделал глоток. — Сладко, — пожаловался он и снова взглянул на Северуса: — А почему ты решил, что Гарри скоро женится?
— Билл намекнул, — он пожал плечами, — надо бы написать Гарри, спросить.
— А ты ничего не замечал за ним в авиашколе? Или, может, он чего рассказывал?
— Да нет вроде, — Северус невесело рассмеялся: — Смотри, Рей, мы сейчас с тобой рассуждаем, как настоящие старики.
Рей только поморщился.
— Я завтра ему напишу.
На следующий вечер Рей протянул Северусу три запечатанных конверта:
— Отправишь? Я решил взять на себя семейную корреспонденцию.
Северус отправил. Если его и удивило, что кроме Гарри Рей написал Нарциссе и Беллатрикс, то это удивление не стоило обсуждения. Написал — значит, хотел. В конце концов, с сестрами Блэк у Рея сложились очень тёплые отношения. Так и повелось: Рей по вечерам передавал Северусу приветы и рассказывал о последних новостях из Лондона, который почему-то стал казаться далёким и таким нереальным, будто был на краю земли.
Когда в этих рассказах мелькало имя Люциуса, Северус на мгновение замирал, а потом напоминал себе, что между ними ничего не могло быть, и тогда сердце снова начинало стучать в обычном ритме. И даже совсем не болело. Хорошо, что Рей нашёл, чем себя занять, потому что из-за напряжённого графика Северус часто появлялся дома только чтобы переночевать, и иногда им неделями не удавалось нормально поговорить. И очень хорошо, что Рей всё хорошо понимал, хотя, конечно, от его былого жизнелюбия остались одни воспоминания. Но ничего поделать с этим Северус не мог, успокаивая совесть тем, что через пару месяцев ему вновь придётся искать работу, и вот тогда он уже точно насидится дома. И они обо всём поговорят — обязательно поговорят!
***
Когда в Кангерлуссуаке наконец сошёл снег, Северус с удивлением обнаружил, что весна уже почти кончилась, а он до сих пор так ничего и не сделал, чтобы найти новую работу. И ладно бы это было так просто! Возраст вовсе не увеличивал его шансы на успех, как и боевой опыт. Кому в эпоху кроссполярных перелётов нужны лётчики-асы — одиночки, умеющие ориентироваться по карте и способные прикрывать спину? Молодых такому не учат, и совершенно правильно делают — для перевозки пассажиров или даже грузов нужны совершенно иные навыки. Надо бы написать Маккензи — говорят, он помогает своим по старой памяти.
— Рей, я дома!
— Какая неожиданность, — Рей выехал ему навстречу и улыбнулся почти так же, как и прежде. — А у нас гость.
— Привет, Сев.
— Гарри!
Как же Северус был рад его видеть. И как же, оказалось, он по нему скучал! Сейчас, когда они снова собрались на кухне, и Гарри растопил маленькую печку, которая здорово выручала в не самые лучшие времена, всё стало почти как прежде. Только почему-то сильно щемило сердце.
— Сев, Рей говорит, что ты пропадаешь на работе. Всё так плохо?
— Ну, почему плохо? Зато эта работа есть, и она помогает нам держаться на плаву.
Гарри подбросил в печку несколько шишек и принялся рассуждать о жизни в «дикой природе», а ещё лучше на необитаемом острове. Северус сразу же вспомнил о его матримониальных планах.
— Это ты к тому, что для настоящей любви мил будет и шалаш?
Уши Гарри покраснели, но сам он постарался ничем не выдать смущения:
— Примерно.
Судя по тому, как быстро он сменил тему, заговорив о втором Бродяге, свои планы Гарри не был готов обсуждать прямо сейчас. Может, оно и к лучшему — Северус тоже был не готов к тому, что у Гарри появится своя семья и на них с Реем просто не останется времени. Конечно, с этим всё равно ничего нельзя было поделать, но хотя бы не так скоро.
Однако когда Северус после ужина отправился кормить Бродягу, Гарри вызвался ему помочь, и стало понятно, что разговора всё же не избежать. В сумерках было плохо видно, но Северус всё равно отвернулся, пытаясь что-то разглядеть в углу, где гремел миской пёс, и закурил.
— Сев, а я же с тобой поговорить хочу... я специально приехал...
— Я понял, — Северус старался ничем не выдать подступившей грусти. — Поздравляю.
— Но... откуда? Это так заметно?
— Наверное, — Северусу удалось улыбнуться почти непринуждённо. — Это жизнь, Гарри. А Рею ты уже сказал?
— Ещё нет... сначала хотел с тобой поговорить... с тобой как-то проще.
Удивительно, но Гарри и в самом деле предпочитал откровенничать с Северусом. Ничем иным кроме импринтинга этот феномен было не объяснить — Рей казался более приспособленным для разговоров по душам, — но Гарри с завидным упорством вовлекал в такие беседы Северуса. Чтобы упростить задачу, Северус отбросил сигарету и обнял Гарри за плечи, как в детстве:
— Говори.
Северус почему-то думал, что сейчас услышит о том, какая эта чёртова Джинни замечательная — не могло же у них дойти до беременности? — и о том, что жить они решили в каком-нибудь Бристоле или Бате.
— Сев, я летом не смогу к вам приехать.
— Я так и понял. А где вы планируете... ну, это...
— Провести отпуск? — подсказал деликатный Гарри.
— Ну да.
Признаваться в том, что Северус надеялся погулять на свадьбе Гарри, которого как-то незаметно привык считать сыном, было неловко. В конце концов, не Северусу было упрекать его за пренебрежение традициями. И вообще...
— У моря. Мы не хотим привлекать к себе внимание.
И такое Северус тоже мог понять — Гарри никогда не гонялся за славой и известностью.
— Хорошо.
— И всё? — он, словно не веря, взглянул на Северуса. — И всё?!
— Ну да.
— Сев, а мы точно говорим об одном и том же?
Какие уж тут сомнения!
— Ты ведь сообщаешь мне о своём намерении жениться?
— Можно и так сказать, — Гарри улыбнулся. — Только я не представляю, как к этому отнесётся Дадли... или Рон... он ведь думает, будто мы с Джинни...
Северус почувствовал себя идиотом.
— А разве нет?
— В том-то и дело, — Гарри без спроса вытащил из пачки Северуса сигарету и закурил, чего никогда прежде не делал. — Мы теперь с Драко. И я не то чтобы этого стыжусь и всё такое... я просто не знаю, как к этому отнесутся друзья. Тот же Рон, например, или Дадли. В общем-то, я как раз об этом тебя хотел спросить. Вы с Реем о таком друзьям говорили? Или оно само как-то выходило?
— Само, — Северус закашлялся и просипел: — Выходило.
— Я так и думал, — выдохнул Гарри. — А родственникам? Твои родители знали?
— Нет, — Северус сумел взять себя в руки. — Они бы не поняли.
— А у Рея не было никого, — Гарри потёр переносицу. — Я не хочу сказать, что вам было проще... хотя... было, конечно! Я как представлю реакцию его отца...
— Люциус поймёт.
— Правда? — во взгляде Гарри мелькнула надежда. — Драко тоже в этом уверен. А Нарцисса?
— Она мудрая женщина. И счастье сына для неё важнее предрассудков.
Гарри отбросил в сторону недокуренную сигарету и обнял Северуса, уткнувшись лицом в его плечо.
— Спасибо, Сев, что бы я без тебя делал! Ты только Рею об этом сам скажи. Я сегодня несколько раз пытался... ни черта у меня не вышло.
— Не ругайся, — по привычке одёрнул его Северус.
— Не буду. Но Рей, и правда, на себя не похож. Мне всё время казалось, что он готов сорваться... знаешь, как это бывает? Вроде всё ещё тихо, а вот-вот рванёт.
— Много ты понимаешь!
Северус похлопал Гарри по плечу, не понимая, кого хочет успокоить больше, его или себя — Рей и в самом деле стал очень нервным и часто злился без какой-либо причины, сбивая в кровь костяшки рук. Вечером, помогая ему улечься, Северус улыбнулся:
— Хороший был вечер. Совсем как прежде.
Рей мучительно скривился:
— Как прежде уже не будет.
Вместо того чтобы его переубеждать, Северус просто лёг с ним рядом, обнимая и прижимая к себе. В последнее время это действовало лучше всяких слов. Про Гарри он решил рассказать при более удобном случае. Уснул Северус под тихое дыханье спящего Рея далеко за полночь, размышляя о влиянии личного примера на воспитание. А что было бы, если бы Гарри вырастила Петунья? Стал бы он тогда с Драко? Или всё-таки нет... кто бы знал!
Наутро Гарри уехал, а Северус начал придумывать, как сообщить Рею про мальчишек. Вроде бы в этом не было ничего особенного, но почему-то простое дело обросло невероятными условностями. Северус не мог понять, из-за чего Рей может вспылить в следующий раз, поэтому старался подбирать слова для всего. Он даже помыл Бродягу и сам завёл его в дом, чтобы Рею было не так скучно, но это не сильно помогло. С Реем происходило что-то странное, чему Северус не мог подобрать названия, а когда тот напился — стало по-настоящему страшно. Правда, наутро Рей извинился за срыв и даже попросил прощения за всё, что наговорил, только вот страх этот никуда не делся. И теперь, возвращаясь домой, Северус каждый раз боялся открывать дверь — не зная, что его ждёт.
— Рей, я дома! — этим вечером шёл дождь, поэтому Северус не стал заходить на почту и пришёл чуть раньше. — Рей!
На столе лежал незапечатанный конверт, на котором красивым почерком Рея было старательно выведено: «Северусу». Сердце сжалось от нехороших предчувствий.
— Рей!
В ответ в соседней комнате тоскливо завыл Бродяга.
@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег, Гарридрака
среда, 07 ноября 2018
Делай, что должно и будь, что будет
LediRA
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
1195 Настроенческое
-
891 Фандомное
-
808 Просто так
-
484 Привет
-
404 Фики мои
-
305 Потырено
-
247 Арты к фикам
-
133 GO
-
116 Снарри
-
100 Севолюц
-
91 Поздравляю
-
66 Снейпоблэк
-
52 Понравилось
-
46 ФБ
-
43 Всё просто
-
40 ГП
-
40 Мик Игнис
- Список заголовков
Главное меню