Хвастаюсь и радуюсь))))

02.06.2018 в 17:44

Пишет  Anariel:

Снежная история

Анри, спасибо тебе огромнейшее!!! Мальчики прекрасны!))))

@темы: Севолюц, Фандомное, Арты к фикам, Снежная история

---

Лето! Ах, лето...

И вот такой морской фей

@темы: Просто так, Настроенческое

---

Снежная история-3

Название: Снежная история
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: СС, ЛМ, РМ, ДП, ЛЭ, СБ, ББ, ТР и другие
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: мне всегда было интересно, что будет, если вдруг канонные "светлые" и "тёмные" окажутся на одной стороне. Кроме того, невозможно устоять перед таким артом Kedro Boiz, с которого началась эта история, и которым она закончится)))

Эту историю хочется подарить  SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))

1 часть
2 часть


Несколько дней Люциус провёл в постели, с удовольствием принимая заботу и знаки внимания. Доктор Сметвик определил у него сотрясение мозга в сочетании с нервным истощением и настоятельно рекомендовал отдых и микстуры собственного изобретения. И лично ставил своему пациенту пиявки, целебная слюна которых, по его глубокому убеждению, должна была помочь удалить гематому, возникшую от удара по голове. Люциус отменил все встречи и никого не принимал, наслаждаясь неожиданным отпуском. Теперь у него не осталось ни капли сомнений в том, что с членством в БСФ пора заканчивать, оставалось только разработать план действий и следовать ему до конца. Победного, разумеется. Отыскать Томми теперь стало делом жизни и смерти.

— Дорогой, Беллатрикс приехала в Лондон на неделю. Ты же не будешь против, если она остановится у нас?

Сестру Нарциссы Люциус недолюбливал — суфражистка и бунтарка, она вызывала у него тревогу и массу опасений. Почему-то казалось, что общение с ней очень вредно — милая супруга вполне могла заразиться этими взглядами, что разрушило бы не только семейную гармонию, но и весь их хрупкий мир. Однако кровь — не вода.

— Разумеется, не против.

Нарцисса поцеловала его в лоб и пообещала, что её сестрица будет паинькой, вызвав здоровый смех. Такие вольности они позволяли себе только в спальне.

— Люци, Драко очень хочет тебя навестить, что мне ему ответить?

То ли благодаря чудо-микстурам Сметвика, то ли из-за полноценного отдыха, но головная боль уже почти прошла, и Люциус понял, что очень соскучился по сыну.

— Конечно, приводи. Я как раз собирался вставать.

— Разве тебе ещё не рано?

— Думаю, в самый раз. К тому же необходимо разобрать корреспонденцию.

— Будь осторожнее, милый. Не напрягайся.

Люциус взял Нарциссу за руку и поцеловал её прохладные пальцы.

— Слушаюсь, мой скуадрон лидер.

Люциус поднялся с постели, чувствуя себя отдохнувшим и почти здоровым. Он облачился в домашний халат и даже повязал на шею тонкий шарф, скрывая зудящие следы укусов пиявок — ребёнку совершенно не обязательно такое видеть. Теперь можно и покинуть спальню.

В кабинете Добби растопил камин, и Люциус долго смотрел на огонь, радуясь, что всё по-прежнему. Писем оказалось очень много, но он прочитал их все, хотя ответил только Риддлу — его точно не стоило игнорировать слишком долго.

— Папочка!

Драко нерешительно топтался на пороге, словно решая, бежать навстречу или чинно войти в кабинет и сесть в кресло. Люциус разрешил его сомнения, раскинув в стороны руки. Сын оценил это поощрение и забрался к нему на колени, прижимаясь так, будто хотел навсегда прилипнуть. Он тихонько всхлипнул и спросил:

— Папочка, ты же не умрёшь, правда?!

— Конечно, нет! Как тебе такое в голову пришло?

Драко сильнее прижался к нему и едва слышно прошептал в шею:

— Я подслушивал... мама спрашивала у доктора.

— Вот потому-то подслушивать и нехорошо, — назидательно сказал Люциус. — Очень велика вероятность, что всё будет понято не так.

Он чуть было не добавил, что умение оценивать важность полученных таким образом сведений приходит с годами, но вовремя прикусил язык. О некоторых вещах детям не стоит узнавать в столь нежном возрасте.

Успокоенный Драко слез с колен и важно обошёл кабинет, задержавшись возле витрины с коллекцией авиамоделей.

— Я буду летчиком, — заявил он, с восторгом рассматривая хрупкие экспонаты. — Только лётчиком, больше никем не хочу.

— Какие твои годы, — улыбнулся Люциус. — Ты ещё можешь много раз передумать.

Так всегда говорил его отец, и раньше даже и в голову не приходило усомниться в его словах. Но сейчас авиация показалась прекрасным выходом из ситуации: завербоваться в Королевские ВВС и забыть это партийное сумасшествие, как страшный сон. Только вот теперь репутация Люциуса была слегка подмочена пребыванием в полицейском участке, откуда его вытащил именно Риддл, если судить по его письму и вопросам следователя. И Риддл мог дать ход этому делу, поэтому поиски его «племянника» становились насущной необходимостью.

Невзирая на все тревоги и грандиозные планы, спал Люциус хорошо, а когда вышел к завтраку, то с лёгким раздражением отметил сидящую за столом Беллатрикс. Она коротко остригла свои роскошные волосы и даже стала казаться моложе Нарциссы. А ещё она была в тонком комбинезоне, слишком похожем на лётный, чтобы это оказалось простым совпадением. Ни Нарциссы, ни Драко поблизости не было, но уходить было невежливо.

— Доброго утра, Люциус. Как здоровье? — Беллатрикс всегда пренебрегала приличиями и этикетом, начиная разговор, когда ей вздумается.

— Спасибо, всё хорошо. А вы в Лондон по делу?

— Разумеется, по делу, — фыркнула та. — В июле изменилась структура Королевских ВВС, и были созданы три командования: Бомбардировочное, Истребительное и Учебное, но сейчас речь идёт о дальнейшей реконструкции с созданием командования Вспомогательных частей.

— Всё это познавательно, но как это относиться к вам, Беллатрикс?

— Полин Гауэр пригласили в штаб для ведения переговоров о создании женского подразделения, а мы с Лили Поттер приехали её поддержать. На случай, если возникнет вопрос о наших возможностях.

— Постойте, Беллатрикс, о каких возможностях вы говорите? Нарцисса рассказывала о вашем желании летать...

— Ха! Малышка Нарси никогда не вникала в суть дела. Мы летаем уже второй год и научились многому. И если всё пойдёт, как задумано, то уже в следующем году...

— Нарцисса прекрасно разбирается в том, что ей интересно, — не сдержался Люциус.

— Ну да, ну да. Священные три «ка» — киндер, кюхе, кирхе, — пренебрежительно фыркнула Беллатрикс. — Только мы с вами не в Германии с их «новым порядком». У наших политиков есть здравый смысл.

С этим Люциус мог бы поспорить, но не видел резона. Он хорошо знал людей, подобных свояченице — переубедить их могло только чудо. Да и то не всякое.

— Доброго утра! — появление Нарциссы и вовсе исключило возможность спора. — Люци, милый, разве вам не рано вставать?

Краем глаза Люциус заметил скорченную Беллатрикс кислую физиономию. Что бы она понимала! Так или иначе, завтрак прошёл в очень миролюбивой обстановке.

Больше прохлаждаться в постели Люциус не собирался, поэтому ближе к полудню закрылся в кабинете, вдумчиво отвечая на письма и гадая, к кому обратиться, чтобы пробраться в архив Королевских ВВС так, чтобы сохранить этот визит в тайне. Обед ему подали в кабинет, но к ужину он всё-таки вышел, чтобы провести вечер в кругу семьи.

Он сидел в любимом кресле около камина, смакуя привезённый из Франции коньяк, Нарцисса и Беллатрикс перемывали косточки общим знакомым, а Драко задумчиво катал по журнальному столику модель «Спитфайра», подаренную доброй тётушкой. Модель была не такая детальная, как в коллекции Люциуса, но сын не привередничал. Семейную идиллию прервало появление встревоженного Добби:

— Сэр Люциус... хозяин...

— Что случилось?

— Там... гость.

— Я никого не принимаю, — нахмурился Люциус. — Скажи, что я болен, и вообще...

— Именно поэтому я и позволил себе быть настойчивым, — дверь открылась чуть шире, и на пороге появился Риддл. — Я получил ваше письмо, мистер Малфой, но всё ещё хочу убедиться в том, что с вами всё в порядке.

Люциус считал себя человеком сдержанным и хладнокровным, и всё-таки выступить в роли приветливого хозяина стоило ему многих усилий. Больше всего хотелось заявить Риддлу о своём выходе из БСФ и выставить его вон из своего дома, но наживать себе такого противника было крайне опасно.

— Рад вас видеть, мистер Риддл, — улыбнулся Люциус. — К сожалению, не могу принять вас, как должно.

— Я пришёл лишь затем, чтобы лично выразить сочувствие.

— Потому что лично втянули его в это мутное дельце?

Разумеется, Беллатрикс не могла промолчать! Она дерзко разглядывала Риддла, развалившись в кресле, как не подобало леди, и покачивала ногой. Люциус стиснул зубы.

— Вы ошибаетесь, мисс... — Риддл театрально выдержал паузу.

— Блэк, — представилась Беллатрикс. — Друзьям позволительно называть меня Бель, но вам будет проще обращаться ко мне «мисс Блэк».

Люциус не любил свояченицу, но за такое был готов её расцеловать, несмотря на то, что они с Риддлом словно устроили состязание за титул самого дурно воспитанного гостя. Нарцисса делала вид, что всё в порядке, Драко таких мелочей не замечал, увлечённый игрой, поэтому Люциус просто прикрыл глаза с самым скорбным выражением лица. В конце концов, раненым положен отдых.

Но насладиться склокой не удалось — Риддл перевёл разговор на произошедшее на том дурацком шествии в то время, когда Люциус уже был в беспамятстве. Ещё бы! Спорить с Беллатрикс — это совсем не то, что поощрять на безумие зависимых идиотов. Оказалось, что митингующих отозвал сам Мосли, когда стало понятно, кто проигрывает в этой бойне. А ещё после этого многие участники акции открыто выразили своё недовольство партийной политикой.

Люциус сделал вид, что не понял вопрос, который ощутимо повис в воздухе, создавая напряжение: «С кем ты?» Время отвечать ещё не пришло, да и признаваться в том, что ничто так не прочищает мозги, как дубовая доска, было рановато. Урок Люциус усвоил на «отлично». Чтобы разговаривать с Риддлом на понятном ему языке, в руках при этом надо было держать досье на «племянника». А лучше ещё и пистолет. Хотя, конечно, Люциус рассчитывал расстаться мирно, как, к примеру, в этот вечер, когда Риддл ушёл с улыбкой, хоть и совершенно недовольный. Всё-таки присутствие женщин нельзя недооценивать.

Время начинало ускоряться, и Люциус совершенно не хотел его терять, а значит, пришла пора воплощения плана. В архиве Королевских ВВС работали люди, которым наверняка ничто человеческое не было чуждо, вот только как узнать, на какую кнопку нажимать? И как скрыть ото всех свой интерес к работникам архива? Проще всего было обратиться к старым знакомым по авиастанции. Люциус разослал письма всем, кого вспомнил, и третий ответ оказался именно таким, о каком он мечтал. Уолден Макнейр был откровенно бездарен в небе, зато нашёл дорогу в штаб Берегового Командования и был готов ответить на некоторые вопросы при частной встрече. Ради такого Люциус пригласил его в модный французский ресторан, помня, что Макнейр всегда был не дурак поесть и выпить.

За бокалом хорошего бренди прошлое приобретало налёт романтики и казалось невероятно прекрасным.

— А помнишь Филча? — раскрасневшийся Макнейр попытался изящно добыть устрицу из раковины. — Его ещё Дамблдор взял в свою школу завхозом.

Филча Люциус не помнил, но упоминание Дамблдора не могло оставить его равнодушным.

— А Дамблдор в школе так и окопался?

— Если бы! В штабе консультантом подвизался, и Филча явно приткнул туда не просто так.

— В штаб?

— В архив. Бумажки перебирать. Этот старый крыс в благодарность наверняка информацией делится.

— Пф-ф! Да кому она интересна?!

— Не скажи!

Макнейр, наконец, победил устрицу и запил её хорошим глотком бренди. Люциуса передёрнуло.

— Уолден, какая информация может быть в том архиве?

— Секретная! — Макнейр важно поднял вверх толстый палец, но, заметив на нём соус, быстро облизал. — Зря, что ли, болтали про делишки Дамблдора с Гриндевальдом? Я уверен, что если копнуть, то наш великий педагог и идеолог окажется немецким шпионом.

— Ну, ты загнул!

— А чего? Я вот поделился своими мыслями на самом верху, — он многозначительно поднял взгляд. — Даже рапорт написал.

— И что?

— Херня! — Макнейр досадливо махнул рукой. — Меня же потом ткнули носом в нарушение инструкции. Вот дождутся...

— Нельзя это дело так оставлять.

— Нельзя, ясен пень! Но как?!

— А что, если этого Филча прощупать? С пристрастием?

— Ты его рожу видел? Жопа, я уверен, ещё страшнее.

Люциус совсем забыл, что Макнейр всегда всё понимал слишком буквально.

— Уолден, нет... я в смысле — организовать ему проверку. В частном порядке.

— А, ты об этом! Отличная мысль!

Мысль Макнейр запил бренди и уставился на Люциуса, демонстрируя всяческий интерес.

— Ты, допустим, можешь попытаться сам у него что-нибудь узнать.

— Я не могу.

— Почему?

— Времени нет, да и Филч не станет со мной разговаривать. Мы в контрах.

— Но упускать такое нельзя, — вздохнул Люциус.

— Точно нельзя, — пригорюнился Макнейр.

Люциус заговорил на совершенно нейтральную тему о возможности войны с Германией, и всё это время Макнейр что-то напряжённо обдумывал, чтобы потом перебить:

— Я понял!

— Что именно?

— Ты сможешь вывести Филча на чистую воду! — торжественно объявил Макнейр.

— Я? — удивился Люциус.

— Конечно, ты! Ты ведь прирождённый дипломат и так умеешь разговаривать с людьми, что те рассказывают всю подноготную.

— Когда такое было?

— Неважно! Соглашайся, а? И тебе в случае чего слава, и Британии польза... да и с Дамблдором, я помню, у тебя какие-то проблемы были. Заодно и отомстишь!

Макнейр так ловко складывал в кучу противоречивые мотивы, что Люциус изумился, но позволил себя уговорить.

— Исключительно ради величия Британии.

— Ну, за Британию! — поддержал его Макнейр, поднимая бокал.

На прощанье они заверили друг друга в собственной лояльности и разошлись по домам в приподнятом настроении. Единственное, чего опасался Люциус, что наутро Макнейр не вспомнит о договорённостях. Но нет! Тот был бодр, свеж и очень активен. Он лично встретил Люциуса у проходной и прежде, чем «отпустить на дело», сообщил, что всю ночь думал и решил, что им стоит разработать легенду.

Они немного посовещались и договорились, что Люциус мог прийти в центральный штаб Королевских ВВС для того, чтобы предложить свои услуги и узнать условия контракта. А попутно посетить архив, чтобы попытаться отыскать своё личное дело, якобы заведённое шесть или семь лет назад.

Люциус уверенно шёл по коридорам здания штаба, направляясь в канцелярию, через которую можно было попасть в архив. Только теперь он отчётливо понял, что на обольщение Филча у него будет всего одна попытка, поэтому действовать надо осторожно, и при этом не промахнуться. Но как расположить к себе мизантропа, если о нём толком ничего не знаешь? Люциус ругал себя за то, что пошёл на поводу у Макнейра, который совершенно не разбирался в человеческой психологии и работе с информацией. Всё-то у него было просто.

Люциус замедлил шаг, пытаясь разобраться, что за отношения связывают Филча и Дамблдора, и насколько бывший завхоз и нынешний архивариус любит деньги. Впрочем, Люциус уже давно понял, что гораздо перспективнее играть на человеческих слабостях или пороках. Но проще всего работать с людьми, захваченными какой-то идеей. Сейчас ему предстояло импровизировать.

Филч сидел за узким столом и переписывал какие-то карточки, похожие на каталожные. Строго взглянув на вошедшего Люциуса, он важно заправил за ухо жидкую прядь пегих волос и прищурился:

— Что вам угодно?

Было совершенно очевидно, что он не узнал Люциуса, как, впрочем, и Люциус его. Лицо вроде бы знакомое, а вот где видел, не вспомнить. Наверное, это было хорошо.

— Мне нужно найти личное дело примерно семилетней давности, и кроме вас мне не поможет никто.

Филч явно не привык к открытой лести, потому и его попытка улыбнуться вышла нервной, а на впалых щеках выступили бурые пятна. Если бы Люциус не хотел расположить к себе бывшего завхоза, то он бы непременно продолжил его смущать — очень уж забавным выходило зрелище. Но не сейчас. Филча необходимо было разговорить так, чтобы он потерял бдительность и позволил Люциусу самому покопаться в архиве.

— Давайте я вам помогу!

Люциус преодолел первый барьер — стойку для посетителей — и подхватил тяжёлый ящик, грозивший раздавить архивариуса.

— Не положено! — просипел тот, пытаясь отбиться от помощи.

— Вам положен напарник. А может, и не один.

— Вы это начальству моему скажите, — ворчливо отозвался заметно подобревший Филч. — Оно считает, что я прекрасно справляюсь.

— Ни минуты не сомневаюсь, но чего вам это стоит?!

Это явно была больная тема, потому что за следующие четверть часа Люциус узнал о тонкостях перебирания бумажек столько нового, сколько не рассчитывал узнать и за всю жизнь. Оказывается, Филч разработал картотеку личных дел, раскладывая те по годам выпуска и по школам, одновременно занося все фамилии служащих по алфавиту в амбарную книгу и указывая шифром место хранения.

— Гениально! — откровенно восхитился Люциус. — И всё это вы сортируете по годам выпуска?

— Да, — зарделся Филч. — У нас ведь единый архив. И мне кажется, что дела должны храниться в порядке, так сказать, истории. Ведь всё равно их копии кочуют по частям, где наши мальчики служат.

— Вам стоит гордиться своей работой.

— Разумеется. Вы не представляете, что здесь творилось, пока меня не было, — приосанился Филч. — Хаос! Настоящий хаос здесь был, вот что я вам скажу!

— Зато сейчас даже взглянуть приятно.

— И это я ещё не всё сделал.

Люциус пытался уверить Филча, что совершенству нет предела, а сам в это время выискивал взглядом ящики с цифрами «1935». Таких оказалось два, что здорово облегчало дело, только вот как до них добраться?

— Я бы счёл за честь помочь вам.

— Не положено, — вздохнул Филч.

И вот с какой стороны к такому подбираться? А Филч продолжал удивлять:

— Мистер Малфой, вы бы уже сказали, что вам нужно, а то мне как-то неловко, вы ж занятой человек... я вроде бы тоже.

— Не думал, что вы меня узнаете, — откровенно удивился Люциус. — Мы никогда с вами не общались, а если и виделись, то только издалека.

— Вас сложно не узнать, — усмехнулся Филч, гордый своей проницательностью. — И я по-прежнему не понимаю ваших целей.

— Это даже очень хорошо, что вы меня узнали, одной проблемой меньше.

— Какой же? — Филч вытянул шею, прислушиваясь.

— Нельзя нарушать конспирацию, — одними губами прошептал Люциус. — Я представляю здесь интересы Британии. Готовы ли вы оказать небольшую услугу Отечеству и Короне?

— Да! — так же тихо ответил Филч. — Британия превыше всего.

С этой минуты архивариуса-завхоза будто подменили. Он расправил плечи, вытянул шею, становясь похожим на старого уличного кота, приметившего блюдечко сливок. Даже взгляд у него загорелся жаждой деятельности. Люциус побоялся спугнуть этот настрой и, отлично понимая, чем опасны малейшие несовпадения взглядов на политику, стал тщательнее подбирать слова.

— Дело в том, что мне предложили создать и возглавить небольшую разведгруппу в составе Берегового командования. Пилотов мне предложили набрать из тех, кто получил «крылья» год назад, а я никого не знаю, вот и хотел, если можно так сказать, познакомиться с потенциальными коллегами. Вы мне поможете?

— Не положено, — снова вздохнул Филч. — Я бы с радостью, но без приказа...

Люциус тоже вздохнул. Аргументов в свою пользу у него не было, но зато имелась возможность проверить способность Филча к состраданию и сыграть на обнаруженном патриотизме.

— Кто бы отдал такой приказ? Мы с вами в армии, где приказы не обсуждаются. Я должен буду вести разведку над вражеской территорией. И я даже не представляю, как идти на такое с горсткой людей, о которых буду знать только то, что те сами расскажут.

— Но вы же ознакомитесь с их личными делами!

— Ознакомлюсь, вы правы, — Люциус ещё раз вздохнул. — Только я всё время буду знать, что где-то в ящиках лежали личные дела тех, кто гораздо лучше подходил для этой работы, чем те ребята, которым суждено этим заниматься волею случая. А ведь от таких мелочей зависит жизнь, и не только моя. И мне придётся ею рисковать. Неоднократно. И ведь нет никаких гарантий, что согласятся самые достойные.

Спич произвёл нужное впечатление, и почтенный архивариус, воровато оглядевшись по сторонам, выдохнул.

— Только под моим контролем! Чтобы ни одна бумажка не пропала.

Люциус был готов принести даже самую страшную клятву, лишь бы добраться до вожделенных ящиков — от цели его отделяло каких-то два шага. Филч благосклонно разрешил ему самому спустить ящики и уселся напротив, зорко поглядывая, как Люциус достаёт первое дело. Чтобы не вызвать подозрений, пришлось выписывать на лист бумаги некоторые фамилии выпускников авиашкол, как-то объясняя свой интерес. Через некоторое время Люциус вдруг понял, что если его что и отвращает от службы в Королевских ВВС, то это как раз личное дело. Знать, что кто угодно, соврав для приличия, может узнать подробности его частной жизни, казалось отвратительным. Впрочем, это можно было счесть своеобразной платой за выход из БСФ. И не самой большой.

То, что в первом ящике не оказалось дела племянника Риддла, лишь подстегнуло азарт поиска, и вскоре Люциус был вознаграждён. С фотографии на него смотрел «Томми». Не Томми, конечно, а Рейнард Мальсибер, одна тысяча девятьсот тринадцатого года рождения, незаконнорожденный. Люциус объяснил Филчу, что человек, не обременённый семьёй, будет готов к подвигу намного охотнее, и записал название приюта, в который попросит наведаться грамотного человека. За очень щедрое вознаграждение, разумеется.

Цель была достигнута, но Люциус не спешил убирать дела. С одной стороны, Филч не должен ничего заподозрить, а с другой — было любопытно узнать, кого «Томми» предпочёл Риддлу. Люциус не только с интересом разглядывал фотографии сокурсников Мальсибера, но и изучал их личные дела. Сначала он заподозрил Поттера, который не так давно отправился служить во Францию вместе с Блэком, но женитьба не оставляла никакого шанса этому предположению. Братья Лейстранджи тоже отпадали, как участники нескольких скандалов с какими-то девицами. Петтигрю и Люпин не вызвали ни капли интереса Люциуса, поэтому он внимательнее вгляделся в фотографию некоего Северуса Снейпа.

— Он вам подходит, мистер Малфой?

Люциус так увлёкся, что совершенно забыл о присутствии Филча.

— Я просто задумался.

Он невозмутимо отложил в сторону личное дело этого Снейпа — привлекать к нему лишнее внимание Люциус не собирался, а всё, что надо, можно узнать из других источников. Хотя, конечно, за это придётся заплатить, но в таком деле мелочиться не стоило. Интересно, а знал ли этот мальчик, кому переходит дорогу? Или именно поэтому они расстались с Мальсибером? В пользу их возможного романа говорило и то, что в авиакрыло они распределялись вместе, и наверняка жили в одной комнате.

Люциус позволил Филчу прочитать фамилии тех, кого он «отобрал» для своего отряда, не сомневаясь, что тот всех запомнит. Точно так же, как Люциус запомнил две фамилии — Мальсибер и Снейп. Именно их имена с датами и местом рождения он и написал проверенному человеку с просьбой собрать подробное досье на каждого. К письму он приложил чек с более чем щедрым авансом. Теперь оставалось только ждать.

Чтобы не тратить время даром, Люциус наведался на авиастанцию, где начиналась история его самой первой и самой волшебной любви к небу. Он был сильно удивлён, когда увидел по-настоящему волшебные превращения. Это касалось и заново отстроенных ангаров и, конечно же, авиапарка, в котором «Тайгеры» теперь были представлены всего несколькими машинами. Их заменили «Фьюри» и «Одэксы», от взгляда на которые перехватило дух, а желание взлететь стало почти невыносимым.

— Мистер Малфой, рад вас видеть!

В этом располневшем человеке Люциус не сразу узнал Горация Слагхорна, который, по слухам, давно завязал с авиацией.

— Мистер Слагхорн? Вы ли это?

— Узнал-таки, — старый инструктор полётов панибратски похлопал Люциуса по плечу и печально улыбнулся: — После того, как школу Альбуса настигли реформы, я думал, что окончательно ушёл на отдых. Но потом меня позвали сюда, — Слагхорн заговорщически понизил голос, — пообещав отличное жалование. Вот я и решил, что передача опыта молодому поколению — очень нужное дело.

— Ни мгновения в этом не сомневаюсь.

Слагхорн посетовал на то, что инструкторов не хватает, а командование пытается поставить подготовку курсантов на поток, в то время как настоящих пилотов не хватает.

— Понимаете, мистер Малфой, когда в небо устремились эти проныры из трущоб, говорящие на своём чудовищном кокни, мне стало страшно за будущее авиации. Как просто превратить таинство в ремесло... как просто...

Люциус согласился, и пока придумывал благообразный повод, чтобы улизнуть, Слагхорн уже цепко ухватил его за локоть и вкрадчиво начал:

— А скажите мне, мистер Малфой, не думали ли вы о возвращении?

— Куда?

— Сюда, — Слагхорн неопределённо обвёл воздух вокруг себя. — Подумайте сами: любимая стихия, прекрасная компания...

— Вы упоминали о засилье кокни.

— Так в наших же силах изменить эту тенденцию! Вы только дайте мне знать, мистер Малфой. Вы же знаете, я поддерживаю прекрасные отношения со всеми своими выпускниками.

А вот это была чистая правда. Слагхорн даже организовал свой клуб, куда приглашал тех курсантов, которых считал перспективными. Ему не лень было рассылать открытки, назначая встречи, и произносить речи, полные пафоса, которым внимали лишь те, кого они касались. И вполне вероятно, что если кто и был в состоянии помочь Люциусу, так это Слагхорн с его старательно выпестованными отношениями и связями с нужными людьми.

— Я начал задумываться о военной карьере.

Во взгляде Слагхорна появился расчётливый интерес.

— Я бы мог свести вас с человеком, ответственным за назначения. Вы же не хотите попасть на службу невесть куда?

Вообще-то Люциус хотел именно затеряться, чтобы о нём забыли хотя бы на время, но с другой стороны, разве не это во власти такого человека?

— Был бы вам крайне признателен.

Визит можно было считать весьма удачным. Слагхорн не бросал слов на ветер, и в организации нужной встречи на него можно было положиться, но покинуть авиастанцию, не поднявшись в небо, Люциус просто не мог.

— Мистер Слагхорн, а не окажете ли вы мне одну услугу?

— Не терпится? — понимающе усмехнулся в усы тот. — Я же видел, как вы на них смотрели.

— Но я не курсант, и моя «Ласточка» навсегда покинула этот ангар.

— Зато я всегда могу проверить навыки пилота, прежде чем его кому-то рекомендовать, — Слагхорн хитро подмигнул: — Хотите оседлать «Тайгер» или попробовать машинку порезвее?

— Вы меня искушаете, — улыбнулся Люциус. — Конечно же, я хочу испытать «Фьюри».

— Так и знал, что вы не устоите перед этими красавцами.

Лётная форма и шлем с очками до сих пор хранились в каптёрке бывшего авиаклуба, и после короткого инструктажа об особенностях управления Люциус вывел из ангара сверкающий серебром «Фьюри». Как же он скучал по этому запаху кожи и бензина! И по детскому восторгу от момента, когда самолёт отрывается от земли, начиная набирать высоту, и по ни с чем не сравнимому ощущению победы над гравитацией в свободном полёте.

Слушался самолёт просто великолепно, а его скорость вызывала желание выполнить какой-нибудь элемент высшего пилотажа. Допустим, те же «быстрые бочки». Почему нет? Люциус набрал безопасную высоту, и когда уже дёрнул ручку управления к животу, одновременно резко ударяя по правой педали руля, вспомнил о допустимых перегрузках. Результат превзошёл все его ожидания. Только невероятной удачливостью можно было объяснить, что «Фьюри» всё-таки выровнялся, а не сорвался в пике. Совладав с испугом, Люциус попытался оценить ситуацию: крылья и хвостовое оперение все еще были на месте, но ручка управления не реагировала на боковые движения. Первым порывом было отстегнуть ремни и прыгнуть с парашютом, но после окончательной проверки управления Люциус обнаружил достаточно возможностей, чтобы плавно маневрировать. Он снова пристегнулся и стал осторожно снижаться в направлении аэродрома. Приземлиться удалось без каких-либо проблем.

В ответ на восторженные комментарии Слагхорна Люциус посоветовал проверить ручку управления. Сознаваться в собственной глупости он не собирался. Несмотря на неприятный инцидент, домой Люциус вернулся в приподнятом настроении.

— Вас не было полдня, дорогой. Меня беспокоит ваше здоровье: не слишком ли большие нагрузки вы себе позволяете?

После таких слов признаться в посещении авиастанции не повернулся язык, и чтобы успокоить Нарциссу, Люциус рассказал о встрече со Слагхорном. Но вместо того, чтобы спокойно выслушать и порадоваться удачному стечению обстоятельств, милая супруга побледнела:

— Пожалуйста, только не говорите мне, что это касается службы в армии, о которой вы недавно обмолвились.

Люциус вздохнул. Зря, наверное, он так долго откладывал этот разговор.

— Недавно мне довелось попасть в крайне неприятную историю, и вы, моя дорогая, могли по достоинству оценить её последствия.

Во взгляде Нарциссы мелькнул ужас, но она не заплакала, как и не стала изображать предобморочное состояние, хладнокровно спросив:

— Армия защитит вас от её повторения?

— Да.

Тонкие пальцы Нарциссы терзали край наброшенной на плечи шали, но больше ничего не выдавало её состояния.

— Это мудрое решение, — наконец выдохнула она. — Надеюсь, вы будете осторожны.

— Обязательно буду. Обещаю.

— Ради Драко.

— И ради вашего спокойствия, дорогая.

Всё-таки Люциусу очень повезло с супругой.






***

Частный детектив, чьи услуги хоть и стоили немало, но всегда впечатляли результатами, попросил тайм-аут. Как же невыносимо было это ожидание! Особенно, когда парламент принял закон «Об общественном порядке», и все издания вели активную полемику на эту тему. Люциус прекрасно понимал, чем вызван запрет на ношение политической формы, и почему так сильно расширены полномочия полиции. «Бойня на Кейбл-стрит» произвела огромное впечатление не только на престарелых парламентариев, но и на обывателей, ощутивших свою силу. Люциуса предсказуемо тошнило, стоило прочитать пару строк на эту тему, но перестать листать газеты он просто не мог. Хоть и чувствовал себя неуравновешенным подростком, вновь и вновь сдирающим корочку с раны, которая уже начинала подживать.

Занимаясь делами Союза, встреч с Риддлом Люциус ловко избегал, да и сами дела постепенно сводил к минимуму, чтобы однажды в нём перестали нуждаться. Его «пожертвования», кстати, тоже становились всё скромнее и скромнее. Слагхорн познакомил Люциуса с Фаджем, и за пару встреч они поняли друг друга. Требовалось только заручиться рекомендациями инструкторов авиастанций, а с ними как раз, стараниями Слагхорна, не было никаких проблем.

Люциус старался больше времени проводить с сыном. Ему почему-то казалось, что оговоренные четыре года службы могут непредсказуемо затянуться. Мосли уверенно вёл Союз на выборы в Совет Лондонского графства, результат которых было невозможно предсказать. Так или иначе, но 4 марта Люциус рассчитывал встретить далеко от партийных знамён, чтобы в случае победы не вляпаться в очередное шествие. Ни о каких чинах и регалиях он больше не мечтал, предпочитая спокойную жизнь рядового обывателя. Тем более что служба в Королевских ВВС всегда была почётной и щедро списывала старые прегрешения, которые сам Люциус решил считать опытом.

«9 Января, 1937, «Рулс», ужин, столик на Ваше имя».

Детектив любил вкусно покушать, отмечая хорошо сделанную работу, и Люциус отправлялся в ресторан, чувствуя себя ребёнком у камина в Рождество, когда надо только протянуть руку, чтобы вытащить самый лучший подарок. Во время десерта на стол рядом с ним легла пухлая папка невзрачного серого цвета, тесёмки которой были кокетливо завязаны бантом. Без лишних слов Люциус оставил на её месте чек и спрятал добычу в портфель. Со стороны могло показаться, что речь идёт о бухгалтерской отчётности.

— Спасибо, Милтон.

— Всегда рад помочь вам, сэр.

И всё! Вожделенный козырь в рукаве и ждёт своего часа. Люциусу хватило выдержки оставить портфель в кабинете и провести приятный вечер в компании Нарциссы и Драко, прежде чем отправиться «работать с документами».

Оказалось, что Риддл был главой попечительского совета в том приюте, куда подбросили Рейнарда Мальсибера. Дружелюбный нрав мальчика отмечали все, как и его одновременно твёрдый характер. Риддл обратил на него внимание, когда тот сорвался с высокой башни и «сильно поломался». Ребёнку пророчили инвалидность, но попечитель проявил неожиданное сострадание и оплатил услуги неплохого врача. Мальсибер почти год был прикован к кровати — небрежно сложенные кости срослись неправильно, и их пришлось заново ломать.

Люциус было заподозрил Риддла в развращении подростка, но детектив дал однозначный ответ на этот вопрос: нет. Такого не было. Очевидно, их история началась много позже, когда Мальсиберу уже исполнилось девятнадцать, и они с Риддлом вдвоём ездили в Италию. Вернее, Риддл ездил туда один по делам только что созданной БСФ, а Мальсибер непременно оказывался его соседом: и в купе поезда, и в гостинице. Удивительное совпадение! А в Палермо они даже умудрились заработать штраф за «непристойное поведение». При этом Риддл уже был женат.

Люциус довольно потёр руки и разложил бумаги по порядку, невольно принимаясь пристально разглядывать этого мальчика, из-за которого бессердечный, как считалось, Риддл потерял голову и стал так неосторожен. Оставалось только дивиться иронии судьбы: человек, который должен был следить за моралью по долгу партии, сам... всё-таки измены — это мерзко! Люциус никогда и не помышлял о таком, находя даже фантазии о ком-то другом, кроме супруги, отвратительными.

Но тем интереснее теперь была для него фигура Северуса Снейпа. Происхождение у него было чуть лучше, чем у Мальсибера, однако он сумел попасть в лётную школу Дамблдора, не будучи ничьим протеже. Внешность у него тоже была скорее интересная, и если Мальсибер на фотографии выглядел очень спокойным и уверенным в себе, то Снейп казался настоящим бунтарём, который с большим трудом сдерживал свой дурной нрав. В пользу этого говорили и дерзкий взгляд, и упрямо сжатые губы.

Личное дело у него было потоньше: учился, подрабатывал в лавке у аптекаря, собирался жениться на соседке, а потом вдруг всё бросил и сбежал из дома. Отец у него, кстати, характеризовался соседями очень положительно, а о сыне отзывался с гордостью, и, зная нравы таких местечек, можно было бы усомниться, что он знает о не совсем стандартных увлечениях сына. А может, у них ничего и не было? Но тогда с чего Мальсиберу так резко срываться в Африку, а Снейпу просить перевод на север, в Уик? Значит, всё-таки было... было.

Люциус сложил листки дела Снейпа в другую папку и убрал подальше в сейф. Следовало, конечно, их сжечь, но если вспомнить о потраченных деньгах... правильнее будет отложить до лучших времён. И вдруг — чем чёрт не шутит? — это дело ещё удастся выгодно продать Риддлу.

К встрече со старшим товарищем по партии Люциус был готов. Он уже отдал все необходимые бумаги в Истребительное командование и теперь ждал назначения в Уик, показавшийся достаточно удалённым от Лондона, чтобы его не захотелось навестить без серьёзной причины. Разговор с Риддлом был нужен, чтобы обезопасить семью, и провести его надо было предельно аккуратно.

Люциус очень опасался реакции Риддла на шантаж, в какой бы деликатной форме тот ни был преподнесён, поэтому назначил местом встречи проверенный «Рулс». Выбор ресторана Риддл оценил и после обязательных приветствий неспешно перешёл к делу:

— Мистер Малфой, как же я давно вас не видел!

— Здоровье всё ещё оставляет желать лучшего.

— Вот как? А я слышал, что вы примеряли форму военного лётчика. Всё-таки люди — страшные сплетники и частенько болтают то, о чём не имеют ни малейшего понятия.

— Боюсь, в этот раз они оказались близки к истине. Я действительно подумываю о карьере военного.

— Меня несколько обескураживает такой странный выбор. Вы же игрок, мистер Малфой. Вы — политик, делец, но никак не солдафон.

— Я буду офицером.

Риддл пригубил вино и рассмеялся:

— Вы говорите это серьёзно?

— Да.

— Вы знаете, — в серо-голубых глазах Риддла отразилась пурпурная портьера, отчего холодный взгляд полыхнул багрянцем, — всё это очень похоже на дезертирство. Вы же прекрасно знаете политическую обстановку и в стране, и в мире.

— Знаю. Поэтому и хочу служить Британии там, где могу принести максимум пользы.

— В Уике-то?

Риддл знал и это. Что ж, пора доставать козыри.

— Беру пример с вашего племянника.

— И каким же образом?

— Изучаю на ночь историю его жизни. Хотите взглянуть? Вам, как ближайшему родственнику, несомненно, будет интересно.

Риддл молча взял протянутую папку, погружаясь в чтение. Оставалось узнать, умеет ли он проигрывать красиво.

Люциус уже дважды успел пожалеть о своей инициативе, а Риддл прочитал только треть собранных и сшитых бумаг. Держать лицо становилось всё труднее, но отступать было просто некуда. В голову всё настойчивее лезли мысли о «мальчиках Риддла», встречи с которыми не пережил никто — у слухов о тайной службе БСФ явно была богатая почва для появления.

— Любопытный архив, — прервал затянувшуюся паузу Риддл. — Не сомневаюсь, что вам дорого обошлось скрыть его от ушлых репортёров.

— Они о нём даже не узнали, — заверил Люциус.

— И, тем не менее, вы понесли убытки, собирая все эти бумаги в одном месте.

Люциус почувствовал, что пересохшее горло мешает говорить, и неторопливо отпил из своего бокала, ожидая вердикт.

— Вы умный человек, мистер Малфой, и, несомненно, понимаете, как сильно я дорожу неприкосновенностью частной жизни племянника, — задумчиво начал Риддл.

— Догадываюсь, — кивнул Люциус. — Точно так же, как я дорожу благополучием своей семьи. Забота о близких свойственна каждому.

Риддл несколько мгновений изучающе разглядывал Люциуса, а потом усмехнулся:

— Мне было очень приятно работать с вами, мистер Малфой, и мне искренне жаль, что вы остановили свой выбор на карьере военного лётчика, но я не буду спорить и пожелаю удачи в этом непростом деле.

И всё? Люциус ощутил противный холодок, пробежавший по спине.

— А будет ли с моей стороны дерзостью просить вас приглядывать за моей семьёй? Мы живём в крайне беспокойное время.

— Не думаю, что вашим близким что-то угрожает, но обещаю проявить внимание, — от многообещающей улыбки Риддла у Люциуса заныл здоровый зуб. — А в ответ попрошу оказать мне небольшую любезность.

— Обещаю сделать всё, что в моих силах.

Риддл побарабанил по столу пальцами, потом неторопливо убрал досье в чёрный лаковый портфель, о содержимом которого ходили самые разные слухи, и только после этого одарил Люциуса тяжёлым взглядом.

— В Уике под вашим началом будет служить некий Северус Снейп.

— Вы хотите, чтобы я за ним приглядел?

— Можно сказать и так, — Риддл кровожадно потёр руки. — Этот человек оскорбил меня, и я думаю, что вас не затруднит сделать его службу тяжёлой и не очень долгой.

Люциусу стало не по себе:

— Вы хотите, чтобы я его...

— Не стоит понимать всё слишком буквально. Как вы говорили? Фортуна приберегает свои шалости для тех, кто умеет правильно делать ставки и с блеском тратить выигрыш. А Снейп не умеет играть.

— У вас прекрасная память, мистер Риддл.

— Это правда. Я не забываю ничего, мистер Малфой, и готов платить услугой за услугу.

Люциус мог лишь восхититься выдержкой Риддла и его умением извлекать выгоду из любой ситуации. А ведь такое решение проблемы можно было даже назвать изящным — убрать соперника чужими руками, оставшись вне подозрений. Сомнений не осталось: Снейп и есть тот загадочный Bel-Ami Мальсибера.

Домой Люциус вернулся в отличном настроении и сразу же написал Фаджу о своей готовности подписать четырёхлетний контракт и отправиться нести службу в далёкий Уик. Вести финансовые дела он поручил своему поверенному в банке, не сомневаясь, что Нарцисса и Драко ни в чём не испытают нужды. Теперь, когда появилась уверенность в их безопасности, Люциус стал понимать, как же ему будет не хватать семьи, тихих вечеров с неспешными беседами, прогулок с Драко. Но не лишать же их уютного дома с налаженным бытом ради собственного эгоизма? Да и климат в Уике был не совсем здоровым, что точно не пошло бы на пользу ни сыну, ни супруге.

О деликатной просьбе Риддла Люциус старался не думать, хотя и несколько раз перечитал досье Снейпа, пытаясь вычислить его слабые места. Впрочем, те были на поверхности — вспыльчивость, излишняя горячность, склонность к поспешным решениям, бескомпромиссность. Наверняка к этому стоило добавить острый язык — что ж, Люциуса не затруднит сделать службу такого человека довольно неприятной, а что до второй части пожелания Риддла, так это можно доверить судьбе. Говорят, проклятия Риддла имеют волшебную силу, вот и будет повод убедиться.

Люциус любил гулять с сыном вдвоём. Они всегда бродили по самым дальним дорожкам парка и беседовали обо всём. В основном, конечно, Люциус рассказывал интересные с его точки зрения истории, а Драко слушал, изредка уточняя то, что не понял. И каждый раз ему дозволялось задать один вопрос, ответ на который будет максимально правдивым и развёрнутым. В общем-то, всё затевалось с целью просвещения, хотя каждый раз Люциус замирал, ожидая какого-то подвоха, пусть и готовился рассказать о пестиках-тычинках. Правда, Драко пока интересовали совершенно другие вещи, и он уже лучше многих разбирался в конструкции самолётов, зная такие слова, как киль, элерон, шасси. Однако сейчас вместо того, чтобы заговорить о «Спитфайре», сын долго пинал прошлогодние листья, а потом едва слышно выдохнул:

— Папочка, а ты навсегда уезжаешь?

— Нет, Драко, только на четыре года.

— Это так долго... целых полжизни.

О таком измерении срока службы Люциус даже не задумывался.

— Они пройдут быстро, обещаю. И мы будем часто видеться.

— Правда?

— Да. Вы с Нарциссой будете приезжать ко мне на поезде. Ты только представь — настоящее путешествие.

— Часто? — Драко заглянул ему в глаза. — Правда ведь?

— Регулярно, — улыбнулся Люциус. — И в следующем году ты сможешь увидеть настоящую снежную зиму.

— А медведи там есть?

После того как Люциус пообещал ему позволить посидеть в кабине настоящего истребителя, Драко успокоился и всю дорогу до дома строил планы поездки, похожей на настоящее путешествие, может быть, даже с приключениями. Нарцисса отнеслась к разлуке со стоическим спокойствием, прекрасно понимая необходимость этого поступка. Она тоже читала газеты, и её не оставляли равнодушной статьи с резкой критикой БСФ и сэра Освальда Мосли. Особенно, когда об этом писала Рита Скитер, умело играя на женских слабостях и страхах. Как-то Нарцисса даже обмолвилась, что очень рада не видеть там имя Люциуса. Мудрая женщина!

Люциус не любил публичных сцен прощания, поэтому на вокзал собирался ехать один. Он сдержанно поцеловал Нарциссу и, заметив в глазах Драко слёзы, взял его за руку и отвёл в свой кабинет. У витрины с коллекцией он торжественно вручил сыну ключ:

— Ты вырос, Драко, и теперь твой черед заботиться об этой коллекции. Она твоя.

Тихо подошедшая Нарцисса обняла его за плечи и прошептала на ухо, какой он замечательный. И пока Драко радовался внезапно свалившемуся богатству, проводила Люциуса до «Остина», вызванного Добби. Как же непросто было сесть в машину!

Поездка на поезде позволила привести в порядок не только мысли, но и чувства. В Инвернессе Люциус вышел на платформу и, пока его вагон перецепляли к паровозу окружной ветки, успел промёрзнуть до костей. После шумного и огромного Лондона Уик показался ему таким крошечным, что было разумным дойти до авиастанции пешком, благо вещей у Люциуса было совсем немного — форменный комбинезон, куртку и сапоги ему должны были выдать на месте, поэтому саквояж поначалу показался даже лёгким.

Люциус быстро дошёл до авиастанции и сразу направился в штаб. Уже стемнело, и хотелось до ночи определиться с жильём. Да и поужинать было бы неплохо. Похоже, дисциплина здесь сильно страдала — на вахте никого не оказалось, и пришлось самому искать того, кто мог бы ему помочь. Люциус принялся открывать все двери подряд, и в конце коридора ему повезло: отрытая комната оказалась жилой, и там на кровати развалился тот самый Снейп, листая какой-то журнал.

— Что вам угодно? — поинтересовался он, и не подумав сменить позу.

— Я ищу скуадрон лидера.

— Здесь? — Снейп заглянул под кровать — Его здесь нет.

Наглец явно не понимал, с кем имеет дело, принимая Люциуса за человека, невесть как забредшего на огонёк. Ну-ну! Теперь желание Риддла показать Снейпу его место стало очень близким.

— Где дежурный?

— Допустим, я знаю, где его найти, но советую вам прийти утром. Погода сегодня нелётная, поэтому скуадрон лидер распорядился об отдыхе, и я бы не советовал вам его беспокоить. Ради вашего же удобства.

— О моём удобстве я вам расскажу как-нибудь потом. Лично.

— Не интересует! — усмехнулся наглец. — Я по другой части.

<b><a href="http://ledira.diary.ru/p215531186.htm" target=_blank>"Снежная история"</a></b>, СС, ЛМ, РМ, ДП, ЛЭ, макси, в процессе, автор [L]HelenRad[/L]

запись создана: 27.05.2018 в 08:20

@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег

---

Снежная история-2

Название: Снежная история
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: СС, ЛМ, РМ, ДП, ЛЭ, СБ, ББ, ТР и другие
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: мне всегда было интересно, что будет, если вдруг канонные "светлые" и "тёмные" окажутся на одной стороне. Кроме того, невозможно устоять перед таким артом Kedro Boiz, с которого началась эта история, и которым она закончится)))

Эту историю хочется подарить  SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))

1 часть


Похоже, утро недобрым было не только у Северуса. Мальсибер сидел на кровати, обхватив голову руками, и разглядывал засохшие пятна крови на полу. Северус закрыл за собой дверь и как можно непринуждённее поинтересовался:

— А что тут вчера было? Нихера не помню.

Мальсибер энергично потёр лицо ладонями и хмуро взглянул на Северуса:

— Кто-то вчера неосторожно хотел побриться. На ночь.

— Я, что ли? — Северус выставил вперёд руку с порезанным запястьем и принялся внимательно её разглядывать. — Рей, я точно идиот! Так упился, что не помню... это я себя сам?

— Нет. Я помогал, — огрызнулся Мальсибер и, глядя на разорванную сорочку, ворчливо продолжил: — Давай перевяжу, герой-любовник.

От сердца заметно отлегло, и Северус протянул руку, стараясь не морщиться, пока Мальсибер менял повязку.

— Не туго?

Северус покрутил кистью.

— В самый раз.

— Летать сегодня сможешь?

— Конечно. Хорошо, что я правша.

Мальсибер пробурчал, что Северус идиот, и старой мокрой повязкой принялся стирать кровь с пола.

— Если что, скажешь, что носом кровь пошла. Понял?

Всё-таки Мальсибер был отличным другом, и Северус был ему благодарен. За всё. В том числе и за понимание... всего.

— Скажу.

— И руку никому не показывай, — Мальсибер принялся рыться в своей сумке, пока не достал оттуда широкий кожаный браслет. — Вот возьми. Он как бы для часов, но их можно завести потом.

Судя по следам, часы на этом браслете когда-то всё-таки были, но расспрашивать о таком не стоило. Мало ли, в чём там дело. Поэтому Северус ещё раз поблагодарил друга и надел браслет поверх тонкой повязки. Получилось очень даже неплохо, и ничего не видно.

— Я тебе потом отдам, когда заживёт, — пообещал он.

— Можешь оставить себе. Часы потом купишь и носи.

— А ты?

— А я себе другие хочу. С компасом в браслете.

— А зачем тебе компас в часах? В самолёте же есть, а на земле на кой он нужен?

— Пригодится, — усмехнулся Мальсибер.

От утренней неловкости не осталось и следа, и Северус для себя решил, что Мальсибер просто хотел его утешить, вот так нестандартно. У него это отлично получилось, но всё равно абсолютно ничего не значило. Вообще! А стало быть, не стоит и заморачиваться. Северус и не заморачивался, тем более Мальсибер вёл себя просто безукоризненно. Как самый хороший друг. Лучший. Потому что лучше друзей у Северуса ещё не было — Лили теперь уже можно было не считать.

Воспоминания о Лили всё ещё приносили боль, но уже вполне терпимую, с которой Северус научился справляться. Он сосредоточился на полётах и для себя решил, что превзойдёт Поттера хотя бы в небе. Хмури только посмеивался над рвением подопечного, с удовольствием обучая его новым приёмам. Мальсибер тоже делал успехи, и когда Северус слышал, как его хвалит Уизли, на душе неизменно теплело.

Теперь по вечерам Северус обсуждал с Мальсибером «Бленхеймы», «Харрикейны» и только что появившиеся «Спитфайры», почти до хрипоты споря о том, какой из учебных самолётов лучше подготовит к полётам на них — «Хаукер харт» или «Хаукер фьюри». Почему-то касаться чего-то личного было неловко, хотя, конечно, Мальсибер давным-давно забыл о той ситуации, но Северус опасался всё испортить. А ещё он стал невольно задумываться о том, чем могло бы всё у них закончиться, если бы тогда утром он повёл себя как-нибудь иначе. Нет, разумеется, он не собирался делать ничего такого... предосудительного, но сердце сладко замирало от мысли, что могло произойти, зайди они тогда чуть дальше.

В паб Северус больше не ходил. По слухам, Лили с кузиной Блэка ещё пять раз приезжали в Станстенд, но больше подругу он не видел. Да и зачем? Чтобы наблюдать, как она счастлива с другим? Зато в небе Поттер теперь сильно проигрывал Северусу. И когда на итоговом испытании флайт-лейтенант Грейвз посоветовал Поттеру в полете по приборам брать пример со Снейпа, надо было видеть лицо этого самовлюблённого засранца. Несколько мгновений Северус чувствовал себя отмщённым.

Первый этап был пройден, и Северус с удивлением узнал, что им положен короткий отпуск, после которого предписывалось явиться в Центр Королевских ВВС в Аксбридж, для прохождения двухнедельной строевой подготовки. Зачем лётчикам она была нужна, он так и не понял, но решил, что это время нужно для того, чтобы снабдить их формой, а болтаться просто так в армии не принято. Да и когда ещё учить устав?

Все три дня отпуска Северус провёл с Мальсибером, потому что домой, как оказалось, им было совсем не нужно. Мальсибер не спешил рассказывать о своей жизни, и наверняка у него были на то причины, а Северус не спрашивал, потому что в ответ пришлось бы тоже откровенничать. В Лондоне они едва не попали на какой-то митинг. Северусу такие вещи были в диковинку, и он хотел послушать, о чём говорят, но Мальсибер сердито зашипел: «Хочешь вляпаться в дерьмо?» и увёл его с таким видом, будто точно знал, что ничего хорошего там нет. Спорить Северус не стал, потому что хотел увидеть ещё Букингемский дворец и поглазеть на воронов Тауэра.

В Аксбридже их с Мальсибером снова поселили вместе, и ничто не мешало возобновлению вечерних споров, с некоторых пор ставших традиционными. Две недели пролетели очень быстро, и только Мальсибер слишком много ворчал про строевые упражнения. Но зато им, наконец, выдали новенькую форму, от которой у Северуса захватывало дух. Мало того, что она была подогнана индивидуально под каждого, так ещё и состояла из множества вещей. В комплекте парадной формы был даже кипенно-белый шёлковый шарф, завязывать который пришлось учиться.

Северус стоял в строю рядом с Мальсибером и внимательно слушал приказ о распределении их эскадрильи по разным авиашколам. Он терялся в догадках, чем руководствовались те, кто готовил списки, но в одиннадцатую авиашколу Королевских ВВС, которая только что открылась в Шоубери, около Шрусбери, кроме них с Мальсибером были направлены братья Лейстранджи и весёлая компания Поттера, состоящая из Блэка, тихони Люпина и мямли Петтигрю. Так что если Северусу и повезло, то только наполовину.

В Шоубери у них началась совершенно другая жизнь. Из-за того что инструкторы должны были оценить пригодность каждого для всех типов воздушных операций, начинающие лётчики не только много времени проводили в воздухе, но и часто меняли самолёты. В основном это были двухместные одномоторные бипланы «Хаукер харт» и «Одэкс», которые могли быть как лёгкими бомбардировщиками, так и самолётами воздушной поддержки. Получение долгожданных «крыльев» было всё ближе. Теперь уже стало очевидным, что их всех ждёт военная карьера, и Северусу приходилось признать, что компания Поттера выкладывается в полётах полностью. Пабы и шумные вечеринки остались в прошлом.

После «Тайгер мота» самолеты показались тяжёлыми и были гораздо труднее в управлении. У Мальсибера были те же проблемы, но сейчас он не отставал от Северуса. Возможно, этому способствовала система наказаний, самым эффективным из которых было мытьё с мылом своего самолёта — очень долгое и утомительное занятие. Кстати, Поттер и Блэк мыли свои самолёты даже чаще других.

Северус всегда настороженно относился к вызовам в штаб, особенно, когда вызывали всю эскадрилью и срочно. Но флайт-лейтенант Бакс всего лишь сообщил, что курсанты могут сообщить о своих предпочтениях, которые обещают учесть при распределении по видам авиации. Их группа разделилась неравномерно, хотя Северус совершенно не удивился тому, что почти все выбрали тяжёлые самолёты — бомбардировочную или береговую авиацию.

Таким образом, они поражали две цели одним выстрелом: их ждала относительно спокойная служба, а опыт полётов на многомоторных самолётах потом, на гражданке, позволил бы получить отличную работу в одной из пассажирских или чартерных компаний. Для гражданской или пассажирской авиации истребители казались им слишком мелкими. Но Северус не собирался становиться гражданским пилотом — его влекли элегантные одноместные истребители, а кроме того, он успел полюбить высший пилотаж. А ещё Бакс сообщил о грядущих реформах и о скором создании Бомбардировочного и Истребительного командования.

Выбор Северуса не удивил никого, зато, когда Мальсибер сообщил о желании поступить на службу в Истребительное Командование, Бакс фыркнул:

— Вам-то это зачем?

— За компанию, — Мальсибер широко улыбнулся и развёл руками: — А ещё мне нравится просто летать. И чем быстрее, тем лучше.

Просто летать нравилось всем, но после этого разговора только Северуса и Мальсибера пересадили на «Хаукер фьюри». Этот восхитительный самолёт уже почти прекратили использовать в истребительных эскадрильях Британии и с почётом передали в эскадрильи углублённой подготовки авиашкол. Их место в первой линии Истребительного командования занимали «Харрикейны» и «Спитфайры», о которых Северус пока только много слышал.

Первый полёт на «Фьюри» поразил воображение. Мало того, что он был гораздо проще в управлении, чем «Харт» или «Одэкс», так ещё и мог разгоняться до трёхсот двадцати километров в час, что после двухсот двадцати тех же «Харта» с «Одэксом» или ста сорока пяти у «Тайгер мота» можно было считать настоящим полётом. Конечно же, Северус не удержался, обнаружив в воздухе «Одэкс» Поттера. Он спикировал на него, резко уходя в сторону и едва не черканув крылом по его хвосту. Поттер не остался в долгу, начиная преследовать Северуса, и к их гонке присоединился Блэк. Но куда им до «Фьюри»!

Северус посадил самолёт, всё ещё пребывая в эйфории от гонки и собственного превосходства. Поттер и Блэк только начинали заходить на посадку, когда он уже рулил к ангару.

— Курсант Снейп!

Сказать, что флайт-лейтенант Бакс был зол, означало бы сильно преуменьшить. Тот был чертовски зол. Северус спрыгнул на землю и встал навытяжку перед командиром, который впервые на него орал:

— Что вы себе позволяете? Вы нарушили все регламенты полётов! Какого хера вы пошли на столь опасное сближение?!

Северусу было нечего сказать в своё оправдание, и он уже мысленно прощался с карьерой лётчика, когда услышал:

— Помоете свой самолёт дважды. Чтобы блестел.

И всё?! Северус отчеканил, что понял приказ, едва удержавшись, чтобы не добавить «с удовольствием». А когда стал свидетелем того, что и Поттер с Блэком получили такое же наказание, почувствовал себя совершенно счастливым.

Взыскание обычно отрабатывали по вечерам, когда все остальные отдыхали. Северус набрал в ведро воды, взял кусок мыла, тряпки и отправился мыть свой «Фьюри». Мальсибер пожелал удачи, скрывая улыбку. Смешно ему... ну-ну!

В ангаре было теплее, чем на улице, а самолёты освещали довольно яркие лампы. Северус оценил фронт работ и начал оттирать хвост.

— Какая неожиданная встреча!

Поттер с Блэком появились внезапно и были настроены весьма решительно. Неужели так хотят драки, что им наплевать на риск вылететь?

— Отчего же неожиданная? — Северус презрительно усмехнулся. — Я ждал вашего появления.

— Когда ты, наконец, поймёшь, что мы не по этой части? — оскалился Блэк

— Когда ты будешь поубедительнее, Блэк.

Северус хотел добавить ещё несколько нелицеприятных эпитетов, но помешало появление шеф-техника Биннса.

— Вижу, работа в разгаре. Флайт-лейтенант Бакс приказал проследить, чтобы всё блестело.

Драться при Биннсе никто не собирался, поэтому оставалось только обмениваться многообещающими взглядами и презрительными ухмылками. В свою комнату Северус вернулся спустя два часа, показавшиеся вечностью, и очень злой.

— Как прошло? — невинно поинтересовался Мальсибер, развалившийся с книгой на кровати.

— Отвратительно. Если бы не Биннс...

— Это я предупредил Бакса о возможном инциденте.

— Какого чёрта?! — взвился Северус, не ожидавший такого предательства.

— А ты хотел бы вылететь сейчас? Когда получение «крыльев» лишь вопрос времени?

Мальсибер был прав. Но это совершенно не мешало Северусу на него злиться.

— Какого чёрта ты лезешь не в своё дело?!

— Не в своё? Просто я не хочу оказаться в Истребительном командовании без тебя.

Такие признания всегда обескураживали Северуса, и он просто не знал, что на такое отвечать. Вот и сейчас он смог лишь пробормотать что-то невразумительное.

— А ты на чём хочешь летать? — как ни в чём не бывало продолжил Мальсибер: — «Харрикейн» или «Спитфайр» — вот в чём вопрос.

— «Спитфайр», — не раздумывая, отозвался Северус.

Поссориться с Мальсибером у Северуса не получилось ни разу — тот ловко обходил все острые углы, невольно заставляя присматриваться к себе повнимательнее. Странно, конечно, они неплохо общались, делили комнату и даже, вроде бы, дружили, но Северус его совершенно не понимал. Может быть, потому что ничего о нём не знал? Мальсибер обладал удивительным даром много говорить, но при этом ничего не рассказывать о себе, и чем больше Северус за ним наблюдал, тем больше вопросов у него возникало. Как он жил до лётной школы? С кем расстался? Из какой семьи? И это помимо главного вопроса, который всё больше и больше терзал Северуса — что у них было той ночью, когда он так позорно напился? Вернее даже — не что, а почему.

Иногда Северусу казалось, что Мальсибер исподтишка за ним наблюдает, но сколько не пытался его подловить, так и не смог. В отношениях Северус совершенно не разбирался. В своё время именно Лили разъясняла ему, что происходит между общими знакомыми, и почему Дэйл такой мрачный, а Салли шипит, как гадюка. Ему-то и про себя не всё было понятно до конца. Например, он так и не понял, что у них произошло с Лили. Вроде бы, всё было как обычно, а она вдруг — раз! — и ты мне не писал, не вспоминал, а значит, не любил. Если быть честным с собой, то Северус понимал, что никогда не вёл себя с Лили, как Поттер. Означало ли это, что и чувства у них были разные? Ответа не было, но Северус считал, что если разберётся в отношениях с Лили, то тогда сможет разгадать и происходящее с Мальсибером.

— Снейп, ты чего на меня так смотришь?

— Просто задумался, — смутился Северус. — Ничего личного. Не думай.

— Я и не думаю. Ты знаешь, что Поттер собирается жениться?

— На ком?!

— На Блэке! — фыркнул Мальсибер. — Сам подумай. После получения «крыльев» нам дадут отпуск, вот Поттер и планирует.

Северус почувствовал, как под ним качнулся пол. Где-то в глубине души он был уверен, что у Лили это ненадолго: погуляет и поймёт, что он лучше Поттера, но оказалось... и отпуск этот дурацкий...

— Мальсибер, а что ты делаешь в отпуске?

— Ещё не решил.

— Поедем к морю?





***

Когда лето было в самом разгаре, Северус с удивлением обнаружил, что не заметил смену сезонов. Вроде бы осень он ещё помнил хорошо, зимние холода тоже, кажется, были, но вот куда делась весна и половина лета — так и осталось загадкой. Наверное, он просто очень много занимался. Первый этап обучения приближался к своему завершению, и темп занятий нарастал. Две недели курсанты отрабатывали ночные полёты, и если поначалу из-за ограниченных возможностей навигации в темноте и сложностей при взлёте и посадке те казались крайне опасным и ненужным занятием, то потом Северус стал получать от них удовольствие и горячо доказывал Мальсиберу выгоду позднего обнаружения.

Подготовка к предстоящим экзаменам на «крылья» ограничила посещения Шрусбери, и Северус с удовольствием замечал, как страдает из-за этого Поттер. Неужели Лили приезжала к нему и сюда? Хотя, если они заговорили о свадьбе, то ничего удивительного в этом не было. Кажется, и братья Лейстранджи подрастеряли былую невозмутимость, хотя они могли так дёргаться и из-за слухов о том, что командованию нужно больше пилотов истребителей, а вовсе не из-за красотки Блэк. Интересно, а как они собирались её делить?

Экзамены все сдали очень прилично, а через день уже стояли на плацу в парадной форме и получали долгожданные «крылья». Командир авиастанции групп-кэптан Фадж произнёс прочувственную речь и объявил, что наутро ждёт всех на распределении. Здесь же на плацу их сфотографировали: сначала каждого для личного дела, а потом «на память». Северус попросил, чтобы его сняли на фоне «Фьюри». Карточку он собирался послать матери с коротким сообщением, что у него всё хорошо, в чём она сама может убедиться. Он не сомневался, что мать покажет снимок отцу, и, может, тогда тот пожалеет о своих словах. А даже если не пожалеет, то и чёрт с ним!

— Северус, ты готов? — Мальсибер от нетерпения покусывал губу.

— К чему?

— К походу в Шрусбери.

— Я не пойду.

— И нарушишь традицию?! Как на тебя посмотрят остальные?

Северус жаждал быть среди опытных пилотов «своим», поэтому нехотя признал, что традиции нарушать не стоит. Правда, в этот раз напиваться он не собирался, да и вообще, почему бы не побыть немного сдержанным? Он невольно поправил кожаный браслет на запястье и пошёл вслед за Мальсибером.

Традиции традициями, но в пабе состоявшиеся лётчики уселись за два соседних стола, и Северус почти не удивился, когда через полчаса за их столик подсела красотка Блэк, которую, как оказалось, звали Бель. А к Поттеру подсела Лили. Северус мог сколько угодно делать вид, что её не видит, но всё равно заметил, как она изменилась. И дело даже не в том, что Лили коротко подстриглась, нет — в ней появилась какая-то особенная «взрослая» строгость, и почему-то все детские воспоминания показались плодом разыгравшейся фантазии. Потому что эта девушка никак не могла быть девчонкой, которая порвала юбку, перелезая через живую изгородь. Да и рисовать в пыли палочкой она бы не стала...

— Снейп, будешь что покрепче?

Северус не сразу понял суть вопроса и с удивлением взглянул на Мальсибера, не понимая, чего он хочет.

— В смысле?

— Бурбон будешь?

— Нет, — Северус снова потёр кожаный ремешок на запястье. — Я бросил.

Он так и сидел, внимательно разглядывая оседающую пену в кружке и не замечая веселящихся товарищей. Хотя кого он хотел обмануть? Он жадно вслушивался в рассказы Бель о Полин Гауэр и Эми Джонсон лишь потому, что она часто упоминала Лили. А когда Бель процитировала неведомую Амелию Эрхарт, что для того, чтобы пробиться в авиацию, женщинам нужен топор, Северус уже ни капли не сомневался в том, какой путь выбрали себе подруги. И почему-то сейчас он поверил, что всё у них получится. У него же получилось!

Лили нет-нет да и пыталась привычно тряхнуть головой, чтобы отбросить с лица непослушные локоны. Вот странно, она сейчас подстрижена почти так же коротко, как и он, а привычка осталась, и веснушки, кажется, стали чуть бледнее, зато глаза — темнее и ярче. И вообще её взгляд начинал почти светиться, когда она смотрела на Поттера, отчего тот откровенно млел. Лили склонилась к нему и что-то прошептала на ухо, задевая губами мочку. Поттер на мгновение помрачнел, а потом кивнул и обернулся так резко, что Северус не успел отвести взгляд. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Поттер повернулся к Лили, начиная ей что-то горячо говорить, на что она только задорно рассмеялась и, шутливо хлопнув его по плечу, встала, направляясь к Северусу.

— Привет, Сев.

— Привет, Лилс.

Северус словно забыл все слова, не зная, что сказать. Он столько раз представлял себе этот разговор, что казалось, мог бы час болтать, не переставая, но сейчас не в силах был выдавить из себя какую-нибудь банальность о погоде.

— Ты получил «крылья». Поздравляю.

— Спасибо.

Лили, наверное, тоже понимала, что всё идёт как-то не так, потому что решительно подвинула стул и уселась рядом с Северусом.

— Я выхожу замуж.

— Я знаю.

Лили помолчала и вымученно улыбнулась:

— И всё-таки ты злишься, Сев.

— Вот ещё!

— Я что, тебя не знаю? Злишься и выдумываешь себе всякое.

— Интересно, что?

Лили вздёрнула подбородок и пристально уставилась в глаза Северуса.

— Что у нас могло бы получиться.

— А разве нет?! — слова прозвучали прежде, чем Северус успел подумать и прикусить язык.

— Сев, — улыбка Лили стала немного виноватой. — Но ты ведь сам знаешь, что нет.

— Почему?

— Потому что ты никогда не любил меня.

— Откуда ты знаешь?! — возмутился Северус.

— Девушки чувствуют такие вещи. Ты всегда относился ко мне как к другу, и никогда не хотел ничего большего, понимаешь? — таким тоном мамы говорят с неразумными детьми.

— Откуда ты знаешь? — упрямо повторил Северус.

— Хотел? — совершенно искренне изумилась Лили. — Но тогда тебе не стоило этого скрывать.

Северус отвернулся и замолчал. Лили вздохнула и осторожно подёргала его за рукав:

— Сев, ну чего ты? У тебя всё ещё будет хорошо... хочешь, приходи к нам на свадьбу?

— Странное у тебя понятие о «хорошем».

— Не злись, Сев... ну же! Улыбнись!

Северус оскалился:

— Так?

— Примерно, — Лили заглянула ему в глаза и улыбнулась. — Так ты придёшь?

Северус представил себе рожу Поттера, когда тот увидит его на своей свадьбе. Можно было, конечно, такое устроить, но зачем?

— Нет, Лилс, я уезжаю.

— Куда?

— На море.

Лили лишь удивлённо приподняла брови, но ничего не сказала. Она пожелала Северусу удачи и довольная вернулась к своему Поттеру, который, кажется, сходил с ума от ревности. Не успела Лили уйти, как на её место плюхнулся Мальсибер. Он поставил перед Северусом очередную кружку пива, отпил из своей и как бы ненароком поинтересовался:

— И как?

— Нормально, — пожал плечами Северус. — Приглашала на свадьбу.

— А ты?

— Отказался.

— Почему? — Северусу показалось, что Мальсибер пытается скрыть улыбку.

— Потому что мы едем с тобой на море.

Наверное, это была, и правда, отличная идея, потому что настроение Мальсибера ощутимо улучшилось. Когда-то давным-давно Северус мечтал о кругосветном путешествии, но так никогда и не добрался до моря. А ведь там должно быть здорово — шум прибоя, шёпот волн, шорох песка под ногами. И это если ещё забыть про всякие лунные дорожки и свежий ветер — кажется, он называется бриз.

— Едем! — подтвердил Мальсибер. — Обязательно.

Люциус. 1936-1937 гг

Люциус. 1936-1937 гг

Люциус Малфой гордился своим образованием и никогда не считал недостатком слабость к развлекательной литературе. Более того, любил блеснуть, наизусть процитировав Рафаэля Сабатини. Собеседники, как правило, принимали его высказывания за чистую монету, благодаря чему Люциус заслужил репутацию романтика.

— Фортуна, — он многозначительно понизил голос, — ненавидит скряг. Она приберегает свои шалости для тех, кто умеет правильно делать ставки и с блеском тратить выигрыш.

— Не скажите! Удача благоволит труженикам, — его визави едва заметно улыбнулся, — и не стоит на неё чересчур уповать. Нам нужен план, просчитанный до мелочей, готовность следовать ему до самого конца и холодный рассудок.

— Разумеется, мистер Риддл, но благосклонность фортуны даст фору любому расчету.

— И кем же надо быть, чтобы всерьёз полагаться на такое?

— Безумцем, я полагаю, — Люциус с улыбкой пригубил шампанское. — И всё же я думаю, что мы зря отказались от участия в выборах. Шанс был неплохим.

— После провала в «Олимпии»? Обыватели должны успеть забыть этот досадный промах. Мы не станем бороться за власть, мы просто возьмём её, когда придёт время. Наше время.

Том Риддл взял яблоко и с хрустом откусил от него, принимаясь жевать. Он мог себе позволить не скрывать недостатки воспитания, представляя их проявлениями индивидуальности. Поговаривали, что он был обязан своему взлёту лишь удачной женитьбе, но Люциус не сомневался, что союз с дочерью Освальда Мосли всего-навсего облегчил движение вверх. Риддл не только обладал яркой и запоминающейся внешностью, он был, безусловно, умным и очень талантливым организатором. Именно ему был обязан взлётом своей партии сам Мосли, который из мелочной ревности и желания показать, кто главный, устроил совершенно идиотскую акцию в «Олимпии», после чего было глупо рассчитывать на симпатии избирателей.

— Неприспособленные, малообеспеченные люди тормозят развитие человечества в целом и отдельных наций в частности, — продолжал Риддл, — поэтому наша задача собрать вокруг себя людей, обладающих истинной внутренней ценностью, настоящих аристократов духа.

— Должно смениться не одно поколение...

— Ох, Люциус, — не дослушав, перебил Риддл. — У нас мало времени, но мы проведём его незабываемо. Потомки будут слагать о нас легенды.

— О, мистер Риддл, ни мгновения не сомневаюсь в ваших прогнозах, — лорд Наффилд приобнял собеседников и почти интимно пригласил в курительную комнату, где предстояло обсудить организационные вопросы, не предназначенные для посторонних ушей, даже если это уши проверенных временем слуг.

На четвёртое октября был запланирован марш, на вкус Люциуса чересчур провокационный. Красочный марш со знамёнами и оркестром по еврейским кварталам Ист-Энда был согласован с властями Лондона и должен был показать маргиналам их место, но еврейские организации объединились с коммунистами и грозили сорвать шествие. И лорд Наффилд, и сэр Мосли не придавали значения этим угрозам, хотя всё-таки прислушались к голосу разума и словам Риддла и согласились с необходимостью полицейского сопровождения.

Люциус любил возвращаться домой. Посреди всех житейских и политических бурь дом оставался для него островком стабильности, где всё было устроено так, как он любил. Добродетельная жена с очаровательным наследником лишь дополняли картину благополучия. Люциусу было чем гордиться и что терять, поэтому в последнее время его стало слишком напрягать членство в партии с крайне правым уклоном. Он вообще не любил крайности, особенно связанные с риском, а если при этом они не приносили никакой выгоды, то старался держаться подальше от их проявлений. К сожалению, сейчас был не тот случай, и покинуть влиятельную партию, обладающую реальной силой, просто из соображений осторожности не представлялось возможным.

— Люци, милый, вы сегодня рано.

Нарцисса, как и положено благовоспитанной женщине, ждала супруга, коротая время за чтением романа. Люциус который раз порадовался своему выбору, потому что стоило вспомнить взбалмошную сестрицу жены, задумавшую стать лётчицей, как собственная выгода становилась очевидной. В какое всё же странное время они живут: его отец, сэр Абраксас, такой вольности и представить не мог, и, кажется, до сих пор не понял разницы между суфражистками и проститутками. Хотя любовь к авиации Люциус мог понять, но не у женщины же, в самом-то деле?!

— Я спешил к вам, моя радость. А как поживает Драко?

— Он сегодня сказал, что хочет стать лётчиком, как и его papa.

— Не означает ли это, что он снова играл с моей коллекцией моделей самолётов?

Нарцисса лукаво улыбнулась:

— Вы очень догадливы, мой супруг. Но Драко был очень осторожен.

Эта коллекция, пожалуй, была единственным, что осталось у Люциуса от его былой страсти. А ведь когда-то не было дня, чтобы он не посещал авиастанцию, где в общем ангаре стоял его личный «Тайгер мот». В те дни казалось, что так будет всегда: томительное предвкушение, стремительный разбег по заросшему травой полю, взлёт и, наконец, невесомость полёта. Люциус был по-настоящему счастлив, отрабатывая фигуры высшего пилотажа, добиваясь красоты и безупречности исполнения.

Осторожный сын всего-навсего отломил шасси у «Хаукер харта». Люциус недовольно взглянул на супругу и принялся убирать коллекцию в стеклянный стеллаж, запиравшийся на ключ. Но когда обнаружился надломленный руль высоты у любимого «Фьюри», недовольство минувшим днём вылилось раздражённой отповедью о воспитании сына. Люциус припомнил, что лично он и помыслить не мог, чтобы взять какую-то вещь отца, а уж сломать... Только слёзы, показавшиеся в глазах Нарциссы, заставили его поумерить пыл.

— Прошу извинить меня, дорогая, — Люциус постарался придать голосу сердечности. — У меня сегодня был не самый лучший день.

Конечно же, супруга его простила, и мир в семье был восстановлен. От чая Люциус отказался. Вместо этого, пожелав Нарциссе спокойной ночи, он отправился в кабинет, чтобы поработать с бумагами, на что она благосклонно кивнула и удалилась. Прекрасная женщина!

Старый Добби развёл огонь в камине — сентябрь в этом году выдался особо дождливым и ветреным, — и Люциус принялся разбирать корреспонденцию, плеснув себе глоток бренди. Писем он получал много, и все они делились на три группы: денежные документы, частные сообщения и самые интересные — отчёты многочисленных информаторов.

Соратники по партии знали Люциуса как человека, ведущего бухгалтерию. Его уважали, с ним считались и часто безуспешно пытались склонить к принятию особо выгодных для себя решений, даже в ущерб делу. За то, что он умел твёрдо и недвусмысленно отказывать, его уважали ещё больше, но когда он предложил на своё место сэра Кэдогана, пожелав оставить за собой лишь консультативные функции, поддержали слишком горячо. Люциус бы никогда не захотел уйти в тень, если бы не получал отчётов.

Его информаторами оказывались самые разные люди, причём некоторые были уверены, что работают на правительство, чем очень гордились, а Люциус гордился своим умением производить нужное впечатление. Началось это по чистой случайности, когда Люциус, пожалев одного отчаявшегося репортёра, объявил о своей готовности покупать его отчёты о жизни рабочего квартала, куда бедолагу забросила судьба.

Именно благодаря этим отчётам Люциус остался в стороне от скандала, прогремевшего после событий в Гайд-парке, и именно тогда он задумался о нескольких информаторах. «Предупреждён — значит вооружён», — любил поговаривать сэр Абраксас, и Люциус который раз уверился в отцовской мудрости. Как же ему нравилось угадывать приметы грядущих событий, пытаясь читать между строк! Конечно, долгосрочные прогнозы Люциус не готов был делать, но в ближайшей перспективе ему чудилась тень надвигающейся катастрофы.

«На Кейбл-стрит будут построены баррикады».

Люциус несколько раз перечитал сообщение и бросил скомканный листок в камин, где тот тут же обратился в пепел. Выбор предстоял крайне непростой: предупредить сопартийцев и добиться переноса марша или... Или можно было ничего не предпринимать. Это было нечестно, но всё дело в том, что лично Люциусу крайне не хотелось развития событий по германскому сценарию. Сначала гонения по национальному признаку, затем отмена гражданских свобод и ввод цензуры, ну а потом и «Ночь длинных ножей». И нельзя забывать, что Германия открыто отказалась от условий Версальского договора и теперь активно наращивала военную мощь. Наивно было бы полагать, что растущие имперские амбиции пройдут бесследно.

Бренди отливал янтарём, и Люциус задумчиво крутил бокал в руках, пытаясь оценить шансы противников марша. По всему выходило, что левые не тратили время зря и были готовы к борьбе. Более того, их идеи оказались гораздо привлекательнее для огромного числа людей, объединяя стократ лучше, чем железная дисциплина и клятвы верности в БСФ. Что из этого следовало? Люциус осушил бокал и зажмурился, представляя реакцию Риддла на далеко не первый отказ участвовать в публичных и знаковых делах партии. Но лезть на баррикады ради служения идеям, чья ценность вызывала сомнения, было гораздо большим безумием.

Люциус понимал, что не уснёт, но всё равно потребовал от Добби постелить в кабинете, чтобы не превращать эту ночь в пытку и для Нарциссы. Он крутился с боку на бок, мысленно представляя себе грядущий разговор:

— Мистер Риддл, срочные дела требуют моего немедленного присутствия в Берне.

Звучало солидно, но Риддл потребует подробного отчёта о делах. А если так?

— Мистер Риддл, здоровье моего наследника под угрозой...

Нет, нет и ещё раз нет! Привлекать лишнее внимание к семье, выставляя напоказ свои слабости, было неприемлемо. Самому сказаться больным? Ещё хуже. Один раз такое сработало, но повторяться не стоило. А если сообщить о нежданно свалившемся наследстве где-нибудь во Франции? Вступление в права, а потом взнос на нужды партии. Конечно, это сильно походило на откуп, но и чёрт с ним! Люциус и так с лёгкой руки сэра Абраксаса прослыл меценатом и регулярно жертвовал средства на разные проекты.

Люциус не сомневался ни в уме, ни в проницательности Риддла, но почему-то мысль поговорить с ним начистоту казалась безумием большим, чем участие в уличных беспорядках с непредсказуемым исходом. Но, с другой стороны, когда Люциус отказывался от риска, если приз был очень желанным? В конце концов, если он почувствует, что разговор пошёл не туда, то всегда сможет отыграть назад.

Договариваясь о встрече «тет-а-тет», Люциус не рассчитывал на то, что Риддл любезно пришлёт ему ключ от квартиры, которая принадлежала совершенно постороннему человеку и предназначалась для разговоров, которые стоило сохранить в тайне. Неужели он что-то подозревает? Квартира очень удачно имела выходы на разные улицы, соседи были нелюбопытны и неразговорчивы — что ещё надо, чтобы сохранить конфиденциальность?

На всякий случай Люциус пришёл почти на час раньше назначенной встречи. Он хотел подготовиться к разговору и ещё раз хорошо всё обдумать. Никем не замеченный, он тихо открыл дверь ключом и осмотрелся. Эта квартира явно очень редко навещалась, о чём свидетельствовала пыль на полированных поверхностях и зеркалах, но здесь всё было готово для жизни. Люциус никогда не считал любопытство пороком, поэтому с интересом заглянул в шкафчики на кухне, стараясь не оставлять следов, потом обнаружил бар с запасами хорошего коньяка, и даже заглянул в ванную комнату.

Интуиция никогда не подводила Люциуса, вот и сейчас он не сразу понял, что именно его насторожило, но сердце тревожно забилось. Он трижды всё внимательно осмотрел, прежде чем сообразил, что именно было не так — капли воды на зеркале и в чаше раковины. Будто кто-то пользовался краном и совсем недавно. Полотенце тоже было чуть влажным. Но ведь в квартире никого не было, или?..

Теперь Люциус двигался бесшумно и стал гораздо осторожнее. Не издав ни звука, он поднялся по лестнице на второй этаж и почти сразу же услышал тихий разговор — Риддл был здесь не один.

— Не передумаешь?

В голосе Риддла звучали нотки, поразительно похожие на нежность, и таких интонаций Люциус точно не слышал раньше. С кем же проводит время несгибаемый лидер? Любовница? Однако второй голос тоже оказался мужским.

— Нет, Том. Завтра я улетаю в Северную Африку.

Люциус вжался в стену, будто его могли увидеть сквозь прикрытую дверь.

— Мой мальчик... моя слабость... моё проклятье...

— Не надо, Том. В той жизни, которую ты выбрал для себя, мне нет места.

— Не говори так... не надо... я тебя ждал... я верил, что ты ко мне вернёшься... — Люциус вдруг понял, что слова Риддла перемежают поцелуи. — А ты вернулся только для того, чтобы попрощаться... кто он?

— Уже никто. Я потерял голову, а для него это был лишь эпизод. В ожидании большой любви.

— Он заплатит за это!

— Нет, Том!

— И кто мне помешает?

— Я.

— Как же?

— Я тебе запрещаю.

— Мальчишка! — в голосе Риддла звенело отчаяние. — Ты всегда знал о своей власти надо мной, но никогда... никогда прежде... он так много значит для тебя?

— Да.

— И чем же он лучше меня?!

— Он очень искренний, и он умеет любить... только не меня...

— А я?! Как же я?

— Ох, Том... я много думал... ты ведь был для меня всем в том приюте, куда приходил меня навещать и откуда вытащил. И я думал, что ты чувствуешь то же самое, что и я.

— Я чувствую... чувствую... разве ты не видишь, что ты со мной делаешь? Я потерял всякую осторожность, — голос Риддла креп. — Я готов ради тебя на всё! Тебе мало? Ты смирился с присутствием в моей жизни Марты... почему именно сейчас?!

— Не надо, Том, я не стою этого.

— Мне лучше знать! Ты мечтал о небе, я отпустил тебя. Тебе не нравилось то, что происходит в партии, я помог тебе из неё выйти, невзирая на все клятвы и присяги. Что ты хочешь, чтобы я ещё сделал? Что?!

— Ничего уже не изменить, Том. Поверь, я не мог больше оставаться твоей маленькой грязной тайной. Это стало слишком опасным прежде всего для тебя.

— И это слишком ранило тебя, мой мальчик, но почему Африка? Там слишком много стреляют.

— Знаешь, Том, мне почему-то кажется, что стрелять скоро будут и здесь.

— Ты вырос... как же ты вырос!

— Ты смотришь на часы?

— Да. Скоро сюда должен прийти один лис, который считает, что сможет меня перехитрить.

— Ты точно потерял осторожность, Том...

Дослушивать Люциус не стал. Вместо этого он, не дыша, спустился по лестнице, и хотел было уйти, чтобы вернуться в положенное время, и плевать, что не удастся разглядеть неведомого «мальчика» Риддла, но оказалось, что спускался он слишком медленно, и дверь комнаты на втором этаже уже открылась. Чувствуя себя загнанным в ловушку лисом — ведь уйти, оставшись незамеченным, теперь не представлялось возможным! — Люциус проскользнул на кухню и сделал вид, что изучает содержимое шкафов. Лучше уж пусть его уличат за таким постыдным занятием!

— Добрый день!

Люциус очень достоверно вздрогнул и разбил чашку, изображая смущение:

— Мистер Риддл, не видел, как вы зашли. Вы не один?

За спиной Риддла стоял молодой парень в форме Королевских ВВС, бывший, судя по знакам отличия, пайлот-офицером.

— Знакомьтесь, мистер Малфой, это мой племянник. Я не думал, что вы уже здесь, и пригласил его на чай.

— Томми, — парень протянул горячую ладонь.

— Люциус.

Красивое лицо «племянника» навсегда врезалось в память.

Чаепитие вышло коротким и немного скомканным, хотя все участники вели себя безупречно. Томми легко поддерживал ничего не значащий разговор, а потом вдруг поднялся. Улыбка, к слову, у него была очень приятная.

— Прошу прощения, но мне пора. Меня ждут в эскадрилье.

— Я провожу вас, — тоном заботливого дядюшки отозвался Риддл.

Люциусу хотелось увидеть сцену прощания, но он остался на месте, до конца отыгрывая роль ничего не понявшего человека. Через пару минут Риддл вернулся в квартиру как ни в чём не бывало. Этого времени Люциусу хватило, чтобы взять себя в руки и не переиграть.

— Мистер Риддл, надеюсь, ваш племянник сбежал не потому, что я помешал разговору.

— Разумеется, нет. Как вы понимаете, зов долга не стоит игнорировать.

— Я тоже хотел посвятить жизнь полётам, — Люциус задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, — но не вышло.

— Какие ваши годы! — улыбнулся Риддл.

— А Томми недавно закончил обучение? — предположил Люциус. — Это же у него первое назначение?

— Не первое. Он уже год отслужил, а вот где — военная тайна.

Ещё бы не тайна! Но Люциус решил, что этой зацепки ему хватит, и провоцировать Риддла на дальнейшие откровения не стоит — такое могло обойтись слишком дорого.

— Да, конечно, время сейчас очень неспокойное.

— Полагаете, войны не избежать? — прищурился Риддл.

— Опасаюсь.

— Мне всегда импонировала ваша осторожность, когда речь заходила о серьёзных делах. Тем любопытнее узнать, о чём вы хотели меня предупредить, мистер Малфой.

В плетении ловушек из словесного кружева Риддлу не было равных. Вот и сейчас Люциус снова ощутил себя загнанным в угол лисом. И ведь не скажешь, что хотел всего лишь прощупать почву! Особенно после того, как невольно помешал Риддлу в делах амурных. Что ж...

— Мистер Риддл, мне нужен ваш совет в одном очень щекотливом деле. Я не мог прийти с этим ни к кому другому. Мало того, что вы мой старший товарищ по партии, так ещё и обладаете незаурядным умом и очень редко встречающейся прозорливостью.

— В умении говорить комплименты вам нет равных, мистер Малфой, — благосклонно кивнул Риддл, — но было бы неплохо перейти к делу.

Люциус выдержал небольшую паузу и с грустью в голосе начал:

— Дело в том, мистер Риддл, что меня терзают крайне противоречивые чувства. С одной стороны, мне очень близки идеи нашей партии, я большой поклонник естественных наук, в частности евгеники, но...

— Всегда есть «но», которое всё портит, — усмехнулся Риддл. — Но что же вас смущает?

— Наши методы. Мы тратим столько сил и средств, чтобы организовать этот марш в Ист-Энде вместо того, чтобы привлекать людей на свою сторону. Когда мы пошли в Ланкашир, то вместо того, чтобы помочь озлобленным людям этого депрессивного региона, мы занялись пропагандой. Конечно, если сказать, что в твоих бедах виноват сосед, и разрешить применить к нему силу, это сработает. Может, даже дважды, но потом нужно что-то ещё. И это «что-то» отнюдь не марш.

Риддл несколько минут изучающе разглядывал Люциуса, прежде чем ответить:

— Я с вами полностью согласен...

— Но?

— Разумеется, есть это проклятое «но», — кивнул Риддл. — Как вам известно, наша партия крайне неоднородна по своему составу. Многие молодые и перспективные члены нуждаются в материальной поддержке. Кроме того, наша деятельность, как и любая другая, требует финансовых вложений. Впрочем, кому я говорю? Уж вы-то это должны знать.

Люциус кивнул, гадая, какую сумму назовёт Риддл на этот раз. А тот покачал головой и скорбно развёл руками:

— И вот те люди, от которых зависит финансовое благополучие партии, они думают несколько иначе. Для них имеют значение митинги, шествия и прочие демонстрации силы и влияния.

— Но это не путь к успеху.

— Совершенно с вами согласен, — скорбно вздохнул Риддл. — Скажу больше, если эта тенденция сохранится, то раскола в партии нам не избежать, и лично я рад, что есть такие люди, как вы, мой дорогой мистер Малфой, которые не только помогают организации финансово, но и разумно мыслят. Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что ничто так не вредит успеху дела, как отсутствие здравомыслия.

Люциус держал паузу, обдумывая, стоит ли говорить про возможные баррикады на Кейбл-стрит. Риддл не выдержал первым:

— Я предупреждал мистера Мосли, что нам не перейти Кейбл-стрит, но он иногда бывает слишком упрям в своём нежелании замечать очевидное. Поэтому я просто хочу вас спросить, готовы ли вы, мистер Малфой, составить мне компанию в одном заведомо проигрышном деле?

Вопрос был поставлен так, что ответ на него мог быть только один:

— Да, мистер Риддл.

— Morituri te salutant*! — усмехнулся тот. — Я не сомневался в вас, предусмотрительный мистер Малфой.

На том и расстались, вот только покой Люциус потерял. Он не любил принуждения, а сейчас получил его сполна. В принципе, он давно понимал, что его желания ничего не значат, но чтобы вот так... Риддл ясно дал понять, что не отпустит Люциуса, и можно было не сомневаться, что, в крайнем случае, в ход пойдут и угрозы, и шантаж. Люциус не любил крайностей, и сдаваться он тоже не собирался. У него теперь был козырь с прекрасным именем «Томми». Зная примерное время получения им «крыльев», и помня о том, что ко всем личным делам выпускников прилагались их фотографии, шансы узнать его фамилию были очень высоки. А дальше... Люциус не станет мелочиться и жалеть фунты, собирая досье на этого мальчика, которое можно будет выгодно обменять на собственную свободу.

— Папа... папочка... — Драко выбежал ему навстречу и обнял, утыкаясь в живот.

Люциусу такое проявление любви нравилось до дрожи пальцев, но он всегда помнил о долге и правильном воспитании.

— Молодой человек, в вашем возрасте подобное поведение неприлично.

Впрочем, удержаться и не погладить сына по голове было выше сил Люциуса — наследника он откровенно баловал, позволяя многое.

— Но мы же не в обществе, — улыбнулся Драко, разжимая цепкие объятья. — Никто не видит.

— Это не означает, что следует себя распускать, — Люциус строго взглянул на сына и взял его за руку. — Как у тебя прошёл день?

Драко чинно шёл рядом, рассказывая о своих уроках с мистером Хагридом и миссис Спраут, и его звонкий голос в сочетании с тёплой ладошкой действовали на Люциуса, как бокал шерри у огня камина. Если бы он мог, то непременно схватил бы его в охапку и спрятал куда-нибудь подальше от безумств этого мира. Только куда?

— Папочка, я трогал твой «Спитфайр», — признался Драко, и его голос дрогнул. — Только ты маме не говори... она ругается.

И такие секреты, разделённые на двоих, тоже были частью их жизни. Люциус никогда не был так близок с собственным отцом, но это, скорее всего, потому, что он появился на свет, когда сэру Абраксасу уже пошёл шестой десяток.

— Надеюсь, ты его не сломал? — не сдержался Люциус.

— Нет, что ты, он такой красивый. И я ничего не ломаю, правда.

— Неужели?

— Они сами... во время воздушного боя.

Люциус прикрыл глаза. Коллекционные экземпляры ему было безумно жаль, но наказывать за них сына не поднималась рука. Наверное, он не самый лучший отец, раз так пренебрегает собственным долгом, перекладывая тяготы воспитания на хрупкие женские плечи. Но по-другому он просто не мог.

— Давай договоримся, что ты больше не будешь устраивать боёв, а я ничего не скажу Нарциссе.

— Давай!

Драко пожал ему руку, состроив такую серьёзную мордашку, что Люциус не удержался и разрешил ему трогать свои коллекционные экземпляры «одним пальцем».

__________
* Morituri te salutant — На латыни эта фраза известна как «Ave, Caesar, morituri te salutant» — Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя.






***

Наверняка у Мосли или Риддла были свои информаторы, потому что сопровождать шествие пригнали около десяти тысяч полицейских, чуть меньше половины из которых были конными. Несмотря на шутки и громкие выкрики молодёжи из БСФ атмосфера неумолимо накалялась. Люциусу даже чудились вспышки молний, хотя, не исключено, что так выглядели проклятья встречающих. Он не сомневался, что в Ист-Энде их демонстрации будут не рады, но действительность превзошла все ожидания.

Активистов БСФ набралось около трёх тысяч человек, и пока они строились в колонны, разбирая транспаранты и трещотки, полицейские смыкали вокруг демонстрантов плотное кольцо. С одной стороны, это давало гарантии защиты, а с другой — незаметно улизнуть больше не представлялось возможным, а на перекрёстке с Кристиан-стрит отчётливо просматривалась баррикада, за которой стояло множество решительно настроенных людей. Люциусу казалось, что их там в несколько десятков, а то и сотен раз больше.

Трусом Люциус себя никогда не считал. Он умел и даже любил рисковать, но для этого ему была нужна цель. Сейчас же он был слишком растерян, чтобы желать драки. Да и ради чего ему драться? За удовольствие пройтись по району, где никогда бы не хотел жить? Он отлично понимал местных жителей, которые защищали своё, а то, что это были отнюдь не туземцы из отсталых колоний, лишь добавляло абсурда происходящему. Люциус твёрдо знал, что гражданская война — самое страшное, что может случиться с государством, а именно её сейчас и провоцировали.

Он отыскал взглядом Риддла. Тот стоял рядом с Мосли и, словно почувствовав интерес, обернулся и ободряюще подмигнул Люциусу. Именно в этот момент грянули литавры, и духовой оркестр заиграл бравурный марш. Колонна пришла в движение.

Град камней полицейские приняли на себя, но и демонстрантам тоже досталось. Теперь уже музыку заглушал общий ор. Колонна медленно переползала на ту сторону баррикады. Кроме камней в демонстрантов летели гнилые овощи и тухлые яйца, а из окон и с балконов визжащие, как фурии, женщины обливали всех помоями и нечистотами. Некоторые полицейские пытались вломиться в дома, но те явно готовились к осаде: двери и нижние этажи были заколочены досками.

Оркестр больше не играл, потому что музыканты оказались удобными мишенями и сочли за лучшее побросать инструменты и смешаться с толпой. Люциус слышал стоны и крики раненых, проклиная себя за то, что ввязался в эту авантюру. Знал ведь, знал! Небольшой камень попал ему в плечо, и рукой теперь было больно шевелить, но зато на место апатии пришла злость. Люциус с рычанием бросился на атакующих, которые уже смяли полицейский кордон и смешались с демонстрантами.

Он ещё успел порадоваться своей предусмотрительности, что не стал надевать полагавшуюся случаю форму — так он вызывал меньше агрессии у нападающих, а свои знали его в лицо. Люциус считал, что умеет драться, выигрывая раунды в товарищеских боях в боксе, но здесь был явно не тот случай, да и совсем не спорт. Бокс явно проигрывал камням и палкам, и Люциус подхватил оторванную от какого-то окна доску. Дело уже пошло на лад, а потом он вдруг ощутил удар по голове, и по лицу что-то потекло. Пытаясь стереть заливающую глаза жидкость, он уставился на свои руки, понимая, что они в крови. Подлый удар в спину свалил его на землю, и Люциус ощутил покой среди дурацкой суеты. Стало вдруг так хорошо, что он на минуту закрыл глаза...

Сознание возвращалось обрывками. Люциус понимал, что лежит на полу, а какая-то женщина прикладывает к его лбу холодный и мокрый платок, уговаривая потерпеть. От густого запаха потных тел и грязной одежды затошнило, и Люциус едва не захлебнулся собственной рвотой. Помогла опять женщина, ловко перевернув его на бок. Кто-то приложил к губам фляжку с водой, и, сделав пару глотков, Люциус вновь провалился в спасительное забытье.

Когда Люциус очнулся в следующий раз, то с ужасом понял — мало того, что он очутился в тюрьме, так ещё и в компании противников, которые из-за отсутствия формы приняли его за своего. Что он там говорил про удачу? Редкая стерва!

— Сейчас начнут допрашивать. Главное — ни в чём не сознавайся! Понял?

Люциус вяло кивнул, одновременно желая сдохнуть и оказаться как можно дальше от этого места. Голова болела так сильно, что мысли представлялись свинцовыми шариками, бьющимися по черепу изнутри и стремящимися выкатиться через глазницы.

Встать Люциусу помог тот парень, который предупреждал о допросе и учил не сознаваться. Держась за стену, Люциус доковылял до решётки, обозначая готовность к допросу, на который его поволокли полицейские, брезгливо морщащие носы.

— Имя?

— Люциус Абраксас Малфой.

Следователь загоготал и взглянул на напарника, который вёл протокол.

— Здорово, видать, его шандарахнуло, Лейн, не пиши пока, — он снова взглянул на Люциуса и показал ему средний палец. — Сколько пальцев?

— Один.

— Вот и умница. А теперь назови своё имя.

— Люциус Абраксас Малфой.

— Ты меня не понял. Назови своё имя.

Люциус, действительно, не понимал, чего от него требуется, но так же медленно, как и следователь, сказал:

— Это моё имя.

— Ты снова не понял. Если ты будешь врать, то вместо меня с тобой будет разговаривать злой полицейский, и тебе это точно не понравится.

— Я не вру.

— Может, и правда, не врёт? — подал голос Лейн. — Про такого вроде бы спрашивали... там.

Писарь поднял взгляд наверх, и следователь задумчиво поскрёб шею, глядя на Люциуса:

— Ты же знаешь, что с тобой будет, если ты соврал?

— Я не вру.

— Лейн, ты уверен, что такой был в списках?

— Да вот... смотрю... пусть повторит имя.

— Люциус Абраксас Малфой.

— Да, есть такой. С пометкой «немедленно доставить».

— Не повезло тебе, Люциус Абраксас Малфой, — усмехнулся следователь. — Или повезло. Как посмотреть. Умыть бы тебя, но некому, все заняты делом. Поэтому пойдёшь так.

Люциусу было плевать. Он хотел лишь выбраться из этого отвратительного места и очутиться дома. То, что он оказался в каком-то «списке», здорово выручило — по крайней мере, его не проволокли по коридору, а позволили дойти. Правда, держась за стену.

Теперь он оказался в кабинете старшего офицера, который несколько раз переспросил его имя, адрес и уточнил степень знакомства с Риддлом. Очевидно, Люциус угадал с ответами, а может, помогла фотография, с которой офицер придирчиво его сличил, после чего позволил умыться и объявил:

— Против вас не выдвинуто никаких обвинений, поэтому вы свободны. Сейчас я выпишу вам пропуск, и можете идти.

— Куда? — Люциус плохо соображал.

— Домой, голубчик. И мой вам совет — не играйте больше в эти игры. Это не для вас.

Нужно было, наверное, пригласить врача, но лишний раз унижаться не хотелось. Люциус смиренно дождался, пока ему выпишут пропуск, поставил подпись там, где указали, и вышел на улицу, где лил промозглый дождь. Черный кэб «Остин» остановился сразу же и за довольно скромное вознаграждение довёз Люциуса до дома.

С водителем расплатился Добби, а Люциус счастливо прикрыл глаза, вдыхая родной запах. Заплаканная Нарцисса бросилась навстречу, и это было последнее запомнившееся событие этого дня. Дома Люциус мог позволить себе быть слабым.

<b><a href="http://ledira.diary.ru/p215488178.htm" target=_blank>"Снежная история"</a></b>, СС, ЛМ, РМ, ДП, ЛЭ, макси, в процессе, автор [L]HelenRad[/L]

запись создана: 20.05.2018 в 07:55

@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег

---

Очень рекомендую! Изменения реальны!)))

18.05.2018 в 16:31

Пишет  Miauka77:

Друзья, перепостите, пожалуйста, кто знает, как и что я делаю.

Психотерапия-коучинг.

Возьму в заботливые руки клиента с любой формой запущенности. Или с амбициозной целью/мечтой. ЛГБТ-френдли.

Работаю по запросу

В том числе с такими ситуациями:

В том числе с такими ситуациями:
- если вы хотите найти достойную вторую половину после того, как пережили множество разочарований,

- если вас мучают плохие отношения в семье, вы проходите через тяжелый развод, у вас проблемы с детьми или родителями, вы от кого-то зависите, испытываете постоянное давление и не можете отстоять свою независимость,

- вы не можете понять, чего хотите, и вас это мучает, или, наоборот, вы вроде бы нашли дорогу в жизни, но боитесь по ней идти,

- если у вас на работе проблемы – не срастается хорошие отношения с коллективом, начальством, не можете добиться повышения, работа вообще не ваша, а приходится работать за деньги, или ваш труд никак не оплачивается достойно, и вы хотите все это изменить,

- если у вас страх смерти, кошмары, навязчивые фантазии, фобии, панические атаки,

- вам надоели страх перемен, неверие в будущее, нежелание действовать, неверие, что что-то изменится, несамостоятельность,

- вы никак не можете решить проблемы с весом или у вас «пищевые» проблемы, вроде того, что вы не можете есть,

- вам не дают покоя болезненные воспоминания прошлого,

- в вашем багаже травмирующие вас педофилия, изнасилования, инцесты, домашнее насилие,

- вы страдаете психосоматическими заболеваниями, или подозреваете, что болеете «не просто так»,

- вам пришлось пережить то, что называется "туалетной" травмой,

- вы совершили какой-то ужасный поступок с собой или с другим человеком и теперь вам тяжело с этим жить,

- вы ходите по замкнутому кругу в какой-либо проблеме и никак, ну вот никак не можете ее решить, и решение кажется невозможным, а все-таки хотелось бы, чтобы оно было,

- у вас есть проблемы, связанные с ориентацией и идентификацией себя, вы запутались сами или вас не принимают другие,

- вы по жизни пребываете в состоянии тотального невезения,

- вы как будто не участвуете в жизни, оставаясь на позиции стороннего наблюдателя, краски не такие красочные и выключен звук,

- от людей вам хочется только одного - чтобы вас оставили в покое,

- у вас проблемы с творчеством и не только, неписун, вечная незаконченность дел, неукладывание в сроки,

- хроническая усталость, депрессии, отсутствие энергии, нежелание вставать по утрам и просто неприятные состояния любой степени унылости,

- постоянная тревожность, навязчивое стремление к контролю,

- вы себя ненавидите, и вообще хотели бы убить,

- или наоборот - вроде бы у вас нет никаких проблем, у вас есть все, и вы должны быть счастливы, но чего-то все равно не хватает.

Это далеко не полный список того, с чем на моих сеансах успешно справлялись мои клиенты.

Я психотерапевт с одиннадцатилетним стажем работы, тренер по достижению целей, училась у зарубежных терапевтов, а некоторых наблюдала и переводила в процессе (и продолжаю это делать). С первых занятий даю инструменты для самостоятельной работы.

Рекомендации от клиентов в дайри предоставляются, подробности раскрываются в личку.

Работаю по скайпу. Предпочитаю работать в режиме 2 часа в неделю, но сейчас доступен и режим "интенсив" 4-6 часов. В зависимости от вашей активности, желания и состояния финансов даю или не даю домашние задания.

Стоимость часа работы, при оплате за 10 часов вперед - 3,2 тыс. в час (32 тысяч за пакет). Вне пакета - 4 тыс. в час. Стоимость пробной сессии - 3,2 тыс. в час.

@темы: Понравилось, Настроенческое

---

Снежная история-1

Название: Снежная история
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Пейринг: СС, ЛМ, РМ, ДП, ЛЭ, СБ, ББ и другие
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: мне всегда было интересно, что будет, если вдруг канонные "светлые" и "тёмные" окажутся на одной стороне. Кроме того, невозможно устоять перед таким артом Kedro Boiz, с которого началась эта история, и которым она закончится)))

Эту историю хочется подарить  SnowBlues с обещанием, что всё будет хорошо. Обязательно будет)))

Северус. 1934-1935 гг

Северус. 1934-1935 гг

Тобиаса Снейпа соседи знали как очень серьёзного и обстоятельного человека, особенно, когда речь заходила о вещах, от которых зависело будущее. И, конечно же, он никогда не одобрял трату времени на бесполезные «поигрульки», как называл увлечения сына. Вот и сейчас он скрестил на груди руки и грозно взглянул на Северуса, прежде чем рыкнуть:

— Нет!

— Но почему? Такой шанс бывает раз в жизни.

— Я сказал — нет! Мало того, что ты целый год будешь болтаться без дела, так ещё и собираешься за это платить.

— Но это лётная школа, отец! Я получу хорошую специальность. И в этом году туда льготный набор.

— И что с того? Какая разница, как швыряться деньгами — со льготой или без?! Я сказал — нет!

— А я говорю да! Это мои деньги! Я сам их заработал и могу...

— Ни хера ты не можешь! Я столько лет тебя кормил, ждал, что в старости будет на кого опереться. Что ты будешь работать на фабрике, станешь уважаемым человеком, женишься на своей рыжей подружке, внуки пойдут, — Тобиас в сердцах махнул рукой. — А вместо этого ты собираешься тратить время в какой-то там школе? Думаешь, год проваландаешься, деньги промотаешь и вернёшься? Место на фабрике тебя ждать не будет! И рыжая твоя, кстати, тоже. Поэтому нет! Пора бы уже повзрослеть. Двадцать лет, а всё болтаешься, как дерьмо на реке. Помощник аптекаря... тьфу! Перед соседями стыдно! И ладно бы ущербный какой был! Нет же, вымахал лоб такой...

Когда Тобиас заводился, заткнуть его было непросто, но слушать эту бесконечную песню о собственной никчёмности Северус не собирался.

— Я уезжаю завтра на утреннем поезде.

— Нет!

— Да!

Их разделял обеденный стол, и если бы не он, Тобиас вполне мог приложить сына чем-нибудь покрепче слова. Например, ремнём, пряжку которого принялся судорожно дёргать.

— Только посмей!

— Я уже написал туда. Мне прислали вызов.

Тобиас сжал кулаки с такой силой, что они побелели. Он несколько секунд с ненавистью разглядывал Северуса, а потом, тяжело дыша, выплюнул:

— Если ты уедешь, считай, что нет у тебя ни отца, ни дома!

Где-то позади глухо вскрикнула мать, явно зажимая себе рот ладонью, но Северусу уже было всё равно:

— И даже не пожелаешь мне удачи?

— Убирайся! Чтоб ноги твоей больше не было в моём доме! Вернёшься — не пущу на порог, так и знай!

— Тоби! — Эйлин с рыданиями бросилась на грудь мужа. — Пожалей!

Но Тобиас словно не замечал её, с ненавистью глядя на сына:

— Что, зассал? Кишка у тебя тонка против отца идти.

— А вот хер тебе!

Северус схватил холщовую сумку, куда накануне предусмотрительно сложил смену белья и полотенце, и выскочил из дома, громко хлопнув дверью. Возвращаться он не собирался. Родительский дом уже давно пора было оставить, и хорошо, что теперь появилось место, где Северуса ждали, пусть даже «за умеренную плату». Ночь он провёл в парке недалеко от железнодорожной станции, и чуть было не опоздал на проходящий поезд. Благодаря длинным ногам с бегом у него проблем не было, что не раз помогало в непростых ситуациях. Выручило и сейчас. Когда Северус уже трясся на деревянном ящике в вагоне третьего класса, он вдруг с ужасом вспомнил, что приглашение в лётную школу так и осталось лежать между страниц учебника математики. Но не возвращаться же теперь?!

Дорогу Северус не запомнил совершенно — он пытался придумать пылкую речь, выслушав которую, члены приёмной комиссии должны были забыть о такой незначительной бумажке, как вызов-приглашение. Однако, кроме того, что авиация околдовала его разум и поработила чувства, в голову ничего не приходило. Чему удивляться — в его городе говорили ёмко и по делу, а обороты, почерпнутые в книгах, разили пафосом. А ещё очень хотелось есть, но тратить деньги на пирожок, который предлагала ехавшая в вагоне торговка, было жаль.

Пирожок Северус купил уже в Лондоне, и гораздо дешевле — стоило лишь отойти в сторону от вокзала. На душе сразу стало легче, и он отправился искать лётную школу, благо адрес запомнил наизусть. Теперь понятно, почему Черчилль назвал Лондон крупнейшей мишенью в мире — город казался бесконечным, и когда Северус, наконец, дошёл до лётной школы, была глубокая ночь. Он несколько раз обошёл трехэтажное кирпичное здание, сверяя адрес. На ум пришло сравнение с неприступным замком — если у Северуса и была идея незаметно пробраться туда, чтобы переночевать, то она была признана несостоятельной. Оставаться на улице было опасно — в родном Коукворте поговаривали, что за бродяжничество могут забрать в участок, и тогда на лётной карьере можно ставить крест.

Северус начал присматриваться к пожарной лестнице, по которой можно было подняться на крышу — туда бобби точно не сунутся! — где и заночевать, чтобы утром уже соблюсти все приличия. Благо сентябрьские ночи не такие холодные. Он уже допрыгнул до нижней перекладины и начал подтягиваться, когда его строго окликнули:

— Молодой человек, что вы себе позволяете?!

— Не ваше дело, — грубее, чем следовало, ответил Северус. — Идите, куда шли!

— Но там же совершенно нечем поживиться, — сменил тон прохожий.

Северус в ответ лишь презрительно фыркнул:

— Не интересует!

— Тогда почему вы избрали этот путь?

Вот же пристал! Северус уже твёрдо стоял на лестнице и был уверен в своей неуязвимости. Только поэтому решил объясниться:

— Я приехал поступать в лётную школу. Из Коукворта, сэр. Это промышленный город...

— Как интересно, я что-то слышал об этом городе. А почему вы решили стать лётчиком?

Северус оглядел своего собеседника. Довольно высокий, старый, но ещё крепкий, с ухоженной бородой и узкими очками, блестевшими в свете фонарей, он был похож на какого-нибудь учёного. Профессора так точно. Почему-то перед таким хотелось предстать в лучшем свете.

— Я всегда мечтал летать, сэр, но думал, что это невозможно. Но прочитав речь Болдуина, понял, что это именно то, что надо. Я уверен, что смогу быть полезным своей стране. Здесь! — Северус похлопал по холодной перекладине. — Наша граница проходит на Рейне.

— Мне нравится ваш настрой, — улыбнулся собеседник, — но зачем для этого лезть на крышу?

— Вообще-то мне надо где-то переночевать, — Северус смутился, — чтобы завтра не опоздать.

— Вы пришли вовремя. Позвольте представиться — Альбус Дамблдор, в настоящее время являюсь директором лётной школы.

Северус едва не свалился с лестницы.

— Очень приятно, сэр. А я Северус Снейп. И я собираюсь стать слушателем вашей школы и закончить оба курса.

— Вот как? — усмехнулся Дамблдор. — Тогда, мне кажется, вам лучше спуститься на землю и пойти со мной, я покажу вам школу.

— Сочту за честь, сэр.

Северус спрыгнул на землю и, слегка смущаясь, последовал за директором. Кажется, ему по-настоящему улыбнулась удача. Не спугнуть бы.

Дамблдор вёл его по школе, рассказывая о процессе обучения, который показался Северусу очень разумным. Два месяца интенсивных занятий теорией, а потом четыре месяца практики, заканчивающейся экзаменом, по результатам которого можно будет или продолжить обучение углублённо, или гарантированно получить работу в королевских ВВС, правда, в чине младшего подофицера, и, скорее всего, дальнейшая карьера этим и ограничится. Конечно же, Северус выразил своё желание пойти в эскадрилью углублённой подготовки.

— Меня очень радует ваше рвение, молодой человек. Надеюсь, вас ждёт великое будущее. И я думаю, что можно пойти вам навстречу.

— В чём? — насторожился Северус.

— Видите ли, вы опоздали на три дня — два звена по тридцать человек уже укомплектованы, и по нашим правилам я должен предложить вам подождать следующего набора.

Северус представил, чем такое обернётся лично для него. Домой возвращаться он не собирался, а оставаться в Лондоне в его случае было очень проблематично: денег у него было только на оплату школы, и транжирить их он не собирался, а жить негде... есть тоже... Наверное, в его взгляде отразилось отчаяние, потому что Дамблдор поспешил его успокоить.

— Но учитывая некоторую стеснённость вашего положения, а также огромное желание учиться, думаю, можно позволить посещать курс в качестве вольного слушателя. Назовём это резервом. Хоть это не позволит сэкономить вам на оплате, зато послужит дополнительным стимулом. Вам придётся доказать, что вы этого достойны.

Северус не знал, как выразить свою благодарность, а его благодетель, пряча улыбку в бороде, продолжал, как ни в чём не бывало:

— Школа у нас закрытая, потому все курсанты живут в общежитии, мест в котором уже нет, однако у нашего завхоза мистера Филча есть небольшая комната для инвентаря, куда вполне можно будет втиснуть кровать. Конечно, с вольницей на крыше нет никакого сравнения, — хитро улыбнулся он, — но зато и нет вероятности застудить себе что-то жизненно важное. И не будем забывать, что это только на два месяца, а потом вы распределитесь по авиационным станциям.

Северус забормотал слова благодарности, в которой никогда не был силён, но Дамблдор не стал его слушать, постучав в одну из запертых дверей.

— А сейчас я вас познакомлю с мистером Филчем. Аргус, вы ещё не спите?

Филч не понравился Северусу сразу.

— Альбус, где вы находите этих оборванцев? — заявил он, смерив Северуса презрительным взглядом.

— Это наше будущее, Аргус, — добродушно возразил Дамблдор. — Учитывая, что не все курсанты доходят до выпуска, я позаботился о резерве. Разместите его в кладовой.

— А форма? — сварливо начал Филч. — Во что я его одену?

— Милый Аргус, — Дамблдор достал из кармана сюртука конфету и, неторопливо развернув её, отправил в рот. — Я никогда не поверю, что ваш запас оскудел. Я даже готов помочь вам в поисках.

Филч недовольно проворчал что-то невразумительное и пообещал «поскрести по сусекам», после чего ещё раз оглядел Северуса и криво усмехнулся:

— У меня не будет его размера.

— Аргус, я на вас сильно рассчитываю.

Дамблдор ушёл, сообщив о времени начала занятий и попросив не опаздывать, и Северус остался наедине с невзлюбившим его завхозом. Тот, впрочем, не стал сильно вредничать, отдав ключи от кладовой и показав, где можно взять походную кровать, которую Северус сам оттащил в свой угол. После чего получил от Филча матрас, тонкое одеяло и даже подушку с комплектом постельного белья, о чистоте которого должен был заботиться сам. И только после этого завхоз вынес из своей каптёрки форму со словами «другой нет и не будет».

Ну, нет так нет! Комбинезон оказался немного тесноват, а штанины были коротки настолько, что не прикрывали щиколотки. Ха! Не на того напал. Северус с помощью шила, которое Филч дал для пробивки лишней дырки на ремне, быстро отпустил брюки комбинезона до приемлемой длины. Край, конечно, мохрился, но это было сущей мелочью. Жаль, что нельзя было таким же образом сделать комбинезон чуть шире. Но привередничать Северус не собирался. Он до сих пор не мог поверить своему счастью — большего он и желать не мог.

Зря Северусу казалось, что он не сможет уснуть. Смог! И, кажется, даже проспал, потому что проснулся он от дробного топота где-то над головой. Вечером он этого не заметил, а сейчас понял, что его кладовая удачно расположена под лестницей. Он быстро оделся и поспешил на занятия, потуже затянув ремень, чтобы чуть притупить чувство голода. До обеда можно было и потерпеть, тем более что Дамблдор говорил об армейском довольствии, которое всегда было хорошим.

Северус слился с потоком курсантов и, уточнив, что они из эскадрильи начальной подготовки, просто пошёл с ними в класс, рассчитывая сесть с краю и в процессе разобраться в происходящем.

— Молодой человек, как вы сюда попали? — у толстого, похожего на моржа, профессора был на удивление высокий и неприятный голос. — Извольте объяснить.

В последний момент Северус вспомнил, что отвечать на вопрос сидя — неприлично, и поднялся:

— Директор Дамблдор принял меня в резерв.

— Вот как это теперь называется, — моржеподобный гнусно улыбнулся. — Может, у вас ещё и приказ о зачислении есть?

Никакого приказа у Северуса, конечно, не было, но сдаваться он не собирался.

— Приказ оформляется, сэр.

— Безобразие. Я сейчас всё выясню, и если вы солгали, пеняйте на себя!

Продолжая гундеть, грузный профессор покинул класс. Северус почувствовал себя идиотом и уселся, понимая, что стал центром внимания.

— Значит, протеже Дамблдора? — растрёпанный парень в очках толкнул плечом сидевшего рядом с ним такого же растрёпу. — Слыхал, Бродяга?! — и снова уставился на Северуса: — И за какие такие интересные заслуги тебя взяли сверх лимита?

— В резерв, — поправил Северус.

— Может, ты и живёшь в общежитии?

— Нет.

— Отдельно? — с фальшивым участием поинтересовался очкастый. — Подумать только, как удобно.

Северус вырос на улице, где за такие намёки полагалось бить морду, но затевать драку в первый же день, да ещё и будучи на птичьих правах... Он сжал кулаки:

— Про удобства я могу рассказать после занятий. Лично.

— Не интересует! — нагло усмехнулся очкарик. — Я по другой части.

От драки спасло лишь появление профессора, настроение которого радикально сменилось:

— Мистер Снейп, что же вы раньше не сказали про своё родство с директором?

Даже так?! Северус постарался не выдать своего недоумения, вежливо кивнув:

— Оно не такое близкое, чтобы об этом говорить.

— И всё же, всё же... — профессор с доброжелательной улыбкой занял своё место на кафедре. — Продолжим занятие. А вы, мистер Снейп, будьте добры подойдите к господину директору во время перерыва.

Не глядя по сторонам, Северус взял лист из стопки бумаги, лежащей на столе перед ним, и принялся конспектировать лекцию — хорошо, что карандаш был у него свой. Он так увлёкся, что не сразу заметил, как его сосед за столом пытается привлечь внимание Северуса легкими тычками локтем в бок.

— Ты что-то хотел? — шёпотом спросил Северус, искоса глядя на соседа.

— Мальсибер, — представился тот, протягивая под столом руку.

— Снейп, — отозвался Северус, сжимая горячую ладонь.

Можно было сказать, что жизнь налаживалась.





***

Жизнь и в самом деле налаживалась. С теорией у Северуса не было никаких проблем, и он с замиранием сердца ждал, когда же, наконец, они отправятся на авиастанцию, чтобы испытать все прелести избранного пути. Он научился просыпаться без часов, которых у него никогда не было, и ни разу никуда не опоздал. Больше всего ему нравились лекции по навигации. Профессор был настолько увлечён предметом, что невольно заразил своим интересом курсантов. Северусу было смешно, когда такие лбы, как Поттер с Блэком — те самые, с которыми он свёл знакомство на первом занятии, и которые никогда не упускали повод его поддеть, — вдруг отрисовали карту лётной школы и прокладывали по ней свои маршруты по всем правилам навигации. Как дети, честное слово!

В школе была отличная библиотека, и Северус пытался восполнить пробелы в образовании, которое оказалось слишком скудным. Он не участвовал ни в каких забавах курсантов и уж точно не собирался тратить свои ограниченные сбережения на попойки, пусть директор и смотрел на такие нарушения сквозь пальцы. Его единственным приятелем стал Мальсибер, который хоть и быстро догадался, что Северус никакой не родственник Дамблдору, но не сказал об этом никому, лишь невозмутимо пожав плечами: «Это ваше с ним дело». А ещё Мальсибер не гнушался доходчиво объяснить то, в чём уже разобрался сам, и что никак не давалось Северусу.

Два месяца теоретической подготовки подходили к концу, и за всё это время Северус видел директора не больше трёх раз. Тот всегда хвалил его за успехи, заставляя краснеть, и всегда выражал надежду на его великое будущее. Всё-таки чувство юмора у Дамблдора было немного странным. Поэтому, когда он появился в столовой, сердце Северуса сжалось от нехороших предчувствий. Каждая из четырёх учебных эскадрилий занимала свой стол, поэтому Дамблдор вышел в центр зала и, оглядев всех курсантов, начал:

— Господа, я хочу вас поздравить. Министерство авиации давно интересовалось делами нашего авиаклуба и теперь выразило желание взять нас под свою опеку. С этого дня мы становимся структурой Королевских военно-воздушных сил, что является для нас большой честью. Скажу больше, с этого дня курсанты нашей школы освобождаются от платы за учёбу и будут получать денежное содержание в размере одиннадцати шиллингов в день.

Поттер довольно присвистнул, вызвав улыбку Дамблдора, одарившего его отеческим взглядом. И впервые в жизни Северусу хотелось поддержать недоумка-сокурсника. О таких условиях даже мечтать не приходилось — работая в аптеке, он получал всего четыре шиллинга два пенса в день, и считал, что неплохо устроен.

— Но как вы понимаете, господа, ничего не бывает просто так, — продолжил Дамблдор. — Министерство авиации рассчитывает, что вы не только продолжите обучение углублённо, но и прослужите в рядах Королевских ВВС не менее четырёх лет. Таковы условия контракта. И сейчас вы ещё можете отказаться, оставшись вольнослушателями, последними в истории нашей школы.

Северус оглядел сокурсников. Дураков не было — все отлично понимали, какой подарок получили, и отказываться никто не собирался. Кажется, это понял и Дамблдор, который широко улыбнулся:

— Я рад такому единодушию в наших рядах. Но до конца недели вы можете передумать. Вам нужно будет только подойти ко мне и предупредить, — он уже было развернулся, чтобы уходить, но в последний момент отыскал взглядом Северуса и кивнул ему: — А вас, мистер Снейп, я попрошу подойти ко мне в кабинет после обеда.

Северусу стало не по себе. Неужели его отчислят? И что потом? Эти мысли не давали покоя, и пока Северус поднимался на третий этаж, он уже успел трижды распрощаться с мечтой и даже закончить жизнь под одним из мостов Темзы. Но легко сдаваться он не собирался!

— Заходите, молодой человек, — улыбнулся Дамблдор. — Вы очень быстро разобрались с обедом.

— Вы собираетесь меня отчислить, сэр? — без обиняков начал Северус.

— Не так сразу.

— Но...

— Хотите чаю? Мята и мелисса неплохо успокаивают нервы.

— Мне не надо...

— Это нужно мне, — мягко перебил Дамблдор. — А вам я предлагаю составить компанию.

Северус был слишком дезориентирован, чтобы возражать. Он послушно уселся на стул, вздрогнув, когда директор успокаивающе погладил его по плечу. Чай действительно неплохо успокаивал, но лучше всего с этим справлялись слова Дамблдора:

— Видите, какое дело, мистер Снейп. Отчислить вас я, конечно же, не позволю, но на денежное довольствие вы сможете претендовать, только если кто-то из курсантов уйдёт, не справившись с обучением. Скажу сразу, с каждого курса уходят три-четыре человека, так что шанс у вас есть неплохой. Вот только будет это уже на практических занятиях. Как я уже говорил, скоро у вас начнутся полёты с инструкторами, — Дамблдор погладил золотой ободок своей чашки. — Так вот, уходят те, кто после пятнадцати часов, проведённых в небе, не смогут повести самолёт самостоятельно. Это правило.

— Я поведу! — Северус не заметил, как сжал кулаки.

— В этом я ни минуты не сомневаюсь, — снова улыбнулся Дамблдор. — Форменная одежда и питание останутся за вами, а вот деньги...

— Переживу, — твёрдо сказал Северус. — Это не главное.

— Не главное, да. Честно говоря, я думал, что мистер Мальсибер захочет стать вольнослушателем, потому что человека, менее готового к карьере военного, ещё надо поискать.

— Что вы, сэр, — неожиданно для себя Северус вступился за приятеля. — Он будет отличным офицером.

— Рад, что вы так думаете. Позвольте пожелать вам удачи.

— Спасибо, сэр.

Северус склонил голову, ощущая, как с плеч падает огромный груз. К деньгам он, конечно, относился очень уважительно, зная им цену, но так же понимал, что за мечту готов отдать гораздо больше. К тому же у него всё ещё впереди.

Только закрыв за собой дверь кабинета, Северус понял, как вымотал его этот короткий разговор. Он остановился, чтобы перевести дыханье, и уже собирался идти на занятия, когда заметил Мальсибера. Тот вышел из тёмной ниши и казался встревоженным.

— Тебя отчисляют?

— С чего ты взял?

— Директор никогда не приглашает в кабинет никого из курсантов. Только по чрезвычайному делу, — Мальсибер прищурился. — Или вы с ним?..

— С ума сошёл? — возмутился Северус и оглянулся на кабинет директора, чтобы убедиться, что плотно запер дверь. — Он просто сообщил мне, что на денежное довольствие я смогу рассчитывать, когда из нашей группы кто-то вылетит.

— И всё?

— Разумеется.

Мальсибер с пристрастием оглядел Северуса, а потом кивнул и серьёзно сказал:

— Я тебе верю.

Иногда он бывал ужасно чопорным, но Северус никогда не обращал на такие мелочи внимания. Не собирался и сейчас.

— А что ты пришёл-то? Свечку подержать?

Мальсибер только фыркнул, изображая веселье.

— Нет. Я тебя искал, чтобы сказать, что тебя девица какая-то спрашивала. Рыжая.

Неужели Лили? Северус помчался к входу, а Мальсибер ему вдогонку крикнул:

— И поспеши! Её там уже Поттер развлекает.


Поттер просто превзошёл самого себя в деле развлечения. Северус издалека заметил ярко-рыжую копну волос, которой его Лили задорно встряхивала, хохоча над шутками этого придурка. А Поттеру всё было мало! Он принялся изображать руками фигуры высшего пилотажа, подбираясь всё ближе и ближе...

— Лили! — окликнул Северус.

Она обернулась, и улыбка на её лице стала ещё светлее:

— Сев, привет! А я к тебе.

То, как разом помрачнел Поттер, мигом подняло настроение Северусу. Он почти по-хозяйски приобнял Лили за плечи и поцеловал в щёку, чего раньше себе никогда не позволял. Правда, не похоже, чтобы подруга осталась недовольна — она, хоть и ловко вывернулась из его неуклюжих объятий, и даже недовольно прошипела: «Не при всех же!», но улыбаться не перестала и даже, погладив его по руке, признала:

— Сев, тебе так идёт эта форма!

Мрачный Поттер смерил Северуса многообещающим взглядом и пошёл прочь, а Лили продолжала щебетать:

— У вас здесь так интересно! Вы уже начали летать?

— Ещё нет.

Северус устроил Лили на скамейке в просторном холле, а сам уселся на подоконник, любуясь подругой. Когда она так улыбалась, все его горести казались ничего не значащими пустяками. Только сейчас он понял, как соскучился. А ведь он не написал ей ни одного письма... идиот!

— Лилс, а как ты меня нашла?

— Адрес мне дал твой отец, если ты об этом, — она перешла на шёпот: — Мне кажется, он здорово волнуется за тебя.

— Скажешь тоже! — презрительно скривился Северус. — Он не умеет.

Лили только покачала головой, выражая сомнение, и тут же поинтересовалась:

— А у вас тут женщины есть?

— Есть одна, ведёт бухгалтерию и вроде как секретарь директора, — вспомнил Северус. — Мисс Макгонагалл.

— Молодая?

— Старая, почти как директор.

— А среди курсантов?

— С ума сошла? Это ж лётная школа! Кстати, нас взяло под крыло Министерство авиации. Представляешь?!

— Ага, — Лили явно думала о чём-то своём. — А вот Джеймс сказал, что кузина его друга собирается стать пилотом и даже проходит подготовку.

Почему-то это почти ласковое «Джеймс» сильно задело Северуса. В конце концов, Лили — его подруга, а Поттер если не враг, то недруг точно. И нечего менять сложившийся порядок.

— Твой Джеймс — редкое трепло и лгун!

— Почему? Он мне пообещал дать адрес той школы.

— Тебе-то это зачем?!

— Сев, ты рассуждаешь, будто застрял в прошлом веке! Я тоже, может быть, хочу чего-то другого, чем удачно выйти замуж! Даже если вдруг у меня не получится летать, то я смогу работать в наземной службе! Хотя, конечно же...

— Лилс, ты чего? — опешил Северус. — Зачем тебе это?

— Сев, только не говори, что ты сейчас серьёзно! — Лили прикусила губу, а взглядом её ярко-зелёных глаз можно было высекать искры.

Ссориться с ней Северус не собирался. Чтобы немного разрядить атмосферу, он соскользнул с подоконника и, усевшись рядом с Лили, взял её руку.

— У красавицы Невер, например, — продекламировал он, — глазки зелены и нежны, но порой сверкает в них больше молний голубых, чем в пучинах роковых бури бешено-мятежной!

— Сев, ты балбес! — Лили едва сдерживала улыбку. — Я тебе о серьёзных вещах, а ты...

— И я тоже. Серьёзно. Ты такая красивая.

Близость Лили всегда действовала на него одинаково: хотелось заслужить её одобрение, а потом греться в лучах улыбки, мечтая о том, что так будет всегда. Наверное, это и была любовь.

— Сев, я тоже хочу вырваться из Коукворта. И мне тоже очень пойдёт форма.

Северус пробурчал, что Лили пойдёт всё, что угодно, и решил сменить тему разговора.

— И всё-таки, расскажи, как ты меня нашла. Ты же никогда не общалась с Тобиасом.

— Ну да, — Лили выглядела немного смущённой. — Он сам подошёл ко мне и отдал бумажку с адресом — кажется, это было твоё приглашение, и попросил...

Северус мгновенно напрягся. От просьб отца он не ждал ничего хорошего.

— И о чём же он попросил?

— Вразумить тебя, — Лили виновато пожала плечами. — Почему-то он решил, что я могу заманить тебя обратно. Он даже купил мне билет.

— Что?

От возмущения Северус забыл, что собирался поцеловать Лили. Он вскочил и несколько раз обошёл скамейку, на которой она сидела, пытаясь успокоиться.

— Он купил мне билет, — тихо повторила Лили.

— И ты взяла у него деньги?! Чтобы вернуть меня домой?!

— Сев, я не собиралась...

— Но ты взяла.

— Сев, конечно, я взяла эти чёртовы деньги, — рассердилась Лили. — Потому что, как ты помнишь, в булочной, где я подрабатываю, мне платят очень скромно. Кроме того, я же не собиралась тебя вразумлять!

— Так ты его ещё и обманула?!

— Ну, знаешь что, дорогой! — в гневе Лили была похожа на рассерженную кошку. — Если ты не рад меня видеть, так бы сразу и сказал! И про работу я лучше буду узнавать у Джеймса, а не у тебя! Он хотя бы уважает женщин, и у него хорошие манеры!

— Ах, так! — Северусу захотелось, чтобы Лили стало так же больно, как и ему. — Ну, так иди и целуйся со своим Поттером.

— Обязательно! Тебя каждый раз спрашивать?

— Можешь не утруждаться!

— Вот и отлично! Но прежде чем уйти, я хочу сказать, какое ты дерьмо, Северус Снейп! Ты уехал, даже не попрощавшись, за два месяца ни разу не вспомнил обо мне, а когда я сама приехала к тебе, вздумал попрекать какой-то ерундой!

Это было настолько не похоже на все их прежние пикировки, что Северус растерялся.

— Лили, я не...

— Нет! Ты самовлюблённый болван, который не замечает ничего вокруг! И я больше не хочу иметь с тобой ничего общего! Понял?!

Из всего сказанного Северус понял только то, что Лили обижена на него. Но ведь она обижалась и раньше, и всегда прощала, стоило попросить — правда, всегда требовалось время, чтобы она остыла. То самое время, которого сейчас у Северуса просто не было.

— Лили, прости меня... пожалуйста...

Не зная, как ещё смягчить крутой нрав подруги, Северус попытался опуститься перед ней на колени, но добился противоположного эффекта:

— Не будь жалким!

Она резко развернулась и пересекла холл. И даже в перестуке её каблуков Северусу чудилась гневная отповедь.

— Лили!..

В ответ только громко хлопнула дверь, на которую Северус уставился, не понимая, что произошло. Лили же не могла вот так, из-за минутной обиды... она же сама к нему приехала... сама... а он... вот же идиот! И чего начал к ней цепляться? Ответ на этот вопрос Северус прекрасно знал, но изо всех сил старался запихнуть его куда подальше, прикрыв обидой и злыми словами. Он её просто ревновал! И к этому идиоту Поттеру, и к лётной карьере, в которой Лили могла бы оказаться лучше Северуса — училась-то она всегда отлично.

— Лили!

Северус выбежал на улицу, где накрапывал противный осенний дождь. Но было уже слишком поздно — Лили словно провалилась под землю.





***

Дни до экзаменов по теории прошли как во сне. Северус написал восемнадцать писем Лили, из которых отправил только два. Ответа он так и не дождался. Он опустился даже до того, что попытался узнать у Поттера, не осталась ли она в Лондоне. Но то ли Поттер не понял намёка, то ли из природной зловредности, но он никак не прояснил волнующий Северуса вопрос. По ночам же снилась такая ерунда, от которой хотелось завыть. Поэтому Северус сильно удивился, когда на экзаменах получил высший балл.

На авиастанцию в Станстенде курсанты добирались поездом. На вокзале Дамблдор выразил надежду на то, что полетят все, а потом нашёл для каждого пару тёплых слов и каждому пожал руку. Северусу он пожелал удачи и сообщил, что главное в жизни, конечно, любовь.

— Это когда есть, где жить и на что, — буркнул Северус.

— Поверьте, мистер Снейп, материальные проблемы решить гораздо проще.

— Вы ещё забыли про здоровье, сэр.

Дамблдор лишь усмехнулся, погладив бороду:

— Молодости свойственна дерзость. И всё же желаю вам найти свою любовь прежде, чем придётся задуматься о здоровье.

В Станстенд-Маунтфитчет поезд прибыл уже в сумерках, поэтому на авиастанцию курсанты пришли, когда стемнело. Северус успел увидеть два ангара и ещё какие-то строения, наверное, жилые. Им велели построиться у «штаба», где энергичный флэг-офицер коротко рассказал о распорядке дня, показал столовую, которая была одновременно клубом, и повёл «обустраиваться». Северус ожидал, что его, как резервного, снова поселят где-то в кладовке, и был приятно удивлён, когда оказался в одной комнате с Мальсибером. Они только успели бросить свои вещи на узкие кровати, как их повели ужинать. Всё-таки армейское довольствие было отличным.

После плотного ужина их отпустили отдыхать, напомнив об утреннем построении в семь часов. Северус уважал порядок и дисциплину, поэтому был только рад занять себя полностью, лишь бы не думать о личных проблемах. Однако наступила ночь, а с ней вернулись и мрачные мысли. О Лили и Поттере, который каждый вечер куда-то исчезал и даже словно перестал замечать Северуса.

— Снейп, ты чего возишься?

Шёпот Мальсибера с соседней кровати напомнил Северусу, что он не один. Оказывается, в кладовке были свои прелести.

— Бессонница, — буркнул он, чтобы отвязаться.

— Это ты из-за своей подружки?

В темноте в таком было признаваться гораздо проще.

— Будешь смеяться?

— Не смешно. Поттер хвалился, что увёл её у тебя.

Всё-таки увёл...

— Получается так.

Мальсибер немного помолчал, а потом едва слышно сказал:

— Меня тоже бросили. Когда я сообщил о своих планах.

— А что не так с твоими планами?

— Глупо мечтать о небе, вместо того, чтобы твёрдо стоять на земле.

— Знакомо, — вздохнул Северус и, вспомнив отца, процитировал: — «Годик проваландаешься и вернёшься...»

— Как-то так.

— И ты выбрал небо?

— Будто ты выбрал что-то другое.

— А мне и выбирать не пришлось. Лили просто ушла. К Поттеру. Потому что я ей не нужен.

Оказывается, если не видеть собеседника, то такие признания даются легко. Особенно, если в ответ получаешь сочувственное молчание и понимающее: «Она ещё пожалеет». Может, пожалеет, а может, и нет, но Северусу стало ощутимо легче. А потом Мальсибер заговорил про учебные «Тайгер моты» и про волшебные пятнадцать часов, за которые предстояло освоить науку полёта, которая кому-то давалась, а кому-то нет. И под тихий рассказ Мальсибера Северус сам не заметил, как уснул.

Сразу же после завтрака курсантов повели знакомиться с «очаровательными Тайгер мотами» — двухместными бипланами, чьё ярко-оранжевое брюхо вкупе с чёрными крыльями делало их похожими на больших пчёл. Северус с нетерпением ждал полёта, не замечая ничего, кроме готовых к взлёту машин и ярко-синего неба.

— Снейп?

— Да.

— Грюм.

Рука хмурого инструктора была крепкой и очень горячей, но Северус не мог оторвать взгляд от его ноги, точнее, протеза.

— Полетаем? — усмехнулся Грюм и легко забрался в биплан, словно нога не доставляла ему никакого неудобства.

— Полетаем! — Северус надел шлем и опустил очки.

Конструкция «Тайгер мота» вдруг показалась ему очень ненадёжной, а деревянный винт — вообще несовместимым с полётом. Грюм завёл двигатель, и лёгкий биплан поехал по заросшему травой полю, подпрыгивая на каждой кочке. Не успел Северус подумать о том, что они так никогда не взлетят, как Грюм прорычал что-то ободряющее, дёргая на себя рычаги, и земля стала медленно удаляться от них. Потом показалось, что шасси биплана непременно должны зацепить кроны деревьев, но снова обошлось.

— Ссышь?! — проорал Грюм, перекрикивая шум мотора и свист ветра.

— Хер там!

— Тогда держись!

Это было единственное предупреждение, после которого «Тайгер» словно взбесился: он то резко взлетал, то почти камнем падал вниз. Он качал крыльями и закладывал такие виражи, что Северус забыл обо всех своих романтических фантазиях, мечтая лишь об одном — быстрее оказаться на земле. Он представлял себе лицо Дамблдора, которому сообщали, что его резервист оказался дезертиром, а потом рисовал в красках встречу с отцом, думая о том, как того обрадует решение сына работать на фабрике. А биплан продолжал свою сумасшедшую гонку.

Наступившая вдруг тишина показалась Северусу какой-то нереальной, а звук моторов круживших в небе «Тайгеров» — жужжанием мух. Он даже не сразу понял, что они уже приземлились, а Грюм с неожиданным уважением хлопает его по плечу.

— Ты молодец, парень. Толк будет.

Северусу хотелось послать его подальше, но не было сил. Он вылез из кабины вслед за Грюмом и, чувствуя, что не держат ноги, привалился спиной к биплану.

— Будешь?

Вставший рядом Грюм протягивал ему открытую пачку сигарет. Северус не курил, считая эту забаву пустой тратой денег, но тут почему-то потянулся к пачке.

— Буду!

После первой затяжки Северус закашлялся, но почувствовал, как перестали дрожать руки, и вновь вдохнул едкий дым. К тому моменту, как стали опускаться остальные машины, он уже полностью пришёл в себя и мог свысока смотреть на Поттера, блюющего себе на туфли. Мальсибер тоже выглядел бледно-зелёным, и когда оказался на земле, просто сел на траву, запрокидывая голову и зажмуриваясь. А Грюм окончательно поднял самооценку Северуса, доверительно сказав:

— А ведь кроме нас «бочки» и «петли» никто не делал.

Наверное, это и в самом деле было круто, потому что когда Грюм сказал об этом инструктору Поттера, тот восхищённо присвистнул, а Северус почувствовал в себе силы продолжить.

Второй раз в воздух они поднялись через час, и всё прошло гораздо спокойнее. Северус уже смог не только разглядеть землю, но и отыскать среди остальных строений их авиастанцию, и даже узнать стоящего рядом со штабом флэг-офицера. Того самого, что вчера встречал вновь прибывших курсантов.

— Ну как? — проорал Грюм. — Нравится?

И Северус совершенно искренне подтвердил:

— Да! Очень!

Ему, и правда, всё нравилось: и небо, и свистящий в ушах воздух, и невероятное ощущение полёта, которое было гораздо ярче того, что рисовала фантазия.

Первым из курсантов самостоятельно поднялся в небо Лейстрандж. И если поначалу Северус часто путал его с братом, то теперь научился их различать и навсегда запомнил его имя — Рудольфус. Северус был вторым, и они единственные из группы сделали это после восьми часов полётов. Сразу же после приземления их отправили в штаб, и, проходя мимо Поттера, Северус не сдержал торжествующей улыбки.

Флайт-лейтенант Скримджер был немногословен. Он пожал им руки, поздравил с первым успехом и сообщил, что с этого дня они зачислены в резерв Королевских ВВС, что влекло за собой немало приятных бонусов, одним из которых становилось денежное довольствие, равное довольствию пайлот-офицера. Северус был уверен, что все курсанты, кроме него, уже получали своё жалование, но судя по тому, как обрадовался Лейстрандж, это было не так. Скримджер пожелал им удачи и чопорно выразил надежду на то, что окончательный экзамен они сдадут с тем же успехом и будут зачислены в авиашколу Королевских ВВС.

— Но мы думали продолжить обучение у Дамблдора, — Лейстрандж казался озадаченным.

— Командование планирует увеличить количество курсантов, поэтому принято решение разделить обучение для большей эффективности, — Скримджер задрал подбородок. — Грядёт война, и мы должны быть к ней готовыми. Я согласен с прогнозом Черчилля о том, что к концу тридцать пятого года Германия догонит Британию. Если ничего не делать.

— Германия никогда не догонит Британию! — вскинулся Лейстрандж.

— Мне нравится ваш настрой. Докажите мне, что я ошибаюсь. Станьте лучшими. Вы это можете.

Северус скупо кивнул. Он всё ещё опасался, что Скримджер вспомнит о «резерве» и отменит своё решение, но распоряжение сходить к казначею развеяло сомнения. Похоже, отчисление Северусу больше не грозило.

На первые нежданные деньги он купил себе пачку сигарет, вспомнив завистливый взгляд Поттера и то, как успокаивались нервы после пары затяжек. Похоже, Грюм, сам того не зная, наградил его новым пристрастием. Правда, никаких неудобств от этого Северус не испытывал, точно зная, что в любой момент сможет бросить.

Поттер с Блэком полетели после девяти часов обучения и явно гордились собой, только вот Северус прекрасно знал, что опередил их, и это чувство согревало. Вместе с тем росла тревога за Мальсибера. В памяти прочно засели слова Дамблдора о нём, а потом ещё и Грюм мимоходом проговорился, что некоторым меняют инструкторов из-за недостаточного прогресса. В этот же день инструктором Мальсибера стал улыбчивый и спокойный Уизли, про которого Северус думал, будто он умеет только перебирать бумажки в штабе и красиво отвечать на письма.

Северус посадил свой «Тайгер мот» и, выбравшись из кабины, закурил, лениво жмурясь от яркого света. Пусть дни ещё были тёплыми, но ночные заморозки, заставившие траву пожухнуть и побуреть, напоминали о скорой зиме. Да и воздух уже был холодным.

— Не полетел?

Рудольфус Лейстрандж встал рядом, вглядываясь в ярко-синее небо. Почему-то сразу стало понятно, что речь идёт о Мальсибере.

— Нет.

— Басти тоже, — Лейстрандж сорвал травинку и принялся её грызть. — И чёрт его знает, от чего это зависит. Он всегда был первым... а тут...

Северусу почему-то вдруг захотелось его утешить, хотя он никогда не занимался подобной благотворительностью и не умел этого делать.

— Полетит ещё, не зря же пятнадцать часов дают.

— Ну да, не зря, — согласился Лейстрандж. — Закурить дашь?

Так они и стояли, глядя на снующие над ними «Тайгеры» и думая каждый о своём.

— Он тоже полетит, — вдруг сказал Лейстрандж. — Вот увидишь.

Северус мог бы сказать, что его это не волнует, но внезапно понял, что это не так. Наверное, потому, что дружба с Мальсибером — единственное, что у него осталось после того, как Лили выбрала Поттера. Успокаивало лишь то, что ещё больше половины курсантов летали с инструкторами.

Артур Уизли оказался настоящим волшебником. Через четырнадцать часов, проведённых Мальсибером в воздухе, он сказал:

— Вы готовы. Я хочу, чтобы вы взлетели, сделали круг и сели. Вопросы есть?

— Нет.

Стоя у своего «Тайгера», Северус с замиранием сердца смотрел, как ловко Мальсибер запрыгивает в кабину и разгоняет самолёт, заставляя взлететь. Идеально. Северус следил, как самолёт друга набирает высоту, и только когда дотлевшая до конца сигарета обожгла пальцы, вспомнил, что собирался курить. А Мальсибер, закончив круг, начал плавный разворот для своей первой посадки. Это было сложным испытанием. Северус уже понимал, что его скорость была выше, чем нужно, а хвост чересчур задран. Поэтому он ничуть не удивился, когда, коснувшись земли, «Тайгер мот» пугающе подпрыгнул. Но, кажется, Мальсибер вспомнил, о чём говорили все инструкторы, и дал полный газ, уходя с набором высоты для повторной посадки. Он сделал новый круг и со второй попытки безупречно посадил свой биплан. Мальсибер медленно подрулил к тому месту, где стоял Уизли.

— Поздравляю, — только и улыбнулся тот.

— Что это значит? — бледный Мальсибер не спешил покидать свой «Тайгер мот», будто боялся, что его сразу выгонят.

— То, что пора переходить к следующему этапу, — Уизли протянул ему сложенный в несколько раз кусок брезента. — Закрепите «колпак», будем летать по приборам.

Лишь поздней ночью Мальсибер дал волю чувствам.

— Я был уверен, что всё провалил... понимаешь, Снейп? Всё.

Северус не умел утешать, а потому ляпнул невпопад:

— Будто тогда ты бы не нашёл, чем заняться.

Мальсибер немного помолчал, а когда отозвался, в его голосе звучала горечь:

— Шутишь, да? Я выбрал свой путь... ради него я оставил... — в горячечном шёпоте Северус не разобрал, кого тот оставил, но зато хорошо расслышал: — Дурак ты, Снейп.

Обижаться Северус не собирался, вместо этого сказав:

— А Селвина отчислили. Странно, я думал, это будет Петтигрю.

— Петтигрю не так плох, — тут же откликнулся Мальсибер, — а Селвину, и правда, лучше быть техником. Он с удовольствием копался в моторе, и, наверное, единственный из нас смог бы заправить машину. Зато он «крылья» получит раньше нас.

— Они у него всё равно будут другие, — Северус подумал и добавил: — И офицером ему никогда не быть.

— Да он и не хотел. Он ведь в авиашколу пошёл только, чтобы не стать викарием, как его отец. А летать он и не собирался.

— Ага, — фыркнул Северус. — И нахрена тогда было всё затевать?

— Не все такие упёртые, как ты. Лейстранджи вон мечтают о штабной работе.

О таком Северус и не думал, хотя...

— Рабастан бы смог, ну а Рудольфус же... он же первым полетел. Зачем ему штаб?

— Ну а тебе полёты только для карьеры нужны, что ли? У каждого своя мечта.

И всё равно такого Северус не мог понять. Как можно было обменять полёт на какие-то бумажки? Его молчание Мальсибер расценил по-своему:

— Вот видишь, каждому своё. А вот Поттер от полётов не откажется ни за что.

Вспоминать Поттера Северус не любил, но тот постоянно вставал у него на пути.

— А ты, кстати, не знаешь, чего он такой довольный ходит?

Мальсибер немного помолчал, а потом всё-таки ответил:

— На днях приезжает кузина Блэка.

— А причём здесь Поттер?

Северус уже чувствовал, что ответ ему не понравится. И точно!

— Она приедет вместе с девчонкой Поттера.

Глупо было рассчитывать на что-то другое. Лили всегда делала то, что хотела. Северусу иногда даже казалось, что она дружила с ним только для того, чтобы позлить сестру, помешанную на приличиях и престижности. Во всяком случае, подруга была не из тех, кто щадит чужие чувства, и всегда могла сказать, что думает. Северусу она нравилась именно такой, но он и представить не мог, что эта прямота обернётся против него. Надо было свыкнуться с мыслью, что Лили приедет к Поттеру и будет с ним здесь гулять. Кто ж знал, что это будет так больно? Когда его Лили — больше не его. И ладно бы выбрала себе кого-то другого! Пусть даже любого из Лейстранджей. Или Мальсибера... хотя как после такого с ним дружить?

— Снейп, ты меня слышишь?

— Угу...

— Снейп, да плюнь ты! Найдёшь себе кого-то ещё.

— Интересно, где? — едко отозвался Северус. — Здесь, что ли?

— А хотя бы.

— Здесь я могу найти только тебя!

Мальсибер замолчал, и Северусу показалось, будто он обиделся. Можно было, конечно, немного смягчить разговор и обратить всё в шутку, но отвратительное настроение заставило отвернуться к стене и уснуть, не пожелав приятелю доброй ночи и интересных снов.

Время помчалось со страшной скоростью. Полёты становились всё свободнее, и насколько Северус успел полюбить элементы высшего пилотажа, настолько же невзлюбил полёт по приборам. Наверное, дело было в брезентовом колпаке над его кабиной, который напрочь убивал наслаждение от нахождения в воздухе. Северус чувствовал себя запертой в клетку птицей — слепой и глухой! — и никак не мог избавиться от желания сдёрнуть этот колпак. Но это был важный элемент заключительного экзамена, поэтому приходилось терпеть.

А по вечерам они всем курсом ходили в паб Станстенда, где с пугающей скоростью избавлялись от денежного содержания. Они еще не были служащими Королевских ВВС, не носили формы и не имели никаких званий, поэтому все их выходки оставались безнаказанными. Северус поначалу отказывался от этих походов, намереваясь открыть вклад в банке и накопить на что-нибудь стоящее, но потом и его сразило общее настроение «прощания со свободой». В конце концов, он никогда не позволял себе ничего подобного, а счет в банке может и подождать, пару-тройку месяцев.

Именно в пабе он и встретил Лили после той роковой размолвки. Она явилась в компании красивой девицы, в которой безошибочно узнавалась кузина Блэка — вот что значит кровь! — и, кивнув Северусу в знак узнавания, уселась за столик Поттера. Боль и обида вспыхнули с новой силой. Лишь страх перед отчислением удерживал Северуса от немедленной драки с Поттером, который, изображая самолёт, кружил вокруг Лили, пытаясь ненароком приобнять. А та лишь задорно смеялась.

Когда начались танцы, Северус уже даже не пытался встать, чтобы не опозориться — так он ещё ни разу не напивался. А Лили вытанцовывала с Поттером то джигу, то французскую кадриль, а то и вовсе ирландский кейли, и казалось, что счастливей её не было человека на свете. Красотка Блэк тоже не отставала и мимоходом окрутила обоих братьев Лейстранджей, словно никак не могла выбрать кого-то одного. Те увивались вокруг, не понимая, что в итоге повезёт лишь одному, а второму останется только горечь отвратительного пойла, которое в Станстенде по ошибке называли пивом.

А потом Лили поцеловала Поттера, и Северус понял, что сдохнет, если не уйдёт прямо сейчас. Ему казалось, что придётся всем объяснять, почему он уходит в разгар веселья, но тут красотка Блэк по очереди поцеловала братьев, к восхищённому вою зрителей, и Северус ушёл никем не замеченный. Он брёл до общежития в полной темноте, всё ещё слыша громкую музыку и оглушительные крики отдыхающих сокурсников. Всем было хорошо, весело, и только он был чужим на этом празднике жизни.

Решение показалось ему простым и единственно верным. Сначала он хотел написать прощальное письмо Лили, но потом подумал, что и без этих дурацких соплей можно обойтись. Хотя написать кровью «желаю счастья» показалось ему стоящей идеей. И сдохнуть! А она пусть потом целуется со своим Поттером и вспоминает о том, кто ради неё жизни не пожалел.

Северус достал опасную бритву и чиркнул себя по запястью, не чувствуя боли. Крупные капли крови покатились по ладони и закапали на пол. Вот так... хорошо... а она пусть там... целуется... Электрический свет резанул по глазам, заставляя зажмуриться, а потом лицо обожгла пощёчина.

— Идиот!

Мальсибер не стеснялся в выражениях, объясняя Северусу, как он не прав, и перетягивая порезанное запястье собственной разорванной сорочкой. Это было последней каплей, и Северус вдруг уткнулся ему в живот и разревелся горькими пьяными слезами. Мальсибер сначала просто гладил его по голове, затем, усевшись рядом, обнял, а потом поцеловал. Где-то в глубине души Северус понимал, что это неправильно, что они потом пожалеют об этом, но не мог остановиться, горячо отвечая на поцелуй. Сейчас ему было просто охренительно хорошо, а сердце перестало болеть, выстукивая ритм джиги. А ещё очень хотелось жить.

— Рей, я...

— Тш-ш... все нормально...

Северус не стал возражать, когда Рей встал, чтобы запереть дверь и погасить свет, а потом вернулся к нему, опрокидывая на кровать. Целоваться лёжа было гораздо удобнее, да и голова кружилась чуть меньше.

— Какой же ты идиот, — шептал Мальсибер.

— Да-а, — соглашался Северус, подставляя под поцелуи шею.

— Придурок... кретин... бестолочь...

— Да-а-а...

Мальсибер был горячим, как печка, а его сердце колотилось ещё сильнее, чем у Северуса... ну, конечно, если губами можно правильно уловить ритм. А ещё у него оказались просто потрясающие руки — нежные, чуткие и очень сильные, и они точно знали, где их прикосновения больше всего нужны Северусу... больше всего...

Никогда прежде Северусу не было так плохо утром. Невыносимо болела голова, во рту пересохло так, что язык прилипал к нёбу, мысли о завтраке вызывали приступы тошноты, но самое главное — такого стыда он не испытывал ни разу. Мальсибер тихо спал на своей кровати, а Северус боялся пошевелиться, чтобы его не разбудить. После того, что они творили ночью, он просто не знал, что делать, и как теперь смотреть друг другу в глаза.

Притвориться, будто ничего не было? Ну, или прикинуться таким пьяным, что после бурной ночи не осталось никаких воспоминаний? Вот да! Не помню, значит не было. Да и Мальсибер, скорее всего, тоже был сильно пьян... он же не хотел?! Или...

Запутавшись в собственных мыслях, Северус сбежал в душ, где прохладная вода помогла взять себя в руки и справиться с эмоциями. Он стоял под струёй воды и открытым ртом ловил живительную влагу, со вкусом ржавчины. Когда стало чуть легче, он заметил, как на намокшей повязке, стягивающей запястье, выступила алая кровь. Проклятье! За такое запросто можно вылететь с курса! Северус с ужасом представил, как его отчисляют, и, наскоро обтерев себя полотенцем, оделся и поспешил прочь, уже зная, как вести себя с Мальсибером.

<b><a href="http://ledira.diary.ru/p215443466.htm" target=_blank>"Снежная история"</a></b>, СС, ЛМ, РМ, ДП, ЛЭ, макси, в процессе, автор [L]HelenRad[/L]

запись создана: 13.05.2018 в 08:08

@темы: Севолюц, Фики мои, Фандомное, Снежная история, Снейсибер, Когда растает снег

---

Бойцы невидимого фронта

Вспоминая Великую Отечественную войну, мы обычно говорим лишь о тех, кто напрямую связан с военными действиями: бойцах на полях сражений, пилотах, моряках, разведчиках, партизанах. Те же, кто в это время находился в страшном закулисье войны, поддерживал бойцов позади передовой, остаются в тени. Но на войне не бывает вторых ролей, будь ты простой токарь или ученый. «Моя Планета» рассказывает о тех, кто вносил свой вклад в общую победу за пределами фронта.


Рабочая хлебозавода № 61 имени А.Е. Бадаева Эмилия Чибор укладывает хлеб в ящики для отправки в магазин в блокадном Ленинграде

«Тесто было слабое, хлеб горький, но это все-таки был хлеб, и он давал людям жизнь», — вспоминала пекарь блокадного Ленинграда Анна Николаевна Горохова. В ее совсем не женские обязанности входило таскать по обледенелым лестницам на четвертый этаж кипяток к 600-литровым котлам, грузить мешки с мукой, стоять на часах у складов, заготавливать торф.
Паек же пекарей отличался лишь тем, что они «такие же, как у других, граммы получали теплыми». Еще одно страшное воспоминание — мука с кровью. «Помню муку с кровью, но это вряд ли был сон, это была кровь ладожских шоферов», — говорила Анна.
Но чтобы выжить, этого, конечно, хватало не всем. В Книге памяти блокадного Ленинграда сохранилась запись об еще одном пекаре — Данииле Ивановиче Кютинене. 3 февраля 1942 года он умер прямо на работе в возрасте 59 лет от истощения, не съев ни грамма больше положенной нормы хлеба.


Анна Николаевна Горохова и Даниил Иванович Кютинен – пекари блокадного Ленинграда

Пекарь-технолог блокадного Ленинграда Анна Алексеевна Капустина вспоминала: «Смены длились и по 16, и по 18 часов, в цеху — морозно. А чтобы тесто поднялось, нужно тепло. Носили ветошь, доски, ветки и жгли костры прямо в цеху — следы от них сохранились надолго. Снимали ватники с себя и укутывали тесто… Печи должны были работать беспрерывно. Дров не хватало. Случалось, что из шести печей топились лишь две, и даже — одна, но полностью завод никогда не останавливался».

Кипяток, мыло, керосин

Общая численность армии к началу 1945 года составляла 14 млн человек, и на каждого военнослужащего в среднем приходилось по 3 кг нательного белья в неделю, которое нужно было обеззараживать, стирать, отбеливать, штопать и гладить. За это на фронте отвечали банно-прачечные отряды. «Стирала... Через всю войну с корытом прошла. Стирали вручную. Телогрейки, гимнастерки... Белье привезут, оно заношенное, завшивленное. Халаты белые, ну эти, маскировочные, они насквозь в крови, не белые, а красные. Черные от старой крови. В первой воде стирать нельзя — она красная или черная... Гимнастерка без рукава, и дырка на всю грудь, штаны без штанины. Слезами отмываешь и слезами полощешь. Горы, горы этих гимнастерок... Ватников... Как вспомню, руки и теперь болят. Зимой ватники тяжелые, кровь на них замерзшая. Я часто их и теперь во сне вижу... Лежит черная гора...» — вспоминала рядовая Мария Детко, боец полевого банно-прачечного отряда. Ее слова навсегда зафиксированы Светланой Алексиевич в книге «У войны не женское лицо».


Прачки

Перед стиркой белье вымачивали в керосине, чтобы уничтожить на одежде паразитов. После этого все кипятилось и выстирывалось в хлорке и щелоке. Едкие составы буквально разъедали женские руки. «Девочки все моего возраста, до этого родители нас любили, баловали. Я была единственный ребенок в семье. А тут тягаем дрова, топим печки. Потом золу эту берем и в котлы вместо мыла, потому что мыло привезут, и тут — оно кончилось. Белье грязное, вшивое. В крови... Зимой тяжелое от крови...» — говорила сержант Светлана Катыхина, боец полевого банно-прачечного отряда.

Блокадная Джоконда

Из-за нехватки рабочей силы на заводах наравне с женщинами работали подростки 14–16 лет и даже младше: на вспомогательные работы брали уже с 11 лет. В начале войны на Пермском моторостроительном заводе №19 им. Сталина, который долгое время был единственным советским предприятием, где выпускали моторы для истребителей, трудились около 8000 подростков. «В 1943 году меня из Вологодской области привезли в Пермь, на авиазавод. Работала токарем. Часто даже не уходила домой из цеха — ночевала прямо на заводе: в кочегарках, в туалете на ящиках. Помню, ботинки у меня были брезентовые, на деревянной подошве. За хорошую работу получила нормальную обувь и материал на платье. Вот радости было...» — вспоминала Александра Беляева, в мирное время ставшая депутатом пермского горсовета.


Учащиеся ремесленного училища за сборкой минометных мин в блокадном Ленинграде

По воспоминаниям другой работницы завода, Анны Титовой, особенно тяжело работать было зимой: «Работали мы по 12–16 часов в день. В цехах было очень холодно, потому ходили все время в телогрейках». Чтобы поддержать боевой дух ребят, руководитель завода, генерал Анатолий Солдатов за переработку нормы поощрял юных передовиков подарками: парой валенок и — вот настоящая ценность! — банкой варенья.
После награждения юным токарям, электрикам, слесарям и контролерам полагался обед: суп, каша, чай вместо обычной баланды. Сегодня собирательным образом работающих подростков военного времени стала так называемая «блокадная Джоконда» — фотография токаря Петроградского завода Веры Тиховой. В свои 15 лет девочка выполняла полторы взрослые нормы и даже стала токарем 3-го разряда.


Токарь 3-го разряда пятнадцатилетняя Вера Тихова (слева) у станка в блокадном Ленинграде. Валя Волкова (справа) на сборке автоматов ППД на заводе имени С.П. Воскова в блокадном Ленинграде

За баранкой

«Песенка фронтового шофера» стала гимном тех, кто во время войны не расставался с «баранкой». В основном шоферами во время войны были женщины. «В 5-м запасном полку при 3-й гвардейской армии мы попали в группу из 200 девушек, обучавшихся на курсах водителей. Находились в прифронтовой полосе. Идет наступление — и мы рядом. Отступление — и мы назад тарахтим котелками. Днем были занятия, вечером до 11 часов — строевая подготовка», — вспоминала фронтовой шофер Екатерина Васильченко.


Мария Яковлева. Автомобиль ГАЗ-АА («полуторка»), который она водила

Другая участница войны, Мария Яковлева, вспоминает, что прорывалась на фронт буквально с боем — девушку неполных 17 лет не хотели брать, пока она не показала свежее водительское удостоверение — «Водители нам нужны!». «Всю зиму у меня с правой руки не сходил кровавый мозоль. На морозе очень долго приходилось крутить ручку, чтобы завести мотор. Летом он заводился быстрее, поэтому мозоль с руки исчезал. Холод донимал. У нас ведь полушубков не было. Обмундирование — фуфайка, ватные штаны, кирзовые сапоги, шапка-ушанка. А вот для машин, чтобы они всегда были в боевой готовности, в специальной бочке постоянно грели воду и машинное масло. Два человека там всегда дежурили, дрова в печку подкладывали. Голод тоже донимал — кормили плохо. Когда перешли границу, с питанием стало лучше». Победу Мария Васильева встретила под Кенигсбергом. В мирной жизни, однако, шофером не стала. Профессию в мирной жизни тоже выбрала самую мирную — учитель.

Красивое решение

«Одним из многих просчетов, обусловивших провал фашистского похода на Советский Союз, была недооценка советской науки», — считал физик и академик Сергей Вавилов, ставший в 1945 году президентом советской Академии наук.
Находки и решения русских исследователей сразу же внедрялись в производство. Так, в середине 30-х годов ведущие конструкторы всего мира бились над проблемой флаттера — нарастающей тряской, из-за которой при переходе на высокие скорости самолеты буквально разваливались. Проблему решил известный ученый Мстислав Келдыш, один из отцов советской космической программы, с сотрудниками ЦАГИ. Проведя ряд математических расчетов, Келдыш сформулировал причины флаттера, разработал метод расчета критической скорости и доступные практические приемы для гашения возникающей при этом вибрации. А еще через несколько лет он же сумел преодолеть эффект шимми — сильных самовозбуждающихся колебаний шасси самолета, приводящих к поломке во время взлета и посадки. Математики всего мира до сих пор называют эту работу «красивой» и важнейшей для развития советской авиации. Результат — две Сталинские премии и орден Трудового Красного Знамени.


Мстислав Всеволодович Келдыш на пресс-конференции в московском Доме ученых

Во время войны свою работу не прерывали и астрономы, исследования которых имели в первую очередь оборонное значение. Сотрудники Государственного астрономического института МГУ составляли для штурманской службы бомбардировочной авиации специальные таблицы восхода и захода солнца и луны. Кроме того, в военное время была изобретена менисковая система телескопов, которая сыграла огромную роль в оптическом приборостроении. Дмитрий Максутов, автор изобретения, вспоминал, что эта идея пришла ему в голову в дороге, во время эвакуации, когда Государственный оптический институт эвакуировали из Ленинграда в Йошкар-Олу.


Дмитрий Дмитриевич Максутов – советский учёный, оптик, член-корреспондент АН СССР. Изобретатель менисковой оптической системы, носящей его имя, которая в настоящее время широко используется в телескопостроении. Лауреат двух Сталинских премий

Чинить сломанные бензобаки, корпуса аккумуляторов, сверла, цилиндры на танках и машинах на фронте помогало новое изобретение советского химика Ивана Назарова — карбинольный клей. За разработку чудо-клея в 1942 году Назаров получил Государственную премию. Клей и после войны широко использовали в оптике, в разных отраслях техники, даже для склеивания мрамора в метро.

Не отставали и врачи. Во время войны медики, химики и биологи создали вакцины от туляремии и туберкулеза, новые лекарства и мази (в том числе мазь Вишневского). За выдающееся достижение советской микробиологии и иммунологии Гайский и Эльберт в 1946 году стали лауреатами Государственной премии СССР.

(с)

www.moya-planeta.ru/travel/view/bojcy_nevidimog...

@темы: Настроенческое

---

Все побежали...

Тест на соотношение Родителя, Взрослого и Ребенка в структуре личности

Ваши результаты: Ребенок (Ре): 41% Взрослый (В): 54% Родитель (Р): 5% (Что означают результаты теста?)

Ре В Р

(c) Трансактный анализ для всех

Пройти тест

По-моему, это практически гармония)))))

@темы: Просто так, Настроенческое

---

ФБ началась!

@темы: Фандомное

---

Severina2808, добро пожаловать))) Устраивайтесь поудобнее)))) На "Вы"? На "Ты"? Завтрак?

---

Кролики - это сила!)))

Закончился чудесный фест в соо

Таверна "Пятый лебедь"

5th-swan.diary.ru/
и мне там дали вот такую прекрасную ачивку:

Надо ли говорить, что

Спасибо огромное, дорогие орги  Tau Mirta и  Jell получился настоящий весенний праздник))))

А сам текст вот такой)))

Текст 1. Джеймс Поттер (Сохатый)/|Северус Снейп. Не везёт мне в смерти
Название: Не везёт мне в смерти...
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: 10 228 слов
Пейринг/Персонажи: Джеймс Поттер (Сохатый)/|Северус Снейп
Категория: джен, преслэш
Жанр: Hurt/comfort/Adventure/Romance
Рейтинг: PG-13
Саммари/Плотбанни: После того, как Гарри Поттер вызвал родителей при помощи Воскрешающего камня, что-то пошло не так: все вызванные им вернулись в мир мертвых, а Джеймс Поттер остался — не живой, не мертвый, не призрак, не зомби. В этом состоянии он, не желая отвлекать Гарри от его великой миссии, направляется к Визжащей Хижине, чтобы там переждать. Находит умирающего Снейпа и перехватывает его душу, не дав уйти за грань.
Так они и вынуждены существовать: Снейп-призрак и Джеймс-душа-из-за-грани.
Джеймс не может выйти за пределы Запретного Леса — потому что ему нельзя отдаляться от Воскрешающего камня. Снейп привязан к остаткам Визжащей Хижины как к месту своей смерти. Они общаются, взаимно обвиняют друг друга, со временем пересматривают свое поведение и приходят к выводу, что оба идиоты.
Затем к пепелищу на месте Визжащей Хижины приходит Гарри: с цветами, чтобы почтить память погибшего Снейпа. И встречает призрак Снейпа в компании своего отца. Находит Воскрешающий камень и забирает с собой в дом на площади Гриммо, чтобы разобраться, как отправить Джеймса не тот свет. Снейп из вредности отправляется тоже за ними.
Примечание/Предупреждения: АУ, ООС
Скачать: (гугл-диск) .doc | .txt | .fb2

Провожать сына на смерть — то ещё испытание. Надо найти какие-то слова, чтобы подбодрить, утешить, а в голове крутится единственная мысль: «А надо ли?» Больше всего на свете Джеймс хотел схватить Гарри в охапку и аппарировать с ним подальше со славами: «Да ну нафиг!» Хотелось сказать ему, что жизнь — классная штука, что умирать надо лет в сто пятьдесят в постели с шестидесятилетней красоткой, оставив с десяток потомков в разных местах мира и кучу воспоминаний о себе, причём не всегда самых приятных. Хотелось рассказать о том, как классно лететь в ночь на мотоцикле — хотя об этом лучше всего послушать Сириуса. А ведь были же ещё какие-то развлечения, которые не пробовал сам Джеймс, потому и не мог советовать. Но вместо этого он просто шёл рядом с Гарри и обещал, что будет с ним до самого конца.

На своих спутников Джеймс старался не смотреть, полагая, что они живы не более, чем он сам — зачем травить душу? — зато сына мог разглядывать сколько угодно. Разглядывать и думать о том, что сейчас будет. Это было невыносимо — знать, что спустя самое большее четверть часа его взгляд потухнет, а сам он останется лежать на земле в этом дурацком лесу. И самое страшное, что Джеймс ничего не мог с этим поделать: мертвые не могут влиять на дела живых.

— Не отходите от меня, — попросил Гарри.

На эту малость Джеймс был способен. Он и не отходил, изо всех сил сжимая кулаки, чтобы не закричать от боли. Фантомной, конечно же, ведь даже болеть у него было нечему, разве что душе. Когда Джеймс понял, что остался с Гарри один, он удивился, но решил, что это ненадолго, тем более что Волдеморт уже поднял палочку, бросая смертельное Непростительное, беззвучно шевеля губами.

Зелёная вспышка заставила Джеймса зажмуриться, но когда он открыл глаза, то сначала увидел плачущего ребёнка в какой-то коробке под скамейкой, а уж только потом — мирно беседующих Гарри и Дамблдора. Джеймса никто не замечал, хотя он был так же мёртв, как и все присутствующие. Отчего-то от этого было особенно обидно и больно, хотя, конечно, эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что разрывала изнутри от осознания смерти сына. Джеймс подошёл поближе, желая обратить на себя внимание, и невольно прислушался к разговору.

Дамблдор точно был сумасшедшим! Чёрт с этими Дарами Смерти, но как он мог требовать от Гарри шагать под Аваду Волдеморта! Жил бы и дальше с этим дурацким хоркруксом — ничего же страшного не происходило! Правда, то, что ещё не всё кончено — дарило надежду. Гарри может вернуться, и тогда... Джеймс так увлёкся собственными мыслями, что почти прослушал пространные рассуждения про палочки, зато упоминание Снейпа вновь заставило насторожиться. То, что Дамблдор спланировал свою смерть, окончательно убедило в его сумасшествии, а уж какую роль он отвёл в этом старине Снейпу — не оставило сомнений. Ни хрена ж себе! И чего удивляться, что судьба магического мира оказалась взвалена на плечи почти ещё ребёнка! Даже Снейпа было жаль при таком раскладе, что уж говорить о Гарри?!

— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

Слова Дамблдора всё ещё эхом разносились по платформе вокзала, а Джеймс уже снова оказался в лесу, понимая главное — Гарри жив!

События ускорились настолько, что Джеймс не сразу понял, что всё ещё болтается по Запретному лесу, так никем и не видимый, а когда сообразил, было уже поздно — Гарри победил, все ликовали, а он оказался совершенно не у дел. Джеймс обошёл замок, сентиментально погладил ствол Дракучей ивы и отправился по остальным памятным местам, первым из которых была Воющая хижина.

Человека, лежащего в луже крови, Джеймс узнал не сразу, а когда понял, что это тот-самый-Снейп, обалдел настолько, что опустился на колени рядом с его телом и хорошенько потряс за плечо.

— Нюнчик, ты что, сдохнуть решил? Сейчас? Когда всё уже кончено?!

Джеймс всегда считал, что всё делает с душой, даже вытрясает душу — образно выражаясь, конечно. Но когда в результате его действий от тела Снейпа отделился призрак, Джеймс оказался к этому просто не готов. Призрак Снейпа обладал гаденьким характером своего прототипа, поэтому без предупреждения ударил его по лицу. Кулаком. И явно планируя сломать нос. Ха! Не на того напал!

Впрочем, спустя несколько минут сосредоточенной возни, стало понятно, что реального вреда они друг другу нанести не могут, и Снейп снизошёл до разговора:

— Поттер, какого хера?!

Не то чтобы Джеймс рассчитывал на какую-то вежливость — вежливость и Снейп понятия взаимоисключающие! — но вот так, после стольких лет...

— А что тебе не нравится?

— Даже сдохнуть спокойно не дали! Закрываю глаза — один Поттер, открываю — другой.

— Я тебя немного разочарую, но ты всё-таки сдох, Снейп.

— И ты — мой персональный ад?

Снейп оглянулся и от вида своего тела в луже почерневшей крови на несколько мгновений замолчал, глядя в одну точку, а потом вдруг начал судорожно ощупывать себя, после чего взвыл:

— Поттер!

— Чего?

— Как ты это сделал?!

— Да ничего я не делал, — огрызнулся Джеймс. — Много чести.

— Я должен был просто сдохнуть.

— Пф-ф, ты и сдох, в чём проблема-то?

— Не понимаешь?! А какого хера я с тобой разговариваю?

— Потому что я хороший собеседник? — предположил Джеймс.

— Ты просто феерический мудак! Ты даже мою смерть ухитрился изгадить.

— Интересно, как?

Но Снейп уже ничего не слышал, припоминая обиды столь древние, что даже Визенгамот бы не заинтересовало такое старьё. Джеймс не спорил. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, было даже забавно вспомнить былое. Ну и восхититься памятью этого злобного ублюдка. Снейп распинался не меньше получаса, но, в конце концов, и этот источник иссяк.

— Полегчало?

На невинный вопрос Джеймса Снейп снова разразился отборной бранью. Как в старые добрые времена. Джеймс уже успел забыть, каково это — злить старину Нюнчика, что не помешало получить удовольствие от представления. Масла в огонь, как и ожидалось, подлил вопрос о лани, и это ещё Джеймс не стал говорить про убийство Дамблдора, сочтя упоминание столь пикантной детали неспортивным. Только вот Снейп не оценил благородства противника, продолжая уверять, что это Джеймс виноват в их с Лили смерти, потому что доверился не тому человеку.

— А ты выболтал Пророчество, — парировал Джеймс.

На такое Снейп не нашёлся с ответом. Он зло зыркнул, прошипел какое-то ругательство, сплюнул себе под ноги и пошёл прочь от хижины. Джеймс хотел крикнуть ему вслед какую-нибудь гадость, но сдержался — что взять с убогого. Ему даже стало жаль Снейпа: не похоже, чтобы он получал от жизни какое-то удовольствие, а со смертью вообще не повезло. Хотя кому с ней везёт? Джеймс вот тоже не знает, каким образом здесь оказался и как скоро вернётся в своё небытие... и ведь ничего страшного? Впрочем, определённости всё ещё хотелось. Очень хотелось.

Снейп быстро шагал в сторону леса, и казалось, вот-вот скроется в его тени, но вдруг замер, словно наткнувшись на стену. Он немного потоптался на месте, потом дёрнул плечом и двинулся в сторону. Похоже, у него что-то не задалось — Джеймс с интересом наблюдал, как Снейп обходит хижину по окружности, а потом возвращается злой, как мантикора.

— Что ты наделал?

— Ничего.

— Ничего?! Мало того, что вместо приличной смерти я оказался ёбанным в жопу привидением, так я ещё и привязан к самому идиотскому месту, которое можно только представить!

Джеймс решил немного разрядить обстановку:

— Снейп, ты же вроде был профессором?

— Был.

— А ругаешься, как докер.

— Поттер, вот какого... — Снейп явно прикусил язык, собираясь сказать очередную гадость. — Какого чёрта я должен перед тобой отчитываться?

— Потому что больше не перед кем.

Признание очевидного никогда не было сильной стороной Снейпа. Вот и сейчас вместо того, чтобы сесть и обдумать ситуацию, он начал беситься. Будь он живым, непременно разгромил бы хижину или, может даже, разрушил её к чертям собачьим, а так...

— Снейп, ты придаёшь слишком большое значение ерунде.

— Да неужели?! — обнаружив того, на ком можно сорвать гнев, Снейп приободрился. — Тебе, разумеется, виднее, ведь это не ты стал привидением.

— Ёбаным в жопу, — подсказал Джеймс.

Разгореться безобразной драке помешало появление Малфоя, который, как успел заметить Джеймс, подрастерял весь свой лоск. Он быстрым шагом вошёл в хижину и остановился у тела Снейпа, склонив голову. Прощание было недолгим — Малфой, воровато оглянувшись, сунул в карман лежавшую рядом с телом палочку и вызвал домовика, который тут же исчез вместе с телом. Затем Малфой вышел из хижины и без лишних сантиментов бросил в неё заклятием Адского пламени, заметая все следы, после чего просто исчез. Если сначала Снейп пытался спрятаться от приятеля, то потом попытался с ним заговорить. Тщетно. Малфой в упор не видел Снейпа, как не замечал и подошедшего к нему Джеймса.

Хижина сгорела быстро. Некоторое время Снейп пытался пинать головёшки, и, конечно же, злился, что у него ничего не выходит. А потом просто уселся на корягу, сдавив голову ладонями и всем своим видом выражая глубокое отчаяние. Джеймс не выдержал:

— Снейп, — тихо позвал он. — Снейп.

— Отвали. Ты уже сделал всё, что мог. Получилось очень смешно. Запиши это на свой счёт.

Растрёпанные волосы и уныло опущенный длинный нос делали Снейпа похожим на облезлую ворону, и раньше бы Джеймс непременно об этом сказал, но сейчас почему-то не хотелось. Особенно после того, как тот вновь попытался сбежать, и опять безуспешно.

— Да будет тебе, Снейп.

Джеймс и сам не понимал, зачем ему понадобилось утешать Снейпа, вместо того, чтобы убраться восвояси. Может, дело было в том, что у него здесь не было никакой цели, кроме Гарри, а тот перестал его видеть. Конечно же, Джеймс попытается встретиться с сыном ещё, но, наверное, это стоит сделать чуть позже, когда страсти чуть поутихнут. Тягостное молчание первым нарушил Снейп.

— Хочу сдохнуть, — тихо сказал он. — По-настоящему.

— Так ты уже.

— Пошёл бы ты...

Даже ругался он уже без огонька, словно по привычке. Джеймс побродил по пепелищу, понимая, что здесь ему делать больше нечего. Надо было попрощаться со Снейпом и найти Гарри. Чтобы тоже проститься. Иллюзий Джеймс не питал — в отличие от Снейпа-призрака он был мёртв по-настоящему, а значит и место ему где-то там, в безвестной пустоте.

— Что делать будешь? — поинтересовался Джеймс, собираясь сворачивать этот бессмысленный разговор.

— Издеваешься?

— Просто спрашиваю. Может, помочь чем-нибудь смогу.

— Советом, — недовольно поморщился Снейп. — Какое дупло лучше выбирать для жизни.

— Для жизни?

— Для идиотского состояния, в котором я сейчас пребываю.

— Бери совиное, оно теплее.

Снейп снова скривился и послал Джеймса так затейливо и витиевато, что фразу захотелось запомнить. Хотя зачем?

— Именно туда я и пойду, — пообещал Джеймс и, в последний раз оглядев унылого Снейпа, пошёл в сторону замка.

Прощаться они не стали — всё-таки друзьями никогда не были! — но всё равно было немного не по себе. Вроде бы это из-за него Снейп стал привидением, но тут уж ничего не поделать. Джеймс справился с дурацкой неловкостью и, бросив на Снейпа последний взгляд, вышел на пыльную дорогу к замку.



***


Джеймс постоял на широких ступенях, безуспешно справляясь с волнением, а потом попытался открыть дверь. Конечно же, у него ничего не вышло, как не получилось и просочиться сквозь неё. Остальные входы в замок оказались для него так же недоступны, как и попытка проникнуть через открытое окно. Не то чтобы Джеймс был против защиты замка, но не от своих же?! Аппарировать тоже не получалось. Никуда.

Он вспомнил обо всех тайных проходах своей молодости, но они или были разрушены, или просто не пропускали его. Теперь стало понятно, чего так злился Снейп, обнаружив дурацкие ограничения. Мало того, что с жизнью не сложилось, так ещё и это. Лучше всего Джеймс чувствовал себя в Запретном лесу, но там можно было сдохнуть со скуки — образно выражаясь, — и теперь даже Снейп начал казаться подходящей компанией. А что? По крайней мере, с ним хоть поговорить можно, о своём, о призрачном.

— Привет, Снейпище, ты уже обжился в своём дупле?

— Пошёл в жопу, — глухо отозвался Снейп, кутаясь в призрачную мантию.

— Меня уже начинают тревожить твои анальные пристрастия.

— Тебя они не касаются никак.

— И всё-таки я волнуюсь. Усни с таким в одном дупле...

Снейп мгновенно встрепенулся, с подозрением оглядывая Джеймса:

— А какого хера тебе понадобилось в моём дупле?

— Всё-таки, Снейп, ты извращенец, — миролюбиво начал Джеймс. — Это с одной стороны, но с другой, я хотя бы знаю, чего от тебя ждать.

— Не надо от меня ничего ждать, — пробурчал Снейп. — Я никогда не оправдываю ожиданий.

Такая смена настроения Снейпа заслуживала внимания. Кажется, он решил немного поумерить свой пыл и придержать красноречие. Не может же это быть из-за того же непринятия одиночества, которое терзало и Джеймса? Хотя Снейп всегда был один, и это ему ничуть не мешало, но посмертие, определённо, пошло ему на пользу. Однако делиться этими соображениями Джеймс не спешил, предпочитая наблюдать дальше.

— Ты уже нашёл дупло?

— Естественно, — ядовито отозвался Снейп, — сухое, уютное, всю жизнь о таком мечтал.

— Занятные у тебя мечты были.

Снейп нахохлился и не ответил. От затянувшегося молчания становилось не по себе, и Джеймс решил разрядить обстановку:

— А ты быстро умер?

— Нет.

— А я быстро, — зачем-то вспомнил Джеймс. — Даже ничего не понял.

— Повезло.

— Ну как сказать... у меня были планы.

— А у меня не было, — угрюмо отозвался Снейп и добавил: — Это я отправил умирать твоего сына.

— Ты? — удивился Джеймс. — Мне казалось, что Дамблдор.

— Нет, Поттер, это был я, — Снейп мучительно поморщился. — И не важно, чьё поручение при этом я исполнял.

— Бывает.

— Ты не понял, Поттер, это из-за меня умер твой сын.

— А с чего ты решил, что он умер?

— После Авады Тёмного Лорда? — Снейп скривился, как от приступа боли, и обхватил себя руками. — Думаешь, зря Люциус сжёг хижину? Он решил меня похоронить по-человечески, но опасался гнева Повелителя.

М-да... А Снейпу ведь не позавидуешь. Мало того, что умер, так ещё и не зная, чем всё закончилось, и думая, что всё напрасно.

— Гарри выжил. Снова. А ваш Повелитель — нет.

— Что ты сказал? — у Снейпа даже голос изменился. — Повтори!

— Что-что... мой Гарри победил вашего Повелителя. Экспеллиармусом, только представь.

— Чем?!

— Там была ещё какая-то фигня с палочками, я не сильно вникал, но это было круто! Авада против Экспеллиармуса, и всё кончено.

Снейп вдруг расхохотался. Только вот на веселье его смех был не очень похож, скорее, на истерику. Лучше бы он рыдал — честное слово! — это было бы намного здоровее. Но Джеймс не вмешивался. Пусть... может, полегчает. Снейп затих не сразу. Он ещё долго пытался сдержать судорожные вздохи и тёр глаза, на которых не было слёз.

— А что ещё там было? — наконец решился он.

— Разное, — пожал плечами Джеймс. — Сначала Гарри встретился с Волдемортом и подставился под его Аваду, а потом всё пошло не по плану.

— Откуда ты вообще знаешь про план?

— Ха! Я видел Дамблдора.

— Он тоже?! Где-то здесь?..

— Он живёт на каком-то вокзале, и Гарри с ним встречался.

— Понятно, — глухо отозвался Снейп.

— Да ничего тебе непонятно! Дамблдор не стал призраком, если ты об этом, и вообще он сказал, что всё это происходит в голове у Гарри, но от этого не перестаёт быть правдой.

— Темнит, как всегда.

Джеймс не мог не согласиться. Они ещё немного помолчали, но Снейп всё ещё хотел подробностей.

— А кто ещё погиб?

— Ремус точно... из ваших Беллатрикс...

— Из наших? — взвился Снейп.

— Да будет тебе, — примирительно начал Джеймс. — Наши, ваши — теперь-то какая нам разница?

— И всё-таки ты делишь.

— По привычке. Знаешь, как это бывает? Каждый день одно и то же... Питер вот был своим, ты — чужим, а толку?

— Никакого, — подтвердил Снейп и отвернулся.

— Вот и я о чём, — Джеймс взглянул на стремительно чернеющее небо. — Ночь уже. Давай дупло искать.

— Ты зачем вернулся?

— Какая разница?

— Тебе некуда идти? — не унимался Снейп.

— А если и так? Прогонишь?

Снейп пожал плечами:

— Мне всё равно.

Джеймс мог уличить его во лжи, но не стал. Смысла в этом было ещё меньше, чем в их дурацком посмертии. Вместо этого он начал рассказывать о том, что произошло в Запретном лесу, а потом про последующую битву за Хогвартс. Ему казалось, что он запомнил гораздо меньше, но чем больше говорил, тем сильнее увлекался и вспоминал детали, ускользнувшие от внимания. Снейп недолго изображал равнодушие, выдавая и тревогу, и гнев, и боль — в общем, самые обычные человеческие реакции, и к утру Джеймсу казалось, что они со Снейпом знают друг друга не меньше сотни лет. Впрочем, наверное, так оно и было, и с восходом солнца Джеймс решил, что жизнь — отличная штука, если даже такое недо-существование способно вызвать столько положительных эмоций. В любом случае, оно гораздо лучше небытия, а вот если бы ещё узнать, как там Гарри...

Его сын совершенно точно умел выбирать момент для своего появления! Не успел Джеймс о нём подумать, как увидел Гарри, который, прижимая к груди охапку бело-красных цветов, с ужасом разглядывал то, что осталось от хижины.

— Как же так?!

Гарри выронил цветы на пепелище и медленно опустился на землю. Он подтянул колени к животу и, обхватив их руками, уткнулся в них лицом. Его плечи мелко затряслись от рыданий.

— Как... как... почему...

Джеймс подошёл к сыну и попытался его утешить:

— Ну, всякое бывает.

— Отец? — Гарри с недоверием уставился на него красными от слёз глазами. — Как?

— Как-то так.

— У вас, Поттеров, это фамильное, — ехидно заметил Снейп.

— Профессор?..

— Мерлин упаси. Просто местное привидение. Живу в дупле. Делаю, что хочу.

Даже Джеймс оценил чувство юмора Снейпа, что уж говорить о Гарри!

— Но... как такое возможно? — Гарри переводил потрясённый взгляд с Джеймса на Снейпа. — Вы... тут... вместе? Что вы делаете?

— Дупло делим, — фыркнул Снейп.

Далось ему это дупло!

— Вы не умерли?

— Мистер Поттер, — Снейп заговорил сухим «профессорским» тоном, — соберитесь. Уж вы-то должны знать, что именно «призраки просвечивают».

— Вы... вы решили не уходить?

— Стало быть, то, что вы видите здесь своего отца, вас не удивляет и не наводит ни на какие мысли?

— Ну и зануда же ты, Снейп! — не выдержал Джеймс. — Ребёнок к тебе со всей душой, а ты...

— Я не ребёнок!

— Разумеется, не ребёнок, мистер Поттер. У вашего отца своеобразное чувство юмора, как я вам и говорил.

— Ты говорил обо мне?! Моему сыну? И что же?

— Ничего кроме правды! — Снейп поднялся со своей коряги и отряхнул мантию. — Я ухожу. Здесь стало слишком много Поттеров!

Снейп патетически задрал подбородок и пошёл прочь. Гарри было бросился за ним, но Джеймс его остановил:

— Далеко не уйдёт! Он привязан к этому месту.

Гарри тоскливо взглянул вслед Снейпу и вздохнул:

— Расскажешь, что тут вообще происходит?

— Вот, сидим, — довольно улыбнулся Джеймс, — отмечаем твою победу.

— Хижину вы сожгли?

— Хорошего ты о нас мнения, — Джеймсу стало весело и очень легко. — Мы мирные и приличные призраки. Хотя, если честно, то я какой-то неправильный признак — в замок войти не могу, и вообще, кроме тебя и Снейпа, меня никто не видит.

— А Снейпа?

— Его тоже. Не то чтобы у нас тут было паломничество, но в контакт он вступить не смог.

— Странно... я как-то разговаривал с Почти Безголовым Ником, и он сказал, что призраками становятся те, кто не решается идти дальше. Странно, что Снейп...

— Ну, так получилось, что его задержал я.

— Как?

— Сам не понял... в общем-то, я всё время ждал, что исчезну, но никак не выходит.

— А ты хочешь?

— Не очень. Тут хоть такая, но жизнь.

Джеймс разозлился на себя. Жаловаться он вообще не любил — да ещё и сыну! — а тут что-то совсем раскис. Однако Гарри отреагировал как-то странно:

— Отец, а ты можешь проследить, чтобы Снейп никуда не делся?

— Да куда он...

— Проследи за ним, пожалуйста, я быстро! — и умчался, не пойми куда.

Следить за Снейпом было одно удовольствие. Он с независимым видом обходил пепелище по очень большому радиусу, и даже его спина выражала презрение к происходящему.

— Снейп, хватит страдать хернёй, возвращайся.

Но тот только дёрнул плечом и ускорил шаг. Ну и чёрт с ним! Устанет же он когда-нибудь? Хотя в физиологии привидений Джеймс разбирался не то чтобы очень. Он мог ориентироваться лишь на собственные ощущения, но кем себя считать — просто не знал. Он даже не мог понять, каким его видят окружающие, ну, те, кто может, разумеется, потому что сам в себе он ничего особенного не замечал, а вот Снейп точно был прозрачным.

— Снейп, а как ты меня видишь?

— Глазами, — буркнул Снейп, не переставая упражняться в ходьбе.

— Нет. Каким ты меня видишь? И хватит уже мельтешить — в глазах рябит.

На удивление, Снейп хоть и прошипел что-то нелицеприятное, но подошёл ближе, так, что можно было перестать орать.

— Для чего ты это спрашиваешь?

— Для общего развития. Просто скажи, как ты меня видишь?

— Глупый вопрос. Или хочешь узнать, насколько ты изменился? С одной стороны, вроде бы и нет, а с другой — ты кажешься определённо старше своего сына.

Прозвучало почти как комплимент, только Джеймса интересовало совсем не это.

— Да нет же, Снейп. Я просвечиваю? Да или нет?

Из-за этой дурацкой прозрачности выражение лица Снейпа было не разобрать, но зато его поза выдавала интерес. У собак такое называется «стойка», Сириус рассказывал.

— Твою мать, Поттер! — теперь Снейп выглядел озадаченным.

— Это означает «да»?

— Это означает «нет».

— И что это значит?

Снейп что-то прошипел, подошёл совсем близко и, уже протянув руку, спросил:

— Можно?

— Давай.

Прикосновение ощущалось чем-то совсем невесомым. Вчера в порыве драки Джеймс не обращал внимания на такие мелочи, просто выплёскивая злость, а сейчас...

— Щекотно, Снейп.

Тот мгновенно убрал руку и задумчиво сообщил, что ничего не понимает.

— Ещё бы, — отозвался Джеймс. — Это потому что я уникум.

— Может, тогда и я не совсем призрак?

— А почему нет? Ты тоже можешь быть кем угодно, — великодушно согласился Джеймс.

— Но я-то просвечиваю!

— Тебе идёт.

— Да пошёл ты!

— О твоих нестандартных предпочтениях я уже догадался.

Снейп явно жаждал ссоры, но появление Гарри помешало его благому порыву.

— Вот! Я его нашёл! — Гарри разжал ладонь, показывая чёрный плоский камень, с виду ничем не примечательный.

— И что это? — прохладно спросил Снейп.

Вот же лжец! В отличие от неискушённого Гарри Джеймс видел его интерес.

— Второй Дар Смерти — Воскрешающий камень.

— Ты собрал их все? — до Джеймса только сейчас дошёл масштаб совершённого сыном.

— Ага, — Гарри смущённо улыбнулся. — Так получилось.

— И что вы с ними делали, мистер Поттер? — ядовито поинтересовался Снейп.

— Камнем вызвал родителей... ну, ещё Сириуса и Ремуса.

— Так-так... а о том, что с помощью Воскрешающего камня можно вызывать не больше одной души, вы не задумывались?

— Но... я даже не знал, кто это будет. Я просто хотел их увидеть.

— И почему я не удивлён?! У вас, мистер Поттер, всё просто!

— Тебе не угодишь, Снейп, — не сдержался Джеймс. — Ну, вызвал Гарри больше одной души? Дел-то! Как два пальца...

— А тебе бы, Поттер, неплохо и помолчать! Твоё появление явно превысило критическую массу покойников, а ты и рад стараться! Тебя же должно тянуть обратно.

Джеймс прислушался к себе и помотал головой:

— Нет. Не тянет. Ни капли.

— Ты всегда был эгоистом, Поттер.

— Неправда! — вмешался Гарри.

— Мне лучше знать! — отрезал Снейп. — А покойникам лучше всего живётся за гранью этого мира.

— Откуда тебе знать? Ты же не пробовал.

— А благодаря кому?! — зло зашипел Снейп. — Своим появлением ты, Поттер, создал парадокс и нарушил порядок мира, следовательно, тебе надо как можно быстрее вернуться обратно, во избежание катастрофы.

— Интересно, какой?

— Страшной!

Джеймс понимал, что, скорее всего, Снейп был прав, но соглашаться с ним даже без признаков борьбы считал неспортивным.

— А чего это ты так волнуешься? Или планируешь уйти вместе со мной?

— Какая разница?

Показалось, или щёки Снейпа стали чуть темнее? Так-так, а это уже интересно!

— А скажи мне, друг Снейп, ты точно привязан к месту своей смерти, или...

— Я тебе не друг!

— Ага! — Джеймс удовлетворённо потёр руки. — Так вот почему ты меня вчера так лояльно принял! Или скажешь, что нет?

— Да пошёл ты!

— Не порти мне ребёнка!

— Я не ребёнок!

Когда Джеймс и Гарри одновременно возмутились, Снейп, похоже, смутился и поспешил отступить:

— Он не ребёнок.

Но остановить Джеймса, который уже взял след, было невозможно.

— Гарри, давай проведём небольшой эксперимент.

— Давай!

Ещё бы он не согласился! Настоящий Поттер. Джеймс и без того гордился сыном, а сейчас был готов начать его сентиментально тискать, совсем как дед Карлус. Старость, что ли? Вроде рано.

— Сейчас ты с камнем переносишься домой, — Джеймс вдруг потрясённо замер: — У тебя же есть дом?

— Хорошенькое дело, — тут же влез Снейп. — Отец называется.

— Есть! — поспешил ответить Гарри. — Сириус завещал.

Джеймс, конечно, удивился — мало того, что у Сириуса был брат, так ещё и целая куча родственников желали бы унаследовать этот дом. А он достался Гарри... На душе стало теплее. Всё-таки Сириус был настоящим другом.

— Отлично! Сейчас ты перемещаешься туда вместе с камнем, и посмотрим, что будет.

— А что должно быть?

Гарри от нетерпения взъерошил волосы тем самым жестом, что Джеймс часто видел в зеркале. Когда-то давно. Сердце — или что там сейчас было вместо него? — болезненно сжалось от внезапного узнавания и осознания того, что этот взрослый парень — его сын. Тот самый Гарри, который... вот же чёрт!

— Я рассчитываю, что сначала туда притянет меня, а вслед за мной и Снейпа.

— Ты всегда плохо считал, — занудствовал Снейп.

— А вот хрен тебе! Я учился лучше тебя.

— И кто теперь здесь учит ребёнка дурному?

Джеймс решил не обращать внимания на столь невинные шпильки и подмигнул Гарри:

— Начинай!

— Что, прямо сейчас? — растерялся он.

— А чего время зря терять? — Джеймсу вдруг пришла в голову ещё одна мысль: — Гарри, а ты умеешь аппарировать?

Под ехидное фырканье Снейпа сын лишь возмущённо взглянул в ответ и исчез с тихим хлопком.

— Ну что, догонишь меня?

Снейп только покачал головой и, кажется, закатил глаза — разбирать мимику призрака то ещё развлечение. Джеймс немного постоял, пытаясь понять, что чувствует, а потом его мягко утянуло вихрем перемещения.

Дом Блэков встретил его приятной для глаз полутьмой. Осмотреться не получилось — встревоженный Гарри увлёк его в комнату и озадачил вопросом:

— Отец, ты же не собираешься просто так уходить?!

— Не собираюсь, — согласился Джеймс.

— А Снейпа точно ты держишь?

— Вполне может быть.

— А давай найдём способ оставить вас здесь?

Кто бы возражал!

— Давай!

— А Снейп против не будет?

— А кто его спросит? Он, в общем-то, и не жил, как я понял.

— И что?

— И я не жил... и ты... надо же когда-то начинать!

— Мне нравится твой подход.

Джеймс самодовольно улыбнулся, но ответить ему помешало появление Снейпа с такой кислой физиономией, что его немедленно захотелось взбодрить.

— Снейп, мы с Гарри выбрали жизнь.

— Поздравляю.

— И ты же понимаешь, чем это грозит именно тебе?

— Ничем! Я такой же мёртвый, как и ты, Поттер, и все твои трепыхания не смогут этого изменить. Если, конечно, твой сын не начнёт баловаться некромантией, а он не начнёт.

— Почему это? — возмутился Гарри.

— Потому что не сумеет собрать главный элемент черной мессы.

— Интересно, какой?

— Ты, Поттер, всегда был ограниченным. Конечно же, кровь девственницы. Менструальную, — Снейп довольно взглянул на вытянувшееся лицо Гарри и продолжил: — И это я ещё молчу про сердце упыря, вырванное из его груди в лунную ночь на берегу лесного озера. Желательно ещё тёплое.

— Да ты романтик, Снейп.

— Это же неправда? — с надеждой переспросил Гарри.

— Что, уже сдаётесь? А всё потому, что поднимать трупы — не самое приятное занятие. И это я ещё обошёлся без тошнотворных подробностей в виде выпадающих глаз и отстающей от костей плоти.

— Я видел инферналов, сэр, вряд ли вы будете хуже.

— А я буду! — мрачно пообещал Снейп. — И ваш отец тоже будет. И ничем хорошим ваша затея не кончится.

— Посмотрим! — довольно улыбнулся Гарри. — Мы ещё посмотрим.

Однако посмотреть прямо сейчас помешала серебристая выдра, которая срывающимся от волнения голосом попросила Гарри «сообщить о себе».

— Гермиона, — вздохнул Гарри, — волнуется. Вы это... обживайтесь тут, а я скоро вернусь.

— Мистер Поттер, надеюсь, вы не станете сообщать всем подряд подробности о том, как провели утро?

— Нет, сэр. Это останется только между нами.

И Гарри ушёл, ещё раз пообещав вернуться. Снейп сразу же куда-то делся, пользуясь своей бесшумностью, и Джеймсу ничего не оставалось, кроме как обследовать дом лучшего друга. Когда-то, наверное, здесь бурлила жизнь, но сейчас... Джеймс обходил этаж за этажом, отыскивая хоть какие-то признаки жизни в этом склепе. По всему выходило, что Гарри здесь толком и не жил, и, скорее всего, так оно и было — он же искал хоркруксы и скрывался, как успел понять Джеймс, но это не объясняло плачевного состояния дома. Оставалось спросить у Снейпа.

Того удалось отыскать не сразу. Почему-то Джеймс был уверен, что обнаружит его в библиотеке, и сильно удивился, когда увидел его на кухне. Он заложил руки за спину и разглядывал пустой стол.

— Эй, если ты думаешь, что тебе понадобится еда, то у меня для тебя плохие новости.

Снейп даже не обернулся. Он дёрнул плечом и глухо сказал:

— Здесь собирался Орден Феникса. Хмури, Тонкс, Люпин, Блэк, — Снейп кивал на пустые стулья. — Во главе стола всегда сидел Дамблдор, а вот здесь — старшие Уизли. Фред всегда качался вот на этом стуле, и это меня дико раздражало, потому что по дурацкой случайности я всегда оказывался рядом с ним.

— Расскажи о них...

— Мне нечего, я никогда не был здесь «своим», если ты об этом. И я никого из них не знал.

— Как и они тебя.

— Да. Тогда это казалось мне нормальным, а сейчас... только у твоего сына нашлось время...

— Был ещё Малфой.

— Был. Это был его способ сказать «спасибо» за то, что я оберегал его сына. Как мог. Последний год.

— Моего тоже. Я слышал, что он говорил тебе... и о тебе... и это... — Джеймс прокашлялся. — Я тебе тоже благодарен за Гарри.

— Поттер, ты здоров?

— Ну, как тебе сказать? С тех пор, как умер, ни разу не простужался.

— Мозги, похоже, у тебя всё-таки высохли.

— Ха! Их у меня вообще нет.

— И это заметно!

Снейп сложил руки на груди и сердито взглянул на Джеймса. Для кого-то, возможно, он выглядел грозно, но не для того, кто помнил его напуганным пацаном, который боялся отстать от поезда, но при этом рисовался перед хорошенькой девчонкой, изображая из себя её защитника... ну и понеслось... Странно, что только сейчас Джеймс сумел совместить образы этих разных Снейпов в один, но больше удивляла собственная реакция на этого недо-врага и недо-друга. Словно смерть уничтожила все их разногласия, уравнивая и лишая каких-либо отличий. А может, так оно и было?

— Снейп, а ты помнишь, как я с тебя снял штаны?

— Да ни хера ты не снял, только грозился.

— Всё-таки помнишь, — Джеймс мечтательно улыбнулся, прикрывая глаза. — Потом ты нам какой-то гадости в сок подлил, и мы едва домчались до туалета, а после сидели в соседних кабинках и придумывали тебе страшные кары.

— Сравнил... вообще-то я немного не рассчитал, потому что вы не должны были добежать.

— Ублюдок...

— Как-то неубедительно прозвучало.

— Это потому что оно теперь точно осталось в прошлом. Тебя ведь тоже уже не цепляет?

Снейп лишь что-то невразумительно пробурчал. Разумеется, он не мог просто так согласиться с очевидным.

— Да и делить нам с тобой больше некого, — вздохнул Джеймс.

— Некого.

— Во-от! А значит, мы вполне можем сделать наше сосуществование приятным.

— Поттер, ты ничего не путаешь? Зачем это надо? И главное — кому?

— Снейп, я тебе уже говорил, что ты — зануда?

— Говорил, и?

— Так вот. Представь себе двух людей на необитаемом острове. Они могул либо объединиться и победить, либо сдохнуть поодиночке.

— А вариант, что они смогут разойтись и никогда не встречаться, ты не рассматриваешь?

— Конечно, нет! Зачем? Тем более что у нас общая проблема.

— И какая же?

— Во-первых, мы оба мертвы, а во-вторых, мы умерли как-то неокончательно, и мне кажется, что нам есть к чему стремиться.

— Разумеется, есть! Нам надо покончить с этой неопределённостью.

— Рад, что ты меня поддерживаешь!

Джеймс догадывался, что они со Снейпом стремятся к противоположной определённости, но не собирался это подчёркивать. Ещё неизвестно, чья возьмёт, а поругаться они всегда найдут повод.

— Снейп, а тебе нравится быть призраком?

— Нет.

— А почему?

— Да потому что это не жизнь!

— Пф-ф! Можно подумать, вот раньше у тебя была жизнь, и ты потерял что-то такое, о чём теперь жалеешь, — Джеймс удобно расположился на столе, вдруг понимая, что Снейп всегда сидел напротив Сириуса. — Зато мы сейчас можем...

— Ничего мы не можем, Поттер! Мы не можем даже взять книгу, не говоря уже о чём-то большем.

— Ты всё-таки ходил в библиотеку.

— Да, — не стал отрицать Снейп. — Только это всё пустое. Мы — никто!

— Допустим, зато нам уже ничего не страшно. А ещё мы можем не спать... и не есть...

— Ага, и не трахаться.

— Снейп, вот можно подумать, ты из постели не вылезал и ничем другим не занимался.

— Да причём тут я?! Мне казалось, что это ты должен страдать от отсутствия привычных условий.

Снейп тоже сел на стол, но так, чтобы оказаться спиной к Джеймсу. Кого он хотел обмануть? Джеймс улёгся на столешницу, положив руки под голову, и заглянул Снейпу в лицо:

— Не унывай, у тебя ещё будет возможность воплотить свои фантазии.

— Да пошёл ты!

— Даже не мечтай! — Джеймс улёгся на бок, подперев голову локтем, чтобы лучше видеть собеседника. — А ты уже придумал, чем мы тут займёмся?

— Кроме того, что будем весело проходить сквозь стены и всё такое? — Снейп наморщил нос, будто собираясь чихнуть.

— Ты забыл про беседы с портретами.

— Ну-ну... хотел бы я видеть твою беседу с Вальбургой Блэк. Нам сильно повезло, что наше появление в доме осталось незамеченным.

— Ну, хорошо, — согласился Джеймс, — но зачем нам ждать милостей от природы, когда мы можем их просто взять?

— Ты о чём?

— О развлечениях. Раз уж нам недоступны, так сказать, общечеловеческие, то мы вполне можем занять себя сами.

Снейп скептически нахмурился:

— Если ты думаешь, что я стану играть с тобой в мячик, то забудь об этом сразу.

Джеймс предвкушающе потёр руки, для чего ему пришлось сесть рядом со Снейпом.

— Просто взять и забыть?

— Именно так.

— Но тогда ты же сам взвоешь от скуки.

Снейп попытался вложить в свой взгляд сомнения в умственной полноценности Джеймса, но из-за прозрачности вышло не очень.

— Высокоорганизованный разум не знает скуки, — важно заявил он.

— Ну-ну, — возразил Джеймс. — А что ты скажешь про высокоинтеллектуальные игры?

— Не знал, что тебе знакомы такие слова, — насмешливо фыркнул Снейп.

— Мне много чего известно. Ну? Будешь играть?

— В «правду или вызов» нет! — быстро ответил Снейп.

— Надо же, какая таинственность, — Джеймс даже развеселился. — Мы будем играть в «ассоциации».

— Что это?

Джеймс и сам не знал ни такой игры, ни её правил, но разве это помеха для «высокоорганизованного разума»?

— Слушай и запоминай. Дважды я повторять не буду.

— Ну, и какие правила?

Играть со Снейпом оказалось даже интереснее, чем казалось поначалу. Он с такой серьёзностью относился к только что выдуманным правилам, что Джеймса так и подмывало спросить, всё ли в жизни у него было регламентировано. Промолчал он только потому, что понял — всё. Наверное, даже походы в туалет были у него по графику, и, конечно же, при таком порядке не было у него никакой личной жизни. Вообще! А цепочка ассоциаций закручивалась, образуя очень любопытные спирали и витки. День — уроки — усталость — ночь — шорохи — погоня — ветер — ливень — огонь — боль — страдание — падение — смерть...

Не удивительно, что смертью всё не заканчивалось, странно было то, что она возникала гораздо чаще, чего-либо ещё. Зато про удовольствия или какие-то приятные чувства Снейп не вспомнил ни разу. Наверное, это не должно было удивлять — сколько Джеймс ни вглядывался, он не мог отметить ни красоты своего старинного школьного недруга, ни его приятного характера или манер. Только вот если раньше он бы посчитал такой результат правильным, то сейчас в этом усомнился. Несправедливо, что жизнь даётся такая короткая, и в ней существует столько ограничений. Это как прийти в кино с повязкой на глазах или с такими специальными затычками для ушей, магглы — большие затейники в таких вещах.

Джеймс вспомнил, как ходил в кино вместе с Лили, и ему стало грустно от мысли, что они с ней потерялись в этом сраном посмертии, а вот со Снейпом нет. Какая херня их связала — непонятно, но ведь не разорвать. Хотя, наверное, весь смысл и был в том, что это оказался именно Снейп, отношения с которым запутались настолько, что не хватило жизни разобраться. С Лили как раз всё было понятно, как и с Сириусом, и даже с Ремусом, а вот...

— Снейп, а у тебя кто-то был?

— В смысле? — тот явно опешил.

— В самом обычном смысле. Не хочешь же ты сказать, что помер девственником?

— Ты — идиот, Поттер!

— Это само собой, а всё-таки?

Снейп разразился гневной тирадой о том, что Джеймсу неведомы приличия, как и понятия «частной жизни» и «личного пространства». Многословно и не по существу.

— Ну, допустим, — согласился Джеймс, — я рад, что тебе известен этикет привидений, но словосочетание «личное пространство» применительно к тому, кто просвечивает, вызывает массу вопросов.

— Ты никогда не умел вовремя заткнуться, да, Поттер?

— Да, Снейп. Никогда. И тебе придётся с этим как-то смириться.

— Отчего это?

— Потому что нас с тобой ждёт вечность.

— Сколько пафоса, — криво усмехнулся Снейп. — Но ты ведь, кажется, собирался оживать.

— Я и сейчас собираюсь. Просто не знаю как.

Снейп поджал губы и отвернулся. Джеймс решил считать этот разговор оконченным, поэтому отошёл к окну, разглядывая улицу. Молчание начинало тяготить.

— Снейп, а магглы видят этот дом?

— Не знаю. Раньше он был скрыт Фиделиусом, хранителем которого был Альбус. А сейчас — даже не представляю. Почему ты задал этот вопрос?

— Ну, посуди сам, если и раньше у этого дома была дурная слава, то теперь он превратился в самый настоящий дом с привидениями. В Лондоне. Сириусу бы понравилось.

Снейпу такое явно не приходило в голову. Он долго изучал свою полупрозрачную ладонь, а потом согласно кивнул:

— Блэк был бы в восторге.

— Снейп, а, Снейп, — тихо позвал Джеймс.

— Только не говори, что у тебя ещё одна идея.

— Да нет же, я просто подумал, а что будет, если мы так и не оживём.

— Главное, вовремя, — ядовито отозвался Снейп. — Поэтому я и предлагаю найти безболезненный способ покончить со всем этим.

— И ты разве не хочешь?..

— Что именно я должен захотеть? Вернуться ко всем тем проблемам, которые остались после моей смерти? Предстать перед судом?

— Почему так мрачно?

— А ты думаешь, мне вот просто так простят убийство Дамблдора? Только на основании слов твоего сына, что я был на правильной стороне? — Снейп криво усмехнулся.

— Тебе не обязательно объявлять в «Пророке» о своём воскрешении.

— И жить в страхе разоблачения? Нет уж, уволь. Кроме того, разве ты не боишься, что эта странная связь между нами не исчезнет, и придётся жить с оглядкой ещё и на неё?

— Она-то как раз пугает меньше всего.

— Ну, хорошо, — Снейп сложил руки на груди, — предположим, мы ожили и даже обрели тела. Я говорю «предположим», ощути разницу, Поттер.

— Продолжай.

— Так вот, мы сразу столкнёмся с целой кучей проблем. Во-первых, нам надо будет где-то жить...

— Не вопрос — дом большой.

— И не твой, правда? — ехидно поинтересовался Снейп. — Я не договорил. Во-вторых, нам надо будет что-то есть, а из этого вытекает, что, в-третьих, нам придётся где-то работать.

— А работать ты не любишь.

— Не надо прикидываться большим идиотом, чем ты есть, Поттер. В этом случае нам придётся легализоваться, а как ты себе это представляешь?

— Что-нибудь придумаем, — Джеймс попытался жизнерадостно улыбнуться, однако не мог отрицать некоторой правоты Снейпа. — Гарри нам поможет.

— Вот мы и перешли к самому интересному, Поттер, — Снейп понизил голос так, что к его словам приходилось прислушиваться. — А почему ты хочешь взвалить на сына ещё и это?

Джеймсу стало не по себе. О подобном пикантном аспекте он не задумывался, считая его чем-то само собой разумеющимся. Быть в тягость Гарри ему не хотелось, однако стоило поставить себя на место сына, и проблема показалась несущественной.

— А почему ты решил, что его это не обрадует?

— Если бы мне на шею свалились два здоровых мужика с кучей проблем, то меня бы не обрадовало.

— Плохо быть тобой, Снейп! Именно для того и нужны близкие люди, чтобы делать друг другу жизнь как можно приятнее.

— Возможно, ты и нужен своему сыну, и даже скрасишь его жизнь, но про себя я такого сказать не могу, а потому тебе стоит найти способ развязаться со мной и отпустить. Всем от этого будет только лучше.

— А тебе? Тебе, Снейп, будет от этого лучше?

— Разумеется! Мне от этого будет лучше всех. Договорились?

Снейп даже забыл о невозмутимости и едва ли не ёрзал от нетерпения. За Гарри Джеймс решать не мог, но сам был против, пусть и не собирался показывать этого.

— Хорошо, обещаю найти способ развязаться с тобой и отпустить.

Облегчение, отразившееся на лице Снейпа, вышло более осязаемым, чем он сам. Или это просто показалось Джеймсу? Но тем сложнее будет объяснить, что получение от кого-то помощи — вовсе не позор и может оказаться даже приятным. Для всех.

— Я рад, что ты, наконец, повзрослел.

— У меня было время, — усмехнулся Джеймс, — правда, не могу сказать, что я им наслаждался.

После недолгой борьбы с собой Снейп всё-таки спросил:

— А как там... вообще?

— Никак, — пожал плечами Джеймс. — Может, так выглядит ожидание перерождения, а может, забытье. Бесконечный туман, где не существует ни времени, ни пространства, ни чувств. Вообще ничего.

— Поэтому ты...

— Ага, — согласился Джеймс, — здесь гораздо лучше, даже с тобой. Ты вообще оказался ничего так.

Снейп поёжился:

— Сильно тебя там приложило, раз ты радуешься моей компании.

— Сильно, — кивнул Джеймс, — поэтому я за жизнь.

— А я за тот туман. Мне там самое место.

Переубеждать его Джеймс не стал, вместо этого энергично потёр руки и пожаловался:

— Жалко, мы выпить не можем. Такой повод пропадает.

— Не пропадёт! — мрачно пообещал Снейп. — Потом с сыном наверстаешь.

— Твой оптимизм меня радует.

Жаль, что радовал пока только неожиданно обнаружившийся оптимизм Снейпа, потому как больше не было никаких намёков на решение их небольшой проблемы. Ежедневные визиты Гарри тоже не приближали к какому-то выходу, и после очередной неудачно подобранной книги его вдруг озарило:

— Кричер! Вот кто нам поможет.

Снейп, конечно же, тут же начал возражать:

— Чем этот ушастый уродец может помочь? Плюнуть в чай? Боюсь, мы этого не оценим.

— Да нет же, сэр! Он вполне способен брать с полок книги и читать их вслух.

— Жуть какая, — пробурчал Снейп, но убедительности в его голосе поубавилось.

Но Джеймс сумел оценить предложение сына.

— Если этот Кричер сможет брать книги и переворачивать страницы, то он мне уже нравится, кем бы ни был!

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда с ним познакомишься, — предрёк Снейп, но возражать перестал.

Кричером оказался старый домовик, который не вызывал никаких тёплых чувств. С другой стороны, Джеймс не собирался с ним дружить или вступать ещё в какие отношения, кроме деловых. Хотя, конечно, его странная привычка поглаживать медальон, болтающийся на тонкой морщинистой шее, выглядела немного зловещей. Домовик выслушал пожелания Гарри с таким видом, будто всегда мечтал исполнять литературные прихоти двух привидений:

— Конечно, молодой хозяин. Кричер сделает всё, что возможно.

С помощью домовика дело, и правда, сдвинулось с мёртвой точки. Жаль, конечно, что он уставал и нуждался во сне, хоть Снейп и утверждал, что это чистое притворство, замешанное на вредности. Теперь они почти всё время проводили в библиотеке, и Джеймсу казалось, что и вечности не хватит, чтобы изучить всё. Зато Снейп был доволен. С его помощью Гарри заколдовал прыткопишущее перо, и теперь оно послушно записывало то, что Снейп считал интересным или полезным. Джеймс как-то пошутил, что скоро из записей Снейпа можно будет делать ещё одну библиотеку, на что тот самодовольно потёр руки и сообщил, что если таким образом он обучит хотя бы одного из Поттеров, то можно сказать, умер не зря.

Почему-то это упоминание смерти всуе стало действовать Джеймсу на нервы. Ну, или на то, что у него сейчас было вместо них. Он отлично понимал, что именно ищет Снейп, и параллельно вёл свои исследования. Он не мог избавиться от чувства, что уже знает ответ, только почему-то боится его признать. Это чувство обострялось всякий раз, когда он читал книгу, которую Кричер притащил из комнаты Регулуса. Джеймс привык доверять интуиции, поэтому снова и снова требовал от домовика открывать старинный фолиант на тех страницах, которые пестрели карандашными пометками Регулуса. Что же за тайну скрывал хоркрукс, «наипорочнейший из всех волховских измышлений»?

И пока Снейп с удовольствием перерабатывал целые горы книг, Джеймс думал. И постепенно его мысли приобретали очертания идеи. Так сначала было с обучением анимагии, потом с созданием Карты мародёров, и вот сейчас он понимал, что находится лишь в шаге от открытия. Оставалось понять — целые ли у них со Снейпом души. А ещё разобраться, почему Гарри каждый раз с таким неодобрением смотрит на эту книгу. Впрочем, почему бы у него не спросить?

— Гарри, а что не так с этой книгой?

— Из-за неё погиб Регулус Блэк.

Снейп в ответ на эти слова изобразил глубочайшее разочарование и долго рассказывал о том, что знания никогда не могут быть причиной гибели, в отличие от незнания. И что смерть Регулуса — лишь следствие его сознательного выбора, который он сделал, узнав цену бессмертия Тёмного Повелителя. Снейп прохаживался по библиотеке, явно ощущая себя профессором, Гарри его внимательно слушал, а Джеймс не мог думать ни о чём ином, кроме того, что ритуал возрождения — осуществим. Оставалось узнать у Гарри подробности, но так, чтобы преждевременно не спугнуть Снейпа. С него станется убедить ребёнка в опасности дела.

Возможность поговорить с сыном наедине выпала не скоро, но ждать Джеймс уже научился. Снейп, услышав, что Гарри хочет поговорить о личном, благородно удалился, заодно прихватив интересующую его книгу, пергамент, перо и Кричера. Всё складывалось лучше некуда! Личный разговор касался запутанных отношений Гарри с сыном Малфоя и, в общем-то, сводился к метаниям по поводу нормальности подобного. Джеймс, как умел, успокоил сына, честно сказав, что ориентироваться в таком непростом деле следует только на собственные ощущения. И если рядом с этим человеком хорошо, то всё остальное — херня, не заслуживающая обсуждений.

Гарри был впечатлён. Наверное, он готовился отстаивать своё право на отношения, потому что потрясённо спросил:

— И тебя не смущает, что это Малфой?

— Ни капли. Тебя же не смутит, если я вдруг скажу, что я со Снейпом...

Зачем он приплёл Снейпа, Джеймс не знал. Наверное, потому что тот был единственным, с кем он общался. Но оно того стоило! Гарри тут же закивал, уверяя, что будет только рад такому повороту событий, и даже начал поздравлять. Ну, не разочаровывать же его после такого? Вместо этого Джеймс тихо сказал:

— Гарри, я нашёл способ вернуться, — и пока сын задыхался от избытка впечатлений, добавил: — Это тот самый ритуал, с помощью которого возродился Волдеморт.

— Что?!

— Ага. Только он использовал хоркрукс, а у нас в наличии целых две не расколотых души.

— Но...

— Я всё продумал! С костями у нас проблем не будет, кровь врага ты добудешь у кого-нибудь из Пожирателей Смерти, лично я рекомендую Макнейра — тот ещё ублюдок! — а вот с плотью слуги сложнее.

— Отец, но... — Гарри не находил слов.

— Верное дело, точно тебе говорю. Раз Волдеморт смог, то и мы сможем.

— Но ты же видел, каким он возродился!

— Видел, ага, — Джеймс довольно улыбнулся. — Но не забывай, что там был маленький кусок души и криворукий Пит, поручать которому такие дела можно, только глубоко отчаявшись.

— Ты думаешь?..

— Я уверен!

— Но почему Макнейр? Мне казалось, его Хагрид прибил во время битвы.

— Он уполз, я видел. Но если Кингсли подсказать, где его искать, то он его поймает, а уж кровь без его согласия ты как-нибудь нацедишь, правда?

Гарри медленно кивнул, явно начиная обдумывать детали:

— А что делать с костями?

— Ну, здесь уже не так всё приятно, но две маленьких косточки можно раздобыть простенькими манящими чарами. Достаточно запомнить название кости.

— Точно! — Гарри задумчиво взлохматил волосы, прикусывая губу: — А с плотью что делать будем? Особенно слуги.

— Я уговорю Кричера поделиться кусочком уха. Символически. Не думаю, что нам потребуется много этого... гм-м... материала.

— Точно! А ритуал я проведу сам, я знаю порядок.

— Вот видишь, как всё удачно складывается, — обрадовался Джеймс и добавил: — Но есть один нюанс.

— И какой?

— Ты только Снейпу не говори!




Продолжение в комментариях

@темы: Фики мои, Фандомное, Таверна Пятый лебедь, Севоджеймс

---

Весна близко!))

@темы: Фандомное, Настроенческое

---

Reenga, добро пожаловать))) Устраивайтесь поудобнее))) На "Вы"? На "Ты"? Ужин?))))

@темы: Привет

---

Интересная идея)))

@темы: Фандомное

---

deva_gor, очень рада видеть))))) Не помню переходили ли мы на "ты", но завтрак предложу)))))) Главное, устроиться поудобнее))))

@темы: Привет

---

А вот ещё прекрасного)))) Отличного дня!!!)))))

02.04.2018 в 17:54

Пишет  Vasa_bi:

Для HelenRad

HelenRad, спасибо за увлекательную историю!!! мухомурчонок, спасибо!!!

Vasa_bi, спасибо огромное!!!))))) Не устаю любоваться))))

@темы: Севолюц, Фандомное, Арты к фикам, Подыграй мне!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С днём геолога!))) Прекрасного дня)))

Умом и молотком! Шикарный девиз, как по мне)))

И немножко ностальгии)))

@темы: Просто так, Настроенческое

---

И ещё красоты))) Для доброго вечера))))))

31.03.2018 в 15:16

Пишет  Vasa_bi:

Для HelenRad

Vasa_bi, спасибо огромное)))) Не перестаю радоваться))))))))))

@темы: Севолюц, Фандомное, Арты к фикам, Подыграй мне!

---

А вот ещё прекрасного)))) Отличного дня!!!)))))

30.03.2018 в 00:33

Пишет  Vasa_bi:

Для HelenRad

Vasa_bi, спасибо огромное)))) Какие же они классные!)))))

@темы: Севолюц, Фандомное, Арты к фикам, Подыграй мне!